Ещё Одна из Династии Таргариенов

      Между тонкими бровями Эйгона Таргариена пролегла складка, стоило ему заметить кулон на моей шее. Его взгляд метнулся немного выше и встретился с моими глазами, складка на лбу стала глубже, глаза похолодели.       А я все ещё не могла заставить себя произнести хоть слово, впервые в своей жизни… Просто глядела на юношу, что был моим братом, пытаясь осознать мгновение, когда я поняла, что знаю — все рассказы магистра Пентоса были правдой. Я знала это также ясно, как и то, что где-то там меня ждёт зелёный дракон, нутром чувствовала… — Халдон, кто она? — Эйгон резко глянул на своих знакомых, его рука все еще сжимала поводья Рейны. — Её зовут Анаис, — также резковато ответила я, наконец-то вернув дар речи, и потянула поводья на себя. — И о том, кто я, нам лучше поговорить в другом месте.       Бросив взгляд ему за спину, увидела, что стоял он не на крыше хибарки, а на ветхой лодке с единственной мачтой, на которой едва виднелось облупившееся название — «Робкая Дева».       Неприметная, зеленовато-бурая лодочка…       Эйгон с лёгкой насмешкой приподнял брови и снова схватился за поводья Рейны: — Я поведу кобылу. Не хватало, чтобы вы упали… миледи. — Последнее слово, произнесённое с неким усилием, звучало особенно нелепо здесь, на берегах малого Ройна.       Кобылы вошли в воду, ломая тростник; Эйгон вёл Рейну под уздцы, изредка бросая на меня хмурые взгляды, полные холода, от которого шли мурашки по коже. Однако, даже это не мешало мне самой разглядывать брата.       Высокий, даже очень, он ступал своими длинными ногами легко и грациозно, словно кошка. Его не портила даже копна криво обрезанных волос, окрашенных в синий, что было умным ходом, ведь это делало фиолетовый оттенок глаз почти незаметным.       Пока не знаю как у него с характером, но с такой внешностью он точно завоюет женскую половину Вестероса…       Мы подъехали к палубе, где собралась вся команда: у руля стояло несколько пожилых ройнаров, а из каюты вышла ещё молодая септа в белых одеждах.       Теперь ясно, почему Халдон протестовал против количества слуг… — Хватит орать, — сказал один из ройнаров голосом, явно привыкшим отдавать приказы. Он глянул на всю нашу вереницу и злость промелькнула на его лице. — Утка, Халдон! Может, объясните кто это? — Они со мной, — вмешалась я, рискнув пойти против грозного вида мужчины — окрашенные в синий волосы с рыжими корнями, борода, шкура ройнарского волка, накинутая на плечи, и холодный взгляд льдисто-голубых глаз. Наверняка это и есть бывший десница, Джон Коннингтон… — Я — Анаис, а остальное обо мне написано в послании магистра Иллирио. — А это что за уродец тогда? — Грифф-старший развернулся к лорду Тирион, хмыкнув. — Иллирио решил прислать нам шута? — Толстяк передал тебе письмо с объяснениями и насчет него, — вмешался Халдон прежде, чем кто-либо смог что-нибудь сказать. — Давай сюда, — рявкнул наёмник и, наверное, впервые по-настоящему взглянул на меня, на мгновение опешив. Его губы беззвучно зашевелились, лишь спустя несколько секунд к нему вернулся дар речи: — Парень, помоги леди сойти на палубу. Остальные, займитесь сундуками. Поговорю сначала с ней, затем с карликом. Всех новых лошадей отпустите, жители найдут им применение! — Прошу отпустить всех, кроме моей, — вмешалась я, к явному удивлению остальных, по лицам которых было ясно, что на «Робкой Деве» Гриффу-старшему не перечили. — Она мне как память дорога.       Смерив меня взглядом, Грифф-старший лишь кивнул, скрестив на груди руки. Отпустив поводья, Эйгон запрыгнул на палубу и кратко бросил: — Разверни её боком.       Стоило мне развернуть лошадь, как брат подошел ближе и, кивнув, положил руки на мою талию.       Его голова резко дёрнулась вверх, наши глаза встретились — его пораженные, мои смущённые, ведь Эйгон держал ладони близко к моему животу; я прикусила губу, отведя взгляд.       Но, тем не менее, руки его не дрогнули и он уверенно перенес меня на палубу. — В моей седельной сумке послание от магистра Пентоса вам, — сказала я, приблизившись к Джону Коннингтону, и оглянулась через плечо на Эйгона, который немедленно пошел достать свиток. — Вашему сыну также лучше присутствовать при нашем разговоре. Во многом, история, которую я хочу рассказать, касается его больше чем вас.       Забрав у Эйгона послание, Грифф-старший вздохнул и тяжелым шагом направился к каютам, кивком указав нам следовать за ним.       Я огляделась, встретившись глазами с Робертом, который поднял брови в безмолвном вопросе.       Ответ был крайне краток, ведь Эйгон уже скрылся в трюме лодки: — Останься здесь и проследи за всем. — Слушаюсь, миледи!

***

      Зайдя в каюту Гриффа-старшего, я села напротив него за небольшой, деревянный стол, терпеливо ожидая, пока он прочтёт письмо. Эйгон же прислонился к стене, неподалеку от небольшого, круглого окна, и не сводил с меня взгляда, от чего мурашки бежали по коже.       Никто не говорил, что это будет легко, а после того, что он сейчас узнает, станет ещё сложнее… Если бы только…       «Если бы» были пустыми словами, но внезапно я задумалась, а что, если бы этого не произошло? Что, если бы я никогда не встретилась с Джейме Ланнистером, не говоря уже о том, чтобы стать его женой?       Как бы ни хотелось признавать, но ответ был прост — я бы погибла. Я бы погибла на Красной свадьбе от руки кого-нибудь из Фреев, или Русе Болтона, и последним, что увидела бы, были бы смерти наших союзников, смерть Робба… От одной мысли об этом внутри всё начинало воротить.       Поэтому, сидя в небольшой каюте, куда едва вместилось трое человек, будучи беременной от врага своей семьи, я старалась отогнать стыд. Однажды я сделала выбор в пользу Льва Ланнистеров, чтобы он привел меня сюда, на обветшалую лодочку, к брату…       И так я получила шанс на будущее, шанс на жизнь.       Грифф-старший со вздохом передал письмо Эйгону и поднял на меня тяжелый взгляд. — Миледи Анаис, — спокойно произнес он, его льдистые глаза, на мгновение, утратили частичку своего холода. — Я удивлен, что лорд Старк так поступил, учитывая его преданность Узурпатору Роберту. — Моя мать была его горячо любимой сестрой, — мягко ответила я, сжав руки на коленях. — Для лорда Эддарда не было ничего дороже семьи. — А ещё больше я удивлен, что серебряный принц так поступил, — как ни в чём не бывало, продолжил Коннингтон, откинувшись на стуле. Это он Рейегара так назвал? — Однако, поздравляю вас с тем, что вы успешно добрались сюда.       Я перевела взгляд на Эйгона, что оторвался от стены с побледневшим словно смерть лицом. Его рука слегка дрожала, когда он скомкал письмо, сжав его в кулаке так, что костяшки побелели.       Я сглотнула, но промолчала, ведь не знала, что можно было сказать в подобных случах. Здравствуй, я — твоя сестра, рожденная от женщины, которую похитил наш отец, из-за чего мой дядя начал восстание, погубившее твою мать и нашу сестру Рейнис? Ах да, и ты правильно понял, я беременна от сира Джейме Ланнистера, того самого Цареубийцы, врага Старков и Таргариенов. А толстый магистр Пентоса планирует, что я стану одной из твоих жен.       Это было до смешного нелепо; оставалось лишь ждать, когда Эйгон заговорит первым, нарушив повисшую тишину. — Ты… — Просипел Эйгон сквозь зубы, тяжело дыша. Он указал на меня тонким пальцем, покачав головой: — Так ты…       Я медленно кивнула, начав чувствовать себя словно подсудимая в ожидании приговора.       Он глубоко вздохнул, явно пытаясь взять себя в руки. Я открыла рот, рискнув заговорить, но Эйгон взмахнул ладонью: — Нет, не заговаривай со мной. Не сейчас. — Миледи, — вмешался Грифф-старший, заставив меня развернуться к нему. — Ваш ребёнок… — Именно. Обьясни, почему ты решила лечь в постель с нашим врагом, — холодно поинтересовался Эйгон, перебив наставника. В его голосе слышалась плохо скрываемая злость, что было неудивительно в подобной ситуации. — Потому что я хотела выжить, — ответила чудом оставшимся твёрдым голосом, решительно взглянув в глаза брату. — Если бы этого не было, то меня постигла бы участь моего кузена, и здесь я бы сейчас не сидела. Этот брак помог мне перестать быть пленницей и прибыть сюда, а его результат подарит нам Запад. Ребёнок подарит нам Запад, а я… Эйгон, я отдам тебе Север, когда придёт время.       И это будет шанс получить самую большую и самую богатую часть Вестероса… — Потому что в Семи Королевствах все знали тебя под именем Анаис Старк, благодаря лорду Винтерфелла, — протянул Эйгон, будто цитируя заученный стих, и, прищурившись, приподнял бровь. — А ты уверена, что все Старки мертвы? — Сыновья — да. Моего старшего кузена убили Фреи, а ещё раньше нам доложили о смерти младших. О младшей кузине ничего не слышно с тех пор, как она сбежала из столицы, да и о старшей тоже, — ответила я, пожав плечами. — Есть ещё Джон, мой близнец, но он носит имя Сноу, и находится в Ночном дозоре, а им запрещено наследовать. Эйгон… Лорд Эддард дал мне своё имя, но это не отнимает то, что во мне течёт та же кровь Рейгара Таргариена, что и в тебе. Благодаря имени Старк, нам будет легче вернуть Север. Получив же золото Запада, мы сможем отрезать Ланнистеров от их дома, их цитадели.       И тут, глядя на брата, что с подозрением смотрел на меня, я увидела их схожую черту с Джоном — взгляд. У них был одинаковый, нечитаемый взгляд, когда они обдумывали что-нибудь, взвешивая все за и против.       И у них обоих взгляд этот был холодным, настолько холодным, что, казалось, обжигал до глубины души.       Тяжело сглотнула. — Я должен всё обдумать, — пробормотал Эйгон, будто самому себе, и, раздраженно глянув на меня, широким шагом вышел из каюты; двери тяжело захлопнулись за ним. — Дай ему время, девочка, — произнес Грифф-старший, наблюдая как я провожаю брата взглядом. — Парню нужно над многим поразмыслить, как и тебе, впрочем. Сейчас время поговорить нам с тобой.       Я бросила на него мрачный взгляд и откинулась на спинку деревянного стула, погрузившись в раздумия. Встреча с Эйгоном прошла лучше, чем можно было надеяться… — У меня несколько вопросов, дитя, — неожиданно мягко сказал Коннингтон, сцепив перед собой руки. — Готова ли ты к тому, что отец твоего ребёнка падёт в этой войне? — Лорд Коннингтон, я была тем, кто предложил сделать моего ребёнка наследником Запада, — пустым голосом ответила, пожав плечами. — Ланнистеры могут отправляться в преисподнюю за всё, что они сделали со всеми нами, с Таргариенами, Старками и Мартеллами, но сперва пусть Джейме признает это дитя своим наследником. А как он умрёт, это уж решать парню, что только что вышел за дверь.       Мне нужно это признание, даже если придется выбить его из его великолепных зубов. Бить его столько, пока он сам не будет понимать, где находится. Это всегда было вероятностью…       Грифф-старший удовлетворённо кивнул, затем продолжил: — Хоть мы надеемся попасть в Вестерос в ближайшие несколько месяцев, но велика вероятность, что это не случится. Халдон, с которым вы уже знакомы, учился в Цитадели и сможет вам помочь. Однако, вы готовы к такому развитию событий?       Рожать ребёнка на этой обветшалой лодочке? — Если бы я не была готова, то осталась бы в доме Иллирио, милорд.

***

      В итоге, взяв с меня обещание молчать о личности Эйгона, Грифф-старший выделил мне совсем небольшую каюту на двух человек. Вторую кровать я отдала одной из служанок, что вызвало немое разочарование в глазах Роберта, который явно намеревался защищать меня и ночью.       Лишь бы он не спал под дверью…       Лорда Тириона и Роберта поселили в трюме, а для оставшейся служанки я выговорила место на палубе.       Если я что-то ещё и могла, так это не позволить девушкам спать на неудобных мешках, да еще в трюме обветшалого судна…       Первые несколько ночей я спала не очень хорошо, пытаясь привыкнуть к новой обстановке, к мысли, что в соседней каюте находятся бывший королевский десница, соратник моего отца, и мой единокровный брат.       Крутя в пальцах медальон Таргариенов, думала, что, если смыть эту синюю краску с его головы, то можно будет увидеть серебристые волосы…       Засыпая, крепко сжимала символ Таргариенов на груди и шептала словно молитву к Семерым: — Пламя и кровь… Пламя и кровь…

***

Спустя шестнадцать дней плавания

      В этот день я проснулась с рассветом, и, осторожно поднявшись с кровати, чтобы не разбудить служанку, прошла к двери, в надежде выйти на палубу и спокойно подышать воздухом, пока остальные спали.       Приоткрыв дверь, я заглянула в щель и заметила знакомую фигуру, свернувшуюся перед дверью, обнимая арбалет. — Роберт… — Выдохнула, покачав головой.       Я уже говорила ему, что незачем нести вахту у моей двери, особенно, когда неподалёку каюта Гриффов. На что он мне ответил лишь: «Они наёмники, а им нельзя доверять, уж поверьте, миледи».       К сожалению, я не могла возразить, не выдав тайну Эйгона. Оставалось лишь смириться с тем, что Роберт вечно будет вертеться наподалёку.       И кто же мне его подсунул? Верно, Русе Болтон…       Мои руки сжали дверь при мысли об одном из лучших командующих Севера с бесцветными глазами и тихим, обманчиво кротким голосом, что вонзил меч в сердце Робба; потрясла головой, повторив самой себе, что Роберт не виноват в преступлениях своего бывшего лорда. — Роберт, — тихо позвала, осторожно толкнув его. — Роберт!       Он резко встрепенулся, чуть не выронив арбалет, и вскочил на ноги, оглядываясь вокруг. Я быстро спряталась за дверь так, чтобы он видел лишь мою голову, и тихо засмеялась: — Позови вторую служанку, пусть принесут воды для умывания. И сам умойся, а то лицо совсем отекло от сна. — Д-да, миледи, — поклонился Роберт, подавив зевок. Он явно старался не смотреть на меня, а, когда повернулся, то я смогла заметить, что кончики его ушей немного покраснели.       Ох, это милое летнее дитя…

***

      Когда через несколько часов я показалась на палубе, одетая в простое платье из светлого льна, то обнаружила, что многие из наших спутников уже не спали: септа Лемора уже успела искупаться в реке, как делала каждое утро, и теперь разговаривала с лордом Тирионом, выжимая волосы.       Пожилые ройнары, Изилла и Яндри, также занимались своими делами — Яндри проверял канаты, поглядывая на септу, а его маленькая жена замешивала тесто для лепёшек. Ланнистер однажды, усмехаясь, шепнул мне, что это было её единственным блюдом — лепёшки с салом и сало с лепёшками.       Неправда, медовые лепешки также были.       У каждого на «Робкой Деве» были свои обязанности и для себя я выбрала помощь Изилле. Готовка была делом более лёгким, чем уход за снастями или простое безделье, что вызвало бы неодобрение Гриффа-старшего, который ко всем относился одинаково, чт к Эйгону, что к Изилле.       Признаваясь честно, в последнее время мой аппетит разыгрался не на шутку, и каждый прием пищи я, словно маленькая девочка, беззвучно благодарила магистра Иллирио за то, что он отдал целый сундук булочек с беконом и медовых палочек, с которыми делились со всеми обитателями лодки. Теперь же каждый раз, как давали лепёшки с салом, также предлагали и по одной булочке с палочкой на сладкое. Так и доживем до Волантиса, куда так рвется лорд Коннингтон…       Изилла только отвернулась, чтобы поворошить стружки на жаровне, как лорд Тирион ловко стащил одну из только что приготовленных лепешёк, сразу же закинув её в рот. На мой возмущенный взгляд, он лишь приложил палец к блестящим от меда и масла губам и криво улыбнулся.       Чует моё сердце, скоро придется нам охранять лепёшки, особенно, когда вылезет Утка. Эйгона-то Изилла любила как родного, всегда давая ему добавки, впрочем как и мне, каждый раз приговаривая что-то на незнакомом языке и похлопывая меня по руке.       Хороший удар половником отправил Утку подальше от жаровни и уже готовой еды, и лишь, когда сало превратилось в шкварки, а очередная порция лепёшек подрумянилась, зевая, на палубу вышел Эйгон и направился к корме, вдыхая речной воздух полной грудью. — Доброе утро всем, — протянул он, снова зевнув, и плеснул себе в лицо водой из бочки. Глянув на него, с улыбкой вспомнила времена, когда заспанные Робб с Джоном являлись на завтрак в главный зал, а сир Родрик, ворча, гнал их на очередной урок;кажется, не одна я с трудом сплю… Брат поднял голову — мокрые волосы прилипли к его высокому лбу, струйки воды стекали по шее — и потянулся за сапогами, заметив, будто между прочим: — Чую сало. — Утка, — позвала я, переведя взгляд на рыцаря, стоявшего у кормы, который приветственно хлопнул Гриффа-младшего по плечу. — Ты не мог бы принести сундук с едой, что передал Иллирио?       Странно, но здесь я не чувствовала себя Анаис Таргариен, дочерью Рейгара Таргариена и Лианны Старк. На «Робкой Деве» я была просто Анаис, также как Эйгона все называли «парнем» или «Гриффом-младшим».       И мне это было настолько по душе… Плыть по Ройну с этой компанией было настолько спокойно, беспечно и весело, что, иногда я ловила себя на мысли, что не хочу, чтобы это заканчивалось, что хочу, чтобы вестероские лорды перебили друг друга в борьбе за Железный Трон, и меня это больше не касалось бы…       Но потом я вспоминала Винтерфелл, захваченный Болтонами, убившими Робба, и ярость зарождалась в моей душе. Вспоминала Луну, наверняка, все ещё бродившую где-то в лесах вокруг Королевской Гавани, ожидая моего возвращения, Сансу с Джоном, которых просто обязана была увидеть вновь, Оберина Мартелла, мечтавшего о мёртвых Ланнистерах, всех, кто погиб от львов…       И Рейгаля, зелёного дракона, что ждал меня… — Сию минуту, Анаис, — ответил Утка, засмеявшись. Он вообще часто смеялся. Ел и смеялся, шутил и смеялся, даже, когда остальные могли считать некоторые его шутки совершенно никудышними.       Они с Робертом, переговариваясь, прошли мимо, направляясь в трюм, куда сложили все сундуки, в которых не было одежды. — Славное сальце, — довольно отозвалась Изилла, выгружая часть готовых лепёшек на подставленное мною блюдо. — Сейчас принесут остальную еду и сядем завтракать, — громко объявила я, чувствуя, как живот урчит; благо, никому этого не было слышно за треском опилок на жаровне, да плеском воды Ройна каждый раз, как мимо проплывала какая-нибудь черепаха.       На палубе показались служанки — одна из девушек подбежала к корме, завороженно уставившись на черепах в водах Ройна, вторая же испуганно прижалась к двери, пока я не помахала ей, жестами показывая приблизиться, чтобы она могла поесть.       Я снова мельком глянула из-под ресниц на Эйгона, жмурившегося от утреннего солнца, словно ленивый кот. Ниже Утки и по-юношески хлипкий, однако он всегда держал спину прямо и сложен был хорошо, что означало лишь только приближение полного роста.       Он бросил на меня оценивающий взгляд и, на мгновение, я представила, что он видит перед собой: беременная от врага единокровная сестра с завязанными обычной лентой волосами раскладывает лепёшки по глинянным тарелкам, нетерпеливо цокая языком в ожидании, пока Утка с Робертом справятся с порученным заданием.       Но стоило нам встретиться глазами, как мы оба отвели взгляд, и я не могла сказать, кто сделал это первым. — Вот, миледи, как просили! — Заявил Роберт, пинком распахнув дверь трюма. Они с Уткой вдвоем поставили сундук около жаровни, на котором шкварчало сало для лепёшек. — Давай договоримся, что ты будешь звать меня просто Анаис, да и я с тобой буду на ты, как и со всеми здесь, — произнесла я, открывая сундук и набирая в корзину еды, про себя отметив, что неплохо было бы прибыть уже в Волантис, а то скоро будет нечего есть. Я снова глянула на паренька, низким голосом заявив: — Мы здесь не при дворе.       Если кто-нибудь узнает о нашем с Эйгоном происхождении, то проблемы будут у всех нас… — Да, мил… — Роберт прокашлялся, покраснев. — Хорошо, Анаис. — Садитесь завтракать, — объявила Изилла, кивком указав мне на блюдо с лепёшками, и прошествовала на юту, где всегда раздавала еду.       Наконец-то… Так хотелось есть, что я уже была готова поймать одну из черепах и съесть её сырой, ведь готовка супа заняла бы немало времени…       Стоило представить себя, ловящей черепаху в платье, как я сдавленно засмеялась в кулак. — Что смешного? — Прозвучал над ухом знакомый, слегка насмешливый голос. — Та так, просто представила кое-что забавное, — ответила я, мельком глянув на брата, что саркастически приподнял изогнутый уголок рта.       Раздача еды никогда не менялась — Изилла била по рукам Утку, норовившего забрать побольше шкварок, и давала побольше лепешёк нам с Эйгоном. Взяв свою порцию, я отошла ближе к корме и села на одну из бочек, любуясь водами Ройна, где единственными признаками присутствия человека были заросшие мхом и плющом руины на берегу и, хоть Яндри говорил, что пираты могут прятаться на каждом шагу, верилось в это с трудом. Но даже в случае пиратов, наше судно было хорошим, оно могло пробраться по самому мелкому из протоков, а в течении и вовсе становилось быстроходным.       Не такая уж и робкая дева…       Я как раз перешла к булочке, когда Утка пихнул Эйгона в плечо: — Пора украситься синяками. Сегодня мечи, я думаю?       Каждое утро они тренировались: мечи, боевые топоры, палицы… Признаться честно, Эйгон сражался так, как я никогда прежде не видела — в его движениях присутствовало не привычное махания мечом, будто топором, а скорее элегантность хищного танца… другого слова подобрать я не могла… — Мечи? Отлично!       Лорд Тирион помог Эйгону одеться для боя в стеганый плотный дублет и помятый панцирь, и, взяв шлемы с затупленными мечами из оружейного сундука, брат с Уткой начали колотить друг друга ими на юте.       Щиты им сегодня, видимо, не понадобились и они бегали по палубе, нанося удары и парируя их. Утратив интерес к воде, я обратила свой взгляд на них, начав заинтересованно наблюдать.       Утка был выше и сильнее, но более быстрый Эйгон бил точнее, и вскоре его противник начал уставать. Отразив все выпады сира Ройли, парень предпринял яростную атаку, оттеснив противника назад. Только я хотела приподняться, чтобы увидеть, чем закончится, как кто-то слегка похлопал меня по плечу. — Я принес ваш…твой лук. — Роберту явно было трудно свыкнуться с моей просьбой. — Благодарю, — произнесла я, улыбаясь, повернувшись к нему; за моей спиной раздался всплеск.       Утка или черепаха?       Забрав у Роберта колчан с луком, я засунула в рот медовую палочку, даже с некой долей удовольствия нарушая правила этикета, которые вбивала мне в голову септа Мордейн, и, достав часть стрел, начала внимательно осматривать оперение. — Не хочешь размяться? — Крикнул Эйгон Роберту, который всё также стоял рядом, пока я увлеклась осмотром своего оружия. — Или ты только управляешься с арбалетом? — Мечом хуже, — кратко ответил Роберт, склонив голову, и потянулся взять яблоко из сундука.       Внезапно Эйгон перевел взгляд на меня, заставив утонуть в глубине его глаз, чей фиалковый цвет лишь усиливался благодаря выкрашенным в синий волосам. — Ты умеешь владеть им? — Он указал свои мечом на лук, который я осторожно прислонила к корме, пока осматривала стрелы. — Да. — Я отложила колчан и уставилась на брата, в чьих глазах мелькнул лукавый огонёк, заставивший меня усмехнуться, наклонившись к нему. — Я и с мечом управляюсь неплохо, однако, увы, попрыгать с тобой по палубе не смогу.       Впервые за время нашего знакомства Эйгон хмыкнул во время разговора со мной. Неужели начал оттаивать?       Грациозно подойдя ближе, он прислонил меч рядом с моим луком и ловко выхватил у зазевавшегося Роберта яблоко. Брат отошел к центру палубы и повернулся ко мне, поставив сочный фрукт на свою макушку. — Собьешь его? С моей головы? — С ума сошел? — Я поднялась на ноги, сжимая колчан в руках. — А, если промахнусь и попаду тебе в голову? Грифф тогда меня прикончит!       Принц саркастично поднял бровь. — Сомневаешься в своих силах, Анаис? — Его голос внезапно утратил все веселье. — Нам придётся рисковать после. Неужели тебе не хватит мужества даже на такую мелочь?       Я не хочу, чтобы мы рисковали жизнями друг друга…       Но желания людей мало значили в нашем мире, да и…в чём-то Эйгон был прав. Рисковать в Семи Королевствах нам придётся, и, вероятно, даже больше, чем мы сейчас себе представляем…       Я поднялась на ноги, покрепче встав на покачивающуюся от хорошего течения палубу. У меня будет всего одна попытка и, если я промахнусь, то лишу Вестерос будущего короля…       Вытянула из колчана одну из стрел, взяла лук, сжав его в руках, и встала так, чтобы быть на одной линии с Эйгоном. — Противник не будет стоять неподвижно, но для начала и так сойдёт, — заявил принц, немного придерживая яблоко обеими руками у себя на голове; лицо его было спокойным, однако, в глазах читался вызов.       Ты сможешь, Анаис… Ты сможешь… — Не шевелись, — пробормотала я, уперев ноги, как можно устойчивее. Краем глаза, заметила, что все, кроме Халдона и Коннингтона, уже собрались вокруг, с интересом наблюдая за происходящим, и тяжело сглотнула, прикусив губу.       Стрела просвистела в воздухе и вонзилась прямо между ладоней парня, в сочное яблоко. Эйгон ловко схватил её, и отгрыз кусок фрукта.       Я облегченно выдохнула, прижав лук к себе. Мои навыки никуда не пропали… Я не убила наследника престола… — Не так уж сложно, верно? — Эйгон протянул мне стрелу, смахнув с неё остатки яблока. и усмехнулся. Что-то в его хищности отдалённо напоминало мне принца Оберина, вынуждая сердце сжиматься. — Мне уже начинало казаться, что ты умеешь только вышивать, подбирать одежду и падать в обмороки при виде крови.       Я фыркнула, с искренней улыбкой уставившись на брата, и вернула стрелу в колчан, покачивая головой. — Видно, что ты никогда не бывал на Севере. Да и во всём Вестеросе девушкам приходится хоть как-то уметь защищаться — оружием или своим умом — чтобы выжить. С такими речами, они лишь посмеются над тобой. — Они уже склонились перед моим предком, — уверенно заявил Эйгон. — Склонятся и предо мной.       Я было протянула к нему руку, чтобы коснуться плеча, но передумала. — Эйгон Завоеватель был нашим общим предком, хочется тебе того или нет, — тихо ответила, встретившись с ним взглядом. — Южному принцу или лорду придётся очень постараться, чтобы доказать, что он достоин править на Железном троне, Эйгон. Ты придёшь из Эссоса, и всегда для них будешь южанином, как и Дейнерис. Имя не будет иметь значения для людей, будут важны поступки. Править придётся не только кнутом, но и пряником, завоёвывая признательность простого народа, не только лордов и леди.       Глаза Эйгона удивлённо расширились, его взгляд стал глубже. Я поймала себя на мысли, что улыбаюсь краешком губ. — Халдон ожидает нас на уроках, — голос Эйгона стал жестким, к нему вернулось прежнее самообладание. — Он сказал мне привести и тебя.       Я поморщилась. Каждый день брат с лордом Тирионом пропадал у Халдона, упражняясь в знаниях истории, геометрии и языках.        Ладно, история и геометрия, но языки? Я могу перечислить все герба и девизы семей Вестероса, но в подметки не гожусь Эйгону в знании валирийского, тирошийского и остальных языков Эссоса…       Эйгон первым направился в трюм, обернувшись лишь, чтобы бросить на мгновение: — Пришло время блеснуть умом…сестра.