Цейтнот

Прим. Автора. Ну, что дорогуши и дорогессы. Вот и пришли мы к главе ООСсного ПВП. Я знаю, многие не любят порно, поэтому если такая тематика вас триггерит — не нужно себя заставлять читать, то что не нравится. А в следующей главе уже должен быть намек на какой-то сюжет. Ну, а пока, давайте вдоволь пообнимаемся с Тьмой. Всем рискнувшим — приятного прочтения.       — Ложись, — говорит он, обходя внушительных размеров постель, невозмутимо залезая под тонкое покрывало и устраиваясь на боку спиной ко мне. Я открываю и закрываю рот, как амфибия, выброшенная на берег и оставшаяся без кислорода. Слова застревают в горле, никак не формируясь в цельные предложения. Мне хотелось бы сказать, что его поведение возмутительно. Что я не какая-нибудь продажная девка, которая запрыгивает в кровать к каждому, кто только попросит. Что он мог бы уступить мне спальное место или просто мы могли бы пойти в другую комнату (которых, я уверена, в их монструозном доме полно) и где наверняка смогли бы разместиться вдвоем, не стесняя друг друга. Что это, как минимум, выходит за все рамки приличия! Но почему-то я не произношу ничего из того, что вертится у меня на языке. Вместо этого я послушно устраиваюсь с другого края.       Конечно, если бы я могла, я бы увидела как сейчас улыбается Айен Атрау, и тогда точно заметила бы, что в его улыбке отчетливо прослеживается тот же хищный оскал, присущий его брату. В таком случае, наверное, я бы бежала из его спальни без оглядки… или же нет? Не бежала?       Свет в комнате гаснет. Окна в выходят на скалы. Я смотрю на них, стараясь не опускать взгляд выше его спины, но он нет-нет, да и цепляется за ее поджарый силуэт, бледную кожу, россыпь родинок под правой лопаткой, уходящих созвездиями вниз, чтобы затеряться в складках покрывающего его материала. Я бесшумно сглатываю и облизываю пересохшие губы. Мне не понятно, что со мной происходит. Эта планета словно клещами вытаскивает наружу все мои страхи, желания, скрытые мотивы.       Заставляю себя лечь на спину и уставиться в потолок. В его покоях, пока он рядом, мне хотя бы нечего бояться. Дыхание Айена ровное, как и должно быть у спящего человека. Я вздыхаю, но тут же прикрываю ладонью рот. Слишком громко. Нужно дать ему выспаться. Он, итак, выглядит как человек, который никогда не отдыхает, а тут еще я свалилась ему на голову. Не думаю, что он очень этому рад.       Сон никак не идет. Я стараюсь шевелиться как можно аккуратнее, не ворочаться. Однако спустя пять минут, слышу его тяжелый вздох, от которого по-детски зажмуриваю глаза, притворяясь спящей.       — Мерцелла, я знаю, что ты не спишь. Знаю также, что не уснешь, если не постараешься расслабиться. — Он говорит спокойно.       Похожие интонации он использовал тогда в церкви. Наверное, так уговаривают больное животное перед тем, как вынужденно его убить. Молчу. Мне нечего сказать. Я сама прекрасно осознаю, что единственной причиной моей бессонницы служит нервное напряжение. Айен еще раз вздыхает, и, до того как я успеваю понять, резко разворачивается и захватывает меня в объятья. Если, конечно, это можно назвать объятиями. Я прижата к нему спиной. Его руки устроились ровно у меня под грудью, а мои ягодицы плотно прижаты к его паху. Никогда в жизни я не была так близка к мужчине. Пытаюсь дернуться, но он намного сильнее меня. И попытки освободиться приводят только к тому, что мы сливаемся друг с другом еще крепче.       — Не ерзай, если не хочешь, чтобы дело зашло дальше объятий, Змейка.       От его слов я замираю. Кровь приливает к лицу. И я никак не могу понять от чего я смущена больше от того, как он назвал меня или от возможной перспективы того самого «дальше».       — Так тебе будет спокойней. Просто расслабься и дыши. Я не трону тебя, — и что это?       Неужели я все-таки испытываю укол разочарования. Успеваю разозлиться на свои мысли, а он будто бы их читает.       — Не стоит шипеть. Я не трону пока сама не попросишь, — его голос становится гипнотически вкрадчивым.        Все это он произносит прямо мне на ухо, а меня будто окатывают кипятком с ног до головы. Я снова инстинктивно дергаюсь, плотнее сжимая ноги. Не могу вспомнить испытывала ли я хоть раз что-то похожее. Мне одновременно плохо и очень хорошо. Из-за контраста чувств, я хочу малодушно сбежать.              Он аккуратно проводит своей ладонью по моему животу, замирая на уровне пупка, поглаживая чуть ниже него кончиками пальцев. От прикосновения шелка, от того, как нежно он все это делает из моего рта выходит непрошенный стон. А после я слышу, как легко он смеется. Почти неслышно. И этот смех отрезвляет. Заставляет почувствовать себя глупой, наивной и слабой дурочкой.       — Отпусти, — говорю я шепотом, кладя свои руки поверх его ладони, которая двигается все ниже, не прекращая своих поглаживающих движений.       Между ног становится влажно, а на мне нет белья. Я боюсь, что он заметит, как влияет на меня. Нужно срочно что-то делать. Нужно делать… Нужно…       — Ахххх, — на этот раз мой стон намного громче. Он трется носом о мое ухо, вдыхает запах почти светящихся в темноте, белых волос, его ладонь наконец замирает аккурат над лобком больше не двигаясь.       — А теперь — спи, — он правда не заходит дальше.       Чувствую, как его дыхание щекочет волосы на макушке. Его рука становится все тяжелее и тяжелее, пока не сползает на простыни. Я словно заключена в кокон, из которого не выбраться самостоятельно. Но хочу ли я выбираться? То, как сзади спокойно вздымается и опускается его грудь, то, как все вокруг пропитано его запахом, то, как теплыми волнами на меня наконец накатывает усталость… Все это заставляет меня провалиться в глубокий сон без сновидений.       Я снова тону. Только теперь в теплой, вязкой, желеобразной массе. Всплываю на поверхность пару раз, глотнув воздуха, чтобы вновь уйти на дно. Мне жарко. Все тело будто горит и зудит. Оно чего-то просит, но я никак не могу понять, чего именно. В этот раз я просыпаюсь не так резко, как накануне. Сначала открываю глаза и вижу перед собой чужие стены. Не сразу, но до меня доходит, где я и с кем я нахожусь рядом.       Потом начинаю чувствовать свое тело. Руки, ноги, живот, грудь, на которой лежит большая прохладная ладонь, аккуратно ее сжимая, поглаживая большим пальцем затвердевший сосок. Наверное, он чувствует, как изменилось мое дыхание, но я очень сильно стараюсь дышать ровно, чтобы сохранить перед ним хотя бы иллюзию моего сна. Чувствую, как он стягивает ночную рубашку ниже, обнажая грудь полностью. Моя кожа покрывается мурашками, а его теплое дыхание щекочет мою шею. Он невесомо касается сухими губами, нанесенной в Церкви Сожжения, руны. По телу разливается приятная нега, заставляющая на несколько мгновений забыть о том, что происходит с моей жизнью сейчас. Оставить только голую оболочку из чувств. Я подаюсь назад чтобы быть еще немного ближе. Крепче вжимаясь в него, чувствуя, как ровно в мои ягодицы упирается его уже твердый член.       Кажется, я ранее говорила, что у меня не было опыта такого близкого общения с мужчинами. Все-таки быть обрученной с наследником одной из влиятельнейших семей в центральном секторе накладывает на тебя обязательства, а с Мейо… с Мейо мы не успели дойти до чего-то большего, чем неловкие поцелуи. Почему-то на что-то большее нам всегда не хватало времени.              Должно быть от воспоминаний о бывшем женихе я непроизвольно сжимаюсь. Айен чувствует это и убирает руку, которая до этого момента уже приятно пощипывала мои соски. Легкая боль от его движений, раскалёнными иглами удовольствия прошивала низ живота.       Я ловлю его ладонь и кладу себе на бедро, в который раз за последние сутки, безбожно краснея от своей смелости. Но всё-таки моей смелости недостаточно для того, чтобы развернуться к нему лицом и посмотреть в его серые глаза. Её хватает только на то, чтобы вести его ладонь выше, заставляя подняться подол ночной рубашки. Прикосновения его рук к обнажённой коже заставляют меня чаще дышать. Я прикусываю нижнюю губу до боли, чтобы не начать стонать, когда его пальцы спускаются на внутреннюю сторону бедра, где кожа особо нежна и чувствительна. От коктейля стыда и удовольствия я совершенно теряю рассудок. Иначе как объяснить, что моя рука откидывается назад, ныряет аккурат между его пахом и моими ягодицами, сжимая сквозь ткань штанов его возбуждение.       Когда я аккуратно провожу пальчиками вдоль всей длинны, он издает что-то похожее на утробное рычание. Толкается мне в ладонь. И в резонанс со своими действиями, хрипло произносит:       — Нет.       Единожды переступив черту очень сложно вернуться в исходную точку. Я будто бы не слышу, что он говорит.       Кончиками пальцев чувствую, как намокает ткань его штанов. Странно, раньше я думала, что так умеют только девушки. В тех романах, которые я украдкой читала, все описывалось возвышенно, не по-человечески, скомкано, картонно. Конечно, я примерно представляла как все должно происходить на самом деле. Я умею доставлять себе удовольствие. Но оказавшись один на один с Айеном, приходилось действовать практически наугад.       Не смотря на его слова, он не делает ничего чтобы отстраниться. Не мешает моей руке нежно гладить его вдоль ствола, чувствуя как он практически толкается мне навстречу. Когда я смыкаю большой и указательный палец в кольцо, чтобы обхватить его головку, натянув ткань еще сильнее, он громко выдыхает мне в шею, и я не успеваю понять, как оказываюсь под ним с разведенными широко ногами.       — Еще ночью дрожала рядом, а сейчас такая смелая, — он опирается на правую руку, левой убирая у меня с шеи и груди, спутавшиеся во время сна волосы.       Не смотря на утренний полумрак, я могу разглядеть выражение его лица. Увидеть, как его зрачок практически полностью заполонил серую радужку. Я никогда не видела пожирателя солнц, но мне кажется, что он выглядит именно так. Что в его глазах сейчас находится Магнетар, который планирует сожрать меня целиком. И как только я раскрываю губы, чтобы сказать ему хоть что-то, он приникает к ним в кусачем, жалящем поцелуе. Я снова ахаю ему в рот. Все мои предыдущие попытки целоваться не идут ни в какое сравнение с тем, что делает со мной Атрау. Мне одновременно и жарко, и холодно. Все еще очень плохо и по-звериному хорошо. Я стискиваю его бедра своими ногами, цепляюсь руками за его спину, наверняка оставляя следы от ногтей.       Его язык без какого-либо спроса, по-хозяйски проникает ко мне в рот, сплетаясь с моим, посасывая его, слегка прикусывая. Он точно знает, что нужно делать, чтобы мое тело плавилось и просило большего.Я набираюсь смелости, чтобы протиснуть свою руку между нашими телами и погладить его грудь. От моих неуверенных движений он, тяжело дыша, прерывается, чтобы прислониться лбом к моему лбу. Не почувствовав от него сопротивления, ладонь идет ниже по, на секунду втянувшемуся, животу, гладя дорожку волос, спускающуюся за пояс штанов, но не набравшись смелости зайти дальше.       Айен коротко целует меня в губы, а потом хватает за почти решившуюся руку, чтобы переплести наши пальцы у меня над головой и он делает толчок мне на встречу. На нем все еще штаны для сна, в отличие от меня. Подол моей ночной рубашки задран практически до талии, а под ней я полностью обнажена. Наверное, стыд должен был задушить меня своими цепкими лапами намного раньше. Например, в тот момент, когда я захотела притвориться спящей, чтобы посмотреть, как далеко зайдет Атрау. Или в тот момент, когда сама решила его поддразнить. Но он душит меня в тот момент, когда я чувствую, что от того какая я мокрая, от того, что ранее его смазка тоже успела внести свой вклад, ткань, служащая препятствием, между нами, промокает насквозь, делая его движения еще более острыми. Ее как будто нет вообще. Она как будто и не разделяет нас вовсе. Похоже не одна я схожу с ума от самой мысли, о том, что мы делаем прямо сейчас. Потому что Айен наклоняется к моей шее, чтобы оставить на ней кусачий, и как мне казалось ранее, такой не свойственный ему, поцелуй.Чего я еще не знаю о тебе? Наше дыхание эхом отлетает от стен. Мои ноги, совершенно бесстыдно смыкаются у него на пояснице, а от его движений, порой моя ступня шлепает его по ягодицам, будто подгоняя быть быстрее.Невозможно. Немыслимо. Так сладко.       — Я больше не могу, — шепотом срывается с моих губ.       И в тот момент, когда низ живота начинает безудержно сокращаться, когда я хочу еще сильнее сжать свои ноги, когда я нахожу своими губами мочку его уха и оттягиваю ее зубами, а свободной рукой продолжаю раздирать его спину, мы слышим громкий стук в дверь.       От этого стука все внутри у меня обмирает. Я смотрю на него глазами, загнанного в угол зверя. Он смотрит на меня испепеляющим светом пожирателя солнц. Его реакции, наверное, мог бы позавидовать любой, ведь в следующее мгновение, он скатывается с меня, спрыгивая на пол. Быстрым движением выдергивает из гардероба, встроенного в стену, что-то наподобие длинной, темной накидки. И в несколько шагов преодолевает расстояние от постели до двери.       Моя реакция не столь быстра, но я успеваю одернуть на себе ночную рубашку и накинуть смятое покрывало. За дверью оказывается его мать, и по тому, что Айен закрывает дверной проем своей спиной, я понимаю, что он явно не желает, чтобы она видела меня сейчас. А может быть дает мне время привести себя в порядок. Ни то, ни другое в любом случае не заканчивается успешно. Ценнария Атрау, проходит в комнату. Смотрит на меня слегка прищуриваясь, а потом поворачивается к сыну.       — Я надеюсь, ты осознаешь, что все это, — она поводит из стороны в сторону своей изящной рукой, больше не оборачиваясь ко мне, — недопустимо.       Лицо Айена возвращает себе свое естественное выражение. Скука с безразличием. Вот, пожалуй, как я могла бы его охарактеризовать. Он намеревается открыть рот, чтобы что-то сказать, но она прерывает его поднятой вверх ладонью.       — Сегодня ночью в доме действительно был посторонний. Твои братья уже ищут его. И так как они заняты этим недоразумением, — я бросаю на свою будущую свекровь возмущенный взгляд, который она в прочем весьма ловко игнорирует, — практически вся подготовка к приезду отца и его инаугурации ложится на наши с тобой плечи. Поэтому я жду тебя через пятнадцать минут в столовой.       Она снова одаривает меня неодобрительным взглядом, я же предпочитаю благоразумно промолчать.       — Одного и одетым. Мерцелле накроют в ее спальне.