Невеста моря

Он не ответит мне ни сейчас, ни через время. Я поняла это в тот момент, когда увидела его лицо. Знает ли он их? Стоит ли спрашивать? Казалось, что даже спрашивать это у самой себя не имеет никакого смысла. Это неважно. Этот человек спас меня, он кажется достаточно доброжелательным, чтобы намеренно вредить незнакомке. Да и деваться мне некуда, это не та ситуация, где я имею хоть каплю контроля. — Можешь не отвечать. — Выше нос, малявка. Ты здесь и ты жива, — да, это так. Чтобы там не было, я хотя бы понимаю, где я. Что за человек передо мной. Не так плохо, если кто-то спросит. — Спасибо. Так значит Рейли? Он не отвечает. Зачем-то тянет руку ближе ко мне. Может быть у меня что-то в волосах. — Совсем не страшно? — он щёлкает меня по носу. — Страшнее быть одной, — я хотя бы знала, где я. Теперь когда здесь есть человек. Нет. Рейли. Теперь когда Рейли здесь, я могу поговорить, могу узнать о мире. Не нужно будет вновь плыть в бесконечной неопределённости. — От тебя разит кровью. Знаешь как пользоваться душем? — Разберусь. Он поднимается и тянет руки к какой-то полке. Достаёт полотенце. Оно пахнет пылью и шкафом, сухое, аккуратно сложенное. — Тут нет одежды твоего размера, я дам тебе свою рубашку. На первое время пойдёт. Ванная была такой же, как и всё судно — маленькая комната, в которой совершенно не чувствовалась теснота. Каждая деталь здесь казалась продуманной до мелочей, создавая иллюзию уюта и простора. Я не мылась с того момента, как оказалась в море. Мысли о том, как я выгляжу и пахну, не покидали меня. Только ли кровью от меня пахнет? Лучше не думать об этом слишком много. Белый кусок мыла источал аромат незнакомых цветов, нежно и утончённо. Это было приятно, как будто я прикасалась к чему-то новому и необычному. Кусок парусины я оставила на полу, грубая ткань образовала несколько острых возвышенностей, которые странным образом напоминали мне о пройденных испытаниях. Вода под ногами была кирпичного цвета и пахла железом, словно напоминание о том, что я пережила. Мыльная пена на мне больше не источала аромат нежных цветов. Раз за разом я намыливала мочалку, терла себя, смывала. Где-то ко мне прилипли маленькие песчинки, где-то тонкие полоски плоти монстра. Кожа была мокрой, как и много дней до этого, но казалась скрипящей, как если бы она протестовала против всего, что пришлось пережить. Я забыла, как это — мыться в душе? В некоторых местах блестели перламутром мелкие чешуйки, их было не смыть. Они были словно татуировки, оставленные морем. Я выключила воду и потянулась за полотенцем. Оно было шершавым, но после всего пережитого казалось почти роскошью. Быстро вытеревшись, я натянула на себя его рубашку. Она была слишком велика, рукава свисали ниже кончиков пальцев, но это давало ощущение защищённости. Зеркало запотело, скрыв моё отражение, и я была благодарна за это. За ним пряталась маленькая полка с бритвой, помазком и, кажется, маслом. Я растерла пару капель между пальцев. Да, масло. Его аромат был непривычным, но успокаивающим. Я аккуратно пропустила волосы между скользкими пальцами. Они были чистые, блестели от воды и масла. Волнами и завитками спускались ниже плеч, таких длинных у меня никогда не было. Мне не нравились длинные волосы, а может быть, я просто привыкла всегда носить короткие. Но теперь, в этот момент, они казались уместными, как символ перемен. Я выглянула из ванной, чувствуя себя немного обновлённой. Рейли стоял у иллюминатора, подставив лицо слабому свету, который проникал внутрь. Этот свет казался почти магическим, отражаясь в его глазах и придавая им теплый оттенок. — Ты уже... всё? — спросил он, не оборачиваясь. — Да, — тихо ответила я. — Спасибо за... — я запнулась, не зная, как выразить всё, что крутилось в моей голове. За спасение? За понимание? За то, что он не оставил меня одной в этом странном, чуждом мире? Слова казались недостаточными, чтобы выразить благодарность, и я надеялась, что он поймёт меня без лишних объяснений. Его глаза изучающе скользнули по мне, и я не могла понять, что он думает. Было ли ему жаль меня? Или же он испытывал что-то другое? Это было сложно разгадать, но в его взгляде читалось нечто более глубокое, чем просто сострадание. Он поднимался на палубу, жестом приглашая идти за ним. Он сел на деревянную скамейку, рядом было накидано пара подушек и плед. Я села в мягкое подобие гнезда. — Я посмотрел пару книг. Остров Россия нигде не указан. Королевство или государство тоже. — Да, это я уже поняла, — острова, все еще не укладывается в голове. — И все-таки как тебя зовут? Больше нет ни души, которая бы знала мое имя и могла обратиться ко мне так. — Грифон, — мы не выбираем имена при рождении, старикан выбрал имя за меня. Он посмотрел на меня внимательно, одной рукой почесывая свою седую бороду. И резко засмеялся над чем-то понятным только ему. — Добро пожаловать в мир, Грифон. Небо в этот момент было красным, солнце вот-вот сядет. Воздух постепенно становился все более холодным, резко контрастируя с теплом, которое исходило от Рейли. Я не запомнила как уснула, но утро застало меня в кровати. На небольшой кухне, залитой утренним светом, царила тишина, нарушаемая лишь звуками кипящего чайника и тихим гулом волн. Стол, покрытый тёмной деревянной столешницей, был простым, без излишеств, но в его минимализме ощущалось что-то успокаивающее. Рейли, одетый в повседневную одежду, выглядел расслабленно, но в его движениях всё ещё сохранялась та собранность, которую я успела заметить ещё вчера. Я села за стол, чувствуя, как рубашка Рейли мягко облегает тело. Он молча наливал чай в две простые керамические кружки, и запах свежезаваренного напитка наполнил помещение, принося с собой ощущение уюта. — Ты хорошо спала? — спросил он, передавая мне кружку. Подобные бытовые вопросы ощущались странно. — Да, удивительно спокойно, — я улыбнулась, чувствуя, как горячий чай согревает руки. — Это хорошо, — он на миг задержал взгляд на мне, словно пытаясь прочитать что-то в моих глазах, а потом продолжил, делая глоток чая. — Ты помнишь что-нибудь о том, как здесь оказалась? Я отставила кружку, обдумывая его вопрос. Воспоминания всё ещё казались расплывчатыми, словно старые фотографии, выцветшие от времени. — Всё очень смутно, — призналась я. — Я помню, что была в море... одна, кажется. Потом снова море, уже другое, море, море, море и так пока ты не появился. Рейли кивнул, но не стал задавать ещё один вопрос сразу. Он позволил тишине заполнить пространство между нами, как бы давая мне время осмыслить сказанное. — Ты сказала, что чувствуешь себя иначе, — продолжил он, слегка наклонив голову. — В чём это выражается? Это физическое ощущение или что-то большее? — Сложно объяснить, — я сделала паузу, пытаясь подобрать слова. — Моё тело... Оно стало сильнее. Я чувствую больше, острее. Рейли внимательно слушал, не перебивая. Казалось, что он хотел услышать каждое слово, уловить каждый оттенок смысла. — Это может быть результатом стресса, — задумчиво произнёс он. — Но такие изменения... они не всегда происходят просто так. Возможно, что-то случилось, что-то важное, что ты пока не можешь вспомнить. — Думаешь, я могла что-то забыть? — я посмотрела на него с лёгким удивлением. — Не исключаю этого, — его взгляд был серьёзным, но не пугающим. Скорее, он просто констатировал факт. — Иногда память закрывает доступ к тем вещам, которые нам сложно принять. А иногда — наоборот, открывает то, что раньше было скрыто. Я снова сделала глоток чая, чувствуя, как его тепло разливается по телу, добавляя уверенности. — А ты? — внезапно спросила я, почувствовав, что он знает больше, чем говорит. — Почему ты здесь, на этом судне? Рейли улыбнулся, но в этой улыбке не было уклончивости, скорее, она была слегка грустной. — Я уже давно здесь, — ответил он, не давая точного ответа, но и не уходя от вопроса. — Возможно, слишком долго. Сейчас мы держим курс к острову, где я собирался найти подарок своей жене. Но кажется появилось еще одно дельце, с которым нужно разобраться. Он кивнул, и на мгновение между нами воцарилось молчание. Неделя на яхте прошла как в замедленном кадре, каждый день повторялся, но в этом было своё очарование. Это был распорядок, а не бесконечное повторение как в то время пока я была одна. Каждое утро начиналось с тихого шёпота волн, ласково гладивших борта яхты. Я просыпалась раньше Рейли, наслаждаясь утренней тишиной. Свет мягко пробивался сквозь иллюминаторы, заливая каюту тёплым золотистым светом. Я тихо выбиралась из койки, стараясь не разбудить его, и направлялась на палубу. Море все еще не отпускало меня, а я не могла отпустить его. Не могла перестать смотреть. Когда я спускалась на камбуз, старикан уже наливал чай. Он почти ничего не говорил, но каждый его жест был наполнен той естественностью, которая приходит с годами жизни на море. Завтрак у нас был простой — яйца, приготовленные на сковороде, иногда тосты, если удавалось не сжечь хлеб на той же плите. Постепенно, за едой, мы начинали обсуждать план на день. Иногда это были небольшие задачи по яхте — подтянуть канаты, проверить паруса, иногда — что-то более значительное, вроде наблюдением за изменчивой погодой Гранд Лайн и навигационных вопросов. Дни текли размеренно. Жизнь на яхте оказалась занятой, но в этом занятии было что-то успокаивающее. Каждый день приносил новые хлопоты, но все это казалось естественным и почти рутинным. Например, один день мог быть посвящён чистке палубы. Мы вместе поливали её водой, а затем, вооружившись щётками, старательно оттирали от налёта соли. Работа, казалось бы, монотонная, но в этом процессе была особая гармония — ощущение, что ты заботишься о своём плавучем доме, поддерживаешь его в порядке. Другой день прошёл в ремонте мелких неисправностей. Рейли возился с механикой, проверяя, заменяя масло и устраняя мелкие неполадки. Я помогала ему, подавая инструменты, наблюдая за его движениями, стараясь учиться у него. В такие моменты яхта становилась почти живым существом, требующим внимания и ухода, но взамен дарившим нам надёжность и уверенность в открытом море. После обеда, когда солнце начинало клониться к закату, жизнь на яхте замедлялась. Рейли обычно занимался настройкой парусов, проверял курс и садился что-то писать. В такие моменты я старалась оставлять его в покое. Когда начинало темнеть, мы вместе готовили ужин. Лампа, висящая над столом, отбрасывала тёплый свет, создавая уютную атмосферу. Мы ели молча, слушая только шум моря и лёгкий скрип дерева под ногами. После ужина Рейли иногда приносил карты и рассказывал мне о звёздах, о том, как они указывают путь морякам в других Блу. Я слушала его, зачарованная незнакомым небом. Ночи были тихими и полными покоя. Рейли брал на себя первую вахту, наблюдая за курсом, в то время как я засыпала, убаюканная размеренным покачиванием яхты. Иногда я просыпалась среди ночи, и на несколько минут выходила на палубу, где он стоял, окружённый звёздным небом и чёрным морем. Он кивал мне, молча, и я возвращалась в каюту, зная, что в его присутствии можно не волноваться ни о чём. Теперь была не только «я».