Пацифист

      86 год после после геноцида Воздушных кочевников. Год Лошади.       Поместье Летающего Кабана, Гаолинь, Южный регион, Царство земли.       — Быстрее, несите его сюда!       — Прибыли овощи из Хараши!       — Господин Джи, прибыли ответы от семей Дзенин и Хирай!       — Увеличьте караул на воротах до 8 человек! Мы не можем опозорить семью Бейфонг!       — Прибыли очередные дары из Омашу, Чина и Ту Зин!       — Отправьте их на восточный склад!       — Господин Бао, прибыл ответ торговцев Пятой нации!       — Отлично. Принесите их мне в кабинет!       «Вот это суета», — подумал я, медитируя в уединённом уголке поместья, чтобы не мешать другим. — «Хотя не удивительно. Свадьба первого сына и наследника не каждый день случается».       Да, я все-таки дожил до этого по своему судьбоносного момента. Мой старший брат, Лао Бейфонг, женился на девушке, с которой в будущем, по моим расчетам, буквально через год, у них родится одна из главных персонажей этого мира.       Да-да, вскоре должно было произойти бракосочетание родителей Тоф Бейфонг.       — М-да, а ведь ему всего семнадцать. Он же совсем молодой, да, Леди? — обратился я к лежащей в моих ногах кротобарсучихе, которая на мои слова только фыркнула.       — Ну да, мне тоже всего одиннадцать. Но это не значит, что я не могу сожалеть об упущенной братом юности — леди на такие слова лишь открыла один из своих глаз и посмотрела на меня с таким укором и осуждением, будто бы выражая не просто свое мнение, а мнение всего женского рода. И ей вообще не мешало, что глаза у нее были полностью слепыми.       — Да, я знаю, что это двойные стандарты. Не надо на меня так смотреть,— Ответил я ей и, дождавшись, когда барсучиха опять уляжется и закроет глаза, продолжил. — Будто бы у вас мужики так не поступают.       — Бр-р-р-р-ра! — взревела от таких слов Леди, двинув по земле лапой, от чего верхний слой породы сдвинулся и вышвырнул с прогретого моей пятой точкой места.       — Эй!       — Шух… — в воздухе извернувшись и коснувшись земли кончиками пальцев, я создал перед собой песочную подушку, мягко поймавшую меня и не давшую врезаться в ближайшее дерево. — Можно было и поаккуратнее! Никакого мяса сегодня!       — Бр-ар-р-р… (￣_￣), — прорычала она и отвернулась, не обратив внимания на мой блеф. Именно блеф, ведь Леди не была глупой и уже поняла, что при такой суете на территории поместья обычно появляются маленькие человеческие личинусы и кормят ее вкусняшками на пару дней вперед.       — Эх, и что с тобой делать? — сказал я, вернувшись обратно и решив прилечь на мягкий бок кротобарсучихи, которая, хоть и строила недовольство, лишь выпятила кусок шерсти помягче.       Леди появилась в поместье недавно, всего пару месяцев назад, по моей вине. Посещая больше полугода пещеры кротобарсуков, я внимательно наблюдал за их повадками и способами сотворения магии.       После недолгого наблюдения стало понятно, что магия барсуков оказалась более экономной, чем та, которой меня обучал мастер Вей. Вместо швыряния огромных глыб или плит, в отрыве от земли, как это предпочитали делать люди, барсуки охотились и боролись между собой менее эффектно, но более эффективно, стараясь использовать как можно меньше земли. Там где маг земли швырнул бы во врага булыжник, они создали бы под ним столб, не давая и шанса отреагировать на атаку.       Объяснялись такие различия, как я позже выяснил, той самой сейсмочувствительностью. Оказалось, что это для меня и мастера Вея, покорителей с достаточно большим запасом и качеством Чи, не составляет труда воздействовать на землю на относительно большом расстоянии друг от друга, в отличие от наших более слабых, менее обученных и духовно неполноценных соплеменников. Именно из-за них большинство приемов магии земли направленно на манипуляцию землей, расположенной рядом с человеком. Ведь проходя по породе, импульс Чи немного, но ослабевает, что в битвах на выносливость, к которым больше всего предрасположена земля, имеет решающее значение.       Не забываем и о самой сейсмочувствительности. Да, простые маги ей почти не владеют, пользуясь лишь необходимым огрызком, позволяющим определять расположение посланного по земле импульса. Вот только оказалось, что это все равно напрягает мозги. Немного, даже не на сотую долю того, когда я попытался по глупости совместить чувство вибрации и обычное зрение, но достаточно, чтобы создавать трудности в бою, сбивая концентрацию.       Кротобарсуки этих недостатков были лишены из-за наличия той самой сейсмочувствительности. Обладание ей автоматически убирало проблему сенсорной перегрузки, а умение правильно чувствовать и дозировать количество применяемой силы, из-за понимания свойств и характеристик земли, нивелировало потери в дальности. Из-за этого в покорении эти животные были гораздо эффективнее, чем люди, и Тоф, обучающаяся напрямую у них, на максимум использовала дарованные ей преимущества.       Самое смешное, что все это были лишь мои догадки, построенные на бритве Оккама и простой логике. Ведь как бы мастер Вей ни пытался приплести везде философию и магию как способ воплощения собственных мыслей покорителя в мире, причины таких различий были достаточно просты.       Та самая пресловутая эффективность.       Ведь не обладая чувством вибрации, слабым и средним по силе магам-людям, которых во все времена было большинство, пришлось адаптировать и изменять стиль кротобарсуков, делая его удобным именно для человека. И со временем даже среди сильных покорителей появлялись слабосилки, которым было удобнее применять именно адаптированный стиль, из-за чего «дальняя» магия земли со временем почти выродилась, оставшись достоянием единиц. Таких как царь Омашу Буми и мой мастер, который многое подчеркнул из библиотеки Ба Синг Се.       Все эти выводы я сделал каждую ночь, проводя в горах Колау, высматривая и документируя каждую новую деталь, касающуюся этих животных. Ведь даже самая маленькая и незначительная, на первый взгляд деталь, могла в будущем стать той соломинкой, которая продвинет мое понимание магии на новый уровень.       Но просто смотреть на жизнь кротобарсуков было скучно, из-за чего у меня быстро появилась любимица. Кротобарсучиха, с которой я познакомился еще в первый раз, оказалась очень веселым и интересным созданием.       Если остальные ее сородичи были достаточно спокойными и не обращали на меня внимания, пока я напрямую к ним не лез, получая в процессе воспитательных люлей, то барсучиха сама присоединялась ко мне в прогулке по горам, с интересом наблюдала за моими играми с ее старшими родственниками и даже показывала мне новые приемы покорения или особенности барсучьей магии, когда я уже отчаивался найти хоть что-то новое. А уж как она фыркала во время наших разговоров — столько высокомерия и гордости в один звук не могла вместить ни одна земная аристократка, за что я почти сразу нарек ее Леди, что той даже понравилось.       В ответ на компанию и поддержку малышка получала от меня благодарность в виде почесывания пушистого брюха, ушей и хвоста, что она просто обожала, и разными вкусностями, которые я почти в открытую забирал с кухни, на что повара, конечно, ворчали, но ничего делать не собирались.       В этом и была моя главная ошибка. Кротобарсуки по своей натуре являются всеядными хищниками, ведущими охоту в основном на волков-летучих мышей. Те в огромном количестве водились в горных пещерах, являясь теми еще тварями, от которых страдали не только простые животные, но и люди. По размеру они не сильно уступали земным волкам, но из-за особенностей, связанных с мышиной частью, были гораздо худощавей и легче. Естественно, мяса в них было мало, отчего старшие сородичи Леди могли за раз ополовинить средней величины стаю.       Лежащая рядом кротобарсучиха же привыкла к приносимому мной хорошему мясу и со временем не смогла больше есть привычную остальным гадость.       Так что в один из дней в саду поместья появился тоннель, заставив схватиться за сердце садовника, и из него вылезла эта обжора, сразу двинувшаяся в сторону кухни. Слава духам, страже хватило мозгов не схватить копья и не воткнуть их в филейную часть Леди, которая, распугав поваров, залезла на кухню и принялась жевать свежеиспеченные пироги с мясом и капустой.       Услышавший звуки погрома и прибежавший туда отец чуть не поседел, увидев следы огромных когтей на полу поместья. Он ведь подумал о какой-то страшной твари, которая сбежала с севера от магов огня, которые во время своего очередного наступления спалили половину центральных лесов континента. И очень удивился, увидев чавкающего детеныша кротобарсука, который на него и столпившихся в проходе слуг даже внимания не обращал.       Напомню, что отношение местных к этим животным было чем-то средним между коровой у индусов и породистой охотничьей собакой у англичан. Полезный и добрый зверь, который к человеку почти не лезет и обижать которого было большим позором.       В общем, что делать, жители поместья не знали. И в этот момент с тренировки прибежали я и мастер Вей, услышав поднявшийся шум даже на расположенной в отдалении тренировочной площадке.       «Леди!» — крикнул я тогда, увидев свою знакомую, которая на мой окрик лишь подняла голову и уничижительно на меня посмотрела. Ведь ее оторвали от святого — от еды. — «Ты что здесь делаешь?»       На что она лишь фыркнула и перешла на свиные ребрышки, закончив с пирогами. А вот на меня тогда посмотрели очень недружелюбным взглядом, особенно отец.       Дальнейшая история запомнилась мне длинным рассказом о моих ночных вылазках в горы, которые раскритиковал мастер Вей, назвав полной глупостью, словами отца о моей пустой голове, привычными розгами, прощением блудного сына и строительством еще одного домика на территории поместья, в котором теперь жила эта обжора, которую в последнее время начали называть вторым символом семейства Бейфонгов.       — Вот ты где, Шайнинг, — выдернул меня из воспоминаний юношеский голос, принадлежавший моему старшему брату. — Тебе разве не нужно к портному на последнюю примерку?       — Я уже там был. Не волнуйся, братец, — ответил я, открыв глаза и посмотрев на свою более взрослую копию. Среднего роста с длинными черными волосами и модными в нашем регионе жидкими усиками, которые я уже который месяц прошу сбрить, Лао Бейфонг эталоном мужской красоты в наших краях, где больше ценилось плавность и изящество, а не мускулы и дикость, в отличие от северных регионов.       — Мне бы твое спокойствие, Шай, — ответил брат, сев рядом, и тоже прилег на мягкий бок Леди. Та на это никак не отреагировала, ведь, судя по равномерному и спокойному дыханию, уже полчаса как безбожно дрыхла. — Из-за этой свадьбы столько переживаний, что мне к пиале приложится хочется.       — Ты не начинай! — сказал я, чуть привстав. — Тебе же отец много раз говорил, что выпивка никогда ни к чему хорошему не приводит.       — Знаю, знаю, не напоминай, — ответил брат, подняв ладонь. — Мне Поппи за глаза хватает. Если еще и ты начинаешь…       — Так радоваться надо, — перебил я Лао, откинувшись обратно и заложив руки за спину. — Если человек за тебя искренне переживает, то значит что ты ему небезразличен.       — Тоже правда, — согласился Лао, улыбнувшись.       Канон в этом мире, даже несмотря на мое вмешательство, не спешил менять свое течение. Четыре года назад, после того как брату исполнилось тринадцать, отец, прислушавшись к его словам, заключил помолвку с семьей Гаян. Именно к ней принадлежала Поппи, девушка больше всего понравившаяся брату из всего того серпентария, который представляла собой женская часть высшего света Гаолиня.       Сама девушка, бывшая младше брата на два года, не была неписанной красавицей, ни хорошей мастерицей и не обладала хоть каким-нибудь женским шармом. Она была простой. Настолько простой, что Лао, которого отец с детства готовил на свою замену и вечно крутившийся в кругах хитроумных торговцев, беспринципных контрабандистов, высокомерных аристократов и твердолобых вояк, нашел в ней ту самую отдушину, которая позволяла ему полностью расслабиться и быть собой.       До сих пор помню слова, которые случайно услышал от отца, когда мы всей семьей прибыли к поместью семьи Гаян, чтобы брат и специально подобранный сват вручали нефритовый браслет, одновременно и дар семье невесты, и брачное предложение.       «Он весь пошел в меня. Даже в выборе жены», — сказал тогда Бао, заставив меня мысленно хмыкнуть. Ведь в этом не было ничего удивительного — семья Бейфонг со времен Чина Завоевателя была одной из самых активных игроков на южном побережье континента, сколотив состояние, превышающее таковое даже у царя Омашу.       Правда, когда я об этом услышал, то не поверил. Ведь где царь целого города и простая семья торговцев? Вот только стоило мне увидеть семейный гроссбух и побольше узнать о самом Омашу, то все встало на свои места. Ведь когда сравниваешь главных контрабандистов не просто Царства Земли, но и Страны Огня и Северного Племени Воды, и правителя, по сути, большой крепости, роль которой заключается в защите юго-восточных земель царства, создается совсем другое впечатление.       Так что Поппи, как и большинство девушек до нее, была выбрана за одну простую способность — умение приносить покой вечно работающим главам рода Бейфонгов.       Конечно, некоторые могут спросить: "А где та самая любовь, о которой мечтает большинство парней и девушек? А учитывали ли мнение самой Поппи, при заключении этого брака? А почему брак заключается так рано? Они же дети!". Вот только на все из них местные лишь покрутят пальцем у виска.       Любовь и во времена 21-го века на Земле была вещью расплывчатой и непонятной, из-за чего ее часто путали с похотью, доверием, страстью или привязанностью. По крайней мере, так писали почти во всех книгах, прочитанных мной еще на Земле. Сам я, несмотря на достаточно большой возраст, никогда никого не любил и даже не имел хоть каких-нибудь отношений, перебиваясь случайными или платными связями. Причина была проста — высокая инфантильность и не особое желание хоть что-то менять в своей устоявшейся и комфортной жизни, которая несмотря на все ее минусы, приносила мне невероятное удовольствие.       Так что дать ответ — плохо или хорошо поступали с Поппи, не интересуясь ее мнением о заключенной помолвке, я не знал. Правда за прошедшие со сватовства четыре года они с Лао нашли общий язык и во время очередного приема я не раз и не два замечал, как искренне девушка улыбалась брату, не отходившему от нее весь вечер и постоянно ухаживающему, как подобает настоящему джентльмену.       Что касается молодости, то ответ прост — у нас тут восточное средневековье, хоть с замашками на вторую промышленную революцию со стороны Народа Огня. Ранние браки здесь были не то что редкостью.       Нет.       Это было необходимой обыденностью, определенной низким уровнем медицины и не слишком высоким качеством жизни. Среди простых людей вообще было принято выдавать дочерей в пятнадцать за двадцатилетних лбов, которые уже могли сами работать и обеспечивать себя и жену. У огневиков и богатых земельников ситуация была получше, но не в случае семьи Бейфонгов.       Бао не раз и не два ругался не только на высший свет Гаолиня, но на аристократов за его пределами. Слишком многие хотели заполучить себе возможности одного из самых богатых родов Царства Земли. Даже из Ба Синг Се пришло пара предложений, что уже было невероятно.       Ведь столица давно, еще при деде нынешнего царя, закрылась от остального мира. Не с приходом ко власти Лонг Фенга и Дай Ли, а гораздо раньше. По словам мастера Вея и отца, несколько раз посещавшего средний и высокий районы, местные уже давно закрылись в себе, считая что за пределами их стен ничего не существует. Из этого проистекала их пренебрежительная позиция к остальным жителям Царства Земли, напоминая мне отношение некоторых москвичей ко всем, кто живет за МКАД-ом.       Так что свадебное предложение аристократов Верхнего кольца было не просто показателем статуса. Это было еще и огромной проблемой, ведь если ТАКИЕ люди интересуются твоими деньгами, то нужно было что-то делать. Так что после быстрой, даже по местным меркам, свадьбы, отец собирался передать место главы Лао и уехать в столицу, чтобы там защищать позиции и интересы дома Бейфонг среди царской аристократии.       — Я тут подумал, Шай, после отъезда отца не хочешь стать моей правой рукой? — пару минут спустя спросил Лао, мгновенно скинув с меня сонную пелену, навеянную теплым весенним солнышком и мягкой шкуркой Леди.       — С чего вдруг? — спросил я, проморгавшись. — Тебе же отец оставит своего помощника. Как его Шау… Шиу… Шао…       — Шуянь Юэя, — помог мне брат, даже не став злиться на мою заминку. Все же житие на земле с западной культурой накладывало свой отпечаток, и имена местных я запоминал очень плохо.       — Ага, его, — кивнул я, чуть привстав и пододвинувшись назад, чтобы уже не лежать, а полусидеть. Ведь разговор, судя по всему, намечался важный.       — Мастер Шуянь конечно хороший управляющий, с большим опытом, — ртветил брат, сложив руки на груди и подняв глаза в верх на проплывающие в небесах небольшие облачка. — Но он стар и не видит дальше собственного носа. Я хочу расширить бизнес нашей семьи, перестать зависеть от одних морских перевозок. Выйти на новый рынок. И ты, как гений в земной и небесной механике, можешь мне сильно помочь.       — Хм… — ненадолго задумался, прежде чем ответить. — Да, конечно, я не против.       — Я в тебе не сомневался, — улыбнулся брат, выставив кулак по которому я сразу стукнул.       Почему я так быстро согласился, ничего особо не обдумав? Ответ прост — а почему нет? Лао правильно сказал в местном аналоге алгебры и геометрии я до сих пор показывал выдающиеся результаты, как и в каллиграфии и верховой езде, оттого войти в мир расчетов и цифр для меня, естественно, после небольшого обучения, будет несложно. Я, конечно, помню, как на моей старой родине большинство ругало такую работу, считая ее скучной и не интересной, но мне хотелось испытать это на себе. Ведь в чем прелесть жизни, если ты лишь слушаешь чужие слова и не пытаешься хоть что-то сделать сам? Пропадают сами краски, которые делали ее яркой и интересной.       Кстати, насчет красок.       — Приготовления в комнате закончили? — спросил я, вспомнив об одном из обязательных моментов в местной свадьбе.       — Почти. Служанки заканчивали раскладывать талисманы, когда я ушел, — ответил брат, как и я закрывший глаза и наслаждавшийся теплым весенним солнышком. Правда, я стал ощущать, как по всему поместью бегают несколько сотен ног, но такова уж цена владения сейсмочувствительностью. Даже лежа с закрытыми глазами, ты продолжаешь видеть все в нескольких сотнях метров вокруг.       — Я так понимаю, моя идея с кроватью-сердцем так и не была реализована? — спросил я, искренне улыбнувшись. Ведь даже не открывая век я знал что Лао сейчас густо покраснел.       — Шайнинг! — вскинулся он, но, увидев мою довольную морду, покраснел еще сильнее. Как назло, я в этот момент открыл глаза и увидел эту метаморфозу, от чего не по аристократически заржал.       — Пха-ха-ха-ха-ха-ха…       — Ах ты, пошляк мелкий! — гневно сказал брат, заставив меня вообще схватиться за живот и еще сильнее засмеяться.       Все дело в том, что по местной традиции в доме жениха специально готовили комнату для новобрачных. Делали ремонт, меняли покрытия стен и потолков, ставили новую дорогую мебель и украшения. Участвовать в подготовке могли только женатые члены семьи, имеющие детей, живых родителей и не являющиеся вдовцами или вдовами. Но из-за того, что в семье Бейфонг осталось только три мужика, один из которых вдовец, а двое — неженатые дети, то этой традицией пришлось пренебречь и втроём делать ремонт, что вылилось в большое количество конфузных ситуаций. Столько бранных слов и пожеланий кому-то далекому и неизвестному помереть страшной смертью я от Бао Бейфонга не слышал никогда, а Лао поклялся что к киянке и краске не прикоснется никогда, начав смешно реагировать на вопрос о моей будущей свадьбе.       Но мы справились — после месяца мучений комната была готова, и когда нужно было выбирать ложе для новобрачных, я, на свою голову, предложил сделать ее розовой, в форме сердечка. Ступор, в который впали мои старшие родственники, меня даже сначала напугал. Но когда те пришли в себя и, поняли, что я предложил, то чуть не оторвали уши.       «Как сын рода Бейфонг может говорить такую пошлость?» — спрашивал у меня отец, заставляя вспоминать знаменитую фразу, вроде бы принадлежащую Цицерону: "О времена, о нравы". Все-таки некоторые вещи, бывшие естественными для меня как жителя 21 века, для местных были той еще похабщиной, до которой даже местные куртизанки не всегда опускались.       — Я тебе покажу, мелочь пузатая! — крикнул мне Лао, попытавшись неожиданно напасть и совершить самое ужасное военное преступление. Меня защекотать.       — Не на того напал! — крикнул я, вывернувшись и сам начав щекотать брата под ребрами, чего он тоже сильно боялся. — Вон какие бока насидел. У самого пузо больше головы!       — Ах так! — используя преимущество в росте и силе оторвал меня от себя Лао и сделал захват поперек шеи. — Ну ты у меня сейчас получишь!       Начавшаяся потасовка быстро превратилась в кучу малу, где каждый пытался вывернуться и защекотать оппонента. Лао во всю пользовался своим преимуществом в росте и силе, ловя меня в захваты, а я, с закаленным долгими годами тренировок телом и присущей ему ловкостью, постоянно выворачиваясь из клинча и атакуя в ответ. Наша обычная, не меняющаяся из года в год, забава, позволяющая сбросить напряжение и от души повеселиться. Лао это нужно было, чтобы избавиться от мандража перед свадьбой, а мне просто ради веселья, которого в последний месяц было маловато. Все же подготовка к свадьбе брата меня тоже затронула и сильно повлияла на мою жизнь — мне даже пришлось переселиться в комнату новобрачных, ведь по традиции она не должна была оставаться пустой хоть какое-то время, поэтому в ней обычно спали братья жениха, которые ещё не женились. Пытаться понять откуда росли ноги такого обычая я даже не пытался, решив пожалеть собственную психику.       Так бы и продолжалась наша куча-мала, пока мы привычно не выдохлись и не успокоились. Вот только мы с братом не учли, что рядом с нами спит кротобарсучиха. Злая кротобарсучиха, чей дневной сон прервали два противных человечешки, опять решившие подраться.       — Бр-р-раа…       — А-а-а-а-а!       — Леди, за что-о-о?!       Так что момент, когда мы отправились полетать в ближайший пруд, стал для нас обоих той еще неожиданностью.       — Тьфу, — отплевался брат, как и я хлебнувший немного воды из пруда. Хорошо хоть она была кристально чистая, а дорогих рыбок-кои и утко-черепах пока перенесли в другое место. — Злая она у тебя.       — Настоящая Леди, — ответил я, снимая верхний халат и выжимая его от остатков воды.       — Хорошо, что Поппи не такая, — подметил брат, поступив точно также. Пробегай здесь одна из служанок поместья, она бы точно в обморок грохнулась. Как же — два полуголых мужчины, хоть одному из них всего одиннадцать лет.       — Это верно, — ответил я, накидывая на плечи халат и направившись в сторону поместья. — Ну, пошли. У нас еще много дел.       — Верно, — кивнул брат, зашагав следом, как и я оставляя на одной из дорожек парка мокрый след.       Кроме подготовки комнаты жениха и невесты у местных было еще несколько интересных особенностей, отличавших их от земных европейцев.       Во-первых, саму свадьбу устраивала и оплачивала семья жениха. Свадебное платье для невесты, украшения, подарки и прочие важные безделушки покупались семьёй жениха. Они отсылались в дом семьи невесты вместе с письмом с указанием даты свадьбы, на организацию которой ушел примерно месяц, вместе со всеми ритуалами, на которых просили благословления духов, и организацией праздников, проходивших как в домах жениха, так и невесты, что мне сильно нравилось. Ведь в отличие от средневековых европейцев женщина не платила за вход в семью мужчины, становясь по сути приживалой. Наоборот — женщина была желанным гостем в роду жениха и это сильно меняло отношение к ней, по сравнению с ранней западной культурой.       Хотя были тут и патриархальные замашки. Это было вторым отличием — мы не видели Поппи с назначения даты свадьбы, ведь ей запрещалось покидать женскую половину дома. По словам наших служанок, её все это время посещали подруги и родственницы, помогавшие готовиться к новой жизни и прощанию с семьей, ведь после свадьбы она сможет видеться с ними только по большим праздникам.       Момент с подругами меня, конечно, смущал, ведь Лао был самым завидным женихом не просто в Гаолине, но всей южной части Царства Земли. Как бы они из зависти не наговорили такого, что бедняжка Поппи от волнения у алтаря в обморок от страха не грохнется.       Сейчас же все в доме были заняты не свадьбой, а местным аналогом мальчишника, устраиваемого и в доме невесты. Скоро будут поданы угощения, Лао поклянется перед духами предков быть хорошим и добродетельным человеком, а отец завяжет ему волосы в сложный, трехслойный пучок, символ независимого и состоявшегося мужчины.       Скоро мой брат должен будет стать взрослым.