Без средств к существованию

      Едва проснулся. Тима вернули в корпус. Это был самый теплый приём в истории группы А. Парень резко ворвался из коридора и упал на колени прямо посреди комнаты, окружённый койками и до смерти напуганными подростками. В этот момент к нему подбежал Форест, обхватывая дорогого приятеля за плечи. Губы Тима дрожали, не мог раскрыть рта, да и особо, кажется, не старался. Веки были широко распахнуты, никаких следов побоев, лишь дикий шок во взгляде.       Мэнни сгибался над потерянным юношей, будучи с оголённым торсом, отчего злость его казалась особенно острой, ибо мышцы на спине были напряжены до предела. Дверь захлопнулась с громким звуком, и теперь уже абсолютно все подростки, оторвавшись от стен, бросались в центр комнаты, дабы поглядеть на состояние своего одногруппника. Каждый задавал парню по горстке вопросов, но он, казалось, их даже не слушал. Форест потянул его за плечи наверх, и лишь тогда одичавший пацан зашевелился, отбросившись от толпы к раковине с зеркалом, по пути успев почти что врезаться в Номада. Последний тут же поспешил отойти как можно дальше, направляясь в мою сторону. Парень продолжал биться в агонии, придерживаясь руками за зеркало. Приложил бы он больше усилий, и стекло бы точно лопнуло.       С верхнего яруса спустился Тайлер, кладя руку мне на плечо, высматривая через толпу виновника волнений.       — Что с ним? — спросил он, когда азиат потупил взгляд в пол, зачесав ладонью волосы назад.       — Возможно, мне лишь показалось, но... Кажется, он что-то бормотал про зубы.       — Видел Эриса? — между делом спрашиваю я, до последнего надеясь, что не покажусь Номаду одержимым, но он лишь прыскает от смеха:       — Тебе, быть может, расписание ещё его продиктовать? Не бывает Эриса в корпусе после подъёма. После обеда – ещё возможно, но, в остальное время, он и Диди шастают по делам ведьмы.       — Что, совсем никак его не отыскать?       — Знаешь что, Сэм? — словно вернувшись в привычное для себя состояние, парень наступает, не физически, но его взгляд выбивает из меня желание что-либо у него спрашивать — Пока ты не начнёшь думать о действительно важных для этой группы вещах – не жди, что я буду потокать в твоих желаниях снюхаться с этой несносной старой каргой.       — Что? Я не...       — Что ты, Сэм? Что ты? Разве не ты таскаешься за этой парочкой по пятам уже на протяжении месяца? Ей Богу, как хвостик: вчера сбежал, потащившись за этим белобрысым выродком непонятно куда и зачем. Даже не предупредил! У тебя хоть раз в твоей тараканьей голове мелькнула мысль о том, что я буду волноваться? Сначала пропадаешь, а потом возвращаешься чуть ли не под утро, когда уже нет ни сил, ни надежд на твоё чёртово существование. И ничего! Тебе даже не совестно так себя вести? А если вдруг тебя однажды утащат, как и Коуэла? И, хочешь сказать, я об этом даже не узнаю? До тебя же, чёрт возьми, не достучишься! Если уже спелся с этим крысиным сбородом – так и скажи. Объясни мне, какой я, всё таки, болван, что так забочусь о тебе.       Наилучшего времени для объяснений, чем сейчас, я уже, возможно, никогда не подберу. Ком встал поперёк горла. Открываю рот, готовя для себя оправдание поубедительней, но слова так и не складываются. Я безнадёжно закатываю глаза и мотаю головою из стороны в сторону.       — Что? Нет?       — Всё очень сложно, извини.       — Сложно для меня? Боишься, что такой тупой баран, как я, не поймёт такого умного, как ты?       Чёрт.       — Нет! Номад, нет! Да твою же мать... Слушай. Я расскажу, правда. Позже. Просто я и сам пока не до конца разобрался.       Он молчит, перерабатывая услышанное. До меня тут же доходит мысль об очередном провале. Складки на его лбу превращаются в тройную волну, когда он вскидывает брови:       — Не нужно. Если есть, что скрывать, значит не доверяешь. Не доверяешь, значит я для тебя – пустое место, не способное разобраться в твоих грёбанных, феноменальных, никому не понятных проблемах. Вот другое дело Эрис! Эрис то, да-а-а! Эрис тебя прекрасно понимает! Всё знает о тебе! Читает, как открытую книгу! Такой же особенный, как ты. Ну извини, что не умею читать мысли. — с этими словами рассерженный Номад испаряется в толпе, выходящей из комнаты на завтрак.       — Что это у вас двоих вдруг так внезапно приключилось? — подключился темнокожий, что, конечно же, всё это время любезно проторчал рядом.       — Мне нужно срочно поговорить с тобой. Как я понимаю, у молчания исход всегда одинаковый...       У молчания исход одинаковый... Молчание...       Молчание сгубило наши с матерью отношения. Сначала я избегал её, затем она. Нас объединила глобальная катастрофа, а потом тут же разлучила, когда мы внезапно начали узнавать друг друга получше... Сближаться... Впервые за шестнадцать лет.       — Я с радостью тебя выслушаю, но... Давай лучше после того, как ты придёшь в себя? Я ещё на прошлой неделе заметил, что ты ведёшь себя как-то отстранённо. Вернее... Даже отстранённее, чем обычно. Раз так в тысячу больше, если уж на то пошло... Я хочу сказать: если хочешь побыть один...       — Нет, — перебиваю и тут же спешу себя за это пристыдить — Всё нормально, правда, я уже наотдыхался от одиночества, и... Чёрт, я просто расскажу тебе: Пейдж разговаривала со мной неделю назад. Она рассказала мне про вирус, смертность за пределами лаборатории... Почему мы под опекой вооружённых солдат ПОРОКа... В общем, хотела заставить мои мозги кипеть в двойном режиме, что вышло у неё на славу.       Молодец, Сэм. Неплохо бы было ещё перестать тараторить.       — Вспышка... Она мутировала. Вирус теперь не убивает, он... Сводит человека с ума, совращает генетический код и превращает его в овощной салат. Агрессивный овощной салат... Как, оружие для убийства, или... Не знаю.       — Зомбирование?       — Глупое, идиотично звучащее, но, чёрт возьми, самое подходящее описание... Да.       Сглатываю, проверяя степень вменяемости своего собеседника. Я не ошибся, Тай всё также спокоен. Более того, он находит в себе силу облегчённо вздохнуть, в то время, как я на его фоне постепенно превращаюсь в потный и разгорячённый комок нервов.       — Она так просто тебе это всё рассказала?       — Маршал запудрил ей мозги на мой счёт. Якобы, я единственный должным образом понимаю, как и кому доверять информацию о вирусе. Хотя, для меня все эти их игры – бред собачий. Такой риск и ради чего? Словно им совсем нечего терять.       — Мне молчать?       — Нет. Не знаю. По-крайней мере, не говори Чарльзу, прошу... Не хочу его пугать...       — Пока не скажешь уверенно, что готов – лезть не буду.       — Спасибо... — слабо улыбаюсь, но тут же отчаянно вздыхаю — Одному расскажи. Номаду. Он не станет меня слушать при таком расположении духа.       — То, что ты смог поговорить об этом хотя бы со мной – уже является громадным шагом для тебя. Можешь даже считать себя, в какой-то степени, героем...       — Забудь это слово сейчас же! Ясно? — вновь нервно перебиваю я Тайлера, двигаясь к выходу — Нет во мне ничего героического... Или особенного...       Герои всегда косячат по чёрному и, в итоге, остаются в одиночестве, хоть и весьма почитаемыми для своих потомков. Я не боюсь одиночества, но я явно и не пример для подражания. Нельзя называть подвигом то, что по своей сути является жесточайшим провалом.       За завтраком Тим сидел в окружении самых близких ему людей. Напротив него копошился Мэнни – чуть ли не прикармливал мальчишку с ложечки. Форест рыдал у потерпевшего на плече, не в буквальном смысле этого слова. Слышно его нытьё было чуть ли не на всю столовую.       Я искал глазами Чарльза, периодически натыкаясь на макушку чёрных волос азиата. Всё таки, Сэм, совесть у тебя имеется. Не изжога же так тебя замучила?       — Ты тоже знаешь. — услыхал я над правым ухом и резко обернулся.       До меня не сразу дошло, но то был салага. Последний прибывший в этом месяце. Диди ещё совсем недавно только и делала, что вертелась около него...       — Стив. — непонимающе произношу его имя для себя самого, планируя сейчас же молча отвернуться и продолжить поиски малыша.       — Ты кому-нибудь ещё говорил?       Разум прояснился. Он говорит о вирусе?       — Сэм, это важно.       — Настолько важно, чтобы я был вынужден оторваться от завтрака? Чего ты хочешь, новичок?       — Коуэл жив, и мы каждый день навещаем его с Дианой и Эрисом в лаборатории. — ненавязчиво шепчет он.       Вилка валится из руки. В этот раз в сторону взбалмошного салаги разворачивается весь мой корпус тела.       — Где он?       — Пошли сейчас, пока есть время, прошу. Его накачали какой-то жуткой хреновиной. Мы трижды пробовали его разбудить но не получалось. Но он жив, клянусь! Все его показатели в норме! И дышит он далеко не так, как дышал бы человек в глубокой стадии сна. Он слышит, наверняка понимает, но, почему-то, не реагирует...       — А меня пустят?       — Тебя Диана ждёт. Конечно, тебя пустят. — новичок хватает меня за локоть, помогая встать, а после – уводит прочь из столовой, привлекая чудовищно много внимания от сидящих по кругу подростков.       Припоминаю с тяжбой нашу первую встречу. Он, вроде как, был робким и неразговорчивым? Пожалуй, даже чересчур неразговорчивым, чтобы я вот так решился помочь ему из собственного желания. Я принципиально ненавидел нытиков, и упрямо считал Стивена одним из таких типов личностей. Сейчас невозможно не заметить – в нём уже пробиваются какие-то проблески приобретённой гордости.       — Ты тоже знаешь всё? Про вирус? Мутации?       — Знаю даже про Синдром Божества, если вдруг ты интересуешься, не продвинулся ли я дальше.       — Это ещё что за хрень?       — В чём мы с тобой, Сэм, отличаемся, так это в том, что я не выказываю напрямую свою ненависть к корпорации. Именно поэтому мне известно от Пейдж гораздо больше, чем кому-либо ещё. Даже больше, чем этому чёртову Эрису.       — Значит вы с Диди... Типо коллеги?       — С Дианой. Да. Что-то типо того.       — Все зовут её Диди, и я придерживаюсь того же. Не надо меня исправлять.       — Вы хоть раз спросили, нравится ли ей это прозвище?       — А нам должно быть дело?       Не заводись, Сэм. Не заводись.       — Вы опоздали. — проявилась нашему взору заплаканная брюнетка.       — Что?       — Они его вырубили. Выключили аппарат жизнедеятельности. Он им больше не нужен.       — Что значит «вырубили»? А ничего, что ещё полчаса назад он был живее всех живых на этом полигоне? — прислоняясь лбом к полупрозрачному окну, цедил Стив.       — «Живее всех живых»? — развожу руки в стороны. Пришло время для объяснений, мои неуважаемые неколлеги.       — Коуэл был иммуном. Врачи проэксперементировали над ним – погрузили в какой-то новоизученный режим покоя и выжали все нужные им для исследования жидкости, пока мозг парня продолжал активно функционировать. Но они не должны были его убивать.... План был не такой...       — План? А у этой женщины разве есть план?       — План у неё был с самого начала. И если тебе хочется его услышать, то придётся слушать и не осуждать. — засранец нагло тыкает мне в грудь указательным пальцем.       Хлопаю его по руке и всматриваюсь в приборы в соседнем помещении.       Через пару мгновений подоспел последний, пожалуй, главный лицемер в этой легендарной тройке лицемеров.       — А он что здесь делает?       — Выполняю за тебя твои долбанные обязанности, пока сам ты любезно таскаешься с девчатами по полигону. — передразниваю я его тон, не отрывая взгляда от лаборатории.       — Диана?       Оба обращаются к ней одинаково. Объясняет многое, но явно не причину того, почему её обязательно должно бесить данное нами прозвище.       — Я хотела, чтобы мы были вместе, а не порознь. Так или иначе, в скором времени мы всё равно будем вынуждены выйти на более частый контакт. Пейдж планирует назначить Сэма лицом компании.       Богом клянусь, у меня глаза на лоб полезли... Кем, кем назначить?       — Вы тут все ебанулись что-ли? — медленно и громко проговариваю, из-за чего все трое мигом переключают своё внимание на меня — Каким ещё лицом компании? Я едва начал понимать, что из себя представляет эта чёртова болезнь, а у вас, оказывается, давным-давно на меня зуб? Вы как это себе вообще представляете?       — Поэтому я и не хотел, чтобы ты узнал об этом конкретно сейчас... — салага недвусмысленно косится на Диди. Не знаю даже, есть ли у меня право до сих пор называть его салагой... — Ну, раз уж теперь ты в курсе... Не расскажешь с кем уже успел поделиться впечатлениями от разговора с доктором Пейдж?       Это всё просто жестокий стёб надо мной, не иначе. Я пытаюсь собрать мысли в кучу, тереблю виски, дышу реже и глубже, делаю всё, чтобы хоть как то осмыслить, почему только я замечаю, насколько всё происходящее тупо и нелогично.       — Минуточку? Она знает, ты знаешь... Почему я ничего не знаю про выборы лица компании?       — Я сказал только Тайлеру. — игнорирую нытьё Эриса — Возможно, он расскажет Номаду. Но на этом всё. С остальными я пока просил его молчать.       — Лучше тебе долго над этим не разумывать. Неужели больше совсем некому довериться?       — Я едва себе то доверяю, знаешь ли.       — Сэм. Тех, кто Пейдж не нужен, она в любом случае здесь не оставит. И я говорю не про ссылку в безопасный лагерь у чудного моря.       Чарльз. Сердце кольнуло. Что угодно, только, Мразь, не смей трогать Чарльза...       Мне заметно поплохело. Я хватаюсь за грудь и смотрю в пол. Тошнит. Голова кружится. Нужно рассказать. Нужно рассказать Чарльзу, и... Боже мой.       Знаю.       Теперь я всё знаю.       Нужно, чтобы Пейдж увидела в нас не уязвимую толпу, а готовую к сотрудничеству команду, пускай и состоящую из несформировавшихся подростков... Ну конечно. В этом всё дело. Ей нужны лишь те, кем она сможет помыкать. Вот почему Пейдж выбирает именно детей: мы для неё не особенные, вовсе нет. Мы – пустышки, и она с радостью готова этим воспользоваться.       — И что теперь? — вытирает своё лицо от влаги Диди, с надеждой глядя на салагу.       Она и к нему уже успела привязаться? А если и так, какая мне до них разница? Не о том думаешь, Сэм.       — Куда они увезли тело?       — В крематорий, конечно. Сейчас в захоронении нет никакого смысла.       — Его вообще никак не спасти?       — Клиническая смерть прошла ещё восемь минут назад, не думаю, что мы каким-то чудом сможем вытащить его с того света.       — Я вернусь в корпус. Нужно договориться кое с кем, и... — запинаюсь, по прежнему сомневаясь в своих суждениях насчёт последнего пункта... — Стив, не пойдёшь со мной? Мне будет проще, если под рукой окажется новичок, вроде тебя.       — Я понял. Идём.       — Просто для поддержки. Не нужно...       — Знаю, Сэм. Я хочу помочь. — перебивает он, уходя вперёд меня, и я шагаю следом, не оборачиваясь на парочку позади.       Впервые за всё время, проведённое на полигоне, я задумался о действительно важной для себя вещи. Манипуляция. В этой среде, я, может быть, пока и не знаток, но уже уверенно могу сказать: нет никаких оснований доверять кому-либо из них на сто процентов. Нет никаких оснований говорить абсолютную правду кому-либо из них. Даже если Пейдж следит за каждым моим шагом. Даже если ей когда-нибудь хватит наглости пригрозить мне чьей-либо смертью. Я слишком долго убеждал себя в том, что ничего не боюсь. Пора бы уже и начать соответствовать своим словам, не так ли?       Пейдж считает, что она умнее всех, пусть и дальше продолжает думать в этом направлении. Всё, что нужно сейчас от нас – горстки подопытных детишек – так это бесстрашие. Когда толпа действует уверенно, управление начинает сомневаться в своём превосходстве. Об этом и пытался сказать мне Дженсен? Впрочем, неважно.

***

             Вроде бы я и убеждённая сволочь, а вроде бы и имею чувства, ведь иначе я не могу объяснить свою реакцию на новые игрушки Авы. Эта женщина продолжает сводить с ума, даже когда она находится от нас за тысячу километров. Уже битый час валяюсь на входном диване, и не перестаю рассуждать о том, какой большой ошибкой было вызваться на это странное мероприятие. Более того, моё мнение разделяли сразу четверо – Стив, Диди, Тоби и Зак. С последним мне довелось познакомиться, когда нелёгкая в лице кривобрового Скавеля, свела нас в одной палате скорой помощи, если это вообще можно назвать палатой...       Галстук. Это... Необъяснимое ощущение... Вот вроде бы и не давит, а всё равно бесит до першения в горле. Его мне завязала Диди, что, в принципе, и объясняет всю мою критичность к предмету одежды.       — Ну? Собрал мне на чай? — выглянула из лифта голова улыбающегося Стивена, и я улыбнулся ему в ответ, прикрывая веки.       — Очень остроумно.       — Я стащил нож для намазывания тостов. А ещё, Тобиас показал мне, как вскрывать шампанское без штопора. Знаешь, до того, как оказаться у ПОРОКа, он был помощником официанта в ресторане своего старшего брата!       — Серьёзно? — наигранно поддерживаю беседу.       — Да! Представляешь? Он учился у него делать всякие разные коктейли, украшал кондитерские изделия, жарил стейки...       — Эй-эй-эй! Не надо мне тут про еду! И так тошно...       — Тебе всегда всё тошно, брезгун.       После, я слышу тихий напев в перемешку с ударяющимися друг о друга бутылками спиртного. Приподнимая одно веко, я вижу перед собой довольную рожу и пару карих глаз.       — Кто-то мне полдороги сюда ныл, что никогда не пробовал шампанское. Ну и скучная же у тебя была жизнь, а?       — По-моему, кто-то уже немного подвыпил. — смеюсь я, вставая с дивана.       Взгляд оказывается прикованным к бутылкам шампанского, которые, насколько я могу посудить, наверняка сейчас не пустуют. Споить меня решил, чертяга языкастый?       — Не боишься, что за твои махинации со Стефано прилетит штраф в размере десяти щелбанов от Дженсена? А! Поправка! С тремя бутылками Стефано!       — Вообще-то, с пятью. Тоб понёс с собой это сокровище в крейсер.       — Ещё и подельничка с собой натаскал! Совести у вас нет, сэр! — выхватываю одну из бутылок и тут же залпом выпиваю все её остатки.       — Развлекаетесь? — блестит в конце коридора синее платье с пайетками — Нам через двадцать минут уже пора на крейсер возвращаться.       — Будешь Стефано? Чуть-чуть совсем осталось.       — Нет, и вам бы не советовала вот так его глушить. На борту будут проверять уровень интоксикации всего персонала. Не хотелось бы мне узреть лицо Дженсена в момент, когда он увидит цифры на приборе.       Уши загораются теплом, когда внезапно в голову приходят самые непристойные варианты исхода сегодняшнего вечера. Представляю, как Тоби на спине тащит Стива, а в подмышку прихватил пьяного Бенни. Одного понять не могу, как я умудрился разминуться с этим прохладолюбивым фармацевтом? Мне бы не помешало услышать парочку названий лекарственных препаратов, от которых головушка перестаёт болеть сама по себе.       Зак-фермер – не любитель алкоголя, в чём я ему, честно признаюсь, дико завидую Однако, насколько мне известно, парень успел накуриться на несколько лет вперёд, пока учился в старших классах школы, и здесь я... Да кого я обманываю? Мне семнадцать лет, а я до сих пор не знаю какой на вкус дым от сигарет. Знаю, вовсе не повод для гордости, но... В моём случае, было бы всё-таки лучше познать все прелести и гадости этого мира прежде, чем мы все его покинем.       Жаль, что всё это теперь лишь пустые пожелания моего воспалённого разума. Хотя, Стиву, вот, удалось напоить нашу не очень дружную, но, явно, сплочёную компанию лоботрясов.       — Разобьёшь.       — Не разобью.       — Разобьёшь.       — Не разобью.       Быстрый обратный отсчёт от Диди, замах, бросок и громкий треск на всё помещение.       — С тебя ещё бутылка.       — Больше нет. Ты прикончил последнюю. — дразнит, улыбаясь.       Это не отменяет того факта, что он проспорил. Ну уж ладно. Потом найдём ему способ, как расплатиться за свой проигрыш, верно? У меня уже даже есть парочка идей... О нет.       — Сомневаюсь, что лампа была виновата в вашем споре, но... Не я ведь судья. Хотя постойте... А, нет! Всё таки, я! И мой вердикт таков: проигравший заметает следы преступления.       — Да чёрт с ней! — кряхтит, потягиваясь, Стивен, а затем, хватает девушку и закидывает себе на плечо — Даже проиграв, награду получил всё равно я, ха-ха! Выкуси, блондинчик!       Заходя в лифт, он напоследок обернулся к разбитой лампе, затем, посмотрел мне в глаза и ещё раз пьяно посмеялся. Диди никак не сопротивлялась. Кажется, кто-то сильно устал, батрача весь вечер на дотошного маршала. У него на девушку особый взгляд, и, боюсь, не в лучшем смысле этого слова. Зная Стива, можно легко догадаться, что весь путь до полигона он проспит на трёх сидениях под рассказы трезвого, как стёклышко, Тайя. Тоби и Зак будут обсуждать всё что угодно, но только не сегодняшний день. Бенни займёт себе место у лестницы, опираясь головой о стену, ибо его мозгам скоро потребуется прохлада. Я протрезвею уже через пару минут, так как выпил относительно немного. Остаётся только Дженсен, который будет не прочь поболтать со мной о моих чувствах, которых давно нет.       Дверца не успевает закрыться, так как снаружи её попирает носок бордовой женской туфли. Владелицей недешёвой обуви оказывается женщина, по виду несколько моложе доктора Пейдж. Тёмные густые волосы были завиты в одну сторону, и она в спешке завязывала их в слабый хвост. Костюм такого же рубинового цвета свидетельствовал о её высоком расположении в денежной сфере.       — Вы же не против, если я с вами прокачусь? — серьёзно, но доброжелательно спросила она у Диди, висящей на плече Стивена, который тут же распорядился опустить её на пол.       — Нет... Почему мы должны быть против? — ответила девушка, поправив причёску.       — Кто-нибудь из вас в курсе того, как здесь обстоят дела с перевозками хрупких грузов? Кому я могу доверить отвезти свои вещи на полигон?       — Мы как раз с полигона. Можете доверить чемоданчик нам. — саркастично сочится из обдолбанного в стельку брюнета, за что я щиплю его предплечье.       — Отличная идея! — улыбается женщина и я тут же щиплю парня второй раз, пока он в недоумении дёргается, озираясь по сторонам.       — Что в нём? — задаю вполне логичный вопрос, и незнакомка не отказывает в ответе:       — Некоторые медицинские исследования, распоряжения... Ммм... Приказы. Товар на подписание и его использование. Ничего интересного.       — Приказы?       Мы с Диди подозрительно переглядываемся, но затем, нашему вниманию предстаёт брошюра, закреплённая в файле на одной из стен лифта. На ней изображено лицо этой же самой женщины и огромное количество мелкого текста. Оформление подстать какой-нибудь научной статье.       — Вы учёная. — восхищённо заявляет девушка.       — Доктор Мэри Купер.       Лифт останавливается на нужном этаже, двери открываются, и перед лицом стоящего снаружи Дженсена разворачивается такая картина: я придерживаю одной рукой Стивена, другой – чемодан доктора Купер, женщина касается Диди за локоть и смотрит в сторону маршала, который, кажется, удивлён не меньше меня самого.       — Эйдан. Какая... Встреча. Вы же не будете против, если я поручу одному из ваших коллег груз для доктора Пейдж?       — Мэм.       — Я уже тороплюсь. Было приятно познакомиться с вами, Диана. Стив, Сэмюэль, я на вас рассчитываю. — откланявшись, Купер выходит из лифта, скорее исчезая из вида.       Маршал провожает женщину странным выражением, а после, также недоверительно косится на Стивена, который уже почти что засыпает у меня на руках. Обстановку раскаляет тупая улыбка Диди, которая покачивается в напряжении, пытаясь незаметно покинуть пространство кабины.       — Он что, пьян? — разрезает тишину Дженсен, указывая ладонью на парня.       — Просто устал.       — Сэм, я чувствую запах, который от него исходит. Не нужно его защищать. — мужчина потирает переносицу, затем, оборачивается назад, в надежде, что никто не видит — Давай помогу.       Опешив, я передаю маршалу поддержку за Стивом, но тот застывает на месте.       — Нет. Я про чемодан, Сэм. Дай его мне.       — Доктор Купер уже поручила это для меня. И я справлюсь, сэр. Спасибо. — зачем-то отвечаю ему, за что тут же получаю полный противоречий взгляд.       — Сэм, отдай чемодан мне. На тебе пьяный и недееспособный подросток. К тому же, я сомневаюсь, что его вес можно приравнять к весу женской сумочки.       — Сэм, отдай ему. — встревает Диди, и у меня появляется непреодолимое желание её заткнуть. Но я не произношу ни слова. Лишь злобно цокаю, отдавая вещи доктора Купер в руки маршала.       Мужчина тут же меняется в лице, стоит исполнить его приказ. Что ты делаешь, Сэм? Совсем позабыл о своей тактике? Исправляю положение Стива, закидывая его локоть себе за шею. Дженсен улыбается, показывая свои неестественно белые зубы:       — Идёмте. Скоро отбываем. — зашагал он в сторону ангара — Потерпите, детки. Совсем уж немного осталось.       На удивление, маршал даже не предпринял никакой попытки прижучить Стива, когда тот очнулся на вылете из Внутренних Линий. Самому парню было до ужаса стыдно, ведь он помнил все свои идиотские выходки, в том числе заигрывание со своей, как это позже оказалось, главной слабостью в команде.       Не скажу, что на борту была какая-то особенная чистота. Во всяком случае – не лучше, чем склад на полигоне. Тоже всё барахлом завалено. Я осмотрел каждый уголок, найденный на корабле, но ничего полезного для себя не выявил. Обыкновенная консервная банка.       Через десять минут ходьбы по крейсеру у меня появилась острая нужда в разговоре. И, первым делом, я решил для удовлетворения этой потребности найти Тайлера, который, судя по всему, в качестве компании, избрал себе какую-то незнакомую девчушку из другой группы.       — О, Сэм! Сэм, присядь, познакомься! Это Мишель, группа Б. — активно жестикулируя, пояснил он — Мы с ней, вроде как, занимаемся одним и тем же полезным делом. Я слежу за безопасностью группы, и она следит за безопасностью группы.       Быть может, я уже почти и оклемался, но это никак не помешало мне улыбнуться новой знакомой и протянуть руку, которую она с такой же радостью жмёт в ответ.       — Красивые волосы.       — Диана заплетает мне их, если находит время. — для наглядности, она вытягивает одну из своих многочисленных коротких кос вперёд — До полигона с такими никогда не ходила. Удобно, ведь почти не нужно париться о том, чистая голова или нет. Жаль только, что сам процесс отнимает много времени.       — Сэм у нас, вроде как, важное звено в группе. — продолжает Тай, и мои щёки вспыхивают краской.       — Ну не надо...       — Серьёзно! Без него, вся группа бы до сих пор пребывала в разногласиях! Всегда вразумит, а где надо – влупит по затылку. — посмеивается парень, пока я молча мотаю ему головой, дабы он, наконец, прекратил меня восхвалять — Наш клей!       — Господи, Боже мой, Тайлер. Заканчивай уже. — смущённо пристрекаю темнокожего и сажусь рядом, как он просил минутой ранее — Я просто делаю, что мне говорят. В этом нет какой-то благородной причины или цели. Группе нужен взгляд со стороны, и я его предоставляю. Ничего такого.       — Похож на Рани. Тоже скромная до чёртиков... — невесомо гладит свои косы Мишель — Однако, без неё я и сама бы не стала той, в ком всегда так нуждалась от меня группа. Рани моя сестра. Ей сейчас восемь лет, но, такое ощущение, что мозгов у неё куда больше, чем у всех остальных вместе взятых.       — Наверняка ей проще договариваться с подростками.       — Все её обожают.       — У нас такие дела не прокатят. Я для своих парней слишком сворлив.       — Да о чём ты вообще говоришь?!       — Тайлер, всё, хватит.       Это был не первый раз, когда я общался с кем-то из группы Б. Взять ту же Терезу, которая, словно знать не знает о том, что происходит в её собственной женской компании. Она не столько возится даже с нами, сколько с поручениями Авы. Не думаю, что у неё находится достаточно времени для общения с группой. Это работает и в обратную сторону, ведь Эрис почти также ничего не знает о нас, и наших порядках: утром встал – исчез, вернулся после обеда – снова исчез, в зал не ходит, на экспериментах не пересекаемся, возвращается либо поздно, либо вовремя, либо вообще не приходит на отбой. От меня по прежнему не требуется многого, всего лишь присутствовать на мероприятиях, вроде сегодняшнего. Пейдж поручила мне и Дженсену встретиться с союзом правящих государств, которым удалось выжить после конца света. Там маршал объяснил им всё то, что по большому счёту является годами их усердной работы. Я был прямым подтверждением того, что исследования проходят успешно, хотя сам на себе этого никак не ощущал.       — Ты говорил с Номадом? Давно вас вместе не видел.       — Не хочу портить ему настроение, а я его порчу постоянно.       — И что? Всю жизнь его избегать будешь?       — Я не... Чёрт, Тай, я не избегаю. Я просто жду подходящего момента.       — Просто, знай для себя, парень, Номад уже давно на тебя не в обиде, и не прочь поговорить, если ты сам этого захочешь.       — Да я хочу. Хочу, просто... Не знаю. Знаешь же, какой я дебил. Нормально разговаривать с людьми не умею, тем более с такими, как он. Это же...       — Ну, на минуточку, со мной же ты разговариваешь? — ухмыляется темнокожий, поправляя ворот своего костюма — Я как то не замечал, чтобы ты грубил мне без причины.       — Лучше бы не грубил вовсе. Знаешь, после стольких месяцев разлуки нам явно придётся заново привыкать друг к другу. Я изменился, он изменился...       Тайлер смеётся, придавая обстановке какой-то несерьёзный настрой. Наша новая знакомая из группы Б уже минут пятнадцать посапывала на его плече, да так, что даже его заливистый смех её не разбудил.       — Для меня вы оба всё такие же засранцы, как и год назад.       — Что он обо мне говорил?       — Да мало чего, на самом деле.       Ну конечно.       — Но он ещё три недели назад дал мне понять, что готов с тобой поговорить. Найди его, Сэм. Разговор сам завяжется, если вы в этом действительно нуждаетесь. Даже если исход будет плохим, вы хотя бы будете знать наверняка, следует вам продолжать общаться, или же нет. Я думаю, у вас всё будет хорошо.       — Спасибо, Тай. — выдыхаю, хотя и не чувствую никакого облегчения в самом деле.       Поворачиваюсь, чтобы выглянуть в окно шлюза. Ночь. Внизу слабо горят огни полигона. Турели обстреливают непонятно кого, но с достаточно большого расстояния. Крейсер приземляется в выделенное для него посадочное место, и свет прожекторов тут же начинает слепить наши глаза. Мы вернулись.       То самое недолгое мгновение между переходом из корабля в беспросветное здание. Единственный момент, когда я могу увидеть и почувствовать жизнь. Ветер. Давно я не трогал рукой ветер. Ночь холодная. Звёзды. Всё, как в моём никчёмном детстве. Всё, как в моих редких снах. Хрен теперь знает, когда мы снова выберемся из этой дыры. Жаль Номад не видит. Он отказался лететь. Думаю, что из-за меня.       — Дженсен. — преследую маршала по коридору, пока он быстрым шагом сокращает расстояние до своего кабинета с чемоданом в руках — Мисс Купер и доктор Пейдж работали вместе?       — И сейчас работают. Просто по разные стороны.       — Как понять?       — Ава командует иследованиями здесь, на полигоне, который государство выделило нам из-за хорошей подпольной лаборатории. Мэри Купер напрямую выполняет задачи правительства, советуясь и сверяясь с уже готовым материалом от Пейдж.       — В чемодане реактивы для создания вакцины? — твёрдо задаю свой решающий вопрос, и мужчина останавливается.       Я устал ждать, пока время даст мне ответы по своей прихоти. Если жизнь будет короткой, а так скорее всего и получится, то я хочу быть на сто процентов уверенным, что живу не зря.       Маршал стоит ко мне спиной, колеблется. Вовсе не волнуется, нет, хотя его уже давно раздражало моё любопытство. Он склоняет голову к груди и смотрит на что-то, что лежит в его, как я до определённого момента считал, свободной руке.       — Сэм, хочешь загадку? — внезапно выпрямляется он, слегка поворачивая голову назад.       — Нельзя просто сказать «да» или «нет»?       — Почему солдат ПОРОКа скрывает своё лицо целиком?       — Дженсен!       — Почему, Сэм? — разворачивается он в ожидании ответа, но затем, сам отвечает на поставленный вопрос — За каждой из этих масок находится человек, который уже никогда не сможет стать кем-то большим, чем просто солдатом, исполняющие чужие приказы. Каждый из солдатов чипирован. Его смерть фиксируется моментально, и смена происходит незаметно для всех остальных. Солдат огромное количество. Невозможно знать каждого пофамильно, а значит нет и смысла запоминать, как выглядят их лица. Но, при всём этом, к каждому из них прикреплён свой персональный номер и рация, каждый из них имеет право разговаривать...       — Меня пока этот поучительный рассказ никак не наталкивает к ответу на вопрос.       — Суть в том, что некоторые из вас, так или иначе, по собственному желанию или нет, но станут такими же безымянными солдатами. Это будут всякие неустоявшиеся в характере пацанята вроде Чарльза, и ты не сможешь ему ничем помочь даже при всём желании. Нужно быть заранее готовым к провалу, если хочешь достичь результата.       — Вакцина, Дженсен. Вы так и не продвинулись, верно? Вы до сих пор нихрена не знаете о том, как получить лекарство.       — Лекарства нет, Сэм. Излечиться от болезни нельзя, можно только отсрочить неизбежное. Первые восемь испытаний дали пятьдесят процентов успешного исхода, но уже на следующий день, заражённый Вспышкой человек, превращался в чудовище. Мы пробовали снова. Срабатывало, но не надолго. Ты же не сможешь нормально прожить свою жизнь, если будешь, как диабетик, каждое утро колоться этой короткодействующей вакциной?       — Если хочешь жить – будешь довольствоваться тем, что имеешь. — уверенно отрезаю я — Но вы правы, сэр. Я бы не смог.       Потому что не хочу жить.