СИСТЕМЕ наперекор I. Мы летим в Волшебную Страну.

      — Сведения Рамины оказались достоверными, — сказал я. — Ход, действительно, привел в тюремную башню.       — Если бы у меня был световой меч, — начала привычную песню Асока, — всё было бы ГОРАЗДО проще!       — Думаю, если бы у тебя был световой меч, СИСТЕМА не отправила бы нас сюда. Или, вернее, отправила бы не сюда, а, скажем, на Арену Джеонозиса.       — Тебя бы там и убили, — с неожиданной мрачностью отозвалась Тано.       — Кстати, ты сама-то там была?       — Нет. Очень хотела, но юнлингов не взяли: малы ещё. Потом побывала, конечно, так, для общего развития...       — Тогда придётся вскрывать дверь без меча...       — Этим и занимаюсь!       Асока взяла маслёнку, захваченную в хижине Железного Дровосека. И стала по капельке выдавливать масло и левитировать капельки заметно выше петель. Добравшись до косяка, капли машинного масла впитывались в дерево. И Асока подхватывала СИЛОЙ следующую капельку. Через полчаса в дерево впиталось, наверное, уже по полстакана масла на каждую из двух петель.       Асока уселась рядом с дверью и сосредоточилась на замке.       Через пару минут замок мягко щёлкнул.       — Открывай! — несколько напряжённым голосом приказала тогрута. Взялся за ручку. Потянул. Потом сильнее. Ещё — и присохшая дверь, наконец, поддалась.       Снаружи доносилась басистая речь деревянного капрала и визгливые голоса полицейских.       Повинуясь знаку Асоки я осторожно потянул дверь. И хотя получаса казалось мало для того, чтобы масло добралось куда нужно и разъело всю ржавчину, тем не менее, дверь открылась почти бесшумно.       — Так, хватаем Соломенного Дровосека и Железиллу...       — Димон?       — Ну, то есть Страшилу и Дровосека... Так, стоп, Кагги-Карр ещё что-то про Дина бородатого говорила...       — Да, — вспомнила Асока, — если Страшила и Дровосек сбегут, Урфин выместит злость на тех двоих... что у тебя там в каноне было?       — Не прокатит. Там Элли переоделась в платье жительницы Изумрудной страны, и отнесла в тюрьму пилку по металлу. Ту самую, которую нам СИСТЕМА вручила.       — Мне такое платье, между прочим, тоже подарили. В ИНВЕНТАРЕ лежит.       — Асока, понимаешь, ты выглядишь... несколько экзотично. Тебя за местную жительницу точно никто не примет!       — Ерунда! Как каноничная выбиралась? Не поверю, что просто вышла через дверь и наваляла охране. Её бы тогда просто так в город не пустили!       — Спустилась с башни по верёвке...       — Отчаянная девчонка! Надо будет повторить... или обойтись без верёвки?       — Асока!       — Ну ладно, ладно... устрою для СИСТЕМЫ шибари-шоу...       — Чего?       — Привяжешь меня к верёвке... ну короче ты понял.       — Я про шоу для СИСТЕМЫ.       — Да я на зуб готова поспорить, что эта извращённая СИСТЕМА подглядывает КАК мы проходим испытания.       — Хм... логично, кстати...       Мы с Асокой медленно взбирались по крутым ступенькам.       Вот и люк, ведущий на площадку. Тогрута осторожно высунула голову, приложив палец к губам: она боялась, как бы друзья, увидев ее, не закричали от радости.       Её опасения были напрасны. Железный Дровосек умел владеть собой, а Страшиле сидение в карцере досталось дорого. От сырости подземелья краски полиняли на его лице и он плохо видел и слышал, а разговаривать мог только шёпотом. В данном положении это, впрочем, было кстати.       Увидев Асоку, Дровосек и Страшила ринулись ней, обниматься. Понятно, для них-то прошёл целый год       Чёрные глазки Кагги-Карр так и сияли от гордости: ведь она, ворона, выполнила такое поручение, с которым вряд ли справился бы кто-нибудь другой.       После горячих приветствий Асока, поняв, что от меня такого не дождаться, заговорила о судьбе Дина Гиора и Фараманта.       — Вы сейчас сможете уйти с нами через подземный ход, но им тогда не сдобровать, — разъяснила джедайка.       Дровосек сказал:       — Если они из-за нас погибнут, мое сердце разорвется от горя…       Он заплакал, слезы скатились на челюсти и челюсти сразу заржавели. Дровосек отчаянно замотал головой, не в силах вымолвить слово. К счастью, масленка была у его пояса. Страшила хотел смазать челюсти, но сослепу попал Дровосеку в ухо. Нескоро удалось сделать ему все как следует и тогда Дровосек заговорил:       — Страшила, пусти в ход свои мудрые мозги, придумай что-нибудь!       Страшила грустно прошептал:       — С моими мудрыми мозгами что-то неладно. Они отсырели, пока я висел в карцере…       В разговор вмешалась Кагги-Карр:       — Фарамант и Дин Гиор сидят в подвале на заднем дворе. К их окну есть ход из каморки повара.       — Насчёт повара, — уточнила Асока. Это тот самый толстяк, этот, как его, Балоуль?       — Да, — кивнула Кагги-Карр.       — Ты уверена, что он не перешёл на службу Урфину Джюсу и не сдаст нас при попытке освобождения?       — Уверена. Он и меня подкармливал...       — Тогда действуем по плану Димона. Мы обсуждали что-то подобное.       — Асока, какой план?       — Очень простой. Я пробираюсь в город, освобождаю узников и веду их к тому оврагу, где начинается подземный ход. А когда мы покинем город, ты покупаешь мне световой меч и вы смываетесь через тот самый подземный ход!       — На меч у нас по-прежнему не хватает кристаллов...       — Значит весь остальной план принимается без возражений?       — Я надеюсь, ты уже придумала как проникнуть в город?       — В общих чертах...       Асока переоделась, чтобы не бросаться в глаза с большого расстояния. На голову повязала что-то вроде тонкого платка, так монтралы произведут впечатление причёски. А ещё Асока забрала из моего ИНВЕНТАРЯ себе моток верёвки и ту пилку по металлу, которую вручила нам СИСТЕМА.       Тогрута протиснулась сквозь прутья решётки... и буквально сбежала по вертикальной поверхности башни. Одно слово: Джедай.       Дровосек караулил противоположную сторону: никто из дуболомов не собирался отправиться обходом вокруг башни.       Асока не собиралась придумывать вообще ничего. Просто подошла к воротам Изумрудного города, позвонила в колокол. И на вопрос жёлтого дуболома номер восемь, который дежурил в каморке Фараманта, ответила, то она тут живёт, пришла домой. Взмахнув рукой перед лицом солдата, уверила, что она не тот дроид, которого он ищет. После чего прошла в город.       Асока шла по улицам, когда-то блиставшим изумрудами и переполненными нарядной толпой. Как теперь было здесь пусто, и угрюмо, и скучно. Память у джедайки хорошая, так что до дворца она дошла без проблем. Потом в три взмаха руки уверила и жёлтого дуболома номер один, что он должен сначала опустить мост, затем (когда Тано переправилась через ров) поднять его, и что он не видел ничего подозрительного.       Во дворце ей показали, как пройти на кухню. Толстяк Балуоль не узнал Тано в её новом наряде, а узнав, страшно обрадовался.       Асока просидела в его каморке до ночи, развлекаясь тем, то пыталась изогнуть прутья решётки телекинезом. Сил для этого ей пока не хватало, хотя по легендам, которые она слышала, один джедай мог голой Силой развернуть крейсер, преодолевая работу его рулей, или смять истребитель, скомкав его как фольгу от шоколадки. А потом повар провёл её к окну камеры, где были заключены Дин Гиор и Фарамант. Окно, к счастью, оказалось не застеклённым. Чтобы разбудить крепко спящих узников, Асока телекинезом выдернула из бороды Дина Гиора волосок. И тот тут же растолкал Фараманта.       Друзья страшно обрадовались, узнав, что свобода явилась к ним в виде Асоки со стальной пилкой. Тюремщик находился в коридоре за стальной дверью, мешать было некому. Вставая поочередно один другому на спину, заработали пилкой. Через десять минут прутья решетки были перепилены.       Первым вылез Дин Гиор, опираясь на спину Фараманта. А потом и Фарамант, воспользовавшись той верёвкой, что мы тащили ещё из пустыни.       Повар вывел компанию через заднюю калитку в ограде дворца и все трое оказались на улице. Выйти обычным путем из города было невозможно, так как ворота зорко охранялись дуболомами и полицией. Пришлось перебраться через городскую стену. Зайдя на одну из окрестных ферм, Фарамант пошептался с хозяином и тот послал быстроногих сыновей на северо-запад, а сам пошел к соседу.       Заговор, составленный буквально за пару минут, сработал, что уже было показателем как к Урфину Джюсу относилось население.       Когда Асока и её спутники поравнялись с башней, Фарамант трижды крикнул совой, а Тано помахала рукой. Это был сигнал, что предприятие удалось и оставшиеся на площадке башни друзья могут покинуть её. В ответ донесся крик кукушки: сигнал услышан и понят!       Удостоверившись, что Асока освободила Дина Гиора и Фараманта, (для надёжности туда, вниз, слетала Кагги-Карр. Не знаю почему в каноне так не поступили...) Я повёл порученную мне компанию вниз. Все старались как можно меньше шуметь. Дровосек на всякий случай вооружился крепкой железной полосой, которую выломал из лестничных перил.       Приближаясь к окну в царство подземных рудокопов, я предупредил спутников об осторожности. Кто знает, может быть, страж, летающий на драконе, дожидается появления дерзких соглядатаев, чтобы пустить в них меткую стрелу. Но войдя на площадку, откуда мы с Асокой еще вчера увидели картину чужой и странной жизни, увидел, что окно было наглухо заделано. Рудокопы так плотно вбили в него круглый кусок скалы, что не оставалось ни единой щелки.       Шестилапого в пещере не оказалось: то ли он отлеживался в лабиринте скалистых коридоров после вчерашнего боя, то ли здесь успели побывать железные рудокопы и поймали зверя.       А сколько еще других шестилапых могло таиться во мраке обширного подземелья?       Но теперь можно было не бояться встречи со зверем: Железный Дровосек живо расправился бы с ним. Я только тогда вздохнул свободно, когда в рассвете раннего утра увидел Асоку, Дина Гиора и Фараманта.       Прежде предпринимать что бы то ни было, следовало заняться Страшилой. С ним дело обстояло очень плохо. Одежда свергнутого правителя порвалась, из дырок лезла сопревшая, свалявшаяся солома. Черты лица почти изгладились и скверно было с мозгами: сырость подвала оказала на них вредное действие.       Асока принялась за дело. Она сняла со Страшилы голову и повесила сушить ее на высокой ветке, где обдувало ветерком и грело жарким солнышком. Она заштопала одежду Страшилы, выстирала в ручейке и развесила по кустам.       Когда все было готово, мы все вместе набили кафтан, штаны и сапоги свежей соломой, которую Фарамант принес с соседнего поля, Асока прикрепила голову с просохшими мозгами. Затем достала краски и кисточку, и принялась рисовать глаза. Глаза тотчас замигали и заулыбались…       — Все испортишь! – сердито закричала Тано.       — …иго, — прошептал Страшила. — …ай …рее …от!       Это означало: «Ничего, давай скорее рот!»       Наконец рот тоже был готов. Радостный Страшила пустился в пляс.       – Эй-гей-гей-го! Асока опять спасла меня! Я снова-снова с Асокой! Эй-гей-гей-го! Я снова-снова...       Тут вдруг Страшила спохватился, что он теряет свое достоинство правителя, танцуя в присутствии подданных и боязливо взглянул на Дина Гиора и Фараманта. Но те деликатно отвернулись и сделали вид, что поглощены серьезным разговором. Страшила вздохнул с облегчением.       Страшила выпятил соломенную грудь и важно заговорил:       – Друзья мои! Страшила мудр по-прежнему, и вот вам доказательство: у меня в голове появились великие мысли! Для нашей борьбы с Урфином у нас нет оружия и сделать его могут только мигуны. Но мигуны живут в Фиолетовой стране, а Фиолетовая страна – не Изумрудная. И я полагаю так, что когда ты находишься в одной стране, в другой тебя в это время нет. Какой же из этого вывод? Мы должны отправиться в Фиолетовую страну!       Дружные аплодисменты были ответом на замечательную речь Страшилы.