Гнездышко

- Снова разодрал меня? – осторожно интересуется девушка, пока Сережа чувствует себя закипающим чайником. Серьезно, Птица что пытается выставить все так, чтобы к клейму «маньяк» добавился еще и «извращенец»? Висок и нос немного пульсируют от боли, все-таки знатно он приложился, стоило быть поаккуратнее. Благо — это ощущение хоть немного отвлекает от творящегося в его голове цирка, главным актером которого стал двойник. - Винишь меня в своих извращенных желаниях, Сереженька, - глумливо тянет он. Разумовский жалеет, что нельзя по своей воле отключить слух, потому что очень явственно ощущает, как руки двойника скользят по чужой коже. Докатились, Птица решил еще и облапать Аду. - Я же ведь всего лишь часть твоей гнилой душонки, - Видимо, его очень задели слова врача о том, что они является разрозненными частями одного целого. И Сережа с удовольствием порефлексировал бы на эту тему, доноси Птица свои мысли более цензурным образом. - Хуже, - чуть слышно откликается он в ответ на заданный вопрос. В надежде, что Аида не потребует унизительно разъяснять, как и в каких позах двойник ее трогает. Но девушка просит, так еще и поглаживать начинает. Сережа словно только вспоминает, что они держаться за руки. И он явственно может ощущать не только трение чуть шершавой кожи на кистях Птицы о её, но и тепло ладоней девушки. Мгновенно это смущает даже больше чем всё представление с раздеванием, и Разумовский старается аккуратно вывернутся из захвата, чтобы Аде не показалось, словно он брезгливо одернул руку. - Как похоже на тебя, Тряпка, абсолютная капитуляция без боя, - наигранно разочарованно вставляет слово Птица. – А ведь мог бы действительно ее совратить и сбежать отсюда. Сережа мотает головой на его изречения. Птица словно живет в каком-то нарисованном мире картонных персонажей, где обученные специалисты кидаются на своих пациентов после пары разговоров с абсолютным обожанием и поддержкой всех безумных идей. Как жаль, что реальность все еще трехмерна и не так однобока, чтобы подобного рода инциденты можно было представить. Да и стоит двойнику напомнить, что благодаря абсолютно безвылазному сидению в офисе опыта в «соблазнении» у них обоих нет. Сережа – вечно зарывался в компьютерные коды и рядом с представительницами женского пола испытывал ужасающее волнение, так что старался ретироваться до начала хоть какого-либо разговора. А Птица тем временем был слишком занят воплощением своих идеалов «чистого от коррупции Питера», что просто не обращал внимания на все заигрывающие взгляды девушек на мероприятиях. Ведь куда важнее было подслушать разговор какого-нибудь толстосума, чем отвечать интересом на женское внимание. А теперь у него отсутствует даже главный аргумент привлекательности – деньги. Но Птица на все его мысли лишь усмехается. - Так было с обычными девушками, но ты посмотри кто перед нами, - звук его голоса чуть сместился, словно он опустил лицо к плечу Аиды. – Эта паучиха без ума от твоего психического заболевания, - Сережа думает, что это очень слабый аргумент. То, что он возможно интересен Аде еще не означает, что она мечтает с ним переспать. Да и вообще, почему человеку не может быть интересна его работа? Вон тому же Сереже очень нравиться создавать программы и писать коды, но ведь это не значит, что он мечтает совокупиться с монитором. - Если хочешь можешь позвать его, и мы поговорим, - вновь напоминает о себе врач. Сережа из-за внутренних диалогов вечно проваливается в какое-то инфернальное пространство для тяжких дум, а чужой голос как маяк для моряков тянет своим светом к реальности. И нет, Разумовский точно не хочет, чтобы Ада хоть как-то сейчас взаимодействовала с Птицей. Слишком уж второй разбушевался и перешел грань. - Боишься, что лавры первого раза достанутся не тебе? - с сочувствием в голосе, интересуется он. Сережа в ответ еще пуще заливается краской и буквально чувствует, как горит все лицо и шея. (Хотя куда уж больше) Нет, выпускать сейчас двойника точно не вариант. Поэтому пытаясь совладать с собственными голосовыми связками произносит: - Он…он н-на вас-с, то-то есть т-тебя, - да точно, Аида же говорила, что они перешли на более неформальный стиль общения. Не стоит настолько сильно отталкивать её хотя бы в этом плане. Разумовский так же честно старается говорить нормально, но вздохнуть получается через раз, оттого его речь сбивчивая и непонятная. – Раздел. - Раздел? – как-то удивленно вторит девушка. И Сережа уже корит себя за то, что все-таки сказал. Лучше было промолчать или подтвердить догадки с расчленёнкой. Все что угодно, лишь бы не унизительное признание собственного интереса чем-то подобным. Перед Аидой не хотелось показывать всю эту мерзкую сторону с похабными иллюзиями Птицы. Ведь Сережа уверен с девушкой можно поговорить и на другие темы, которые не трогают его болезней и триггеров. Но как начать разговор об увлечениях или искусстве после того, что он признался, как двойник буквально раздел и облапал её? – Сереж, ты можешь не переживать так сильно. Он сложил галлюцинации из уже увиденных когда-то образов, поэтому формально ты все еще не видел меня без одежды, - мягко напоминает девушка, но Разумовского это совсем не успокаивает. Она все еще сидит голая – вот вопрос, который острым лезвием поражает его нутро. И пусть двойник сложил этот образ, чтобы терроризировать его, вряд ли он получился плох, учитывая все прошлые замечательные работы. - Да, Олег получился не плохой, - соглашается Птица. – И очень зря ты не смотришь, Тряпка, такую красоту теперь вряд ли сможешь в живую понаблюдать, - и гаденько смеется, словно черт сидящий на левом плече и соблазняющий на разного рода непотребства. Хотя почему словно? Разумовский от таких предложений решается сбежать, и так как встать и пойти лечь на кровать будет уж слишком по-детски, Сережа просто сползает на пол. Потому что образы, которые подкидывает еще и предательское воображение уж слишком сильны. Может двойник прав и не так уж и сильно различается их больное сознание? - Сереж, а такое с тобой впервые? – интересуется девушка спустя пару секунд, задумчиво постукивая пальцами по металлическому столу. Птица, увы, не в первые, а вот подобного рода фокусы – да. Над Олегом двойник так не измывался, лишь иногда ныл в самое ухо про то, что такой «мусорный» знакомый тянет и их двоих на дно. (Олег тогда просто не давал загнуться от учебы и проектов, буквально запрещая Сереже работать.) - Д-да, - как бы Разумовский не старался - дрожь в голосе убрать не удалось. Ада ненадолго замолкает и начинает что-то активно чиркать в своем блокноте. - Пишет какой ты беспросветный идиот, - нагло заявляет Птица, которому надоело тискать Аиду, и он перелез на стол, потому что Сережа отчетливо слышал его голос откуда сверху. Интересно иллюзия тоже закончилась? Разумовский немного ждет, вдруг двойник сжалиться и сам скажет, что сегодняшний сеанс издевок над мозгом закончен, но он молчит. - Как думаешь, у его действий есть какой-то подтекст? – неожиданно спрашивает Ада, пока Сережа решался можно ли повернуться и проверить обстановку. Он на секунду задумывается. Какой подтекст может быть у действий Птицы, кроме как сделать ему неприятно. – Может он хочет отдалить нас друг от друга или возможно наоборот привлечь твое внимание? Разумовский несколько виснет. Как можно привлекать внимание, если двойник буквально сидит в голове и вечно рядом? Какой смысл будет в том, что Сережа начнет обращать на него взор чаще обычного? - Знаешь, я подумала, что все его действия… очень подростковые что ли? – Аида вдруг встает со своего места и проходит к нему, он слышит, как девушка усаживается рядом на пол. – Он словно молодая душа, которая копит в себе негативные эмоции и очень хочет принятия. Да и все его действия, сам подумай, сжигание коррупционеров – воздействие на симптом, а не причину болезни, ведь основа коррупции – слабость правительственного аппарата. Сережа не успевает нормально переварить сказанное, как длинные ногти вновь впиваются в основание позвоночника. Он снова силится занять место, и для врача сейчас это не сулит абсолютно ничего хорошего. Особенно после того, что Ада сказала. - Пусти, - не своим голосом утробно рычит Птица, до этого мирно сидевший на столе. – Пусти меня, - пульсирующая боль расходится от перехода головы к шее, и Сережа болезненно вздыхает, но продолжает держаться. Он не хочет драться с Аидой, а двойник настроен решительно, ведь задели самое сокровенное – а именно ценности. - Пусти меня, Тряпка, я покажу этой врачебной твари, что бывает с маленькими паучихами, которые замахиваются на слишком большой обед, - и это последнее, что помнит Разумовский, перед тем, как его самым мерзким образом просто выдрали из тела. *** Когда присаживаюсь рядом и высказываю свое мнение по поводу поведения альта Сережи, тот мгновенно застывает, морщится и после выпрямляется. Что ж, стратегия побранить «гениальные» планы Птицы, чтобы он вышел наружу – сработала. - Вздумала меня анализировать? – агрессивно шипит альт, медленно разворачивая свой недовольный лик. - Вздумал снова издеваться над Сережей? – отвечаю ему риторическим вопросом. Поворачиваюсь и усаживаюсь чуть ближе к мужчине. Его не боюсь, потому что без оружия вряд ли альт сможет как-либо навредить. На удивление Птица не спешит кинуться на меня, видимо, придумывает стратегию как это лучше сделать, чтобы я не успела позвать санитаров и вновь пристегнуть его к кровати. – Твои действия очень детские, Птиц, для такого гения. - По-моему, никто не спрашивал твоего мнения, мерзотная паучиха, - брезгливо кидает альт, теперь уже окончательно повернувшись и сверля ненавидящем взглядом. - Теперь паучиха значит, - устало вздыхаю я, есть у него какая-то слабость на обидные прозвища. - А как иначе? – саркастично начинает он, надвигаясь. – Ты словно паук заманиваешь в невидимые сети идиота-Сережу. А он как тупая пчела от переработки просто не видит их. А после мотается туда-сюда, пока ты, сидишь в углу сети, сытая, потому что он не первый попавшийся в плен дурак, и наблюдаешь за его последними жизненными трепыханиями. Но я другой, - доверительно сообщает он мне, как преподаватель решивший поведать глубокую тайну своему единственному ученику. А еще прекрасно видно, что, нависая надо мной, пытается занять более выгодную позицию для атаки. – Я вижу сеть и вижу насекомых на ней, но не они моя цель, а ты. Гадкое и огромное восьминогое существо, которое пожирает жизни мелких букашек. Я разрушу твой дом и проглочу за один присест, и больше никто никогда не вспомнит, что на этом месте были огромные сети ядовитой паучихи, - договорив Птица пару секунд смотрит на меня, видимо, ждет впечатления от его занимательной истории, а после накидывается. Но попадается все в тот же капкан: нет ни техники, ни сил. Поэтому скрутить его не составляет особо труда. - Только вот, многие птицы не едят членистоногих, во-первых, потому что не могут перенести их яд, а во-вторых есть более доступные варианты в виде мошкары, - я выворачиваю руки мужчины и тяну его вверх, чтобы тот поднялся на ноги. Он морщится от боли и шипит какую-то гадость, но не сопротивляется. - Ты, идиотка, просто не поняла всей сути метафоры, - скалится альт. - Отчего же, поняла прекрасно. Ты разрушишь все, что мне дорого, потом съешь и бла-бла-бла, - перехватываю Птицу чуть поудобнее и опускаю его грудью на стол. – Просто я настолько часто все это слышу, что если честно уже надоело. Мог бы придумать что-то пооригинальнее. Птица от моего заявления недовольно ведет плечами и выдает: - Хорошо, как насчет того, чтобы я нашпиговал тебя как рождественскую индейку колбами с горючим, а после активировал их пламенем? Было бы знатное фаер-шоу, - безумно вещает альт явно в красках представляя этот момент. - Уже получше, но должен прибавить туда тот факт, что колбы с горючим в Питере, а мы с тобой в Москве, - альт на реплику недовольно фырчит, - Так, может спокойно поговорим? Или мне вновь пристегнуть тебя к кровати? Птица подо мной замирает, раздумывая, видимо. Было бы славно склонить к нормальному диалогу, кончено очень весело представлять, как и в каких позах данная субличность будет надо мной издеваться, но цель его сегодняшнего выманивания была другая. - Пусти, - говорит мужчина, поняв, что других выходов особо нет. Видимо, валятся связанным тоже не прельщает. – Так уж и быть отложим наш бой на потом, - улыбаюсь его словам. «Наш бой» больше походил на избиение хромого и косого, но опустим данный моментик. Присаживаюсь напротив мужчины, как делала это совсем недавно перед Сережей. Альт опускается рядом, взывая стойкое ощущение дежавю. - Я хочу обсудить ваше взаимоотношения с Сережей, - пытаясь начать стандартную беседу, Птица резко вставляет своё фи: - Это наши с ним дела, паучиха, не требующие чужого участия, - вновь агрессивно высказывает свое недовольство альт. Его зрачки опасливо сужаются, выдавая свету больше мистически-шафрановой радужки. И я понимаю эту злость. Птица не видит во мне человека, которому хотелось бы доверится. Не видит во мне защитника, как Сережа. Для него я скорее преступница, что хочет выкрасть его маленького сына прямо из дома. Поэтому первое, что нужно сделать с альтом – получить хоть капельку его авторитета. Сделать так, чтобы мужчина заинтересовался мной, не как соперницей, а человеком, который имеет за душой чуть больше знаний чем он сам. - Что ж, раз не хочешь разговаривать то давай сыграем в игру, - жизнерадостно начинаю я. Обычно, когда пациенты слишком маленькие или слишком не заинтересованы в разговоре, привлечь к терапии их могут именно игры. Птица же смотрит так, словно я только что выбежала из соседней палаты, отобрав у кого-то халат. – Давай, - подначиваю его голосом, - Это не какой-то анализ и копание в личности, а простая игра. Камень-ножницы-бумага называется. Играем на желание. Все что угодно в пределах разумного. Знаешь правила? Мужчина, все еще не верящий, что вместо расспросов - решила поиграть в детскую игру, кивает. И попадает в ловушку. Я не очень хороша в логических играх, для меня вверх – это знание как ходят фигуры в шахматах. Но игры, завязанные на взаимодействии с другими людьми – ооо, мои любимые. Ведь вместо того, чтобы держать в голове миллионы ходов и просчитывать каждый шаг, можно просто повлиять на оппонента и заиметь преимущество. Очевидно, что Птица, сейчас абсолютно не воспринимает данную игру в серьез, а значит смутить его каким-то триггером будет намного легче. И мы приступаем. Произношу небольшой стишок-начало и прямо перед самим показом фигур быстро вставляю: - Я выкину бумагу, - Птица очевидно уже решивший какую фигуру показать, вдруг резко теряется. В его глазах буквально виднеются мысли, пролетающие на огромной скорости. И в момент, когда мы уже опускаем руки, вижу сжатый донельзя кулак. – Как жаль, ты проиграл, а я ведь тебе даже подсказку дала. - Ты сжульничала, - взрывается альт громко стукая по столу руками. – Очевидно, что это была не подсказка, а попытка запутать! – пожимаю плечами в ответ на его обвинения. - Но как видишь, я была с тобой предельно честна, - на самом деле это распатроненный трюк в игре. Срабатывает обычно если противник попадается умный и не доверчивый. В момент, когда другой участник определился с фигурой – говоришь вслух свой выбор. Противник сразу начинает думать, а не обманываешь ли ты его и анализировать новые данные. И времени на показ фигуры все меньше. Оттого в последний момент оппонент просто нервно сжимает кулак – отдавая предпочтение самой безопасной – камню. А вот это уже рефлекс, доставшийся нам от предков – в нервные моменты, когда падаешь с лианы, например, очень важно быстро сжать кисть в кулак. - Еще раз! – заявляет Птица. - Ммм, нет. Сначала я бы хотела получить свой выигрыш, - чуточку издевательским тоном тяну я. Альт очень недовольно морщится, но ничего не говорит. Знает цену карточным долгам? – Хочу, чтобы ты перестал раздевать меня перед Сережей. - Ладно, - недовольно бурчит он. Серьезно, так просто? – А теперь второй раунд. Но альт проигрывает. И второй и третий раунд. Оттого начинает злиться и под конец просит листок с ручкой, начиная выписывать туда какие-то расчеты. - Это статистически невозможно! – наконец восклицает он, откидывая пишущий инструмент, - Ты точно жульничаешь, паучиха. - Каким же образом? Лезу тебе в голову и подсматриваю там ответы? – вопросительно выгибаю бровь на его обвинения. – Все намного проще Птица. Ты ничего не смыслишь в человеческих взаимоотношениях. Поэтому пытаешься не прочитать меня, а просчитать. Но это очень однобоко с точки зрения психики, ведь мы не шахматные фигуры и не цифры в формуле, а постоянно меняющие единицы, не поддающиеся логическому алгоритмированию, - опускаюсь чуть ближе к мужчине, который недовольно зыркал на меня с другого конца стола. - И я как специалист хочу этому научить, конечно, с твоего позволения. Птица усмехается моим словам и тоже опускается ближе. Обстановка скоро неумолимо перейдет в нечто интимное. - Даже если я буду использовать это против тебя? – вкрадчивым шепотом вопрошает он, гипнотизируя, словно змей-искуситель на яблоневом древе. - О, с нетерпением буду ждать момента, когда ты сможешь переиграть меня.