Things you'd better never know

Голову распирало от мыслей, они нудно гудели, отрывая Джун от реальности. Слишком много произошло за последнее время. Даже второй год работы в Департаменте и близко не стоял с безумием этой осени. Когда её в четвертый раз отправили в административный отпуск на время разбирательств о законности применения смертельной силы, Гринвуд была раздавлена. Сочувствие знакомых полицейских показное, девушка знала об обсуждении за спиной. Не на каждой карьере висит труп, тем более несколько. Управишься с этим в короткие сроки, и вместо бонусных очков за стрельбу на поражение получишь перевод в другие районы, лишнее внимание «верха» и шутки, в отбитости которых надо ещё посоревноваться. И плевать всем на то, что это было единственно верное решение. Она не знала, куда идти дальше с таким досье, несмотря на оправдание действий прокуратурой. Бюро запрашивало характеристику будущего сотрудника у начальства, а Даллес умел быть последней сволочью. Каких-то три года назад жизнь казалась невыносимой, однако в ней было много простых и понятных вещей: кого терпеть, кого сторониться, с кем и как общаться, как решить возникшую проблему. В центральном парке Портленда орудует доппельгангер, подбрасывающий останки бывшего агента бюро. Можно ли это назвать обычной проблемой? Горло раздирало от смеха. Шипастые лозы стянули его, впиваясь в голосовые связки и миндалины. Содрогнувшись всем телом, Джун с поскуливанием выдавила из себя смешок, и ужаснулась тому, как прозвучал её голос в лесу, где не былого никого, кроме неё одной. Она прижалась спиной к жёсткой коре и с напором провела ладонью по лицу. Истерика погрузила сердце в хаос противоречивых эмоций. Девушка смеялась громко и надрывно, пока по щекам градом текли слезы. Она в самом деле смирилась с существованием чудовищ? Тех, из-за кого из года в год бесследно пропадают люди? Тех, что приходят в ночных кошмарах и наяву? Интересно, каким же образом церковь хочет отгородить свою паству от библейских демонов? Неужели следование законам Божьим убережёт от участи быть разорванной и съеденной? Она в глуши без связи и машины в заброшенном парке, так, может, уже стоит помолиться? Как много среди твоих жертв безгрешных, Тонкий человек? Тебе нравятся чистые девочки или мальчики? Или со взрослыми веселее? Бессвязный бред, сотканный из обрывков знаний и впечатлений. Насмешка над беспомощностью церкви и религии. Утром, когда она ехала к Мурам, она слушала по радио речь пастора про спасение. Которого не будет. Под ней мягко зашуршала листва. Гринвуд села и подобрала ноги, стеклянный взгляд направлен на деревянные перекладины и темные тучи, нависшие над холмами. Прежнее мировоззрение болезненно ломалось в ней, хрустело под ногами битым стеклом. Всё сыпалось одно за другим, и едва ли повернется язык назвать эту связку кошмаров совпадением. При воспоминаниях об Адаме глаза, красные и распухшие, вновь заблестели от влаги. Она даже не сказала слова соболезнования. Джун хлюпнула заложенным носом. Такими темпами она до зимы будет сидеть. Отряхнув одежду от пыли, она вернулась на тропу, что уходила за подъем. Перед тем, как направиться вглубь парка, девушка дала себе слово – что бы ни случилось, она не отойдет от неё. И вернётся, как только почувствует неладное. Воздух был пропитан терпким запахом смолы и хвои. Солнце мягко грело лицо. Закрываясь от его лучей козырьком из ладони, Джун заметила вдали красный огонёк. Должно быть, вышка связи. Вышка есть, а самой связи нет. От иронии к горлу подступает ком. Случись что, отсюда она ведь и позвонить никому не сможет. С другой стороны, Гринвуд сойдёт с ума, пока будет натаптывать круги возле машины в ожидании эвакуатора. Да и что там делать: смотреть на дорогу и ковыряться под капотом? И то, и другое она выполнила в полном объёме. На приборной панели горел индикатор АКБ, и Джун его не трогала, всё равно неоткуда было подзаряжать. С датчиком коленчатого вала был полный порядок, он разве что не сверкал чистотой, будто только выпущенный с конвейера автомобиль. Тропа завернула вправо и открыла вид на кирпичный забор, что огораживал внушительных размеров участок. У входа её встретила табличка о продаже дома, такая же затёртая и с тем же номером, что и придорожный баннер. Ничего не свидетельствовало в пользу того, что здесь все ещё жили люди. Вряд ли кто-то предъявит ей за незаконное проникновение. Каждый брошенный дом оставлен не просто так, и зачастую причина этого кроется либо в самом доме, либо в том, что его окружает. Высота забора закрывала обзор на лес и не позволяла тем, кто приехал на отдых, увидеть частную жизнь семьи. Предположение, что в ней было несколько детей, возникло, когда Гринвуд заметила качели и детскую горку, рассчитанные минимум на двоих. Внимательно осмотрев окна и прикрытые ролл-ставни пустого гаража, она подошла к входной двери, открыла сумку и потянулась за влажными салфетками. Впрочем, был ли в них смысл? Отпечатки исчезнут в течение нескольких дней, а судя по тому, что девушка видела, в этом забытом богом месте человек был давно и с тех пор не планировать сюда возвращаться. Перед тем, как дёрнуть за ручку, бросила беглый взгляд на время. У неё в запасе ещё минут двадцать, если не больше, этого хватит, чтобы осмотреть дом, если он окажется не запертым. Замочный механизм ободряюще скрипнул, открыв дверь в тёмную прихожую. Шагнув в коридор, Джун закашлялась от удушающего запаха и стоящей в воздухе пыли. Она тут же прижала рукав к лицу и подняла голову, осматриваясь. Левая стена была покрашена в другой, более холодный оттенок. Рисунки или надписи, что бы там ни находилось под слоем краски, замазали очень хорошо. Мысль о следах крови быстро отпала: слишком высоко для жертвы, которая во время убийства находилась внизу, и слишком далеко для жертвы на втором этаже. Если только убийца не использовал кровь для послания, однако на это требуется недюжинная фантазия и ловкость. Но все же гораздо приземленнее выглядела версия с творчеством любителей заброшек. Для таких, как они, открытая дверь выглядела вызывающе. На очереди был первый этаж. От знакомой картины за ребрами осела тупая грусть. Пустые шкафы и столы. Раковина без нагромождения кружек и тарелок. Старый рояль от фирмы "Братья Деккеры", рядом с которым стояли выцветшие диван с пуфом. Горшки с увядшими цветами. Всё, что служило напоминанием о жизни, ушло вместе с хозяевами. Особую атмосферу создавало пробивающееся через грязные окна солнце. Бледно-желтые лучи ложились на мебель и обои, отчего цвета казались тёплыми и уютными. Её накрыло дежавю. Радостное нетерпение перед отъездом в Академию заглушало щемящее чувство при взгляде на обезличенные комнаты. Ощущения были схожи до боли, но сейчас позади неё не стояли два чемодана и не было порога, перейдя который Джун навсегда отрежет себя от прошлого. Комнаты переходили друг в друга, и Гринвуд сделала круг, вернувшись туда, откуда начала. Дискомфорт зудел под кожей – зайдя сюда, она вторглась в чужой мир, пускай и покинутый. Не решившись что-либо трогать, девушка поднялась по лестнице. Ещё вначале она обратила внимание на то, что второй этаж был на порядок темнее. Включенный фонарик беспощадно сжирал заряд. Проценты буквально таяли на глазах, зато свои функции выполнял на ура. Она обошла поросшие грибком ванные комнаты, в углу одной из которых лежала стопка плитки, и затем перешла в спальни. Их было несколько, что подтвердило догадку: семья была большая. Оформление некоторых комнат наводило на мысль, что часть спален, скорее всего, принадлежала подросткам. В комнате в конце коридора, вероятно, жила девочка. Её спальня оказалась самой странной. Она не тянула на хорошее место для граффити. Здесь что-то произошло. Из разбитого окна дуло, холодный воздух стелился по полу и создавал сквозняк, от которого за ней хлопнула дверь. При касании стены пальцы тонким слоем покрылись крошащейся побелкой. Пахло известью. Ремонт затрагивал стены, и никогда – пол или мебель. Однако последняя не подвергалась замене. Шкафы, столы и кровать были такой же модели, что и в других комнатах. Джун была уверена в этом, вот только на уверенности далеко не уйдешь. Для подтверждения нужны чеки на покупку, показания грузчиков, старые фотографии или ультрафиолет. Под ним проявилась бы отмытая кровь, которая дала бы весомые подсказки. Она подошла к раме, чтобы выяснить, с какой стороны и чем было разбито стекло. Паутина из трещин шла от центра к периферии, от острых сколов до деревянных вставок. Крупный предмет, вроде камня. Нет, почти невозможно закинуть на эту высоту. Или же девочку толкнули, после чего она выпала из окна? Взгляд упал на двор, когда Джун застыла. Перед деревянными воротами стояла небольшая фигура. Черные провалы вместо глаз смотрели прямо на неё. Не человек? Внутри всё сжалось, словно во внутренности накидали льда. Гринвуд отпрянула от окна и, схватив с пола сумку, побежала вниз. Она не герой. Ловить судьбу за хвост – не её привилегия. Её первостепенная задача – Выжить. Табельного оружия при себе не было, пистолет благополучно лежал в бардачке. Отламывать ножку стула долго, муторно, неэффективно. Она плохо пользовалась дубинками. По пути девушка влетела в ванную. С грохотом разбила плитку и взяла длинный осколок. В ушах шумела кровь. Если она не привлекла его внимание, она доберется до машины. Если это настоящий облик доппельгангера, то он не сильнее обычного человека. Если нет... Если. Если. Если. Если. Чертова неопределенность. Некогда. Забыв о всякой осторожности, Джун резво вышла из дома. Но не прошла и полуметра, как доппельгангер повалил её на землю. Из руки выпал кусок плитки. Монстр придавил девушку весом и с истошным воплем принялся раздирать лицо отросшими, поломанными ногтями. В грязных ранах быстро выступала кровь, которая, размазываясь, оставляла на коже ярко-красные полосы. Девушка со всей силы стиснула железные руки твари, пытаясь отнять от себя, но та смогла как-то вывернуться и выдрать клок волос. Вскрикнув, Джун рефлекторно схватилась за голову. Глаза жгло, как и кожу на виске, где теперь, наверное, образовалась проплешина. Слабые доппельгангеры ограничиваются тем, чтобы покалечить и напугать жертву. Хлопки крыльев и шелест задеваемых листьев – с крон взлетели потревоженные птицы. Настоящие чудовища имеют собственную систему пыток и лишь после долгих истязаний убивают её. Смерть является кульминацией, тогда как за обнаружением тела наступает развязка. Но что есть развязка для того, кто не оставляет трупы? Поставленный удар в шею выиграл несколько секунд. Этого хватило, чтобы Джун скинула её с себя(нескладная комплекция принадлежала девушке) и, встав на ноги, с размаху въехала ботинком в живот. Подобные приёмы запрещены из-за опасности разрыва органов, приводящего к массивному кровотечению, и она прибегала к ним, надеясь отбиться от чудовища. Из-за быстрого подъёма зрение плыло, каждую секунду перед ней выскакивали белые пятна. Чудом она наткнулась на потерянный осколок. Самодельное оружие лежало на ладони шершавой стороной, оно придавало решимости, было гарантом безопасности. Она не успела опомниться, как её потянули назад, в очередной раз намереваясь выбить из равновесия. Джун толкнула девушку спиной. Хватка ослабла. В теле появилась лёгкость от адреналина. Это её шанс! Развернувшись, она всадила острый, похожий на лезвие, осколок чуть ниже ключицы, разрезая ткани вдоль ребра к грудине. Монстр заорал. Он отскочил от неё, как бешеная собака от воды. Ссутулившись и спрятав маску под капюшоном, монстр выбежал к лесу, где растворился за одной из сосен. Наступила тишина. Джун упёрлась руками в колени, восстанавливая дыхание. Кровь на лице засохла, вместе с ней к коже прилипли сухая трава и волосы. Она зажмурилась и провела языком по небу. От мерзкой сухости во рту мутило. Гринвуд через силу открыла глаза. Даже небольшой отдых стоил жизни. Уходинемедленно. Бегипрячься. На подъеме рядом с валуном стало темнеть. Поначалу незаметно, как если бы небо затягивали тучи. Однако вскоре она уже с трудом различала стволы деревьев. Девушка с разрастающейся тревогой залезла в телефон и обнаружила, что часы замерли, показывая тоже самое время. В документах агента Уокера не было ни слова о нарушении восприятия времени, но в них упоминалась способность доппельгангеров влиять на мозг, вызывая разного рода галлюцинации. К ней подступала паника. Она обнимала со спины, нашёптывала о безвыходности и смерти. Где в действительности она сейчас находилась? Во дворе, в доме или же в лесу за ограждениями? Куда, чёрт возьми, её вели?! Гринвуд закусила губу и с раздражением подняла глаза к небу, с шумом вдыхая влажный воздух. Ситуация была серьезной. Любое неправильное действие приведет к тому, что она никогда не выберется отсюда. А какое – правильное? Она махнула головой. Если не соберётся, умрёт, не успев сделать хоть что-то для собственного спасения. Руки покрылись мурашками. Близилась ночь. Девушка включила фонарик, освещая перед собой дорогу. Она не слышала ничего, кроме треска гравия после каждого шага. Мелкие камни, размером не больше ногтя, скатывались вниз и затихали в темноте, чем действовали на нервы. Сцепив зубы, Гринвуд одёрнула себя от того, чтобы повернуться и проверить, следует ли кто-то за ней. Нельзя отвлекаться. Джун готова сорваться на лихорадочный бег, однако бережёт выносливость для последнего рывка. Закончится ли её самообладание до того, как сядет телефон или после? Путь наверх казался длиннее. Вместо того, чтобы вести к машине, тропа уводила дальше в лес. Слабость копилась и тянула к земле. Онемение стянуло руки невидимыми нитками, что, переплетаясь между собой, проходили через мышцы и кости. Начинало знобить. Одежда не выдерживала ноябрьские заморозки. Джун отшатнулась и передвинула фонарик в сторону деревьев. Сердце глухо стучало о грудную клетку. Слева от неё определенно кто-то стоял, но свет выхватил из мрака лишь колючий кустарник с красными листьями. Колючка зацепилась за куртку и распорола ткань, застряв где-то на середине. Девушка поправила её и, вновь осмотрев место, пошла дальше. Затем она почувствовала чьё-то присутствие справа. На экране выскочило предупреждение о низком заряде, своей важностью затмив на время страх встретить нового монстра. Нажав на «понятно» и переведя телефон в режим экономии энергии, Гринвуд сосредоточилась на том, как лучше использовать фонарик, чтобы продержаться как можно дольше. Когда у неё не останется света, всё будет кончено. Снова слева. Сзади. Она ничего не слышала. Не могла, не хотела видеть. И останавливаться. За спиной раздалось низкое и отрывистое укание. Господи. Что-то двигалось прямо за ней. – У. У-у. У. Парализованная ужасом, Джун сжала сумку и бросилась вперёд. Ладонь зажала рот, сдерживая крик. Это было выше её сил. Ветки царапали лицо и, несмотря на усилия сберечь зрение, задели один глаз. Мозг лишился половины зрительной информации и в суматохе перестраивался на целый левый, из-за чего она пропускала другие ветви и спотыкалась о шишки. Дорога оборвалась, и девушка кубарем полетела по склону. Она не понимала, что происходит с ней, не понимала, почему так болит позвоночник и бока. Что она делала? Что ей сделать? Она катится вниз? Ей надо зацепиться за что-то, чтобы остановиться? Возможно, после того, как она очутилась внизу, Джун потеряла сознание. Разум заволокла дымка, в которой девушка просто существовала, отстраненная, без мыслей и желаний. В какой-то момент ощущения от холода стали ярче. Ноги в ботинках будто бы только что окунули в кипяток. Постепенно, начиная с элементарного, её память восстанавливалась. Чтобы видеть, нужно открыть глаза. Она не должна лежать, а для этого надо подняться. Потом девушка вспомнила сломанную машину, дом, драку, тропу и то, как она оказалась здесь. Вокруг было темно. Выходит, она выронила телефон. Протянув руку, нащупала гладкий плоский камень. Ручей? Минут десять Джун предпринимала тщетные попытки встать. Её шатало, водило из стороны в сторону, пока она не заваливалась на землю, после чего снова поднималась и держалась на ногах, в основном, за счёт упрямства. Сейчас спешка не имела значения. Кто бы за ней ни гнался, он потерял к ней интерес. В журчащей воде блеснул белый свет. Сквозь рваные тучи выглянула луна, благодаря которой тьма обрела очертания. Она должна забраться как можно выше, чтобы понять, куда идти. Когда она перелезла через упавшее дерево, до неё дошёл шум проезжей части. Не может быть. Это не может быть воображением. Выход! Она рядом с дорогой! По остывающему телу эфемерным теплом расплылась надежда. Левую икру свело судорогой, её приходилось волочить за собой, делая упор на целую ногу. Однако это не ударило по воодушевлению. Близость спасения открыла второе дыхание. Она заставляла забыть о том, что осталось позади. Чёрный челленджер терялся среди красно-синих огней и людей в куртках с тремя жёлтыми буквами. Подойдя поближе, она услышала, как оборвались разговоры. У левого виска раздался щелчок, вынудивший её замереть. – Адам? – тишина с его стороны вызывала ступор. Она подняла дрожащие руки, зная, что любое проявленное с её стороны сопротивление может привести к смерти. Не было времени размышлять над причинами, когда табельное оружие готово выбить твои мозги. Но Джун хотела добиться хоть какого-то вразумительного ответа. – Адам! Это я, какого черта ты направляешь на меня пистолет?! Я т- По лесу эхом разлетелся грохот выстрела.