Без зла в душе

      Агафья шла вдоль по улице Южного Сенио Авеню в поисках телефона. Каждый раз, когда начинались схватки, девушка останавливалась и ждала, когда пока ещё несильная боль утихнет. По ногам медленно текли воды. Сегодня она должна родить, лишь бы не на улице.       Наконец Агафья нашла телефонную кабинку возле гетто Малая Азия. Повезло, что телефон не занят. Зайдя, девушка хотела в первую очередь вызвать скорую помощь. Но как только она кинула монету в автомат, набрала номер, и ей с другого конца ответила женщина - тут же вспомнила, что из-за просроченной визы её пребывание в Японии теперь незаконно, и повесила трубку.       Схватки возобновились, и девушка ухватилась за живот. Промежуток между схватками сокращался.       Агафья посмотрела на телефон. Кому же ей позвонить? Кого попросить о помощи? В больнице ей вряд ли помогут. Роды в Японии платные, и сейчас они девушке точно не по карману, а если ей и позволят родить в больнице бесплатно, то наверняка отнимут ребёнка, а саму - депортируют в Россию. «Нет, я этого не допущу», - твёрдо решила будущая мать. Остаётся только Атенаис позвонить. Если она, конечно, никуда не уехала.        Агафья опустила ещё одну монету в автомат и набрала номер своей подруги.  Гудок.  Ещё гудок.  За ним третий, четвёртый...       Схватки стремительно усиливаются. Девушка сжала кулаки и стиснула зубы. С каждым разом всё больнее и больнее.        Гудки идут друг за другом, и никто не отвечает. Атенаис дома нет.  Позвонить ей на работу? Но Агафья не знает рабочий телефон Атенаис. Ехать к ней туда? Так её в больницу отправят.       Девушка вышла из телефонной кабинки, шатаясь и держась за живот. Никаким прохожим не было до неё никакого дела. Они явно видели молодую иностранку на сносях, которая шла вперевалку, как утка, и также явно слышали, как та тяжело дышала и стонала от боли при каждой схватке. Однако, как ни в чём не бывало, шли дальше по своим делам. Не зная, что делать в такой трудной ситуации, девушка просто медленно брела в неизвестность. Похоже, придётся рожать где-то в безлюдном переулке. Сил становится всё меньше и меньше. А ведь они ей ещё ой как понадобятся, чтобы нормально родить!       Подойдя к стенам азиатского гетто, Агафья опустилась на колени, держась за живот, чтобы немного отдохнуть. Опять схватка. Промежуток сократился, и теперь ей времени на отдых отведено не более двух-трёх минут. «Боже, помоги мне! Пресвятая Богородица, помоги мне разрешиться! Заступись, спаси, помилуй!» - жалобно молилась девушка вслух на родном языке. Упёршись рукой об стену, Агафья закрыла глаза. Какие же болезненные схватки! Но рассчитывать приходилось только на саму себя. Все отлично понимают, что с ней происходит; но до сих пор никто не подошёл хотя бы чтобы просто спросить, что с ней и нужна ли помощь.       Агафья опустилась на четвереньки от очередной схватки. От сильной боли девушка не только не увидела, но и даже не услышала, как к ней кто-то подошёл и заговорил. Только когда схватки ослабли, она увидела над собой мужчину лет сорока в старом, поношенном свитере и джинсах. Тот посмотрел на неё встревоженно и что-то сказал на незнакомом ей языке. Агафья ничего не ответила. Мужчина быстро куда-то ушёл, но вернулся сразу же со своим товарищем. Они помогли девушке подняться и куда-то её повели. Едва ли Агафья могла понимать, куда именно её ведут. Из-за боли она ничего не соображала и смотрела себе под ноги.       Боль снова усилилась, ей срочно нужен врач-акушер! Повсюду слышалось множество голосов и других звуков, а в нос ударили резкие, непонятные запахи. Роженицу завели в какое-то тёмное помещение и повели по лестнице наверх. Та зажалась и хотела опуститься на колени, но мужчины, что держали её под руки с двух сторон, не позволили. Только усилили хватку, подумав, что девушка падает. Наконец, Агафью привели в небольшую комнату и положили на скрипучую кровать. Лёжа схватки ощущаются в разы больнее и, стиснув зубы, чтобы не закричать, она заворочалась на кровати и со всей силы вцепилась в неё руками.       Когда схватка отпустила, девушка посмотрела на тех мужчин, что её сюда привели. Те по-прежнему стояли рядом и о чём-то говорили между собой. Увидев на стене позади них плакат с изображением красного китайского дракона и четыре непонятных иероглифа, Агафья сразу поняла, где она находится и что это за люди. Это китайцы.       Опять схватка, и опять девушка скрючилась и застонала от жуткой боли. Когда боль снова отпустила, в комнату пришли три китаянки - две молодые и одна старая. У одной молодой женщины был в руках большой пластиковый таз с тёплой водой; у другой - полотенца, медицинские ножницы, зажим, бинты и вата; а старуха держала в руках бутыль с прозрачной жидкостью. Старая китаянка подошла к умывальнику и половину вылила себе на руки. Что-то строго сказав двум мужчинам, она подошла к Агафье. Когда те ушли, молодая китаянка поставила таз с водой на стол рядом с кушеткой и стала быстро раздевать роженицу. Та не сопротивлялась.       Очередная схватка. Китаянки суетились, и Агафья, пытавшаяся пересилить боль, не видела, что они делали. Её немного приподняли и положили под спину несколько мягких подушек. Старуха раздвинула ей ноги и просунула руку к промежности. Агафья хотела зажаться, но не смогла.       - Шейка матки ещё недостаточно раскрылась, - с акцентом произнесла старая китаянка. - Надо ждать.       В эту минуту девушка очень жалела, что у неё не было возможности посещать гинеколога и курсы для будущих мам. Разумеется, ни для кого не секрет, что роды практически никогда не бывают безболезненными; однако Агафья не знала, сколько времени раскрывается шейка матки. За такой маленький отрезок времени схватки изрядно подточили её силы. Каждая минута для роженицы тянулась, как час, да ещё и эта жара обостряла боль. Одна молодая китаянка давала девушке глоток воды, чтобы смочить горло; другую старуха отправила за чем-то вниз, и та быстро вернулась с пелёнками, детской одеждой и подгузником.       Сколько времени уже прошло? У Агафьи было такое ощущение, что она мучается целую вечность. Раз в час старая китаянка запускала свою руку ей между ног и отрицательно качала головой. Девушка чувствовала себя, как выжатый лимон, а ведь самое тяжёлое было ещё впереди. Сами роды до сих пор даже не начались. И так шла минута за минутой. Агафья хотела вздремнуть хотя бы полчаса, но схватки через каждые две минуты не давали ей отдохнуть. Ожидание самих родов тянулось и тянулось. Старуха уже в который раз засунула ей руку между ног, но на этот раз безапелляционным тоном произнесла:       - Пора.       И по-китайски дала какие-то распоряжения своим помощницам. Те немного посуетились и приготовились принимать роды. Одна молодая китаянка привязала к спинке кровати две тугие верёвки и дала их в руки Агафье, а другая - положила под ноги деревянную подставку, чтобы легче было упираться.       - А теперь слушай меня внимательно. Как почувствуешь, что боль накатывает - сразу сделай глубокий вдох, прижми подбородок к груди и направь все силы, чтобы вытолкнуть ребёнка, - проинструктировала старая китаянка роженицу.       Хорошо, что она говорит по-японски, китайского языка Агафья не знала. Боль начала накатывать, и старуха ей сказала:       - Вдохни глубоко!       Девушка сделала то, что ей сказали.       - А теперь выдохни.       Она выдохнула. Боль ненадолго отступила. Старая китаянка положила руку ей на живот и сказала:       - Я буду несильно давить тебе на живот, а ты по моей команде должна сопротивляться!       Агафья кивнула. Когда боль снова стала накатывать, девушка вдохнула побольше воздуха, словно погружалась в воду, и, как только старуха стала давить на живот, изо всех сил начала сопротивляться. Однако всё равно получалось неважно.       - Давай - давай! Пока я не скажу прекратить! - настаивала она.       Боль опять отступила. И так приходилось повторять из раза в раз.       - Ты должна разозлиться, - решительно произнесла старая китаянка. - И как можно сильнее. Хоть на того, кто тебя обидел, хоть на меня, хоть на этих двух девчонок, но родить! Ребёнку сейчас гораздо тяжелее - он как через тиски проходит! Ему тоже больно. Но ты большая, а он маленький и беззащитный.       Агафья и рада была бы разозлиться, да только сил на злость у неё практически не осталось. Сил вообще с каждым разом становилось всё меньше и меньше. Девушка вся обливалась потом, ей не терпелось поскорее разрешиться. Старуха повторяла из раза в раз, что нужно делать, моментами даже покрикивала на Агафью. Роженица закрыла глаза, тужась из последних сил.       Однако внезапно перед глазами Агафьи, как сейчас, нарисовалось всё то, что не так давно было вытеснено на задворки памяти всеми её насущными проблемами и заботами.       Футоси Симано стоит и, насмехаясь, смотрит на неё.       Любишь страдания?! Любишь причинять боль?!       Подле него на четвереньках стоит Мадзима и с тем же безумным взглядом смотрит на неё.       Если Агафья кого и ненавидела, то только этих двух мужчин, что искалечили ей жизнь. Они «сломали ей крылья», и в её воображении сейчас откровенно наслаждаются её болью. Девушка покачала головой и во весь голос завопила на родном языке: «Не сломлена! Не сломлена!»       Это придало ей сил, и, не переставая кричать, что она не сломлена, Агафья наконец смогла сделать именно то, что от неё требовалось. Боль была неимоверной, на миг роженице показалось, что у неё «там» всё разорвалось. Обессилев до изнеможения, девушка свалилась на подушки. Боль прекратилась, а внизу живота почувствовалась пустота и облегчение. Но Агафья лежала, истекая потом, с закрытыми глазами и тяжело дышала. Что делали китаянки, она не знала. Когда раздался громкий шлепок, а за ним крик младенца - девушка поняла, что её родовые муки закончились. Она родила.       Агафья приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на происходящее. Старая китаянка завернула младенца в чистую пелёнку и положила его на грудь матери.       - Это девочка, - лучезарно улыбнулась старуха.       Новоявленная мать посмотрела на ребёнка. Малышка плакала и размахивала маленькими ручками. Агафья смотрела на дочь и не верила своим глазам. До чего же хорошенькая у неё родилась девочка! И как бы она ни ненавидела Мадзиму, их совместного ребёнка Агафья полюбила ещё сильнее. По щекам потекли слёзы. Дрожащей рукой девушка прикоснулась к маленькой головке дочки, и та, почувствовав прикосновения мамы, постепенно стала успокаиваться.       - Как назовёшь дочь? - спросила старая китаянка.       Пока Агафья была беременна, она не думала, как назовёт ребёнка. Но сейчас она решила дать дочери первое имя, пришедшее ей на ум.       - Нина! - тихо ответила она. - Я назову её Нина!       Старуха кивнула:       - Красивое имя! Поздравляю тебя с рождением дочери!

***

      У Агафьи ненадолго забрали малышку. Ей ещё часов шесть-восемь вставать будет нельзя. И, как ни странно - несмотря на страшную усталость, спать совсем не хотелось. Болела грудь, особенно в области сосков. Из них сочилось молоко. Вскоре к ней вернулась старуха с ребёнком.       - Пора кормить, - сказала она.       Нина не плакала и смотрела по сторонам своими маленькими глазками. Свежеиспечённая мать попыталась приложить её к груди, но у неё не получалось. Старой китаянке пришлось показывать, как надо. Едва почувствовав мамину грудь на губах, Нина с аппетитом принялась её сосать.       - Придерживай головку, - напоминала старуха.       Агафья смотрела, как Нина сосёт молоко, и улыбнулась. В животе у неё громко заурчало. Новоявленная мама и сама бы сейчас не отказалась от еды.       - Я вам очень признательна, - устало произнесла она по-японски. - Как мне можно к вам обращаться?       - Зови меня тётушка Мао. Меня все тут так называют! Я живу в Японии довольно давно. Ещё в Маньчжурии обучилась на акушерку и тут помогаю многим роженицам. Как тебя зовут, иностранка?       - Агафья Графская! Я из Владивостока.       - Что же с тобой такое случилось? Почему ты не отправилась рожать в больницу?       - Это долгая история.       - А я никуда и не тороплюсь. Да и тебе всё равно пока нельзя вставать.       Девушке не очень-то хотелось рассказывать, что с ней произошло; но из-за чувства благодарности всё же многое рассказала тётушке Мао, утаив лишь некоторые детали.       - Всё понятно! - воскликнула та. - Ты далеко не первая, с кем такое случилось. Ты сейчас находишься в гетто Малая Азия. Здесь живут эмигранты из Китая, Кореи и Филиппин. В основном нелегалы, но власти Японии нас не трогают. Тут якудза свою руку приложили. Хорошо, что тебя нашли мой сын и мой племянник, иначе пришлось бы туго. Что планируешь делать после того, как поправишься?       - Не знаю, - печально ответила Агафья. - Мне идти некуда. Моя виза теперь просрочена. Меня могут депортировать, а ребёнка отобрать.       - Тогда оставайся у нас. Поможешь моей невестке. Она неделю назад мне внука родила, у неё молоко пропало. А вот у тебя, я вижу, оно в избытке. Да и грудь у тебя большая, на зависть многим девушкам. Если согласишься стать кормилицей моего Цзао, можешь жить у нас. И работа для тебя найдётся, и дочку твою сможем воспитать.       Выбирать не приходилось. Ничего не оставалось, как согласиться. Тётушка Мао взяла с полки чистую банку и протянула девушке:       - Потом надо обязательно сцеживать молоко до последней капли. Иначе будет лактостаз, а это, поверь мне, очень болезненно и опасно.       Нина закряхтела. Она напилась материнского молока.       - А теперь поверни её столбиком и прижми к себе, - велела Мао. - Нужно, чтобы она срыгнула.       Агафья сделала так, как ей сказали. Нина ещё немного покряхтела и забавно негромко рыгнула.       - За ней присмотрят. Не волнуйся! Сцеди молоко, как я говорила. Тебе сейчас принесут поесть, а потом постарайся поспать. Впереди у тебя ещё много бессонных ночей.       Но как только Нину взяли у мамы, она тут же заплакала. Агафья хотела оставить её у себя, но Мао покачала головой и унесла младенца. Девушка легла. Сон бы ей сейчас не помешал. Но спать совершенно не хочется - в голове столько мыслей, ещё и эмоции переполняют. С ума сойти! Она стала матерью. Это такое счастье! Агафья улыбнулась, вспомнив первый крик малютки. Её, такую крошку, положили ей на грудь. Такая маленькая, такая беззащитная, такая красивая! В ту минуту было уже совершенно искренне безразлично, какой ценой ей далась Нина и от кого она. И всё же Агафья, лёжа на кровати и глядя немигающим взглядом в одну точку, словно зачарованная, произнесла:       - Я родила дочь, Мадзима! Ты теперь отец!       Одна из молодых китаянок принесла ей чашку варёного риса с рыбой и овощами и стакан с водой и, по-китайски пожелав приятного аппетита, удалилась. Аппетита не было от слова «совсем», но во избежание проблем с грудным кормлением Агафья съела всё. Едва свежеиспечённая мама закончила с трапезой - её организм тут же напомнил о потерянных силах и потребовал сон.

***

       Агафья проснулась от недовольного крика с улицы. Но она хорошо поспала, ей уже можно было вставать. На улице уже смеркалось. Девушка села и только сейчас обратила внимание, где находится. Комната, куда её привели рожать, была небольшой и обставлена старой, потрёпанной мебелью, а воздух - пропитан какими-то странными запахами. Чем тут пахнет - не могла определить наверняка. Пол в комнате грязный, окна давно не мыли. Зато постель, на которой она лежала, была чистой. Агафья снова осмотрелась. На тумбе, где она перед сном оставила банку со своим грудным молоком, лежала толстая прокладка. Похоже, к девушке кто-то заходил, пока та спала. И, словно в ответ на её мысли, за дверью послышались какие-то шаги.       - Уже проснулась? – вошла тётушка Мао. – Вот и хорошо. Положи эту прокладку в трусы и идём со мной. Покажу, где ты будешь жить.       Агафья попыталась встать. В ногах была слабость, её пошатывало, а в растянутом после беременности животе с непривычки всё ещё ощущалась пустота. Сделав всё, что ей сказала старая китаянка, девушка медленно последовала за ней. Выйдя из комнаты, они пришли на довольно грязную лестничную площадку. Смесь непонятных запахов здесь ощущалась ещё сильнее. Мао повела Агафью наверх. На последнем, четвёртом этаже было почище. Старушка открыла дверь и вошла:       - Это жилые помещения. Здесь я живу с мужем, сыном, племянником, их жёнами и моим внуком. У каждой семьи своя комната. Для тебя мы тоже смогли подобрать комнату. Небольшая, конечно, но вам с дочкой места хватит.       - А где Нина? – спросила девушка, не переставая думать о своей малышке.       - В твоей комнате. Сейчас мы к ней придём.       Они прошли по узкому коридору, разделённому на комнаты. Тётушка Мао провела Агафью в самый конец. Её комната располагалась возле окна со встроенной электронной вентиляцией. Мао открыла дверь, и девушка увидела свою плачущую дочку на руках у молодой китаянки. Та сидела на кровати и тихо качала её. Агафья вошла и сразу забрала малышку.       - Я тут, моя крошка! – обняла она младенца. – Мама с тобой!       Услышав мамин голос, Нина сразу успокоилась. Китаянка, что пыталась успокоить ребёнка, встала и начала что-то объяснять Агафье на своём языке, но русская девушка, разумеется, не поняла ни слова. Тётушка Мао что-то ответила своей соотечественнице и та, улыбнувшись, замолчала.       - Я ей сказала, что ты не говоришь по-китайски, - пояснила старушка. – Познакомься, это Лихуа, моя невестка.       Агафья ей приветливо кивнула. Мао на китайском представила Агафью своей снохе. Лихуа что-то сказала, а её свекровь перевела:       - Лихуа говорит, что ей приятно с тобой познакомиться.       Сноха тётушки Мао ещё что-то добавила.       - И ещё благодарит тебя за твоё грудное молоко. Цзао после него сладко спит, - перевела Мао.       Агафья только кивнула в ответ. Старая китаянка снова что-то сказала своей невестке, и та быстро куда-то ушла.       - Пойдём, покажу тебе остальные комнаты, - позвала тётушка Мао Агафью.       Здесь же, на четвёртом этаже было две ванные комнаты, два туалета и одна небольшая кухня. Интерьер явно давно не менялся. Одним словом – самое обычное общежитие, только немного ветхое.       - Внизу, на первом этаже расположен ресторан. Там мы с сыном и племянником работаем поварами, а Лихуа – официанткой. Львиную долю дохода у нас забирают якудза, и, к сожалению, мы не можем себе позволить более комфортные помещения, - объяснила старушка. – Если тебе нужна работа, то мы можем её тебе предоставить. Но пока ты будешь восстанавливаться после родов, тебе нужен отдых. Лихуа сейчас не работает, и мне приходится её замещать. Клиентов у нас немного, особенно среди японцев. Они нас не очень-то жалуют. Идём в твою комнату, там я тебе всё расскажу.       В самой комнате мебели было немного: старая кровать, потрёпанный комод, маленькая тумба с настольной лампой, изъеденный молью коврик, маленькая книжная полка на стене и детская кроватка. Здесь предстояло Агафье жить со своей дочерью. Однако в её нынешним положении и такое жильё - уже большая удача. Есть крыша над головой, есть место для сна и другие удобства - и на том спасибо.       - Наши дети, к сожалению, в местную школу и детский сад ходить не могут. Местные жители к нам относятся не шибко дружелюбно, - начала Мао. – Я приехала сюда после войны в качестве трофея. Но японец, который меня сюда привёз, внезапно умер от инсульта, и я осталась одна. Повезло, что я встретила здесь своего соотечественника, моего будущего мужа. Он в Китае был отменным поваром, и нам удалось открыть тут свой ресторанчик. Так сюда постепенно стекались беженцы из Китая, Кореи и Филиппин, и образовалось наше гетто. И всё бы было замечательно, если бы не якудза, что решили взять нас под свою «крышу».       - И кто конкретно?       - Люди Футоси Симано.       Агафья закрыла глаза и стиснула зубы. Даже здесь этот дьявол в человеческом обличье раскинул свои сети.       - Ты говорила, что твоя дочь от одного из его людей, - тихо сказала старая китаянка, глядя на Нину. – Ты его знаешь? Имя, фамилию?       Девушка уставилась в одну точку. Она вспомнила свою первую встречу с Горо Мадзимой, его приход в «Континент» и тот злополучный пятничный вечер, навсегда разделивший её жизнь на «до» и «после». Вспомнила Агафья и угрозу Симано на случай, если она проболтается. Посмотрела на тётушку Мао и с болью ответила:       - Да, я знаю. Но мне велено молчать, иначе меня убьют.       - Лучше, конечно, молчать, - сразу поддержала её старушка. – Сейчас полиция больше озадачена проблемами своих соотечественников. Им нет дела до таких, как мы. Да ещё и статус нелегала только подольёт масло в огонь.       - А полиция сюда наведывается? – с опасением спросила девушка.       - Иногда. Но нас не депортируют. Это долгая история; но здесь вам с ребёнком ничего не грозит.       Агафья посмотрела на Нину, которая, закрыв глазки, сосала грудь. Девушка не знала, как ей быть. Она согласилась быть кормилицей, чтобы не оказаться на улице без еды. Мао улыбнулась и сказала:       - Не буду тебя нагружать своей болтовнёй. Сейчас у тебя мысли о другом. Поговорим позже.       Тётушка Мао встала и тихонько ушла. Агафья покормила Нину, и когда малышка наелась и стала засыпать, положила её в кроватку. Пока Нина спала, её мама с интересом разглядывала и её, и окружающую обстановку. Малышка была укутана в новенькую пелёнку. Постелька была старой, но чистой, с рисунками в виде птичек. Жаль, что не было ни игрушек, ни погремушек, ни хотя бы соски. Глядя на мирно спящего младенца, Агафья увидела, что малютка на неё совсем не похожа. Ещё бы, у неё отец – японец, а у людей монголоидной расы в плане внешности гены гораздо сильнее, чем у представителей европеоидной. Но, помня тот кошмар, что пришлось пережить десять месяцев назад, в сердце молодой матери вспыхнула искра надежды. Появилась цель воспитать дочь как русскую. Воплотить в ней русский дух, сделать сильной и благочестивой. Агафья склонилась над ней и поцеловала в щёчку.       - Я люблю тебя, моя крошка. Не важно, кто твой отец. Важно, что у тебя есть я. Никому тебя не отдам! Никому не позволю тебя обидеть! Я свою жизнь за тебя отдам и даже с того света буду оберегать! Я обещаю, Ниночка.       Девочка во сне улыбнулась.

***

      Район Малая Азия был в ещё более плачевном состоянии, чем район Санья. Если в Санья было ещё аккуратно и чисто, то здесь были настоящие трущобы. На узких улицах валялся мусор, который убирали раз в неделю, а то и раз в месяц. У мусорных контейнеров, куда выбрасывались пищевые отходы, часто можно было увидеть крыс и бездомных котов. Но местных жителей это мало заботило. Не волновало их и то, что их дети вынуждены жить в таких условиях, где нет даже ни детских садов, ни школ. Одним словом – обитатели Малой Азии были в жалком положении. Хотя, возможно, они и сделали бы что-нибудь, чтобы такого безобразия не было, если бы у них якудза не отбирали честно заработанные средства. Агафья здесь живёт уже неделю, не отличая день от ночи. Спала она очень плохо, если вообще удавалось поспать. Нина часто просыпалась ночью, но и днём отдохнуть было не менее проблематично. Только девушка покормит Цзао, как проголодалась Нина. Да и сильная жара в сочетании с затхлым воздухом трущоб не добавляли ей здоровья и не улучшали её самочувствие. Встроенная вентиляция в коридоре часто барахлила, а окно не откроешь. Днём - то шум, то ещё более неприятный запах с улицы; а ночью - совершенно бесполезно. Ветра в это время суток почти не было. За эти дни молодая мать изменилась не в лучшую сторону. Из-за плохого сна её лицо побледнело и осунулось, под глазами появились мешки. Она часто плакала из-за свалившихся ей на голову трудностей. Да, тётушка Мао её кормила, снабжала всем необходимым, однако этого отнюдь не всегда было достаточно для хорошей, полноценной помощи с ребёнком.       Когда миновала вторая неделя, Лихуа вышла на работу и стала оставлять Цзао Агафье. С этими хлопотами девушка забыла уже даже про родных, и теперь все мысли были только о том, как бы элементарно самой отдохнуть. Агафья почти не выходила на улицу, и из-за такого малоподвижного образа жизни набрала несколько килограммов. Она и раньше-то не выглядела худышкой, а теперь вообще, как бочка. Одежда девушке стала мала, а денег и времени, чтобы купить новую, у неё не было. Ничего не оставалось, как обратиться за помощью к Атенаис.       Когда Лихуа забрала Цзао после кормления, Агафья, укутав малышку Нину в пелёнку, тихо покинула район Малая Азия. Солнце село, жара немного спала.       За стенами трущоб был совсем другой мир. За эти дни Агафья забыла о ночных неоновых огнях Камурочо, о чистых улицах и людях, живущих здесь. В кармане было немного монет. Нина не спала. Она с любопытством смотрела на мир, окружающий её. Наблюдая за дочкой, Агафья устало улыбнулась и сказала:       - Для тебя, моя малютка, всё только начинается. Жаль, что совсем не так, как мне бы хотелось.       Со своей дочерью она разговаривала всегда по-русски. Агафья сунула в рот ей соску, скромный подарок от тётушки Мао и отправилась к ближайшей телефонной будке. Девушка сунула монету в автомат и набрала номер Атенаис. Опять длинные гудки – как тогда, когда у неё начались роды. Но… Трубку на другом конце провода всё же кто-то снял.       - Моси-моси, - раздался голос Атенаис.       Агафья обрадовалась до слёз:       - Атенаис, дорогая…!       Тишина пару секунд.       - Агафья, это ты? – засомневалась Атенаис.       - Я.       - О, дорогая, где ты пропадала? – обрадовалась француженка. – Все эти дни я пыталась тебя разыскать! Я уже решила, что тебя нет в живых! Хотела все морги обзвонить!       Агафья тихо лила слёзы. Как бы ей сейчас хотелось уткнуться в плечо своей подруги и разреветься!       - Атенаис, милая, ты не представляешь, что со мной случилось, - всхлипывала Агафья. – Мне так сейчас тяжело!       - Дорогая, что случилось?       - Атенаис, я тебе звонила две недели назад, но не смогла. Мне никто не ответил. Я очень нуждалась в твоей помощи.       - О, Агафья, так ведь и я тебе звонила! Но мне ответили, что ты выселилась из отеля. Я не знала, где тебя искать. А когда ты мне стала звонить, я уехала в Осаку.       - Со своим любовником?       - Да. Он попросил меня, чтобы я его сопровождала. Он скоро разводится со своей женой. Говорит, что у него с женой чувства давно угасли.       - И он женится на тебе?       - Об этом речь пока что не заходила. Но я уверена, что он скоро сделает мне предложение.       - Я так рада за тебя. Жаль, что мне нечего хорошего тебе рассказать. Хотя… Нет, есть. У меня родилась дочь!       - Ты родила? Когда? – громко воскликнула Атенаис.       - Две недели назад. В районе Малая Азия.        - Что? В этих трущобах?       Агафья устало вздохнула и рассказала ей, почему всё так произошло. Атенаис засетовала:       - Эх, Агафья, дорогая! Я теперь себя в этом виню!       - Не надо, Атенаис! Скажи, ты сейчас в Токио?       - Да. У меня всё хорошо.       - Я бы хотела с тобой встретиться. Мне нужна твоя помощь.       - Конечно. Давай в субботу вечером. Только где?       - У квартала Малая Азия.        - Хм… Ты там теперь живёшь?       - Да. Мне больше негде жить.       - Хорошо, дорогая. В субботу в 19.00 я к тебе приеду, но в сам район заходить не буду. Телефон там у тебя есть?       - Нет, я звоню тебе из телефонной будки.       - Ладно. У тебя сейчас всё в порядке?       Агафья посмотрела на дочь и ответила:       - Да. Жду вечера в субботу. Не буду больше тебя задерживать.       - Хорошо. До встречи. Слава Богу, теперь я хоть знаю, где ты.       На этом разговор подруг закончился, и Агафья вышла из телефонной будки. Среди толпы людей она увидела идущего в её сторону полицейского. Это напугало девушку. Сейчас он подойдёт и начнёт задавать ненужные вопросы, а то и отберёт у неё ребёнка. Прижав Нину к своей груди, Агафья заторопилась обратно в Малую Азию, где полиция ей была не страшна.       Пока шла обратно да поднималась по лестнице в свою комнату, дочка на руках уже заснула. Наконец-то можно спокойно лечь и поспать! Хорошо, что пока она кормит грудью малыша Цзао, тётушка Мао и Лихуа предоставляют ей хорошее питание и другие необходимые вещи. Однако как только Агафья перестанет кормить их ребёнка, ей наверняка покажут на выход. Значит, надо искать работу и что-то придумать с документами. Но это будет потом, а сейчас надо поспать. Трудностей впереди ещё предостаточно.

***

      Субботу Агафья ждала, как манну небесную. Каждый день и каждую ночь было одно и тоже - она совсем одна. Нину больше не пеленала из-за жары и сама спала ночью в одном нижнем белье. Свою комнату девушка покидала редко, только «подышать свежим воздухом» возле окна с вентиляцией. Тётушка Мао и её родня были добры к Агафье, но та подозревала, что это ненадолго. Цзао ел с отменным аппетитом, а Нина была малоежкой. Поначалу дочка плохо спала по ночам, но к середине третьей недели уже быстрее засыпала и реже просыпалась ночью. Иногда кряхтела, как котёнок.       Ночь с пятницы на субботу была такая же душная и безветренная, как и все остальные. Молодая мать наблюдала за мирным сном своей малютки. Нина, хоть и ещё совсем крошка, очень похожа на Мадзиму. Иногда Агафья ненавидела его до дрожи. «Посмотри, что ты сделал со мной! Посмотри, в каких условиях я вынуждена жить! Кто прокормит меня и мою дочь? Кто поможет моей семье в России? Ты разрушил мою жизнь!» - говорила она на родном языке, глядя на фотографию Горо. Да, Агафья до сих пор хранила его подарок и фото. И в очередной раз смотрела то на спящую дочь, то на фото. Когда Нина подрастёт, она обязательно спросит у мамы про своего папу. И что же мама ей скажет? Правду? Если правду, то это наполнит чистое детское сердце ненавистью и презрением. Нет, такого Агафья дочери не желает. Правду об отце она обязательно расскажет, но только это будет нескоро. Пусть сначала Ниночка подрастёт - вот тогда будет гораздо легче ей всё объяснить, как следует. И уже в который раз, скрепя сердце, Агафья убрала фотографию обратно в коробку вместо того, чтобы поддаться своему яростному желанию разорвать фото на мелкие куски да разбросать по ветру. А как же дорогой подарок Мадзимы? Этот кулон и шарф можно продать, но всякий раз девушку что-то удерживало от такого поступка. Она и сама толком не могла понять, почему не хочет продать эти вещи.       Агафья тихо вышла из комнаты. Вентиляция в коридоре, как всегда, работала слабенько. Но на этот раз хоть без перебоев - и то хорошо. Кондиционер в Малой Азии был настоящим предметом роскоши, который мало, кто мог себе позволить. Да то только в кафе или в ресторане, как тётушка Мао. Из окна открывался невзрачный вид на грязную, узкую улицу.       - Сколько мне ещё здесь жить? – тихо на родном языке произнесла Агафья. – Не выгонят ли меня отсюда, как только их малышу станет не нужна кормилица? А если выгонят, то куда мне идти? Где жить и на что? Я так хочу домой!       Вряд ли кто-нибудь знает ответы на все эти вопросы. Сейчас у девушки нет возможности даже просто написать письмо родителям. Как она им будет помогать? Нужно срочно искать работу.       Но как и где? Её виза просрочена, и сейчас Агафья нелегально находится в Японии. Ни на какую работу, даже на самую непрестижную и низкооплачиваемую, её не возьмут. Остаётся только попробовать найти заработок здесь, в этих трущобах. В том, что из Японии она ещё нескоро уедет, давно уже сомневаться не приходится. Это давит на Агафью, топит надежды и не позволяет верить в лучшее. Атенаис наверняка ей скажет: «Если бы не ребёнок, то ты бы не оказалась в таком ужасном положении!» Но её русская подруга не согласится с этим. Нет, ребёнок не виноват в трудностях, с которыми она столкнулась. Дети не отвечают за грехи родителей. Но раз она с Ниной останется в Японии ещё как минимум на несколько лет - надо решить вопрос не только с проживанием и работой. Как только Нина подрастёт, её нужно определить в детский сад. Но сейчас у Агафьи ничего нет, она ничего не может сделать. Помочь ей может только Атенаис. У неё богатый и влиятельный любовник. Просить у подруги отдельное жильё или деньги она не будет. Сейчас ей нужно только одно – время. Здесь, в трущобах, она сможет найти хоть какую-нибудь работу. Но пока что ей нужно дождаться встречи со своей французской подругой.       Субботним вечером Агафья, укутав младенца в тонкую пелёнку, ждала Атенаис на улице Южного Сенио Авеню. Той самой улице, где её нашли рожающую и привели в Малую Азию. На углу возле телефонной будки две молодые японки в школьной форме с аппетитом ели мороженое. Агафья с завистью на них смотрела. Сейчас она в этой знойный вечер не отказалась бы от мороженого. Нина на её руках не спала. Малышка смотрела то на маму, то на разноцветные огни города. Мимо, шатаясь, прошёл пьяный мужчина с повязанным на лоб галстуком. Он что-то бубнил себе под нос и сам над собой хихикал. Двое парней, что шли навстречу, при виде него пошептались, а потом рассмеялись. Подъехало такси. Из такси вышла японка с сумками, полными продуктов. Ничего не изменилось за эти дни, пока Агафья жила с дочерью в трущобах. Наблюдать за прохожими стало её единственным развлечением. Присядет на поручень рядом со стенами Малой Азии и, качая дочку на руках, смотрит, как туда и сюда ходят люди. Телевизор, радио, новая книга и даже просто газета теперь стали для неё недоступной роскошью.       Вместе с ней за прохожими японцами наблюдали и другие жители трущоб. Мигранты, в основном из Китая, хорошо относились к Агафье, но с ними она практически не контактировала. Девушка не знала китайского языка, но если, выйдя на улицу трущоб, встретит кого-нибудь из них, говорила: «Hello!», и этого было достаточно. Для них тоже наблюдение за японцами было небольшим развлечением. Редко кто из них выходит за пределы Малой Азии. Им отведена территория, где они могут жить, и покидать её чревато депортацией.       Напротив массажного салона остановился дорогой «Мерседес». Из него вышла красиво одетая молодая девушка. Агафья не сразу в ней узнала Атенаис.       - Hé, Athenais! Bonjour!¹       Атенаис услышала знакомую французскую речь, но не могла определить, кто это сказал. Наконец, девушка увидела Агафью. Француженка неуверенно подошла, пытаясь угадать, кто это сидит с ребёнком на руках. Приблизившись, она узнала свою подругу, и ей на глаза навернулись слёзы:       - Агафья, дорогая! Что с тобой стало?       На лице русской девушки отразилась усталая, измученная улыбка. Как она рада видеть свою французскую подругу!       - Я очень рада тебя видеть, дорогая, – спокойным тоном произнесла Агафья.       Атенаис утёрла слёзы, глядя на неё:       - Дорогая, я тебя не узнала! Ты так…       - Ужасно выгляжу, знаю! – перебила её Агафья. – Зато ты превратилась в настоящую принцессу! Никто больше не плетёт против тебя интриги, как было в «Континенте». Никто не сплетничает и не смеётся над тобой.       Атенаис растерялась, не зная, что сказать. Эмоции при виде подруги в плачевном состоянии переполняли её. Зато Агафья не переставала радоваться успеху Атенаис, видя, как той повезло, однако ни капли ей не завидовала. Француженка присела с ней рядом и посмотрела на малышку.       - Какая она красивая! – тихо воскликнула она. – Имя уже придумала?       Агафья, не переставая улыбаться, кивнула:       - Нина. Ей три недели от роду. Когда ей исполнится сорок дней с момента рождения - пойду её крестить.       - Можно мне её подержать?       - Конечно.       Агафья дала ей младенца. Атенаис и Нина несколько секунд молча смотрели друг на друга.       - Ты правильно сделала, Агафья, что оставила её. Молодец, что не послушала меня и не сделала аборт. Как можно убить такого маленького ангелочка! – не сводя глаз с малышки, сказала Атенаис.       - Я её очень люблю. Для меня уже не важно, как она мне далась и кто её отец.       - Правильно. Дети в этом не виноваты. Но ты просила меня приехать.       - Да. Мне очень нужна твоя помощь, Атенаис. Сейчас мне можешь помочь только ты.       - Я сделаю всё возможное и невозможное.       - Спасибо. Но о невозможном я просить не стану. Все мои документы, что позволяют жить и работать на территории Японии, просрочены. Денег у меня нет, работы тоже. Ещё и ребёнок на руках. За еду и кров я согласилась быть кормилицей для одного китайского малыша. Но мне нужно время. Не на отдых, а на поиск работы.       - Как же ты устроишься на работу, если твои документы просрочены?       - В Малой Азии сейчас не лучшие времена. Работать хостесс я уже не смогу, потеряла «товарный вид». Уборщицей я там тоже не смогу работать. Там своих хватает. Единственное, что я могу им предложить за деньги, так это быть учительницей английского, японского, французского и русского языка или же устроиться поваром русской кухни. Последнее мне представляется более удачной перспективой.       - В Малой Азии есть ресторан?       - Да. Там готовят китайскую, корейскую и филиппинскую кухню. А я им предложу ещё и русскую. Думаю, это привлечёт побольше клиентов. Они же любят разнообразие. Да и вообще любая иностранная экзотика практически всегда вызывает больший интерес.       - Это всё, конечно, прекрасно, но чем я могу тебе помочь?       - Атенаис, мне не с кем оставить ребёнка. Местным женщинам я свою дочь не доверю. Не могла бы ты за ней присматривать?       Француженка уставилась на подругу так, словно не понимала, серьёзно ли та говорит. Агафья ожидала такую реакцию, но верила до последнего в её помощь. Однако Атенаис, похоже, откажет. Агафья забрала у неё дочь и собралась уйти, но подруга её остановила:       - Агафья, подожди. Ты меня не так поняла. Я же не отказалась.       - Судя по твоей реакции, я всё правильно поняла.       - Нет, нет! Просто я испугалась. Ведь я не умею обращаться с новорождёнными. Твоя дочка ещё грудь сосёт. Как я буду её кормить?       - Молока у меня много. Его с лихвой хватает и для Нины, и для Цзао. Я потом сцеживаю на целую бутылочку.       - Но ты ведь будешь работать весь день. Разве одной бутылочки будет достаточно для неё? Младенцев кормят через каждые три-четыре часа.       И ведь Атенаис права, Агафья про это забыла. И что же делать? Она не сможет всё бросить и ехать через весь город, чтобы накормить Нину. Остаётся только одно. Агафья прямо сказала:       - Ты сможешь приезжать сюда?       - Чтобы посидеть с Ниной? Агафья, это же трущобы! – воскликнула француженка.       Девушка готова была заплакать. Её единственная подруга в этой чужой стране отказывается ей помочь. Но она снова нашла в себе силы не опустить руки:       - Атенаис, ты же знаешь, что у моей семьи огромные долги. Я обязана им помочь.       - Агафья, я всё понимаю, но сейчас ты должна думать не о них, а о дочери.       - Моя дочь со мной.       - Да, но твоя родня хотя бы может друг другу как-нибудь помочь.       - Ты не понимаешь, Атенаис. У моей семьи случилась беда.       Агафья пересказала ей последние новости, которые изложила её мама в последнем письме. Атенаис приняла грустный вид:       - Вот оно что! Да, тебе не повезло по-крупному!       - Вот я и прошу тебя помочь мне. Я не прошу денег и работы. Это я могу сама. Просто нужно, чтобы кто-то присмотрел за Ниной.       Атенаис совсем растерялась. Она бы и рада побыть няней, чтобы приготовить себя к будущему материнству, но мысль о нахождении в трущобах была невыносима. Разумеется, совесть не позволит ей бросить Агафью в беде. Но тогда как же её любовник, который скоро должен стать ей мужем? Вряд ли он захочет, чтобы его будущая жена ошивалась в таком районе, где можно всего ожидать. Про то, чтобы забрать её русскую подругу с ребёнком на содержание, пусть даже временное, не может быть и речи. Как бы Атенаис ни пыталась его уговорить - вкладывать немалые деньги в совершенно незнакомую ему лично Агафью, тем более - с грудным ребёнком, он однозначно не станет.       - Агафья, дорогая, я очень хочу тебе помочь! Правда! – с сожалением произнесла Атенаис. – Но…!       Для русской девушки всё стало окончательно ясно – единственная подруга ей не может помочь. Она тяжко вздохнула, силясь не заплакать. Значит, надо придумать что-то ещё. Но не успела она её поблагодарить за неоказанную помощь, как внимание обеих девушек привлекла знакомая фигура, направляющаяся в Малую Азию.        - Это не Сяо Ци или как там звали ту китаянку? Наша знакомая ещё по «Континенту»? – спросила Атенаис.       - Именно она. Я тоже забыла её имя, - подтвердила Агафья.       - Что она забыла в этих трущобах? Ты её там встречала?       - Нет. Мне редко удавалось выбраться на улицу.       - Агафья, у меня появилась идея. Если эта китаянка до сих пор работает в «Континенте», то мы можем попросить её о помощи.       - С какой такой радости она станет помогать мне?! – с возмущением воскликнула Агафья, отчего малышка Нина чуть не заплакала.       - Она может договориться со своими соотечественниками, чтобы те тебе помогли.       - Я тебя не понимаю.       - Всё очень просто. Она не захочет огласки, а Сазуоки не станет держать её у себя, чтобы не позориться.       - Ты предлагаешь шантаж? – ужаснулась Агафья.       - Другого выхода я не вижу.       Агафья посмотрела на подругу так, словно не узнаёт её, а потом с разочарованием произнесла:       - Сначала ты мне предлагала сделать аборт, теперь предлагаешь шантаж! Атенаис, ты становишься похожа на Эмму!       - В твоём случае все средства хороши.       Агафья ещё раз глубоко вздохнула, посмотрела с осуждением на свою, возможно уже бывшую подругу, и, не попрощавшись, вернулась в трущобы. Атенаис была настолько растеряна, что не попыталась остановить её, чтобы как-то оправдаться. Только когда Агафья скрылась с ребёнком за стеной, отделяющую Малую Азию от нежелательного внимания со стороны японцев, француженка осознала, что сказала. Своими неосторожными словами она не только обидела Агафью, но и потеряла дружбу с ней. Испытывая угрызения совести, Атенаис вскочила и постаралась пройти на территорию Малой Азии, но стоящий там пожилой китаец её не пропустил. Она пыталась ему объяснить сначала по-японски, потом по-английски, что ей нужно поговорить с Агафьей, но китаец не знал этих языков. Он понял только, когда она повторила имя Агафья. Атенаис показала жест, что она хочет кое-что написать. Мужчина что-то крикнул в узкий переулок, и оттуда через пару секунд вышел мальчик лет семи. Он принёс мужчине тетрадный листок и простой карандаш. Атенаис быстро написала по-французски письмо и, передав мужчине, повторила: «Агафья». Он кивнул и положил листок в карман. Атенаис посмотрела на него с недоразумением:       - Что вы встали? Передайте ей записку!       Но мужчина отмахнулся от неё и отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Атенаис тихо рыкнула, обзывая его всеми ругательными словами, какие знала, и достала из кошелька две десятитысячные купюры.       - Эй! – окликнула она его.       Он лениво посмотрел на неё, громко харкнул и кивнул. Она протянула ему деньги и повторила:       - Агафья!       Китаец посмотрел на деньги, сунул их в карман и опять занял свою позицию. Атенаис окончательно рассердилась. Она сильно толкнула его и громко разругалась:       - Позови Агафью, кретин!       Мужчина растерянно на неё посмотрел, а потом начал что-то бубнить по-китайски. Француженка побледнела от злости. Раздался женский голос. Старая, но ещё крепкая женщина подошла и заговорила с мужчиной на его языке. Он кивнул на Атенаис.       - Агафья! – повторила с нетерпением девушка.       Старуха кивнула и ушла. Мужчина нахмурился, продолжая смотреть на француженку. Та сверлила его сердитым взглядом:       - Деньги мне верни, лоботряс!       Но он её не понял и притворно зевнул. Атенаис только и оставалось стоять и ждать. «Что за место! Оно меня бесит!» - тихо сетовала она.

***

      Агафья сидела в своей комнате, качая на руках Нину. Тишину нарушал работающий за дверью вентилятор и плач малыша Цзао. Нина кряхтела, не собираясь засыпать, а её мама смотрела в одну точку, думая о том, что в этой чужой стране у неё больше не осталось союзников. Но не успела она погрузиться в свои мысли о случившемся, как в дверь постучали.       - Это тётушка Мао, - раздалось снаружи.       - Открыто, - тихо ответила девушка. Старая Мао вошла и сказала:       - Там какая-то шумная иностранка попросила тебя позвать.       Агафья покачала головой:       - Я к ней не пойду! Мы с ней больше не подруги.       - Так она твоя подруга? Это та самая француженка, о которой ты говорила?       - Да, это она.       - Тогда тебе стоит с ней поговорить. Она выглядит очень встревоженной.       Девушка посмотрела на дочку, что смотрела на маму и никак не могла заснуть, и устало вздохнула:       - Мне надо уложить спать Нину. Я не могу с ней спуститься.       - Я с ней посижу.       Агафья снова вздохнула. Она уложила малышку в кроватку и, оставив её под присмотром доброй тётушки Мао, спустилась вниз. Атенаис стояла и ждала, с каждой минутой нервничая всё сильнее.       - Агафья, - позвала она подругу, как только увидела её.       - Что ты хочешь? – равнодушно спросила девушка.       - Я не хотела тебя обидеть. Прости! Я ляпнула, не подумав!       Агафья помолчала минуту и вышла к ней. Они вместе присели на асфальт рядом со стеной. Обе молчали и наблюдали за прохожими.       - Я помогу тебе, Агафья, - серьёзно сказала Атенаис. – Я буду приходить в эти трущобы и помогать тебе, но только в определённые дни. Мы их будем заранее оговаривать. Есть ли у этих не очень радушных жителей хотя бы один телефон, по которому мы с тобой могли бы созваниваться?       - Думаю, что есть. Иначе как бы они заказывали себе поставку продуктов? - с облегчением вздохнула Агафья. - Я поговорю с Мао. Думаю, что она пойдёт мне навстречу.       - И когда ты собираешься приступить к выполнению задуманного?       - Если Мао не занята, то я поговорю с ней сразу после нашего разговора. Она добрая женщина и сможет понять меня.       - А ты тогда потом дашь мне знать?       - Разумеется.       Француженка с интересом посмотрела на группу школьников-первоклашек. Они шли за ручку вприпрыжку и смеялись.       - Пройдёт время, и твоя дочка будет так же ходить в школу, - мечтательно произнесла Атенаис.       - Эх, для начала ей надо подрасти. А ведь у меня всё только началось. Вот пройдёт сорок дней с момента её рождения, и Нину надо будет окрестить. Потом, через несколько месяцев, у неё начнут резаться зубки. Думаю, что до двух лет мне о спокойном сне можно будет только мечтать.       - Я буду тебе помогать, я не брошу тебя. Мы вместе начали свой путь в этой стране. Ты сильная, я это вижу. Вряд ли бы я смогла так, как ты - не из того теста слеплена.       - В России говорят: «Глаза боятся, а руки делают».       - Очень глубокая философия. А у нас во Франции говорят: «Не суди о фонтане, не попив из него воды».       Подруги невесело рассмеялись, продолжая наблюдать за прохожими. Так и просидели около десяти минут, не говоря ни слова.       - Мне пора возвращаться, Атенаис, - сказала Агафья, поднимаясь.       - Я понимаю, - встала француженка. – Иди. Буду ждать твоего звонка. Но лучше звони мне после 18.00 или с утра с 7.00. Я буду на связи.       - Хорошо, - грустно улыбнулась Агафья. - Спасибо.       - Эх, пока не за что, - театрально вздохнула Атенаис. – Кстати, тут поговаривают, что в США уже вовсю начали пользоваться такими специальными маленькими телефончиками, которые можно везде носить с собой и звонить по ним практически отовсюду. Кажется, мобильные они называются... Или сотовые...       - В первый раз о таком слышу.       - У моего любовника есть такой. Мне он пока не купил, но обещал. Говорит, что эти телефоны в будущем завоюют весь мир.       - Поживём – увидим.       Девушки обнялись. Атенаис ещё раз посмотрела на Агафью с ног до головы и с жалостью произнесла:       - Неважно ты выглядишь, моя дорогая! Но ещё всё можно будет вернуть! Я уверена, что ты себя ещё покажешь. и о тебе снова пойдёт молва.       - Возможно. Только я точно больше не буду хостесс.