Танец теней

      Сознание медленно возвращается, словно сквозь густую, вязкую тьму. Первое, что я ощущаю, неестественное тепло. Не тепло тела, а чуждое, будто окружившее меня коконом заботы, которой я не заслуживала. Веки тяжелеют, но я заставляю их приоткрыться. Комната вокруг чужая. Не стерильная, но чистая. В воздухе висит тонкий аромат древесного мыла и чего-то пряного, теплого.       Моментально вскочив с кровати и быстро скользнула ладонями по телу. Там, где раньше была рваная ткань и липкая кровь, теперь гладкая кожа и незнакомая одежда. Мои раны… исчезли. Лишь слабая тянущая боль напоминает о том, как близка я была к краю.       Где-то рядом вода льётся ровным, неторопливым потоком. Душ? Невольно напрягаюсь, чувствуя, как кровь стучит в висках. Неизвестность сжимает грудь. Аккуратно опускаюсь обратно на кровать, заставляя себя выглядеть расслабленной, словно сплю. Полуопущенные ресницы становятся моим щитом. И я жду.       Шум воды стихает, оставляя комнату в напряжённой тишине. Шаги, мягкие и уверенные, раздаются ближе. Когда дверь открывается, подмечаю широкоплечего парня.       Взгляд цепляется за его силуэт. Высокий, словно вырезанный из оникса, каждое движение плавное, как у хищника, и каждое разящее силой. Тонкая струйка воды медленно скатывается по мускулистой спине, огибая выточенные рельефы. Гладкая, мерцающая в мягком свете лампы, кожа будто блестит под плёнкой росы. Широкие плечи сужаются к изящной линии талии, на бедрах держится лишь полотенце, едва скрывающее то, что я не смею рассматривать.       Ещё одно полотенце он использует, чтобы вытирать волосы. Движения ленивы, почти небрежны, как у человека, привыкшего быть хозяином ситуации. Каждый шаг сопровождается едва слышным скрипом пола, и я ловлю себя на том, что не дышу, чтобы не спугнуть этот момент.       Проходит мимо меня, не глядя, и я, пользуясь этим, ещё раз оглядываю его спину. Карта из напряжённых мышц и изгибов, место, где красота встречается с силой, и я не могу оторвать глаз.       Но он что-то знает. Это ощущается в каждом его движении. Он не смотрит в мою сторону, но я чувствую: он ждёт, когда я покажу слабость. Торопливо закрываю глаза, продолжая изображать спящую.       Когда кресло скрипит от его веса, я не выдерживаю. Глаза снова открываются, словно против моей воли. Он сидит напротив, расслабленно, но взгляд… глубокий, пронзительный, словно кинжал, от которого не скрыться. Лицо будто выточено из мрамора, с резкими чертами и слегка нахмуренными бровями, а губы блеклые, но опасно чувственные.       — Незачем притворяться спящей. Ты кто такая? — Его голос глубокий, обволакивающий, но с резкими, хлесткими нотками. Словно каждый его звук вызов.       Что-то мягкое ударяет меня в грудь. Моя одежда. Чистая, сложенная так, будто это трофей, а не жест милости. Я недовольно приподнялась с постели, даже не прикоснувшись к одежде, а продолжая рассматривать незнакомца, словно если я отведу взгляд, то умру.       — Ты переодел меня? — С трудом выдавливаю слова, больше для того, чтобы заполнить неловкую паузу.       — Нужно было выбирать между тобой голой, но живой, и тобой метровой, но неприкосновенной, — он дернул пальцами, взяв последнее слово в кавычки, и угол его губ едва заметно дрогнул, намекая на насмешку.       Я молчу, чувствуя, как слова застревают где-то в горле. Его уверенность, холодная дерзость всё захлёстывает меня, будто тёплый прилив. Стараюсь выглядеть спокойной, но внутри бьётся только одна мысль: кто он такой?       Коснувшись уже холодной одежды невольно вздрагиваю, словно эти чистые вещи оружие, направленное прямо в моё сердце. Он молча поворачивается и взяв другую кипу одежды скрывается за дверью ванной, но оставляет её приоткрытой как вызов.       Ткань шуршит за дверью, когда он снимает полотенце и начинает одеваться. Разум цепляется за эти звуки, раскрашивая их в краски, которые я не должна видеть.       Пальцы нервно сжимают края чужой футболки, что надета на мне. Её запах смесь свежести, чистоты и чего-то едва уловимо пряного, словно этот аромат принадлежит самому воздуху вокруг него.       — Меня зовут Сон Джинву. — Его голос прорезает тишину так внезапно, что я вздрагиваю. Он звучит так близко, словно уже стоит рядом, хотя я знаю, что он всё ещё за дверью.       — Чон Сухён, — отвечаю я, заставляя себя не выдать дрожь в голосе и начиная переодеваться.       — Сухён. — Произносит моё имя медленно, словно пробует на вкус. Оно в его устах звучит иначе, глубже, почти опасно. — Теперь скажи, как ты оказалась там?       Закрываю глаза, заставляя себя дышать ровно. В голове всплывают образы: кровь, крики, мой собственный голос, умоляющий, чтобы они остановились.       — Мы были отрядом, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Но что-то пошло не так… Все погибли, пока я пряталась.       Вода в кране на мгновение заурчала после чего быстро отключается. Секунды тянутся, как вечность, пока я жду его ответа.       — И ты выжила. — Его тон странный, почти не верящий. Скепсис сочится из каждого слова.       Джинву выходит из ванной, и я впервые вижу его, полностью одетого. Тёмная рубашка, облегающая торс, подчёркивает широкие плечи и сильные руки. Ткань натянулась на его груди, а расстёгнутая верхняя пуговица обнажает ровный изгиб ключицы. Волосы всё ещё влажные, несколько прядей падают на лоб, придавая ему вид, одновременно небрежный и абсолютно контролирующий.       Он прекрасен. Но не как произведение искусства, скорее, как оружие, смертельно острый и идеально сбалансированный.       Кожей ощущаю, как голубые глаза прожигают меня, и мой взгляд инстинктивно уходит в сторону.       — Для кого-то, кто прятался, — начинает он медленно, почти лениво, — слишком много ран, не совместимых с жизнью.       Моё сердце ускоряет ритм. Я с трудом поднимаю голову, стараясь встретить его взгляд.       — Это не так, как ты думаешь.       Его бровь вздёргивается, и он делает шаг ближе. Слова застревают в горле, а воспоминания всплывают слишком ярко. Их руки, тянущиеся ко мне. Их шёпот, полный угроз.       — Я… Я пряталась, — повторяю я, на этот раз слабее. — Правда.       — Конечно, — голос звучит ровно, но я улавливаю в нём стальной оттенок. Он не верит. Он не может поверить.       Снова смотрю на него, на то, как свет лампы падает на его лицо, подчёркивая острые черты и словно потемневшие глаза, которые, кажется, видят всё. Его присутствие подавляющее, и я вдруг понимаю, что даже если скажу правду, он всё равно докопается до неё сам.       Но правду я сказать не могу. Не могу признаться в этом даже самой себе. Не могу признать, что их крики прекратились из-за меня.       — Сколько тварей там было? — Его голос звучит низко, словно гул грозового неба.       — Что? — Я стараюсь удержать лицо спокойным, но слова застревают где-то на полпути.       — Что за твари? — Он делает ещё один шаг, и я инстинктивно отступаю, пока не чувствую холодное прикосновение стены к своей спине. Пространство между нами становится угрожающе тесным.       — Ты ведь даже не выс… — пытаюсь начать, но его резкий шаг вперёд обрывает мои слова.       — А мне не надо, — бросает он, и прежде чем я успеваю ответить, его рука ложится на стену возле моего плеча, почти касаясь. — Врунья.       Он так близко.       От него исходит тепло, обжигающее, как пламя, пробивающееся сквозь тьму его рубашки. Я не могу смотреть в глаза, не могу выдержать этот взгляд, острый, как лезвие, которое пронзает каждую мою ложь.       — Сколько? — Повторяет он, его голос становится тише, но от этого он лишь опаснее.       — Не знаю. — Слова звучат жалко даже для меня.       Другая рука опускается, пальцы едва касаются ткани рубашки на моём плече, но от этого прикосновения по коже проходит дрожь, как от удара молнии.       — Не знаешь? — Он наклоняет голову ближе, так, что его дыхание касается моей щеки, обжигая. — Это ведь несложно. Сколько?       Это уже не допрос. А напряжённая, угрожающая игра, в котором я проигрываю с каждой секундой. Спина словно врастает в стену, но бежать некуда.       — Ответь, Сухён. — В низком и шелковистом голосе слышится сталь, и я невольно сглатываю.       Прикусываю губу, чувствуя, как внутри что-то закипает. Он загнал меня в угол, но я не из тех, кто будет просто терпеть.       — Ты ведь был там. Почему сам не посчитал? — Бросаю я, подняв подбородок, пытаюсь звучать дерзко, но слова звучат скорее как мольба.       В ответ он улыбается, опасно, как хищник, который уже близок к своей добыче.       — Так и думал. Ты врёшь. — Его слова рвутся в воздух, словно удары плети отстраняясь.       Больше не могу это выносить. Что-то во мне взрывается, горячее и ярче, чем я могу контролировать. По коже пробегает ток, разжигая внутри ярость.       — Пошёл ты, Сон Джинву! — Я резко вскидываю руку, и вспышка молнии пронзает пространство между нами.       Его отшвыривает к стене напротив, удар такой силы, что воздух наполняется оглушающим звуком.       Джинву врезается в стену с глухим стуком, но даже это не гасит пылающую ярость в его глазах. Он выглядит не напуганным, а заинтригованным, почти довольным.       — Интересно, — бросает он, вставая на ноги и стряхивая с плеча пыль. Его глаза встречаются с моими, в них нет ни следа страха. — Так всё-таки решила показать, кто ты на самом деле.       Сердце бешено колотится, но я стараюсь не показать этого. Отступаю на шаг, с трудом сдерживая дыхание. Я только что напала на того, кто мог бы убить меня одним движением.       Но Джинву не атакует. Он только смотрит на меня, словно я самая интригующая загадка в его жизни. И это пугало меня больше всего.       Сорвавшись с места, оказываюсь возле двери, но его рука тут же сомкнулась вокруг моей кисти, упирая меня в дверь и начав шептать у самого края уха, что я ощутила горячие волны его дыхания:       — Кто ты?       — Охотница, — выдохнула я, сжав руки в кулаки. — Охотница которой не повезло с отрядом.       — И как ты их убила? Если при помощи той же молнии, которой атаковала меня, то я удивлён, что ты жива.       — Нет. — Расслабившись и ощутив свободу в руках я медленно оглянулась на Джинву, массируя кисть. — Повторяю, я всего лишь пряталась. Там вроде были гигантские муравьи… я доползла до прохода, а там отключилась.       — И муравьи тебя не тронули? — Подняв на него глаза я обошла его, присев на край кровати.       — Не спрашивай. Сама не поняла, что произошло.       — То есть, — скрестив руки на груди и упираясь в косяк двери он пристально смотрел на меня, — ты даже босса не уложила, оставила тварей лакомится тушками твоих друзей и даже…       — Они не мои друзья! — Вырвалось у меня, прервав Джинву на полуслове. — Да. Я оставила их умирать. Сдашь меня?       — Что мне будет с этого? — Хмыкнул он, вернувшись к креслу. — Ты далеко живёшь? — Его голос был ровным, без намёка на эмоции, но я всё равно почувствовала в этих словах какое-то скрытое намерение.       — Хочешь быть моим сталкером? — Ехидно проговорила я, повернувшись к нему и положив ногу на ногу.       Он чуть приподнял бровь, не удостоив мой выпад даже намёком на усмешку. Чёрт, да что с этим парнем не так?       — Хочу знать, как ты доберёшься. — Его лицо продолжало быть непроницательным и серьёзным, но так хотелось схватить его за щёки и заставить улыбнутся. Не едкой усмешкой, а по-настоящему улыбнутся. Слишком уж он хмурый для своих лет… А сколько ему лет? — Я на машине. — Добавил он, словно поставив точку в разговоре.       — А ты разве не тут живёшь? — Удивлённо встала я вслед за ним, когда он потянулся к сумке на полу.       Он не торопился с ответом, молчание растягивалось, пока я не почувствовала себя неловко. Наконец, он поднялся, его движения были плавными и уверенными, словно каждое действие было частью чётко отработанного ритуала.       — Не мог же я привести домой бессознательную девушку и там тебя раздеть… переодеть.       Его тон был таким будничным, что мне захотелось чем-нибудь в него запустить.       — Я настолько страшная? — Фыркнула я, надеясь, что его хоть это зацепит.       Он вдруг остановился, поднял голову и посмотрел на меня с выражением, от которого по спине пробежал холодок.       — Ты настолько необычная. — Сказал он спокойно, но в его голосе было что-то, что заставило меня замереть.       Прежде чем я успела ответить, он потянулся к моим волосам, едва касаясь пальцами одной из седых прядей с таким вниманием, что я почувствовала, как горло пересохло.       Мозг сработал быстрее, чем успела что-либо понять, и я сорвалась с места. Подойдя к зеркалу, я сначала боялась поднять взгляд, но, пересилив себя, всё же посмотрела. В отражении на меня смотрела девушка, которую я едва узнавала. Тёмные волосы, которые раньше были моей гордостью, теперь были серебристо-белыми, будто кто-то специально добавил этот оттенок в каждую прядь.       Пальцы дрожали, когда я потянулась к одной из прядей. Она была настоящей, никакой краски, никакой иллюзии.       — Как… — прошептала я, но мой голос прозвучал чужим даже для меня самой.       Провела рукой по волосам, и ощущение было странным, будто это были не мои волосы, а что-то чужое, сдавливающее мою голову. Я судорожно пыталась вспомнить, когда это произошло. До подземелья мои волосы точно были прежними. Но потом… Я крепче сжала край раковины, вспоминая лица своей команды, крики и кровь.       Почему? Почему они поседели? Почему только сейчас?       Ответов не было, только растущий комок тревоги в груди. Что-то случилось там, в подземелье. Что-то изменило меня пока я была без сознания.