Гнездышко

Сегодня на работу приезжаю чуть раньше обычного. Забор крови осуществляется до 10 утра и после машина все увозит в лабораторию. А я обещала поприсутствовать на взятие анализов у Разумовского. К слову, не плохо было бы написать кому-нибудь из профессоров, кто занимается токсикологией или хотя бы фармакологией, ибо вопрос чем травили Сергея все еще грозовым облаком возвышается над ним. Подобных ситуаций в моей практике не наблюдалось, поэтому побеседовать со знающим человеком было бы неплохо. - Доброе утро, Аида Алексеевна, - улыбается мне медсестра, завидев на пороге процедурного кабинета. - Доброе, Маш. Давай тогда начнем с Разумовского, а потом продолжишь в обычном режиме, - киваю я ей. Девушка, не дожидаясь конца моей просьбы, уже начинает укладывать различного рода колбы и иглы в контейнер. - Я же надеюсь его покормили, - как бы между прочим интересуется она, - А то у вчерашнего с печеночной недостаточностью вены спались, и мы только в подколенную ели-ели попали, - несколько удрученно вздыхает она. - Да, по крайне мере попытались, - вчера действительно были проблемы с едой. Сергей без особого энтузиазма поковырялся в своем обеде, а вот от чая не отказался. Я даже решила выйти и дать ему побыть в одиночестве, не смущать, но как потом сказали санитар, уносивший поднос, ситуацию это не улучшило. Маша на мои слова хмурится и докладывает к общему набору игл еще и «бабочку», такие используют, чтобы у детишек кровь брать или в тоненьких венах кистей. В конвой берем одного санитара, и вместе бредем к палате Сергея. Мужчина на наше появление ощутимо вздрагивает и поворачивается, до этого он сидел на подоконнике и смотрел на парк. При виде шприцов в руках у медсестры на Разумовского почти сразу накатывает паника, он жмется к окну и весь подбирается, словно готовясь к тому, что мы сейчас его схватим и как минимум на электрический стул посадим. Первой решаюсь подойти я, заблаговренно махнув рукой мед персоналу, что пришли со мной. - Доброе утро, Сергей. Как ваше самочувствие? – начинаю с дежурного вопроса, который задаю всем пациентам в начале сессии. - Бывало и хуже, - неуверенно бормочет мужчина, косясь мне за спину. Понятно дело, что за один полу-разговор страх перед подобного рода процедурами не искоренишь. - Помните наш вчерашний разговор? – мужчина поджимает губы и удрученно кивает на мой вопрос. А после спрыгивает с подоконника, и кажется, это была не очень хорошая идея, потому что от резкого изменения положения тела его тянет вниз силами притяжения Земли. И так как разбитых носов (тем более таких красивых) мне тут не нужно, я подхватываю Разумовского за плечи, удерживая от интимного свидания с напольной плиткой. – Вы в порядке? Сергей мелко кивает на мой вопрос, вжимая голову в плечи, словно я сейчас его буду ругать на манер злого тренера, у которого ученик неправильно выполнил элемент на бревне. Отпускаю Разумовского из своих рук, как только убеждаюсь, что он нормально стоит на полу, чтобы окончательно не смущать. А то краем глаза заметила, как очаровательный еле заметный румянец заливает его уши нежно-розовыми пятнами. Провожаю мужчину к столу. С правой стороны становлюсь сама, а слева подходит Маша, санитар незримой тенью остается около двери, контролируя ситуацию оттуда. - Сергей, руку, пожалуйста, - просит его девушка, надевая перчатки. – Если боитесь, лучше не смотреть, - рекомендует она, ощупывая обколотую кожу около локтей. Разумовский на удивление держится пока что стойко, а я, помня свое обещание, мягко стучу по второй руке, и когда мужчина поворачивается подставляю ему раскрытую ладонь, чтобы взяться за руки. Он пару секунд мешкает, вновь в сомнениях смотрит на копошащуюся Машу и отцепляет от стола свободную конечность, вручая ее мне. - Все будет хорошо, Сергей, - начинаю я, видя, что медсестра готова, - На самом деле боятся – это совершенно нормально, такова уж наша природа, - тактика заговорить зубы работает ровно до момента вкола, Разумовский всем телом дергается и сильно сжимает мою ладонь. – Нет-нет-нет, смотреть не нужно, - не даю повернуть голову, когда мужчина пытается это сделать. – Не стоит бредить старые раны, когда воспоминания так свежи, - невесомыми движениями костяшками пальцев оглаживаю кожу на его щеке. Извернуться приходится в странную позу, потому что в правой все еще держу руку мужчины. – Все нормально, Маша скоро закончит, - успокаивающе приговариваю я, но Сергей на меня даже не смотрит, опустив голову в пол. - Готово, - изрекает медсестра, приклеивая пластырь, на место инъекции. – Руку держите «вот так», - говорит она, показывая каким именно образом нужно зафиксировать конечность. - Спасибо. Маш, не забудь сразу все формы для лаборатории заполнить. И можете быть свободны, - киваю я обоим, и медсестра с санитаром покидают комнату. – Сергей, как вы? – мужчина продолжал крепко держаться за мою руку, как за спасательный круг. Его все еще мелко колотит. Удивительно, но обошлось без панических атак, хотя, учитывая все триггеры вероятность ее была очень высока. – Вы большой молодец, - чуть тише приговариваю я, перемещая свободную руку на макушку и начиная поглаживать, как щеночка, за верно выполненную команду. - Чем вы будете меня лечить? – спустя пару минут спрашивает он. - Если вы имеете ввиду психотропные вещества, то пока ничем. Не понятно, какое лечение выдавал вам прошлый…. специалист, - снова пытаясь обойти слова-триггеры, выдаю я, - Поэтому эффективнее будет на некоторое время отказаться от приема препаратов, а потом начать снова с чего-то другого. Сергей пару секунд молчит, словно переваривая полученную информацию, а после нервно оглядывается по сторонам. Ищет альта? Или у него вновь галлюцинации? И пока в сомнениях думаю, стоит ли начать стандартный опрос Разумовский вдруг тихо шепчет, подняв свои васильковые глаза на меня: - А вы можете его убрать? - Кого вы имеете ввиду? – несколько удивленно спрашиваю я. - Второго. Он… - сбивчиво начинает шептать он, - Он – убийца, мессия с навязчивыми идеями и манией величия. Я… Я пытался его остановить, говорил, что убью нас-с, обоих. Н-но он не слушал, говорил, что я-я не посмею и… - У Разумовского сбивается дыхание, а под конец он начинает заикаться, - Я-я не могу, не могу его-го сдерживать, он-н сильный. – После этого начинается еще более несвязанный лепет, различить который становиться сложно. Так, надо его остановить, а то словит мне тут тяжелый приступ тревоги и без транквилизаторов уже не обойдемся. - Так, Сергей, - я присаживаюсь рядом, чтобы наши лица были на одном уровне. Взгляд Разумовского беспорядочно бегает по моему лицу, рукам, которые мы так и не расцепили, а еще он не регулярно и поверхностно дышит, активно пытаясь до меня что-то донести. – Сергей, - вновь зову его я, но он не отзывается. – Сереж, - свободной рукой обхватываю мужчину за подбородок, не сильно, но, чтобы заставить его замолчать и посмотреть на меня, - Сереж, сколько родинок у меня лице? – Разумовский бегло осматривает меня, с явным не понимаем, но взгляд становиться чуть осознаннее. Он несколько раз загнанно вдыхает, а потом говорит: - Три. - А пуговиц на халате? – продолжаю я бессмысленные вопросы, лишь чуть-чуть его сбить с тревожащей мысли. - Пять. - Все, умница. А теперь давай вместе подышим. Вдох, - В стрессовых ситуациях люди в большинстве случаев похожи на обезьянок. Видят, что кто-то убегает и кричит, тоже будут убегать крича. Такова наша первобытная основа, позволяющая предкам выжить. Вот и Разумовский, увидев, как я начала дышать невольно повторил за мной это движение. – Выдох. И давай еще раз. Так мы и сидим, занимаясь дыхательной гимнастикой. Свою руку от его лица я убираю и спустя какое-то время мужчине становиться лучше. - Отвечая на ваш вопрос, - аккуратно начинаю я, - Психическое заболевание нельзя полностью вылечить, но, - выделяю последнее слово голосом, видя немой вопрос в глазах Разумовского. – Можно уйти в долгосрочную ремиссию и спокойно жить остаток лет. Понимаете, все это не как с обычной простудой… - задумчиво произношу я, разглядывая наши сцепленные руки. Сергей кажется тоже замечает мой взгляд, потому что смущенно отпускает меня, шепча тихое: - Простите. - Все в порядке, вы не первый кого приходится держать за руку, Сергей, - ностальгическая улыбка как-то сама собой появляется на лице. – Я бы назвала это издержками профессии. - Сережа, - вдруг произносит он, несколько тушуясь и начиная ковырять ранку на большом пальце. - Что? – с каким-то сомнением переспрашиваю я, - А да, извините, вы не откликались на Сергей, подумала, что Сережа более привычное. - Вы не могли бы… обращаться ко мне так? - совсем тихо спрашивает меня Разумовский, продолжая ковырять несчастный палец. Хм… с одной стороны, я сама предложила сближение и его «врачом» даже не считаюсь, с другой Сергей словно сам очень даже не прочь разрушить эти условные рамки… В любом случае, мне это на руку. - Что ж, - я накрываю кисти мужчины, чтобы он перестал драть ранки на коже, - Тогда давайте перейдем на «ты». И я буду для тебя Адой. *** Остальной мой день проходит без происшествий. Вечером я снова забегаю к Сереже проверить как он там обживается (хотя никаких вещей у него и нет). Наша беседа хоть и короткая, но маленькими и уверенными шагами ведущая обоих к сближению. После работы наконец урываю время, чтобы заехать к Михаилу и поблагодарить его за работу. Вечером ко мне хочет наведаться Люля и устроить небольшие посиделки, поэтому после работы и зала, решаю заехать в кондитерскую за тортиком, потому что сил готовить десерты откровенно нет. Дома нахожу какую-то сильно довольную Еву, которая странно смотрит в телефон и мечтательно улыбается. - На сколько старой я покажусь, если спрошу не мальчики ли тебе там написывают? – спрашиваю я, заваривая чай, пока сестра сидит уткнувшись в телефон за столом. - Ну, Ада… - тянет она, надув губы, - Очень старой! – я тихонько хихикаю над Евой, хотя в душе очень надеюсь, что повторения прошлого раза не будет. – А Юля придет одна или с детьми? - Съехать с темы можно было бы и поизящнее, - хмыкаю я, разрезая упаковку от торта. Может все-таки успею хотя бы печенья в духовку готовиться закинуть? - Ну я же не такой психиатр-манипулятор, как ты, - обидчивым тоном, сообщает она мне. – Тренируешь на окружающий свои приемчики, а потом удивляешься, чего это к тебе пациенты, все такие благодарные с цветами приходят. - Ну, да. На сессиях заставляю их выздороветь, а потом носить мне цветы с конфетами на порог. - Тогда внушай им, чтобы покупали, что-нибудь подороже, «киндеры» всякие, а то от «бабаевского шоколада» меня уже тошнит, - Ева скривилась, изображая рвотные позывы. Не любимого сестрой, темного шоколада и правда дарили много, а мне просто совесть не позволяла еду выбрасывать, вот и лежат у нас эти шоколадки, пока я не пристрою их в какой-нибудь десерт. - Хорошо, - со смехом отвечаю я, - У меня там как раз один обеспеченный мужчина появился, постараюсь применить все свои «манипуляторские» способности и заставить дарить только «киндеры».