Дети нового мира

      На несколько долгих, мучительных мгновений мир погряз в тишине. Неестественная, оглушающая, она поглощала любые звуки и медленно сводила с ума, заставляя теряться в жутких догадках. Аюми молчала, не двигалась и, кажется, даже не дышала. Как будто жизнь покинула её тело, оставив лишь холодную оболочку. Прошло пять секунд, десять, она вдруг шевельнула пальцами, повела плечами, а после вскинула голову так резко и внезапно, что Муичиро невольно вздрогнул. Прищурившись, он вгляделся в её лицо — и с трудом подавил безотчетное желание отступить назад.              В глазах Аюми, доселе голубых и ясных, как летнее небо, теперь плескалась тьма. Чернильная, бездонная и такая всеобъемлющая, она была голодным зверем, вырвавшимся на свободу из удерживающей его клетки и готовым убивать без жалости и промедления. Мрак, затопивший светлую радужку до краев, в считанные секунды перекрыл склеры, пополз дальше по щекам и лбу черными прожилками вен, искажая миловидное лицо до неузнаваемости.              Аюми, такая родная и любимая, больше не была похожа на человека. Она напоминала живое воплощение темной стихии, призванной из глубин преисподней, чтобы устроить кровавую расправу над всеми, кто встанет у неё на пути.              Муичиро с трудом втянул тяжёлый, разом загустевший воздух, и тот опустился в лёгкие стеклянным крошевом. Сердце сковывало отчаянное неверие, но разум прекрасно понимал, что происходящее — не иллюзия, вызванная демонической магией крови, не плод воображения больной головы, а жестокая реальность. Реальность, в которой его возлюбленная больше не была собой.              Он знал, что однажды Аюми может поглотить тьма, но упрямо отказывался в это верить. Наивно полагал, что сумеет оказаться рядом в нужный момент, предотвратить, помешать ей стать жертвой персонального проклятия.              — Аюми, ты меня слышишь? — позвал Муичиро в отчаянной и заведомо бесполезной попытке до нее достучаться. — Скажи хоть что-нибудь, пожалуйста…              Она не откликнулась, а в чернильных омутах глаз не мелькнуло даже тени узнавания. В них не было вообще ничего. Только кромешная тьма.              Сердце колотилось за ребрами столь гулко и заполошно, что это причиняло почти физическую боль, в горле пересохло, а ладони охватила бесконтрольная мелкая дрожь. Муичиро обуяло странное, полузабытое чувство, с непринужденной легкостью вытесняющее все прочие. Страх. Впервые за всю свою службу в рядах охотников на демонов он по-настоящему боялся. Не за себя. За Аюми, чьи глаза теперь были отражением чёрной бездны. Никаких эмоций — лишь хищная, беспросветная темнота.              Муичиро прекрасно знал, что не сможет ей навредить. Не сумеет ранить, даже если сам будет на волоске от гибели. Убей или умри — это треклятое правило всегда срабатывало, когда он сражался с демонами. Но Аюми была человеком, и меньше всего на свете Муичиро хотел бы причинить ей боль. Всё его существо отчаянно противилось этой безумной, отвратительной в своей неправильности идее. Навредить любимому человеку… Нет, он никогда не пойдёт на это, не сможет жить дальше с руками, запятнанными кровью.              Вот только Аюми, судя по всему, испытывала совсем другие чувства.              Она бросилась в атаку без предупреждения, стремительно, точно порыв ветра, не оставив ему времени на раздумья. Муичиро извлек из ножен катану, вскинул над головой, чтобы защититься, и сталь, встретившись со сталью, зазвенела пронзительно и оглушающе. Аюми отступила, чтобы замахнуться вновь, и ее катана прочертила в воздухе широкую дугу. Муичиро уклонился, отскочил в сторону, оказавшись вне радиуса атаки, поудобнее перехватил клинок непослушными пальцами. Короткий миг передышки быстро подошел к концу, не позволив осознать происходящее в полной мере и выстроить хоть какую-то тактику. Аюми снова ринулась в атаку, целясь точно в шею.              Отточенные до автоматизма рефлексы охотника на демонов работали безукоризненно. Она слишком хорошо знала, куда нужно бить, чтобы умертвить одним ударом.              Муичиро принял очередной удар на блок и стиснул зубы, ощущая, как руки сводит от перенапряжения. Тьма не только изменила Аюми внешне, но и придала ей сил. Она, казалось, не испытывала усталости вовсе — каждый выпад, каждый взмах клинка был идеально выверен, техничен и всегда достигал цели. Их ощутимая разница в комплекции не давала Муичиро никаких преимуществ, поэтому все, что оставалось — парировать удары и защищаться, ведь Аюми не оставляла ему ни малейшей возможности атаковать.              Но даже если бы такая возможность представилась, Муичиро ни за что бы ею не воспользовался.              — Аюми, приди в себя! — закричал он в короткий миг затишья между атаками, что сыпались на него практически без остановки. — Неужели ты меня не узнаешь?!       Она не услышала и на этот раз. И, конечно же, не узнала. Тьма завладела ее сознанием целиком и полностью, поглотила личность без остатка, и действиями своими Аюми больше не руководила, ведомая неосознанным желанием уничтожить намеченную цель.              Муичиро сосредоточился на том, чтобы не позволить ей покромсать его на куски и потому постоянно перемещался, но в какой-то момент их боя всё же не рассчитал радиус атаки, и лезвие клинка Аюми полоснуло его по руке. Он даже не успел понять, что произошло, потому что следующий взмах клинка ему тоже парировать не удалось, и вдобавок к уже имеющейся царапине Муичиро получил глубокий порез на животе. Ткань формы, несмотря на свою невероятную прочность, не могла свести последствия от ударов на нет. Предназначенная для сражений с демонами, она явно не была рассчитана на устойчивость к клинкам ничирин.              Муичиро отступил, ощущая, как материя стремительно пропитывается кровью, но постарался не обращать на это внимания. Защищаясь от молниеносных выпадов, он был предельно собран и сосредоточен, но даже выработанная за годы тренировок скорость реакции не помогла ему избежать того, что произошло в следующую секунду.              Катана Аюми метнулась вперед разящей без промаха стрелой и насквозь пронзила его живот с левой стороны, беспрепятственно пройдя сквозь ткань формы, кожу и мышцы. От резкой, оглушающей боли, моментально разошедшейся по всему организму, мир перед глазами полыхнул багряным заревом. Дыхание перехватило, и вместо крика из горла вырвался лишь хриплый стон. Сталь лишь каким-то чудом не задела жизненно важные органы, но легче от этого не становилось ни капли.              Аюми наблюдала за его мучениями с абсолютным безразличием. Она склонила голову набок, и черные пряди, обрамляющие лицо, качнулись в такт этому незамысловатому движению. Немая сцена продолжалась несколько секунд — ровно до тех пор, пока Аюми с силой не дернула оружие на себя, вытаскивая сталь из плоти с противным чавкающим звуком.              Новый удар не заставил себя долго ждать. Волна тёмной энергии, сорвавшаяся с лезвия клинка ничирин, ударила Муичиро в грудь с такой сокрушительной силой, что начисто выбила из лёгких остатки воздуха. Он отлетел в сторону и рухнул на землю, как подкошенный, не удержавшись на дрожащих ногах. Попытка подняться успехом не увенчалась: сломанные ребра и раскуроченный живот пульсировали адской болью, и даже малейшее движение оставалось острыми импульсами по всему телу.              Муичиро накрепко сомкнул губы, гася рвущийся наружу хриплый болезненный вздох, с трудом приподнял голову и попытался разглядеть хоть что-то сквозь застилавший глаза туман. Аюми направлялась к нему нарочито медленно, и катана, которую она сжимала в руке, волочилась вслед за ней по земле, издавая противный скрежещущий звук. Лязг, знаменующий приближение неминуемой смерти.              В памяти всплыли слова Хикари-сан.              «Если такое произойдёт… Если Аюми перешагнет черту, поддавшись тьме, вернуть её прежнюю будет очень сложно».              И сразу после — его собственное обещание, данное ей год назад.              «Если тебя поглотит тьма, я стану тем, кто вернет тебя к свету».              Лицо Муичиро исказила горькая улыбка. Какие громкие слова для того, кто потерпел поражение. Тогда он ни секунды не сомневался, что непременно найдет способ вернуть Аюми к свету, если худшее все-таки произойдет. Однако сейчас, истекая кровью от ран, оставленных её катаной, не мог найти в себе сил даже на то, чтобы подняться на ноги и продолжить сражение.       Жалкий, слабый и беспомощный. Неспособный защитить девушку, в одночасье ставшую для него целым миром. Неспособный защитить даже себя. Он стал одним из сильнейших, обратил в прах столько демонов, что и не счесть, но не сумел сберечь самое ценное. Если бы он был быстрее, если бы не поддался самонадеянности и сумел вовремя выбить клинок из руки Чиори, ничего бы этого не случилось. Аюми осталась бы собой, а они, целые и невредимые, вернулись бы к Тамаё еще до восхода солнца.              Если бы не ты, Токито Муичиро, из раза в раз теряющий дорогих сердцу людей.              На языке ощущался металлический привкус. Муичиро приподнялся на локтях, сплевывая наполнившую рот вязкую кровь — думать об этом не хотелось, но, похоже, последняя атака навредила организму серьезнее, чем думалось поначалу. Такими темпами он и до рассвета не дотянет. Да что там до рассвета — Аюми прикончит его намного раньше.              Закончить этот бессмысленный поединок можно было лишь одним способом. Заставить тьму уйти, сгинуть в небытие. Достучаться до разума Аюми, объятого безумием. Только так он сможет спасти их обоих.              Муичиро втянул воздух сквозь стиснутые зубы, чтобы увеличить концентрацию кислорода в крови до максимально возможного уровня, тяжело поднялся на ноги и чуть выставил вперёд правую, принимая боевую стойку. Кровь хлынула из ран с новой силой. Его чуть не повело в сторону, но лишь каким-то чудом Муичиро удалось удержать равновесие и не рухнуть лицом в землю.              — Дыхание Тумана, — произнёс он, глядя на то, как окутанная клубящимся мраком фигура стремительно движется в его сторону. — Седьмая ката: Дымка.              Окружающее пространство вмиг заволокла пелена густого тумана, в котором не представлялось возможным разглядеть хоть что-нибудь. Клинок Аюми просвистел в опасной близости от лица, но она, лишенная возможности четко видеть мир перед глазами, была вынуждена полагаться исключительно на дарованное тьмой чутье. Даже сбитая с толку, она оставалась опасным противником, но сражаться вслепую в полную силу не могла.              Именно это и добивался Муичиро. Запутать, привести в замешательство — главное, как можно скорее обезоружить. Нельзя было позволить ей нанести еще хоть один удар.              Для того, чтобы поддерживать Дымку и попутно сражаться, требовалась предельная концентрация Дыхания. Силы с каждой минутой таяли всё быстрее, от кровопотери кружилась голова, мышцы наливались свинцовой тяжестью, а мир постепенно заволакивало чернотой. Плевать. Он не поддастся слабости, даже если свалится с ног и больше не сможет пошевелиться. Нужно держаться до последнего, ведь от возможностей его организма зависело слишком многое.              Точнее — зависело всё.              Если он погибнет сейчас, остановить Аюми будет некому. Никто не станет разбираться, что с ней произошло — просто убьют без следа и следствия, устранят, как потенциальную угрозу.              Туман услужливо скрывал Муичиро от цепкого взора Аюми, но она, одержимая тьмой, не оставляла попыток порезать его на лоскуты. Два раза её клинок чуть не располосовал ему шею, еще один — едва не вонзился в бок, благо, Муичиро вовремя уклонился, и лезвие лишь зацепило ткань формы, слегка оцарапав кожу.              Подобраться к ней вплотную, чтобы выбить из рук катану, никак не получалось. Аюми всегда была начеку, и пусть она не могла атаковать в ответ с прежней силой, шестое чувство с точностью подсказывало ей, откуда будет нанесён очередной удар. Муичиро раздосадовано сплюнул очередную порцию крови, от солоноватого привкуса которой нестерпимо тошнило, и отразил новый удар тьмы, обрушившийся на него воистину сокрушительной мощью. Дыхание вырывалось изо рта хриплыми вздохами, давая понять: ему недолго осталось. В ушах стоял противный звон, а Дымка с каждой секундой таяла всё стремительнее. Силы Муичиро были на исходе, и следовало что-то предпринять, пока они не иссякли окончательно.              Поэтому он решился на отчаянный, по-настоящему безумный шаг. Драгоценные секунды утекали, как песок сквозь пальцы, и думать над другими вариантами не было времени.              Он нарочно подставился под удар, но в последний момент, когда катана Аюми почти полоснула его по груди, нырнул влево, снова скрывшись в тумане. Близко. Она метнулась за ним, но Муичиро уже возник с противоположной стороны, перехватил занесенную для взмаха руку и вывернул, вырвав из груди Аюми болезненный вскрик. Первый звук, который она издала за всё время сражения.              Видят боги, он не хотел причинять ей боль, но иного выхода Муичиро не видел.              Чужая катана отлетела куда-то в сторону, жалобно звякнула о камень и затерялась в опавшей листве. Обезоруженная, Аюми застыла на месте, словно каменное изваяние. Как марионетка, которой оборвали нити. Тьма продолжала окружать её полупрозрачным облаком, однако враждебностью и леденящей душу угрозой от неё больше не веяло. Скорее — вполне человеческой растерянностью. Как будто вместе с клинком она утратила и бесконтрольное желание убивать.              Это был единственный шанс всё исправить. Последняя возможность вернуть всё на круги своя.       Держась на чистом упрямстве, Муичиро шагнул вперед и крепко обнял Аюми, прижав к себе. Она замерла в кольце его рук точно высеченная из мрамора статуя — безжизненная, неподвижная и такая холодная. Казалось, будто теневая аура вытягивает силы, однако то было лишь наваждением, вызванным смертельной усталостью.       Муичиро не боялся, что Аюми может навредить ему — об этом он думал в последнюю очередь. Она могла с легкостью оттолкнуть его от себя, ослабленного выматывающей битвой, обратиться тенью, добраться до катаны и закончить начатое, но вместо этого продолжала стоять на месте, ничего не предпринимая.              В томительном ожидании каждая секунда тянулась вечность, но он, невзирая на исчезающий в черноте мир, продолжал молиться всем существующим на свете богам, чтобы тьма отпустила Аюми и позволила ей вернуться. Сердце Муичиро подскочило к самой глотке, когда она зашевелилась в его руках, возвращая себе контроль над собственным телом и разумом.              Слегка отстранившись, он заглянул в ее лицо — и его накрыло такой волной облегчения, что подкосились ноги. Тьма исчезла из ее глаз, сменилась привычной синевой радужек, вернулся здоровый цвет лица и легкий румянец на щеках вместо чёрных прожилок вен. Аюми растерянно моргнула — раз-два — как будто не до конца понимала, где находится, и что вообще происходит. Перевела взгляд ниже, на форменный пиджак Муичиро, потемневший от крови, подняла обратно, и смятение тотчас обернулось шокирующим осознанием.              — Боги, нет… только не это…              Она в ужасе отшатнулась, но Муичиро не позволил ей отстраниться. Только не тогда, когда за её возвращение к свету пришлось заплатить настолько высокую цену. Вместо того, чтобы отпустить, он только крепче прижал Аюми к себе и уткнулся лицом в растрепанные чёрные волосы. Её тело била крупная дрожь, а напряженные плечи безвольно опустились, не выдержав всей взваленной на них тяжести.       — Отпусти. Зачем ты это делаешь? Зачем? Я же тебя… только что… чуть не… — сорвавшись под конец фразы в сиплый шепот, Аюми подняла на Муичиро широко распахнутые глаза. — Как ты можешь… ты совершенно…              — Прекрати, — жестко прервал Муичиро её невнятное лепетание. — Я все равно тебя не отпущу.              Аюми прошила очередная волна дрожи. Она покорно замерла, застыла, больше не произнеся ни слова и не пытаясь высвободиться из объятий. Только судорожно, с присвистом втянула воздух, а холодные руки потянулись выше и вцепились в ткань формы у Муичиро на спине.              Тогда-то последние остатки сил его и оставили, растаяв в небытие.              Муичиро безвольно рухнул на землю, и Аюми упала вместе с ним, осторожно придерживая руками за спину. Раскуроченный живот уже не болел — скорее, слабо пульсировал в такт сиплым вздохам, вырывающимся из груди. Аюми осторожно уложила его голову себе на колени и в панике заозиралась по сторонам, как будто здесь, в этой глухой части огромного сквера, хоть кто-то мог прийти им на помощь. Но кругом не было ни души. Только молчаливые деревья и раскинувшиеся над головой равнодушные небеса.              Горло как будто стиснули ледяной рукой, перекрывая доступ к живительному кислороду, но Муичиро всё равно попытался сказать ей… что-то. Что именно — не понимал ни он, ни его медленно затухающий рассудок. Тщетно. В реальности вместо осмысленных слов получился лишь протяжный хрип.              — Подожди, сейчас я всё сделаю… сейчас, — донесся до слуха сбивчивый шёпот Аюми. Она зашарила по внутренним карманам хаори, выудила пузырек с какой-то жидкостью и бинты, принялась дрожащими пальцами расстегивать его пиджак, чтобы добраться до раны. — Держись, пожалуйста… только не оставляй меня, слышишь?!              За всем этим Муичиро наблюдал как будто бы со стороны. Он продолжал изо всех сил хвататься за осколки ускользающей реальности, но держаться в сознании с каждой секундой становилось всё труднее. Дыхание затихало, а кровопотеря мягко, но настойчиво подталкивала к бездне. Слишком часто в последнее время он оказывался на границе жизни и смерти.              Последним, что увидел Муичиро перед тем, как окончательно поддаться нахлынувшей черноте, были её прекрасные голубые глаза.       

      ***

             Аюми казалось, что пришествие тьмы истощило ее до предела.              Она не помнила, как именно это произошло. В голове царила непроглядная мгла, в которой терялись, обращаясь пеплом, смутные образы. Последнее, что сохранила память — оскал на лице Чиори, вонзившийся в руку кинжал, ледяной озноб, охвативший каждую клеточку тела. А дальше… ничего. Всё, что случилось после, как будто вырезали из памяти за ненадобностью, оставив взамен лишь темноту и пустоту в мыслях.              Хикари-сенсей рассказала, что именно так и приходит одержимость — вместе с холодом и беспамятством. Тьма захватывает разум, вгрызается в сердце и вытесняет из памяти всё. Чувства, эмоции, мечты и привязанности. Начисто. До тех пор, пока от личности не остается лишь пустая оболочка, одержимая жаждой смерти. Обуздать это безумие невозможно. Только поддаться ему и смиренно ждать, что кто-то извне сумеет достучаться до погрязшего во мглу рассудка.              Муичиро удалось. Он мог бы убить ее, но вместо этого решил спасти, поставив на кон собственную жизнь. Раны на его теле — её рук дело, и лишь она одна виновата в том, что произошло.       Аюми держала его на руках, бессознательного и слабеющего с каждым мгновением, и внутри расползалась паника, мешающая соображать, мешающая понять, что он живой, что сердце в груди по-прежнему бьется, что он дышит, пусть и слабо, поверхностно, но все-таки дышит. При виде глубокой колотой раны, из которой не переставала сочиться кровь, Аюми замутило. И тут же каменной глыбой рухнуло на голову осознание — такую не излечишь при помощи подручных средств.              Муичиро… умирал у неё на руках.              Умирал от ран, оставленных её катаной.              Нужно было что-то делать. Но по телу разливалась мерзкая слабость, вызванная недавней одержимостью, соображать было невероятно тяжело, и Аюми с ужасом поняла, что даже не может определить, откуда они пришли. Мысли смешались до такой степени, что напоминали кашу, а когда она пыталась сконцентрироваться на чем-то конкретном, голова начинала нестерпимо болеть, как будто в череп методично забивали гвозди.       Позади послышался неясный шорох, и Аюми рефлекторно обернулась, до рези в глазах вглядываясь в темноту. Подул легкий ветерок, от которого по шее скользнули мурашки — а в следующий миг интуиция вдарила в голову, трубя об опасности. Перед глазами полыхнула багровая вспышка. Демон, лишь отдаленно напоминающий человека, подобрался к ним со спины — кажется, пришел, привлеченный шумом битвы, и решил воспользоваться слабостью заклятых врагов. Собирался разделаться с ними, такими слабыми и беспомощными.              — Что это вы тут устроили? — оскалилось существо, плотоядно облизнувшись, и Аюми передернуло от омерзения. — Не думал, что когда-то увижу двух охотников, устроивших бойню между собой. Что же вы такое не поделили?              Демон шагнул вперед, и Аюми, охваченная ужасом, крепче прижала к себе Муичиро, закрывая собой. Она понимала, насколько глупы и тщетны её действия, но, даже находясь на краю гибели, отчаянно пыталась защитить его. Демон не доберется до него, не посмеет коснуться своими мерзкими лапами. Она не позволит.              — Какая удача, что вы мне повстречались, — глаза демона засияли предвкушением. — Убью обоих и сразу стану низшей лу…              Закончить фразу он не успел — его тело насквозь прошило алое лезвие, расплескав фонтан кровавых брызг. Округу пронзил истошный вопль. Несколько капель попали Аюми на лицо, но она, не обращая на чужую кровь никакого внимания, во все глаза таращилась туда, откуда последовал удар. Из тьмы выступила знакомая фигура, и сердце едва не остановилось от неверия и облегчения. Это была её сестра, которая не послушалась и все-таки последовала за ними.              Демон рывком обернулся к Юзучи, посмевшей встать у него на пути, и вперил в неё пылающий ненавистью взор:              — Мерзавка! Как ты смеешь вмешиваться? — он принюхался, и зрачки его изумленно расширились. Безудержная ярость вмиг сменилась недоумением. — Но… ты же демон! Демон! Почему ты защищаешь людей?!              — Не твоего ума дело, падаль, — коротко бросила Юзучи. — Сдохни.              Демон не успел ни шелохнуться, ни осознать случившееся — Юзучи была быстрее. Она молниеносно сорвалась с места, и созданный из крови клинок в считанные секунды отсек демону его уродливые конечности. Дождавшись, пока противник рухнет на траву, Юзучи подхватила с земли катану Аюми и одним выверенным ударом перерубила массивную шею.              Вот и всё. Битва закончилась, не успев начаться.              Не удостоив истлевающий труп и взглядом, Юзучи метнулась к Аюми, по-прежнему продолжавшей сидеть на земле, и упала рядом на колени.              — Почему он весь в крови?! Это сделал демон?              Аюми качнула головой.              — Нет, это… это я. Это всё я.              — Ты? — глаза Юзучи потрясенно распахнулись. — Неужели тьма… Твою мать! Я так и знала, что нельзя отпускать вас одних! Быстрее поднимай его, нам нужно поспешить к Тамаё-сан!              Обратную дорогу Аюми запомнила смутно. Она наспех перевязала рану Муичиро бинтом из своих скромных запасов, чтобы уменьшить кровопотерю, и вместе с Юзучи они потащили его прочь из сквера. Вернулась в действительность Аюми лишь тогда, когда обнаружила себя в гостиной дома Тамаё. Муичиро лежал на полу, белый, как снег, и эта неестественная бледность вкупе с посиневшими губами не предвещала ничего хорошего. Всё это время Аюми лишь молча наблюдала, кусая губы, за тем, как Тамаё обрабатывает жуткие раны, и не находила себе места от снедающего её беспокойства, щедро приправленного самоненавистью.              — Кого вы встретили? — хмуро спросила Юзучи, тронув её за плечо. Позади неё маячил мрачный, как туча, Юширо. — Там ведь был другой демон?              Аюми вскинула на них остекленевший взгляд.              — Она назвалась Чиори, — промолвила глухо. — Сказала, что когда-то была одной из Двенадцати Лун.              Лицо Юзучи тотчас перекосило гримасой презрения — кажется, она прекрасно понимала, о ком идет речь.              — Эту тварь изгнали из Высших из-за того, что она плохо убивала охотников, — сказала Юзучи. — Демоны, подобные ей, создателя интересовали мало. Сама по себе она не особо сильна, но её способности… та еще мерзость. Она играет на чужих чувствах и может с легкостью внушить то, чего никогда не было. И ты поверишь, потому что сопротивляться её магии невозможно.              — Ты проходила через это?              — Было дело, — поморщилась Юзучи. — Она решила, что это будет весело — испытать на мне свои способности просто так, забавы ради. Это напоминало ночной кошмар. Я вновь оказалась в поместье госпожи, а когда пришла в себя, Чиори и след простыл. Жаль, мне так и не удалось размозжить ей череп.              — Я убила её, — подавленно прошептала Аюми, которая не помнила, что же такого ужасного показала ей Чиори, раз ей удалось без труда пробудить дремавшую внутри тьму, — но было поздно.              Юзучи безрадостно хмыкнула.              — Кажется, тебе снесло крышу.              Повисшую между ними напряженную тишину разбили слова Тамаё, прозвучавшие подобно приговору:       — Он умирает.              Аюми ощутила, как уходит из-под ног земля.              — Вы ведь можете что-то сделать? — в её дрожащем голосе звенело столько мольбы, что лицо Тамаё исказила боль. Она нахмурилась и отвела взгляд, напряжённо о чем-то размышляя, а затем шумно выдохнула.              — Могу. У меня есть одно средство, но…              Аюми неосознанно подалась вперед.              — Но?              Размышлять и решаться было некогда. С каждым тихим выдохом, с каждым ударом сердца жизнь медленно покидала тело Муичиро, несмотря на лекарства и перевязки, которые остановили кровотечение. Он потерял слишком много крови.              — Я еще ни разу не испытывала его на людях.              — На людях? — настороженно уточнила Юзучи. — Тамаё-сан, так вы говорите о…              Она оборвала себя на полуслове, как будто прекрасно понимала, что имела в виду Тамаё. Та поджала губы, стиснув в руке пустую ампулу из-под лекарства, и от её следующих слов Аюми пробрал колючий озноб.              — Мне неизвестно, каким будет результат, потому что это средство было создано на основе крови демонов. Оно может как спасти его, так и убить.