Проклятье

А у порога дома меня стошнило. Не удалось добежать от входной двери к туалету, содержимое почти пустого желудка полилось из меня на подходе к ступенькам. Хорошо, конечно, что не вывернуло в машине, или, того хуже... На глазах у самодовольного альфы. Мне бы не хотелось выглядеть непогрешимой девой в его глазах, и все же любое проявление слабости казалось непозволительной роскошью. Он не должен испытывать ко мне жалость. Я скривилась, вытирая горькую желчь с губ. Плохо, что придурок уже выделил меня из немногочисленной толпы местных жителей. Он ведь поспособствовал появлению этой машины. Я через плечо глянула на свою старенькую девятку и прикусила губу. В животе теперь было пусто и тоскливо. Холодный ветер завывал на улице, словно волк, рыщущий в ночи. Домик же встретил меня гробовым молчанием, старенькая люстра разогнала темноту по углам. Едва миновав порог, я тут же ринулась в дальнюю комнату. Нужно убрать все таблетки, нужно спрятать добытые цветы... Вчера вечером я предусмотрительно разложила по подносам газеты, приготовилась к большой сушке. Лучше всего сушить под ярким солнцем, но когда по улицам рыщет маньяк и охотник на омег, ультрафиолетовые лампы подойдут больше. Если кто-то раскусит во мне омегу, синие цветы мне и не понадобятся. Меня отправят туда, где таблетки уже не положены, не положены собственные планы и мечты. При мысли об этом тошнота вновь подкатила к горлу, но я смогла сдержать порыв. Гром прошел за мной следом, пёс смотрел за тем, как я раскладываю цветы по бумаге, распределяю равномерным ковром и прячу под лампу, накрытую покрывалом. Интересно... Охотник может внезапно явиться с обыском? Как много времени ему нужно, чтобы получить на это разрешение? Что-то во мне испуганно сжалось. Я огляделась по сторонам, будто опасаясь, что Александр уже пробрался внутрь моего жилища и стоит где-то за моей спиной. Телефон завибрировал в кармане, и я вздрогнула всем телом. «Весь день прошел отвратительно, и вся неделя будет такой же. Я не могу так работать», – жаловалась Вика в чате. «Я думал, женщины привыкли к резкой смене настроения, и должны были научиться его регулировать», – вставил Арсений. «А я думала, что мужчины учатся фильтровать базар, за который можно получить по роже». А она хороша... Я зажгла вторую фиолетовую лампу, подвинула к ней разложенные цветы и накрыла эту конструкцию черным покрывалом. Нужно было идти в инженеры, а не геологи. Жаль, что никто не должен увидеть продукт моего труда. Хорошо, что в доме не бывает гостей, да и спасибо научрукам за «лишние» комнаты и квадратные метры. В них можно уложить все мои скромные пожитки. Гром ушел на свою лежанку, а я осталась на месте, утомленно листала ленту новостей. Что угодно, лишь бы не уснуть. Я ведь знала, что за опущенными веками меня снова ждет она... Последняя встреча с покойницей. Длинные рыжие волосы, слегка вьющиеся с середины длины, будто долго находились в косичке, обескровленные тонкие губы, кожа тонкая, как рисовая бумага. На этот раз девушка лежала лицом вверх, и я могла видеть ее мертвые глаза: мутные и невидящие. Я знала, что она обязательно явится ко мне во сне, призрак погибшей омеги. Мощная фигура охотника склонится над ней, его пальцы пройдутся по длине ярко-рыжих волос, и... Лицо трупа приобретет мои черты. Котов сведёт меня в могилу, уничтожит одним только словом: виновна. Я прикусила губу. Аромат свежесваренного кофе не желал покидать комнату, заполнил собой пространство, и я закинула ноги на журнальный столик. Первую ночь удалось продержаться. «Вам придется явиться на дополнительный допрос», – сообщение пришло рано утром, все нормальные люди ещё спят в шесть часов. «Кто это?» – ответила я лаконично. Ну конечно же я уже понимала, что пишет мне мой дорогой охотник, просто так не хотелось этого признавать. Что-то внутри меня отказывалось относиться к нему по-человечески. Может, омежье нутро мстило за похищенных им сестер? В школе нас учили, что все омеги добры, нежны и миролюбивы по натуре своей, что в душах их нет ни капли злобы, и светлое сердце тянется на помощь всем вокруг. Но я-то всю лекцию мечтала лишь о том, как написавший этот бред идиот умирает от рака мозга. Во мне явно жило что-то злое. Когда стоит дать ему выход, позволить уничтожить что-то, отвести душу? Я повела плечами, и спинка старенького зелёного дивана скрипнула. Телефон завибрировал снова. «Я заеду сам, когда сочту нужным», – ответил охотник. – Придурок, – шепнула я. Может... Уехать? Сбежать, если называть вещи своими именами. Просто сесть на ближайший паром до большой земли, забрать с собой собаку и вообще все, что я успею прихватить. Бессонная ночь туманила разум, подкидывала странные идеи. Но ведь и правда, почему нет? Василиса Волкова подписала договор, расторжение которого требует выплатить неустойку. Не такую уж и огромную, чтобы переживать на этот счёт. Она точно не стоит моей жизни и свободы. «Но ты привлечешь к себе лишнее внимание полиции», – шепнул голос разума и был прав. Меня вызовут в суд, и там могут вскрыться все мои грешки, даже совершенные без моей в том вины. Грех рождения под несчастливым знаком. Я прикусила губу, ощутив сухость не только во рту, но и во всем своем теле. Со мной такое случалось постоянно: стоило одну ночь не поспать, как кожа лица покрывалась странной сухой корочкой. Уж не знаю, какие процессы запускаются во сне, но они явно берегут мою молодость и здоровье. Мне действительно хотелось спать, но потрясений было слишком много. Мозг перегрузило. Охотник больше ничего не писал. Гром проснулся в девять, удивительно поздно для моего милого друга. Обычно в шесть утра он уже начинал тихонечко ходить вокруг моей кровати и ждать утреннюю прогулку. Лаять мы с мамой его отучили, но вот поскуливать в томительном ожидании – нет. Видимо, вчерашний день утомил и Грома, и пес спал дольше обычного. Но сегодня гулять у меня не было сил. – Привет, – шепнула я, потрепав его пушистую морду. Гром украдкой облизал мою ладонь. Он словно чувствовал, что я взволнованна, что происходит что-то плохое, и его вчерашняя находка никого не обрадовала. Когда телефон завибрировал снова, я почти на сто процентов была уверена, что пишет мне охотник, потому не спешила читать. Электрический чайник зашумел, вода забурлила, поднимаясь к поверхности мелкими пузырьками. Я переместилась на кухню, чтобы заварить кофе и подзарядиться на день. Моя внутренняя батарейка почти села. Увидев на телефоне уведомление от контакта «Мама», я встрепенулась. «Плохие новости, милая. Помнишь Нино? Грузинку с соседней улицы, она еще продавала тюльпаны на нашем рынке каждый год. Она ходила с тобой в параллельный класс, помнишь? Омега. Ее забрали вчера, представляешь? И как только нашли после стольких лет? Я потом выведаю у соседей, что ее выдало». Что-то во мне надломилось от этой новости. Большую часть омег ловят ещё в детстве, маленьким хрупким девочкам легче выдать себя. По неопытности, глупости, наивности. Мне хотелось верить в то, что дожив до двадцати лет в свободном плавании, мы почти наверняка обретаем свободу до конца жизни. Но ведь дикие животные попадают в зоопарки и во взрослом возрасте, ведь так? Я, как любой дикий зверь за пределами зоопарка, никогда не буду в полной безопасности. Всегда есть шанс угодить в клетку, стать развлечением для толпы. Жаль, что за всю свою жизнь я так и не смогла понять, в чем же моя вина, почему я не достойна свободы выбора и всю жизнь должна провести в страхе. «Какой ужас», – только и ответила я. Я не говорила маме ни про маньяка, ни про охотника, все мои злоключения оставались в тайне. Был ли смысл её волновать? Если подумать... Мне совершенно не с кем поделиться. Омежью беседу лучше удалить, предупредив всех о том, что на хвост мне сел особенно идейный охотник. Этим и пришлось заняться, пока кофе прокапывал через бумажный фильтр кемекса. Я закурила первую за день сигарету, и голова пошла кругом, низкие потолки давили еще сильнее. «Явился», – подумала я, услышав настойчивый стук. Пришлось проверить, закрыла ли я дверь в комнату, в которой сушились мои цветочки, и только после идти открывать. Гром встрепенулся, приветственно рыкнул. Дверь открылась одним рывком. Ну хотя бы в этот раз самым худшим моим кошмарам не суждено было сбыться. На пороге стоял не Александр Котов, охотник на несчастных омег, а мой коллега. Дима, метеоролог. Его челка сегодня была убрана назад, уложена каким-то гелем, которого парень взял слишком много с непривычки, открытое лицо шло ему куда больше. Я удивлённо уставилась на незваного гостя, поджала губы, собираясь просить его уйти, но Дима так жалобно мне улыбнулся… Он протянул вперёд какую-то коробку, и я поняла, что коллега явился с коробкой чайных пакетиков. – Привет! – поздоровался он слишком громко. – Я подумал, что тебе сейчас необходима компания. – Я с собакой, – ответила я, кивнув в сторону Грома. – Но чай оставь, оставь, выпью его позже. – Да брось, я зайду на чашку кофе, – Дима улыбнулся ещё шире, и его хорошее настроение начало меня раздражать. – Я ведь... Тоже не часто видел трупы, знаешь ли. Хотелось бы выбить из головы эту картину. А ведь верно. Я не подумала о том, что для моих коллег произошедшее тоже стало большим потрясением. Вряд ли кто-то из них уже натыкался на убитую молодую девушку, припрятанную за высокой сопкой. Я удержалась от ехидной усмешки и пригласила Диму в дом. Он разулся на стареньком тонком коврике, и я увидела смешной рисунок с Шреком на его носках. Почему-то всегда избегала рисунков на белье... Может, на Белушьей Губе это будет моим единственным безопасным развлечением? Носить идиотские принты и тихо посмеиваться. Жестом я указала гостю на диван, и тот послушно прошел в мою зеленую гостиную. Гром следил за каждым его движением. Новая порция кофе приготовилась удивительно быстро. Свет на кухне был тусклым, и только сейчас я обратила внимание: все из-за маленького окна. Маленького окна и противной жёлтой лампочки над головой. На столе лежала старенькая клеёнка, и как бы я ни старалась ее оттереть, все равно руки к ней липли. Копоть наслаивалась на копоть, и оттереть ее не помогло бы даже Второе Пришествие. Я не приглашала Диму на кухню, тогда наша посиделка могла бы затянуться. За одной чашкой кофе пошла бы вторая и третья, а я очень хотела бы отдохнуть. Годы изоляции от общества сделали свое дело, оно было мне не нужно. Так же, как и я ему. Дима закинул ногу на ногу и поблагодарил меня за протянутую чашку. – В городе настоящий переполох, – сообщил он торопливо. – Все гадают, как это могло произойти так быстро. Да ещё и у всех под носом. Ее ведь только пару дней назад видели живой и здоровой. – Она же отошла так далеко от города, – я села в кресло напротив. – Убивают очень быстро, нет? – Да я о том, что омега обитала у нас прямо под носом, – он сделал первый глоток. – Оу, – выдохнула я, убрав за ухо прядь коротких черных волос. – Да... Здесь их... Будто бы многовато. – Ага, – согласился Дима. – Было, ха-ха. Он рассмеялся, и узел страха завязался в моем животе. Это смешно? Девушки умирали в расцвете лет, девушки, так похожие на меня, носящие то же проклятье, что и я. А для кого-то все их жертвы были лишь шуткой. Я не улыбалась, взглянула гостю в лицо, и тот замолчал, оборвав смех на высокой ноте. Понял, что сплоховал. Я сделала глоток из своей кружки, и Гром лег ровно посередине гостиной. Пёс желал видеть и меня, и нашего внезапного гостя, контролировать пространство. Он уже чувствовал себя хозяином этого дома, я же была просто жительницей. Мне начинало казаться, что мне нигде не найти свое место. – Маньяк здесь давно, – сознался Дима уже виновато, не насмехаясь над ситуацией. – Он убил первую жертву ещё пятнадцать лет назад, я еще совсем маленький был. – Омегу? – спросила я, даже не скрывая заинтересованность. – Не, сначала это была просто молодая девчонка, – вспоминал парень. – С такими длинными блондинистыми волосами. А потом он убил омегу, да. И пропал, – Дима сделал ещё один глоток и скривился, будто кофе стал особенно горьким. – Может, учился их вычислять? – А может это все просто совпадение, – ответила я, отвернувшись к окну. – И омеги попадают ему под нож случайно. – В таком количестве? – усмехнулся мой гость. – Почему бы нет? Может он просто режет молодых красивых женщин, и по случайному совпадению многие из них оказываются омегами... – Будь я омегой, я бы совершенно точно сдался в лагерь, – поведал мне Дима. – Так безопаснее. Настала моя очередь кривить физиономию. Нет. Нет, он понятия не имел, что это такое, что это за дичь. В лагерях нас не будут защищать от внешней опасности, оберегать, как завещала сама природа, нет. Нас переделают на свой вкус и размер, уничтожат. Омега для них – пустая оболочка, и положить в нее нужно то, что ты хочешь забрать. Каждая несчастная омега знала об этом и не строила иллюзий. Простые обыватели, все эти Димы из маленьких городов, думали иначе. Можно ли их винить? Я взглянула на гостя, и жалость отразилась во взгляде. Ему всю жизнь промывали мозги, а реальное положение дел его просто не интересовало. Зачем изучать вопрос, к которому не имеешь никакого отношения? И все же мне захотелось плюнуть ему в чашку, если парень попросит добавки. Взгляды наши встретились, и метеоролог тут же отвернулся. – Моя мама ее знала. Здесь вообще все друг друга знают, – Дима на секунду запнулся, он о чем-то вспоминал. – Хорошая была женщина. Она, кстати, разводила кур, заказывала пшено с материка. – Очень жаль, – ответила я искренне. – Люди не должны умирать вот так. Такими молодыми. – Маньяк убил двух девушек пятнадцать лет назад и трёх сейчас, – чуть помолчав, продолжил Дима. – Не зря сюда послали охотника, он наверняка сможет поймать гада и остановить череду смертей. – Думаешь, у этого Александра хватит мозгов? – фыркнула я, не скрывая неприязни. Мне отчего-то очень не хотелось слышать похвалы в его сторону. Возможно, сыграла вражда, заложенная самой природой. Охотник и жертва не могут играть заодно, мы всегда будем по разные стороны баррикад, вечные соперники. От мысли об этом мне даже стало грустно. Странно думать о чем-то вечном, когда человеческая жизнь так коротка. То ли дело каменные породы, вот где спрятана настоящая бесконечность. Нас не станет, наших детей, внуков, всего человечества... Останутся только камни. – Я слышал, что он очень хорош, уже поймал двух убийц в Питере и Смоленске, – Дима осмотрел стол в поисках конфетки или печенья, но у меня ничего не было. – А ему всего тридцать три. – Всего, – я закатила глаза. – Лет двадцать назад это было «уже». – Времена меняются, люди начали жить дольше, – рассмеялся мой гость. – Здесь, на острове, время идёт немного медленнее, чем на большой земле, но все равно идёт. Мы не такие зашоренные, как тебе хочется думать. – Мне кажется, что я никому тут не нравлюсь, – зачем-то поделилась я. Я вспомнила продавщицу, охотника, Арсения... Хмурых детишек, толпой идущих с какой-то секции. Мне казалось, что все они мною недовольны, все заглядывают в мое лицо с неприязнью и опаской. Не могу сказать, что не привыкла к такому отношению, но душа все равно тянулась к другому. Я, как любое живое существо на свете, хотела любви. «Альфа помог тебе получить машину, стоило всего-то ему понравиться. Может и в лагере будет не так уж плохо?», – омега внутри меня снова открыла рот. Я встрепенулась, понимая, что из-за ночных приключений забыла выпить таблетку, и вот-вот начну выделять сладковатый мускус. – Все в порядке? – спросил Дима, заметив мгновенную перемену. – Ты обожглась? – Нет, – ответила я, торопливо мотнув головой. – В смысле, я в порядке, не обожглась. Просто задумалась о плохом, – я заставила себя улыбнуться. – Меня вчера сильно помотало. – Он долго тебя допрашивал, – согласился Дима, поставив чашку на стол. – Нас отпустил очень быстро, всего парочка вопросов и свободны. – Может потому, что я первой ее нашла? Дима пожал плечами, а я снова прикусила сухую потрескавшуюся от ветра губу. Или все потому, что он знает, кто я такая? Видит меня насквозь. Эти серые глаза... Они словно выплавлены из стали, в них ножи и иглы, в них скальпель патологоанатома. Мурашки побежали вдоль моего позвоночника, но в этот раз я не позволила себе подать виду. Коллега рассматривал старый ковер под ногами, он то и дело поглядывал на часы. Мне хотелось поторопить его с уходом, и, если Дима и сам куда-то спешил, пусть идёт поскорее. Я тяжело вздохнула, словно пытаясь показать, что больше мне нечего сказать. – Ты куда-то торопишься, да? – я заметила его дерганность, и Дима поставил обе ноги на пол. – Мы с Викой договорились вместе пообедать, – рассказал он с хитрой улыбкой. – Но я сначала должен был зайти к тебе, проверить, что все в порядке. А то ты так ничего и не написала в чат. – А я должна была отчитаться? – Нет, – растерянно ответил мой гость. – Просто... Люди иногда переживают друг за друга. Хотелось знать, что все хорошо. Но ведь все плохо, Дима! Все. Плохо. Маньяк больше пятнадцати лет спокойно разгуливает на свободе и режет омег направо и налево, а ловить его прислали некомпетентного идиота, занятого чем угодно, кроме своей работы. Я постаралась растерянно улыбнуться. Мне всегда тяжело давались контакты с людьми, с мужчинами – особенно. Я не хотела обидеть Диму, но его наивность, незамутненность начинала меня бесить. Я встала с кресла, и Дима поднялся следом. Вся радость сошла с его лица, точно ее смыло холодным дождем. Мне стало чуточку стыдно, самую чуточку. – Я напишу, если что-то подобное случится опять. Не труп на лужайке, надеюсь... Какая-нибудь другая ерунда. Я не хотела вас обижать, – я говорила искренне. – Просто мне правда кажется, что я никому тут не нравлюсь. – Ты нравишься мне, – простодушно ответил Дима. – Увидимся на станции? – он словно желал поскорее перевести тему. – Да, – осторожно улыбнулась я. – Увидимся на станции. Спасибо, что зашел. Я смотрела за тем, как коллега мой медленно шагает в сторону двери. Настроение менялось слишком быстро, мне уже не хотелось бежать, сломя голову, нет. Хотелось остаться и показать этому проклятому охотнику, что я его не боюсь. Нужно только выпить ещё один кофе и понять, чем занять голову.