Ты никуда не убежишь

Мария Третьякова провела уже целых 10 лет своей жизни в детском доме. Такая судьба выбрала её после трагической гибели родителей. В коллективе детдома Мария проклята именем «бандитки» в силу своего постоянного воровства, побегов, драк и оскорблений. Она не очень преуспевала в учёбе и даже столкнулась с возможным исключением из школы, так как учителя говорили, не может усвоить учебную программу и часто прогуливает. В откровенности следует признаться, что учителя не слишком симпатизировали Марии просто потому, что она являлась представительницей детдомовского мира. Первая неделя учёбы после летних каникул оказалась не особенно радостной для Третьяковой. Она сидела на уроке литературы, погруженная в чтение нового произведения, когда её внезапно вызвали к директору. Неохотно собирая все свои вещи в рюкзак, она вышла из класса вместе с завучем, прощаясь незаметно с одноклассниками. По коридору, на пути к кабинету директора, Третьякова задавалась вопросом: «Что может быть настолько важного, чтобы директор вызвал её в свой кабинет?» Вскоре они добрались до дверей кабинета директора, и завуч постучал. Третьякова поджала губы, пытаясь сдержать нервозность. Дверь медленно открылась — Я привела вам Третьякову, как вы и просили, Михаил Сергеевич, — произнесла завуч, проходя в кабинет. Мария осталась ожидать за дверью пока её пригласят. — Пусть входит, — сказал Михаил Сергеевич, подписывая документ о том, что Третьякова Мария Владимировна отчислена из школы. После того как девушка услышала, что её пригласили внутрь, она увидела директора своего детдома. — Здравствуйте, Михаил Сергеевич и Анатолий Алексеевич, — проговорила Мария, не понимая, почему находится здесь Анатолий Алексеевич. — Здравствуй! Садись, — произнёс Михаил Сергеевич, передавая папку в руки мужчины напротив. — Мне тут жалоба из полиции пришла, — прозвучал голос директора, словно проникая в самые глубины Машиной души. — Говорят, ты была арестована за кражу в ювелирном магазине. Слова его отпечатались в её голове, вызывая волну паники и недоумения. «Какого чёрта? Я арестована за кражу? Я была в том магазине, да, но…» — После этого я позвонил директору детдома, за которым ты прикреплена, чтобы он приехал, — продолжил Комаров спокойным голосом. — Я сообщил, что я тебя исключаю из школы. Все твои документы подписаны и переданы Анатолию Алексеевичу. Машин мир обрушился из-под ног, мысли овладели ею. «Исключение из школы? Но ведь я ничего не сделала. Я была незадолго до этого в этом магазине, просто чтобы полюбоваться красивыми вещами. Но, кажется, кого-то это вполне оправдало, чтобы обвинить меня во воровстве. И теперь я должна понести за это серьёзные последствия». — Вы меня исключаете из школы за просто так! — закричала Мария, её агрессия была на пределе, обычно она не вспыхивала, как яркое пламя, но сейчас ярость была на пределе. — Успокойся! — сказал сухим тоном Анатолий Алексеевич — Слушай внимательно. Я тут подумал, я забираю документы из школы. И я отправляю тебя в специальную школу для трудных подростков. Тебя там научат, как надо вести себя. — Я никуда не поеду! — Третьякова перебила директора, сжимая пальцы в кулаки, в данный момент она хотела кого-нибудь ударить. — Поедешь! Тебя никто и не спрашивает, хочешь — не хочешь! — крикнул директор детдома, вставая из-за стола, он сложил документы в портфель. — Тогда я сбегу! — громко сказала Маша, разворачиваясь к двери, но тут её хватают за шиворот худи и не дают ускользнуть. Мария повернула голову и увидела, что это был Анатолий Алексеевич. — Спасибо, до свидания! — произнёс мужчина, продолжая держать девушку. Михаил Сергеевич попрощался с ним и затем закрыл дверь. В школе началась уже перемена, Третьякову вели, как маленького провинившегося котёнка, по всему зданию. Они вышли из школы, а подростка продолжали держать уже не за шкирку, а за руку, до боли сжимая. У Соколова машина была припаркована за территорией школы. С Анатолием Алексеевичем они дошли до машины, им водитель открыл дверь. Девушку силком затолкали в автомобиль и заперли все задние двери, чтобы та не смогла сбежать. Директор обошёл машину и сел на переднее пассажирское сиденье. Мария не стала возникать, как она пока не знала, какое её ждёт наказание. Путь длился около сорока минут, автомобиль остановился около трёхэтажного здания. Машу выпустили из салона под присмотром, когда Анатолий Сергеевич вышел из машины, то сразу взял за руку Третьякову и повёл в корпус, где держали детей, которые провинились и были наказаны. Марии не привыкать к этому месту, так как оно является вторым домом. Мужчина проводил её до комнаты, когда она туда зашла, то он сразу запер дверь на железную щеколду. В комнате была в дальнем углу белая одиночная кровать, застеленная белым постельным бельём. Комнаты всегда были три на три метра. Третьякова побывала за 10 лет здесь во всех камерах. Стояли решётки на окнах, ручки сняты, чтобы точно не смогли сбежать. Дети и так не смогли это сделать, так как этот блок находился на третьем этаже. Мария сняла худи и повесила его на спинку кровати, в комнате стояла кровать и рядом с ней табурет, а ещё был ночной горшок и раковина. Полотенец, мыла и туалетной бумаги не было. Работники всё предусмотрели, чтобы ребёнок ничего с собой не сделал. И каждый раз после того, как наказуемый выходил отсюда, делали обыск при уборке. Она легла на кровать, прикрыв глаза, начала обдумывать всё произошедшее сегодня. Самое интересное для неё было, в какую её отправят в школу. Но Маша точно могла определить то, что её никуда не отправят за территорию Москвы.

***

Анатолий Алексеевич вошёл в свой кабинет, достав визитку из кармана, он набрал номер телефона. — Здравствуйте, Лаура Альбертовна, я насчёт Третьяковой Марии Владимировны. Её исключили из школы № 236. Документы я забрал. Я звонил вам в том учебном году. Тогда вы сказали, если её исключат, то могу к вам обращаться, — сказал мужчина, подходя к своему дивану, беря в руки портфель и вытащив оттуда папку с документами. — Хорошо, тогда пришлите её документы по электронной почте и табель её оценок за десять классов, — произнесла Лаура Альбертовна, проходя мимо начальных классов. Женщина направлялась на публичное наказание, сегодня одна ученица учинила такой кипиш, но сначала её пришлось успокаивать, так как у неё началась истерика. Лаура Альбертовна не могла терпеть, когда кто-то из учеников устраивал скандалы, а потом, когда их запугивали, они впадали в истерику. Что и произошло в этот раз.

***

Наказание длилось совсем недолго, девчонка не выдержала и отключилась. Лукина велела отнести её в медпункт и обработать все раны. А сама пошла к себе в кабинет. Шла она уверенным шагом, школа затихла, иногда только слышался вой холодного осеннего ветра. Зайдя к себе в кабинет, Лаура Альбертовна прошла к своему столу и уселась в чёрное кожаное кресло. Включив компьютер, она сразу увидела уведомление о том, что пришло досье. Открыв его на рабочем столе, решила сразу распечатать. Печаталось слишком долго, из всех, кто у неё учился в школе, это было самое большое досье. Примерно через десять минут женщина откатилась в бок и взяла стопку непечатной бумаги. Как только Лаура Альбертовна положила всю стопку бумаги, ей надо было прошить это. Через какое-то время всё было готово. Сложив это всё в картонную папку, она наклеила ярлык учащегося. Только потом Лукина открыла полноценное досье, чтобы начать его читать, но её выдернули. В агентстве произошла большая проблема. У них должен был через неделю состояться показ мод. А тут казус произошёл: одна из девушек повредила колено при репетиции, а другие поправились и не могут влезть в наряды. Лаура Альбертовна тут же подскочила и выбежала из кабинета, прихватив с собой сумку.

***

К вечеру к ней пришли с едой, это было примерно в шесть часов, посмотрели на неё, Маша обратила внимание, но после повернулась к стенке, прижав лоб к ней. Воспитатель поставил тарелку на табурет и вышел, не сказав ни слова. Время тикало, живот бурчал, последний приём пищи был утром, примерно в семь часов. Она села на кровать и посмотрела на тарелку, там была гречка с подливой и мясная котлета с одним куском хлеба. Третьякова взяла в руки тарелку и начала понемногу кушать, закончила девушка очень быстро, поставив обратно тарелку. Мария легла обратно, закрыв глаза и думая о своём. Со временем она видела, как солнце уходит в закат. Это означало, что скоро придёт один из взрослых с пижамой и скажет, что пора ложиться спать. К ней в комнату зашла одна из воспитателей, посмотрев на неё с презрением. — Опять эта девчонка здесь, сколько можно! — сказала женщина, подходя к кровати и кладя пижаму на постель. — Когда ты угомонишься, я тебя каждый месяц здесь вижу на протяжении десяти лет, тебе не надоедает? Мария ничего не сказала, как она не знала ответ на этот вопрос. Воспитатель забрал тарелку и покинул карцер. Маша ещё несколько минут полежала и встала с кровати, чтобы переодеться. Сняв с себя одежду, она одела рубашку, а потом пижамные штаны. Пижама была ей немного велика и по качеству не очень удобна, но не привыкать. Девушка посмотрела в окно, солнце уже ушло за горизонт, и на улице включились фонари, теперь они освещали этот уходящий день. Третьякова села на подоконник, прикасаясь к стеклу. Её мысли были такими печальными, она никак не могла понять, почему её несправедливо осудили, даже не стали слушать. Слёзы покатились сами по щекам, они с грохотом упали на подоконник. За территорией детского дома шла счастливая семья, они обнимались, смеялись. Маша задумалась, а когда-то у неё была такая же семья. Ей их не хватает, особенно папы. Для него она была маленьким ангелочком, его принцессой, его дочкой. Слезинки потекли сильнее, когда-то Мария себе говорила, почему в тот день жизнь оборвалась только у родителей. Маша вспомнила, как внезапно изменилось всё. «Они с родителями ехали на машине, весело болтали, пели песни. Но в одно мгновение всё закончилось. Грохот столкновения, треск осколков стекла, крики и боль. Когда она открыла глаза, оказалась в больнице одна. Её мир рухнул, когда врачи тихо сказали, что её родителей уже нет в этом мире. Она осталась сиротой в одночасье». Немного успокоившись, девушка легла в кровать, укрывшись одеялом с головой. В детстве она всегда так делала, чтобы унять свою боль о потере родителей. «Раньше папа прятал её под одеяло, когда ей было страшно. И всегда говорил, что его маленькая малышка ничего не боится и преодолеет все трудности, которые стоят на её пути». Мария заснула ближе к часу ночи, всё это время она вспоминала все радостные моменты со своей семьёй, ворочаясь каждую минуту, так как не могла найти себе место. А потом её мозг моментально отключился и проснулся тогда, когда на лицо пролили холодную воду. Третьякова резко подскочила и вытерла воду с лица. — Вы что творите! — крикнула Мария на того, кто стоял перед ней. — А ну, живо встала, её тут будят минут пять, она даже ухом не повела! — кричала на неё женщина лет пятидесяти. — Чтобы через двадцать минут в кабинете директора. Он хочет с тобой поговорить, — старушка поставила граненый стакан на табуретку и покинула комнату. Девушка встала еле-еле, волосы её были мокрые, подошла к раковине, взяла полотенце, его утром принесли, вытерла окончательно лицо и немного волосы. После пошла переодеваться. Завязав кеды, она пошла в направлении корпуса, где сидел директор. Пока Мария туда шла, встретила эту старушку, она пробубнила себе под нос: — Когда эта паршивка отсюда свалит? Маша это услышала, ей хотелось сказать пару ласковых слов, но она сдержалась. Подойдя к кабинету Анатолия Алексеевича, постучалась, ответ сразу послышался: — Заходите. Третьякова открыла дверь и аккуратно, ещё спросонья, вошла в кабинет. — Здравствуйте, — произнесла Маша, продолжая стоять около двери. На неё смотрели сейчас серые глаза, которые осматривали сверху донизу. Мужчина показал рукой, чтобы та села на стул, Мария в это время посмотрела на часы, показывало десять часов. Только потом она села на стул, на который ей показали. — Анатолий Алексеевич, вы что-то хотели от меня? В школу я опоздала, так как сейчас десять часов, — девушка взглянула на директора, подняв одну бровь. — Ну опять ты брови поднимаешь, откуда у тебя эта привычка взялась? Сколько я с тобой уже маюсь, примерно шесть лет, и ты постоянно её поднимаешь, — произнёс Анатолий Алексеевич, подписывая какие-то документы и ставя галочки. — Я тебя вызвал затем, что ты сегодня покидаешь это заведение и отправляешься в школу для трудных подростков. Тебя уже там ждут, — Мужчина закончил подписывать и закрыл договор. — Все твои вещи собраны. Ехать примерно два часа, если без пробок. — Я не хочу туда ехать! — крикнула Мария, вставая со стула. Но её тут же пресекли ударом по столу. Девушка обратно села на стул. — Тебя никто не спрашивает, ты едешь, и это не обсуждается! — проговорил Анатолий Алексеевич, вставая из-за стола, взяв свою сумку, сложив туда договор. Он застегнул портфель и пошёл на выход. — Идём! — сказал директор, выходя из кабинета. Маша встала и направилась следом, выйдя из помещения, дверь захлопнулась. Сейчас у Третьяковой появилась возможность бежать, она сразу же побежала. Мария бежала, не оглядываясь. Она была готова на всё, лишь бы избежать того места, которое ей предстояло посетить. Для неё это была не просто школа для трудных подростков, а настоящий ад. Она не представляла, как будет жить и учиться там, в окружении преступников и недисциплинированных. Маша быстро пробежала мимо столовой, ускоряясь на каждом повороте, пока не выбежала на улицу. Её паника перешла в отчаяние, и она замерла на месте, не зная, что делать дальше. Внезапно перед ней возник директор, и он улыбнулся ей иронично. — Неужели ты думаешь, что сможешь уйти отсюда? Я уже подписал договор, и ты должна выполнить его условия. Нет пути назад, Мария Владимировна, — сказал он, подойдя ближе. Мария почувствовала, как страх охватывает её снова. Она понимала, что у неё нет выбора и ей придется отправиться в эту школу. Но она не могла смириться с этим. — Почему именно эта школа? Почему я? — спросила она директора, хотя уже знала ответ на этот вопрос. — Садись в машину, — произнёс Анатолий Алексеевич, разворачиваясь к ней спиной и открывая вид на чёрную машину. Мария медленно подошла к автомобилю и последний раз взглянула на детдом, который был её домом так долго. — Поехали, — сказал директор, открывая дверь автомобиля. Маша медленно села в машину. Третьякова всё время смотрела на уходящее здание и мимо проезжавшие машины, ехали они достаточно спокойно, директор заснул. Водитель плавно и осторожно вёл машину. Вскоре здания сменились лесом, пейзаж был такой красивый. Мария чувствовала себя одиноко и беспокойно, окруженная уединением леса. Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на звуках природы за окном. Птицы щебечут, листья шуршат, деревья шумят. Всё это казалось ей каким-то далеким, непонятным миром, который она знала и понимала. Через некоторое время машина остановилась около ворот, предоставив документы, автомобиль въехал на территорию школы. Ландшафт был как и у обычных школ, только более ухоженный и красивый. Скоро авто припарковалось около входа. Водитель вышел, достал из багажника все вещи, открыл дверь и выпустил девушку из машины. Анатолий Алексеевич, не выходя из автомобиля, вручил документ Марии в руки и попрощался с ней. Затем машина уехала, оставив Машу в одиночестве. Третьякова посмотрела на здание, оно было огромное, вот сейчас стало по-настоящему страшно.