Ещё Одна из Династии Таргариенов

      Этот сон не был похож на предыдущие.        В нем не было ни тронных залов, ни лютоволков со львами, ни драконов. Лишь снежная пустыня и холод, привычно щипавший за щеки…       Почему я здесь?       Я ничего не узнавала, что наводило на мысль, что, должно быть, сон перенёс меня на далёкий Север, за Стену. Увязая по колено в снегу, я с трудом взобралась на один из холмов, надеясь, что с него будет обзор получше, и…       Увиденное заставило меня застыть на месте.       Полчища мертвецов… Хотелось убежать или закричать, но, единственное, что я могла делать — это пойти вперёд. Что-то подсказывало мне подойти ближе, какой-то внутренний голос, говоривший, что именно так я смогу проснуться. — Старая Нэн, так ты была права?       По-крайней мере, это было похоже на один из её рассказов, а именно на самый пугающий, о Белых Ходоках, что приходили с наступлением зимы, о которой вечно предупреждал дом Старков.       Проходясь между рядов мертвецов, которые смотрели на меня своими пустыми глазницами, я заметила, что некоторые из этого войска внешне отличались от остальных — пятеро в центре, на полу-сгнивших лошадях.       Приблизившись, я увидела, что у каждого из них в руке было по ледяному копью, от которых у меня пробежали мурашки по коже.       Их глаза…       Ярко-голубые, как и говорила Нэн. В ушах зазвучал голос старушки, рассказывавшей о Долгой Ночи и Войне за Рассвет: «Когда-то, очень давно, ходоки завоевали весь Вестерос, уничтожая всё на своем пути, пополняя мертвецами свою армию, пока оставшиеся жители не дали им отпор и не построили Стену.»       Но это же миф! Белые Ходоки — лишь легенда, которой пугают малых детей, разве нет?       Самый пугающий из них был в броне, схожей с той, которую носят воины Ночного Дозора, с исковерканным подобием короны на своей ледяной голове. Подошла ещё ближе, притягиваемая странным, пугающим чувством, что этот сон не был простым кошмаром.       Почему мне так страшно? Почему у меня такое плохое, тошнотворное предчувствие?       Я ошибалась. На холме мне не было страшно.       Настоящий ужас сковал меня, когда ходок в короне встретился со мной взглядом и…схватил за руку.       Я закричала.

***

— Миледи! — Кто-то сильно тормошил меня за плечи. — Анаис, проснись!       В полумраке комнаты, освещаемой только лунным светом сквозь небольшое окошко, были видны смутные очертания толпы, заполонившей каюту. — Воздух, — просипела я, часто дыша. Мне все еще было страшно, сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. — Мне нужен воздух!       Кто-то сунул мне в руки шаль и, не мешкая, я выбралась на палубу, остановившись лишь у борта корабля.       Тяжело сглотнула, уперевшись руками в щербатое дерево, чувствуя как пот капельками стекает по вискам.       Белые Ходоки… Армия мертвецов идёт на Вестерос… Север станет…могилой. — Боги, — сипло выдохнула я, прижимая руку к груди, чтобы хоть как-то успокоиться. — Меня послали проверить не собираешься ли ты прыгать за борт, — прозвучал за моей спиной знакомый, низкий голос Эйгона. — На твоём месте я бы не стал, ведь неизвестно, что водится в этих водах.       Повернувшись к брату, стоявшему с масляной лампой в простых бриджах и рубахе, я медленно покачала головой, прошептав одними губами: — Мне ещё никогда не было так страшно.       Осторожно поставив лампу на палубу, Эйгон медленно подошел ближе и опёрся на борт лодки, вглядываясь в темную поверхность Ройна. — Ты добралась сюда, к чёрту на рога, а испугалась ночного кошмара, — протянул он; на его губах растянулась кривая усмешка, будто сам не верил в происходящее. В его голосе слышались командные нотки, когда он произнес: — Расскажи мне. Спать всё равно больше не хочется после такого крика.       Я обняла себя за плечи, покрепче натянув шаль. Так, я действительно кричала?       Я начала говорить — Эйгон молчаливо слушал, не отводя взгляда от воды, пока мой рассказ не прекратился. Лишь тогда он взглянул на меня своими сапфировыми из-за тусклого света лампы глазами, в которых, к моему удивлению, читалось понимание.       Если нам с ним суждено столкнуться с той армией… Выживем ли мы? — У меня тоже бывали дурные сны, что не удивительно. — Эйгон покачал головой, сказав на удивление мягким голосом: — Но это всего лишь сны, Анаис. Страх пройдет с рассветом. — Но мои сны часто повторяются. — Прикусив губу, я покачала головой, не зная, что делать. — Многие из них сбываются, Эйгон. Я знала, что есть остальные Таргариены ещё задолго до того, как отправилась в Пентос. Я знаю, что в моём окружении есть предатель и мне остается лишь молиться, чтобы речь шла о Цареубийце. Я видела трёх драконов Дейенерис. Я видела Рейгаля так часто, что, кажется, смогу узнать его из тысячи! — Таргариены видят драконьи сны, это правда, но сейчас это всего лишь ночной кошмар, сестра. Белые Ходоки — миф, об этом все знают, — произнес Эйгон твёрдым голосом, в котором читалась стальная уверенность, и взял меня за запястье, но, заметив, что я поморщилась, сразу отпустил, вопросительно приподняв брови. — Что-то не так?       Прикосновения не должны обжигать…       Пока я поднимала рукав ночной рубашки, Эйгон вновь схватил лампу и поднёс её ближе ко мне.       Что? Да как это вообще возможно?       На запястье красовался посиневший след от тонких пальцев руки Ходока в короне. Молча, мы с братом — Эйгон со сжатой челюстью, я же опасаясь вздохнуть — наблюдали как следы медленно исчезают, будто испугавшись тепла лампы. Кожа вновь порозовела, будто ничего и не было. — Это же не мог быть вещий сон, да? — Слабым голосом спросила я, чувствуя, что страх даже не за себя, а за Эйгона — страх, что сложно было объяснить, кроме как тревогой из-за того, что могло ждать нас впереди.       Глаза брата были спокойными словно воды Ройна, когда он взглянул на меня. — Поговорим об этом на рассвете, Анаис. Сейчас постарайся поспать, хоть немного, — успокаивающе произнес он, подтолкнув меня свободной рукой в сторону трюма. — Утром первым делом поговорим с Халдоном. Уверен, он будет что-то знать об этом лучше других.       Я слабо улыбнулась: — Надеюсь, ты прав.       Пожалуйста, пусть это будет лишь сон, лишь ночной кошмар, ведь, если нет, то…       То настоящая угроза идет не из Королевской Гавани, и даже не от нас с Эйгоном. Она идет с Севера и я боюсь того, что она принесет с собой…

***

      Перед завтраком мы с Эйгоном зашли к Халдону в самую большую из кают лодки, стены которой были уставлены древними на вид томами, а сам Полумейстер сидел за заваленным свитками столов, изучая один из фолиантов. — Надо же какое необычное явление! — Наш наставник поднял прохладный взгляд серых глаз, в его голосе слышалась заинтересованность. — Что же привело вас ко мне до начала занятий? — Этой ночью у меня был пугающий, на удивление реальный сон, — объяснила я, стоя плечом к плечу с братом. — Я не желаю раскрывать его содержимое, чтобы не поднимать панику и не сбивать нас с выбранного пути, но мне хотелось бы знать всё, ты знаешь о снах Таргариенов.       Брови Халдона нахмурились от раздражения, когда он откинулся на спинку стула, уставившись на нас с Эйгоном. — Крайне неправильно утаивать информацию, когда сны Таргариенов могут иметь большое значение, и мой долг — попытаться истолковать их.       Прежде чем я успела ответить, вмешался Эйгон, наклонившись вперёд, в его голосе слышались стальные нотки: — То, что видела Анаис, имеет значение лишь для нас с ней, — солгал он, не моргнув и глазом. — Ты должен уважать её желание держать увиденное при себе. Но мы хотим знать больше. Есть ли записи о подобных снах среди наших предков? Можно ли им доверять и использовать? — У многих Таргариенов были вещие сны, драконьи сны — в этом ты совершенно прав, — ответил Халдон, захлопнув свой фолиант. — Дейнис Сновидица предсказала Рок Валирии и многие успели спастись. Её предсказания были собраны в целую книгу, но сейчас, к сожалению, она утеряна. Также известно о такой способности у Дейрона, сына Мейкара, и Деймона Блэкфайра-младшего. Так что да, их можно использовать во благо дома, если верно интерпретировать.       Мы с Эйгоном обменялись взглядом, я тяжело сглотнула. Он еле заметно кивнул, и повернулся обратно к наставнику: — Благодарю за объяснение. Ты очень помог нам с Анаис.       С каждой секундой ощущение того, что сон с армией мертвецов был вещим. всё больше меня страшило. Непроизвольно коснулась запястья, на котором ещё совсем недавно красовались отпечатки пальцев мертвеца, и взглянула на Эйгона, понимая, что хочу, чтобы о содержимом сна знал лишь он. — Так, что тебе приснилось прошлой ночью? — Голос Полумейстера был настойчив, но я понимала, что стоило узнать ему, как об этом узнает и Коннингтон, а он примет решение за нас с Эйгоном.       Нет, когда эта угроза придёт с Севера, Эйгон должен предпринять действия, как подобает королю, а не пешке в руках десницы… Эйгон, а не Коннингтон обязан знать об этой угрозе… — Всего лишь кошмар, — улыбнулась я, сложив руки на животе. — Нет нужды беспокоиться. Прошу прощения, что мы оторвали тебя от чтива.       Покидая каюту Полумейстера, я чувствовала на себе его пронзительный взгляд, пока от него не прикрыл Эйгон, следуя за мной прочь на палубу, своим присутствием впервые даруя уверенность, даже когда он резким шагом подошел к тренировочным мечам, что хранились возле входа в трюм, и обернулся к Утке, жевавшему медовую палочку, воскликнув с кривой усмешкой: — Хватит тупой стали — пришло время настоящей!

***

      На следующий день Грифф приказал всем бодрствовать, пока не проплывем мимо Крояна. — Да уж, — протянул Роберт, держа в руках плащ из обычной шерсти. — Не хотелось бы, чтобы каменные люди забрали меня, пока сплю.       Парнишка накинул плащ на мои плечи и поднял арбалет, прижав его к себе: — Я пройдусь вперед, мил… Прости, Анаис. Если что, кликни и сразу прибегу. — Осторожнее там, — кивнула я, поплотнее закутавшись в плащ, будто он мог спасти меня от густого тумана, заполонившего все вокруг.       Казалось, сам воздух вокруг звенит от тревоги и напряжения…       Мы потихоньку, будто на ощупь, пробирались сквозь густую мглу, заглушавшую даже молитвы септы Леморы. Неподалёку расхаживал Грифф, звякая кольчугой, а впереди виднелась высокая фигура одетого в кожаный дублет Эйгона, отталкивающего шестом препятствия перед лодкой.       Я приблизилась к жаровне, огонь в которой приказали поддерживать лорду Тириону, и тихо поинтересовалась: — Как вы, милорд? — Туманов не боюсь, если уж спросили, — ответил Ланнистер, вороша угли. Его взгляд исподлобья внимательно изучал моё лицо, я же лишь учтиво улыбалась, словно мы вновь были при дворе. — Сны больше не беспокоят, миледи? — Они приходят и уходят, как у всех людей, а иногда их нет вовсе. — Улыбнувшись, я поплотнее закутавшись в плащ, втянув носом воздух. — Здесь пахнет смертью и колдовством. Нам здесь нет места, никому здесь его нет. — Не беспокойтесь, леди Анаис. Ваши славные друзья нас защитят.       Мой взгляд вновь упал на Эйгона — спина прямая, плечи подчёркнуты тёмным дублетом, ноги крепко стоят на носу лодки, синие волосы завязаны сзади кожаным шнурком, чтобы не мешались, а на поясе висит меч. — Вы положили глаз на этого мальчишку? — Глаза лорда Тириона заинтересовано блеснули, когда я повернулась взглянуть на него, приподняв брови. — И что в нем такого вас привлекло, помимо драконьей внешности?       Привлекло? Эйгон не был похож на Цареубийцу. Он молод, вспыльчив, порой даже хищный будто дракон, и его настроение меняется словно море. Может быть спокойным и приветливым по отношению к другим, но всегда способно взбунтоваться… И при этом всём он образованее многих придворных, что я встречала в Красном замке…       Невозможно было объяснить, что чувствовало моё сердце, но «море» и «пламя» лучше всего описывало Юного Гриффа, ведь он…завораживал словно море и обжигал словно пламя.       Не уверена, можно ли было назвать это любовью, но я ведь раньше и не чувствовала ни к кому той любви, о которой так бессовестно намекал Бес, и даже не знала способна ли буду жить так, как жили предки моего отца… — Он хорош собой, но, боюсь, сейчас я не готова для новых любовных приключений, — протянула я, надеясь, что лорд Тирион не заметил паузу, потраченную на размышления, и не понял лишнего. Положив руку на живот — ребёнок ответил лёгким пинком — улыбнулась, подмигнув. — И не буду готова ещё месяца четыре, а потом… Потом и поглядим, милорд.       Грифф-Старший обернулся к нам, тряхнув своими синими, с ярко-рыжими корнями, волосами, и резко гаркнул: — Тишина!       Я поднялась и сделала несколько шагов к нему, потирая ладони, чтобы отвлечься от настырного ощущения зловещего тумана, пробирающегося скользкими щупальцами под кожу, от чего по спине шли мурашки. — Что случилось? — Рябь на воде. Движется что-то.       Неужели каменные люди, которых свозят сюда умирать? Или пираты, решившие поживиться на заблудших в тумане путниках?       Внезапно, мне захотелось, чтобы при мне было что-то получше валирийского кинжала Ренли Баратеона.       Непрекращающиеся молитвы септы Леморы только усиливали это ощущение, и я уже хотела было послать Роберта принести мой лук со стрелами, что был вместе со служанками в трюме, когда тишину прорезал весёлый голос Эйгона, показавшийся лучом солнца, пробившимся сквозь окружавшую нас мглу: — Это черепаха! — Он оттолкнулся шестом от зелёного обелиска. — Не пугай их!       Из тумана, прямо перед нами, возник почти затонувший храм: мраморная лестница, закручиваясь, исчезала в воздухе, а за ней виднелись поваленные статуи и деревья с корнями больше, чем наша «Робкая Дева».       Когда-то Кроян был великим городом. Богатым и красивым, но время постепенно взяло свое. Возможно, подобная судьба ожидает и Вестерос, если люди уничтожат друг друга в войне за Семь Королевств, если не переживут столкновение с армией мертвецов, что грядёт из-за Стены…       История написана не победителями. Её пишут выжившие, и во многом исход зависел от нас с Эйгоном, я чувствовала это, и моё сердце наполнялось тревогой.       Я сжала запястье, в которое однажды цеплялись пальцы Белого Ходока, и тяжело сглотнула.       Вскоре вдалеке показался чей-то огонь, а вместе с ним и незнакомый голос: — Эй, кто будете? — Благодаря урокам Халдона, я теперь могла понимать язык местных хоть немного. — «Робкая Дева», — откликнулся Яндри. — А вы? — Разве разумно говорить с другими лодками? — Шепотом спросила я у Гриффа-Старшего, пока нам сообщали о надвигающейся войне триархов в Волантисе. — Что, если это пираты? — Пираты сюда не заходят. Слишком опасно для них, — ответил Коннингтон, прищурившись, и задумчиво протянул: — Ниэссос и Малакуо вступают в войну… Иллирио давно купил Ниэссоса с потрохами.       Я приподняла брови, но промолчала. Там, где замешан Иллирио Мопатис, ничто не может быть просто так…       Вздохнув, отошла поближе к Эйгону, что стоял на носу лодки, думая, что в Эссосе. ничего не отличалось от Вестероса.       Игроки подкупают свои пешки золотом, вином, обещаниями, а сами владеют лучшими способами ведения игры — информацией, сталью и кровью.       Если какой урок и преподали мне в Королевской Гавани, так это то, что те, кто владеет информацией, секретами и правильно их использует, ведя опасную игру — имеет одну из наибольшей власти в нашем мире.       У нас с Эйгоном мало информации, ещё меньше стали, но есть наша кровь. Кровь Последнего Дракона, Дорна и Хранителей Севера…       От раздумий меня оторвал разрушенный деревянный замок, внезапно поднявшийся из реки перед нами с Эйгоном: башни без крыш, изящные арки, колонны, узкие террасы и беседки, что однажды были полны жизни, теперь разрушались временем и водой. — Что это за место?       Когда-то этот замок был намного больше Красного, но сейчас его покрывал серый мох, а из окон выползал плющ, и его вид — вид былого величия и красоты — заставлял моё сердце сжиматься от жалости. — Дворец любви, — тихо ответил брат, перестав отталкиваться шестом от валунов и подняв взгляд на замок.       О, это чувство, что воспевают менестрели в своих балладах, такое редкое, что иногда кажется выдумкой из детских сказок, ведь любовь мертва словно этот дворец…       Мои мысли обратились к Эйгону. Смогу ли я полюбить его? Чем мы тогда будем отличаться от близнецов Ланнистеров, помимо драконьей крови?       От мрачных размышлений меня оторвал сам же Эйгон, с глухим стуком отбросив шест и соскочив следом на палубу. Его рука крепко вцепилась в мой локоть, заставив ахнуть от неожиданности, и оттащила подальше. — Лучше отойди, — бросил он и обернулся к Утке с Гриффом, предупредительно крикнув: — Прямо впереди!       Я подняла взгляд — прямо перед нами горели огоньки. Один…второй…третий…четвертый…       Тяжело сглотнула, охваченная нехорошим предчувствием, и сжала рукоять кинжала Ренли той рукой, которую не сжимал Эйгон. — Мост Мечты, а на нем полно каменных, — объявил Грифф-Старший, подойдя ближе; едва слышимый звон его кольчуги казался оглушительным в повисшей тишине. Каменные люди? — Поднимут вой, но нападать вряд ли станут, когда мы подойдем. В большинстве, они безмозглые слабаки. Если что, отбивайтесь факелами и ни в коем разе не давайте прикоснуться к себе.       Уже можно было различить местных жителей, толкущихся возле фонарей, словно мотыльки, безумные, каменные мотыльки, чей разум пожирала серая хворь… — Зажигайте факелы, — зычно скомандовал Джон Коннингтон, вытягивая меч из ножен, — а ты, парень, хватай девушку и уходите в её каюту. И захватите с собой Лемору, без молитв уж как-то управимся.       Я накрыла ладонью руку Эйгона, стискивающую моё плечо, и слегка потянула назад, ведь из нас всех важнее всего был он. Меня замуж за Дейенерис с драконами не выдашь… — Они и без меня найдут каюту, — возразил Эйгон, уперевшись ногами в палубу. Его глаза опасно блеснули, когда он бросил нетерпеливый взгляд на своего «отца»: — Я остаюсь и буду сражаться вместе с вами, а не прятаться словно испуганная добыча, ожидая своей участи!       Похвально, очень похвально, ведь я сама бы не зашла в каюту, не будь этого живота, но… — Твое рвение похвально, — воскликнула я, уставившись на брата, который, казалось, сейчас начнет дышать пламенем. — Однако, мы не можем рисковать заражением, особенно, твоим заражением! — Мечом я владею не хуже Утки! — Огрызнулся Эйгон, и повернулся ко мне, криво усмехнувшись, но в его насыщенных глазах бушевало пламя, когда он спросил низким голосом так, чтобы слышала лишь я: — Почему я должен прятаться? Халдон с Изиллой остаются. Даже карлик остается! Скажи мне, Анаис, кем я буду, если начну отсиживаться, пока остальные воюют? — Ты наполовину мальчишка, — отрезал Грифф, скинув плащ из шкуры красного волка, чтобы не мешал. — Живо делай, что тебе говорят! — Я, в случае чего могу и за Уткой спрятаться, — бросил лорд Тирион, зажигая полдюжины факелов от углей жаровни.       Эйгон Таргариен презрительно прищурился, выражение его лица было ледяным, гнев выдавали лишь глаза, и выплюнул: — Карлик несчастный.       Я схватила брата за обе руки, заставив обратить на себя внимание, и раздраженно прошептала: — Выслушай меня внимательно. Я понимаю твое рвение, понимаю больше, чем тебе кажется. Они бы тоже не смогли бы загнать меня в трюм, если бы не ребёнок. Эйгон, они хотят защитить тебя потому, что сейчас нет человека важнее во всём чёртовом мире! Если, не приведи Боги, ты заразишься хворью, то Вестерос потеряет надежду. Семь Королевств потеряют надежду на мир. — В его глазах я видела отражение собственных, полных тревоги, пока мои руки сжимали его кожаный дублет. Судорожно вздохнула, выразительно глянув на него: — Прошу, спустись в трюм лодки, и защитим обе головы.       Мы оба…две головы дракона из трёх…       Эйгон склонил ко мне голову плавным движением грациозного хищника, ответив: — Мне никто не смеет приказывать — ни Коннингтон, ни ты, сестра. — Он высвободил руки из моей хватки, и подтолкнул меня к трюму. — Ты ступай, а я остаюсь.       Прежде чем я успела хоть что-либо сделать, тишину прорезал жуткий вой, от которого кровь застыла в жилах. Рука непроизвольно потянулась к валирийскому кинжалу, висевшему на поясе; брат, как и все на лодке, повернулся к тому, к чему так неумолимо приближалась наша «Робкая Дева».       Затаив дыхание, мы наблюдали за тем, как лодка проходит под мостом, обросшим серым грибком. К счастью, каменные люди не обращали на нас никакого внимания, толпясь на мосту, как и предсказывал бывший десница.       Дышать я начала только, когда Тирион Ланнистер схватил меня за руку, прямо там, где когда-то красовались следы пальцев мертвеца, и, потянув вниз, прошипел мне на ухо: — Когда вы планировали мне рассказать, что мальчишка — на самом деле мертвец, вернувшийся в мир живых? — У карлика, однако, хорошие уши, — процедила я сквозь зубы, покосившись на брата Цареубийцы, и выдернула руку из его хватки. — Думала, вы достаточно хорошо успели изучить меня, чтобы знать, что я не выдаю тайн моей семьи, лорд Тирион.       Но не только у него были хорошие уши. — Погодите секунду, — вмешался Эйгон, услышав о чём мы говорим. Указав на Ланнистера, спросил, выглядя таким пораженным, каким я его никогда прежде не видела: — Лорд Тирион? Так ты… Т-твой отец…       Казалось, что в лице Беса перед братом ожили все кошмары, которые он упоминал тогда, на палубе… — Если Вашему Высочеству угодно именовать меня как-то иначе, можете так и поступать, но рожден я был Тирионом из дома Ланнистеров, законным сыном Тайвина и Джоанны. Обоих своих родителей я убил, хоть и не сразу. Благодарите Богов, что Варис участвует в вашем маленьком заговоре — его Грифф никогда бы не одурачил, впрочем как и меня. — Ланнистер фыркнул. — Батюшка, как же! Кто бы воспитал маленького принца лучше, чем Джон Коннингтон, близкий друг принца Рейгара, лорд Грифоньева Гнезда и бывший королевский десница?       Я выпрямилась, глянув на лорда Тириона сверху вниз, и холодно заметила: — Теперь-то вы понимаете, что меня привлекло в этом мальчишке?       Из воды, со стороны левого борта, показалось два каменных пальца. — Свет впереди, — дрожащим голосом произнесла Лемора, вжавшись в двери трюма.       Один огонёк… Второй… Третий… — Быть этого не может, — прошептала я, вытянув кинжал из-за пояса. — Это какое-то наваждение…       С носа лодки прибежал Роберт с арбалетом наперевес, в его глазах читался испуг: — Снова этот мост! Мы только что проплыли его, а реки текут в одну сторону! — Ройн течёт, как он хочет, — жестко ответил Яндри, сплюнув.       На мосту поднялся вой. Сквозь туман можно было различить каменных людей, указывающих на лодку.       Семеро… — Девочка, отведи принца в каюту, — жестко приказал Грифф, бросив на меня взгляд льдисто-голубых глаз, схожих на тех, что были у ходоков в моём сне.       Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, Яндри упёрся шестом в опору моста и толчок отбросил лодку вбок.       Меня от неожиданности снесло с ног, но чьи-то сильные руки успели притянуть к себе прежде, чем я успела упасть.       Знакомый дублет… Эйгон… — Благодарю, — бросила я резче, чем хотела, и повернулась к надстройке, ведущей в трюм. — Стой!       На её крышу успел приземлиться каменный человек, да с такой силой, что палуба вновь заколебалась. За ним последовал второй, кричавший что-то на незнакомом языке.       Палуба треснула. Раздался крик Изиллы, смешавшийся с голосом Леморы, бегущей спрятаться за бочками на палубе.       К моему удивлению, Эйгон молча завел меня за спину и вытянул клинок другой рукой, которую била лёгкая дрожь; глубоко вздохнув, он крепче сжал рукоять так, что костяшки побелели.       Я лихорадочно огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы отпугнуть каменных людей, не заразившись. — Факел! — Бросившись к жаровне, я схватила один из оставшихся факелов, стараясь следить и за разразившимся вокруг безумием схватки, и бросила его брату: — Эйгон, держи его перед собой и пошли в каюту!       Пятясь, спина к спине — в его руках меч и факел, в моих кинжал Ренли — мы медленно продвигались к трюму. Я опасалась даже вздохнуть, боясь, что это как-то помешает нам добраться до кают.       У входа в трюм я обернулась, осознав, что брат за мной не пошел. — Эйгон, почему…       Клацнул замок, когда Эйгон Таргариен захлопнул дверь трюма за мной, выпустив из руки клинок…       Я дёрнула двери, видя как арбалетный болт Роберта вонзается в глаз одного из нападавших, что подбирался к Леморе; Эйгон же всё ещё стоял прямо перед трюмом, он лишь нагнулся, чтобы подобрать меч. — Эйгон! — Я ударила ладонью по двери, пытаясь докричаться до брата, и тут мои глаза заметили кое-что, от чего голос подскочил на несколько тонов выше: — Брат, осторожно!       Каменный человек с поврежденной ногой тянул руки к Эйгону, который, не успел бы обернуться вовремя.       Внутри меня будто все застыло от страха: — Нет, нет, это не должно так закончиться, не должно, — услышала я собственный шепот, будто со стороны, отчаянно жалея, что была слишком неповоротлива, чтобы уже пнуть эти двери.       Но спасение явилось совершенно неожиданно и мне оставалось лишь наблюдать, как Тирион Ланнистер выхватывает у принца факел, чтобы ткнуть им прямо в лицо каменного. Лишь наблюдать, как каменный человек падает за борт «Робкой Девы» вместе с тем самым Тирионом Ланнистером прямо в холодные пучины Ройна…

***

      Когда Эйгон открыл трюм, Грифф-Старший уже бросился в воду, чтобы вытащить карлика, но меня это не интересовало.       Казалось, в лихорадочном припадке страха, которого сама от себя не ожидала, я начала ощупывать его руки, плечи, вглядываться в его лицо, ища хоть малейшие царапины, но всё было прежним — те же густые ресницы, обрамляющие глаза столь фиолетовые, что казались чёрными, тот же нос с небольшой горбинкой, скулы, о которые можно было порезаться. — Больше не смей так делать, — шептала я, тяжело сглотнув, и судорожно вздохнула, ударив его по плечу, забыв даже его слова о том, что никто не смел ему приказывать. — Больше не смей, слышишь? На мгновение, я подумала, что мы можем потерять всё…       Склонив голову чуть ближе ко мне, Эйгон лишь молча улыбнулся и мягко высвободился из моих рук, когда позади него раздался глухой стук, будто что-то ударилось о палубу.       Он обернулся, открыв моему взгляду Коннингтона, с волос которого капала вода, и посиневшего от холода лорда Тириона. — Он жив? — Звеневшим от тревоги голосом спросила я, приблизившись. — Он не заражен? — Боюсь, это можно будет узнать лишь, когда он очнется, — заявил Халдон, скрестив на груди руки. — Лучше всего избавиться от него, чтобы зараза не проникла сюда, — жестко сказал Яндри, добавив ещё несколько ругательств на своём языке.       Я повернулась к старому ройнару, намереваясь высказать все, что думаю касательно его желания утопить единственного Ланнистера, что мог считататься нашим союзником, когда прозвучал властный голос Эйгона: — Нет. Мы не станем этого делать, пока не будет известно заражен он или же нет. — Он глянул на Беса, и впервые в его взгляде не читалось презрения. — Отнесите его в трюм, пусть пока побудет там.       Халдон махнул рукой Роберту и Утке, с лёгкими нотками раздражения приказав: — Занесём его в трюм. Хватайте за ноги, да осторожнее!       Стоило им скрыться в трюме под причитания септы Леморы, которая умудрялась молиться и поправлять выбившиеся из косы волосы одновременно, как я повернулась к бывшему деснице короля. — Лорд Коннингтон, вы поступили невероятно храбро и спасли жизнь, возможно, одному из наших союзников. Теперь идите и просохните. Не хватало ещё, чтобы вы слегли с простудой.       Казалось, только теперь напряжение начинало спадать, возвращая мне способность дышать. — Мой поступок не стоит ваших благодарностей, принцесса. Я сделал лишь то, что посчитал нужным. — Не противься, старик, нам всем нужен отдых, — вмешался Эйгон, сцепив за спиной руки, и кивнул в сторону трюма, приподняв брови, — пока ещё что-то не показалось с этих берегов. — Ты ещё никогда не был настолько прав…брат мой.

***

      Холод и боль… Свист кинжалов в тихом ночном воздухе, вонзающихся в тело… Боль… Как же больно… Сколько крови… Вой белоснежного лютоволка…       Я резко проснулась, вскочив на подушках, вся в холодном поту. Боль все еще разливалась по всему моему телу. Больше всего болело сердце, будто из него вырвали большую часть, оставив в груди зияющую рану…       Дрожащими руками прикоснулась к мокрым от слёз щекам и внезапно ко мне пришло осознание того, что я видела во сне.       Нет… Нет… Нет! Я не могла потерять его! Только не его!       Хотелось выть от боли, но мешала ужасающая слабость, будто все силы разом покинули моё тело. Я могла лишь лечь обратно, заглушая вой, вырвавшийся из меня, подушкой, сжимая в руке медальон Таргариенов на моей шее, чьи края впивались в мою ладонь.       Мои сны никогда раньше не лгали, и, как никогда прежде, мне хотелось, чтобы сейчас это было иначе.       Чтобы сейчас всё увиденное было ложью.       Я думала, там он будет в безопасности, что пребывание на Стене защитит его!       Мы родились вместе, и я надеялась, что и умрём вместе, ведь с детства нам говорили, что близнецы неразлучны… Я никогда не жила в мире, где не было его, я не знаю, как жить в мире, где больше нет его…       В мире, где больше нет Джона…