Бочка яда и ложка но-шпы

Я придирчиво осматриваю спальню Волкова, чуть ли не каждый миллиметр стены изучаю, чтобы определить, не накосячили ли рабочие при выполнении отделки. Олег заходит в комнату, когда я как раз ползаю вокруг его кровати, чтобы проверить, не поцарапали ли паркет, когда собирали. Наемник кидает на матрас, еще завернутый в пленку, стопку белья и заявляет: — Мне брюнетки нравятся. Я отлипаю от паркета и удивленно смотрю на него. — Чего? — Предложение, говорю, лестное, но я брюнеток предпочитаю. — Тебе же хуже, — резюмирую и встаю, схватившись за протянутую руку, отряхиваю колени. — Ты к каждому заказу относишься так дотошно? — Я не сильно часто занимаюсь дизайнерскими проектами, а с этой бригадой рабочих вообще впервые работаю, потому что другие были заняты. Разумовскому же надо срочно-сейчас. Поэтому, да, я дотошная. — Я тебе чай заварил, — говорит Олег, сдирая пленку с матраса. — Спасибо. Сейчас еще ванную проверю. — Ты же ее уже смотрела, разве нет? — Ты удивишься, сколько всего может случиться с ремонтом за двое суток. Под ворчание об очередном параноике в семье я отправляюсь в ванную, где точно так же обхожу все углы, просматриваю стыки на полу и простукиваю плитку на стенах. Подумываю о том, чтобы проверить, насколько хорошо закрепили смесители и душ, но решаю отложить возможный потоп до утра, чтобы не пришлось перекрывать воду в десять вечера и экстренно вызывать сантехников. С чувством частично выполненного долга, отправляюсь в спальню к Разумовскому. Кровать, навевающая мысли о том, что ее выкрали из музейной королевской спальни, пока стоит без балдахина, но я уже подобрала подходящий, и завтра мы его повесим. Постель застелена только наполовину, Разумовский же сидит за рабочим столом и сосредоточенно ковыряется в ноутбуке. Вся спальня по его желанию выполнена в оттенках белого и золотого и на данном этапе выглядит крайне… холодно. Я примерно знаю, что могу с этим сделать, если он позволит. — Если сейчас закрою ноутбук, какова вероятность, что ты рассердишься? — уточняю, постучав по столу. — На тебя? — отстраненно уточняет Разумовский. — Значение уходит в минус. — Я гуманитарий. — Нет такой вероятности, — легко исправляется он и быстро сохраняет процесс. Повернувшись ко мне, берет за руку, целует тыльную сторону ладони. — Ну что, ma petite? В срочном порядке вызываем ремонтную бригаду или ты пока удовлетворена? — Пока все нормально. Давай закончим с кроватью. И не отлынивай, не то уйду в комнату, которую ты назначил моей. — Там пусто, — со смешком напоминает Разумовский, но послушно встает. — А мне не впервой спать на надувном матрасе. — Кстати, зачем ты вообще на нем спала? — интересуется Сережа, перехватывая пододеяльник так, чтобы я могла заправить одеяло. — Потому что после возвращения в Питер у меня не было моментальной возможности поменять кровать. Как только купила новую, переехала обратно в спальню. Сережа не отвечает, а я думаю о том, что сказала лишнего. И стоит только обрадоваться, что он не придал моим словам значения, как у него в голове что-то, видимо, щелкает, и он с подозрением спрашивает: — Почему ты не хотела спать на старой? — Сломалась. — Не обманывай меня. — Тебе можно, а мне нет? Разумовский помогает встряхнуть пододеяльник, чтобы выровнять засунутое туда одеяло, и очень укоризненно смотрит на меня. Я сажусь на корточки, чтобы поправить углы, как обычно пустые, и говорю: — Я не знала, где он это делал, и не хотела спрашивать. Соответственно, не знала, было ли что-то на тогда еще нашей кровати. Поэтому некоторое время спала в студии, потом просто в привычку вошло. Эй. Я строго смотрю на Разумовского, по взгляду которого видно, как сильно он сейчас жалеет о невозможности повторить трюк со смертельным особняком. — Я говорю это не для того, чтобы ты под покровом ночи пошел бить морду Андрею, поэтому воздержись, пожалуйста. — Я бы не стал так опускаться, — закатывает глаза Разумовский. — У меня много идей, полно денег и свободного времени, а также огромный нерастраченный потенциал. — Сереж, я серьезно. Давай без этого. — Хорошо, дорогая Ася, обещаю не трогать его в ближайшие две недели, — нехотя бормочет Разумовский. Я кидаю в него подушкой, затем и наволочку швыряю. Ладно, тоже неплохо. Надо будет через две недели продлить договор. Думаю, ему скоро не до Андрея будет, и он забудет про моего бывшего мужа. Я сую свою подушку в наволочку и с подозрением рассматриваю Сережу. Либо он подождет, пока про Андрея забуду я, и тогда разберет его на составные части. Не могу сказать точно, но не думаю, что Разумовский из тех людей, кто легко обиды отпускает. Андрей же будто лично ему на хвост наступил. — Завтра мне нужно будет вернуться домой рано утром, — сообщаю, кидая обе подушки к изголовью. — Да, я тоже думаю, что ты взяла преступно мало вещей для переезда, ma petite, — произносит Разумовский, стаскивая свитер. — Не поэтому. У меня встреча с Громом, и майор собирался за мной заехать, потому что моя машина все еще на стоянке. Сережа замирает на пару секунд, потом швыряет свитер на стул возле меня. Тот до него не долетает, шмякнувшись на пол. Я подбираю несчастную вещицу, расправляю и складываю нормально, заодно сообщаю, что рабочие собрали шкаф в его спальне, так что он может использовать его по назначению. Даже пример подаю. — Тебе нужно поскорее избавиться от Грома, — мрачно заявляет Разумовский, упав спиной на кровать. — Извини, милый, я пока не нашла достойное место, где его закопать. — Ася. Я серьезно. Гром — профессионал своего дела, и он слишком наблюдателен. Он может узнать, кто ты. Расстегивая рубашку, подхожу к нему и забираюсь на кровать. И на него заодно. — Я всего лишь одинокая художница из Питера, которая предпочитает девушек, — напоминаю, опираясь ладонями по обе стороны от его головы. — И на мне не написано, что я без сомнений ведусь на рыжих мужчин с фамилией Разумовский. Сережа, усмехнувшись, скользит руками по моим бедрам, дает утянуть себя в поцелуй, но это лишь уловка. Уловив момент, когда я теряю бдительность, он переворачивается и теперь сам нависает надо мной. — Я не хочу, чтобы он узнал о том, что ты со мной, — говорит Сережа, глядя мне в глаза. — Это может поставить твою жизнь под угрозу. Что, опять? Ну да ладно. — Сереж, Гром мне не подружка, с которой я бы обсуждала вещи, касающиеся наших мужиков. Все хорошо, мы говорим в основном по делу, и как только из меня уже будет невозможно выжать ничего полезного, мы вообще говорить перестанем. Разумовский, кивнув, целует меня, а потом обнимает, уткнувшись лицом в плечо. Глухо шепчет: — Только не спрашивай его обо мне. Я хочу сказать, что это как раз вряд ли вызовет много подозрений, потому что наверняка майора только ленивый не пытал о том деле. Вот только быстро понимаю, что дело в другом. Разумовский не опасается, что Гром заподозрит что-то, если я спрошу про Сережу, нет. Он боится, что майор расскажет. — Не буду, — говорю я, прижимая его к себе. — Обещаю. *** — Ах ты ж сволочь такая, — потрясенно говорю, не в силах оторвать взгляда от безобразия напротив. Щипаю себя за руку. Нет, это не сон. — Да-а-а, дела, — задумчиво протягивает мой сосед Валера, почесывая лысую голову. — Андрей? — Вряд ли, — бормочу я, рассматривая вымазанную красной краской дверь. И ладно бы просто краска, но эти надписи еще. Нет, это точно не Андрей, у него бы смелости теперь хватило максимум «Шлюха» начеркать, потому что он отлично знает, что с ним будет за угрозу выпотрошить меня как свинью на бойне. А вот тот, кто это написал, явно не знает. Я, нервно поправив фиолетовую рубашку с леопардовым принтом, не мою, само собой, достаю телефон и ищу в списке контактов номер Грома. — Кому звонишь? — уточняет Валера. — Менту знакомому. — Так ты одна до сих пор, что ли? — Будто это минус был бы. Но нет, Валер, я не одна. Просто тут дело явно для полиции. И уж точно будет гораздо хуже, если сюда сейчас прискачет горящий праведным гневом Разумовский. Он и без гнева праведного может напугать моего соседа до инфаркта. Я набираю номер Грома, коротко объясняю ему ситуацию и соглашаюсь со сдержанным матом. Майор обещает приехать как можно быстрее, говорит, что стажер, которого он отправил за мной, уже точно неподалеку, и просит зайти к кому-нибудь в квартиру. Последнего я делать не собираюсь, потому что мне не сильно хочется вмешивать в мои дела соседей. Валера оказался случайным свидетелем и сейчас вызвался лично караулить даму в беде до прибытия полиции. Я фотографирую свою дверь и отправляю Разумовскому, который перезванивает тут же. — Гром сейчас приедет, — сразу предупреждаю, отсекая этим Сереже путь сюда. Коварно, но что поделать. — Зачем ты позвонила ему? — сердится Разумовский. — Он занимается этим делом, вот и не будем мешать человеку делать свою работу. Я вернусь, когда все закончится. — Посмотрю камеры, — угрюмо заявляет Сережа. Я не напоминаю, что через наш двор проходит множество людей за день, да и гости к соседям наведываются. Пусть лучше будет занят, пока полиция работает. Стажер Артемка действительно приезжает быстро, да не один. С ним роза в газетно-крафтовой бумаге. — Этот, что ли? — шепчет Валера, едва увидев его. — Нет, — отвечаю я. Артем для Валеры представляется по всем правилам, а вот мне несмело улыбается и протягивает розу, ведь просто хотел порадовать этим утром такую чудесную девушку. Я с опаской беру цветок и думаю, как можно сохранить Артемке хрупкое эго и жизнь одновременно. И пальцы. Мы успеваем быстренько пройтись по тому, как я обнаружила свою дверь в таком состоянии и постучалась к Валере, а потом слышим, как внизу открывается дверь, и по лестнице начинают подниматься несколько человек. Артем героически заслоняет меня своим не очень внушительным телом. Валера то ли кашляет, то ли фыркает в кулак, а я вздыхаю. Блин. Нет, ну ладно Разумовский, он сумасшедший слегка, поэтому у нас любовь с первой пули, а этот-то на что польстился? На явно двинутую женщину, которая полезла в кусты енотов искать? — Привет, Ась, — говорит майор и мрачно смотрит на дверь. — Да уж. Ладно, ребят, давайте работать. Он машет рукой двум полицейским, что пришли с ним, и одному человеку, одетому по гражданке. Когда они обступают мою дверь и начинают заодно опрашивать Валеру, Гром отводит меня чуть в сторону. Задумчиво смотрит на розу, от чего Артемка немного бледнеет. — Тебе есть где пожить на время? — спрашивает Игорь. — Здесь может быть небезопасно одной. — Есть, — говорю я, вздохнув. — Не рассказывайте моей сестре, я сама. — Хорошо, и пореже одна на улицу выходи. Сейчас парни закончат, и я гляну, что внутри. Потом соберешь вещи. Я благодарно улыбаюсь, представляя, как будет светиться от радости Разумовский и вздыхать с облегчением Волков. Майор задумчиво смотрит на меня. — Что? — уточняю, перехватив его взгляд. — Забавная рубашка, — говорит он, отворачиваясь. — Я думал, что такие уже не в моде. Твою мать. — На распродаже купила поэтому, — киваю я, проклиная тот момент, когда вышла из квартиры в Сережиной рубашке. — Как надолго вы опечатаете мою квартиру? — Технически, я ее не опечатаю, ты можешь в ней жить, но я не думаю, что это безопасно. — Ясно, — бормочу я и сажусь на ступеньки, ведущие на следующий пролет. Немного обмозговав ситуацию, все-таки делаю то, что должна была сделать давно. Звоню сестре. Полина приезжает гораздо быстрее, чем полиция до этого. Поневоле ужасаюсь тому, с какой скоростью она должна была гнать машину. Завидев Грома, она сразу же с решительным видом направляется к нему. Обычно вот так она идет отрывать головы, фигурально, но все же, поэтому я перехватываю ее под локоть и отвожу в сторону. Сначала пытаюсь объяснить коротко, но потом понимаю, что не выйдет, и рассказываю все, начиная от трупа в машине. Да-а-а, таким взглядом она не смотрела даже на Диму, нашего старшего брата, который у нее не в фаворе с детства. — Почему ты не сказала раньше? — шипит сестра, указав в сторону Грома. — Я бы не позволила таскать тебя постоянно к месту преступления! — Ну, поэтому и не сказала. Поль, там было столько могил… Я готова помогать столько, сколько нужно, чтобы ублюдков нашли. — Вот, чем заканчивается твоя помощь! — раздраженно заявляет сестра, махнув рукой в сторону двери. Выдохнув, она трет лоб ладонью и бормочет: — Ладно, скорее всего, тебя приметили еще тогда, с трупом в машине. Поедешь ко мне, я… — Я к Олегу поеду, — быстро сообщаю, прерывая ее. Сестра смотрит на меня прищурившись. — Он же бывший военный, надежный, с ним спокойно. Да и я давно собиралась пожить с ним немного. — Где? — спрашивает Полина. Дважды твою мать. Я в панике наугад называю жилой дом, расположенный неподалеку от новой квартиры Разумовского. Почему-то мне кажется, что не стоит выдавать его адрес. Полина несколько секунд думает, затем нехотя соглашается с тем, что вариант хороший. У нее сейчас полно дел, которые нельзя отложить, да и кулак в морду будет более действенным методом, чем перечисление статей УК РФ. Она отходит разговаривать с Громом, уже не так воинственно, как собиралась, а я пишу Олегу о том, как накосячила. Волков отвечает быстро. «Молодец, хорошо придумала» Н-да? «Дом недалеко от нашего, это удобно. С квартирой разберемся» Я хочу спросить, как именно, но Полина опять подходит ко мне. Ладно, в этом вопросе Олегу явно можно доверять. Если он сказал, что разберется, значит, так и будет. — Не помню у тебя такой рубашки, — задумчиво говорит сестра. — Это… Олега, ага. Прикусив язык, я поправляю воротник. — Случайно увидела, в «Глории», — говорю я, улыбнувшись как можно более придурковато. — Влюбилась. Полина, выгнув бровь, скользит взглядом по мне и удивленно замечает: — Выглядит гораздо дороже «Глории». — Новая коллекция, — расплываясь в еще более широкой улыбке, говорю я. Она все равно в сторону этого магазина даже не смотрит. — Что сказал Гром? Я уже могу собрать вещи? — Да, пойдем. Пока Игорь проверяет квартиру, я судорожно вспоминаю, могло ли там остаться что-то, буквально вопящее о личности Разумовского. Вроде нет. Гром выглядывает в подъезд и говорит, что можно заходить. Я прямиком отправляюсь в спальню, скидываю вещи в спортивную сумку, а потом сгребаю из ванной косметику. Наверняка что-то забыла, но черт с ним. Нужно побыстрее убраться отсюда. — И все? — удивленно спрашивает Полина, глянув на сумку. — А краски и прочее? — Он сделал для меня там студию, я… Трижды твою мать. — Олег просто заранее об этом позаботился, — продолжаю, закопавшись в сумку. — Так, это есть, то взяла, а… Ага, вижу. Все, поехали. — Ты ему уже позвонила? — уточняет сестра, а я энергично киваю и говорю, что мы там встретимся. — Ладно, идем, я тебя отвезу. А что за роза, кстати? — Да так, — бормочу я, прихватив и ее тоже. Выбросить рука не поднимается, а здесь оставлять не хочу. Разумовский точно сюда явится сегодня и обнаружит в вазе цветок, который дарил не он. Так себе идея, Артему еще жить и жить. Распрощавшись с полицией, я гружу сумку в багажник и сажусь на переднее пассажирское место. Пристегнувшись, отправляю Волкову сообщение о том, что у нас полный ахтунг, и если он не будет стоять у названного мною дома с ключами от домофона через полчаса, то мне каюк. Вернее, моему мозгу, потому что его творческие способности сегодня на исходе. Олег ждет нас у подъезда многоэтажки и выглядит спокойным и надежным как скала. Коротко выдохнув, я выхожу из машины и без зазрения совести падаю в его объятия, вцепившись в черную водолазку. Сегодняшний день — лучший показатель того, что я никогда не думаю перед тем, как сделать. — Нормально? — уточняет Волков, потрепав меня по волосам. — Относительно. Я отстраняюсь, Олег, наклонившись, касается губами моего лба, отыгрывая роль, и уже вдвоем мы идем забирать мою сумку из багажника. Пока Волков слушает напутствия Полины про усиленную бдительность, я нервно оглядываюсь. С Разумовского станется явиться сюда в своей архинезаметной маскировке. Пусть еще леопардовую кепку напялит, хоть сочетаться будем. Попрощавшись с Полиной, мы с Волковым идем к подъезду. Сестра за его спиной ничего не видит, а я вот наблюдаю, как он набирает на домофонной панели несколько цифр, и дверь, запищав, открывается. С трудом удерживаюсь от того, чтобы уважительно присвистнуть. Мы заходим внутрь, поднимаемся на второй этаж и выжидаем минут двадцать. Я как раз в подробностях рассказываю Олегу, как все было. Решив, что выходить безопасно, мы неспешно отправляемся в соседний квартал. И правда недалеко. Розу я благоразумно «забыла» в машине сестры. — Сделай над собой усилие и не сияй так, — прошу я, переступив порог квартиры. Разумовский разводит руками, мол, поделать ничего не может. Забрав у Олега мою сумку, он, чуть ли не пританцовывая, отправляется в свою спальню, потому что в другой комнате мебель еще не собрали. Мы с Волковым смотрим ему вслед. — Вот я иногда вообще понять не могу, как в нем все это уживается, — бормочу я, следуя за Олегом на кухню. — Это ты его еще раньше не видела, — усмехается наемник и достает чайник. — Предлагаю перекусить, заняться делами насущными, а вечером вернемся в твою квартиру и все осмотрим. — Ты как-то странно собиралась, — заявляет Разумовский, заходя в кухню. Он приобнимает меня за талию и добавляет: — Торопилась, что ли? — Немного, — киваю, привалившись к нему. — Все равно вечером… — О, не переживай, ma jolie souris, я уже все заказал. Давай пройдемся по списку, может, тебе еще что-то нужно. — Сережа, это ненадолго, — напоминаю, хмуро глядя на него. — Само собой, — легкомысленно отзывается Разумовский. — Насчет квартиры твоего военного любовника, — Олег средним пальцем демонстрирует свое отношение к формулировке, — не волнуйся, я решу это. Так, смотри, что я заказал. Начнем с косметики…