Главная ошибка

Едва оказавшись возле своего класса, Варежка пробежалась взглядом по ученикам, выискивая среди них Бабочку. «Наверное, к самому началу придëт, — альче с сожалением вздохнула. — Или вообще опоздает». Она осмотрелась в поисках места, где можно было бы переждать одиночество. На глаза попался тëмный угол под лестницей, и Варежка, бросая по сторонам осторожные взгляды, направилась к нему, с опаской вглядываясь в мрак, который становился ещë чернее под ярким светом ламп. В укрытии оказалось пусто, но несмотря на это пространство всë ещë выглядело очень тесным. От тени исходил холод, заставивший поëжиться. Варежка присела на корточки и положила на пол рюкзак, намереваясь устроиться на нëм. Торопливый топот, раздавшийся над головой, заставил еë замереть и обернуться к ступенькам, по которым сбежало двое. — Он слева, — выпалила Стрела и, перепрыгнув оставшиеся пять ступенек, исчезла за поворотом. Второе альче с ярко-красными волосами, миновав лестницу, снисходительно хмыкнуло и, неторопливо осмотревшись, остановило взгляд на Варежке, поднявшейся с корточек. — Вот и ты. «Оно со Стрелой, — ученица отступила на шаг, — значит, нужно быть с ним осторожнее». — Зачем я тебе? — Ты ведëшь себя слишком смело для той, кого здесь быть не должно. — Меня перевели от вас обратно, так что… — Не прикидывайся, что не понимаешь, — альче сложило руки на груди. — Кто бы в здравом уме захотел оживить варежку? — Клюква, так не честно! — сзади на незнакомую альче налетела Стрела, схватив еë за плечи. — Ты обещала рассказать мне всë первой! — Ты сама потерялась, — Клюква слегка пихнула еë в бок, и альче послушно отпустила еë. — А теперь стой тихо, тут серьëзный разговор. — Давайте просто разойдëмся? — Варежка умоляюще взглянула на них. — Я ни с кем не хочу ссориться, правда! Я уже поняла, что моë имя странное, но это же не значит, что я хуже чем… — голос неуверенно дрогнул, и она осеклась, отведя взгляд. — Сейчас, может, это и не очень заметно, но с таким создателем, как у тебя, ты очень скоро станешь последней, — Клюква неприязненно поджала губы. — Это тебе дружеское предупреждение. — И это была твоя сенсация? — Стрела недовольно хмыкнула. — Пустая трата времени. — Вот и иди, как раз от самого важного отвлекать не будешь, — Клюква недовольно покосилась на неë. Стрела, сделав пару шагов к лестнице, задумчиво качнулась на носках и развернулась обратно. — С чего ты взяла, что мой создатель плохой? — Варежка испуганно нахмурилась. — Вы сами себе что-то выдумали! Зачем тогда со мной говорите, если вам проще в свои сказки верить?! — Это он тебя научил злиться, чуть что не так? Варежка осеклась, плотно сомкнув губы, и пристыженно опустила голову. Слушая, как Стрела нетерпеливо барабанит ногой по полу, она старалась выровнять своë дыхание по этому быстрому, но мерному ритму. Вскоре к одинокому стуку прибавились множественные шаги, и Варежка, с ужасом подняв взгляд, увидела, что вокруг успела собраться небольшая толпа. — Ладно, хватит тратить время, — Клюква решительно шагнула навстречу оппонентке. — Ты знаешь что-то о Стальном Мече? — Варежка помотала головой. — Что, тебе никто даже не удосужился рассказать? И ты всерьëз верила, что создать хотели именно тебя? — лицо Клюквы приобрело сочувствующее выражение. — Что это значит? — Варежка сжала кулаки, чтобы унять дрожь в ладонях от неприятного предчувствия, волной всколыхнувшегося внутри. — Откуда ты знаешь, о чëм мой создатель думал? Ты сама только недавно появилась! — О твоëм создателе весь класс знает. Каждый слышал, что он хотел оживить стальной меч, а не варежку. — С чего бы всему классу было интересно, кого он собирался… — Варежка осеклась и побледнела. В голове мгновенно всплыли чëткие очертания: холодный блеск наточенного лезвия и чëрная рукоять, резко выделяющиеся на фоне светлого покрывала. Вдох прервался на половине; Варежка отступила, распахнув глаза. «Вот почему он меня ненавидит… — сердце протяжно заныло, слëзы сдавили горло, а нижняя губа дрогнула. — Я совсем ему не нужна…» Клюква встретилась с Варежкой взглядом и, удовлетворëнно хмыкнув, вышла из толпы. Стрела с улыбкой предвкушения выскочила следом, и вскоре коридор огласился энергичным топотом. Стараясь не смотреть на лица оставшихся школьников, Варежка выскочила из кольца, не успевшего сомкнуться обратно, и опрометью бросилась вверх по лестнице. Она не заметила, как добежала до решëтки, преграждающей выход на крышу, и та громыхнула от удара, а из глаз брызнули слëзы. Потерев ушибленный лоб, Варежка резко обернулась, услышав за спиной шепотки, и убежала с лестницы, наполненной недоумëнными взглядами, на этаж. Возле туалета не было почти никого, и альче скользнула внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Убедившись, что здесь нет больше никого, Варежка всхлипнула, сползая вниз по стене. Тело отяжелело, а голова закружилась; холодная плитка вызывала неприятные мурашки. С каждой скатившейся слезой виски пульсировали сильнее, и становилось всë более душно. Варежка попыталась стереть влагу со щëк, бросив боязливый взгляд на дверь, но всхлипы никак не желали утихать. Наконец раздался звонок. Альче устало выдохнув, уткнула лицо в колени, обнятые руками, и позволила слезам литься. Сердце с неистовой скоростью перегоняло рваные глотки воздуха по телу, а мысли проносились в голове бешеным воплем: «Я просто ошибка! — она судорожно всхлипнула. — Почему я не Меч?! Надо мной только смеяться можно! Ростислав никогда не простит меня за это… Но я не хочу, чтобы он ненавидел меня всю жизнь, я не выдержу!» Вдруг дверь осторожно заскрипела, и Варежка закусила губу, сдерживая рыдания, но не осмеливаясь поднять взгляд. Сердце застыло и скользнуло куда-то вниз, а затем резко взлетело к горлу, так, что альче показалось, будто еë сейчас вырвет. — Не бойся, я пришëл помочь, — сверху раздался приглушëнный, смутно знакомый голос. Дверь так же медленно заскрипела, закрываясь. Раздался шорох формы, и собеседник опустился возле Варежки. Альче невольно всхлипнула и отвернулась, протирая глаза от слëз. — Расскажешь, что случилось? Варежка помотала головой, встала, пошатнувшись, и подошла к умывальнику. Чуть поржавевший кран, упрямо скрипнув, не поддался, и она, в отчаянии уронив руку, выпустила из груди беззвучное рыдание. Вслед за ним невольно вырвались слова: — Клюква сказала, что Ростислав хотел создать Меч! Я видела его, он лежал передо мной прямо на кровати! Это значит, что я здесь случайно, поэтому Ростислав никогда меня не полюбит! Я своим появлением только всë испортила! — Варежка стиснула губы и потерянно вперила взгляд в желтоватую поверхность раковины. — Всем ведь важно, из чего мы сделаны. Вот Меч символизирует силу духа, он был бы хорошим альче и нормальным учеником. А я?.. Дырявая память и язык без костей, ничего, что могло бы хоть кому-то пригодиться! — Во-первых, ничего ты не испортила, — смуглая рука потянулась к крану и легко приоткрыла его. Варежка поспешно протянула ладони к струе и ополоснула лицо холодной водой, после которой прошло ощущение духоты. — А во-вторых, это же Ростислав ошибся. Я, конечно, не эксперт, но не думаю, что ты прямо-таки взяла и сунула ему под нос варежку, пока он колдовал. Альче едва заметно улыбнулась; слëзы отступили, и она, смыв с себя их остатки, повернулась к собеседнику. Всмотревшись в его светло-карие глаза, она нерешительно спросила хриплым после плача голосом: — Ты одноклассник Очков, да? — Собеседник кивнул, и она виновато добавила: — Я забыла, как тебя зовут… — Ничего страшного. Я Конь, — он протянул Варежке руку, и она нерешительно еë пожала. — Я тебя чем-то напугал? — Нет, просто… Неважно, — ученица отвела взгляд, а в голове пронëсся обрывок вчерашнего предостережения: «Не общайся с ним». — Спасибо за помощь. — А-а, это Очки тебе что-то сказали? — Конь усмехнулся. — Ты их не слушай, они любят наговаривать, особенно на меня. Кстати, у тебя из-за той решëтки на лбу шишка появилась. Ребята говорили, ты сильно стукнулась. Можно я осмотрю? Варежка кивнула, и Конь подвëл еë ближе к лампе, а затем, внимательно оглядев шишку, перевëл взгляд на глаза ученицы. — Зрачки в порядке… — пробормотал он, отходя на несколько шагов. — Так, сколько пальцев видишь? — Три? — Что так неуверенно? Угадать пытаешься? — Нет, но я не думаю, что это так серьëзно, — Варежка неловко потëрла затылок и оглянулась на дверь. — Урок уже давно идëт, тебя ругать будут. — Голова — это всегда серьëзно, поверь мне, у меня есть опыт. А что до опоздания, они привыкли, — Конь махнул рукой и усмехнулся. — Я регулярно хожу только на те уроки, по которым мне нужно будет сдать экзамен в институт, а на остальных предметах у Очков списываю. — И они не против? — Варежка недоверчиво взглянула на старшеклассника, а воспоминания в голове зашевелились активнее, подсказывая, почему именно Очки предостерегали еë. — Не-а. Так, давай продолжим разбираться с шишкой, нужно еë охладить. — Вы их запугиваете? — альче неловко взглянула на Коня и попятилась к двери. — Да они сами кого хочешь запугают. Эй, ну не убегай! — Спасибо за помощь, я… мне пора на урок, — Варежка выскользнула в коридор и быстрым шагом направилась к лестнице. Конь вышел вслед за ней и проводил взглядом, вздохнув. Вдруг дверь одного из кабинетов отворилась, и альче шагнул обратно в укрытие. Шаги приближались, и вскоре его уединение было нарушено: — Каменная Змея сегодня злая, так что возвращайся. Иначе она нас всех с потрохами сожрëт. — Небось вы еë из себя и вывели, — хмыкнул Конь, ткнув Очки в плечо. — У тебя научились, оболтус, — те отбросили его руку. — С Варежкой что? — Я еë немного успокоил, а потом она убежала. Всë из-за ваших выдумок! — Ничего не выдумки. Ты на самом деле безбашенный идиот, — увернувшись от нового нападения, Очки поспешили ретироваться в сторону кабинета. — Ладно, ты хоть что-то сделал, уже неплохо. Спрятавшись в углу коридора, за распахнутой дверью кабинета, Варежка грустно смотрела на красную запись «опоздание — 20 минут», немного размытую в попытках Бабочки стереть еë, приведших к тому, что страница дневника смялась и порвалась. «Теперь меня отругают вдвойне, — она прикрыла веки и в бессильном отчаянии опустила руки. — Ещë и вся школа слышала о том, как глупо я стукнулась лбом… Да что там слышала — видела эту огромную шишку!» Ученица с сожалением потëрла лоб и поморщилась от лëгкой боли, уже не такой сильной, как раньше. Гул голосов в коридоре вызывал зависть и грусть; Варежка сжала губы и уткнула взгляд в тень у стены, успокаивая себя самостоятельными объятиями и обнадëживающими мыслями: «Ещë всего пять уроков, и я буду дома!» — Она там, за дверью, — послышался знакомый голос. «Бабочка?! — Варежка почувствовала, как сердце кольнула невидимая игла. — Зачем?..» — Спасибо. Дверь отодвинулась, позволяя свету проникнуть в тëмный угол, и Варежка встретилась взглядом с Зеркалом. — Какая запуганная, — альче покачало головой. — Пойдëм-ка со мной, нужно поговорить. — Сейчас, — ученица подняла с пола портфель и, обиженно взглянув на Бабочку, шепнула ей: — Я же просила никому не говорить, где я! — Треугольное Зеркало сказало, что хочет помочь, — пожала плечами подруга. — Да не переживай, всë хорошо будет! Варежка молча вздохнула в ответ и поплелась вслед за учителем. Когда они добрались до кабинета музыки, где уже собралось несколько учеников, Зеркало отворило дверь подсобного помещения и кивком пригласило Варежку внутрь. Альче со сдержанным любопытством вошла в полутëмное, без окон, помещение, освещëнное одной тусклой лампочкой без абажура, которая свисала с потолка на проводах. Когда глаза привыкли к мраку, наступающему со всех углов, ученица разглядела чëрный чехол ей по грудь, сценические декорации разной степени новизны и несколько обшарпанных, но на вид ещë крепких стульев. Зеркало выдвинуло два из них и, сев на один, указало Варежке на второй. Когда стул скрипнул, оповещая, что просьба выполнена, оно заговорило приглушëнным мягким голосом: — Кажется, Змея… Каменная Змея уже прознала о нашей хитрости. Я просило еë не забирать тебя с уроков, по школе и так уже ходит достаточно слухов о тебе. Так что она, скорее всего, позовëт тебя в конце учебного дня, или же завтра, перед занятиями. Но, может быть, она просто позвонит тебе домой, — заметив, как сжалась Варежка при этих словах, Зеркало ободряюще улыбнулось: — Я сказало, что это моя ответственность, так что не переживай, она не будет сильно ругаться. Извини, что всë слишком быстро открылось. — Я не за это переживаю, — Варежка понуро мотнула головой, сжав колени в ладонях. — За что? Хочешь, я попробую снова поговорить с ребятами? — Нет, всë нормально, — Варежка нервно вскочила со стула и стала медленно отступать к выходу. — Не хочу доставлять ещë больше беспокойства. Всë скоро наладится, так что я просто вернусь обратно и… По подсобке разнëсся глухой стук, а затем скользящий шорох. Ученица отшатнулась от стены и, поймав потерявший равновесие чехол, виновато воскликнула: — Извините! — Она уже привыкшая, — Зеркало усмехнулось и подошло к инструменту. — Ей уже почти двадцать лет, обо что только ни били. А знаешь, кажется, у нас ещë есть время до урока. Если задержишься здесь на пару минут, думаю, я смогу поднять тебе боевой дух. Что скажешь? Варежка кивнула и снова села на стул по указанию Зеркала. Она внимательно наблюдала за тем, как, жужжа и заедая, расстëгивалась молния на чехле, как оттуда показался тëмно-коричневый, расписанный разноцветными линиями гриф, на котором в свете лампы заблестели металлические колышки и струны. Когда гитара оказалась на свету полностью, ученица заметила, что узоры с грифа тянутся через всю еë поверхность, на широких местах обрастая листьями и превращаясь в цветы. Оборотная сторона показалась только на секунду, и Варежка не успела заметить на ней ничего, как Зеркало уже пристроило инструмент на колене. Его пальцы правой руки цепко ухватили гриф и с изящной лëгкостью изогнулись, зажимая лады. Левая рука нависла над струнами и, задумчиво погладив их, взметнулась вверх. Через мгновение комнату огласила мягкая, тëплая мелодия. Варежка снова ощутила тот внутренний восторг, который возник в ней на уроке музыки, и, почти не моргая, наблюдала за пальцами левой руки, не замиравшими ни на секунду, как и пружинящие струны под ними, а затем перевела взгляд на правую кисть, неуловимо мечущуюся по грифу. Вскоре Зеркало замерло, но Варежке казалось, что мелодия всë ещë отдаëтся эхом от стен, и альче боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть еë остатки. — У тебя определëнно есть страсть к музыке, — заметил учитель, отставляя гитару. Услышав его голос, Варежка тряхнула головой и несколько раз моргнула, приходя в себя. — Ну, как твой настрой? — Намного лучше, — ученица улыбнулась и расслабленно вздохнула. — Спасибо большое! — Можешь сидеть здесь на других переменах, — Зеркало опустило гитару в чехол. — Я, наверное, не смогу больше составить компанию, но здесь наверняка удобнее, чем в тëмном углу. — Хорошо, — пробормотала Варежка, медленно поднимаясь со стула, и осторожно переспросила: — Правда можно? Каждую перемену? — Почему нет? Только на часы в классе поглядывай. Сейчас тебе, между прочим, пора бежать. — Я… я очень рада, что Вы будете моим классным, — выпалила Варежка, глядя Зеркалу в глаза, и, не в силах скрыть широкую улыбку, выбежала в коридор.

***

Ростислав шëл к классу, привычно опустив голову и разглядывая однообразный тëмный пол под ногами. Он задевал кого-то плечами, но не вздрагивал и не оглядывался на них, продолжая идти по заученному маршруту. Всë вокруг было почти полностью скрыто свисающими тëмно-русыми прядями, а то, что оставалось, сливалось в однообразное серое пятно. Гул голосов вокруг неимоверно раздражал, собираясь в жуткую какофонию; хотелось развернуться и сбежать в одиночество, где не было так тоскливо. У дверей класса путь преградили две пары школьной обуви. Маг развернулся и попытался уйти, всë так же не поднимая взгляд, но его схватили за руки и затолкали внутрь. Дверь со скрипом закрылась, и маг оказался в окружении плотного строя ботинок, всех на одно лицо. Он сильнее опустил голову, чтобы случайно не увидеть ожидаемых язвительных ухмылок, и ощутил, как в голове заскреблись неприятные догадки. — А вот и он, — раздался за спиной театрально торжественный голос Алана, за которым последовали однообразные смешки. Ростислав резко обернулся, выискивая единственное лицо, которое помнил. Когда он поймал взгляд голубых глаз, то ненадолго замер: они показались ему мрачнее обычного. Староста поспешил разорвать контакт и продолжил: — Да, это именно он, жалкий самозванец! Уж не знаем, что ты, — он бегло взглянул на Ростислава, — сделал с нашим одноклассником, но ты однозначно не он. Настоящий Славик собирался оживить стальной меч, а не дырявую варежку! Все, словно дожидаясь этих слов, разразились смехом, и Ростиславу показалось, что прогремел взрыв, лишивший его слуха. Он зажмурился и снова опустил голову, борясь с желанием заткнуть уши. В голове гудело, картинка перед глазами поплыла, как и пол под ногами, сотрясающийся в темпе бешеного ритма сердца, готового пробить рëбра и вырваться из груди. Из-за согнутой шеи дышать стало невыносимо трудно, и маг, выпрямившись, увидел перед собой массу малознакомых лиц, отличающихся не больше, чем школьная форма на их обладателях. От серости, вышедшей из берегов и подступившей к самому горлу, стало плохо, и пальцы Ростислава яростно задëргались, изображая собой какие-то символы, а сам ученик бешено зашевелил глазами в поисках окна: «Нельзя падать! Я должен выстоять!» Тëмное осеннее небо за стеклом закрывал своей головой высокий староста, который успел отойти за спины одноклассников и теперь наблюдал за магом задумчивым взглядом. Знакомое лицо и спокойные сумерки постепенно умерили головокружение. Ростислав, растолкав кольцо локтями, рухнул на свой стул, дрожащей рукой вытащил книгу из рюкзака и открыл на заложенной странице, едва не порвав еë. Пока взгляд бегал по строкам, гул звуков в голове стихал, а пространство вокруг размывалось, превращая одноклассников в серые пятна. «Всего шесть уроков…» — Ростислав стиснул зубы и тихо вздохнул.

***

Варежка неотрывно смотрела в окно, из которого был виден вход в школу людей. «Может, это он? — альче со слабой надеждой вгляделась в открывшуюся дверь и тут же разочарованно отвернулась. — Кажется, он вообще не придëт: я жду его целый урок… Но Варна же просила, чтобы он меня отвëл, я ещë не запомнила дорогу». Альче, понуро вздохнув, прислонилась к стене и задумчиво сложила руки на груди. По коридору разнëсся звонок, и двери классов стали постепенно распахиваться, выпуская уставших старшеклассников на свободу. Варежка отошла от крючков для одежды, чтобы не мешать ученикам, и невольно переключилась с угрюмых мыслей на наблюдение за компаниями, шумно что-то обсуждающими. В одной из них, одной из самых заметных, она узнала Коня, привлëкшего еë внимание активной жестикуляцией и резкими, широкими движениями. Он в окружении ещë нескольких десятиклассников пробежал мимо Варежки в сторону спортзала, по пути крикнув что-то в сторону второй толпы и махнув рукой кому-то в третьей. Альче проводила его взглядом и задумчиво поджала губы: «Он не похож на хулигана…» Толпа старшеклассников постепенно стала редеть, и чувство потерянного одиночества становилось сильнее с каждой исчезнувшей с вешалки курткой. «Придëтся искать дорогу самой», — Варежка затолкала под шапку кудри, щекочущие уши и лоб, переобула школьную обувь и потянулась к крючку. — Что ты здесь делаешь? Альче обернулась и увидела за собой Очки, оглядывающие еë без видимого интереса. — Я жду… То есть… Неважно, — Варежка замялась, но, увидев, как Очки резко нахмурились, поспешила объясниться: — Мой создатель… он сегодня задерживается, сказал ждать его. Я ещë не запомнила дорогу домой, а там по пути лес. Всë в порядке, правда! Я просто постою здесь ещë немного, и он при… — Не ври, — оборвали еë Очки; Варежка поспешно прислонила прохладные руки к предательски покрасневшим щекам. — Он просто оставил тебя здесь? — Не совсем… — она отвернулась и пробормотала: — Его что-то задержало, но он должен прийти. Очки обошли еë в попытке увидеть лицо, которое Варежка поспешила закрыть ладонями и опустила в пол. — Почему боишься рассказать? — голос собеседников дëрнулся в конце фразы, и ученица подняла на них удивлëнный взгляд. Лицо Очков казалось таким же беспристрастным, но более напряжëнным, о чëм говорили поджатые губы и едва заметные морщины на лбу. — Я не бо… — Варежка осеклась и, вздохнув, умоляюще посмотрела Очкам в глаза: — Объяснять слишком сложно. — Ясно, — они неодобрительно хмыкнули и сложили руки на груди в жесте, отчасти напоминающем объятие. Отведя взгляд, они немного помолчали, а затем, вернув своему лицу прежний неприступный вид, спросили: — Адрес знаешь? — Варежка кивнула. — Проводить? — Да! — воскликнула Варежка, улыбнувшись, но затем, успокоившись, осторожно добавила: — Только если вам не трудно. — Раз предложили, значит, не трудно, — отрезали Очки, снимая с крючка пальто. — Не трать время на эту идиотскую вежливость. Через пять минут школа затерялась за стенами многоэтажных домов и несколькими витками мощëной дороги. Варежка внимательно оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить повороты, названия улиц или другие ориентиры: вывески, украшения в витринах, номера домов. — Мы знаем, что ты виделась с Конëм. Варежка отреагировала не сразу, задержав взгляд на очередной настенной табличке, а когда осознала смысл сказанного, поспешно затараторила: — Я помнила, что вы говорили с ним не общаться! Просто мне было грустно, а он мне помог, и я подумала, вдруг он может быть добрым, но потом, когда он напомнил, что списывает у вас, я подумала, что, наверное, вы правильно сказали, что с ним лучше не связываться, потому что раз он прогуливает и вас заставляет помогать, значит, он только кажется добрым. Но потом я увидела его в коридоре, и он… — Варежка остановилась, набирая в лëгкие нового воздуха, но когда она хотела продолжить разговор, Очки остановились и, повернувшись к ней, язвительно заметили: — Твой создатель, похоже, мазохист, раз решил заиметь альче, у которой язык без костей. — Простите, — Варежка неловко потëрла затылок, обратив к спутникам виноватый взгляд. — Просто мне очень интересно, какой в итоге Конь? Хороший или нет? — Он не хулиган, — уклончиво ответили Очки, продолжая путь. — Но может обеспечить тебе неприятности из-за своего шила в заднице. Поэтому мы говорили держаться от него подальше. И всë ещë советуем, — последняя фраза прозвучала очень строго. — Получается, я всë-таки зря ушла от него, когда он пытался помочь, — Варежка вздохнула, потирая шишку. — Может, он бы придумал что-то, чтобы еë было не так видно. А теперь Варна точно заметит и будет ругаться… — Да, в травмах он разбирается, — согласились Очки, замедляя шаг, чтобы оглядеться. — С точки зрения спортсмена и идиота, который вечно лезет, куда ни попадя. Так, помнишь здесь что-то? — Не уверена… Тяжело вздохнув, Очки окинули Варежку недовольным взглядом и ответили: — Скоро будем у леса. Хоть там вспомни, какая тропинка к тебе ведëт. Иначе вернëшься обратно и будешь ждать, когда тебя заберут. — Я постараюсь. — И выучи уже, наконец, дорогу. Большинство еë уже давно знают. Или планируешь до конца школы за других цепляться? — Но тут столько домов… — обречëнно протянула Варежка, жалобно поджав губы. — Они, конечно, иногда по цвету различаются, и вывески разные, но проблема в том, что даже если я запомню ориентир, я забуду, в какую сторону от него мне нужно поворачивать! Очки усмехнулись без улыбки, сохраняя непоколебимое выражение. — А за сколько вы выучили дорогу домой? — За один раз, — машинально ответили Очки, но тут же задумчиво поджали губы. Их взгляд помрачнел, и они отрешëнно исправились: — Точнее, за два. — Почему вы… — Помолчи хоть десять минут! — воскликнули они, сжав руку в кулак. Варежка напряжëнно кивнула и отступила от них в сторону, но, увидев впереди тëмные сосновые верхушки, вернулась обратно, встав чуть ближе, чем раньше. — Та тропинка? — всë с тем же отчуждением спросили Очки. — Да, — Варежка ускорила шаг и слегка наклонилась вперëд, чтобы увидеть их лицо. Старшеклассники выглядели угрюмо и встревоженно, а в глазах отражалась глубокая задумчивость…

***

…По дороге шли трое. Мать с сыном о чëм-то переговаривались, но Очки не слушали их, пожирая взглядом пространство вокруг. На горизонте были видны городские высотки, на участках вокруг светлых и тëмных домов, прилепленных по бокам дороги, лежали сугробы, высились снеговики и праздничные украшения. Свет гирлянд, свисающих с крыш и заборов, отражался в жëлтых тигриных глазах Очков. — О чëм думаете? — осторожно спросил десятиклассник, дружелюбно улыбнувшись. — О новом месте? Или, наверное, о встрече? — О том, куда бежать, когда на нас нападëт этот ублюдок. — Следите за языком! — возмутилась мать и строго остановилась перед альче, преграждая путь. — Вы обязались вести себя прилично. — Волк бы не одобрил, что ты опять связалась с кем-то. — Вы здесь едва год прожили, так что слушайтесь более опытных магов! — Мам, давай я их уговорю, — десятиклассник взял Очки за руку и потянул за собой вперëд, обходя волшебницу. — Я понимаю, почему вы ему не доверяете. Но я уже был здесь несколько раз, помните? Он совсем не похож на отца. К тому же, боги не отняли у него энергию рождения, а значит, видели в нëм больше хорошего, чем плохого. Очки упрямо поджали губы и вырвали руку из осторожной хватки, вернувшись к изучению маршрута. Маг неловко потëр затылок и уставился под ноги, рассматривая заснеженную дорогу. — Ладно, может, вы и правы, — он вздохнул и коротко усмехнулся, поймав на себе недоверчивый взгляд альче. — Я имею в виду, богам нужно следить за несколькими миллиардами магов, так что они могли просмотреть что-то в его будущем. И то, если они вообще это будущее могут видеть. Так что он правда может со временем стать… — создатель оборвал свою речь вздохом и мотнул головой. — В общем, вы знаете, я никогда не берусь ничего утверждать. Просто хочу надеяться, что теперь всë будет в порядке. И я готов попасть в неприятности из-за своей надежды, потому что это лучше, чем не иметь еë вообще. Но я бы не хотел тащить вас за собой, так что и убеждать ни в чëм, пожалуй, не буду. — Вы думаете, я позволю вам снова пострадать? — мать негодующе оглядела обоих. — Я же учусь на своих ошибках! Так что как только кому-нибудь из нас здесь будет угрожать опасность, мы сразу вернëмся в старый дом. И, если потребуется, обратимся в полицию. — Возле станции есть охранный пост, — с готовностью сообщили Очки. — Боги… — мать устало потëрла переносицу. — Лучше бы не этой ерундой занимались, а хотя бы новогодние украшения рассматривали. Или обдумывали, что скажете при знакомстве. — Да, вам бы подготовиться, — кивнул маг, улыбнувшись. — Вы же не забыли? Там есть альче, с которым вы сможете подружиться. — Очки скептично хмыкнули. — О, вот и дом! Не волнуйтесь, всë будет в порядке. Альче нехотя перевели угрюмый взгляд в ту сторону, куда указывал палец создателя. Двухэтажный дом из светлой древесины выглядел ухоженным, пусть и не был ещë украшен. Вместо забора его окружал высокий плетень, из-за которого был виден кусок очищенной дорожки из серой плитки, ведущей к тëмно-бордовой металлической входной двери, над которой висела настенная лампа в виде фонаря. Из-за солнца, которое не грело, но светило достаточно ярко, отражаясь в окнах, было трудно разглядеть внутреннюю обстановку. — Будьте вежливы, — напомнила мать, отворяя калитку. — Можете держаться возле меня, — шепнул Очкам создатель и попытался взять их за руку, но альче отдëрнули еë. Мать и сын поднялись по ступенькам и постучали в дверь. Очки, спрятавшиеся за их спинами, прислушались. Изнутри донëсся топот, и дверь широко распахнулась, заставив альче напряжëнно сжаться…

***

— Я узнаю это место! — радостно воскликнула Варежка, оглядывая участки и дорогу, пробегающую между ними. Очки резко остановились и рассеянно огляделись. Увидев возле себя альче, они опомнились и снова вернули лицу безэмоциональное выражение. — Дойдëшь отсюда? — Да. Спасибо вам огромное! С вами в лесу было не так страшно. — Лес как лес, — фыркнули Очки. — Воспитывай в себе смелость, больше мы провожать тебя не собираемся. — Хорошо. До завтра! — Варежка помахала рукой и двинулась в сторону домов, но, не пройдя и десяти шагов, обернулась и добавила: — Уже почти стемнело, так что всë равно будьте осторожнее в лесу, даже если не боитесь. — Без тебя знаем! — Очки раздражëнно закатили глаза, сложив руки на груди. — Лучше за своим создателем следи. Вздрогнув, Варежка отвернулась от них и, ускорив шаг, скрылась за поворотом. Не прошло и десяти минут, как альче добралась до дома. Отворив дверь, она увидела рюкзак Ростислава, лежавший у самого входа, на коврике, посреди которого были небрежно сброшены ботинки. Куртка с шапкой валялись чуть дальше, на полу. Несмотря на полумрак, из-под двери, ведущей в комнату школьников, не было видно света. Варежка почувствовала, как мурашки бегут по всему телу, а в голове просыпаются воспоминания о первом дне школы. Резкое чувство тревоги свело живот неприятным предчувствием, и Варежка поспешила осмотреть дом, поспешно стянув ботинки и верхнюю одежду. Решив начать с комнаты, она по пути включила свет в кухне-гостиной, и распахнула дверь. Внутри было тихо и неподвижно, так что альче вздрогнула, когда наконец заметила на кровати Ростислава, скрытого полумраком. Он лежал на животе, уткнув лицо в подушку, и никак не отреагировал на шум. Варежка испуганно подбежала к нему и, дотронувшись до его руки, позвала: — Ростислав! Маг едва слышно пробормотал что-то в ответ, и она облегчëнно выдохнула, а затем, чуть помолчав, переспросила: — Что ты сказал? — Уйди. Варежка застыла: голос Ростислава казался совершенно обесцвеченным и словно потухшим, как будто ещë немного — и маг бесследно исчезнет. Руки альче задрожали, и она заговорила более жëстко, пытаясь решительной интонацией прогнать страх: — Не уйду! Что с тобой? Говори! Ростислав вырвал руку из еë хватки и спрятал под живот, не подавая голос. Варежка осторожно отодвинулась, не сводя с мага умоляющего взгляда, но за прошедшие минуты, что она ждала, он не подал ни одного признака жизни, в том числе, как показалось альче, даже не дышал. Тишина сгущалась всë сильнее, делая воздух душным и вязким, а пространство вокруг — безжизненным. В комнате становилось холоднее; ноябрьская сырость умерщвляла всë живое тепло, заставляя дрожать даже сердце. Молчание давило на слух, вызывая неприятное гудение в ушах. Тело тоже начинало ныть под давлением затянувшейся тишины, становившейся сильнее с каждой секундой бездействия. Варежка набрала в грудь побольше воздуха и затараторила, изо всех сил стараясь оживить дом: — Ты же знаешь, я не отстану! И знаешь, что я надоедливая. Почему ты не хочешь рассказать? Когда Варна вернëтся, она всë равно заставит. А пока еë нет, я могу помочь. Пожалуйста, только не молчи, это страшно! Я не понимаю, что с тобой. Но я очень хочу помочь! — Ты всë равно не поймëшь, — всë так же бесцветно отозвался Ростислав, отворачивая голову в противоположную от Варежки сторону. — Я буду очень стараться, обещаю! — она осторожно придвинулась и положила руку ему на плечо. — Альче же призваны быть друзьями своим создателям. Ростислав молчал около минуты, и за это время Варежка снова ощутила, как промозглый холод тишины царапает спину, но заговорить больше не решилась. — Хорошо, но слушай молча, — наконец отозвался маг. Варежка едва не вскрикнула от радости: в его голосе проскользнули прежние живые нотки. Она, вздохнув легче, чем раньше, наблюдала за тем, как Ростислав сел на кровати спиной к альче и поднëс руки к лицу, протирая его от сна или чего-то другого. Опустив руки на покрывало за спиной, он судорожно вздохнул и заговорил: — Меня в классе и раньше ненавидели, а теперь, когда появилась ты, они как с цепи сорвались. Сегодня весь день меня гнобили из-за твоего имени. Откуда только узнали… Не хочу больше их видеть, они ещë долго теперь не успокоятся… Но если не приду завтра, покажу слабину, прогнусь под ними. А я этого делать не собираюсь, я сильнее их! Когда-нибудь они осознают это, я докажу! Они все увидят… — он сжал в руках покрывало, на котором тут же образовались мятые волны, и раздражëнно вскинул голову. — А может, сказать взрослым? — осторожно предложила Варежка. — Может, они смогут помочь? — Я же просил молчать! Ты вообще ничего не понимаешь! — Ростислав гневно вскочил с кровати и развернулся к Варежке. Пока он сверлил еë взглядом, его внимание привлекла шишка, и маг недовольно добавил: — Чтоб ты знала, взрослые всë только хуже делают! От тебя и так одни проблемы, а ты ещë ищешь! Если ты пыталась с кем-то драться, значит, ты вдвое тупее, чем я думал. Варежка отвела взгляд и пробормотала: — Я не дралась, это… Я убегала от ребят, потому что они… — взяв волю в кулак, она взглянула Ростиславу в лицо и тихо призналась: — Клюква сказала мне, что ты хотел оживить меч, а не меня. — Клюква? — Ростислав застыл, стиснув зубы до скрипа, а затем стукнул кулаком по раме кровати. — Этот ублюдок.! Сволочь, опять лезет! Ненавижу! Варежка осторожно попятилась к выходу, не сводя глаз с тяжело дышащего Ростислава. Тот вдруг устало опустил руки и сел обратно на кровать. — Я устал… Особенно от него. Я ничего не смогу сделать. — Ты… ты не переживай, я тебя за это не ненавижу, — Варежка осторожно села с другой стороны кровати. — Я теперь понимаю, почему ты меня ненавидишь… Но всë-таки, это же не моя вина? Это, наверное, случайность? — Это боги, — резко отозвался Ростислав и поднял взгляд к окну, обиженно поджав губы. — Мне снилось предсказание, но я думал — очередной кошмар. Хотя, какая разница? Они бы всë равно не дали мне сделать задуманное! — Получается, ты злишься не на меня, а на них? — На тебя тоже, — отрезал Ростислав, поднявшись с кровати. — Ты слишком много болтаешь. И от тебя одни проблемы. С этими словами он вышел из комнаты, исчезнув за углом. Вскоре Варежка услышала, как скрипнула входная дверь, а затем увидела, как Ростислав поспешно идëт прочь от дома, в сторону лесной дороги.

***

Спустя полчаса Ростислав оказался перед входом в храм. Четыре купола возвышались над белым фасадом; через стеклянные двери были видны стены, расписанные под звёздное небо; круглые окна пропускали свет закатного солнца внутрь. Ростислав поклонился, дотронувшись до лба и сердца, глубоко вдохнул, выдохнул и, опустив руки, вошёл. Внутри стояла благоговейная тишина. Звук шагов по скрипучему деревянному полу растворялся в ней. Ростислав, стараясь держаться ближе к стене, прошëл мимо остальных посетителей храма, в большинстве своëм сохраняющим молчание, лишь изредка перешëптываясь. Чтобы не смотреть на них, ученик обратил взгляд на четыре витража, располагавшихся в высоких, в половину стены, окнах напротив входа. На одном из них стоял, вытянув руку, маг. Перед ним лежал альче в свободной зелёной одежде, свернувшийся в позу эмбриона, а в небе над ними виднелись солнце, луна и звёзды. На втором стояли Огонь, Вода и Земля в окружении трёх животных: светящейся птицы, рыбы, к чешуе которой пристало множество мелких камней, и кролика, уши которого высовывались из-под озёрной глади. Третий витраж показывал Простора, возле которого горел маленький костёр, лежал ком земли и текла узкая речушка. Их окружал бескрайний космос. Все стихии тянулись к Простору, а он по-отечески им улыбался. Четвёртый витраж был весь чёрный, только в его центре виднелась белая звезда. Справа от входа росло дерево, крона которого выходила наружу через специальное отверстие в крыше. Чуть поодаль стояла большая чаша с водой, обклеенная снаружи рыбьими чешуйками, ракушками и разноцветным песком. С другой стороны висел масляный фонарь, внутри которого трепетало пламя. Ростислав направился в его сторону и, миновав огонь, подошёл к раме, в которой не было картины. Возле неë стоял деревянный ящик. Маг вынул из кармана четыре мелкие монеты и по очереди протолкнул их в щель на крышке. Изнутри донëсся металлический звон. Дождавшись, когда из плотного полукруга, образовавшегося перед рамой, уйдëт один из посетителей, ученик встал перед ней на колени, опëрся руками об пол и, прикрыв глаза, мысленно заговорил: — Великий Простор, Бог Пространства, тот, кто породил человеческую магию, прошу, услышь меня. Я не понимаю, почему ты решил отнять у меня мою единственную надежду, единственный шанс на лучшую жизнь? Разве я страдал недостаточно?! Если дело в приступах, то пошли мне видение, помоги от них избавиться! Папа ведь не может ничего подсказать… — Ростислав глубоко вздохнул, зажмурившись сильнее. — Я клянусь, как только у меня появится Меч, я стану другим. У него есть все шансы сделать мою жизнь лучше, он поможет мне стать хорошим человеком! Только дай мне второй шанс, прошу! Он нужен мне, как был нужен папе… Да будет наш мир и дальше процветать под мудрой опекой великих богов. Ещё немного посидев в молчании, Ростислав встал и, рассеянно глядя под ноги, вышел из храма.