Главная ошибка

До конца книги оставалась всего пара страниц, и Ростислав неотрывно скользил взглядом по строчкам документального исторического романа, затаив дыхание: стражники спешили защитить царя от наëмного убийцы, и счëт шëл на секунды. Тем временем асассин уже занëс клинок над спящим правителем и… — Ростислав, я тебе не мешаю? Книга вырвалась из рук и под действием магии полетела к учительскому столу, сопровождаемая любопытными взглядами и смешками одноклассников. Ростислав мгновенно отреагировал, попытавшись ухватить еë руками, но они уткнулись в магический барьер, не позволивший дотронуться до обложки, и юный маг процедил ругательство себе под нос. — Следи за языком, иначе мне снова придëтся вызвать твою мать, — строго предупредил учитель, хватая прилетевшую книгу, и пробежал взглядом по названию и автору. — Достойный выбор, но я предпочëл бы, чтобы на моих уроках ты изучал то же, что и другие. — Если бы это был урок, я бы слушал, но пока вы просто повторяете тот же бред, что и остальные учителя сегодня, — маг сложил руки на груди и вызывающе поднял лицо в родинках на преподавателя, который собрался ответить, но был прерван смешками из класса. Ростислав мрачно поджал губы и продемонстрировал ученикам неприличный жест, зная, что смеются над ним. — …и на уроках ничего не понимает. Ему в детский сад надо, как раз по росту подходит, — донеслось из другого конца кабинета, и смешки прокатились по классу с новой силой, заставив Ростислава резко шагнуть вперëд и занести руку, усыпанную родинками, для колдовства, но привести план в действие ему не дал учитель, схватив за запястье. — Достаточно, садись на место и жди конца урока. В честь завтрашней даты я не стану вызывать твою мать, хотя следовало бы. «Хвала богам, не хватало ещë этой рыжей ведьмы», — Ростислав едва заметно выдохнул и, раздражëнно сунув руки в карманы, поплëлся назад, прислушиваясь к шепоткам класса. «До сих пор колдует с рукой, как семиклашка», — заметил кто-то, но когда объект шутки вздëрнул голову и огляделся, у всех на лицах были одинаковые ухмылки, и определить виновного не удалось. — Ребят, давайте потерпим десять минут до звонка и не будем шептаться? — попросил Алан с первой парты, в отличие от остальных почти не улыбавшийся сегодняшним шуткам. Ростислав осмотрел стул на предмет кнопок, и спокойно сел но, как только до него донëсся звук аккуратно разрываемой бумаги, поспешно прикрыл руками шею и лëг на парту, напрягшись. — Ростислав, я только что делал тебе замечание! — учитель окинул его возмущëнным взглядом, опуская книгу на свой стол, и едва заметным движением подбородка заставил ученика сесть ровно. — День альчé, конечно, важен, но я не стану бесконечно прощать твоë неприличное поведение, так что считай это предупреждение последним. А теперь, вернëмся к нашему обсуждению. Энергией рождения управлять действительно сложнее, чем привычной нам магией, но облегчить эту задачу вам поможет простая концентрация и спокойствие. Возможно, вам потребуется несколько часов, чтобы оживить выбранный вами предмет, и это нормально, главное — не позволять беспокойству овладеть вами и не стремиться успеть всë как можно быстрее. У меня в своë время это заняло, кажется, четверть дня из-за того, что в начале я так ждал, когда смогу увидеть своë альче, что поддался ощущению спешки, что и помешало успокоиться. Внутренний покой важен потому, что энергия Рождения, в отличие от нашей с вами магии, не чувствует себя внутри наших тел в безопасности. Для неë это не столько временный сосуд, сколько тюрьма, которую нужно покинуть. Но сбегать откуда бы то ни было нужно незаметно, а потому она старается не касаться нас, пока поднимается по организму к рукам. Когда мы волнуемся, всë внутри нас напрягается и начинает трепетать, что, конечно, мешает еë незаметному движению и заставляет сидеть на месте, ожидая благоприятной ситуации или сильного всплеска нашей внутренней энергии из-за, например, резкой вспышки гнева или испуга, которая выталкивает еë наружу. Именно из-за еë, скажем так, скрытности мы чувствуем еë только за несколько секунд, когда она уже на подходе к ладоням, из которых попадëт в предмет. Ростислав приковал скучающий взгляд к учителю, переместившемуся в другой конец кабинета, и раздражëнно, но плавно зашевелил руками, очерчивая что-то в воздухе: «Это ещë в младших классах рассказывали. У них у всех что, память отшибло?» Вдруг он вздрогнул, почувствовав, как что-то мелкое царапнуло его шею, и прикрыл глаза, сосредотачивая магию для создания вокруг себя защитного поля. На пол возле него упало несколько бумажных шариков, ударившихся о преграду, и Ростислав, обернувшись, стал выискивать обидчиков взглядом. Одноклассник, сидевший через одну парту сзади, примирительно опустил руки на стол и замер, внимательно смотря на цель. Ростислав чувствовал, что ещë в опасности, и пристально оглядел его, как вдруг понял, что сейчас случится, и резко повернулся обратно. Бумажный шарик, ведомый магией, не успел затормозить скорый полëт и врезался в глаз вместо затылка, в который целился одноклассник. Ростислав вздрогнул, задев парту так, что она скрипнула в унисон со стулом, потëр глаз и озлобленно стиснул зубы: «Я не хочу больше терпеть их идиотские шутки!» — Что случилось? — учитель повернулся в его сторону и встретился взглядом с растерявшимся одноклассником. — Мне надоело слушать одно и то же! Если остальные настолько туго соображают, что не могут понять всë с первого раза, то пусть сидят тут, пока не сдохнут, а с меня хватит! — он вскочил с места, всë ещë держа пострадавший глаз закрытым, выставил руку в сторону учительского стола, притянул к себе книгу и, схватив рюкзак, выпрыгнул в окно. Собственная магия охватила его тело, и он, как птица, стремительно полетел к школьным воротам, с досадой глядя на железную сетку, накрывавшую собой здание и служившую защитой от незаконных проникновений с воздуха. Сердце волновалось всё сильнее, мешая концентрации, и требовало посмотреть назад, на окно оставленного кабинета, поэтому Ростиславу пришлось спешно приземлиться — обернувшись в полëте, можно было потерять управление. В окне четвëртого этажа виднелись головы одноклассников, замерших от любопытства и предвкушения, и угрожающее лицо учителя, при взгляде на которое беглец тяжело вздохнул, выбегая за ворота и снова взлетая для скорости: «Всë-таки вызовут Варну…» Когда школа осталась далеко позади, Ростислав стал снижаться, но, увидев город, в котором завершались последние приготовления к завтрашнему празднику, замедлился и удивлëнно окинул взглядом плакаты на стенах зданий, гласящие «С днëм рождения!», «Добро пожаловать в мир!» и «Да здравствуют альче!». Они перемежались с полотнами, откуда на прохожих смотрели три фигуры: слева — женщины, справа — мужчины, а в центре — похожая на обе крайние одновременно. Другие плакаты изображали, вместе или по отдельности, четверых: двоих мужчин, один из которых левитировал среди звëзд и облаков, свободно разведя руки в стороны, а другой бесстрашно стоял среди языков пламени, и женщин, первую — сидящей посреди вспаханного поля с миниатюрной горой на своих плечах, а вторую — со струями воды, фонтанами вырывающимися из пальцев. «Похоже, я не замечал этого несколько дней, — Ростислав растерянно приземлился и прогулочным шагом направился в сторону дома, оглядываясь по сторонам. — Утром темно, а после школы голова сама собой опускается. Хорошо, что я сбежал, хоть рассмотрел всë, пока толпы нет. Завтра здесь будет не протолкнуться. А мне ведь в эту толкучку Меча придëтся вести, когда оживлю его… Ладно, думаю, он того стоит». Прошло около получаса, когда Ростислав, добравшись до окраины города и миновав лесную тропу, оказался на крыльце своего старого одноэтажного дома. Он открыл дверь и нажал на выключатель; тëплый свет разлился по просторной комнате, совмещавшей в себе прихожую, кухню и гостиную, состоящую из небольшого камина у дальней стены, возле которого располагался диван с кофейным столиком. Ростислав повесил куртку в шкаф, разулся и направился к ближайшей ко входу двери, за которой оказалось маленькое помещение с письменным столом, двумя шкафами, для книг и одежды, и новой двухъярусной кроватью, казавшееся ещë меньше из-за беспорядка, царившего в нëм. Маг поставил рюкзак на пол, бережно вынул из неë книгу и, открыв предпоследнюю страницу, стал бегать взглядом по тексту, оставшись на месте и не шевелясь все пять минут, которые история близилась к концу. Наконец он разочарованно вздохнул, осторожно смыкая страницы: «Если бы меня не отвлекли, эмоции были бы сильнее». С трудом уместив книгу на полке в шкафу, Ростислав повернулся к нижнему ярусу кровати, на котором лежал стальной меч, и слегка улыбнулся, приблизившись к нему и погладив прохладное лезвие: — Завтра ты наконец-то оживëшь. Я докажу остальным, что умею колдовать не хуже них, а когда ты станешь лучшим в классе, они подавятся своими оскорблениями. Знаешь, я ведь долго искал вещь, которая значила бы что-то настолько хорошее. Символ силы, власти и лидерства точно принесëт мне пользу. Я боялся, что боги отнимут у меня энергию Рождения… — Ростислав судорожно обхватил гладкую рукоять. — Но всë-таки она есть, и я ни за что не упущу возможность создать сверхчеловека! Не терпится увидеть в действии того, в чей характер перейдут все эти сила и стойкость, которые символизирует меч. Тогда ты мне поможешь, я поднимусь со дна, на которое меня закинули, — он поджал губы, яростно выдохнув. — Надеюсь, ты будешь покладистым. В конце концов, я дам тебе жизнь, так что ты должен быть мне благодарен по гроб жизни, ясно? Послышался шум замка, а вслед за ним скрип входной двери; Ростислав напряжëнно поджал губы и замер, бросив беглый взгляд на приоткрытое окно, путь отступления. — Живо выходи. И даже не пытайся убежать, иначе заберу все твои книги. От голоса матери по спине пробежали мурашки, а внутри всë похолодело; выходить из комнаты не хотелось, но и убежать было страшно — пустых угроз Варна не высказывала, — поэтому маг сел на кровать возле меча, всë ещë касаясь его рукой. Ненадолго в доме всë стихло, но вскоре чëткий, напоминающий солдатский, шаг разнëсся по прихожей, и через несколько мгновений в дверном проëме появилась женщина с ярко-рыжей косой. — Почему молчишь? Ни за что не поверю, что от стыда за содеянное, — резко отчеканила она, сурово глядя на сына. — Да я не мог больше там сидеть! Они в меня кидались, шептались и смеялись надо мной. — Я не сомневаюсь в том, что ты опять сказал какую-то глупость, которая и послужила причиной их смеха. — Но они… — Учитель пересказал мне случившееся, и, согласно его словам, началось всë именно с тебя. Мне что, запретить носить книги в школу? — Тогда я там сдохну от тоски! — отчаянно выкрикнул Ростислав, вскочив с кровати, и стиснул кулаки. — Во-первых, следи за языком. Во-вторых, на уроках ты должен слушать учителя, не маленький уже. А в-третьих, — мать едва заметно вздохнула, — попробуй вежливо пообщаться с одноклассниками, тогда и тоскливо не будет. — Ты знаешь, что они меня ненавидят, — Ростислав поджал губы и отвернулся к мечу, водя руками в воздухе. — Кажется, только он сможет помочь мне. — Может, появление альче действительно что-то наладит, — мать подошла к сыну и тоже посмотрела на оружие, а затем незаметно перевела взгляд на Ростислава. — Но ты не должен полностью полагаться на него, потому что надëжнее тебя самого в этом мире никого нет. Знаешь, боги лишили бы тебя энергии Рождения, если бы не увидели в тебе потенциал, а значит, самостоятельно ты тоже на что-то способен. — Ты не понимаешь, — Ростислав сложил руки на груди и вызывающе уставился на бледно-зелëные глаза матери. — С тобой хотя бы хотели подружиться. — Кто именно, позволь спросить? Твой отец? — Ты говорила, что в детстве у тебя были школьные друзья. — Настолько замечательные, что, переехав к твоему отцу, я ни разу с ними не общалась? Сам-то понимаешь, что говоришь? — Это не значит, что у тебя не было друзей, это значит только, что ты была дурой! Через секунду Ростислав почувствовал, как его руки пронзила ноющая боль, а в следующее мгновение он оторвался от пола и взлетел в воздух, не в силах пошевелить и пальцем. — Не смей так со мной разговаривать, — процедила Варна, развернув сына к себе и глядя ему в глаза. — Ты понятия не имеешь, о чëм говоришь, тебе ясно? Ростислав сдавленно кивнул и в следующую секунду повалился на кровать возле меча, отброшенный магическим импульсом. — Пока не уберëшься в комнате, еды не получишь. А если застану тебя с книгой — не будешь их читать ближайшие две недели. Дверь за колдуньей захлопнулась, и Ростислав с минуту пролежал неподвижно, а после, услышав привычные мирные звуки кухонной суеты, облегчëнно выдохнул и ядовито прошипел, подкрепляя слова жестами рук: «Рыжая ведьма!» За ужином царила напряжëнная тишина, и оба, чувствуя это, ели поспешно, чтобы быстрее разойтись по своим комнатам и забыться во сне. Ростислав не рассчитывал, что сможет быстро сомкнуть веки, из-за своей бессонницы, и сел в кровать с новой историей в надежде если не выспаться, то хотя бы приятно провести время, но уже через десять минут голова сама собой скатилась на грудь, а книга выпала из рук. В глазах потемнело, а затем мрак прорезали миллионы огоньков. «Звëзды?» — Ростислав удивлëнно оглядел пустоту вокруг и, вздрогнув, зажмурился, когда возле него вспыхнул яркий свет. Вскоре сияние утихло, и маг, опасливо открыв глаза, увидел перед собой незнакомца с серыми волосами, чуть ниже его. — Меч? — Ростислав потянулся к нему, желая взять за руку, но альче сделал шаг назад и виновато улыбнулся: — Я не могу пойти с тобой. Это будет неправильно. — Но… но я твой создатель! Ты должен мне подчиниться, ты не можешь не ожить от моей энергии. — Есть те, кто намного могущественнее тебя, — заметил Меч и протянул руку в пустоту, словно взявшись за кого-то. Звëзды стали слетаться к нему и вскоре образовали собой силуэт мужчины, взявшего ладонь альче в свою. Когда лицо незнакомца перестало светиться, Ростислав всмотрелся в его черты, а едва осознание настигло его, упал на колени и, опершись на руки, склонил голову вниз. Он сидел так, сам не зная, сколько, и наконец решил осторожно взглянуть на стоящих перед ним, но, подняв взгляд, не обнаружил никого. Вдруг невидимая опора под ногами исчезла, и Ростислав полетел вниз, отчаянно пытаясь остановить себя магией, переставшей слушаться. Перед глазами снова начало темнеть, и он испуганно закричал: — Простор, умоляю, спаси! Тьма поглотила его, и через секунду Ростислав почувствовал, как упал на что-то твëрдое. Открыв глаза, он обнаружил себя на полу своей комнаты, в которую светило утреннее солнце. Сон запомнился плохо, и в голове всплывали только его обрывки: Меч, звëзды, падение. Но даже их было достаточно для того, чтобы внутри зародилась необъяснимая тревога, которая совершенно лишила как аппетита, так и настроения. Отказавшись от завтрака, Ростислав торопливо умылся, придя в себя после порции ледяной воды, и закрылся в комнате наедине с мечом, чтобы ничто не мешало как можно быстрее оживить его и тем самым избавиться от неприятного чувства внутри. Прошëл час, другой, а маг всë не мог сконцентрировать свои мысли и выпустить из себя энергию Рождения. Раздражëнно схватив меч, он поднëс его к лицу и потребовал: — Давай же, помоги мне! Притяни как-то эту энергию, или что-то вроде. Иначе ты оживëшь только к вечеру и не успеешь побывать на фестивале в городе. Ну? — он пригляделся к лезвию, но оно блестело всë так же отрешëнно. Ростислав махнул рукой и откинул оружие на кровать, приложив руку к пульсирующему виску, и поморщился. — Никогда не слышал, чтобы альче являлись своим создателям перед своим рождением. И уж тем более, чтобы запрещали им что-то! Я просто переволновался от очередного кошмара, нужно выпить таблетки… Выйдя из комнаты, он обнаружил мать на диване со спицами в руках и попробовал тихо прокрасться к шкафчику, не привлекая еë внимания, но, несмотря на то, что весь путь маг не издавал ни звука, скрип старой дверцы выдал его. — Я говорила принять их, — укоризненно заметила Варна, откладывая вязание, и подошла к сыну, критически оглядев его лицо. — Отдохни и поешь. — Я не смогу успокоиться, пока не оживлю меч, — Ростислав проглотил таблетку от мигрени, привычно поморщившись, и направился обратно в комнату, но цепкие пальцы легли на его плечо аккурат возле двери. — Выпей успокоительное, а потом поешь. Тебе не хватит сил, чтобы оживить его сейчас, и ты просто безрезультатно просидишь до вечера. — Это мой альче, не учи меня, как с ним обращаться! — Ростислав выдернул плечо из хватки матери и обернул к ней враждебное лицо, отходя от неë в противоположный конец комнаты, в сторону дивана. — Я всю жизнь ем эти таблетки, как будто я инвалид! Какой от меня вообще смысл, если я без них даже собственного альче сделать не могу?.. — он крепко сжал губы, судорожно вздохнул и, обхватив голову руками, упал на диван, зажмурившись от усилившейся боли. — Не смей говорить такие вещи, — голос Варны был таким же резким, как движение еë рук, порывисто обхвативших собственные локти. — Я растила тебя не для того, чтобы ты считал свою жизнь бессмысленной. — Да ты вообще не имеешь права осуждать меня! Это из-за тебя я должен есть эти таблетки! — Ростислав яростно уставился матери в глаза, но вдруг замер от ужаса. Через мгновение комнату осветила яркая вспышка, заставившая магов зажмуриться. Воспоминания о сне пронеслись в голове у Ростислава, заставив содрогнуться от леденящего осознания. Когда они открыли глаза, то увидели на полу возле корзины для вязания, оставленной у дивана, альче со вьющимися фиолетовыми волосами, едва закрывавшими уши. Варна подбежала к сыну и развернула его голову к себе: — Ты в порядке? Ростислав не ответил, отрешëнно глядя на альче, медленно открывающего глаза. Оно приподнялось на локтях и с искренним изумлением осмотрело людей перед собой. — Привет! Ты мой создатель? — оно указало пальцем на Ростислава. Тот ничего не ответил, только поджал дрогнувшую губу. — Да, это он, — ответила Варна вместо сына, с задумчивым напряжением оглядывая альче. — Он немой? — Задавать такие вопросы невежливо, — одëрнула его Варна. — Вместо этого тебе следовало бы представиться. — Простите, — альче виновато улыбнулось. — Меня зовут Дырявая Варежка. Ростислав вскинул голову и дико уставился на альче; его дыхание участилось, а глаза расширились. Он дëрнулся вперëд, но тут же застыл, остановленный магией Варны. — Не смей, — угрожающе прошипела она. — Ты… я тебя ненавижу! — прорычал Ростислав севшим голосом, и его руки резко зашевелились. — Ты всю жизнь мне загубила, тварь! Мать нахмурилась сильнее, и через мгновение руки и распахнутый рот мага замерли на полуслове. Развернув сына к себе, Варна ледяным шëпотом приказала: — Сейчас ты закроешь свой рот, уйдëшь в мою комнату и будешь сидеть там до тех пор, пока не вспомнишь, как себя вести. Тебе ясно? Она ослабила магию в области головы, и сын смог медленно кивнуть. Как только он почувствовал полную свободу, то вскочил на ноги и, выкрикнув: — Я не буду жить в одном доме с этой фальче! — выбежал на улицу в распахнутую магией дверь. Мать с немой яростью проводила его взглядом, но вдруг спохватилась и повернулась к Варежке. Альче успела отползти к другому краю дивана, и теперь оттуда была видна только часть еë бледного лица и испуганные глаза, неотрывно следящие за Варной. — Во имя богов, прости, — волшебница вздохнула и натянуто улыбнулась. — Ростислав… Он просто очень устал, а когда люди устают, то начинают сильно злиться. Понимаешь? Варежка задумчиво опустила взгляд, но вскоре высунулась сильнее и кивнула, после чего поднялась на ноги и медленно, нерешительно подошла к Варне. — А что значит «фальче»? Слава оговорился? — Да, — Варна ответила слишком резко, но альче не почувствовала этого. — Пойдëм, покажу тебе твою комнату. И не называй его так, ему это не понравится. Альче кивнула и послушно отправилась вслед за ней, двигаясь чуть свободнее, чем прежде; страх в фиолетовых, под цвет волос, глазах постепенно сменялся любопытством, и Варежка завертела головой, изучая дом. — Сколько вас здесь живëт? — Двое. — Почему? В семьях же обычно как минимум трое: мама, папа и… — О таком тоже невежливо спрашивать, — холодно отрезала Варна, открывая для Варежки дверь. — Извини, — альче расстроенно опустила голову. — Ростислав поэтому разозлился на меня? Потому что я получилась слишком глупой? Варна удивлëнно повернулась к ней и почувствовала, как внутри что-то ëкнуло при взгляде на искренне виноватое лицо. — Нет, — поспешила ответить она и добавила чуть тише: — Конечно нет… Вы, новые альче, всегда такие после появления: вам трудно понимать эмоции других, и это нормально. — Но ты злишься на меня, — Варежка украдкой взглянула на лицо Варны и снова поспешно отвела взгляд: — А это значит, что я поступаю плохо, и ты мной недовольна. — Я делаю тебе замечания, чтобы ты приняла свои ошибки к сведению и больше их не допускала. Если будешь слушаться, я не буду злиться. — Поняла, — приободрившись, Варежка подняла голову и улыбнулась Варне. — Не стой, заходи в комнату. — Точно, — альче неловко усмехнулась. — Я совсем забыла, что мы собирались делать. «А вот и первая проблема… — Варна едва слышно вздохнула, проходя в комнату вслед за увлечëнной Варежкой. — Дырявая варежка вряд ли символизирует что-то достойное. Судя по всему, происхождение Варежки обеспечило ей проблемы с памятью. К чему ещë нужно готовиться?.. Неизвестно, в книгах ведь пишут только о привычных всем символах. Придëтся узнавать на личном опыте». Из тяжëлых размышлений Варну вывел голос альче: — Зачем здесь лежит меч? Вздрогнув, волшебница перевела взгляд, полный ужаса, на кровать сына и резким движением руки заставила оружие прилететь к себе в ладонь. — Это… — растерянно начала она, — …это семейная реликвия, она приносит удачу. Но теперь, когда Ростислав создал тебя, она больше не понадобится. Я уберу еë в кладовую, а ты можешь подняться на второй ярус и осмотреть твои вещи. Заинтересовавшись, Варежка подошла к лестнице и влезла наверх, в предвкушении глядя перед собой. На кровати оказалось несколько небольших стопок одежды и школьные принадлежности. В синий пенал были сложены карандаши и ручки; одинаковые зелëные тетради, с которых ещë не снимали магазинный целлофан, лежали рядом с ним; небольшой тëмно-коричневый рюкзак был прислонëн к спинке кровати. Ближайшую к Варежке стопку одежды венчал однотонный серый костюм с пуговицами того же цвета — школьная форма; под ней оказалось несколько свитеров, но первым в глаза бросился полосатый, сине-фиолетовый; кроме этого внимание альче привлекли вязанная жилетка и ещë один свитер, оба сдержанного жëлтого цвета. «Это тоже часть формы, на холодное время», — вспомнила Варежка и почувствовала, как по спине пробежали мурашки от порыва ледяного осеннего ветра, прорвавшегося в комнату через приоткрытое окно. Осмотрев одежду на себе — тонкую зелëную кофту и свободные штаны ей в тон, — она окинула взглядом стопки и, определившись, стала переодеваться. Закончив, альче спустилась вниз и огляделась в поисках зеркала, но в комнате его не оказалось. «Может, оно было в гостиной? Не помню…» — она выглянула из комнаты и увидела Варну, собиравшую остатки вязания в корзину. — Освоилась? — Кажется, да, — Варежка нерешительно кивнула. — Но я не могу найти зеркало. — Оно есть в ванной, — волшебница указала на дверь напротив входа в еë комнату. — После этого я отведу тебя на фестиваль в город, и мы немного погуляем. Варежка улыбнулась и радостно кивнула, после чего исчезла за дверью ванной. Уже через пять минут альче в сопровождении Варны шла по неровной тропинке, недоверчиво глядя на острые верхушки сосен, перемежавшихся с кронами лиственных деревьев. Лес, окружавший путников, уходил так далеко, что стволы деревьев в какой-то момент смешивались в одно тëмное пятно, как будто им нет конца. — В город только эта дорога ведëт? — тихо спросила Варежка, напряжëнно вслушиваясь в скрип ветвей и шелест листвы на ветру. — Здесь нечего бояться, если не будешь сходить с неë — не заблудишься, — напутствовала Варна и удивлëнно повернулась к Варежке, когда та взяла еë за руку. — Если держаться за тебя, не так страшно, — объяснила альче и поспешно добавила: — Но если нельзя, то… — Можешь держаться, — согласилась волшебница, отрешëнно глядя на Варежку. На мгновение еë лицо озарила ностальгическая улыбка, однако Варна тут же взяла себя в руки: — Но только сегодня, пока ты привыкаешь. И запомни на будущее, что нужно уметь справляться со своим страхом собственными силами. — Хорошо, — Варежка благодарно улыбнулась и чуть крепче сжала руку волшебницы. Наконец вдали замаячил город, и, когда деревья остались далеко позади, тревога Варежки растворилась под гнëтом новых впечатлений: из-за бетонных многоквартирных домов, разнообразных магазинов и множества ярких вывесок с непривычки рябило в глазах, а шум толпы оглушал и сбивал с толку. Альче замедлилась, а затем и вовсе остановилась, зажмурившись и закрыв уши руками. Варна понимающе встала рядом, выжидая, когда у неë хватит смелости столкнуться с суматохой толпы ещë раз. Варежка медленно приоткрыла глаза и, внимательно оглядев городской пейзаж перед собой, осторожно отняла руку сначала от одного уха, а после от второго. — Как тебе здесь? — спросила Варна, не сводя с альче внимательного взгляда с едва заметной ноткой тоски. — Когда привыкнешь, уже не так громко, но сначала я подумала, что оглохну. И здесь столько всего интересного! — осторожность в глазах Варежки сменилась восторгом. — А ещë очень красиво: все эти плакаты, гирлянды, даже в витринах магазинов стоят всякие красивые вещи к празднику. Город ведь большой, да? Тогда мы не сможем пройти через весь, а мне бы очень этого хотелось… Но ничего, я думаю, что в такой суматохе очень легко устать, так что мне бы и самой не хватило сил. В какую сторону пойдëм сначала? Подожди, здесь ведь должна быть моя школа, в которую я завтра пойду! Мы можем прогуляться к ней? — Уймись, — строго оборвала еë Варна. Ледяной тон заставил Варежку покорно сжать губы и обратить на волшебницу взгляд, полный недоумëнной тревоги. — Ты не должна так много болтать. Это ужасная и невежественная привычка. Ты поняла? — Да, — альче пристыженно опустила взгляд в пол, но, когда Варна двинулась дальше по улице, снова задрала голову и стала увлечëнно разглядывать праздничные украшения и сам город: окна, где время от времени на подоконниках встречались цветы, статуэтки и питомцы; стены, местами облупившиеся, а местами изрисованные или исписанные словами, значение которых она не знала, но спросить побоялась; скамейки, газоны, на которых ноябрь уже успел высушить всю траву, и чëрные кованые фонари, которые скоро должны были загореться. Пока внимание Варежки было отвлечено красотами улиц, она то и дело натыкалась на кого-нибудь из толпы и, извиняясь, обращала на него не менее восторженный изучающий взгляд, ответом на который чаще всего служила улыбка, но иногда и просто снисходительное молчание. Варна тоже не ругала еë, а только оттаскивала ближе к себе и время от времени бросала короткое «осторожнее». Когда первое восхищение от встречи с городом прошло, Варежка стала вглядываться в окружение более внимательно и немного замедлила шаг, изучая то вывески и содержимое витрин, то рисунки на плакатах. Еë рот время от времени открывался, но она одëргивала себя прежде, чем из него успевали вылететь слова, и вместо них оттуда вырывался тяжëлый вздох. — Я не запрещаю тебе говорить, — остановившись, объяснила Варна и, поймав растерянный взгляд Варежки, продолжила: — Ты можешь делать это, но медленно и в умеренных количествах. Радостно кивнув, Варежка ещë немного помолчала, пытаясь сократить свой поток мыслей, а волшебница едва заметно покачала головой: «Кажется, помимо плохой памяти ей досталась ещë и болтливость. Сможет ли Ростислав ужиться с ней?..» — Я правильно поняла, что на плакатах боги? Простор, Огонь, Земля и Вода? — Правильно. — А на других чëрные фигуры без лиц, которые стоят между людей, это мы? — Да, альче. У людей всего четыре возможных цвета волос и глаз, а в вашем случае разнообразие слишком большое, так что вас решили изображать простым силуэтом. — Ясно. Знаешь, мне это нравится, так что я рада, что я не человек. И здорово, что я похожа сразу на девочку и на мальчика, потому что если захочу, смогу носить платье или очень короткую стрижку, раз у меня, в отличие от людей, нет пола. — Ты опять заболталась. — Прости, — Варежка замолчала, но вскоре отпустила грустные мысли и с прежним оживлением стала любоваться фестивалем. С прогулки они вернулись под вечер, из-за чего на лесной тропе Варежка старалась держаться как можно ближе к Варне и всë время пути беспокойно вглядывалась в темноту чащи. Ростислава дома не оказалось, но из шкафа пропали его куртка и шапка. — С ним всë будет в порядке? — спросила альче, грустно глядя за окно. Часы показывали половину одиннадцатого. — Если он умрëт, то я вместе с ним… — О таком вслух не говорят, — чересчур громко одëрнула еë Варна, порывисто обхватив себя руками. — Иди спать. Вскоре после того, как альче нехотя отправилась в комнату, предчувствуя, что заснуть ей не удастся, входная дверь едва слышно отворилась, и в тëмное нутро дома осторожно заглянули. Свет в прихожей тут же зажëгся, и Варна, поднявшись со стула, грозно сложила руки на груди, пронизав сына взглядом, от которого по его телу пробежали мурашки. — Ты с ума сошëл — бродить по улице в такое время? — Думаешь, с тем, что вместо нормального альче получился какой-то бездарный мусор, так легко смириться?! — воскликнул Ростислав, захлопывая за собой дверь. — Не кричи, она услышит. — А что такого? Пусть знает, что она никому тут не… — его рот застыл на полуслове, как и всë тело, скованное магией. — Даже думать подобное не смей, — угрожающе прошипела мать, приблизившись к нему почти вплотную. — Она не виновата в той случайности, так что ты обязан вести себя с ней как подобает. Ясно? Ростислава отпустили колдовские тиски, и, едва он успел кивнуть, как, поморщившись, обхватил занывшее от волшебства матери запястье. Когда боль отступила, он, отвернувшись, заявил: — Я не буду оскорблять еë, потому что вообще не хочу с ней общаться. Занимайся этим сама, раз тебе это так нужно. — Я запрещаю игнорировать еë, — ледяным тоном возразила мать. — Можешь не поддерживать дружеские беседы, но ты должен отвечать на важные вопросы и помогать ей. — Да ты понимаешь, что я не могу?! — взвился маг, стукнув кулаком стену. — Я еë всем нутром ненавижу! Она мне жизнь сломала! Из его глаз полились слëзы, и Варна обхватила его за плечи, сдерживая. Вскоре маг прекратил попытки вырваться и, упав на стул, опустил голову, прерывисто дыша. Варна достала из шкафчика таблетку и протянула еë сыну вместе со стаканом воды. — Хорошо, не общайся с ней, — тихо согласилась она. — Посиди здесь немного, а потом иди спать. Ростислав проглотил успокоительное, выпил немного воды и, выровняв дыхание, спросил прерывистым голосом, помогая себе руками: — Ты не показала ей школу днëм? — Я не уверена, в том, что за ночь она не забудет дорогу: у неë проблемы с памятью. Услышав это, сын раздражëнно поджал губы, крепче стиснул стакан и, немного помолчав, потребовал: — Отведи еë сама. — Мне слишком рано нужно на работу. Ростислав обречëнно откинулся на спинку стула, закрыв лицо руками. Варна открыла рот, чтобы что-то сказать, но не решилась и, вернув стакан на место, молча ушла к себе в комнату. Через некоторое время тело Ростислава заныло от неудобной позы и усталости, и он, обессилевший от недавнего срыва, побрëл в свою спальню. Едва маг вошëл, как кровать торопливо заскрипела, и через мгновение его захватили в крепкие объятия. — Ты вернулся, — прошептала Варежка и, вздохнув с облегчением, прижалась к Ростиславу ещë сильнее. Он резко оттолкнул еë и агрессивно прошипел: — Не лезь. И не говори со мной. — Но почему? — Я сказал, заткнись! Варежка вздрогнула от того, насколько яростно прозвучал его сдержанный вопль, и, молча вскарабкавшись на свой ярус, накрылась одеялом с головой. Она прислушивалась к тому, как Ростислав шумит внизу, переодеваясь, а когда всë стихло, сердце стало биться спокойнее, и еë глаза наконец закрылись. Через полчаса Варежка обнаружила, что сон никак не идëт: ей вдруг вспомнилось, что завтра, всего через девять часов, она окажется в школе, и будоражащие мысли стали всплывать одна за другой, вновь ускоряя сердечный ритм. Наконец, не выдержав собственного любопытства, она осторожно прошептала: — Ростислав, ты спишь? Ответа не последовало, и Варежка решила удостовериться, свесившись вниз: глаза, привыкшие к темноте, увидели мага, неподвижно лежащего на спине. Через секунду он вздрогнул и резко сел на кровати: — Ты дура?! С ума сошла?! — Прости, я не хотела тебя пугать, — Варежка испуганно села обратно. — Я просто хотела спросить про школу. — Только не говори, что ты ещë и тупая, — Ростислав тяжело вздохнул. — Вы о школе от рождения знать должны. — Да, я знаю. Просто вживую это совсем по-другому, и я не представляю, что чувствуешь, когда сидишь на уроке, или болтаешь с другими учениками на перемене, или… — Да заткнись ты уже! — Ростислав раздражëнно вскинул руку, и через мгновение Варежка ощутила магический удар, сотрясший кровать. — Или тебе помочь, язык выдрать? — Не надо, прости! — на одном дыхании воскликнула Варежка и снова зарылась под одеяло, спрятав лицо в подушку. Неподвижно посидев в тишине несколько минут, Ростислав обречëнно вздохнул: «Она-то заснëт, а мне ещë час надо будет валяться, а то и больше… Дура». Маг с обидой поджал губы и, подперев кулаком щëку, взглянул на тëмные шторы, не позволявшие лунному свету проникать в комнату. «Зачем… Вы дали мне энергию Рождения, а потом тут же отняли! Почему?! — он зажмурился и, почувствовав, как горло сжимают подступающие слëзы, порывисто отвернулся. — Нельзя, чтобы она видела меня таким, — маг ущипнул себя и, сделав несколько глубоких вдохов, стал медленно считать до десяти. Вскоре Ростислав пришëл в себя и, случайно взглянув на рукав пижамы, сползший от резкого движения, оживился: «Я знаю, как отучить еë болтать». — Эй, живо спускайся сюда, расскажу тебе про школу. Сверху зашевелились, и вскоре Варежка недоверчиво прошептала: — Ты уже не злишься? — Не задавай тупых вопросов, иначе передумаю. Давай, живо. Лестница скрипнула, и альче села на кровать возле Ростислава, в предвкушении глядя на него. — Спасибо! — Ещë слово — будешь спать в коридоре, — глубоко вздохнув, маг успокоился и начал: — Школа — это испытание на прочность. Слабых там не любят, так что если будешь отставать по какому-то предмету — готовься к наказанию. — Испытание? Там же должны просто учить… — Варежка растерянно уставилась на Ростислава. — Почему я об этом не знаю? Мне кажется, ты придумываешь. — Да если б альче знали о том, насколько жестокой может быть школа, никто бы не стал туда ходить. А так вы, согласно плану, должны узнавать об этом постепенно, если будете получать плохие оценки или нарушать дисциплину. — Подожди, зачем? Школы же нужны для того, чтобы мы получали знания, — отчаянно возразила Варежка, чувствуя, как внутри зашевелилась тревога. — Им нужно, чтобы мы качественно получали знания. А наказания — лучшая мотивация. Или способ избавления от лодырей, — Ростислав зловеще понизил голос, довольно глядя на то, как альче судорожно стиснула колени. — У меня одноклассник на четвертных экзаменах получил одни тройки, и после каникул его никто не видел. Насколько я знаю, таких, как он забирают на опыты, чтобы они принесли миру хоть какую-то пользу. Следующую минуту Ростислав наслаждался видом альче, подтянувшей колени к груди и испуганно обхватившей их. Наконец она едва слышно спросила: — А тебя наказывали? — Пару раз, за опоздания, — небрежно бросил Ростислав и, раздвинув шторы взмахом руки, продемонстрировал несколько царапин на запястье. — Видишь свежую? Вчерашняя. Варежка неподвижно изучала его раны на коже, казавшейся мертвенно-бледной в свете луны, после чего молча отползла на другой конец кровати и испуганно схватилась за еë деревянный корпус. — Чего застыла? Лезь к себе, я собираюсь спать, — Ростислав магией сместил еë на пол, забрался под одеяло и, задëрнув шторы обратно, закрыл глаза.