Бочка яда и ложка но-шпы

Я оставляю Сергея на кухне, а сама иду переодеваться. В голове все еще не укладывается, что явился именно он, и я слабо представляю, как взбесится Разумовский. Надевая джинсы, прихожу к выводу, что как раз-таки сейчас мне должно быть глубоко фиолетово на это после всего произошедшего. Если он считает, что может творить за моей спиной подобную ересь, то я считаю, что могу нормально пообщаться с его второй личностью. Пусть попробует возразить. Натянув футболку, я направляюсь обратно в кухню, где Сергей сидит за столом. — Чаю? — предлагаю, проходя мимо. При моем появлении он опускает голову и делает вид, будто его очень интересует вон та царапинка на светлой поверхности стола. — Нет, что ты, не нужно, — быстро говорит Сергей, помотав головой. — Я просто хотел объясниться, чтобы… — Я все равно собираюсь себе заваривать. — Тогда ладно, — бормочет он. Между нами зависают еще несколько минут тишины, пока я вожусь с чаем, выставляю кружки на стол, сахарницу, вазочку с печеньем, а потом и ложки, но в конце концов, предметы заканчиваются. Приходится просто разлить напиток и сесть напротив. — Ты доехал сюда сам? — спрашиваю то, что интересовало меня еще в коридоре. — Да, — кивает он и чуть улыбается, обхватив кружку ладонями. — Я не настолько безнадежен, как может показаться. — Я и не считала тебя безнадежным, если что. Но все равно не понимаю, зачем ты здесь. — Я понимаю, что ты очень зла на него… На нас. — На него, — поправляю, постучав пальцем по кружке. — Да, я на него злюсь. — Я понимаю, — тихо говорит Сергей. — Но я здесь, чтобы попросить тебя дать ему шанс и не уходить сразу. Ася, все это не задумывалось… таким. Он говорит правду, он не собирался… Я с удивлением присматриваюсь к опущенной рыжей голове. Разумовский и Волков еще не говорили, получается? Потому что Олег и так все мне рассказал, можно сказать, по полочкам разложил. Серьезно, если бы не он, мы бы уже трижды разошлись, потому что в какой-то момент у меня или у Разумовского почему-то отказывает способность нормально разговаривать. А у кого-то еще и патологическая тяга к секретам. И это я не про себя. — Его тяжело понять иногда, я знаю, — продолжает Сергей. — Особенно, когда он боится. Я отодвигаю кружку и спрашиваю, с трудом скрывая интерес: — И часто он боится? — С тобой? Почти постоянно. — Я вот сейчас даже не знаю, обидно это прозвучало или… — Нет-нет! — Сергей поднимает на меня испуганный взгляд. — Я вовсе не то имел в виду, Ася, совсем не то. Или не совсем то… Он выглядит уверенным, но все время боится сделать что-то не так, сделать что-то, что станет последней каплей. Он же знает… себя. Боится, что ты будешь его бояться в итоге и никогда не встанешь на его сторону. — Тебя послушать, так он ждет, что я сбегу из-за любого разногласия. — Так и есть, — пожимает плечами Сергей. — Почти. И он будет очень злиться, когда узнает, что я пришел к тебе, потому что показать эту свою… часть боится чуть ли не больше всего остального. Я… Я просто хотел поговорить, Ась. Прости, если не стоило. Я понимаю, что ты тоже… Он замолкает, двигает кружку в одну сторону, потом в другую стучит по ней пальцами. — В общем, я просто прошу тебя дать ему шанс объясниться, потому что вчера он настолько сильно испугался, что это точка, и… — Я тоже что? Сергей на секунду поднимает на меня удивленный взгляд. — М? — Ты понимаешь, что я тоже… что? Он опять пожимает плечами, бормочет что-то про нежелание контактировать с таким, как он, и сразу спешит добавить, что все понимает и не обвиняет, ни в коем случае. Я мысленно посылаю Разумовского в далекие дали за то, что подобное недопонимание вообще возникло между мною и его второй личностью. Нормальной, блин, личностью, не той, которая стремилась поотрывать всем головы. Ну серьезно, вот того надо было прятать, а не этого. Я встаю и пересаживаюсь к Сергею поближе, беру его за подрагивающую руку. — Дело совсем не в этом, — мягко говорю, сжав холодную ладонь. — Не в том, что я не хочу общаться или… Я хочу. Правда. Извини за то, что заставила так думать. Обещаю, я заставлю Разумовского не ворчать по этому поводу. — Не нужно, я все понимаю, Ася, — чуть слышно отзывается он, не глядя на меня. Помотав головой, двигаю стул ближе и обнимаю Сергея, из-за чего мы оба чуть не наворачиваемся на пол, потому что он сначала чуть ли не отшатывается от этого. Потом замирает, весь напряженный и готовый в любую секунду вскочить на ноги. — Прости, — повторяю, уткнувшись в его плечо. — Это было очень глупо, и я не должна была так с тобой поступать. И больше не буду. Спустя несколько мгновений тишины на мою спину ложится его ладонь, а сам он чуть-чуть расслабляется. — Не будешь сбегать сразу, как увидишь? — тихо и очень горько уточняет Сергей. — Не буду, — обещаю, снова чувствуя себя редкой гадиной. — Обещаю. Потому что не хочу. И Разумовского заставлю перестать так сильно козлить. — Сегодня они встречаются с Лерой на квартире, где обычно проводят свои совещания, — произносит он, обняв меня и второй рукой. — Если ты придешь… Если бы ты смогла прийти… — Напиши адрес, я приду. Как раз еще немного успокоюсь, чтобы не кинуться на него опять. Это было сильно лишнее. — Он не обижен, — говорит Сергей, рассеянно перебирая пальцами по моему позвоночнику. — Он знает, что заслужил. — Все равно лишнее. Слушай, у меня есть мороженое и сериал. Возможно, я засну в процессе у тебя на плече, если ты не против, но мы могли бы начать его смотреть. Что скажешь? Сергей ничего не отвечает, только прижимает меня к себе крепче, будто окончательно сдавшись. *** Ключа от тайной квартиры у меня нет, поэтому, поднявшись вместе с какой-то старушкой на третий этаж, я дожидаюсь, когда она пройдет дальше, и нажимаю на кнопку звонка. Мысль о том, что инфаркт сейчас заработали сразу все присутствующие, немного греет душу. Сами виноваты, заговорщики чертовы. Впрочем, Олег, который открывает мне дверь, особенно удивленным не выглядит. — Привет, — говорит он и приглашает меня внутрь. Защелкнув два замка, помогает снять пальто. Из гостиной, видимо, выглядывает Разумовский с настороженно-ошалевшем выражением лица. — Надо было позвонить, я бы тебя забрал. — Ничего, я маркер такси ставила в другой двор. Гром сказал, что машину скоро вернут. — Хорошо, поедем тогда менять шины. Хочешь чай или кофе? — Попила перед выходом из дома. Пройти можно? — Конечно, — кивает Олег и приглашающе машет рукой в сторону гостиной. Разумовский уже в проеме не стоит. — Добрый вечер, — выдавливает Лера, сидящая в одном из кресел, и выглядит при этом крайне виноватой, хотя ей-то вряд ли стоит. — Привет. — Я падаю на диван и складываю руки на груди. Разумовский горбится в другом кресле, уставившись в ноутбук. — Ну что, расскажете про свои дальнейшие планы? Или проект все еще секретный? Олег садится рядом, выглядит совершенно невозмутимым. Он смотрит на Сережу, но тот делает вид, что очень занят. Тяжко вздохнув, Волков рассказывает, о чем говорили до моего появления, объясняет, что Разумовский считает главной целью Виталия Плахова, того бизнесмена (ака бандита из девяностых), который и открывал клуб. Кто-то в очередной раз узнал про то, что Разумовский ни черта не помер тогда, и решил использовать его новые замыслы в своих целях, перед этим выманив детским домом. Я смотрю на Олега и жду продолжения, но это, похоже, все. Ладно. — Если ваш проект такой секретный, то как о нем узнали? — спрашиваю, глянув на Разумовского. — Я не думаю, что узнали именно про проект, — говорит Сережа, не отрываясь от ноутбука. — Они хотели убрать Плахова и точно знали, что я клюну на его забегаловку вместо именно этого детского дома. — И кто же именно в курсе, что ты жив? — Не знаю пока, — бормочет Разумовский, выщелкивая что-то на клавиатуре. — Сначала мы займемся Каменным. — Губерантором? — уточняю я. — Да. — Ты так и не объяснил причину, — сердито напоминает Лера. Разумовский кивком головы указывает на свой ноутбук. Девушка встает и подходит к его креслу, смотрит на экран. Я жду пояснений. — Каменный главный ответственный за эту «стройку века». Он дал разрешение на строительство, причем именно в моем детдоме, а не в соседнем здании, например. Строительная фирма, которая занималась возведением этой позолоченной бандуры, через подставных лиц принадлежит Каменному. Он шел на большой карьерный риск, значит, считал, что цель оправдывает средства. Уверен, он знает все или почти все, но… Слишком легко удалось его разгадать. Не нравится мне это… — Удивительно, — бормочет Олег. — Ага, — поддакиваю я. Разумовский не обращает на нас внимания, и продолжает рассказывать, что получил доступ к компьютеру Каменного, но там полный бардак, а есть же еще и заместители, заместители заместителей, юристы и прочие несчастные, кому посчастливилось работать на нашего золотого губернатора. И на все это уйдет уйма времени. — У тебя что, нет какой-нибудь хакерской примочки, чтобы оно «пуф» — и быстренько нашлось само? — раздраженно интересуется Лера. — Ага, — безразлично отзывается Разумовский. — Сейчас нажму волшебную кнопку «найди то, не знаю что», а потом мы пойдем в Хогсмид пить сливочное пиво. — Ты прочитал «Гарри Поттера»? — с сомнением уточняет Олег. — Нет, я не читаю такую литературу, но от мемов и демотиваторов никуда не скрыться. Мы с Волковым переглядываемся, практикуя коллективное закатывание глаз. — Так вот. Волшебства у меня нет. Быстрее будет просто наведаться к Каменному лично и вытрясти из него все, что ему известно. Ну да. Просто наведаться. Просто. Просто наведаться к губернатору и набить ему морду. Что проще-то? Я смотрю на ошарашенную Леру, которая озвучивает именно то, о чем я думаю, и мне ее очень жаль. Она ведь и правда не до конца понимает, во что ее втянули. Тут и я не до конца понимаю, но я хотя бы осознанно влезла, и нехилые такие бонусы получаю. Нет, не нервные срывы, я про другое. — В свое время его обычный мент рожей в торт макнул, — меланхолично замечает Разумовский на возмущения Леры. — Коле не привыкать. Девушка удивленно смотрит на него. — Что? — Ничего, это я о своем. Пока Разумовский рассказывает, где именно он хочет, чтобы новоявленный Чумной Доктор прищучил губернатора, я все-таки осматриваюсь. Квартира-студия, надо полагать. Как-то простенько для тайного штаба, даже странно, если вспомнить про любовь Сережи к пафосному масштабу. Я встаю и прохожу за барную стойку, замечаю графин. На всякий случай нюхаю, потом наливаю себе воды в стакан. Олег как раз соглашается, что Лера такое задание не осилит. Я оставляю комментарии при себе, только рассеянно прислушиваюсь к их разговору. Девушка садится на диван и уточняет, как именно Волков собирается ей помочь. Я оставляю полупустой стакан на барной стойке и возвращаюсь в гостиную, сажусь на второй диван, прямо напротив Разумовского. Сережа смотрит на меня поверх ноутбука, щелкает еще по паре клавиш и откладывает его на журнальный столик. Поднявшись, двигает кресло так, чтобы спинка заслоняла нас от Олега и Леры, снова садится. Выглядит откровенно паршиво, явно не спал и заглотил кучу энергетиков. Как начать разговор, я не придумала заранее, поэтому сейчас жду, что скажет он. Разумовский поправляет забавный лиловый свитер с совами и двигается на край кресла, осторожно берет меня за руку и тянет ее к себе. Я не сопротивляюсь, наблюдаю, как он задирает рукав лонгслива до локтя и внимательно рассматривает предплечье, за которое схватил вчера. Следов на коже нет. Сережа, выдохнув, поправляет рукав, но ладонь не отпускает, так и сидит. Теперь к краю дивана двигаюсь я. Коснувшись его подбородка, молча прошу поднять голову, смотрю на щеку. Мне казалось потом, когда аффект сошел, что я сильно стукнула, но вроде бы нет. Погладив небритую кожу, говорю: — Извини. Я не должна была. — Мелочи, ma petite, — произносит Разумовский, поймав и вторую мою руку. — Я понимаю. — Нет, я действительно не должна была. Мне следовало поехать домой и сначала успокоиться. — Я бы все равно поехал за тобой, — слабо улыбается Сережа. — Мне нужно было своими глазами увидеть, что ты не пострадала во всем этом. Ася… Он замолкает, смотрит на наши сцепленные руки. Я выпрямляюсь, но ни Олега, ни Леры в комнате уже нет, их голоса слышны из коридора. Либо они расходятся уже, либо решили оставить нас наедине. В любом случае, спасибо им. Я сползаю с дивана и перебираюсь к Разумовскому на колени. Сережа, будто только этого и ждал, сразу крепко прижимает меня к себе, так, что даже вырваться не получилось бы. Но я и не собираюсь. — Это должен был быть триумф, — тихо говорит он. — Я бы потом рассказал тебе, что Чумной Доктор теперь будет заниматься совсем другим, что не будет никаких кровавых расправ и прочего. Я думал, что тебе понравится. Я хотел, чтобы… Не важно уже. Сережа как-то обреченно вздыхает и наклоняет голову, спрятавшись в моих объятиях. Я глажу его по голове и только сейчас понимаю, что он и сам, должно быть, очень расстроен из-за того, что все обернулось именно так. — Идея хороша, — осторожно замечаю, расправляя немного спутавшиеся волосы на макушке. — Если Чумной Доктор действительно будет помогать и не станет убивать никого. — Так планируется, — бормочет Разумовский. — Но тебе не надо было скрывать. Я понимаю, что никто не знал, что подобное произойдет, но если бы ты посвятил меня в ваши планы раньше, я бы не стала подозревать тебя в причастности к стрельбе. — Сейчас не подозреваешь? — Нет. Я тебе верю. И еще кое-что. Я отодвигаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, и Разумовский послушно поднимает голову, встречается со мной взглядом. Уставший и разочарованный. Я делаю глубокий вдох и четко произношу: — Я не уйду от тебя. Я буду кричать, выяснять, объяснять, ругаться, но ничего из этого не означает, что я уйду. Поздно уже, не хочу и не могу. Поэтому, пожалуйста, не скрывай от меня ничего, чтобы не было таких… сюрпризов. Разумовский хмурится, но кивает. Я не выдерживаю, целую его, поставив этим точку одновременно в разговоре и в своих мыслях. Я действительно не смогу от него отказаться, боже, я отлично понимаю, какое это безумие, но не смогу. Сережа отстраняется, касается своим лбом моего и выдыхает, будто напряжение оставляет его только сейчас. — Тебе нужно поспать, — замечаю, когда он закрывает глаза, покрасневшие от такой долгой работы за компьютером. — Не хочу терять время, — шепчет Сережа. — Нужно все исправить сейчас. — Успеешь. Ты уже себя измотал, скоро рухнешь. Поехали домой? — К тебе или ко мне, дорогая Ася? Я чуть было не говорю «к нам», имея в виду квартиру в новостройке, но вовремя затыкаюсь. А потом думаю, что терять уже особо нечего. — К нам, — все-таки озвучиваю это. — Там вроде кровати уже собрали. Разумовский распахивает глаза, ошарашенно смотрит на меня, пока сказанное переваривается в уставшей голове. И улыбается. Улыбается так, что я понимаю, что все. Мне конец. Доигралась. Я люблю его.