Туз в рукаве

На кухне квартиры, ремонт который был сильно потрепан жизнью, горела одна висящая на тонком проводе лампочка. При таком освещении чтобы что-то рассмотреть нужно либо смотреть впритык либо прищуриваться. Микаэль, а в недалеком прошлом Михаил, устало протер глаза. Тишину нарушил его очередной вздох. Отодвинув бинты с перекисью подальше и притянув колени к груди, он положил голову на них. Его пустой взгляд был устремлен в окно, в котором ничего не было видно кроме тьмы и падающего снега. Микаэля это особо не волновало, сейчас он ощущал себя так, будто его ударили сковородкой по голове. Мысли текли вяло, а тело двигалось автоматически. Возможно это и к лучшему. Он не мог предугадать свою реакцию на события последних двадцати четырех часов в адекватном состоянии. В конце концов это не нормально, когда в один момент ты просыпаешься на улице под лавочкой в снегу и ты теперь ребенок. Особенно если до этого ты не пил. Микаэль нашел бы такую ситуацию даже забавной, если бы не он сам в ней оказался. Прошел день с момента обнаружения себя в снегу и за все это время он все еще не разобрался в ситуации. Жуткая головная боль в этом не помогала, а только добивала его и без того плохо работающий мозг. Удивительно, что он смог добраться, как он понял до теперь уже его дома. В этом ему помогли переодически всплывающие чужие воспоминания. Благодаря им он узнал и свое новое имя — Микаэль Андреевич Вознесенский. Имя почти идентичное его предыдущему, поэтому привыкнуть должно быть не сложно. Хотя и непривычное не то что для СССР, в котором он сейчас находится, но и для и России. Вполне логичные вопросы о том, как он вообще мог попасть в прошлое, Микаэль благоразмуно игнорировал. Сев нормально, он пододвинул медикаменты ближе к себе и начал обрабатывать раны на конечностях. Все тело ребёнка, в которое он угодил, было в мелких и не очень царапинах и ранах, было также несколько шрамов. Он тяжело сглотнул, когда память ребёнка услужливо подкинула источник их происхождения. В голове стояли картины того, как пьяный мужчина с огромным пузом со всей силы кидает пустую бутылку водки "Русская" в него. Покачав головой, Микаэль откинул эти воспоминания подальше. Порез на ноге начал щипать, он чуть поморщился и на мгновение застыл. Нога, которую он обрабатывал, такая тонкая и маленькая. Он протянул руку перед собой и с некоторым ошеломлением уставился на такую же тонкую и бледную руку, которая больше напоминала просто кость. Микаэль спрыгнул со слишком высокого для низкого ребёнка стула и устремился в ванную. Он влетел в нее и сразу направился к зеркалу. Из него на него уставились фиолетовые глаза. Он несколько раз моргнул ожидая, что аметистовые глаза исчезнут и на их месте появятся привычные карие или голубые, но нет. Волосы были светлыми и непослушными, а кожа бледной. На ней было отчетливо видно синяки под глазами. Микаэль не мог оторвать от отражения взгляда. Этот ребёнок — альбинос что-ли? В этот раз память ему ничего не подсказала. Он чуть нахмурился, привычно взъерошив волосы. Несмотря на примечательную внешность, которая чем-то похожа на внешность альбиносов, ему казалось, что ребенок ничем не болен. Микаэль не мог этого объяснить, он просто чувствовал, что дело не в этом. Он вернулся на кухню, ощущая еще больше непонимания чем прежде. Вопросов появлялось все больше и больше, а память мальчика много информации не давала. Обрабатывая царапины, Микаэль пытался придумать что делать дальше, но особых идей не было. Тишину прервал отдаленный шум. Микаэль инстинктивно вздрогнул, а по спине пробежал холодок. Прислушавшись, он смог узнать голос. Отец Микаэля возвращался в квартиру. Чужие ругательства становились все громче и громче, как и отчетливее становился звук чужих тяжелых шагов. Микаэль натянутый как струна от напряжения, быстро вернул аптечку на место и, выключив лампочку на кухне, убежал к себе в комнату. Свет он включать не стал, боясь что он может привлечь внимание бухого в хлам отца. Уворачиваться от бутылки водки или чужого кулака ему не хотелось, после этого он точно отправится на тот свет и он сомневался, что вновь очнется в чужом теле. Квартира содрогнулась от удара входной двери. Микаэль поморщился от шума, сидя на кровати. Он отвел взгляд от двери и, стараясь абстрагироваться от грома посуды, начал рассматривать комнату. Без света видно было мало, но лампа с улицы позволяла увидеть чуть больше. В комнате стояли кровать, шкаф и стол. Из примечательного были только иконы. Много икон. Одна висела над кроватью, две стояло на столе. Зачем ребёнку столько икон в комнате? Микаэль задумчиво рассматривал их, пытаясь откопать что-нибудь в памяти мальчишки. И он смог. Оказывается у ребёнка есть крайне верующая бабушка, которая и понаставила их в комнате. Он почему-то думал, что у ребёнка нет родственников кроме отца. Очередной грохот с кухни отвлек его. Похоже на то как падает кастрюля или сковородка. Микаэль подошел к пустому от всех предметов, кроме икон, столу. Не обнаружив на нем ничего, он стал рыскать по ящикам, но там тоже не было ничего интересного, только учебники и школьные тетрадки. Открывая последний ящик, он уже ни на что не надеялся, но удача улыбнулась ему. Там лежал семейный альбом. Взяв его, Микаэль сел у окна, чтобы было возможно рассмотреть хоть что-то. Альбом хоть и был немного потрепанным, но в целом в хорошем состоянии. Отчего-то на душе стало одновременно тепло и тоскливо. Он нежно провел рукой по обложке, однако тут же нахмурился. Прикрыв глаза и утихомирив всплеск не своих эмоций, он недовольно поджал губы. Испытывать такие светлые чувства к незнакомым людям было неприятно, ощущать себя брошенным ребенком, когда ты им не являешься тоже. Хотя наверное ему стоит принять этого ребёнка как часть себя, все-таки его память и чувства передались ему по наследству вместе с телом. Микаэль открыл альбом и начал его листать, однако остановился на первой же общей фотографии. С нее на него смотрело четыре человека: Микаэль которому меньше двух лет, яркая молодая женщина с кудрявыми блондинистыми волосами, было несложно догадаться, что она — мать Микаэля, рядом с ней стояла женщина уже значительно старше с цепким взглядом фиолетовых глаз, которые даже с фотографии будто сканировали его, недалеко стоял красивый мужчина с острыми чертами лица, Микаэлю понадобилось время, чтобы узнать в нем того пьяницу, который сейчас дебоширил на кухне. Микаэль облегченно выдохнул, он все-таки не болеет альбинизмом и такая необычная внешность всего лишь наследственность. Убедившись в этом, он со спокойной душой отложил альбом в сторону и лег в кровать. Сон никак не шел, а в голове появлялось все больше и больше тревожных мыслей. Все это время он старался не думать, не вспоминать, и самое главное не бояться и не сожалеть. Сейчас когда был только он и безмолвие снежного Петербурга, сейчас все еще Ленинграда, Михаил чувствовал себя как никогда прежде паршиво. Он уничижительно усмехнулся. Он даже не знает, что именно с ним случилось, перед тем как он проснулся в прошлом и чужом теле, будто из его памяти просто вырезали последние часы жизни Михаила. Микаэль плотнее закутался в одеяло, ощутив подступающий холод и чувствуя, как начал болеть живот от голода. Он удивленно коснулся щеки, которая стала мокрой от пробежавшей слезы. Он уткнулся лицом в жесткую подушку и, выровняв дыхание, погрузился в беспокойный сон.

***

Микаэль смотрел на свое отражение, которое выглядело так, будто он и не спал вовсе. Перестав разглядывать свои синяки, он начал умываться. Холодная вода отлично бодрит, а еще больше бодрит разрывающий детский организм голод, поэтому быстро закончив рутину, он побрел на кухню. Зайдя, он тут же споткнулся об валяющуюся на полу сковородку. Микаэль в изумлении застыл. На кухне был полный беспорядок, будто вчера на ней побывал не один пьяница, а минимум трое. За шоком пришло раздражение. Жить в одном доме мало того что с пьяницей, который бьет своего ребёнка, так еще и с человеком, который единственное, что приносит в дом кроме новой бутылки водки, — это хаос и разруха. Скрипя зубами, он начал наводить какой никакой порядок, чтобы можно было хотя бы поесть. Раскидав посуду по ящикам и выкинув осколки, Микаэль наконец добрался до холодильника, в котором к его удаче оказалась еда. Наконец поев свежеприготовленную яичницу, он почувствовал себя человеком. Убрав за собой, он тихо вернулся в комнату, боясь разбудить отца, который этому точно не обрадуется. Заперевшись в комнате, Микаэль заряженный энергией после сна достал первый попавшийся листок и ручку. За ночь перемешанные в кашу его собственные воспоминания и память Микаэля слились в одно. Память Микаэля воспринималась как его собственная, будто он и правда проживал эти моменты. Больше не было никакого диссонанса и разделения разума на две равные части, нет есть только вся его жизнь, которая также включает и жизнь мальчика. Теперь приняв себя как Микаэля Вознесенского, он должен понять, что ему делать дальше. Нынешняя ситуация Микаэля абсолютно не устраивала. Только недавно он съехал от родителей и обрел какую никакую свободу, как он вновь оказывается в неволе. Он неосознанно начал стучать ручкой по столу. Рядом лежал учебник по математике. Во-первых, нужно хорошо учиться, что не должно быть большой проблемой, учитывая его реальный возраст. Главная проблема, что если он сконцентрируется на учебе то до нормальной жизни ему придется ждать еще лет десять, пока он не окончит школу. От перспективы прожить десять лет со своим так называем отцом на душе стало тяжело. Микаэль нарисовал знак вопроса рядом с пунктом учебы и начал думать в другом направлении. В идеале было бы найти работу, отдельное жилье и начать прекрасную жизнь, однако все упиралось в его возраст. Сейчас ему восемь лет, никто в здравом рассудке его не возьмет на работу, по крайней мере официально. Микаэль добавил пункт с неофициальной работой и пошел дальше. Как вариант можно либо поискать родственников, которые могли бы забрать его к себе, либо уйти в детский дом. В голове сразу появилась семейная фотография. Та женщина с фиолетовыми глазами — его бабушка, которая иногда навещает сына с внуком. Микаэль задумчиво уставился в окно. Бабушка Виктория раньше часто навещала их и отец тогда пил меньше, но в последний год она приходит все реже и реже, ударившись в религию. Микаэль вздохнул, начав одеваться на улицу. Отец скоро должен будет проснуться, а он не хочет лишний раз рисковать, находясь с ним в одной квартире. Накинув куртку, шапку и прихватив ключи, он вышел на улицу. Микаэль прищурился от яркого белого цвета вокруг и слепящих лучей солнца. Людей вокруг было непривычно мало, что он почувствовал себя немного одиноким. Как только это мысль промелькнула, мимо него проехала машина. Микаэль приостановился, ощущая странное предчувствие. Он оглянулся. Машина встала у его подъезда и спустя пару мгновений из нее вышли двое мужчин в пальто и официальных костюмах. По спине Микаэля пробежали мурашки. Мужчины быстро скрылись в его подъезде. Не став дальше стоять на месте, он резво пошел прочь от двора. С каждым шагом, он двигался все быстрее и быстрее, перейдя на бег. Грохот сердца отдавал в ушах, а дыхание сбилось. Несмотря на все, чувство опасности никак не покидало его, а интуиция выла как сирена. В какой-то момент он осознал себя далеко от дома. Обстановка вокруг казалась смутно знакомой, но Микаэль все никак не мог вспомнить, что это за место. Он остановился, пытаясь осознать, что черт возьми с ним произошло. Детское тело так влияет на разум, что он ни с того ни с сего убежал прочь, просто увидев пару мужчин? Объективных причин для этого у него не было, однако страх, сковавший его тогда, был настолько сильным, что он не смог взять себя под контроль. Микаэль нахмурился. Бред какой-то. Покачав головой, он выровнял сбившееся от долгого бега дыхание. Он вдыхал холодный воздух, чувствуя как снег летит ему в лицо. Погода была хоть и прохладной, но приятной. Отметив это, Микаэль решил прогуляться вокруг, может вспомнит, где он находится. В любом случае он не собирался возвращаться домой раньше вечера. Он бродил по одинаковым дворам, убрав замерзшие руки в карманы куртки и сильнее закутавшись в шарф. Неожиданно он пришел к церкви, наконец поняв отчего местность вокруг казалась знакомой. В эту церковь Микаэля приводила бабушка Виктория на воскресные службы, пытаясь привить внуку веру. Церковь выглядела ново и аккуратно, но не сказать чтобы роскошно. Микаэль немного помялся у входа, решая стоит ли заходить или нет. Окоченевшие руки решили за него, так что он быстро направился к входу. Аккуратно открыв дверь и тихо проскользнув в теплое помещение. С удивлением он заметил, что вокруг было много людей, а священник что-то говорит. Он что на воскресную службу попал? Микаэль немного неловко пристроился в углу подальше от остальных, незаметно рассматривая убранство церкви. Внутри она выглядела несильно богаче чем снаружи, создавая образ умеренности. Голос священника был глубоким и бархатистым, создавая успокаивающий эффект. Для Микаэля, как для атеиста наверное странно чувствовать такой покой в церкви, но не сказать, чтобы он был против. Покой — это то, что ему сейчас нужно. Время службы пролетело в одно мгновение. Микаэль вернулся в реальность, когда ощутил, что рядом с ним кто-то стоит. — Микаэль, я давно не видел тебя, за это время ты так вырос. — с легкой улыбкой поприветствовал священник. Микаэль хотел уже отойти подальше, пока память услужливо не подсказала личность собеседника. Священник Павел — знакомый бабушки Виктории, которая так сильно уважает его, что даже привела к нему на проповедь семилетнего внука. Она говорила много хорошего о нем. Плохого впечатления мужчина не произвел, даже наоборот маленькому Микаэлю он сильно понравился. Микаэль вежливо поздоровался, однако священник не ушел, а стоял вместе с ним, наблюдая как прихожане покидают церковь. Он почувствовал себя немного странно, с одной стороны он и так задержался в церкви и стоило бы уходить, однако на душе впервые за эти дни стало так спокойно. Мгновение и людей не осталось вовсе, церковь полностью опустела. — Я наверное пойду, до свидания. — Микаэль по-детски неловко улыбнулся священнику. Однако тот его остановил, смотря с небольшой строгостью. — Микаэль, твой дом далеко от нашей церкви и я не вижу с тобой взрослых. — Я вышел прогуляться и случайно сюда пришел. — Микаэль отвел глаза, Павел сейчас выглядел как строгий взрослый. Неприятное предчувствие заскребло внутри сознания. — Один? — священник нахмурился и пробежался по ребёнку цепким взглядом, будто что-то поняв он тяжело вздохнул. — Гулять одному опасно, особенно в такое тревожное время. — Сейчас светло, к вечеру я вернусь домой. — Микаэль улыбнулся, понемногу двигаясь в сторону выхода. Павел покачал головой и, мгновение подумав, обреченно кивнул. Микаэль почувствовал облегчение, он сейчас был совершенно не в настроении возвращаться домой, а сомневаться в том, что Павел отведет его именно туда не приходилось. Микаэль, помахав на прощание рукой, быстренько покинул церковь, не услышав последние прозвучавшие слова: —Виктория, что же ты творишь. Когда двери церкви остались за спиной, Микаэль будто очнулся ото сна. В лицо ударил холодный ветер вместе со снегом, а голова вновь стала заполняться мыслями. Последние два часа он был будто в трансе и единственными воспоминаниями со службы были изображенные на фресках лики святых и запах благовоний. Он задумчиво брел не разбирая дороги. Его немного напрягало то состояние полного покоя, но возможно в нем опять взыграла его тревожность с примесью паранойи. Домой он возвращался уже поздним вечером, осторожно обходя все темные переулки и другие подозрительные места. Ему повезло не наткнуться на какого-нибудь алкоголика или маньяка. Микаэль неуверенно стоял у входной двери наверное уже минут пять, все никак не решаясь зайти. Вдруг отец уже спит, а он его разбудит шумом или еще что-нибудь. Сделав глубокий вдох и выдох, он аккуратно открыл дверь и проскочил в квартиру. На кухне горела все та же одинокая лампочка, а в доме стояла тишина. Микаэль быстро стянул с себя шапку с шарфом, снял куртку и уже собирался проскочить в комнату как замер. На него цепким взглядом смотрел отец, облокотившись на стену. Он ничего не говорил, просто потрошил его абсолютно пустым взглядом. Микаэль сглотнул. Стояла мертвая тишина. Спустя две минуты, которые шли ужасно медленно, Микаэль с удивлением заметил, что отец выглядел трезвым. Это осознание настолько шокировало его, что он не смог сдержать ошалевшего взгляда. И на это были причины. В его воспоминаниях он всегда либо бухой, либо с похмелья и трезвым он был только тогда, когда в гости приходила бабушка, казалось у него был беспрерывный запой. — Что встал, проваливай. — отчего-то недовольно поморщившись, процедил отец. Микаэля, как ветром сдуло. Хотя удивление не спешило покидать его. Оказавшись в комнате, он устало сел на кровать. Ему нужно поспать.

***

Следующее утро, как и положено любому утру понедельника, было крайне унылым. Солнца на улице не было, небо было серым, а в зеркале Микаэль видел крайне недовольного человека, то есть себя. Сегодня ему предстояло вернуться в то место, из которого с большой радостью когда-то ушел. Он пойдет в школу. От этого факта настроение становилось хуже некуда. Его жизнь точно превратилась в кошмар. На кухне, пока он ел бутерброды с чаем, в его голове появился вполне логичный вопрос. А откуда дома вообще еда? Точнее откуда дома есть деньги на нее, если отец почти все время пьет либо дома, либо со своими знакомыми. От этого вопроса Микаэль завис, уставившись пустым взглядом в окно. Однако времени размышлять об круговороте денег в его семье у него не было, поэтому быстро убрав за собой он пошел одеваться. Микаэлю неожиданно для себя даже понравилась школьная форма, состоящая из темно-синих брюк и пиджака, а также белой рубашки, поэтому примерив ее, его настроение поднялось на пару баллов. Наверное ему повезло, что он любит классический стиль одежды. Выходил из дома он даже в благополучном настроении, однако долго идиллия не продлилась. Микаэль сдерживал желание просто развернуться и уйти. Вокруг него стоял полный шум и гам, который вызывал головную боль, пока он шел в него то и дело врезались другие дети. Поэтому урокам он был даже рад, на них по крайней мере тихо, хоть и скучно. Краем уха слушая учителя, Микаэль рассматривал своих одноклассников. Тогда он осознал, что его собственная внешность, которая казалась ему крайне необычной, на их фоне оказалась нормальной. У некоторых детей были красные, зеленые и синие волосы, хотя дети с более привычной ему внешностью тоже были. Это так странно. Он попал в магический мир, или мир, где случилась катастрофа, вызвавшая мутации у людей? За размышлениями урок прошел быстро и заметил он это только тогда, когда кто-то встал у его парты. Микаэль поднял вопросительный взгляд. Рядом с ним стояла девочка с каштановыми волосами и янтарными глазами. Понадобилась секунда, чтобы он откопал в памяти ее личность. Лера Воронцова — отличница, активистка и спортсменка, в таком юном возрасте уже ставшая всеобщей любимицей. Лера, заметив что на нее наконец обратили внимание, доброжелательно улыбнулась. — Сегодня после уроков мы собираемся поиграть в снежки, пойдешь с нами? — девочка чуть ли не прыгала от энергии и предвкушения. Микаэль хотел уже было отказаться, однако подумал почему бы и нет? Микаэль хоть и был достаточно закрытым ребёнком, неплохо общался с одноклассниками, отказываться и становится еще более закрытым от общества не лучший выход, в конце концов ему еще долго в этой школе существовать, а хоть с каким никаким, но общением это будет приятнее. — Конечно. — Микаэль, чуть улыбнувшись, согласился и Лера довольная ушла к шумной компании. Звонок, больно бьющий по ушам, оповестил об окончании уроков, которые прошли достаточно быстро. Микаэль неторопливо собрал вещи и направился на спортивную площадку, которую его одноклассники всегда использовали для своих игр. Когда он пришел на место, он обнаружил, что там была наверное половина его класса. Не успел он подойти, как ему в лицо прилетел снежок. Микаэль уже хотел громко возмутиться, как за первым снежком он поймал второй. Убирая снег с лица, он слышал, как вокруг начали появляться радостные вопли детей. Открыв глаза и проморгавшись, он вздрогнул, когда увидел, как в его сторону на огромной скорости несется Лера, а за ней два парня с руками полными снега. Лера, увидев его, весело ухмыльнулась и не успел Микаэль отойти в сторону, как она забежала за его спину, используя его как щит. Парней это не остановило и еще пара мгновений и в них с Лерой точно бы прилетели снежки. Микаэль побежал, потащив Леру с собой на прицепе. Рядом стоял большой сугроб и он, недолго думая, начал лепить снежки. — Получай! — Лера, слепившая шарик за пару мгновений, начала отстреливаться от преследователей. Парни начали отвечать и спустя пару секунд в шапку Леры прилетел снежок, однако в ответ в парня сразу же прилетел еще более большой снежок от Микаэля. Началась война и Микаэль с Лерой под боком не планировал в ней проигрывать. Спустя час он убито лежал в сугробе, меланхолично смотря на ставшее безоблачным небом. Микаэля не волновал холод, он просто хотел лежать, не вставая, а где именно ему было не принципиально. — Это было весело, мы с тобой их всех закидали! — слишком бодро для бегающего целый час человека сказала Лера, лежа в соседнем сугробе. Микаэль согласно что-то промычал и прикрыл глаза. Между ними стояла умиротворяющая тишина, остальные ребята уже разбежались по домам. Микаэль не торопился возвращаться, а почему Лера осталась, он не знал. Краем уха он услышал шевеления рядом. Слегка приоткрыв глаза он увидел вставшую из сугроба раскрасневшуюся от бега и холода девочку с раскрытой курткой и перекошенной вбок шапкой. Микаэль не мог не поразиться ее энергичности и бодрости, она ощущалась, как солнце, которое заряжает как себя так и других. В солнечных лучах блестнула подвеска у нее на груди. Микаэль заинтересованно прищурился и с удивлением заметил, что это не просто какая-то побрякушка, а золотой крестик. — Мика, вставай. — растягивая гласные Лера начала вытаскивать его из сугроба, тянув его за руки. Микаэль сдался, не способный больше выдерживать это издевательство над своим бренным телом. Встав, он начал лениво отряхивать себя от прилипшего снега. — Тебе в какую сторону идти? — спросил Микаэль, посмотрев на Леру, которая вслед за ним стала приводить себя в адекватный вид. Лера в паре слов обрисовала дорогу и Микаэль задумавшись понял, что та живет недалеко от той церкви. — Можем пойти вместе, нам по пути. — предложил Микаэль, посмотрев на закатное солнце. Зимой темнеть начинало слишком рано и отпускать девочку одну ему не хотелось. — Это отлично, пошли быстрее! Лера, активно жестикулируя говорила за них двоих, Микаэлю нужно было только иногда угукать и мычать что-то согласное. — До завтра, Мика! — девочка помазала на прощание, а Микаэль развернулся в сторону своего дома. Идти в потемках было немного жутковато, но терпимо.

***

Прошла неделя с начала его новой жизни и Микаэль неожиданно для себя нашёл какой никакой покой в новой рутине. Не сказать, что ему нравилась эта жизнь, но он привык. Просто привык, что дома стоит быть тихим, в школе не спать, а в свободное время общаться с детьми. В воскресное утро он наслаждался утренним чаем, читая старую потрепанную жизнью книгу Достоевского, которая обнаружилась в его шкафу. В тишине квартиры послышался звук открывающейся ключом двери. Микаэль настороженно прислушался, отложив книгу, надеясь, что ему послышалась. Однако нет, звук никуда не исчез. У кого кроме его самого и отца, который сейчас дрыхнет на диване в гостиной могут быть ключи? На ум приходила только бабушка, но она не появлялась почти год. Он тихо вышел в коридор с начинающим зарождаться ужасом наблюдая как медленно открывается замок двери. Впервые он не проклинал эту только с божьей помощью открывающуюся дверь. Нет, Микаэль больше в жизни ничего плохого о ней не скажет. Время шло настолько медленно, что ему казалось он мог ощутить ход миллисекунд. Сердце ускоряло свой ритм. За пару мгновений до того, как дверь должна была наконец отвориться Микаэль трусливо сбежал в сторону своей комнаты, по дороге задев спящего отца. По-детски? Возможно, но ему было страшно и он не был намерен встречать сомнительных гостей лично. В гостиной есть отец, вот он пускай и разбирается. Микаэль надеялся, что если это окажется какой-нибудь грабитель, вид отца его отпугнет, ну или хотя бы тот выиграет время для Микаэля. Оставить этого пьяницу на растерзание неизвестному человеку было не жалко, если что он будет помнить его жертву и отец немного вырастет в его глазах. Микаэль успел скрыться в комнате, когда дверь открылась. Он почти не дыша вслушивался в грохот поставленной на пол сумки, тихие шаги и шелест куртки. Несмотря на то, что это было непохоже на грабителя торопиться выходить он не стал. — Тц, никчемный мальчишка от тебя несет перегаром за километр. — в тишине квартиры раздался пренебрежительный старческий голос, а следом за ним грохот. Микаэль предположил, что это отец свалился со своего дивана и облегчено выдохнул. Это оказалась все-таки бабушка, хотя для отца это хуже грабителей. — Привет, бабушка! — Микаэль, выйдя из комнаты, был сразу пойман в объятья. В нос ударил запах благовоний. — Боже, мой родной, как давно я тебя не видела. — Бабушка Виктория разорвала объятья и начала с добродушной улыбкой и нелишенным цепкости взглядом рассматривать внука. Микаэлю стало немного не по себе от ее глаз. — Ты так вырос, стал уже совсем взрослым. — Она растрепала вьющиеся волосы внука и аккуратно повела его на кухню. Идиллию прервал хрип. Микаэль и Виктория, не сговариваясь, оглянулись на проснувшегося его отца и ее сына. Женщина поджала губы, проигнорировав чужие ругательства. Микаэль лишь пожал плечами, будучи привыкшим к этому зрелищу. — Ты уже завтракал? — получив подтверждающий кивок, она продолжила, — Хорошо, давай дадим твоему папе проснуться, а сами сходим и погуляем. На лице такая хорошая погода, солнышко светит. — воодушевленно предложила женщина, однако этот восторг был несколько наигранным, а при упоминании отца и вовсе ядовитым. Микаэль чуть не скривился на слове "папа", но сдержался. — Куда мы пойдём? — Мой родной, ты разве не помнишь какой сегодня день? — бабушка улыбалась, но в словах слышался небольшой упрек. Микаэль завис, честно пытаясь сообразить в чем была особенность сегодняшнего дня, но в голову не приходило ничего дельного. Обычный выходной день, никаких праздников. — Воскресенье, через пару часов начнется служба в церкви. — услышав в ответ лишь неловкое молчание, все-таки пояснила бабушка, а после добавила, — у нас есть время немного погулять. Идея прогуляться была хорошей, но обилие церкви и религии в его жизни начало напрягать Микаэля, да и не сильно ему вновь хотелось посещать это место. Спокойствие, которое охватило его при прошлом посещении, чем больше он о нем думал тем неправильнее казалось, будто было в нем что-то искусственное . Он никогда не был верующим, переселение в тело ребёнка это не изменило, он все еще не был христианином или приверженцем какой-либо иной религии. Сейчас ему казалось, что ему насильно пихают в руки крестик, что было странно, учитывая, что живет он в СССР. — Тогда пошли. — согласился Микаэль, который все еще помнил о плане переехать к бабушке. Все-таки между алкоголиком и религиозным человеком, любой выберет второй вариант. Бабушка Виктория сама оделась, еще и его укутала в шарф с шапкой. Микаэль недовольно поморщился, когда его замуровали в шарф, как мумию, оставив свободными только глаза. Шли они в тишине, бабушка молчала, а Микаэль не знал как начать диалог и стоит ли. Бабушка Виктория вела его сквозь красивые и аккуратные дворы, а не те неблагополучные через которые он уже привык ходить, хоть и менее безопасно зато значительно быстрее. — Как дела в школе? Хорошо учишься? — спросила бабушка, ведя его по малознакомым местам. — Все хорошо, на этой неделе получил несколько пятерок. — ответил Микаэль, почесав нос, который закрывал шарф, — Еще с ребятами погуляли после школы, знаешь после этого я чувствовал себя тюленем, который просто хочет лежать на своем леднике и не двигаться. Лера слишком энергичная. — последнюю фразу он еле слышно пробурчал себе под нос, однако бабушка все равно услышала. — Лера? — Лера Воронцова, мы с ней в одном классе учимся. — пояснил Микаэль. Он прищурился, заметив, что взгляд женщины потемнел, хоть она и сохраняла доброжелательное выражение лица. Поведение бабушки было немного странноватым и эта реакция. Микаэль поджал губы, решив более внимательно следить за ней. Разговор продолжился, хоть он и состоял по большей части из его монолога. Он рассказывал о школе, уроках, одноклассниках, опуская моменты с Лерой, что было немного проблемно, ведь большую часть времени он проводил именно с ней. Микаэль даже не успел заметить, как начал проводить с ней все время в школе и после нее. Просто на следующий день после игры в снежки, она подошла к нему и явно не собиралась куда-то уходить. Спорить с таким энергичным, иногда даже чересчур, ребенком он не стал, учитывая, что от него ничего особо не требовалось. Просто ходи рядом, слушай, иногда вставляя свои мысли и участвуй во всех ее идеях. И если говорить честно с ней просто было комфортно. Общаясь с Лерой Микаэль мог расслабиться, хотя он все еще не понимал, почему ей так нравится столько времени проводить с ним. Микаэль не обольщался насчет себя, он чувствовал себя апатично, не желая иногда даже шевелиться. От него было тяжело добиться яркой реакции на события, он жил будто с закинутой на глаза тонкой пленкой, которая приглушает как его эмоции, так и ощущения от внешнего мира. По всем признакам, девочке вроде нее должно было быть просто скучно рядом с ним, но отчего-то нет. Резко подул поток холодного ветра. Микаэль поправил шарф, вновь прикрыв нос с губами. — Через пару минут, мы будем у набережной. — сказала бабушка, таща его за руку сквозь поток людей. Женщина начала идти совсем быстро и Микаэлю с его маленькими ножками пришлось чуть ли не бежать, чтобы быть с ней наравне. Спустя несколько минут такой псевдо пробежки, он весь вспотевший и раскрасневшийся уже собирался просто затормозить, чтобы не мучить свое тело дальше, но бабушка резко остановилась. Микаэль встал вслед за ней, начав мучиться от одышки. Наконец выровняв дыхание, он посмотрел на открывшийся ему вид. Старая архитектура на другом берегу Невы завораживала своей историей и красотой, однако взгляд быстро упал на саму реку. Дыхание замерло. Зрачки Микаэля расширились от ужаса. Вода, вода, вода, вода, вода. В голове будто сорвало платину, уничтожив стену отделяющую его память. Он вспомнил. Грудь сдавливала паника, он чувствовал как вода затекала в его горло, уши, нос. Он задыхался. Конечности его не слушались. В голове был только звук воды. Много воды, вокруг только она и он сам уже стал ее частью. Еще один вдох и она затекает в легкие. Затекает и затекает. Очередные жалкие попытки побарахтаться и всплыть. Бесполезно. Все было абсолютно бесполезно, когда до смерти остается пара мгновений. Он на дне и ему не всплыть — последняя мысль, прежде чем он погрузился во тьму. — Мика, Микаэль, боже, боже, — расплывчатый женский голос доносился до его разума, но звучал словно через толщу воды. Опять вода, нет, нет, нет. Никакой воды! — Только, дыши, дыши, все хорошо. — уже иной голос. Он задыхался. Каждый вдох — новая порция воды. Она затекала в его тело, не давая дышать. В голову ударил гулкий звон. Звук не смолкал, а становился все громче, все больше проникал в душу. Микаэль хотел закрыть уши, чтобы ничего не слышать. Звон продолжал и продолжал стучать набатом. Микаэль открыл глаза и попытался дернуться, все еще чувствуя вокруг воду. Он должен выбраться! Почти вскочив, он почувствовал, как что-то удерживает его. Он не умрет! Микаэль начал вырываться, перед глазами стояла тьма, которая начала рассеиваться, в голове был только звон колоколов и панические мысли, а на плечах что-то тяжелое, что тянет его вниз. — Микаэль, все хорошо, сделай глубокий вдох. — успокаивающе сказал смутно знакомый голос. Микаэль подчинился. — А теперь выдох. Он снова послушался. — Молодец, давай теперь еще раз тоже самое. Микаэль сделал глубокий вдох и выдох. Пелена перед глазами спала. Вокруг не было воды. Он начал видеть и осознавать реальность. Схватив себя за грудь, пытаясь почувствовать биение сердца, подтверждение того, что он живой, Микаэль устремил пустой взгляд вперед. На стене висела икона Иисуса Христа, которая будто смотрела прямо на него, проникая в глубины души. Он вздрогнул. Его начало потряхивать. — Микаэль, как ты себя чувствуешь? — Микаэль мгновенно вскочил, однако запутался в собственных ногах от слабости и почти упал бы, если бы его не удержали. Он посмотрел на человека, который разговаривал с ним и чей голос перебивал навязчивый звон колоколов. Священник Павел. — Нормально. — немного придя в себя ответил Микаэль, не желая ничего объяснять. Его все еще трясло, разум разрывался от эмоций и воспоминаний, ему хотелось просто забиться в угол подальше от всех звуков и разрыдаться. Он почувствовал землю под ногами. Его поставили на пол. Микаэль пытался успокоиться и начать думать, однако он все еще чувствовал воду у себя в легких. Он дышал так часто, будто пытался надышаться на всю жизнь. Его разрывало изнутри. Устало сев на холодный пол и облокотившись на стену, он не закрывал глаз, боясь вновь увидеть дно. Взгляд суматошно метался от одной иконы к другой, от большой фрески к маленькой, не зацикливаясь ни на чем одном. Как гром прогремел последний звон колоколов. Настала тишина. Микаэль вновь посмотрел на икону Иисуса Христа и будто погрузился в свои мысли, полностью исчезнув из реальности. В голове вновь проносились воспоминания, вновь вставала картина его смерти. Он умер. Микаэлю хотелось рассмеяться. Это же было так очевидно, но нет, все это время он закрывал на все глаза, втайне надеясь, что все само вернётся на свои места. Как же это смешно. Он всегда был таким: игнорировал либо уходил от проблем, не желая с ними сталкиваться лицом к лицу и ожидая момента, когда выбора уже не будет. Микаэль обнял дрожащими руками свои такие же дрожащие колени. Михаил умер, утонул в холодной реке. Микаэль, этот мальчик, умер в снегу под лавочкой. Теперь Микаэль-Михаил должен снова жить. Неожиданно кто-то аккуратно коснулся его плеча. Он поднял голову и вновь увидел перед собой священника Павла, однако тот держал что-то в руке. Павел молча присел на колени, чтобы их с Микаэлем глаза были на одном уровне и все в той же тишине положил ему руку золотую подвеску с изображением архангела Михаила. Микаэль недоуменно посмотрел на вещь в своей руке, чувствуя от нее странное успокаивающее тепло. — Я должен идти на службу, отдохни пока. Здесь тебя никто не потревожит. — нарушил тишину Павел аккуратно гладя чужую голову, — Не покидай церковь, если что я буду в соседнем помещении. Павел уже почти ушел, как Микаэль будто что-то вспомнил. — А где бабушка? — голос был нервным. Павел на мгновение прикрыл глаза, будто собираясь с силами. — Она уже ушла на службу. — Павел улыбнулся, но в глазах его были смешанные чувства. Микаэль кивнул, хоть и заметил, что что-то не так. Он остался один. Звуки из соседнего помещения были отдаленными, поэтому не отвлекали от мыслей. Он неосознанно вертел подвеску в разные стороны, пока с удивлением не заметил, что она все еще ощущалась теплой, даже почти горячей. Микаэль недоуменно посмотрел на нее. Выполнена аккуратно, но в целом вполне обычная. Крепче сжав ее в руке, ему показалось будто она горячая внутри. Крыша едет не спеша да, Микаэль? — невесело усмехнувшись, он обратился к себе. Спустя еще несколько минут (или не несколько?) Микаэль окончательно успокоился. Разум больше метался в панике, тело не тряслось, а мысли текли спокойно и логично. Подводя итоги этой истерики, можно было сказать, что он наконец понял и принял произошедшее с ним. Михаил умер и попал в такого же мертвого Микаэля, став им. Мозг видимо в качестве защиты оградил больные воспоминания, вызвав частичную потерю памяти, однако после триггера, которым стала Нева, река чем-то похожая на ту, в которой он утонул, все слетело и он вспомнил. Микаэль тяжело вздохнул, осознав, что его срыв определенно вызвал вопросы у бабушки и этого священника. И как ему теперь это объяснять? Не скажет же он в самом деле, что вспомнил свою смерть, его сразу к душевнобольным отправят. Хотя возможно ему туда и дорога. Время подумать у него есть, церковные службы длятся достаточно долго. Он погрузился в мысли и в какой-то момент нахмурился. Почему бабушка не была рядом с ним, когда он пришел в себя? Микаэль понимал, почему он в церкви, все-таки бабушка человек крайне верующий для нее логично потащить внука, которому стало плохо к священнику, хотя он сам отвел бы к врачу, но да ладно. Однако он не понимал почему ее нет и не было рядом, он слышал ее голос, однако на его место пришел голос священника. Да и эмоции Павла были странные. Он кожей чувствовал, что что-то не так, но не могло же ничего страшного с ней случиться? Микаэль, уйдя в мысли, начал ходить по комнате, обвешанной иконами и фресками. По спине пробежал холодок. Все-таки просыпаться и видеть перед глазами иконы не способствует душевному здоровью. Он продолжал теребить подвеску и в один момент почувствовал, будто тепло которое он чувствовал в ней было и в его теле, однако ощущение, как быстро появилось также быстро и пропало. Все оставшееся время Микаэль продолжал попытки почувствовать это тепло внутри себя, и разобраться в ситуации. Время пролетело незаметно. Услышав, что служба подошла к концу и гомон людей почти исчез, он решил, что пора выходить из комнаты и искать бабушку. Аккуратно прикрыв массивную дверь, он пошел по коридору церкви в направлении человеческих голосов. Когда он уже подошел к главному залу, гомон людей уже исчез. Микаэль замялся у входа, почувствовав странную неуверенность. Взяв себя в руки и откинув тревогу в сторону, он потянулся к ручке, однако тут же остановился, когда услышал знакомые голоса. — Не вздумай провоцировать его, чтобы пробудить. — Священник Павел звучал, как никогда холодно и сурово. Микаэль прислушался к разговору, не сильно беспокоясь, что подслушивал. Ему показалось, что разговор о нем самом. — Ты что не понимаешь? Столько времени и усилий, чтобы достичь этого. Нельзя останавливаться, когда уже все начато. — воодушевленно и даже как-то фанатично сказал женский голос, в котором он не сразу узнал бабушку. — Виктория, ты серьезно намерена вредить собственному внуку просто чтобы пробудить его чуть раньше? — еще более холодно спросил Павел. — Вредить? Боже, да никогда в жизни, он ребенок, благословенный Господом Богом, я просто даю ему возможность встать под крыло Всевышнего раньше. — упоминая бога, ее голос становился совсем безумным. — То есть этот приступ твоих рук дело? О небеса! Микаэль чуть не задохнулся, он мог умереть! — яростно прошипел Павел. — Нет, я не ожидала этого, мы и правда просто гуляли, а он в один момент просто начал задыхаться, ты не представляешь, как я испугалась. — ее голос чуть дрогнул, но она продолжила, — Однако я почувствовала, как внутри него начала буйствовать энергия. Я поняла, что это знак свыше. Пришло его время. Священник Павел тяжело вздохнул. — На все Божья воля и сегодня Он был благосклонен к твоему внуку, Виктория, и я прошу не испытывать его судьбу вновь. Не совершай той ошибки, о которой ты не просто пожалеешь, а за которую будешь сурово наказана. — закончил разговор священник и Микаэль отпрыгнул от двери, услышав чужие шаги. Разум заметался в панике. Черт, он определенно не должен был это слышать! Микаэль максимально тихо ушел за ближайший угол, хорошо что он был рядом. Он облокотился на стену. Не особо удивившись, он заметил, что у бабушки видимо не все в порядке с головой. Такая помешанность на религии даже пугала, но Микаэля больше интересовала энергия, о которой они говорили. Значит то, что он тогда почувствовал в себе и тепло подвески не просто буйство его воображения, а реальность? Что это за энергия? Микаэль задумчиво повертел архангела Михаила, будто пытаясь увидеть в нем ответы на свои вопросы. Может это как магия в фэнтези? После смерти Микаэль способен поверить во что угодно, хотя безоговорочно верить в слова немного поехавшей старушки и священника наверное не лучшая идея. — Микаэль? — из мыслей его выдернуло обращение. В коридоре стояли бабушка и Павел. — Я услышал, что служба закончилась и решил выйти. — Микаэль с виду чуть виновато опустил взгляд в пол, хотя на самом деле просто не хотел смотреть им в глаза, немного иррационально опасаясь, что они сразу все поймут. — О мой дорогой, как себя чувствуешь? — бабушка тут же обняла, начав что-то нежно говорить. Микаэль не вслушивался, ощущая легкое отвращение от чужих касаний. Образ женщины в голове сразу стал неприятным. Он чувствовал себя так, будто его просто использовали. — Все нормально, я хорошо себя чувствую. — натянув улыбку на лицо, остановил чужой поток слов Микаэль, — мы можем пойти домой? — Конечно, родной! Сейчас же пойдем. — тут же спохватилась бабушка. Павел умиротворенно наблюдал со стороны, но Микаэль замечал мрачность в чужом взгляде. Спустя несколько минут они уже стояли у выхода из церкви. — До свидания, — попрощался с Павлом Микаэль, а после добавил, — спасибо за подвеску, я буду беречь ее. — Пока, — Павел чуть улыбнулся, — рад, что тебе понравилось, будь осторожнее и следи за здоровьем, чтобы такого больше не происходило. Взрослые не всегда будут рядом. — Я постараюсь. Бабушка не стала больше ждать, явно не желая задерживаться, сухо попрощалась и повела внука в сторону дома. До дома они шли в тишине, в таком же молчании они вошли в квартиру, где их встретил отец. Мужчина мрачно посмотрел на них и скривившись ушел на кухню. Микаэль, уставший от всего произошедшего, разделся и закрылся в комнате. Когда он уже засыпал, до его ушей доносились отголоски чужого разговора, однако он их проигнорировал, погрузившись в беспокойный сон.