Жизнь с истёкшим сроком годности

***

Капли, приятной горячности воды, мягко стекали по коже, словно смывая усталость, накопившуюся за последние дни тревог и бессонниц. Для меня всегда было особым ритуалом задержаться под душем дольше, чем того требовали простые гигиенические нужды: это позволяло успокоить мысли и вернуть чувство внутреннего равновесия. Здесь, за водяной завесой, все тревоги становились приглушёнными, а мысли наконец обретали ясность. В такие моменты казалось, что я вновь могу быть собой — без масок, без страхов, просто собой. На мгновение вспомнилось то почти позабытое состояние, когда я была спокойна и довольна жизнью. Почти сорок минут я наслаждалась этой негласной терапией, и лишь когда поняла, что готова вернуться выживанию, обернулась в мягкое полотенце и вышла из ванной. Настало время выбрать купальник. Дверцы шкафа открылись с лёгким скрипом, и передо мной раскинулся целый арсенал купальников всевозможных фасонов и расцветок: от смелых ярких бикини до элегантных закрытых моделей. Глядя на всё это, я вдруг поймала себя на мысли, что годы тренировок, к которым меня некогда подтолкнул бывший, всё же окупились: мне теперь, по сути, был доступен любой фасон. Я не смогла сдержать усмешку, вспомнив бывшего, того, кто когда-то превратил фитнес в религию для нас обоих. Вспомнив, как он часами пропадал в зале, а я умоляла его не доводить себя до состояния «торса стриптизёра». — Серьёзно? — с улыбкой дразнила я его, когда он, стоя перед зеркалом, вновь проверял рельеф своих мышц. — Скоро совсем перегнешь палку и начнёшь выступать на сцене. На что он, сияя фанатичным блеском в глазах хитро улыбался и, неизменно отвечал: — А разве тебе не нравится красивое тело? К тому же, я стараюсь для нас обоих! Я тогда закатывала глаза, но не могла не признать — в своих усилиях он был искренен. И, как бы я ни посмеивалась, именно он однажды вдохнул в меня любовь к движению. Тогда я просто хотела не отставать, а потом поняла — тело может быть благодарным за заботу. В итоге я остановилась на самом обыкновенном чёрном купальнике с небольшими металлическими элементами. Может в таком месте, как «идеальная утопия», стоило подобрать закрытый купальник, но мне любые закрытые купальники категорически не были нраву, в них я себя всегда чувствовала скованной, словно неуклюжий морской котик, пойманный в сеть.

***

Время текло лениво. Весь день я пробыла в номере, позволяя себе отдыхать в самых медитативных вариантах: читала книгу, оставленную предыдущим постояльцем номера, то снова пускала горячую воду, стояла под ней почти без движения и размышляла обо всех событиях, которые произошли за последние дни, то просто лежала на кровати, уставившись в потолок, пока за окнами не начала сгущаться синяя дымка вечера. И тогда я решила выбраться наружу. Оказалось, что около бассейна уже началась очередная вечеринка. — Вечер обещает быть громким, — пробормотала я себе под нос, прислушиваясь к шуму извне. Стоило мне войти в зону тусовки, как в нос ударил резкий запах смешавшихся парфюмов и алкоголя, а в уши — тяжёлый ритм, который я мысленно обозвала «чудовищным». Люди толпились вокруг, кто-то смеялся, кто-то кричал, а кто-то пытался энергично танцевать, размахивая наполовину полупустым стаканом. Мне не хотелось бросаться в этот водоворот веселья, поэтому я двинулась в сторону бара, осторожно прокладывая себе путь вдоль оживлённой массы разгорячённых незнакомцев, стараясь удержаться от непрошеных касаний. Мне хотелось просто немного постоять в стороне и понаблюдать за веселящейся толпой. Подойдя к барной стойке, я встретилась взглядом с барменом — парнем с заразительной улыбкой и искрящимся весельем в глазах. — Что-то лёгкое? — предложил он, увидев меня. — Попробуй наш новый коктейль. Безалкогольный, но, обещаю, взрыв вкуса обеспечен. — Почему бы и нет? — с лёгким кивком ответила я. Через пару минут я получила напиток цвета заката. Первый глоток принёс неожиданное удовольствие — яркая кислинка цитрусов встретилась с мягкой сладостью, оставляя на языке лёгкое покалывание. И в этом мгновении, среди шумного буйства вечеринки, я ощутила себя чуть более живой. Я отошла чуть в сторону, прислонилась к ограждению, чтобы лучше видеть неугомонные танцы, и постаралась оценить масштаб веселья. Музыка продолжала колотить по ушам тяжёлыми битами, а дискотечные стробоскопы слепили глаза яркими цветными вспышками и искрились в воде бассейна, дробясь на тысячи серебристых бликов. Толпа, казалось, была в полном восторге: кто-то танцевал, кто-то смеялся, кто-то размахивал коктейлями, едва не расплёскивая их на соседей по танцу. Проскользив взглядом сначала по веселым людям, беззаботно празднующим очередной день жизни, после по самому зданию отеля, который ещё недавно являлся одним из лучших комплексов в Токио, я подняла глаза наверх. Я очень часто любила вот так вот просто остановиться, буквально на минутку ставя внутренний диалог на паузу, и посмотреть на небо, не только тогда, когда с него что-то падает, а просто так. И после этого всегда появлялось приятное ощущение, которое невозможно описать словами. Несколько секунд я просто наблюдала за звёздами, прежде чем мой взгляд возвращаясь с небес на землю, задержался на крыше отеля, успев уловить одинокий силуэт в белом капюшоне. Чишия. Я почувствовала, как в груди поднимается волна любопытства: почему он сидит там один, посматривая на всю эту шумную жизнь снизу? Сегодня у нас обоих был насыщенный день полный новых открытий и тревожных мыслей, и я ощутила желание поговорить с ним, узнать, что у него на душе, и, возможно, найти общий язык. Не торопясь, я поднялась на крышу. Чишия сидел на самом ее краю, обхватив согнутую в колене ногу, а вторую свободно свесив вниз. Его взгляд был устремлен на царящее внизу веселье. Чишия слегка повернул голову, уловив моё присутствие, но не выдал никаких эмоций — не улыбнулся, не заговорил. — Здесь… воздух другой, да? — негромко спросила я, присаживаясь поодаль, чтобы не вторгаться в его личное пространство. — Чище, — ответил он без особого выражения. Его лицо оставалось спокойным, почти бесстрастным. Для него всё вокруг, похоже, не имело ни малейшего значения — ни полуразрушенная роскошь, ни потерявшие человеческий вид люди. Такое ощущение, будто он смотрел на всё сверху вниз, с прохладным, почти профессиональным интересом к происходящему, но без участия. Внешне он был полной противоположностью всему этому хаосу, и всё же… он был его частью. Между нами воцарилось молчание, которое Чишия вовсе не стремился нарушить. Он не пытался меня игнорировать, нет… Скорее, делал вид, что мое присутствие для него незначительно. Но я всё же поднялась к нему не просто так. — Прости за мою сегодняшнюю несдержанность, — начала я, стараясь, чтобы голос звучал мягко, хотя в душе всё ещё бушевали противоречивые чувства. — Мое поведение, наверное, было слишком грубым. Чишия не сразу ответил. Секунду он смотрел куда-то за горизонт, а затем, едва заметно пожав плечами, отозвался равнодушным тоном: — Не бери в голову. Меня это не касается. — И всё-же… ты зачем-то меня сюда позвал. А я. наверное, не оправдала твоих ожиданий. — У меня не бывает ожиданий, — теперь он всё-таки посмотрел на меня, но его взгляд оставался таким же отстранённым, а на губах скользнула какая-то тень улыбки. Несмотря на то, что его голос звучал совершенно спокойно, я не до конца поверила ему, однако не стала настаивать на выяснении. Не было, так не было. Чишия неторопливо поднялся, словно ему стало скучно сидеть на месте, и легко облокотился на парапет. Я поднялась вслед за ним, ощущая как глаза сами собой цепляются за детали: на Чишии шорты с рисунком пальмовых листьев, а белоснежная толстовка накинута… черт возьми…прямо на голое тело. Плавным движением он скинул капюшон, позволив слабому ветру развевать серебристые пряди. Этот блондин выглядел настолько завораживающе, что я с трудом отвела глаза, стараясь не выдать свой интерес. Я едва заметно сглотнула. Он — близко. И в то же время — бесконечно далеко. В этот момент лунный свет мягко заиграл на его коже, отчего Чишия выглядел почти нереально, словно не принадлежал ни к одному миру полностью — как персонаж, вышедший из сна, или бог, равнодушно взирающий на мир смертных. Я не могла понять, почему так упрямо хотела прорваться сквозь его отчужденность. Что меня так влекло? Любопытство? Желание доказать, что он не так уж и неуязвим? Или это было что-то большее, что я пока боялась назвать? Мне хотелось узнать его чуть лучше, отыскать эмоции, которые были запрятаны где-то очень глубоко, но я желала не просто словесного общения, а соприкосновения с чем-то более глубоким, с чем-то личным. — Утром ты говорил о чувстве вины… И мне показалось, что ты знаешь его слишком хорошо, — робко начала я. — По какой причине ты испытывал его? — Был повод, — коротко и максимально неопределенно ответил Чишия. Его голос не дрогнул, но я заметила, будто какая-то тень некого, возможно, болезненного воспоминания, возникнув из глубин памяти, все же промелькнула на его лице. — Но это не важно, — добавил он после паузы. Я не люблю копаться в прошлом. Его тон стал жестче, словно он хотел поставить точку в этом вопросе, пока я не начала расспрашивать дальше. Я сразу поняла намек. Некоторые двери лучше не открывать — если хозяин их запер, значит на то есть свои причины. Поэтому я не стала настаивать на конкретном ответе. Проглотив свой интерес, снова опустила голову, наблюдая, как внизу под всполохами музыки и мерцающих огней очумелые пляжники продолжали сеять хаос. Повсюду мелькали только руки и ноги бесчисленных танцующих. Иногда слышались всплески воды, громкие ругательства и даже завязалась драка. Глядя на них, я не могла не задуматься: было ли это заложено в них изначально или это просто безысходность, доведённая до предела? — Скажи, а что ты думаешь об этих людях? — облокачиваясь на парапет, спросила я Чишию, пытаясь отвлечься от того факта, что под его толстовкой не было ничего, и каждое движение ткани обнажало часть его груди. — Люди? — хмыкнул он, приподняв бровь, и в этом жесте было что-то… почти снисходительное. — «Люди» — звучит слишком громко. Я вижу лишь стаю, запутавшуюся в собственных масках. Довольно-таки резкий тон блондина заставил меня вздрогнуть. — Я считаю, что они просто напуганы, — возразила я, стараясь быть объективной. — Поэтому они цепляются за единственное, что им осталось — за иллюзию свободы. Когда всё рушится, им ничего другого не остаётся кроме как утонуть в отчаянной попытке забыться и почувствовать, что ещё живы, чем смотреть страху в глаза. — Не думаю… — Чишия покачал головой. — Даже уверен, что и в их обычной жизни точно такое же шоу масок, за каждой из которых спрятаны страхи, безнадежность и бессмысленность человеческой жизни. Ничего необычного, — он пожал плечами. — Пошлость, наркотики и вечеринки — единственный способ сбежать от этой, вдруг обнаружившейся пропасти внутри каждого из них. У меня нет к ним сочувствия если ты об этом, — добавил Чишия холодно, и в его глазах промелькнуло что-то вроде скуки, — я просто понимаю их логику: они думают, что если уже ничего не исправить, то стоит хотя бы «повеселиться напоследок». А то, что за этим прячется трусость, от которой всё равно не убежать, их, видимо, не волнует. Я взглянула на Чишию: ветер лениво перебирал пряди его светлых волос, и это, пожалуй, была единственная деталь, которая выдавала, что он не статуя. В этом человеке было что-то пугающее: абсолютное спокойствие и холодная отстранённость, будто он начисто избавился от лишних эмоций. Но я понимала, что это не просто безразличие, а осознанный выбор держать мир на расстоянии вытянутой руки. Его слова, словно скальпель, вскрывали верхний слой яркой краски и добирались до серой сути происходящего, ударяя по больным точкам. Я стала чувствовать тревогу: все эти «маски», о которых он говорит, наверняка есть и на моём лице. Возможно, я сама точно так же прячусь за внешней показной смелостью, боясь признаться другим в своих слабостях. Ведь собственные слабые стороны становятся особенно неприятны, когда увидишь их в других и почувствуешь, как гадко обладать тем, что только что осмеял. Мне было стыдно признаться, но отчасти я даже завидовала всем этим веселящимся людям — потому что они хотя бы на миг умудрялись не думать о риске умереть. — Но… Они могут ошибаться…как и все мы. Это нормально для людей, разве нет? — сказала я, едва слышно, скорее себе, чем ему. — Нет, — покачал головой Чишии. — Ошибка — это случайность, А люди делают выбор, который им удобен. Каждый день. Раз за разом. Сначала это просто способ адаптироваться как ты говоришь, потом привычка, а потом… они уже не помнят, где заканчивается маска и начинается их настоящее лицо. Я продолжала смотреть вниз, чувствуя, как его замечания постепенно подтачивают мою уверенность. И несмотря на внутреннее сопротивление, я понимала: в его словах был смысл, от которого трудно отмахнуться. — Хорошо. Допустим, если мы все живём в масках, то какая у тебя? — задала я, внезапно возникший вопрос и повернулась, в надежде получить интересный ответ. Но Чишии уже не было рядом. Он исчез. Никаких удаляющихся шагов, ни шороха, никакого движения в полутьме — словно он никогда и не стоял на этом месте рядом со мной пару мгновений назад, а был лишь призраком, возникшим из моих мыслей. Лишь только ветер прохладно касался моих плеч, словно подчеркивая пустоту рядом.

***

«И как он так умудряется?" — спускаясь с лестницы, размышляла я, о, казалось бы, сверхъестественной способности Чишии растворяться в воздухе. Без него оставаться на улице мне не хотелось, поэтому я поспешила вернуться внутрь отеля, который казался совсем опустевшим. Почти все «пляжники» сбились в огромную толпу у бассейна, развлекаясь на очередной шумной вечеринке. Именно в этот момент в голову пришла идея — безумная, рискованная, но манящая: пока все веселятся снаружи, воспользоваться моментом и обследовать помещения нежилой части отеля, и, прежде всего, конференц-зал, где Шляпник сегодня демонстрировал мне свою власть. Возможно, именно там мне удастся найти хотя бы часть ответов на мучающие вопросы о том, что еще скрывает это странное место — утопия под названием «Пляж». Мои шаги эхом отдавались от стены, когда я, проходя по просторному залу на пути к конференц-залу, краем глаза заметила неясную фигуру в белом, промелькнувшую между колоннами. Чишия? Сердце забилось чаще. Я остановилась, и осторожно прижалась к серо-бежевому холодному мрамору, стараясь дышать как можно тише. Притаившись за колонной, я высунула голову ровно настолько, чтобы наблюдать за ним, оставаясь в тени. Фигура в белой толстовке приблизилась к запертой двери конференц-зала, и с помощью какого-то хитроумного приспособления, явно не ключа, Чишия принялся ковыряться в замке, пытаясь его… взломать. Через несколько секунд замок едва слышно щёлкнул. Окинув коридор быстрым взглядом, блондин исчез за дверью, тихо прикрывая ее за собой. «Похоже, он всерьёз что-то ищет здесь» - на мгновение даже мелькнула мысль зайти вслед за ним, но в итоге я решила дождаться когда Чишия выйдет, чтобы проследить за ним дальше и попытаться узнать, что он задумал. Прошло несколько минут, но Чишия все ещё не появился. Зато в этой тишине, ещё издалека, я услышала приближающиеся шаги и замерла едва дыша. Я осторожно выглянула из-за колонны и почувствовала, как внутри меня все леденеет. В мою сторону направлялся Нираги, одной рукой придерживая винтовку и кажется, что он был чем-то сильно недоволен. «Вот черт!» Я бросила быстрый взгляд на дверь конференц-зала, из которой в любой момент мог выйти Чишия. Увидеть как Нираги украсит его мозгами дверь конференц-зала мне совершенно не хотелось. Много времени на обдумывание развития дальнейших сценариев у меня не было, поэтому, полностью надеясь на свою фантазию и способности к импровизации, я решилась выйти. Нираги, заметив шевеление, моментально вскинул винтовку и рявкнул: — Кто здесь? Подняв руки, я вышла из-за колонны и предстала перед ним. — Какого хрена ты тут делаешь, чего вынюхиваешь?! — Нираги был слишком раздражен. — Я… я просто заблудилась, — произнесла я, придавая своему лицу наивно-потерянный вид, оглядываясь по сторонам и моля всех богов, чтобы сейчас не вышел Чишия. — Заблудилась говоришь… — Нираги хитро сощурил глаза. — А куда же ты шла? В этой части отеля нет жилых номеров. Он сверлил меня взглядом, и я поняла, что мой ответ кажется ему подозрительным. — Я шла в свой номер, — хотя я и старалась говорить спокойно, но сердце было готово выпрыгнуть из груди в любой момент. — Я же сказал, что в этой части отеля нет жилых номеров! — прорычал Нираги, свирепея прямо на глазах. — Сама не знаю как сюда зашла, наверное я перебрала с алкоголем и перепутала корпуса, — оправдалась я, изображая полную потерянность в пространстве. — Тем более я тут только первый день нахожусь. К слову сказать, мне и пить не требовалось, чтобы зайти не в ту дверь. — Не выглядишь ты сильно выпившей, — протянул Нираги, нагибаясь так, что наши лица оказались на одном уровне, и начал принюхиваться. Но поскольку он него самого за километр несло перегаром, и по его глазам было видно, что он только что курил гашиш, либо травку. А я знала, что в обоих случаях, после этого, обоняние сильно страдает. Нираги уткнулся в мои волосы, окутывая меня гремучей смесью ароматов, которые за весь день слившись воедино чем-то напоминали, примерно запах дуриана. Он и сам уже не мог понять откуда этот запах и кому из нас он принадлежит. — Мне много и не требуется, меня быстро торкает, к тому же я уже давно тут блуждаю, пытаясь понять как выбраться, — проговорила я, пытаясь отнять его голову от своих волос, чувствуя, как его язык уже начал скользить по моей шее. Действовать надо было быстро и решительно, времени прошло не так уж и мало, и Чишия мог выйти в любой момент. — Проводи меня до номера, — попросила я Нираги, увлекая его голосом, дающим намеки на возможное продолжение. Упрашивать его совсем не пришлось, его глаза встретились с моими, и он ухмыльнулся, будучи явно довольным моей инициативой, но на всякий случай крепко схватил меня за запястье, видимо, чтобы я не смогла сбежать, и поволок в жилой корпус. Как только мы вышли, беспокойство за Чишию исчезло, но появилась другая проблема: — Что теперь делать с Нираги? — На каком этаже твой номер? — глядя на меня похотливым взглядом, вопрошал парень. Я лихорадочно соображала, что делать, но ничего не придумывалось и приходилось говорить правду: — На пятом. Нираги потащил меня к лифту. Я бы предпочла пойти пешком, но он сильно дернул меня в сторону, что означало не перечить ему. Он втолкнул меня в лифт, и двери еще не успели закрыться, как Нираги припер меня к стене и его руки начали блуждать по моему телу, едва скрытому тонкой тканью купальника. Он прижался ко мне сильнее и я ощутила его горящее нетерпеливое возбуждение, исходившее от всего его тела. Не прошло и пары секунд, как он впился в мои губы, настойчиво проталкивая свой язык. Когда двери лифта спасительно открылись и я, буквально, вывалилась в коридор, мое предательское тело горело вплоть до ушей. — Где твой номер? — отрывисто, из-за уже сбивавшегося дыхания, спросил Нираги, не выпуская меня из рук и продолжая лезть своим языком мне в лицо. Я медлила, не зная, что теперь делать. Привести Нираги к себе в номер, означало только лишь одно, и мой здравый смысл твердил мне о том, что делать этого не стоит ни в коем случае. — Только не говори, что ты вдруг забыла номер своей комнаты, — проскрежетал Нираги, выкручивая мне руку. Его мощный хват вокруг запястья заставил меня вскрикнуть и болезненно скорчиться. — Ну? Скоро я тебе покажу от чего должна кричать девушка, — с нескрываемым раздражением произнес Нираги. — 504… — сдалась я. Спасение появилось внезапно. В лице Куины. Она неспеша шла по коридору прямо к нам, лениво перекидывая во в рту свою фейковую сигарету. В руках она несла кепку. Я отчаянно замахала рукой. — Привет, Куина! — О, я как раз к тебе шла, — сказала она подходя. — Ты уходишь? — Нет! — выпалила я так быстро испугавшись, что она сейчас уйдёт. — Наоборот, я только пришла. — Нираги любезно согласился меня проводить — сказала я, делая неопределенный жест в его сторону. — Блять, — выругался Нираги, с ненавистью глядя Куину, и поняв, что продолжения не будет, ударил кулаком в стену, прямо над моей головой и смачно сплюнув себе под ноги, развернулся и быстро пошёл по коридору. Когда он скрылся за поворотом, Куина сделала страшные глаза и спросила: — И как тебя угораздило в первый же день попасть в лапы к Нираги? Я решила, что не стоит ей говорить про мои планы и слежку за Чишией, и сказала только половину от всей правды. — Я заблудилась, и он просто проводил меня. — Запомни. Нираги никогда ничего не делает просто, — сказала Куина, неодобрительно качая головой. — Он к тебе уже приставал? — спросила она, приглаживая мои растрепанные волосы. — Слегка, — ответила я, все ещё ощущая жар по лицу и телу. — Я хотела дать тебе кепку, — сказала Куина. — как я уже вижу, ты слишком привлекаешь внимание своими светлыми волосами. — Спасибо. Зайдёшь? — спросила я ее, открывая дверь. — Не, я хотела лишь отдать кепку, и дальше иду к Чишии, он еще днем попросил, чтобы я вечерком к нему зашла, хотел мне что-то сказать. Я заходила, наверное, полчаса назад, но его не было. Пойду проверю, может уже вернулся. Я уверена, что он уже должен был вернуться. — Ещё раз спасибо, и за кепку и за то, что пришла очень вовремя, — сказала я, прощаясь. — Я думаю, Нираги сегодня уже не вернётся, но… — Куина на секунду нахмурилась. — На всякий случай придвинь кресло к двери, на ночь. — Так и сделаю, спасибо ещё раз. — Не за что. Завтра увидимся! — Куина помахала мне на прощание. А я, проводив ее взглядом, зашла в комнату. Быстро исполнив все вечерние процедуры, я запрыгнула в постель, зарывшись в мягкое одеяло и подушки. Наконец-то, моё тело смогло удобно отдохнуть, а вот в голове покоя не было. Во-первых, этот монстр Нираги… Я ненавидела себя за то, что в отношении него испытывала две совершенно противоположные эмоции в одно и тоже время. Какого хрена со мной случилось?! А во-вторых, но это же и в главных, блондин и его поведение, по которому было предельно ясно, что он что-то замышляет. Он продолжал ещё сильнее будоражить все мое сознание, буквально выворачивая наизнанку весь мой разум с сердцем заодно. Уже засыпая, я видела его красивое лицо в обрамлении серебристых волос, которые слегка шевелил ветер, губы изогнутые в ленивой дразнящей улыбке, его коричневые глаза, которые в свете луны отдавали гипнотическим блеском, … я протянула руку и расстегнула молнию на белоснежной толстовке, обнажив его крепкую грудь… Четко ощущая растущий ритм своего сердца, мне уже не терпелось прикоснуться к его коже. Ещё немного и… Внезапно мое запястье обхватили, словно стальными наручниками, холодные сильные пальцы, после этого я почувствовала легкий нажим ладони и через секунду состояние полной невесомости накрыло моё тело… Я видела его невозмутимое лицо, пока падала с крыши самого высокого здания в Токио, продолжая шептать один и тот же вопрос, занимавший меня с самого первого дня нашего знакомства: «Кто же ты, Чишия Шунтаро?»