Отражение вечности

Значит, si vis pacem, para bellum? Что ж, тогда готовься к войне… «Чертов Кайус Вольтури!» Я крутилась в кровати, сминая простыни, поправляя подушку, в попытках уснуть, но все они были безуспешными. В голове наперебой пестрили воспоминания наших разговоров, встреч и длинные французские ругательства. «Глупая, глупая, глупая!» Каждый раз давая себе внутреннюю клятву, что больше не буду думать о этом белобрысом кровопийце и удобно устраиваясь на боку, то стоило начать проваливаться в дрему, как передо мной вспыхивало лицо Кайуса Вольтури, гордый подбородок, нахмуренные брови и насмешливо-скептический взгляд… Аааааа!!! Распахнув глаза и схватив подушку, я просто уткнула в неё лицо, протяжно завыв от досады. Ну что ж за поганец! Я весь такой честный в своих чувствах, неприязни, выше интриг моего брата и так далее… Врун! При этом каковы методы то ухаживания или он воспринимает выражение «девушки теряют голову от любви» слишком буквально, вот и и пытался мне ее открутить?! Но больше всего я сердилась на саму себя. Он казался мне единственным, кто был предельно откровенен со мной, пускай и в своей ненависти, что было взаимным. Но после того сражения с Иоганном и вервольфом, все негласно поменялось, будто, кроме неприязни, появилось что-то ещё… На подсознательном уровне мне было ясно, что убивать он меня не станет, ведь не спасал бы тогда, а ходить по грани его терпения, отвечать колкостью на колкость, превратилось во что-то вроде развлечения. К тому же примешались странные моменты, начиная с того самого, на берегу озера Стельвио, когда, выходя из студёных вод, я поймала его внимательный, но нежно скользящий взгляд по себе. После этого, не то, чтобы отдавая себе в этом отчёт, но вспоминая сейчас, я поняла, что ещё не раз ходила по грани флирта.Ух… Живу столько веков, а веду себя, словно девчонка. Конечно, с обращением в русалку, кроме нашего постоянного возвращения к тому самому мгновению, есть и другие изменениями, в том числе и в поведении (множественные придания всех мифологий про игривых сирен-обольстительниц не на пустом месте возникли), но это все равно не оправдание! Раскинув морской звездой руки и ноги на кровати, пока скомканная простынка уже наполовину оказалась на полу, я рассматривала каменный свод, будто ждала, что магическим образом на нем появится ответ на все мои вопросы… И, пожалуй, самый главный: что мне делать дальше? Вести себя как ни в чем не бывало? Без объяснений подойти и влепить затрещину? А может…зеркальная атака: пусть сам потеряет голову, когда мне это более не грозит, ведь я предупреждена, а значит вооружена? Хм… Ну, или же попросить Лиру таки подлить ему депиляционного крема в шампунь. — Enfoiré (франц.гад)! Вскочив с кровати, наконец отказавшись от попыток уснуть, с тихим шлепающим звуком босых ног по гладкому каменному полу, я направилась в ванную. Желтоватый электрический свет лампочек неприятно ударил по глазам. Как приятно, что есть выбор — хоть душ, хоть ванна на старинных крученых из метала ножках. Ох уж этот конец 19 века… Даже придумали тогда ванну-качалку, чтобы человек мог почувствовать себя на Ниагаре… Но в интерьер, соединявший столько эпох, вписывалось, на удивление, гармонично. Надо вновь отдать должное вкусу Вольтури. Интересно, кто у них в клане за дизайн отвечает? Я представила себе бегущих по этажам Аро и Максимиана, с рулеткой и последним выпуском журнала AD*, планирующих, где лучше разместить умывальник и нужен ли сюда пушистый коврик. А следом за ними, угрюмо следующего, помешанного на контроле, Кая, которому не нравится ни одно из предложений братьев. Единственное, что мне здесь не было по душе, так это ощущать себя словно в каменном коробке без окон. От бушующих внутри эмоций и дававшей о себе знать легкой усталости, просыпалось страстное желание хоть что-то сделать, поменять, но вместо того чтобы навести порядок в собственной голове, я решила обновить вампирский интерьер. Раз-два-три! Через пару минут, в высоких светлых полосах серебряного света Луны, отбрасывающей на пол мрачные тени стрельчатых окон, белела ванна. Из открытого крана по воздуху вилась прозрачной лентой вода, наполняющая её. Так гораздо лучше… Удобно устроившись, я всматривалась в ночное небо и наслаждалась собственной удачной идеей. Вольтури точно должны меня нанять в качестве дизайнера, я и с их вредным братцем совладаю. Ох…снова. ⁃ ​Scélérat (франц.подлец)! — раздался возмущённый всплеск, так что брызги переливающимися каплями упали на пол. Я старалась направить разбушевавшийся эмоции в гнев на Кая, но получалось откровенно плохо. Вот же…моральное упадничество за ним, а мозги я выношу себе?! Несправедливо. Единственное, что чуть утешало, что все это время я и так была не подарочком, как заметила малая, танцуя по остаткам его сильно истрепавшихся за века нервных клеток. Вот и хорошо! Недовольно выдохнув, я ушла с головой под воду… Ничего, кровососущий Ромео, я мстительная Джульетта, просто не отделаешься.

***

— Уверена, что хочешь заняться изучением этого, — Максимиан чуть поморщился, указывая глазами на завёрнутый в платок клык вервольфа. — Главными зачинщиками оказались румыны и пускай этот Мастер или как там его… — Бенну, — поправила я друга, попутно думая, как он будучи столь брезгливым прожил так много столетий, — и я бы не торопилась сбрасывать его со счетов. — Во-первых, мы этого не делаем, а во-вторых, я думал, что ты могла бы позволить себе короткую передышку, хотя, должен отметить, — он оценивающе пробежался взглядом, будто рассматривал скульптуру, отмечая детали и готовый сообщить экспертное мнение, — что опасность идёт тебе на пользу, потому что выглядишь ты прекрасно. В волосах будто звёздный свет затерялся. Ещё бы, всю ночь откисала в лунной ванне, а утром с несвойственным усердием приводила себя в порядок. Видеть Кая сегодня не хотелось совершенно, от греха подальше, ведь точно чем-то запущу в светлую голову этого нахала, но острое чувство необходимости выглядеть безупречно не давало покоя. — Спасибо. — Ну что ты, дорогая, за правду не благодарят, ты же знаешь, — обворожительно улыбнулся мой друг. — Только не говори, что перенял манеру Аро, — буркнула я, сворачивая, вслед за вампиром, в правое ответвление мрачного коридора. — О чем ты? — «Дорогая», — передразнила старейшину. — Ах, — рассмеялся Максимиан, — ты об этом… На встречу, из-за поворота, показались Демитрий и Кай. Мужчины о чем-то переговаривались, а точнее, владыка сурово объяснял что-то ищейке. На какое-то мгновение внутри всё будто подпрыгнуло и с глухим стуком сердца вновь спустилось на грешную землю, отозвавшись тупой болью обиды и гнева. Но присутствие Максимиана действовало отрезвляюще, словно предохранитель. Обратив на нас внимание, вернее лишь сейчас соизволив повернуть голову, Кай замолчал. Сперва его выражение было полно заведомого безразличия, но когда он сфокусировался на нас, то что-то в его лице поменялось, однако, я отвела глаза за мгновение до того, как встретилась бы с его. Смотреть на этого обманщика было последним, хотя, в то же время, и единственным, чего мне хотелось. Вместо этого, я обратила взгляд на Демитрия, чуть улыбнувшись в знак приветствия. В присутствии старейшин он всегда был сдержан, поэтому большего, чем почтительного кивка в ответ, можно было не ожидать, но мои предсказания сбылись лишь отчасти. Поравнявшись, ищейка, как полагается, поздоровался с Максимианом, но сам едва лишь взглянул на него и вместо этого не сводил с меня рубиновых глаз, что чуть было свою бессмертную шею не свернул, проходя мимо. — Демитрий, — полоснул кинжалом воздух требовательный, холодный тон Кая, за нашими спинами. Мой друг лишь тихонько рассмеялся, стоило нам отойти дальше: — Я же сказал, что ты сегодня прекрасно выглядишь. Ох, — он покачал головой, — если половина клана в тебя повлюбляется, то где же мне найти такого хорошего психолога, который излечит их душевную травму, когда ты покинешь Вольтерру. В ответ я лишь отмахнулась: — Не мели чепуху. Пора браться за работу. — Ох, — печально вздохнул вампир, — какая строгая и неподкупная, все о делах…кажется я начинаю понимать, почему вы с Каем не ладите — видите в друг друге отражение самих себя. Конечно это трудно вынести! Но представь какого мне… Ау! Легкий удар в плечо, все же заставил Максимиана прервать тираду и напоследок он лишь буркнул: — Во-во, правда глаза колит. Так что тебе таки от меня надо, напомни ещё раз свой план? Я лишь закатила глаза: — Издеваешься? — Немного. — Мне нужно место, которое не жалко, если мои эксперименты с этим клыком пойдут не по плану, а свою комнату уничтожать я не хочу. В мыслях пронеслось «так что покажи, где находится кабинет Кая», но вслух конечно же это не озвучила. — Ох, ну тогда посоветую какой-нибудь ярус пониже, ближе к крылу новорожденных вампиров, — Максимиан галантно придержал дверь, пропуская меня на лестницу, уходящий в темноту подземелья Палаццо. — Избавиться хочешь? — хмыкнула я, соскакивая с одной высокой ступени, на следующую. — Какое недоверие… — смешливо протянул за спиной мой друг, пока мы спускались во черноту.

***

Меня окутывал легкий полумрак, который разгонял лишь блеклый огонь подсвечника. Розетками комнату, в которую меня привёл Максимиан, не оборудовали. «Я не хочу развлекаться с замыканием в резиденции, если «эксперименты с клыком пойдут не по плану», ехидным отголоском звучали в голове слова Максимиана. Вот же вредное создание. По привычке, я тихо напевала какую-то мелодию, даже не особо вдумываясь в слова: Where are those happy days They seem so hard to find I try to reach for you But you have closed your mind…** Звуки моего голоса не громким эхом отражались от каменных стен. Здесь было промозгло и сыро, воздух был наполнен тяжелым запахом давно не проветренного помещения. В общем, Максимиан привел меня в местный каземат. Конечно, находится здесь было не особо приятно, но ничего страшного, бывала в местах и похуже. Сосредоточившись, я дотронулась до холодящего руку клыка. Меня вновь будто окунули под толщу воды, поросшую тиной, через которую не мог пробиться дневной свет. Оно затягивало куда-то на дно, в шепчущий мрак, но мне это и надо было. В сознании будто вспыхнули не ясные образы, но они быль столь слабые, что ничего не разобрать. Память мертвых вод… В легких будто переставало хватать воздуха, но я упрямо не прекращала контакт, будто пытаясь сдернуть тяжелый занавес смерти. Сущность вервольфа, дикая и бурлящая, застыла, сковав в себе отголосок дара неизвестного Мастера. Это не давало добраться до истины. Волчья сущность, остатки его собственного яда в том числе, были очень сильными и, что хуже, мне толком не знакомыми. Не получалось расслышать, уловить ту нужную, неправильную нить, ведь вся природа этого зверя, состоящая из огромного сплетения, не давала такой возможности. Судорожный вдох разнесся по маленькой комнате, когда я прервала контакт. Грудь тяжело опускалась и поднималась. Откинувшись спиной на стул и задрав голову к черному потолку, я старалась перевести дух. Ладно, так не пойдет, нужен другой план… Мысли неохотно приходили в голову, казалось, что мой русалочий организм решил объявить бойкот, сказав, что фигушки будет стараться ради каких-то неблагодарных вампиров. Нет уж…надо работать. Задумавшись, бормоча отрывки идей под нос, я гипнотизировала лежащий на потресканной деревянной поверхности клык. Хм, что ж…возможно следует тогда попробовать не докапываться, а действовать по схеме «разделяй и властвуй»? Достав из кармана маленькую записную книжку с огрызком карандаша, я старалась упорядочить свои знания, расписывая схемы по древнегреческой системе. Подход к пониманию составляющих мира старины не был идеален с точки зрения науки, но в практическом плане применения был крайне хорош. Мне хотелось попытаться разложить зуб на элементы, достав частицы воды, пускай это и не просто… Фалес*** выделял как первооснову всего воду и был во многом прав. Тогда, с её же помощью, мне удастся распутать этот клубок, отделив естественное от искусственно повлиявшего, но надо начертать в начале этот путь, чтобы потом не заблудиться… Склонившись над работой, я не сразу поняла, что с недавних пор была не одна. Вернее, я ощутила знакомое покалывающее тепло между лопаток. В голове пронеслась тысяча замечаний, от самых грубых до практически игривых, но коротко вздохнув, я молча продолжила заниматься делом, как ни в чем не бывало. Внутри все будто сжалось в крепких холодных тисках самоконтроля. С педантичной чёткостью, я делала короткие пометки, даже слегка лишние, но в глубине души во мне теплилась надежда, что увидев меня поглощённой работой, старейшина просто уйдёт. Хотя какая-то часть все равно противно хотела узнать зачем он пожаловал… Любопытство — страшная вещь. Проходили минуты, я по прежнему игнорировала его присутствие за своей спиной, хотя в голове четко вырисовался образ Кая, небрежно прислонившегося плечом к косяку двери и наблюдающего за движением моей руки в блокноте. Ждёт колкости? Тогда точно буду молчать, не хочу быть предсказуемой. Время тянулось невыносимо медленно, я сидела будто на иголках, но не один из нас так и не проронил не слова, хотя мы прекрасно были осведомлены друг о друге. Чуть прикусывая нижнюю губу, я пыталась сосредоточиться на своём занятии, но по спине уже будто растекался жар расплавленного метала от взгляда, которым меня сверлили… Как он так умеет одним присутствием накалять воздух вокруг?! Так, спокойно… Врожденная вредность и не желание начинать разговор придавали сил сохранять холодный, неприступный вид. Как там стоики говорили? Внутри меня крепость и правит ей logos (Разум). Я могу чего-то хотеть, но при этом осознавать, что этого не стоит желать. На основании подобной оценки я могу удерживать и блокировать это желание. По словам Эпиктета, свобода — это неподверженность страстям и не подвластность печалям и страхам ****. Вдох-выдох… Так то лучше. Словно уловив мою внутреннюю борьбу, которая его изрядно позабавила, послышался тихий смешок Кая. — Какая стойкость, — тихой луной отразился от стен его голос и медленным шагом, владыка подошел ближе, заставив вздрогнуть, — в сохранении столь несвойственного твоей натуре молчания. Внутренний выдох… — А вы столь уверены в собственной проницательности, что уже берётесь так уверенно рассуждать о моей натуре? — мерно произнесла я, пускай и слыша холодок в прозвучавших словах. Взгляд зацепился за витиеватый символ, который быстрыми линиями карандаша, был доведен до конца, теперь красуясь на странице блокнота. Обогнув стол, Кай навис надо мной, поэтому демонстративно продолжать работать стало невозможно. Мысленно обозвав старейшину нелицеприятным старофранцузским словечком, я неспешно подняла голову, тут же встретившись с его пытливым алым взглядом. Если б внутри меня и правда жил стоик, то сейчас он бы нервно бегал с ведром раствора, заделывая трещины, которые стали появляться с геометрической прогрессией под напором эмоций, что обрушились на крепость моего самообладания. Нет! Я так просто не сдамся. — Если у вас нет ко мне дела, то я занята, — мой спокойный тон легким эхом отразился от стен. — Командуешь? — с вкрадчивой насмешкой прозвучал голос Кая, но я не подала виду, что расслышала в нем скрытую угрозу. Плечи мужчины напряглись, а на лицо легла тень. — Прошу не мешать, в конце концов я работаю на благо вашего клана. Он недовольно нахмурился, растворив лукавые искорки в глазах мрачной поволокой. Кай цепко изучал мои черты, но не один он умел одевать непроницаемую маску хладнокровия. — ​Что ж… Зрительный контакт был разорван, но сделав несколько тяжелых шагов в сторону двери вампир остановился. Я спиной почувствовала колыхание воздуха и в следующее мгновение ухо щекотно обдало полушепотом владыки: — Но если ты столь неприступна, то советую не принимать ванны перед открытыми окнами. Здесь тебе не лесная глушь, в которой ты провела последние несколько веков. Я вспыхнула, но прежде, чем успела что-то ответить, рядом уже никого не было и Кай оставил меня в пустом помещении один на один с собственным смущением. Если все это время мне казалось, будто я с каждой минутой становлюсь всё ближе к раскаленному ядру земли, чувствуя его жар, опаляющий кожу и душу, то сейчас на меня будто вылили ведро ледяной воды. Опустив глаза в свой блокнот, то прежние пометки в нём показались какой-то тарабарщиной. Сбил! — Impossible brute (франц.невозможный грубиян)!

***

Крепко сжимая кулаки, я быстрым шагом оставляла позади дверь за дверью. Вуайерист! После того разговора, если его можно было так назвать, мне так и не удалось вернуться к работе. Все мысли просто вспыхнули в головой белым пламенем, перепутались, а единственным желанием было не отыскать тайного Мастера, а догнать хорошо знакомого старейшину и задушить на месте. Ух! Однако, если отбросить невозможное и вероятную перспективу фирменного самокопания, я направилась в то место, где собственных мыслей не расслышишь за быстрым потоком звонкой речи. Пришло время навестить Афинодору. С женой Максимиана мы водили старое и приятное знакомство. В самом начале, правда, с особым оттенком ревности, с её стороны, разумеется. Однако, со временем, она успокоилась и кроме красивой, подозрительной женщины открыла свою куда более привлекательную, ранимую, но крайне смешливую сторону. Максимиан был сродни фейерверку, который постоянно развлекал её, смущал, восхищал и привносил в их супружескую жизнь новые яркие краски. Для меня до сих пор оставалось некоторой загадкой каким образом Афина поладила со мной, так как наши характеры были крайне не схожи, и на что она реагировала смущенно-очаровательной улыбкой было для меня поводом кинуть в эту наглую рыжую физиономию чем-то тяжелым. Порой мне казалось, что главная причина была в том, что я могла выдать её мужу то, что у неё самой язык не повернулся бы сказать. К тому же, со мной она могла поделиться теми аспектами женского быта, в которые не посвящала Максимиана, хотя он в них, как по мне, был куда более сведущ (в фасонах он разбирался лучше любого модного модельера Парижа). Афинодора жила в башне, словно прекрасная принцесса. Ошибиться с дверью было трудно, оттуда доносился знакомый запах ландышевых ноток духов и смех Лиры. — Аврора! — меня заключили с порога в крепкие объятия. — Афина, если хочешь задушить меня, то придется стать в очередь, желающих не мало, — и один тебе очень хорошо знаком… Когда вместо копны светлых волос, в которую я была уткнута носом, наконец удалось рассмотреть знакомые черты улыбающегося лица, то на душе слегка потеплело. Милая Афинодора. — Я рассказывала, как мы с тобой праздновали последний Ламмас! — воскликнула Лира, разгуливая по подоконнику открытого окна, через несколько комнат. Здесь было очень интересно продумано пространство, которое соединяло сразу несколько помещений, но когда все двери были открыты, то создавалось впечатление одного огромного зала. — Да, свадьба Луга веселый день, — согласилась я, проходя вглубь комнат и присаживаясь на край кушетки с львиными ножками. Пока что хорошее настроение было из себя трудно выдавить. Может зря пришла? — Ты пустила по воде песню. Это было так здорово! — Старая баллада, — я улыбнулась воспоминанию. Вода отражает звуки и русалки могут пускать по ней песню, что она разнесется по поверхности и может так достигнуть далеких берегов. — Но потом ты сбила традиционные мотивы, начав напевать «Пьяного моряка», при чем достаточно громко, чтобы прибрежные поселения за много миль высыпали к берегу, ища того, кто напился и теперь горлопанит. — Они просто лишены вкуса и не оценили моё чудесное исполнение, — смешливо задрала нос Лира, показательно откинув рыжую копну волос. — Как я за вами соскучилась! — призналась Афинодора и, уверена, не будь она вампиром, то по её щекам точно бы побежали сейчас слёзы. — Мы по тебе тоже, — я открыла руку в широком жесте и подруга нырнула под неё, словно под крыло, вновь заключая меня в крепкие объятия. — У тебя что, в Вольтерре совсем общаться не с кем? Я понимаю, что Максимиан за пятерых болтает, но всё же. — Да нет, — вздохнула Афина, с потупленным взглядом начав смахивать рукой пылинки на прекрасной, вышитой золотом, обивке. Венеция XV век? Оглядевшись, я сразу отметила руку Максимиана в интерьере. Ох, вот же сорока, падкая на всё красивое, но со вкусом, надо отметить. С потолка свисала огромная стеклянная люстра из венецианского стекла, приняв формы сплетения райских цветов. Антикварные элементы меблировки сочетались с современными деталями, друг на против друга весело два зеркала в полный рост, в рамах стиля Ар-нуво, создавая растворяющейся в бесконечности коридор. Видимо хочет любоваться своим отражением в неисчислимом количестве. Нарцис, кхе-кхе… О, к слову. Взгляд зацепился за висящий на стене рисунок, выполненный в нежных тонах пастелью — портрет Нарцисса, склонившегося над своим отражением в поверхности воды. Этот тонкий намек был моим подарком, который, оказывется, даже спустя столько столетий, оставался забавным напоминанием обо мне. Приятно. –…Просто, — неожиданно продолжила Афинодора, — хоть я и общаюсь с Сульпицией… — А это…? — Жена Аро! — вмешалась Лира, которая похоже уже всю здешнюю инфраструктуру вычислила и раззнакомилась с каждым обитателем. — …А также с Хайди, Челси, Корин, с Корин в особенности, но все равно, — Афинадора робко улыбнулась, — говорю с тобой и можно обо всём забыть, как глоток свежего воздуха. Кто бы мог подумать в самом начале нашего знакомства! Максимиан ведь тогда ничего толком не объяснил, кроме того, что хочет повидаться с давнишней знакомой и конечно, я не рассчитывала, что ей окажется прекраснейшая девушка, в шелковистом тёмно-синем платье, чей водопад темных волос украшал перламутровыми каплями жемчуг. А как мой муж нежно порхнул к тебе! О, боже… Я лишь уронила лицо в ладони, ну за что? Ненавидела вспоминать первое время нашего знакомства, особенно, когда Афина описывала его в таких деталях, которые уже поблекли в моей памяти. — Афина, да я бы Максимиана убила б на второй день, поэтому наши встречи всегда бывали очень краткими. За нечто большее я молчу! Кажется, вид у меня был до того страдальческий в этот момент, что Лира начала давиться смехом. — Ну вот, а потом уже эти двое посвятили меня… — …во всю нездоровую глубину наших дружеских отношений, — подытожила я. — Да уж… — малая просто сияла улыбкой довольного Чеширского кота, — это же как тебя теперь можно подкалывать… — она мечтательно закатила хитрющие глаза. — Боже… Лире нельзя давать общаться с Максимианом, ведь тогда этот дуэт сведет меня с ума! Пока мелкая в напускной обиде надула губки, Афинодора заливалась смехом, попутно кивая. Наши разговоры затянулись допоздна, ведь если порой не видящим друг дуга несколько часов девушкам есть, что обсудить, представьте сколько накопилось у нас за пару веков. Однако, так или иначе, я практически всё время, невольно, возвращалась мыслями к Каю, а в голове звучали его последние, сказанные мне слова, от которых бросало в краску… Бррр! Проехали! Я периодически вываливалась из беседы, словно проваливаясь в колодец на пару мгновений, что слова Афинадоры и Лиры доносились лишь неясным эхом. Когда начало вечереть, они уже вспомнили практически каждую эпоху, в попытках выяснить, какая же лучше. — Со славянами веселее всего! Они были такие близкие к земле, простые, наивные…а музыка! Какие весёлые Зелёные святки! — с упоением вспоминала Лира, раскачиваясь на тонком деревянном изножье, словно на ветке дерева. — А мне нравилась наша поездка с Максимианом в Японию, — вздохнула Афинодора, неспешно поворачиваясь вокруг собственной оси на носочках. — Хм… — поджав колени к подбородку, я не знала, что отвечать, — так и не сказать какое время или место любила больше всего, в каждом было что-то особенное, хотя меня всегда манил север. — Да, это видно по месту жительству, что ты нам подбираешь, — хмыкнула малая. — Уже не помню, когда наш дом был в южном полушарии. — Ох, как же я давно никуда не путешествовала, — протянула Афинодора, уже, кажется, больше погружаясь в собственные воспоминания, чем обращая внимание на наши. В её голосе было столько странной тоски, но будто покрытой вуалью совершенного смирения с этим. — Помню, когда мы с Максиманом впервые познакомились и прибыли в Вольтерру… Этот город заиграл новыми красками, он водил меня на западные склоны, любоваться уходящим солнцем… — А что нам мешает повторить это? — я вопросительно подняла бровь. Мои противоречивые чувства верно слились пока в одно желание — на время покинуть резиденцию, проветрить мысли. — Там как раз дело близиться к закату. На моё предложение Афинодора вздрогнула, будто я брызнула на неё холодной водой, а не предложила небольшую прогулку. — Мы с Лирой все равно думали навестить окрестности, сейчас время лунного преддверья, поэтому сидеть в стенах — это преступление. Пускай мне прогулок, кхе-кхе, в эти дни хватало, но малая теперь меня упрекает, что я её игнорирую и она чахнет, не выходя на улицу. — Да! — радостно воскликнула девчушка, заставляя вампиршу перевести на неё растерянный взгляд. — Будет весело! Устроим водные пляски, втроем куда лучше, чем вдвоем! — Ну… — неуверенно протянула я, — плясок прям не обещаю, но в принципе…скучно точно не будет. Пошли? Афинодора всегда была трепетным и кротким созданием, но настолько потерянной в собственных желаниях я её ни разу не видела. Будто, не знаю, я ей предлагала нечто совершенно невероятное, как минимум, рвануть в Японию, по которой она так соскучилась, а не по окрестностям резиденции пройтись. — Ну…я даже не знаю, мне и здесь уютно… — Боже, ты ведь сама только что говорила, как скучаешь по путешествиям. Посмотрим на закат. — Пойдем, — Лира пустила в ход запрещенный приём, сделав большие щенячьи глазки. — Нет, я не то чтобы… — Афина, если не хочешь, мы не заставляем, не волнуйся, — я положила руку на изящное плечо подруги, в успокоительном жесте, тем временем поднимаясь с кушетки. — Ну вот… — грустно повесила нос Лира. Лихорадочно переводя взгляд с меня на девчушку, Афинодора будто вела сложную внутреннюю борьбу с собой. Ладно… — Максимиан тебе, — от следующего слова прям защипало в горле, — запретил покидать Палаццо? — хотя какое право имеет вообще. — Нет, — уверенно ответила подруга. — Ты хочешь с нами? — Я… — она растеряно заморгала своими светлыми ресницами, — да. — Тогда вопрос решен, кто, в конце концов, жене владыки Королевского клана смеет что-то запрещать? — Никто, — со странным облегчением выдохнула Афинодора и неожиданно залилась буквально детским счастливым смехом. — Идём! Ну вот и славно! Какие муки выбора на пустом месте… Когда же вампирша направилась к двери, то пришлось её окликнуть: — Зачем петлять через множество лестниц, если есть открытые окна? Один шаг с широкого подоконника и вскоре ноги ощутили приятное покалывание нагретых за день теплой земли…

***

Густой, насыщенный аромат разнотравья, напитанного солнцем, опьянял и кружил голову лучше любого вина. Сирень осенних сумерек окутывала всё вокруг, и утомлённые маслинники на склонах города, и древние этрусские стены, что его окружали, и каждый холмистый изгиб. Здесь было красиво, а Афинодора показала, наконец, то заветное место, где Демитрий брал для нас с Лирой родниковую воду. Очаровательный, пускай и не большой лесок с хрустально чистым ручьем. Не такой близкий свет, как я думала, к Вольтерре, но для вампира такое расстояние все равно было смешным. Хм, Демитрий…странно, что Аро не доверил миссию по обворожению девушки ему, ведь у ищейки шарма было куда больше, чем у Кая, да и манеры по-лучше… — Спасибо, Аврора! Я с удивлением обернулась. Афинодора просто сияла от радости, как дитя, будто она, а не моя малая застряла на вечность в пубертатном периоде. — Как мало нужно для счастья, — усмехнулась я, тем временем, внимательно изучая травы, что здесь росли. — Чего раньше сама то не выходила? — Ну., — подруга вновь запнулась, — даже не знаю. Но сейчас мне так удивительно хорошо! Только теперь понимаю, как мне этого не хватало! Словно…даже не знаю с чем сравнить! Будто долго лежала в мягкой, уютной постели, но когда наконец встала, поняла сколько упускала! — Oh, mon Dieu… — я не смогла удержаться, не покачав головой, столько восторженности было в её голосе. Неожиданно, Афина рассмеялась пуще прежнего, хотя, казалось, куда там ещё! — Невероятно, как же вы похожи! Такие колкие на язык два упрямца, наблюдающие за миром с искоркой нисхождения! — она хлопала в ладоши, будто открыла для себя невероятную истину. — Ну вот ещё, — недовольно фыркнула, растирая в руках траву borago. — А что ещё остается в моем возрасте. С кем сравниваешь хоть? — Конечно же с Каем! Ну естественно! Они сговорились все сегодня? Точно, что муж и жена — одна Сатана. — Ну, так меня ещё никто не оскорблял, — буркнула я, с напускным недовольством. Не были б руки заняты, то точно скрестила б их на груди. — Ну, не обижайся, но так и есть! — пожала плечами Афина, с улыбкой принимая из рук Лиры венок, который та сплела из осеннего разнотравья. — Ура! — воскликнула девчушка, увидев, чем я занимаюсь. — Тебе это не надо, и так слишком веселая, — отметила я, набирая в ладони воды и смешивая с зеленым соком, что я добыла из стеблей растения. — А что это? — поинтересовалась подруга, подходя ближе и внимательно рассматривая из-за моего плеча, как жидкость в моих руках застывает, а потом вновь обретает прежний вид. — У каждого цветка есть свои свойства, он напитывается влагой, отдаёт в неё свои эфирные масла, преображая воду. Это — бораго, или огуречная трава, в древнем Риме его добавляли в вино воинам, чтобы предать храбрости, а в праздник, подмешивали в кубок, чтобы избавиться от печали и меланхолии, — в общем то, что мне было сейчас необходимо. — Токсин не сильный, я смешиваю его и соединяю в талых водах. — А зачем? — Считай, что это все равно что термическая обработка для людей, она не обязательна, но мне так нравится больше. — Ну дай хоть капельку! — заныла Лира, крутясь вокруг — Я же так не умею! — Ладно-ладно, но не больше одной! Ароматная смесь холодила губы, но внутри разливалась приятным искрящимся теплом. С плеч будто спала тяжелая ноша и стало так легко… Все цвета стали ярче, голову легко кружило, а звуки природы слились в одну песню, слова которой стали мне наконец ясны. В черноте ночного неба появилась луна, словно белое солнце. Я видела, как серебро её лучей отражается драгоценными искрами в каплях воды, как наша с Лирой кожа переливается, будто первый снег. Объединённые простой эмоцией радости, мы кружили между деревьями, смеялись и время будто остановилось в этом лесу. Но когда, казалось, все счастливые эмоции достигли пика, меня резко одернуло чувство чьего-то приближения. Лунная ночь всегда была часом русалок, а древняя охота на наш род сделала наши чувства острее, чем даже у вампиров. — Аrrêt (франц.стоп)! Одного моего слова было достаточно, чтобы Лира в миг остановилась и с серьёзным выражением кивнув, взяла под руку Афинодору. Подруга, кажется, не понимала в чем дело, но не стала упорствовать. В мгновение, окатив обеих водой и отведя в тень, малая сделала их обеих зеркальным отражением природы вокруг. Она была у меня хорошо обучена за все эти века. Я же осталась видимой, чтобы отвлечь внимание, при необходимости. Кто-то приближался на огромной нечеловеческой скорости, кажется один. Это хорошо. Но, в следующий миг, я уловила ещё движение — с другой стороны. Быстро рассекали воздух, приминая ночные травы…ещё трое вампиров! Вот сейчас мне стало не по себе. Мы окружены. Наличие Лиры и Афинодоры я в расчет не брала. Всё произошло быстро. Вдали между деревьями появилась тень. Это первый, кого я обнаружила, остальные были ещё далеко. Что ж… Нарочно оставаясь на открытом месте, ещё и в лунном свете, словно под прожектором, я сделал самое невинное выражение, на которое была способна, разлив прозрачными струями вокруг воду ручья. К моему удивлению, это оказался худощавый японец, с длинными, забранными в хвост, черными волосами и выражением…испуганного кролика? Да, самураем он в человеческой жизни точно не был. Резко затормозив, оставляя глубокие борозды в земле, он замер, словно завороженный. — Konbanwa (япон.Добрый вечер)! — вежливо поздоровалась я, не сводя с него глаз. Ох, помню я свои приключения в водах Восходящего Солнца…вот кто додумался написать историю, что наше мясо вкусное и съевшая, однажды, его девушка перестала стареть? Мои воспоминания о Японии были интересные, но менее счастливые, чем у Афинодоры. Вампир не успел что-либо понять, как прозрачными змеями вода взвилась заключая его в холодные тиски и, самое главное, закрыв глаза. Упав на землю, его тело скрыли высокие травы. Но я уже приготовилась встречать новых гостей… — Аврора! Не поверив своим ушам, я отложила расправу с первым, кто вылетел на опушку, ведь им оказался Максимиан с, о боже, впервые за столько веков, растрепанными волосами! Медно-рыжие пряди выбились из когда-то идеально-уложенной прически, радужки глаз, вместо привычного алого, были черней обсидиана. Тут же рядом с ним оказались Демитрий и Феликс. — Где Афинодора? — рассерженно спросил друг. — Всё в порядке, успокойся, — выдохнула я, махнув рукой в сторону, где Лира скрывала их обеих. Ступив к своей супруге, с которой спала сила зеркального отражения, старейшина на мгновение заключил её в крепкие объятия, а затем обратился к Демитрию и Феликсу: — Прошу, отведи её обратно в Палаццо. Афина, уловив волнение в голосе супруга, лишь коротко вздохнув, опустила голову и покорно последовала к испанскому громиле. Лира пустила на меня вопросительный взгляд, но я лишь пожала плечами. Ощущая повисшее напряжение, малышка решила также отправиться вместе с нашей подругой, тем более видя, что та явно опечалена таким поворотом событий. Когда нас осталось лишь двое, Максимиан заговорил: — Аврора, о чем ты думала?! — Мы просто ходили развеяться, здесь минута до Вольтерры. — Не понимаю, почему?! Как ты её заставила?! — активно жестикулируя, тем самым пытаясь передать хоть толику бури своих эмоций, практически прокричал вампир. — Заставила?! — возмущенно воскликнула я. — Она не вещь, а твоя жена, со свободной волей! Ты бы видел, как она была счастлива выйти наконец из своей башни, которую она, почему-то столько времени не покидала! — и тут меня словно молнией поразила. Как я могла быть такой слепой! Но ведь это немыслимо…хотя и единственное объяснение…– Постой, то есть ты, не выпускаешь Афинодору из Палаццо, удерживая её там благодаря дару Корин?! — в голове немедленно вспыхнули воспоминания вампирши и покорных девушек, претендующих на роль «секретарши», а также слова самой Афины, что она особенно часто общается с ней. — Максимиан… — неприятная горечь разочарования, даже заглушающая злость, заполнила всё моё существо. — Какого черта?! Она твоя жена, а не предмет меблировки, который ты поставишь и он будет находится на месте, сколько ты пожелаешь! То-то я и смотрю, что она будто призрак. — Не тебе меня учить, Аврора! Она жена старейшины королевского клана и это всё ради её безопасности! — Наверное дракон, охраняющий принцессу в башне, сказал бы тоже самое, — фыркнула я, скрещивая руки на груди. — Сколько ты её уже не выпускаешь из Палаццо? Максимиан только тяжело вздохнул, потирая переносицу в манерном жесте: — Ох, Аврора… Твои эмоции заразительны, поглощают с головой тебя и всех, кто вокруг, — он устало опустил руки, — если полегчает, то Аро Сульпицую также не выпускает. — Прекрасно, значит в клане не один деспот, прям от сердца отлегло! — Аврора, — Максимиан подошел ближе, опустив ладони мне на локти, чуть сжав их, — пожалуйста, я ненавижу ругаться, особенно с тобой. У того, что я делаю есть причина, поверь. Его большие глаза вновь стали привычного цвета, и увидев в них просьбу прекращения огня, я слегка остыла, пускай факт, что при всем свободолюбии моего друга, он не выпускал собственную жену за пределы резиденции, меня по прежнему сильно огорчал. — А если бы вы наткнулись на кого-то опасного? — продолжил вампир, — и… — Я могу защитить, — уверенно отрезав, мне хотелось закончить этот разговор, ведь пока что внутри ещё было слишком много горького возмущения от услышанного. — Хорошо, я умолкаю, — улыбнулся Максимиан, приходя в себя после пережитого страха за Афинодору и гнева на меня, — снова друзья? — Угу. И, кстати…тут есть один нюанс, кхе-кхе, — я чуть замялась. — Не понял? — вопросительно взглянул старейшина, переводя взгляд в указном направлении, где всё ещё лежал обезвреженный незнакомый вампир.

***

Я сидела на фонтанном бортике перед Палаццо дей Приори, как в свой самый первый день пребывания в Вольтерре. Возвышающаяся черной тенью резиденция королевского клана, к удивлению, больше не производила такого чужого впечатления, как когда-то. Купаясь в лучах луны, вместо солнца, от замка веяло теперь чем-то более родным. Хм…как все странно. Максимиан проводил тот японский «нюанс», которого оказалось зовут Тоширо, внутрь. Бедный, оказывается, направлялся в Вольтерру, чтобы сообщить о каком-то нарушении, но налетел на нингё*****. Эх, ну бывает. Надеюсь, что не останется заикой. Пока что мне хотелось лишь насладиться остатками действия бораго. Верно, если б не оно, то всё могло б кончится хуже. — Как ты? — мягко прозвучал рядом мужской голос. Я чуть улыбнулась: — Спасибо, нормально, — подняв голову, передо мной стоял Демитрий. Его черты в полумраке выглядели привлекательней, чем днем, будто их легко очертила акварелью рука опытного художника, а красные глаза лучились теплом. — Можно? — спросил он, кивая на бортик фонтана. — Конечно. Некоторое время мы сидели молча. — Послушай, а если это не страшная тайна, почему… — Почему владыки держат своих жен в башне? — закончил за меня Демитрий. — Эх…ты же видела Маркуса? Я несколько удивилась такому вопросу, но лишь утвердительно кивнула. Печальный, меланхоличный образ, уставшего от всего мира, тут же всплыл перед глазами. Его глаза всегда были обращены в внутрь самого себя, в прошлое, отчего казалось, что он лишь призрак в этих древних стенах, а не вампир, как его братья. — Он тоже был женат. Она была сестрой Аро — Дидим Вольтури, — грустно опустил голову ищейка. — Любовь таких, как мы, обречена на вечность, как в стихах поэтов. Она неизменна с веками и выбрав однажды, мы связываемся этими узами навсегда. Если же один погибает, то это все равно, что ты теряешь частичку себя. Самые сильные существа на планете, в то же время и самые уязвимые, — невесело хмыкнул Демитрий. — Маркус потерял Дидим и переменился до неузнаваемости. Раньше он был веселый и самый жизнерадостный из всех братьев, а сейчас… Единственное, что его держит, это верность клану. Внутри пробежал морозный холод. Я знала, что такое терять всё, дом, родных, жизнь, терпеть предательство, но…не оплакивать вечность любимого. Мне было безумно жаль Маркуса. Жизнь вампира это одновременно странное благословение и проклятье…не все выбирают такое существование, но бессильны уже что-либо изменить. — Ну я совсем тебя расстроил, — ворвался в вихрь мыслей голос Демитрия. — Не хотел. — Это было необходимо, — повернула голову я, встречаясь взглядом с вампиром. — Спасибо, что рассказал. — Подожди секунду, — с заговорщицкой улыбкой тихо попросил он, немедленно сорвавшись с места, теряясь среди узких улочек, и на несколько мгновений я вновь осталась одна. Ох уж эти гелиофобы-Флеши… Однако, Демитрий не заставил себя долго ждать. Мне не удалось сдержать смех, который звонко пронёсся по площади. Ищейка стоял на одном колене, протягивая мне белую розу. — И из чьего палисадника этот прекрасный цветок? — улыбнулась я, пока не спеша принимать его. — Красивое — красивей во сто раз, Когда красу венчает благородство. Так роза восхитит не только глаз: Есть в нежном аромате превосходство. — Ясно, значит из Шекспировского, — ироничным голосом отметила я, принимая подарок и машинально поднося к лицу. Роза не была моим любимым цветком, но символизм, которым его напитали поэты и романтики за все века, был прекрасен. Демитрий был явно доволен собой и с радостно искрящимися глазами вновь сел рядом, но ближе, чем прежде…

***

Каменные зубцы крыши Палаццо острыми драконьими клыками устремлялись в ночное небо. Они застали древние времена, но также, как и тот, кто стоял между ними, чернеющей фигурой, наблюдая за происходящим на площади внизу. Он видел мужчину преподнёсшего цветок, слышал как тихим звучанием флейты звучал женский голос, её звонкий смех… Остекленевшими, почерневшими глазами, Кай ловил каждое движение, слово, а Демитрий был слишком увлечен красотой русалки, чтобы почуять владыку. Старейшина хотел нещадно обрушить небосвод, если б мог, на их головы, но что-то сдерживало, не давая и пошелохнуться, а лишь смотреть. В какое-то мгновение, Аврора вздрогнула, будто ощутив его присутствие и обернулась. В лунном свете, Кай мог разглядеть каждую черту её лица, но она не подняла головы и так и не заметила его…