Проклятье

Омегу очень легко запугать… Наш мозг так устроен, сам организм поддерживает идею. Природой задумано, что все мы должны быть небольшого размера, не тратить много драгоценной энергии на развитие мускулатуры и навыков выживания. Природой задумано, что нас должны защищать наши альфы, пока мы заняты выращиванием потомства. Я боролась со своей натурой, но не со всем могла справиться. Появление охотника на омег выбило меня из колеи. Я не спала. Вернее… Спала очень плохо. Думала то о нем, то о жучках, что могут водиться в стареньком матрасе. Водятся ли жучки на крайнем севере? Гром храпел, уснув у меня в ногах. Обычно я не пускала его на кровать, но сейчас, когда мне так одиноко и страшно — пусть будет. Беспокойная ночь окрасила утро в мрачные тона: я проснулась в плохом настроении. Первый день комом! И нужно было ему заявиться на мой порог? Научные руководители обещали выделить мне машину, но со сроками никто не определился, а это означало, что тянуть можно до бесконечности, до плохих погодных условий. В зимнее время нам обещали шаттл, но до зимы еще пара месяцев… Я кусала губы, понимая, что сама виновата, нужно было чётче обговорить условия. Выпив чашку кофе из гейзерной кофеварки я выгуляла собаку у ближайшего вяло текущего ручейка. Вчера мне не выдалось возможности пройтись и осмотреть окрестности, день ведь был испоганен с самого утра. Сегодня я смогла обойти дом и понять, что ближайший сосед живёт на расстоянии примерно километра: домик видно из моего окна, но быстрым шагом до него идти минут десять. Архипелаг небольшой, при желании его можно обойти за день. Пара деревьев росли на заднем дворе, ещё несколько небольших притаилась к северу от дороги. С океана дуют сильные ветра, и деревья здесь только начали высаживать. Приживутся ли — вопрос открытый, в грунте мало минералов, ветра сильные, земля рыхлая… — Идём домой, — я хлопнула ладонью по бедру, и Гром нехотя пошел за мной обратно. Я слышала, что держать собак на цепи во дворе или в вольере — издевательство, но… Лучше ли ему целый день сидеть дома взаперти? Вокруг моего дома не было забора, и я не знала, где заканчиваются границы моей территории. Да и нужны ли они? Садик здесь не разбить, ничего не вырастет. Можно построить сарай, но зачем? Поставить теплицу, но первый же шторм выбьет стекла. Бесполезный мартышкин труд. Сегодня мне нужно явиться на научную станцию, чтобы посмотреть, с чем вообще придется работать, вживую увидеть коллег и микроскопы. Я не очень хорошо сходилась с людьми, годы добровольной изоляции оставили отпечаток, потому сердце мое взволнованно билось о ребра. Пара капель пустырниковой настойки чуть сбавили градус. Заметив, что я натягиваю свои сапоги, Гром начал скулить, водить розовым носом, надеясь учуять утешительное лакомство. Я виновато потрепала его голову, надеясь, что он найдет, чем заняться в гордом одиночестве. Нужно заказать домой камеры и следить за тем, чем собака занимается, пока я на работе. Не думаю, что буду ходить на станцию слишком часто, но все же… Почему бы и нет? На что ещё мне тратить полярную надбавку? На одежду, которую все равно никто и никогда не увидит? Хватит и нескольких свитеров, спрятанных под плотной курткой. Я махнула собаке рукой, грустно смотря за тем, как Гром устраивается на лежанке. Потерпи немного, и я вернусь, снова потащу тебя исследовать улицы. — Ух, бля, — шепнула я, заметив, что дорога в ужасном состоянии. До станции пришлось ехать на велосипеде, и почва мягко подпрыгивала под его колесами. Мхи и лишайники, низенькая трава цвета помойки — все, что здесь было. На дорогу ушло не больше пятнадцати минут, и все же, машина не будет лишней. Я уважаю ЗОЖ, но не до такой же степени, чтобы изо дня в день кататься на велосипеде в город и на работу… А когда будет дождь, снег, океанический дикий ветер, как я поеду к своим любимым микроскопам? Сквозь страдания и страх, очевидно. Я прикусила губу, чувствуя, как быстро забилось сердце от приятного волнения. Мысли то и дело возвращались к охотнику с его стальным взглядом, потому хотелось поскорее отвлечься на что-то приятное. — Сюда-а-а-а-а! — на крыльце длинного одноэтажного здания показался уже знакомый мне Дима. — Сюда, Василиса. — Вася же, — выдохнула я, прекрасно понимая, что коллега меня не услышит с этого расстояния. Когда Дима решил направить меня на истинный путь, между мной и научной станцией уже лежало лишь несколько поросших мхом кочек. Почему он решил, что я могу потеряться сейчас? Может… Может, вид у меня какой-то глупый? Мысль эта вгрызлась в мозг, словно червь в упавшее яблоко. Я осторожно остановила своего «коня» рядом с крыльцом и медленно спешилась, намереваясь осмотреть станцию. Здание напоминало сельскую школу. Всего один этаж, но какой… Длинный, как коровник на сотни голов. Стены обили грустным жёлтым сайтингом, а у окон он потрескался и показал скрытые под пластиком наличники. Культура северных народов России умирает по их вине! Сайтинг, минимализм в деталях, стекло и бетон… А где вырезанные из дерева символы плодородия? Петух и курица, корова и коза? Кто знает, может и не нужно было бы ловить и порабощать омег, сохрани мы уважение к материнству в самых разных его проявлениях. — Сегодня очень тепло, сними куртку, — предложил Дима, шмыгнув носом и почти ткнув своим костистым пальцем в мой черный бомбер. — Ты заходи, заходи, — он махнул рукой внутрь, но загородил мне проход. — Нас только двое? — улыбнулась я после короткого приветствия, а после очень порадовалась отрицательному ответу. — Отлично! А можешь сделать мне чайку? — Конечно, — пока Дима кивал, челка его подпрыгивала в такт движениям. Я совсем не антрополог, но все же обращала внимание на людей. Почти все жители этого архипелага чуточку похожи между собой. Светло-русые волосы, нос картошкой, средний рост и среднее же телосложение. Так часто бывает в столь замкнутых группах… Если здесь водились омеги, и явно больше одной, как их вообще угораздило здесь очутиться? На севере, на самом отшибе. Учебники биологии утверждали, что мы любим комфорт и тепло, и не сможем выжить в трудных условиях. Как же так вышло, а? Надеюсь, коллега мой пишет свою работу именно об этом. Я бы с удовольствием почитала и распространила этот материал. Не думаю, что лагеря отменят на моем веку, и уж тем более, что их отменят по доброте душевной. Скорее альфы просто научатся выводить омег из пробирки, и естественно рождённых им ловить уже не придется. Я забралась на крыльцо, преодолев невысокую ступеньку и заметив железные сваи под ней. — Ой, а это вместо фундамента? — спросила я осторожно. — Да, — бросил мне Дима, уже шедший к пожившему жизнь чайнику. — Вечная мерзлота, ну… Ты же и сама знаешь. — Ага, долг обязывает, — ответила я так, будто знания эти в меня вбили силой. — Рад встрече, — холодно бросил Арсений из другого конца помещения, он даже не решился подойти и предложить мне вялое рукопожатие. — Ты пришла последней. Землю разглядывала? — А ты шутник, — я демонстративно закатила глаза. Арсений выглядел ровно так, как я и представляла себе антрополога: как молодой Дробышевский. Длинные не слишком чистые волосы в пучке, очки в толстой оправе, рубашка в клетку… Мятая, будто валялась на полу комком. Было ясно, что внешний вид его не сильно заботит, главное — наполнение. Оно, впрочем, тоже не очень, если судить по нашему скромному чату и этой первой встрече. Сама станция выглядела весьма захламленной. Здесь имелась кухонная зона два на два: в ней стоял чайник, электроплитка и незаменимая в хозяйстве вещь — тостер. Небольшая комната отдыха вмещала в себя три дивана, стол и ламповый телевизор с антенной, большую часть пространства занимал архив: полки с записями исследований. Несколько поколений учёных работали здесь, изучали природу архипелага, записывали его историю. Волнительно это. Некогда белые стены пожелтели, паркет потрескался, и новенькие микроскопы смотрелись почти забавно. Обновлялось только оборудование, только люди, работающие за ним. — Василиса? — голос Вики показался мне по-детски писклявым. — О, наконец-то. Я так рада встретить ещё одну женщину. — Я думал, девушки обижаются, если назвать их женщинами, — Дима вернулся с кружкой чая, и сейчас я разглядела на его кофте новогодних оленей. — Это вам нельзя нас так называть, — Вика загадочно улыбнулась, поправив очки в круглой оправе. — Что позволено Юпитеру, не позволено быку, — встрял Арсений. — Мне сегодня микроскоп не нужен, но я займу компьютер с базой данных. На весь день. — О чем пишешь? — почти игриво спросила Вика, и хвостики ее прыгали в такт движениям головы. — Пока ни о чем, — отмахнулся Арсений. — Но планирую изучить племена, жившие тут. Учёные до сих пор спорят, были это ненцы или энцы. Интересная тема. Мы с моим научным руководителем уже определились с темой первой работы: природа почвы, оттаявшей за последние двадцать лет. Возникновение вулканическое, но… Где вулкан? Где жерло, огромный кратер, точно от удара острой шпаги? Выяснить можно лишь приблизительно, этим я и попытаюсь заняться. А может найду в растаявшей глыбе слякоти новые микроорганизмы, что всех нас уничтожат за пару мгновений, кто знает. Жизнь — штука непредсказуемая. Сегодня ты живешь в мегаполисе, областной столице, а завтра едешь на крайний север, чтобы там копаться в грязи. Я взяла в руки кружку чая и сделала первый глоток. Дима заботливо разбавил чай холодной водичкой, чтобы я не обожглась. Боковым зрением я видела, как он смотрит на меня с другой стороны небольшой гостиной. — Я пишу о разновидностях местного мха. Вам-то может казаться, что природа края однообразна, — Вика поправила очки. — Но одних лишайников тут десятки эндемических видов. Вика очень походила на свою аватарку: маленькую кошечку с бантиком. Свои красивые русые волосы она собирала в два низких хвостика, круглые очки в тонкой оправе подчеркивали ее большие голубые глаза. Из нас двоих на омегу походила она, а не я… И это мне только на руку. Конечно, если Вика и правда была только бетой. Узнать наверняка почти невозможно, только если мы сильно сблизимся, и она скажет об этом напрямую. Я поправила черный ворот водолазки, надеясь, что о моей научной работе никто не спросит. Мы ведь не обязательно должны обсуждать только работу, да? В сериалах коллеги часто говорят на отвлеченные темы. Я вновь окинула пространство взглядом и поняла, что беспокойство, поднятое в чате, было лишним. Микроскопов хватит на всех. Даже по две штуки, чтобы занять оба глаза. — Мы завтра хотели дойти до хребтов, — Дима подошёл ко мне и сел напротив. — Это к северу, где небольшие горы. — А за ними только бескрайний синий океан, — мечтательно произнесла Вика. — И в нем ничего, кроме холода и льда. — А там не будет ничего… Опасного? — спросила я, отставив кружку. — Маньяков, — лукавая улыбка сама собой заняла губы. — Маньяки останутся в черте города, — обещал Дима. — К тому же мы с собой возьмём ружье. Это нужно для защиты от белых медведей. — Многовато сюрпризов от этого переезда, — я потерла переносицу пальцем, понимая, что об этом меня тоже не предупредили при заполнении согласия. — Вы хотите выдвинуться рано утром, полагаю? — Вика кивнула, подсев к Диме, и я смогла разглядеть рисунок на ее розовом свитере: ягненок с нимбом из терновых веток. — Тогда я напишу в чат, смогу ли, хорошо? Никто не приглашал меня вслух, и на секунду я растерялась. Подумала, что поспешила с выводами. Может меня просто поставили в известность, чтобы не ждала никого здесь, на станции? У меня ведь никогда не было оффлайн друзей, я понятия не имела, как ведут себя приятели, договариваясь о встрече в реальном мире… Вика и Дима улыбнулись и закивали мне, и напряжение пропало. Очевидно, я истолковала все верно. Дальнейший разговор прошел в более непринуждённой обстановке. Пока Арсений копался в компьютере, Дима рассказывал нам о поселке. Недавно здесь открыли самый северный в мире детский сад, и даже набрали две группы. Местных жителей тут не так уж много: сотни две человек. Остальные — военные и учёные, отдыхающие моряки, полярники, и мы. Учёные. Мы приедем и уедем, а Дима и его семья прожили тут уже сотню лет. Три поколения. — Мой дедушка был очень идейным человеком, — Дима пил чай удивительно шумно. — Если партия сказала, что север нужно освоить, он не задавал никаких дополнительных вопросов. Пошел осваивать. — На таких людях держалась страна, — поддакнула я. — Моя семья не совершала никаких подвигов. Разве что какая-то омега в ней смогла избежать поимки и оставить потомство. Я подозревала бабушку по маминой линии: очень уж мягкие у нее были черты, кроткий нрав, нежные руки. Тогда омеги не часто принимали таблетки, и действие их не было тотальным. Омеги прошлых лет подчинялись своей природе, даже если умудрялись скрыться от всевидящего ока охотников. Мы ещё немного поговорили о своих семьях и жизни, что лежала за пределами архипелага. Вика рассказала, что всегда мечтала жить в маленьком городе, а сама родилась в Санкт-Петербурге. Я кусала внутреннюю сторону щеки, слушая ее… Какими разными жизнями мы живём. Если бы у меня только был выбор, если бы была возможность не уехать в лагеря за то, что родилась не под той звездой, я бы жила в самом большом мегаполисе. Приятно, наверное, иметь выбор. — До завтра, надеюсь, — попрощался Дима, когда я уже почти закрыла за собой дверь. — Одевайся теплее, мы ведь пойдем к океану! — Ага. Думаю, что завтра увидимся, — улыбка сама собой растянула губы. Ребята не такие уж плохие… Есть у нас отличия, есть схожести. Запрыгивая на велосипед, я все думала о том, что пора себя пересилить. Мне нужно общаться с людьми, нужно имитировать интерес к их жизням, к этим пустым разговорам, к мелкому взаимодействию. Но почему сама я хочу лишь забиться в угол и никогда не показывать носа из дома в компании посторонних? Неужели это тоже в моей природе? Сидеть в полной изоляции и наслаждаться одинокими вечерами. Разве я не должна стремиться примкнуть к сильной группе и прятаться за их спинами от внешних невзгод? До чего скучное существование. Педали приводили колеса в движение, и велосипед вез меня домой. Прыгающая арктическая почва не вызывала доверия, но другой дороги нет. Солнце катилось к горизонту, и я грустно смотрела за тем, как кончается день. Жизнь проходит, молодость прогорает, словно старая восковая свеча. И я трачу ее не на то, чего бы мне хотелось. Вспомнились огни больших городов, вспомнилась моя первая и последняя поездка в Москву с мамой, вспомнились возможности, перечеркнутые несколькими участками цепочки ДНК. Омега. Омега не может хотеть чего-то, кроме создания семьи, рождения детей, кроме этого жалкого существования. Все что я могу сделать — жить им назло. Когда мой серый домик показался за низеньким холмом, я поспешила, прокрутила педали вперед и застряла. Вязкая земля подвела, колесо провернулось, и я упала с велосипеда прямо в грязь. Громкий чавкающий звук разбил тишину. — Ну бля, да что же это такое, — я поднялась и принялась отряхиваться, думая, что не стоит погружаться в свои мысли так глубоко. Было жаль хороший свитер. Интересно… Как здесь со стиркой? Долго белье будет сохнуть при такой дикой влажности? Океан напитывал воздух водой, свежестью стихии. Я вытерла лицо салфеткой, попыталась оттереть темные джинсы, но все напрасно. Придется бросить в стиралку и быстренько сбегать за порошком, если его нет в моем новеньком доме. По дороге как раз выгуляю Грома, я ведь обещала ему вторую прогулку. Не уверена, что пёс обладал таким уровнем интеллекта, что научился понимать мои слова, но я-то помнила о данном обещании. Дальше велосипед я везла рядом, держа за руль, и ноги то и дело вязли в сырой грязи. Зачем нам вообще дали велосипеды, если ездить на них практически невозможно? Издевательства ради? А вдруг я участвую в каком-нибудь Шоу Трумена, и сотни камер направлены на меня прямо в этот момент? — Привет, дружок! — Гром белым облаком кинулся к двери, едва та заскрипела, медленно открываясь. — Привет, привет. И даже диваны целы, отлично, — добавила я, понимая, что пес ничего не погрыз. Он все прыгал и терся о ноги, радостно поскуливая. Приятно, когда дома тебя кто-то ждёт. Наскоро стянув с себя свитер и пальцами поправив волосы, я схватила поводок с верхней полки. Если класть его вниз, собака обязательно сгрызет, таская из комнаты в комнату в попытке привлечь мое внимание. Может завести вторую, чтобы им было весело вдвоем? Весело… Громить мой дом. Я прикусила губу, решив, что буду решать проблемы по одной за раз. Сейчас вот мне нужно добраться до магазина и купить стиральный порошок и кондиционер для белья. Желательно с запахом мяты или морской волны, чего-то, в чем нет ни капли сладости. Сладость может сыграть со мной злую шутку и усилить выработку гормонов. Отворив дверь снова, я на секунду замерла, остановившись на скрипучем крыльце. Темно. Пока я переодевалась, здоровалась с собакой и закидывала вещи в стиралку, прошло едва ли больше получаса, а небо покрылось налетом мрака. Сумерки напали стремительно, как голодный хищник, и небо погрустнело. Что-то внутри меня испуганно сжалось, заметив, что фонари расположены далеко друг от друга. Что-то внутри меня вспомнило про убийцу омег, и я дрогнула всем телом. Гром подождал несколько секунд, но, поняв что я не двигаюсь с места, вышел первым. Он побрел вперёд, привычно обнюхивая каждую травинку, а я шла следом. Гром выглядел белым пятном в царстве вечного мрака, ангелом, спустившимся в Преисподнюю. Я шла вперёд, стараясь думать о хорошем, и первые домики окружили меня весьма быстро. Если завтра я все же пойду с ребятами в поход, смогу поискать тот самый мох и попытаться сделать из него средство от течки. Ох, видит бог, оно мне очень пригодится… На двери магазина висел колокольчик, и он тихо зазвенел, едва я вошла внутрь. Пробежавшись взглядом по полкам, я вспомнила, что дома нет молока и сыра, и помимо порошка нам пригодятся ещё некоторые мелочи. Они и полетели в корзину. Покупателей не было, и сурового вида продавщица с неопрятным пучком темно-рыжих волос обслужила меня очень быстро. Я думала, что местные будут пытаться вызнать обо мне все на свете, но теперь казалось, что они уже знают все необходимое. Дима удивительно осведомлен, а, значит, и большая часть его окружения. Все друг друга знают, знают семьи друг друга, мечты и стремления… Непривычно, но мне придется смириться. Чем быстрее пройдет адаптация, тем будет лучше. Поблагодарив молчаливую работницу и расплатившись, я вышла на улицу, Гром смиренно ждал у магазина, привязанный к низкому столбику парковки, только… Только был он не один. Рядом сидела еще одна собака, и как же я удивилась, поняв, что она похожа на мою собственную как две капли воды. Разве что раскрашена другой кистью. Черная. Черная немецкая овчарка, немного крупнее средней собаки той же породы. Дикий зверь повернул голову на бок и взглянул на меня так, словно я помешала этой сладкой парочке беседовать о любви. Я приподняла бровь и промолчала, понимая, что на собаке есть ошейник, но нет поводка. Хорошо, что ни у Грома, ни у его новой подруги нет зооагрессии, а то встреча могла бы кончиться плохо. Выискивая взглядом хозяина собаки, я достала из кармана куртки пачку сигарет и вытянула одну. Пока я шарила руками по штанам в поисках зажигалки, кто-то едва слышно подошёл ко мне сзади. — Я ведь сказал, что вам следует быть осторожней и не гулять по острову одной, — послышался тихий «щелк», и охотник на омег протянул ко мне зажженную зажигалку. — Хрупкая молодая девушка, — было в его словах что-то хищное. — Легкая мишень для человека низких моральных качеств. — Я с собакой, — изобразив уверенность в себе, ответила я. Повернулась я весьма быстро, и расстояние между нами составляло пару жалких шагов. Откуда он вообще здесь взялся? Нервная дрожь тут же захватила руки, и я поспешила кашлянуть, тряхнуть ладонями, изображая мерзлявость. Не знаю, заметил он мое волнение или нет… Их ведь неплохо натаскивают в академии. Я плотнее сжала губы, принимая огонек, прикуривая с его рук, словно послушная практикантка. Боковым зрением я видела, что охотник пристально следит за выражением моего лица. Ему пришлось слегка наклониться, чтобы заглянуть в мои глаза, почти такие же голубые, как и его собственные. Огонек зажигалки погас, и единственным источником света для нас четверых стала слабая лампочка магазина. Свет ее проникал на улицу через стекло на двери, создавал нимб из коротким пепельных волос моего собеседника. — Здесь опасно, гражданка Волкова, — холодно произнес мужчина, он был одет все в ту же черную форму. — В этот час лучше не выходить из дома. Вы можете пострадать. — Верно. От собак, бегающих без поводка, например? — я решила пойти в наступление, заметив, что незнакомая мне псина послушно идёт к охотнику, точно знает его уже много лет. — Не от моей. Пыль хорошо воспитана, — ответил Александр, и я сдержала усмешку, услышав имя собаки. — Но вы правы, я больше не буду спускать ее с поводка. Ее слишком сильно заинтересовал ваш друг. — Он отличный парень, да, — тихо рассмеялась я. — Молчаливый. Но для мужчины это отличное качество. — Как и для некоторых женщин, — ответил охотник, вернув мне самодовольную улыбку. Я нахмурилась, взглянув ему в глаза, собиралась ответить что-то колкое, но ветер заставил меня закрыть рот и сжать губы в тонкую бескровную нить. Он дул охотнику в спину, и до меня дошел терпкий запах, исходящий от этого человека. Духи? Нет. Нет… Я почувствовала, как сердце мое пропускает удар, как ноги подкашиваются, и я почти падаю снова. Голова закружилась, и что-то толкнуло меня вперёд, к этой широкой груди, к мужчине, стоящему неприлично близко. Должно быть, и зрачки мои стали шире, охотник снова сгорбил свою огромную спину и наклонился вперёд, бесцеремонно протянул руку к моему лицу. Почему я не увидела сразу, почему я не догадалась при первой нашей встрече? Нужно было уже тогда принять вторую таблетку, но сейчас время упущено. Тон голоса, размер его огромного тела, эта уверенность во взгляде и неприятный нрав… — У вас грязь на щеке, — голос его сделался тихим, и я резко отпрянула, будто охотник собирался меня ударить. — Гав! — Гром шагнул вперед, учуяв мое волнение. — Забыла… До свидания! — закричала я, дрожащей рукой распутывая внезапно потяжелевший поводок. Он — не просто охотник на омег, не просто человек, способный уничтожить мое будущее. Он — альфа.