Туз в рукаве

В по-обычному обставленной комнате, что было даже странно, учитывая какую сумму предлагал ему его наниматель, на мгновение повисла тишина. Ренато не торопился ничего говорить, лишь ожидая, когда босс семьи Джиг, вид которого своей бледностью, худощавостью и холодностью больше напоминал мертвеца чем человека, наконец заговорит. Однако мужчина не торопился, лишь пустым взглядом смотря в окно, которое выходило прямо на Неву. Ренато начинал чувствовать зудящее под кожей раздражение от этого в сути своей бессмысленного ожидания, но никак этого не показывал, даже если хотелось. Он еще раз обвел взглядом комнату, однако не нашел ничего интересного, что подтвердило его мысли, что в этой квартире никто не живет. Слишком пустой она была. — Ренато Синклер, несмотря на вашу молодость слухи о вас дошли даже до нас. — хриплым еле слышным голосом сказал Владимир Джиг, а после закашлялся. Ренато на мгновение испугался, что мужчина умрет прямо у него на глазах и даже не от его руки, настолько плохо он звучал, что в сочетании с его видом невольно наводило на определенные мысли. Когда громкий и неприятно режущий по ушам кашель прекратился, Владимир Джиг серыми руками достал папку с документами. — Я надеюсь, что они не сильно преувеличены, в ином случае боюсь это задание может стать для вас последним. — мужчина передал документы с необходимой для задания информацией. — Они нисколько не преувеличены, — уверенно ответил Ренато, быстро читая предоставленные ему страницы, — но я хотел бы знать, что от меня требуется. — Синклер поднял взгляд на мужчину и пристально уставился на него, чуть ухмыляясь. В глубине его абсолютно черных глазах плясали огни солнечного пламени. Владимир никак не отреагировал, несмотря на тихий звон проснувшейся интуиции. Джиг был Небом, пусть и слабым, и шестое чувство никогда его не подводило. Выходило так, что парень девятнадцати лет, по сравнению с ним еще совсем мальчишка, и правда был опасен, как и гласили слухи, которым он до этого не то чтобы сильно верил. — Украсть артефакт и, если будет возможность убить одного человека. — Кого? — равнодушно спросил Ренато, рассматривая иллюстрацию громоздкого, но не лишенного изящности кубка, сделанного из янтаря и золота. Вместо ответа Владимир положил на стол небольшую фотографию с подписью, на которой было четко видно лишь одного человека, точнее ребенка. Ренато чуть поднял брови. — Это фотография двухлетней давности, сейчас мальчишке пятнадцать, — прохладно пояснил Джиг, — узнать его будет легко, учитывая цепляющую внешность. Ренато кивнул. Внешность и правда была запоминающаяся: ярко-фиолетовые глаза в сочетании со светлыми волосами легко врезались в память. Однако больше интереса вызывал вмиг помрачневший Владимир, который стал выглядеть еще хуже, хотя, казалось бы, куда хуже. Ренато не ожидал, что мужчина расскажет что-то еще, но спустя пару минут тот нарушил молчание. — Если вы принесете мне голову этого мелкого ублюдка, то вознаграждение будет в два раза больше. — голос мужчины звучал равнодушно, но только слепой бы не увидел сколько ненависти таилось за холодным фасадом. — Если он умрет с особой жестокостью, то в три раза. Синклер никак это не прокомментировал, просто молча отложив фотографию в сторону и вернувшись к документам. Спрашивать что-то не имело смысла, примерная картина все равно уже сложилась у него в голове. Прежде чем ехать в незнакомую и далекую страну, Ренато достал всю возможную информацию, особенно его интересовала семья Джиг, которая и наняла его. Ничего особенно необычного он не нашел, кроме одной примечательной детали: два года назад был то ли убит, то ли так сильно ранен, что стал инвалидом и семья скрывает его, наследник семьи. Точно жив он или нет неизвестно. Месяц назад он просто отложил этот факт в памяти, но не придал ему особого значения. Однако сейчас информация заиграла новыми красками. Ренато бросил задумчивый взгляд на Владимира. Глава семьи Джиг заказывает кражу артефакта Демидовых, сильнейшей семьи региона, и в добавок просит убить одного из их сильнейших пламенников, судя по всему, ради мести. Что это если не объявление войны? Ренато был в восторге от предстоящего хаоса. Это определенно будет интересно, и он надеялся достаточно опасно, чтобы заставить его выложиться на полную. Подумав об этом, он еле сдержал лезущую на лицо предвкушающую ухмылку. За окном пошел легкий снег.

***

Микаэль с небольшим интересом осматривал кабинет Николая Демидова. Последний раз он его посещал два года назад, когда нужно было выполнить одно из самых неприятных заданий в его жизни, с того времени почти ничего не поменялось. Все те же кожаные диваны и кресла, большой дубовый стол, много деревянных полок с книгами, из интересного только шахматная доска, с расставленными на ней фигурами, и картина с гербом семьи: золотым кубком, который охраняет жар-птица. — Я рад, что ты смог так быстро приехать. — поприветствовал его босс, оторвав взгляд от бумаг на своем столе. — Мне передали, что дело срочное. Я не мог медлить. — Это верно. — кивнул Николай. — Я получил информацию, что в скором времени на одно из наших зданий будет совершенно нападение. Мне нужно, чтобы ты проследил за порядком и встретил наших дорогих гостей. — чуть ухмыльнулся мужчина, передавая файл с необходимой информацией. Микаэль еле заметно нахмурился, пробежавшись взглядом по тексту. Смысл кому-то нападать на обычный небольшой домик на окраине города? — В этом доме есть что-то особенное? — уточнил Микаэль, чувствуя, что что-то определенно было не так. — Кубок жизни. — спокойно ответил Демидов, будто это ничего не значило, и, не дожидаясь ответа, добавил. — Судя по всему, засекреченная информация о его местоположении была слита и теперь каждый посчитает своим долгом попытаться украсть его. Микаэль, несмотря на испытываемое им удивление, никак не изменился в лице. Мало того что Кубок жизни, считающийся символом семьи на ряду с жар-птицей, и правда существует, а не является просто красивой легендой, так еще и хранится на отшибе города, а не рядом с главными членами семьи. Это было странно, учитывая даже не мощность артефакта, о которой он сам может только предполагать, а хотя бы его историческое и символическое значение для семьи. — Значит мне нужно защитить артефакт? — Да, я дам тебе в помощь парочку моих подчиненных. Уже на месте на время задания в твое подчинение переходят все члены семьи, находящиеся там. — ответил Николай, выглядя несколько задумчивым, будто мыслями находился в совсем другом месте. Микаэль больше ничего не спрашивал. Изучив самую необходимую информацию и решив, что остальное прочитает по дороге, он с дозволения босса покинул кабинет, ставший душным и даже жарким, несмотря на минусовую температуру на улице. Уже на улице он смог чуть расслабиться, вдыхая свежий холодный воздух в ожидании прибытия обещанных боссом подчиненных. В голове вертелось множество мыслей и подозрений. Чем дольше Микаэль обдумывал задание тем тревожнее ему становилось. Поручение выглядело откровенно сомнительно и вызывало много вопросов к действиям Николая. Взять хотя бы тот факт, что защищать семейную реликвию он отправил именно его, достаточно сильного, но пятнадцатилетнего мальчишку, у которого нет почти никакого опыта руководства группой людей и даже умения работать в команде. Микаэль мог бы это понять, если бы в стране не было никого из хранителей, но они были. Не все, часть уехала из страны для подписания договоров, в числе которых был и Троянский, но некоторые остались. Еще более странным для него казалось местоположение Кубка Жизни, по идее мощного артефакта. Подумав об этом, он неосознанно проверил наличие игральной кости в кармане, которая тоже являлась артефактом, хоть и не слишком сильным, созданным посмертной волей Евгения Павлова и укрепленным пламенем Микаэля. Микаэль не понимал, почему чаша не хранится под бдительным присмотром если не босса, то хотя бы хранителей. Вспоминая то, как Троянский трясется над кольцом Ада, которое никогда не снимает, и украденным у Слезы Святого облачным артефактом, который он запечатал в комнате полной смертоносных иллюзий, Микаэль сам крепче сжимал кость в ладони и не понимал, как можно такую ценную вещь держать так далеко от себя без должной охраны. Вольно, невольно, но между владельцем и артефактом зачастую формируется определенная связь. У некоторых она прочная и очевидная, у других она может быть незаметна и неощутима, но она есть, и она влияет на обладателя. Микаэль слышал про множество случаев, когда связь оказывалась слишком сильной и человек после потери артефакта сходил с ума, начиная творить безумные поступки. Обычно такое происходит если пламя артефакта сильно, а его владельца нет. Микаэль покачал головой, плотнее укутавшись в темное пальто и спрятав начинающие замерзать руки в карманы. Прошло почти десять минут, а подчиненных все не было. Когда он уже начал чувствовать раздражение, они наконец подошли, но радости ему это не прибавило. Бросив цепкий взгляд на двух мужчин, Микаэль заметил, что их пламя было настолько слабым, что еле ощущалось. Чуть нахмурив брови, но ничего не сказав, он сел в машину, а они следом за ним. Как только машина тронулась, он вернулся к отложенным ранее документам. Бегло пробегаясь по тексту и редким картинкам, он старался запомнить все как можно лучше. Как только дорога закончится, нужно будет сжечь документы, поэтому возможности что-либо перечитать не будет. Микаэль устало помассировал виски. Тревога где-то на периферии сознания никак не утихала, делая его нервным. Он даже вспомнил свои первые задания, когда постоянно переживал о каждой мелочи, но со временем стало проще и постоянная тревога притупилась. И вот она опять проснулась, и Микаэль чувствовал себя так будто идет прямо на эшафот, а не на задание. Хотя большая ли разница между ними? Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, он пришел в себя. У него не было времени на лишние переживания, которые только все испортят и в худшем случае приведут его прямо к смерти. К плохим предчувствиям стоит прислушиваться, но не позволять им влиять на эмоциональное состояние. Оставшуюся дорогу он занимался документами под тихие перешептывания двух подчиненных. Приехали они спустя полтора часа и встретила их чуть ли ни гробовая тишина. Микаэль с легким интересом рассматривал одиноко стоящее перед ним небольшое имение, которое окружали только пустые деревья и маленький слой снега на земле вокруг. Солнце пряталось за серыми облаками. Если учитывать тот факт, что поблизости не было ни одного жилого дома, то обстановка начинала выглядеть совсем уныло. Лишний раз задерживаться на улице, где дул холодный ветер, он не стал, быстрым шагом направившись к массивной двери. Достав спрятанные в карманах руки, он два раза громко постучал, после было три тихих стука и еще один громкий. Спустя мгновение дверь отворилась, но несмотря на верный код, встретил его напряженный взгляд, который, однако, тут же стал спокойным, будто его обладатель узнал посетителя. — Микаэль Андреевич, проходите. — парень лет двадцати с вежливой улыбкой пропустил его вместе с подчиненными внутрь. — Мы получили сообщение о вашем скором прибытии, но осторожность лишней не бывает. Микаэль сухо кивнул в ответ и, сняв пальто, попросил провести его в комнату хранения Кубка Жизни. Парень все с той же умиротворенной улыбкой, которая уже начинала немного напрягать, но возможно дело в общей нервозности Микаэля, а не в улыбке, повел его вглубь освещенных коридоров. Стояла приятная тишина. Микаэль с легким удивлением отметил, что атмосфера в доме была приятной, будто даже домашней, что было крайне странно для подобного места. Он напряженно поджал губы, кинув более внимательный взгляд на своего провожатого. Парень выглядел обычно, только обычно не по мафиозным меркам, а по мирным. Такого человека можно было бы встретить в местном супермаркете у дома в спальном районе на окраине небольшого города, но никак не в криминальном мире, где любой хоть сколько-то ценящий свою жизнь человек держит пистолет за пазухой, нож в кармане, а взглядом сканирует обстановку, не позволяя себе ни на мгновение расслабиться в чужом присутствии. Человек, живущий в постоянной опасности как во время заданий, так и в перерывах между ними, потому что не бывает абсолютной безопасности, особенно, когда ты убийца и имеешь достаточно врагов, желающих твоей головы, никогда не сможет полностью расслабиться. Нет, легкое, но все-таки напряжение будет сквозить в движениях, взгляде, выражении лица. Как рыбак рыбака видит издалека, так и наемник увидит наемника. Проблема в том, что Микаэль не видел в этом парне ничего, что выдало бы в нем члена криминальной семьи и достаточно высокопоставленного, даже пламя и то ощущалось слабо, хотя по данным оно у него среднее по мощности, а не слабое. Он скорее своей безмятежностью напоминал какого-то просветленного монаха. Микаэль помассировал виски. С каких пор он стал таким параноиком? В конце концов, что такого в том, что человек выглядит как человек, а не машина для убийств? Спустя пару минут они дошли до нужной комнаты. Никакой защиты на самой двери не было. Внутри комната была обширной с большими панорамными окнами почти на всю стену, в солнечную погоду стеклянные дверцы шкафчиков и статуэтки, которые заполонили все доступные поверхности, наверняка, красиво переливались в солнечных лучах. Кубок Жизни он заметил не сразу, на фоне кучи разных предметов найти его быстро было затруднительно. Янтарный кубок нашелся на круглом столе ровно посередине комнаты. Стоял он под стеклянным колпаком. Подойдя поближе, Микаэль смог ощутить еле заметные следы небесного пламени, скрытые туманной печатью. В голове всплыла схема печати, которую босс ему щедро предоставил. Он прищурился, вглядываясь в отблески золота. Пламя это или просто сам кубок так сверкал неясно, да и не так важно. С виду печать была достаточно прочной, по документам все тоже было нормально, но что-то не давало ему покоя. Подойдя ближе, Микаэль пристальнее уставился на кубок. — Что-то не так? — Микаэль сдержал инстинктивное желание выстрелить на голос, который он спустя пару мгновений узнал. Он недовольно поджал губы, настолько погрузиться в мысли, что забыть про наличие проводника рядом, такими темпами его все-таки пристрелят. — Все в порядке, просто проверяю. — не оглядываясь ответил Микаэль. Спустя пару минут разглядывания пламенной печати, когда он уже готов был признать, что с ней все нормально, а он просто в очередной раз накрутил себя, он заметил небольшую прореху в печати, которая пропускала небесное пламя сквозь туман. Микаэль задумчиво вертел игральную кость пальцами. Если на эту прореху попадет сильный удар пламенем, то печать разнесет в щепки. Он тяжело вздохнул. Плюс одна проблема. Если так смотреть, все это задание одна огромная проблема. Вновь посмотрев на кубок, он решил махнуть на это рукой, все равно ничего изменить не сможет, он совсем не умеет ставить печати, предел его умений просто насильно подавить пламя в каком-нибудь слабеньком артефакте. Значительно лучше у него получается ломать печати, находя их слабые места, все-таки сказываются бесконечные попытки развеять иллюзии Троянского, которые чем-то напоминали структуру большинства печатей. Тем более были свои плюсы в несовершенности защиты кубка, так в случае смертельной опасности он сможет прихватить артефакт с собой, тогда не придется отвечать за его потерю перед Николаем. — Все хорошо? — уточнил провожатый. Микаэль кивнул, кинув на него быстрый взгляд, и вышел в коридор. У этого парня улыбка приклеенная что ли? Внизу его встретила странная картина. Микаэль даже на мгновение завис. Больше десяти человек, в числе которых были и два данных ему боссом подчиненных, которые были вполне нормальные в дороге, бродили по гостиной с умиротворенными улыбками на лицах. Как только он переступил порог комнаты, все резко развернулись, уставившись на него с этими начинающими выглядеть крайне жуткими улыбками и глазами, в которых была только безмятежность. По спине пробежались мурашки, и он, не изменившись в лице, проверил наличие оружия. — Здравствуйте, Микаэль Андреевич. — люди, как заведенные марионетки, произнесли это в одно мгновение и вновь уставились на него. И продолжали улыбаться. Господи, в этот момент ему, наверное, стоило помолиться, но бабка отбила у него все зачатки веры еще семь лет назад, так что придется надеяться на себя. К его облегчению, собравшийся народ наконец перестал на него пялиться и люди вновь вернулись к своим делам. Если, конечно, хождение по комнате можно назвать делом. Честности ради, они не просто ходили, но и переговаривались друг с другом о погоде, чае, продуктах и других бытовых темах. Микаэль понятия не имел, как на это реагировать. Первой мыслью было, что их всех контролировал туманник, но он быстро откинул эту теорию. Зачастую пламя тумана либо полностью лишает разума, делая человека оболочкой, которую контролирует пламенник, либо создает в разуме человека что-то вроде программы, по которой человек сам того не осознавая действует. Этот случай мало походил на работу туманника, потому что эти люди не были лишены разума, точно нет, но и тонкой работой над контролем людей здесь и не пахло. Микаэль видел, что разум у них на месте и его проводник, который присоединился к остальным, тому пример, парень, несмотря на странное спокойствие, нормально разговаривал с ним. Однако они все выглядели слишком спокойно и безмятежно, как люди из доброй сказки, в которой у всех все хорошо. Да и эти не сползающие с их лиц улыбки конкретно напрягали. Было желание просто перестрелять их всех, во избежание так сказать, но Микаэль еще не лишился остатков своей человечности, а вместе с ними и рассудка, поэтому оставил это на крайний случай. Переборов свое желание просто уйти куда-нибудь подальше, он подошел к двум своим подчиненным. Мужчины с нежными улыбками разговаривали между собой, но заметив его приближение с тем же умиротворением повернулись к нему. Они смотрели на него и, казалось, совершенно не моргали. Микаэлю вновь стало не по себе, но отводить взгляд он не стал, смотря прямо на них. В конце концов не только им же на него пялиться? — Как продвигается задание? Насколько помню, вы должны были распределить людей по дому для полноценной охраны. — спросил Микаэль, который и правда давал такое задание до того, как они приехали в имение. Сейчас он сомневался, что их это хоть сколько-то волнует, но это был неплохой предлог подойти поближе, чтобы лучше прочувствовать возможное влияние пламени, и оценить их состояние. — Все прекрасно, Микаэль Андреевич, мы сказали каждому, что он должен сделать. Микаэль молчаливо окинул взглядом ходящих по комнате людей, которые явно не собирались что-либо охранять в принципе. Сухо кивнув мужчинам, он отошел на условно безопасное расстояние. Играясь с аметистовой костью, он думал, что ему теперь с этим всем делать. В любой момент может прийти неизвестное количество наемников, целью которых будет артефакт, а в здравом уме здесь только он. По-хорошему ему бы забрать артефакт и свалить из этого дома в сторону кабинета босса, однако Николай определенно ведет свою игру и ему зачем-то нужно, чтобы Микаэль “встретил” их гостей. Он тяжело вздохнул и решил, что сообщить о ситуации все-таки стоит. Однако он не успел. Интуиция резко зазвенела, ударяя своим звоном по ушам и голове. Микаэль тихо прошипел проклятья, доставая пистолет. Ледяное облачное пламя разлилось по телу, усиливая его. Раздался выстрел. Влетевший через окно человек словил пулю в голову и с грохотом упал на пол. Одна смерть будто стала спусковым крючком для множества людей, которые мгновенно напали. Глаза Микаэля сузились. Разум работал с ускоренной силой, подсчитывая варианты развития событий и ища выход из ситуации, пока тело отработанными сотню раз движениями избавлялось от противников, заставляя их падать замертво. Вокруг копились трупы не только нападающих, но и его людей, которые из-за своего же спокойствия даже и не думали сопротивляться. Выстрел в голову. Перезарядка пистолета. Уклонение от пули в сторону. Удар усиленной пламенем ногой, хруст ломающихся костей. Вновь бездыханное тело на еще полчаса назад чистом полу, который сейчас был полностью покрыт алой кровью. Такие привычные действия только в большем масштабе: не против пары человек, а против пары десятков. Как оказалось разница невелика. Все те же движения и ощущения ударившего в голову адреналина, который требовал снять мысленный предохранитель и выпустить все пламя наружу, уничтожая каждого по дороге. Микаэль привык удерживать себя от потери контроля над самим же собой, прекрасно помня отпечатавшиеся где-то на подкорке мозга слова о том, что все пламенники сумасшедшие, а облака и туманы особенно. Он не хотел быть поехавшим, поэтому закусив до крови губу каждый раз сдерживался, не позволяя азарту вести его в бездну, из которой единственным выходом будет смерть. Очередной выстрел. Последний нападавший упал замертво. Микаэль незаметно выдохнул. Вокруг одни трупы и его каким-то чудом выжившие подчиненные, которые, к счастью, уже не улыбались, а просто спокойно стояли. Повисла тишина. Однако Микаэль не расслабился, став только напряженнее. Это было слишком легко. Не могли влиятельные семьи отправить на добычу ценного артефакта только таких посредственных бойцов, где-то должна быть рыбка по крупнее. Он бы подумал, что кубок уже украли, пока он возился внизу, но, чтобы сломать печать нужно ударить мощной атакой, которую он определенно бы услышал. Значит либо эта акула (он надеялся в единственном числе, а не множественном) еще не пришла, либо уже здесь, но отчего-то не нападает. Интуиция все также звенела на краю сознания. Микаэль не двигался. Предположительный убийца никак себя не проявлял. Единственным шумом были шаги его подчиненных, которые были слишком громкими в тишине дома и не позволяли ему ничего нормально услышать, даже усиление слуха пламенем не помогло. Микаэль легким движением стер кровь с лица, ожидая действий неизвестного. Была бы возможность, он сам бы сломал печать и сбежал из этого места вместе с кубком, но в ситуации, когда он не знает сил противника это был бы слишком большой риск. Вероятность, что он сможет убить или сильно его ранить, забрав при этом артефакт, была низкая, поэтому безопаснее оставить кубок под печатью. Микаэль дернулся, услышав странное бурчание в комнате. Быстро найдя взглядом источник звука, он еле сдержал рвущиеся наружу ругательства. Один из его подчиненных стоял над трупом, шепча молитву. В голову сразу пришли не самые приятные ассоциации. Микаэль, недовольно поджав губы, подошел ближе. — Что ты делаешь? — уточнил Вознесенский, пристально следя за каждым движением, искренне опасаясь, что лишившийся рассудка человек попытается со своей отвратительной улыбкой на лице заколоть его до смерти. — Молю господа о прощении этих грешников. — улыбнулся мужчина, держа неясно откуда взявшийся крестик в руках. “А за себя помолиться не думал?” — раздраженно подумал Микаэль, однако вслух ничего не сказал, молча отойдя в сторону. В это же мгновение он почувствовал ужасный холод, пробежавшийся по затылку. Тело дернулось в сторону быстрее, чем мозг успел понять, что вообще произошло. В сантиметре от него пролетела пуля. Раздался грохот разбившегося стекла. Пуля попала в одну единственную уцелевшую вазу. Микаэль выстрелил в направлении, откуда прилетела пуля, однако там уже никого не было (вполне ожидаемо). На долю секунду повисла тишина, а после вновь раздался выстрел, а за ним следующий. Микаэль, даже увеличив пламенем скорость, едва успевал уворачиваться от летящих в него пуль. Быстро пришло осознание, что противник не из простых. То с какой силой и скоростью он нападал говорило само за себя. Спустя еще пару пуль ему пришлось вновь увеличить скорость, выйдя за свою норму. Облачное пламя холодом растеклось по телу, усиливая его. Микаэлю сразу стало легче, будто открылось второе дыхание, хотя это недалеко от правды. Догнав быстрый темп противника, он наконец смог нормально рассмотреть его. Это оказался молодой, наверное, старше его на пару лет, парень с яркой внешностью, судя по всему итальянец. Было в нем что-то отдаленно знакомое, будто когда-то давно они уже пересекались, но вспомнить что-то конкретное у него не получилось. Микаэль почувствовал недоумение. Какая семья решила нанять иностранца, впутывая его во внутренние разборки семей на другом конце света? В голове сразу мелькнуло несколько самых вероятных фамилий, но самым ярким цветом была окрашена семья Джиг. Микаэль резко дернулся в сторону, ощутив, как в него летит явно усиленная пламенем пуля. Распознать какое это было пламя не получилось. Перестрелка ни на мгновение не останавливалась, не давая ему даже на секунду сосредоточиться на своих мыслях. Выстрел, прыжок в сторону, вновь выстрел, и так по кругу. Он поймал темный взгляд иностранца и будто заглянул в бездну, на дне которой золотом сверкало пламя. Значит пламенник Солнца. Неудивительно, что он без проблем поспевает за его собственным значительно ускоренным пламенем Облака ритмом. Носители пламени Солнца одни из самых физически сильных и живучих атрибутов. Для Микаэля это, конечно, плохо. За все это время ни один из них не был ранен и сейчас идет битва на истощение, кто быстрее ослабнет и, к его несчастью, в выживаемости и выносливости у Солнца конкурентов нет. Однако это не значит, что у него нет своих козырей, хотя он все еще надеялся, что использовать их не придется. Иностранец усмехнулся. Мгновение и он уже находился в метре от Микаэля. Вознесенский увернулся от летящего в него ножа, ловким движением достав свой кинжал и позволяя втянуть себя в ближний бой. Звуки выстрелов исчезли и на их место пришел звон ударяющегося друг о друга холодного оружия. Пламя Облака пропитало сталь, делая ее острее и смертоноснее. Микаэль будто сам был трепетно заточенным мастером клинком, с виду мягкие и плавные движения которого несли только смерть. Азарт, который он усиленно долгое время подавлял, наконец вышел наружу в тот же момент, что кинжал покинул ножны. Сердце клокотало как сумасшедшее каждый раз, когда всего лишь в паре миллиметров от головы пролетала чужая сталь. Было страшно, но именно этот страх от стоящей за спиной смертью будоражил сознание, давая ему целый набор ярких эмоций. Микаэль принял рукой чужой удар, лишь инстинктивно успев укрепить ее пламенем достаточно, чтобы она хотя бы не сломалось в то же мгновение, что ее коснулась пропитанная солнечным пламенем атака. Помимо резкой, но подсознательно ожидаемой, боли, он ощутил, будто коснулся голой рукой горячей сковородки. Он мгновенно отпрянул в сторону, кинув быстрый взгляд на место удара, на котором несмотря на обжигающее касание не было ни следа сгоревшей ткани. Секундная передышка, и Микаэль кинулся в атаку, вновь и вновь целясь кинжалом в чужое тело, но все также ловя и отбивая летящие в него удары. Со стороны это даже напоминало танец, в котором каждый участник выверенными движениями стремился перерезать другому горло. Тишина разбавлялась бормотанием молитвы и звоном стали. Наконец казавшийся вечным обмен ударами закончился первой пролитой кровью. Бок противника окрасился алым, однако он лишь чуть улыбнулся, выглядя по ощущениям Микаэля даже довольным. Вознесенский не останавливался, опасаясь дать ему лишнее время на восстановление, сразу нанося еще несколько ударов направленных точно в жизненно важные точки. Он не успел. Спустя мгновение чужая кровоточащая рана уже зажила. Их взгляды пересеклись. Глаза незнакомца сверкали на дне бездны легким интересом, а как выглядел он сам Микаэль понятия не имел, но мог предположить, что не очень адекватно и добропорядочно. Все-таки будучи измазанным в чужой крови с холодным оружием в руке и пистолетом в кобуре тяжело выглядеть иначе. Как только от ранения ничего не осталось, итальянец, усмехнувшись, резко перехватил летящую в него руку с кинжалом и, крепко сжав с помощью пламени бледную кисть, притянул Микаэля ближе, тут же подставляя его под своей клинок. Вознесенский попытался быстро вырваться, но хватка была крепкой, не позволяя ему уйти в сторону. Он не успевал уйти из-под линии удара клинка. Осталась всего пара секунд до того, как сталь войдет в его тело. Микаэль вырвался из хватки, но избежать удара уже не мог. Неприятная боль пронзила левую руку, с которой начала стекать алая кровь. Не обращая внимания на травму, он попытался увеличить расстояние между ними, однако противник не позволил ему, вновь втягивая в ближний бой. Кровь стекала не только с руки, но и ноги. Микаэль не изменился в лице и руки его не дрожали, но понимание того, что он проигрывает, напрягало, заставляя искать пути отхода. Раненый здесь только он, когда как незнакомец с ужасающей легкость заживлял даже те нанесенные им раны, про которые большинство пламенников Солнца сказали бы, что ничего не могут с этим сделать. Сомнений в том, что его наняла семья Джиг не осталось. Микаэль горько усмехнулся, подумав об этом, параллельно отбивая не прекращающиеся удары, которые то и дело, но задевали его. Не было семьи в СССР, которая желала бы падения Демидовых больше, чем Джиг и не то, чтобы это было удивительно. (Каждый раз слыша фамилию Джиг, у него перед глазами встает картина двухлетней давности, а в горле ком. Микаэль видит перед собой Михаила, какая ирония, что у восемнадцатилетнего наследника Джиг такое же имя как у него самого в прошлом, который смотрит на него с обреченностью осужденного на казнь, будто прекрасно зная, для чего тринадцатилетний мальчишка появился рядом с ним. Хотя почему будто, Микаэль абсолютно уверен, что тот если не знал точно, то чувствовал, все-таки он значительно более сильные небеса чем его отец. Михаил принял яд из его рук, даже не пытаясь противиться. В тот день молодой наследник семьи Джиг лишился зрения, без какой-либо возможности его восстановления. Даже лучшие обладатели пламени солнца не способны убрать последствия яда, созданного Демидовыми. — Лучше потерять зрение, чем жизнь. — хриплым голосом сказал в пустоту Михаил, опустошив чашку с ядом. Он был прав, но только вот в мафии инвалидность часто равнозначна смерти, а иногда даже хуже. Николай Демидов прекрасно это знал, поэтому с добродушной улыбкой выдал приказ на отравление, а не убийство наследника взбунтовавшейся семьи. Иногда просыпаясь среди ночи и видя перед собой только обреченный взгляд карих глаз, Микаэль ненавидел Николая, который выдал это задание, Александра, который втянул его в криминал, но больше любого другого человека он ненавидел самого себя. Однако сколько бы он об этом не думал, но каждый раз приходил к мысли, что даже вернись он прошлое он бы ничего не поменял. Это его работа. Микаэль жив, пока выполняет ее качественно, стоит ему начать бунтовать, как яд окажется уже в его кружке, если не пуля в голове.) Микаэль за пару движений резко увеличил расстояние между ними. Его глаза чуть сверкнули аметистовым пламенем, а губы сжались в недовольстве. Он не хотел играться с удачей или вероятностями, помня о том, как закончил его дядя, но сейчас выбора не оставалось. Микаэль увеличил свою удачу, а после заметив у стены своего умиротворенного подчиненного, решил создать немного хаоса. Один на один он точно проиграет и даже не факт, что сможет сбежать, но что, если к этому уравнению добавить еще одну переменную? Он не забыл о том, что где-то должен быть человек, который погрузил людей в подобие транса, так почему бы не увеличить вероятность его появления. Микаэль тут же выполнил задуманное, чувствуя, как пламя будто утекает в никуда. Это было обычным делом при работе с удачей и вероятностью, но все равно каждый раз вызывало неприятные ощущения, будто сама жизнь покидает тело. Такое использование пламени не гарантировало успех, он мог потратить энергию, но не получить ничего взамен. Пламя увеличивает вероятность, а не делает ее стопроцентной. Микаэль надеялся, что в этот раз удача не подведет его. Он проморгался, пытаясь стряхнуть с себя накатившую сонливость и слабость, вызванные большой тратой пламени, однако тут же дернулся в сторону. В это мгновение в миллиметре от его головы пролетела пуля. Не успев даже мысленно проклясть противника, Микаэль был вынужден вновь вступить в ближний бой. Удар за ударом, а за ними следующие. Звон стали резко замолк. Микаэль, почувствовал на себе тяжелый взгляд, а незнакомец резко отскочил в сторону. Они сразу же прекратили свои попытки убить друг друга, заметив, как на них странно пустыми взглядами уставились выжившие члены семьи Демидовых. Они медленными шагами направились к ним, параллельно растягивая губы в спокойной улыбке. Микаэль поежился от пробежавшего по спине холодка, и даже его противник выглядел слегка напряженным. Неожиданно нос уловил странный запах. Пахло свежестью и влажностью. Секунду спустя до него дошло, что это было. Запах дождя. Микаэль почувствовал, как к запаху добавилось ощущение будто в помещении резко повысилась влажность. В голове будто собрался пазл. Кинув взгляд на застывших на месте улыбающихся людей, он убедился в своих мыслях. Микаэль не понимал, как он раньше не догадался о том, что подобное состояние может быть последствием влияния пламени Дождя. Дождь - это нейтрализация и успокоение. Вот они и успокоились. Раздался тихий звук шагов. Микаэль тут же перевел взгляд на источник звука и еле заметно нахмурился. В комнате появился священник, одетый в белую рясу с голубой и золотой вышивкой по всей ткани. Выглядел он знакомо. Память услужливо подкинула старые воспоминания. Микаэль, тяжело сглотнув, понял, кто перед ним. Священник Павел, или точнее Архиепископ из организации Слеза Святого, в которой состояла его бабка. Семь лет назад, сразу после смерти Виктории, Троянский с помощью полученной от Микаэля информации пытался выйти на Павла, только вот, священник бесследно исчез, уничтожив все, что могло привести к нему. За все эти года ни Павел, ни сама организация, никак себя не проявили, но вот он стоит прямо перед ним. В руке Павел держал знакомый кубок. Архиепископ улыбнулся, заметив две пары недовольно уставившихся на него глаз. — Извиняюсь, что прерываю вас, но смысла в вашем небольшом конфликте больше нет. — спокойно сказал Павел, проводя ладонью по кубку, однако, тут же не изменившись в лице, отдернул руку. Микаэля его болтовня волновала мало. Стало спокойнее, когда он заметил, что печать с артефакта никуда не делась, лишь один слой защиты исчез, судя по всему, нейтрализованный пламенем Дождя, а второй был все еще целым. Хотя смысла переживать о кубке больше не было. Он уже потерял артефакт, а шансов победить архиепископа и наемника, чтобы его вернуть, у него почти нет. Единственное к чему приведет борьба за кубок так это к его смерти. — Давно не виделись, Микаэль. — вдруг Павел перевел свое внимание на него. — Столько лет прошло с нашей последней встречи. Микаэль ничего не ответил, чувствуя, как давление пламени Дождя в помещении становится сильнее. Опасаясь стать вечно улыбающимся человеком без собственной воли, он вливал пламя в увеличение сопротивления этому влиянию. Рыская взглядом по помещению в поисках идеального прохода для побега, Микаэль поймал темный взгляд иностранца, который оказался значительно ближе, чем должен был. Его внимательность, судя по всему, канула в небытие. — Я предлагаю небольшое сотрудничество. — на итальянском сказал парень, кивнув в сторону Павла. — Опасаешься, что я объединюсь с ним? — усмехнулся Микаэль, понимая, что со стороны это и правда выглядело так, будто он мог бы это сделать. Вознесенский, конечно, в жизни бы не сотрудничал с мало того, что с членом секты, так еще и человеком способным лишить его рассудка. — Это было бы неприятно, — с той же усмешкой ответил итальянец, — быстро убить и тебя и его проблемная задача. — Идет, до тех пока он не умрет, я не буду пытаться прирезать тебя. — согласился Микаэль, видя в этом возможность выбраться из дома живым и относительно целым. — К слову, как тебя зовут? — С чего бы мне отвечать? — парень поправил шляпу. — С того, что мое имя ты очевидно знаешь, а я твое нет. — закатив глаза, ответил Микаэль, надеясь получить больше информации о временном партнере, чтобы после найти больше данных о нем. — Ренато. Микаэль с легким удивлением посмотрел на него. Он не ожидал ответа, но получил его. Конечно, скорее всего это фальшивое имя, но сам факт. Вновь увеличилось давление Дождя. Микаэль прошипел ругательства в сторону Павла, а лицо Ренато стало чуть напряженным. На него чужое пламя должно давить сильнее, ведь он не может как облачник просто взять и увеличить сопротивляемость. — Я надеюсь, ты не близок к тому, чтобы стать таким же как мои подчиненные? — хоть и с усмешкой, но не без опасений, уточнил Микаэль. Если Ренато тоже окажется под влиянием Павла, то ситуация станет слишком проблемной. — А ты видимо чувствуешь себя вполне неплохо. — заметил Ренато. — Не переживай, я в своем уме. Архиепископ не торопился на них нападать только безмолвно повышал давление пламени, наблюдая за их подобием переговоров. Казалось, они его вообще никак не волновали. Единственное, что цепляло внимание Павла это артефакт в его руках, печать которого никак ему не поддавалась. — Микаэль, — неожиданно позвал архиепископ, — как и ожидалось ты сильное облако, нет ничего удивительного, что мафия тебя завербовала, но хочешь ли ты продолжать жить в этом порочном круге жестокости и дальше? — Павел выглядел слегка усталым, но взгляд его был проникновенен и глубок. — Мафия жестока, да, но Виктория была такой же. — все-таки ответил Микаэль с едкой усмешкой на губах, во многом для того, чтобы просто отвлечь его от Ренато, который аккуратно продвигался ближе к священнику сквозь людей. — Виктория ошиблась, ее ослепила жажда силы, и она пошла на безумие, решившись на ужасный грех. За жестокость она была наказана судьбой, но не все такие. — нежно сказал Павел, а Микаэль внутренне напрягся, заметив, как печать начала растворяться в голубом пламени. — Ты можешь изменить свою жизнь и направить силу, дарованную тебе Господом, на совершенствование этого мира. Пост Архиепископа Облака до сих пор свободен, и ты можешь получить его. Просто отрекись от мафии, которая похитила тебя и насильно заставила совершать грехи во их благо, я готов помочь тебе в искуплении и поиске правильного пути. — печать окончательно сломалась, выпустив наружу пламя артефакта. Микаэль поджал губы. Если бы он все эти года не изучал информацию о Слезе Святого, поиски которой осуществлялись с помощью Троянского и его связей, он может быть даже поверил ему. Однако не было никаких если, Микаэль помнил сколько откровенно аморальных и жестоких поступков совершала эта организация для повышения своей власти, и иногда они были даже кровожаднее криминальных семей. Проще говоря, Слеза Святого мало чем отличалась от тех же Демидовых в СССР или Вонголы в Италии, просто внешняя оболочка иная. Микаэль внимательнее прислушался к своим ощущениям. Он чувствовал небесное пламя, что было странно. Вознесенский посмотрел на кубок. Почему артефакт, все легенды о котором строятся вокруг его невероятных лечебных способностей и даже возможности с помощью него воскресить мертвого, ощущается как небесный артефакт, а не солнечный, каким по логике должен быть. Небеса хоть и малоизученный атрибут, но базовой информации о нем достаточно и точно известно, что никакой исцеляющей силой он не обладает. — Нет, мне такое лицемерие не интересно. — хмыкнул Микаэль тут же делая несколько выстрелов в архиепископа. Павел несмотря на внешнюю слабость легко увернулся. Микаэль и не ожидал попасть. Как только архиепископ отошел от обстрела его встретили выстрелы сзади. Ренато за время разговора Микаэля и Павла успел незаметно проникнуть за спину противника. Микаэль почувствовал легкое удовлетворение. Двое против одного крайне выгодный расклад. Не позволяя Павлу привыкнуть к темпу, Вознесенский мгновенно оказался рядом, втягивая его в ближний бой. Архиепископу пришлось быстро убрать небесный кубок и отбиваться от то и дело пролетающего совсем рядом кинжала, пока сзади в него летели пропитанные солнечным пламенем пули. Микаэль наносил удар за ударом, чувствуя, как и без того ослабшее за день облачное пламя рядом с Павлом становилось совсем слабым. Способность нейтрализации Дождя и правда поражает, в иной ситуации он бы даже восхитился. Однако сейчас он опасался за увеличенную раннее удачу, терять которую ему не сильно то хотелось. Павел без особых проблем отбивал кинжал своим клинком, который легким движением достал из широких рукавов своего одеяния, и уворачивался от всех пуль, летящих на него со спины. Микаэль и Ренато на удивление хорошо сработались и не мешали друг другу, даже помогая в нужные моменты. Микаэлю казалось, будто он знает каждый следующий шаг напарника, поэтому без проблем направлял сражение так, чтобы подставить Павла под чужой неудобный для избегания выстрел. Даже такому опытному бойцу, как архиепископ, было тяжело выдерживать напор двух, хоть и ослабленных, но все еще сильных пламенников, которые начали теснить его. Павел помрачнел, видя, как мальчишка, которого он помнил еще совсем ребенком, с легкостью убийцы направляет свое оружие на его шею. Ренато не сдержал хищной улыбки, заметив, как Вознесенский смог ранить архиепископа в плечо, тем самым заставляя его отвлечься. Одна секунда и прозвучал выстрел. Пропитанная солнечным пламенем пуля вошла точно в сердце архиепископа Павла. Давление Дождя тут же начало спадать, давая нормально дышать. Микаэль дернулся в сторону окна, уворачиваясь от второй пули, которой выстрелил Ренато вслед за первой, убившей архиепископа. Павел мертв, а вместе с ним их вынужденное сотрудничество. Микаэль увеличил свою физическую силу и тут же ударил по несущей стене, которая начала ломаться. Он сразу же выпрыгнул в окно, параллельно тратя все свое пламя на управление вероятностями. Увеличив вероятность того, что дом просто развалится и придавит всех находящихся внутри, он достал и бросил на снег игральную кость. Выпала восьмерка. Неплохо. Удача увеличилась. Микаэль схватил свой артефакт и бросился изо всех сил прочь от дома, опасаясь, что Ренато быстро выберется из-под завалов и погонится за ним. В том, что наемник жив он не сомневался, слишком сильное солнечное пламя, такому даже если голову отрубишь, он ее на место поставит и продолжит жить. Вопрос только в том прихватит он кубок с собой или нет. Микаэль на этот счет особо не переживал. Николай вел какую-то свою игру, и Вознесенский почти на сто процентов был уверен в фальшивости кубка. Конечно, наказание за провал задание будет, но, если его мысли насчет артефакта верны, слишком строгим оно не будет. По крайней мере он на это надеялся, умирать в пятнадцать он не хотел. На улице стояла ночь и единственными источниками света были сверкающие на небе звезды. Микаэль чувствовал, как мороз начал пробирать до костей, что было неудивительно, учитывая, что он был без верхней одежды. Ему нужно было как можно быстрее дойти до любого дома, принадлежащего семье, и не попасться в таком виде обычным людям. Государство и власть в целом готовы терпеть мафию и закрывать глаза на некоторые их дела, но игнорировать человека, разгуливающего по улице с оружием, в окровавленной одежде без куртки или пальто зимой, никто не станет и его быстро загребут в участок для разбирательств. Микаэль тяжело вздохнул, ощущая, как жуткая слабость вновь накатывает на него. Давно он не чувствовал такого истощения от использования пламени. На горизонте появились дома и Микаэль вспомнил, что рядом должен быть один подпольный бар, в который он как раз и может наведаться.

***

В главном зале дома Демидовых собрались все нынешние хранители и босс. Николай с добродушной улыбкой смотрел на своих соратников, пока все остальные прибывали в напряжении, даже если не показывали этого. Повод для собрания был серьезный и все прекрасно понимали, чем закончится этот зимний вечер. В семье был предатель и не просто какая-то шестерка, а из числа хранителей. Николай намеренно молчал, позволяя напряжению расти и получал от этого своеобразное удовольствие. От того, как много значат его действия для других людей. — Я так полагаю все и без того знают для чего мы сегодня собрались в полном составе. — наконец нарушил тишину босс, проходясь цепким взглядом по каждому. В комнате чувствовалось еле заметное давление небесного пламени. — Я нашел предателя и сегодня он понесет соответствующее своим поступкам наказание. — Николай подошел к стоявшей посередине комнаты покрытой темной изысканно вышитой тканью статуе и резким движением стянул ткань, открыв всем вид статуи жар-птицы, сидящей на мраморной колоне и закрывающей своем хвостом янтарный кубок. В комнате стало ужасно жарко. Настоящий Кубок Жизни распространял вокруг себя давление солнечного пламени, заставляя окружающих чувствовать себя так, будто они стоят окруженные разгорающимся огнем. Николай никак не изменился в лице, хотя, несмотря на то, что является владельцем кубка, чувствовал себя так же плохо, как и остальные. — По законам нашей семьи, которые такие же древние как этот артефакт, предатель приговаривается к жертве во имя Кубка Жизни. — Николай Демидов посмотрел на одного конкретного своего хранителя. Хранитель Облака тяжело сглотнул. — Игорь Алексеев, тебе есть что сказать? — все также улыбаясь уточнил Николай у предателя. Все оставшиеся тут же уставились на хранителя Облака. — Я ни о чем не жалею. — твердо сказал предатель и весь страх и нервозность исчезли с его лица и глаз, вместо них пришло облегчение. Игорь Алексеев выглядел как человек, чью тяжелую ношу наконец забрали, и он мог вдохнуть свободно. Его схватили, удерживая на месте, не позволяя даже лишний раз вздрогнуть. Он и не пытался. Его, никак не сопротивляющегося, понесли к артефакту. Николай равнодушно смотрел на то, как в рот, когда-то его близкого соратника, вливали эликсир из Кубка Жизни. Как только жидкость попала в тело мужчины, раздался жуткий крик агонии и боли. Игорь Алексеев горел заживо. Предатель, сливавший секретную информацию, сгорал в солнечном пламени. Про Кубок Жизни ходят легенды, что он способен излечить любую болезнь и воскресить мертвого, и никто не говорит, что значительно чаще он сжигает любого испившего из него. Слушая крики боли, Николай впервые чувствовал, что совершил ошибку. Он опустил взгляд на правую руку, к указательному пальцу которой была привязана незаметная для других золотая пламенная нить, связывающая его с Александром. Нить Судьбы все также крепка, как и раньше. Даже если бы его брат хотел предать его, он просто не мог этого сделать. Ни раньше, когда его удерживала только небесная нить, ни сейчас, когда он самолично дал Николаю рычаг для давления на него, не просто приведя в семью родственника своего близкого друга, но и взяв его на воспитание, в итоге привязавшись к мальчишке. Николай ни раз отправлял его воспитанника на такие задания, с которых выйти живым неопытному ребенку пусть и с сильным пламенем будет тяжело. Нет, он не хотел убить мальчишку, просто напомнить Троянскому, что его слабость находится у него в руках. Сегодняшнее задание было таким же. Николай не сомневался, что мальчишка сможет выжить и принести нужные ему сведения, но смотреть на брата, который за враждебностью к нему скрывал свое беспокойство за ребенка, было немного забавно. Очередное напоминание для Александра, что ему не стоит повторять судьбу Игоря, крики которого уже не было слышно, поскольку он почти полностью сгорел, ведь в таком случае жертвой кубку станет не только он. И все же, смотря на золотую нить, Николая одолевали сомнения. Против Алексеева были все доказательства, и он сам ничего не отрицал, добровольно принимая казнь. Сомнений в его предательстве не было, но сам ли он решился на это или его кто-то подтолкнул? Смотря на пепел посреди комнаты, Николай понял, что не знает ответа.