Бочка яда и ложка но-шпы

Я барабаню пальцами по рулю, пытаясь попасть в незатейливый ритм песни, тихо играющей на радио, и смотрю на подъезд. Второй подъезд сорок шестого дома. Квартира под номером шестьдесят пять, но это мне без надобности на данный момент, я не собираюсь вламываться в чужое жилье, да и навыками не обладаю. Мои полуторачасовые бдения прерывает звонок от Разумовского, на который я рассеянно отвечаю, не отводя взгляда от входа в дом. — Где ты? — спрашивает Сережа, и с порога можно сказать, что он не сильно доволен. — Можно подумать, что ты не знаешь. Даже если не брать во внимание, что Олег одолжил мне твою машину, где наверняка миллиона два жучков, то ты уже наверняка отследил геолокацию, которую я отключала утром. — Это не отвечает на вопрос о том, что ты там делаешь, — сердито заявляет Разумовский. — А такого вопроса и не было. Чего ты так завелся? Я же оставила записку на холодильнике. — Кто в современном мире записки оставляет? — раздраженно произносит Сережа. — Я думал, что ты… Он замолкает, а я выхожу из машины, чтобы подышать свежим воздухом, и уточняю: — Что я что? — Пешком ушла, — мрачно заканчивает он. — Ладно, шутки кончились. Что ты там забыла? — Просто стало интересно. Я ничего опасного делать не собираюсь. — Стоять возле дома родителей погибшего маньяка — это уже опасно, — рявкает Разумовский. — Не двигайся с места, Олег уже выехал. — Ты такой милый, когда злишься. — Что? — удивленно переспрашивает Сережа. — Ничего, отвлекающий маневр. Скоро буду дома. Я чуть не произношу фразу, которой в незапамятные времена прощалась с мужем, но удается вовремя прикусить язык. Рановато. Неуместно. Я не знаю, кого из нас быстрее Кондратий хватит, если скажу нечто подобное. Ладно, не до того. Заметив перед тем, как попрощаться с Разумовским, женщину, очень похожую на ту, что была на фотографиях, я спешу в ее сторону. Сережа сам виноват, нечего было такие ценные данные оставлять в гостиной. Снимок Дениса, почившего безвременно в моей машине, бросился в глаза сразу, и я добросовестно пролистала и отфотографировала всю папку, собранную, скорее всего, для Олега. Не знаю, кто из них прокололся, но пусть спасибо скажут, что документы заметила я, а не рабочие, которые пришли собирать мебель в гостиную. Выждав, когда они закончат, я черканула записку для Сережи, потому что он наглухо засел в своих компах, попросила у Олега тачку во временное пользование и отправилась по найденному адресу. — Светлана Игоревна, здравствуйте! Полноватая невысокая женщина лет пятидесяти останавливается, ставит на землю тяжелый с виду пакет и устало смотрит на меня. Совесть догоняет только сейчас, но я уже здесь, поэтому говорю: — Меня зовут Ася. Я подвозила вашего сына в… Ну, в тот последний день. — Я не собираюсь оплачивать вам чистку сидений, — вздыхает женщина и берет пакет, направляется к подъезду. — Да я уже их почистила. Я здесь за тем, чтобы поговорить. — Вы разве из полиции? — Нет, но теперь активно пользуюсь их услугами, — бормочу я и в ответ на недоуменный карий взгляд поясняю: — Послушайте, после того, что случилось, за мной кто-то охотится, и мне нужно выяснить, что происходит. Мне жаль, что приходится вас тревожить, но этот кто-то уже проколол шины моей машины и исписал угрозами дверь в квартиру, и мне очень не хочется знать, что будет дальше. Поэтому я прошу вас поговорить со мной, пожалуйста. Женщина несколько секунд смотрит на меня, затем печально резюмирует: — И тебя зацепил. Ладно, чего уже теперь, идем. Разумовский мне весь мозг проест. Я запахиваю куртку, щелкаю брелком сигнализации и следую за Светланой Игоревной в подъезд. Заодно предлагаю помочь донести пакет, на что она соглашается. Мы поднимаемся на третий этаж, а я украдкой присматриваюсь к женщине. Она выглядит не столько убитой горем, сколько безмерно уставшей, от нее так и веет смирением и даже какой-то обреченностью. И позже я понимаю причину. Мы заходим в узкий коридор с облезшими обоями, и Светлана Игоревна приглашает меня на кухню, велит не разуваться. Я рассеянно чешу рыжую кошку, которая сразу принимается тереться о ноги, и шнурую кроссовок обратно, иду за женщиной. Здесь дела обстоят не лучше, но несмотря общую атмосферу потрепанного ремонта девяностых, чисто и даже в какой-то степени уютно. Напоминает старую родительскую квартиру, я ее еще застала. Вроде. Иногда, глядя на фотографии, что-то вспоминаю, но Полина говорит, что я была слишком мала, мы переехали в новую, когда мне было три с половиной. — Чай или кофе? — спрашивает Светлана Игоревна, рассовав продукты в холодильник. — Чай, если можно. Рыжая кошка Муся, наплевав на попытки хозяйки ее приструнить, запрыгивает мне на колени и усиленно гнездится там, оставляя зацепки на джинсах. Впрочем, я не против, люблю животных. Всегда хотела себе какого-нибудь хорька, но опасаюсь, что он у меня загнется, как и десяток попыток стать садоводом ранее. — Значит, у тебя неприятности из-за него, — говорит женщина, поставив передо мной синюю кружку с забавным желтым утенком внутри. — Вот уж беда. — Вы не кажетесь удивленной, — осторожно замечаю я. Светлана Игоревна садится напротив и пожимает плечами, размешивая сахар в своей кружке. — Чему тут удивляться? Во дворе все вон говорят, что Денис получил то, за чем гнался. Ася же, да? Так вот, Ася, я вряд ли смогу тебе чем-то помочь, мы давно не общались. Витька сбежал, когда Денису было пять, и я на двух работах, да с подработками пахала. — Она машет рукой и убирает ложку. — Может, обиделся на меня Денис за то, что внимания ему не было. Он лет с четырнадцати на контроле стоял, совсем не хотел ни учиться, ни слушаться. — А друзья у него были? — Были, да и то всех распугал. Не знаю я, с кем он общался. Как в семнадцать лет из дома сбежал, так и все, звонил только тогда, когда деньги нужны были. — Получается, он с сомнительной компанией связался? — Получается. Я поэтому и говорю, что не смогу тебе помочь ничем. — А расскажите про его друзей, — прошу я, зацепившись хоть за крохотную ниточку. — Ну, про тех, кого он распугал. Может, у вас есть контакты или хотя бы имена. — Я уже говорила об этом полиции, — сообщает женщина. — Пожалуйста. Я понимаю, что не имею права на то, чтобы выспрашивать такие сведения, но пока полиция будет расследовать, меня уже тоже могут прикопать под кустиком где-нибудь. Надежды на них мало, вы же сами знаете. Я могу заплатить за беспокойство. На улицу я выхожу с тетрадным листочком в клетку и без трех тысяч в кармане. Возле фиолетовой машины Разумовского стоит Олег, скрестив руки на груди. — Вы меня от скуки взялись лечить? — деловито интересуется он. Я заискивающе улыбаюсь и скромно спрашиваю: — Волков, ты меня сильно любишь? — Умеренно. Чего тебе? — Уговори его пробить этих людей. Я отдаю Олегу листочек и, сопровождаемая тяжелым вздохом, сажусь в машину. Разумовскому звонит он сам, пока я стараюсь вырулить с узкой парковки так, чтобы не пытаться потом всучить Сереже деньги за ремонт. То, что он не сильно счастлив, слышу даже со своего места. — Просто скинь нам адреса, — говорит Олег так спокойно, что я поневоле задумываюсь, на каком корвалоле он сидит. — Серый, мы поездим немного, проверим их. И что? Я, по-твоему, не смогу ее защитить? Слушай, да она сама кого хочешь заговорит до смерти, еще пощады будут просить. Давай, найди адреса. Ты ведь сам понимаешь, что она не успокоится, и потом поедет сама, и ты ей запретить не можешь. Не ори. Успеем. Леру по дороге заберем. Жду сообщение. Волков сует телефон в карман и многозначительно смотрит на меня. Я виновато улыбаюсь и предлагаю: — По кофе? *** Мы как раз заканчиваем закупать в тематическом магазине травы и масла для очередной порции массажного снадобья, когда Олегу звонит Разумовский. Я жду, пока они обсудят новую информацию по списку, который Сережа успел обработать, и неспешно хожу вдоль полок. Остановившись возле подставки с разными подвесками, медленно перебираю их, особо даже внимания не обращая. И все же одна к себе привлекает. Я выуживаю из общего ряда красивущую серебряную сову, изображенную в полете, рассматриваю со всех сторон. Очень красивая, даже глазки сделаны из маленьких желтых камешков. Обернувшись, встречаюсь с внимательным взглядом темнокожей женщины за стойкой. — Это что-то значит? — спрашиваю, демонстрируя ей свою находку. Губы, выкрашенные темно-красным, изгибаются в улыбке, и женщина закрывает книгу, которую листала до этого, подходит ко мне. Взяв подвеску, проводит пальцем с черным ногтем по крылу. — А что тебе бы хотелось? — вопросом на вопрос отвечает она. — Не знаю, — растерянно говорю я. — Вдруг оберег какой-то. Женщина, звякнув браслетами на руке, откидывает за спину волосы, заплетенные в мелкие косички, и произносит: — Кому-то хочешь подарить? — Возможно. Но… Не уверена. У него напряженные отношения с птицами. — Неудивительно. Они бывают очень вредными созданиями. Можем сделать оберег, если хочешь. На удачу. — Дай угадаю, — говорит Олег, встав позади меня, — цена от этого возрастет втрое? — Вдвое, — пожимает плечами женщина и рассматривает наемника так, будто они знакомы, просто давно не виделись. — Обычно. Но ей продам по скидке. Ну что, Ася? — А? — Я поднимаю на нее удивленный взгляд. Значит, слышала, как мы с Олегом разговаривали. — Да, давайте. И вот это. Я показываю черную корзинку, куда составила масла и травы, и мы отправляемся к стойке с кассой. — Меня зовут Тири, — говорит женщина, рассматривая мой набор. — И вот это лучше смешивать не с этим, — она стучит по флакону с маслом чайного дерева, а потом указывает на кунжутное, — а с этим. Давай сову. Я передаю ей кулон, и Тири уходит куда-то в подсобку. Олег молчит, но очень красноречиво кашляет. — Да ладно тебе, — говорю, обернувшись. — Вещица красивая, ему в самый раз. Или на сову его тоже триггернет? — Не думаю. Только на ворон. — А почему? Волков отводит взгляд, смотрит на книгу, которую читала Тири. Там ничего не разобрать на обложке, какой-то язык незнакомый. — Потому что другой использовал этот облик, частично. Черные перья, крылья. Там мутно все как-то, но Серый проникся. — Ясно. Когда Тири возвращается и протягивает мне бархатный мешочек с кулоном, я вытаскиваю карту. Пусть Олег ворчит сколько влезет, в этом магазине все равно самые лучшие травы и масла, мне даже кажется, что они работают чуть лучше. Придумываю, знаю, там все дело не столько в ингредиентах, сколько в правильной технике. Я ее вроде бы почти выучила. — Удачи, Ася, — говорит Тири нам вслед. — Тебе она понадобится. — Спасибо. До свидания. Я выхожу за Олегом и интересуюсь, что там нашел Разумовский. Волков рассказывает, что Сережа отсеял по каким-то там критериям двоих и скинул адреса оставшихся троих. Правда, один на кладбище, так что список еще немного сократился. — А что с ним случилось? — спрашиваю, садясь в машину. — От пневмонии загнулся. Поздно обратился. Сначала сюда. Я вбиваю адрес в навигатор, и первая же попытка оказывается провальной. Бывший одноклассник Дениса не видел его со школы и был крайне удивлен тому, что им интересуются уже второй раз, ведь полиция приходила. Немного поболтав о личности погибшего и не выяснив ничего нового, мы с Олегом отправляемся по второму адресу. Следующий бывший одноклассник оказывается не таким разговорчивым и более раздраженным, поначалу вообще не хочет общаться без ордера или хотя бы удостоверения. В конце концов, я опять предлагаю заплатить, и на сей раз Владимир, поправляя сползающие на переносицу квадратные очки, пускает нас в свое однокомнатное логово. — Не знаю, чего вам всем надо, — бормочет он, падая на компьютерное кресло, и с тоской смотрит на монитор, где висит на паузе какая-то игра. — Вы-то кто все-таки? С полицией я разговаривал, они понятно, а вы? — Заинтересованные лица, — сообщаю я и спрашиваю: — Что вы можете рассказать о Денисе? — То, что он дебил, — закатывает глаза парень. — Ну, был. Ай, да по хер. Он и так отбитым был, а как связался с какими-то придурками, так вообще поехал кукушкой. Я его после выпускного только один раз видел, вернее, слышал, звонил мне бухой, денег просил. И все. — Понятно, — вздыхаю я. — Не очень, — говорит Волков и решительно отстраняет меня в сторону. Владимир собирается встать, но Олег хватает его за плечо и швыряет обратно в кресло, которое от такого обращения отъезжает назад и стукается спинкой о стол. Парень начинает возмущаться, но пистолет в руке Волкова действует крайне ошеломительно. На меня тоже, если честно, потому что я понять не могу, чего он так взвился-то. Первого свидетеля без вот этого всего опрашивали. — А сейчас говори правду, — предлагает Олег, взявшись за спинку кресла. — Я не полиция, медлить не стану. — Я не… — Правду. Я вижу, что ты врешь, у меня нет времени на это. Девчонку и ментов у тебя, может, и получилось бы обмануть, но со мной не повезло. — Вы не имеете!.. — Ася, выйди, — командует Олег, а я нерешительно смотрю на него. — Нет! — взвизгивает Владимир и мотает головой. — Да я правда почти не знаю ничего, ну пожалуйста! — Говори, что знаешь. — Да ну ничего, ну правда! Ден с этим Семеном связался, я почти сразу соскочил! Я достаю телефон и включаю запись, с тревогой поглядывая на Олега. Он не собирается его?.. Тряхнув головой, слушаю, как парень рассказывает про какого-то Сему, из-за которого у Дениса окончательно башню сорвало, прямо по криминалу сорвало. Он и Владимира звал, но тот слился после первой же кражи, не хотел он всего этого, не подписывался. Вот и черт его знает, что еще там этот Сема мог придумать, у него-то один срок уже намотан был за разбой. — И не забудь, — уже спокойнее говорит Олег, — что ты дал полиции ложные показания, когда решишь сообщить о нашей встрече. И еще не забудь, что я узнаю об этом и вернусь. Нас здесь не было, верно? — Вас здесь не было, — истерично соглашается Владимир, кивая, будто китайский болванчик. — Надейся, что не встретимся снова, — советует Волков и дает мне знак идти в коридор. Я, постоянно оборачиваясь, топаю к двери. Олег не остается, шагает следом. Уже в машине смотрю на него круглыми от удивления глазами и спрашиваю лишь: — Какого черта? — Это быстрее, — просто отвечает Волков. — По нему же видно было, что знает гораздо больше. — И ты решил поиграть в бандитов из девяностых? — Зато эффективно. Не поспоришь. Я разворачиваю машину, и еду сначала к дому Леры, чтобы забрать ее, а потом в бизнес центр, где уже ждет Разумовский. Очень сердитый Разумовский. — Мы кое-что узнали, — сразу сообщаю до того, как он начнет возмущаться, и быстренько достаю телефон, чтобы проиграть запись разговора. — Зачем ты в это лезешь? — спрашивает Сережа, забрав у меня мобильник. — Так нравится подвергать себя опасности? — Я уже в опасности, этот псих или психи знают, где я живу и на чем езжу. И что-то полиция не спешит их искать. — И ты, ma petite, решила, что сама найдешь? — насмешливо интересуется Разумовский. — Попытаюсь хотя бы. Ты не можешь лично этим заниматься, тебя могут узнать. Что такого веселого ты в этом нашел? Думаешь, я ни на что не способна? — Думаю, что ты способна на очень многое, Ася, но лучше я буду по кусочку подкидывать полиции данные, чем потом мстить за твою кончину безвременную. Сейчас узнаем, что там за Сема такой. Сережа садится за свой ноутбук, и я сначала топчусь рядом, но быстро сдаюсь и усаживаюсь в желтое кресло-мешок и жду там. Параллельно посматриваю на Олега и Леру, которые уже начали тренировку. Надо будет попросить девушку мне попозировать. Вспомнив про сову, иду к вешалке, где оставила рюкзак, но Разумовский опережает меня своими находками. Сема — это не Семен, это Максим Семенов, и да, они с Денисом общались довольно плотно, одних переписок вагон. Вот только Сема мертв, и это его тело мы нашли с Громом в заброшенном лагере в последний раз. — Вот и замкнулся круг, — резюмирует Сережа. — Не грусти, дорогая Ася, я буду искать дальше, но пока что от тебя требую максимальной осторожности. И ключи. Разумовский протягивает руку, и в раскрытую ладонь я кладу ключи от машины. Впрочем, они ко мне возвращаются, потому что водителем на обратной дороге снова работаю я. Подозреваю, что Сережа находит определенный кайф в том, чтобы лицезреть меня за рулем. Смотрит, по крайней мере, так, что не будь тут Олега и Леры на заднем сиденье, мы бы явно уже свернули в темный переулок и заняли их место. Уже дома я опять вспоминаю про сову, когда выставляю на столешницу масла и травы. Перед тем, как намутить массажную смесь и заняться плечом Олега, иду искать Разумовского, прихватив бархатный мешочек с собой. Сережа, что ни капли не удивляет, в серверной, что-то быстро печатает. При моем появлении выпрямляется и оставляет процесс, разворачивает кресло, чтобы я могла сесть к нему на колени. Но сначала я отдаю ему мешочек со словами: — Это тебе. Разумовский заинтересованно рассматривает его и распутывает горловину, вытряхивает на ладонь сову с цепочкой. — Мне? — удивленно спрашивает он, кидая пустой мешочек на стол. — Ага. На удачу. Увидела сегодня в магазине и подумала, что тебе понравится. — Ты даришь это мне? В честь чего? — Просто так, — говорю я. — Почему бы и нет? Не нравится? — Нравится, — негромко отвечает Разумовский. — По тебе и не скажешь. Сереж, если не нравится, давай просто кинем в шкатулку, я не обижусь. — Нравится, — повторяет он, расстегивая цепочку. — Это просто немного… непривычно. — Не пытайся меня убедить, что тебе раньше не делали подарков. Наверняка изгалялись как могли. — Вот именно, — кивает он. — Это была дань вежливости или попытка подмазаться. И все в таком же духе. Ну, кроме Олега. Мы в детском доме конфеты друг другу дарили, а потом не до того уже было. Ты забываешь кое-что, ma petite. Он протягивает мне руку, и я уже традиционно пересаживаюсь к нему на колени. — У меня не было близких, — говорит Разумовский, передавая мне кулон. Наклонив голову, чтобы я могла застегнуть цепочку, продолжает: — Для меня это все в новинку. — Он выпрямляется и осторожно касается пальцами совы, улыбается. — Спасибо, Ася. Правда. — Пожалуйста, — улыбаюсь и целую его, желая как можно быстрее стереть эту странную, совершенно не присущую ему, неуверенность. — Тебе идет. И, заметь, там даже нет маячка. — Туше, ma petite, — бормочет он, прижимая меня к себе. — Но я не против, если ты захочешь его туда засунуть. — Вот это привилегии, — протягиваю я, обнимая его. — Je t'aime, ma petite, — шепчет Сережа, уткнувшись носом мне в шею. — Ты себе даже не представляешь, насколько. — Как это переводится? Что-то про красоту? — Да. — Льстишь. Идем, нужно заняться плечом твоего друга, я докупила ингредиенты. — Сейчас пойдем. Посиди со мной еще немного. Это предложение мне очень даже нравится.