Жизнь с истёкшим сроком годности

***

Когда Токио потонул в сумеречном мраке, я вышла на терассу, облокотилась на перила и стала рассматривать черные силуэты зданий, затерянных в густой тьме, гадая, где именно сегодня мне предстоит играть. Словно торопясь оправдать мои ожидания, в ту же секунду загорелся свет в том самом здании, из которого вчера никто ко мне не вернулся, будто заманивая и меня испытать судьбу. Следующее освещенное здание оказалось чертовски далеко. Тем не менее сомнений, куда идти, у меня не было. Из-за проблем с узнаванием местности, мне, чтобы разобраться в маршрутах, требовалось гораздо больше времени и усилий, чем обычному человеку. Поэтому я долго прикидывала путь и теперь, чтобы не опоздать на регистрацию игры, мне пришлось бежать почти всю дорогу. К месту проведения игры я прибыла дыша так часто и тяжело, как будто не просто пробежала несколько улиц, а преследовала скоростной поезд. Опираясь руками на слегка согнутые колени, я наклонилась в попытке перевести дух. С неохотой признавая, что моя физическая форма и выносливость сильно ухудшились в этом жутком мире, я была убеждена, что виной тому моя нервная система, которая не привыкла к стрессу и постоянному напряжению, и теперь истощала все запасы энергии. — Так торопишься принять участие в игре? — раздался над моим ухом полный насмешки голос, который был настолько узнаваем, что услышав его однажды невозможно было забыть или спутать с каким-либо другим. Тот самый блондин. Чишия. И этот голос как нельзя лучше соответствовал его облику: завораживающий и возмутительно наглый. Слегка задыхаясь, я подняла глаза, исподлобья глядя на него, одновременно пытаясь подавить волну раздражения, которая непроизвольно поднималась во мне от его неожиданного появления и отчетливо уловимой насмешливости. И откуда он берёт эту невозмутимость? Безупречно белая толстовка кричала о беззаботности, поза была расслабленной, в глазах — нотки скуки, а на губах играла снисходительная улыбка, будто он знал что-то, что оставалось загадкой для остальных. — Не у каждого есть роскошь спокойно приехать к своей цели, — едва успокаивая дыхание, процедила я сквозь сжатые зубы. — Некоторым приходится бороться за каждую секунду. Приехать? До того как я произнесла это слово, которое в привычном мире не несло в себе ничего необычного, но для этого замершего без электричества и транспорта мира было чуждым и скрывало еще одну тайну. Я поняла, что слышу звук мотора машины. Хлопнула дверь, я выпрямилась и инстинктивно обернулась. Заглушив двигатель, в нашу сторону надвигались несколько мрачных, криминального вида типов. Их тяжёлые шаги и недружелюбные взгляды вызывали неприятное ощущение. Проходя мимо, один из них грубо гаркнул: — Идем, Чишия! — Ну… Тогда до самой скорой встречи… если, конечно, ты не решишь изменить свои планы, — промурлыкал блондин и вместе с этими, сомнительного вида парнями, скрылся за стеклянными дверьми здания. В ответ я невоспитанно промолчала, приоткрыв от удивления рот, слегка озадаченная его словами. Его тон, легкий и издевательский, оставил меня в растерянности. Что имел ввиду этот заносчивый парень? Это было предупреждение или просто его способ подшутить надо мной, испытать мою решимость? Однако, у меня не было времени на сомнения. Я бежала сюда с определённой целью, и отступать уже было поздно. Моя виза истечёт, если в ближайшие минуты я не зайду на игровую арену. Поэтому, несмотря на внутренние колебания, с решительностью, которая собиралась во мне с каждым мгновением, я направилась к дверям и, отворив их, пересекла линии лазеров. Поднявшись по лестнице, я увидела привычный белый стол на котором одиноко покоился смартфон — единственный и, казалось, терпеливо дожидающийся именно меня. Как только я взяла его в руки, экранчик ожил тихим перезвоном, мигнув моим именем в приветствии. После того, как система безжалостно подтвердила моё присутствие, тем самым завершив процесс регистрации, тут же раздался знакомый механический голос, заставивший меня вздрогнуть.

Регистрация закрыта.

Количество игроков — 24.

Этот звук невольно вернул меня к воспоминаниям о двух предыдущих играх, окрашенных в цвета крови и ужаса, пробуждая в памяти страх и отчаяние. Я прошла в довольно просторный, но мрачный из-за плохой освещенности холл, где уже собрались все участники. Люди, столь разные и в то же время объединенные одной целью — выжить, неравномерно разбрелись по помещению в ожидании начала игры. Я подошла к стене, выбрав место подальше от остальных. Нервно облизывая пересохшие губы, прижалась к прохладному бетону, стараясь скрыть свою тревогу. Массивная закрытая дверь напротив, вероятно, вела к месту нашего предстоящего испытания. Мысли кружились хаотично, образуя вихрь возможных сценариев: от самых мрачных до вероятного спасения. Воспоминания о предыдущих играх, которые я уже пережила, наполненных ужасом и кровью, не давали мне покоя. Я отчаянно пыталась найти в себе силы сохранить самообладание и сосредоточенность, но каждое мгновение ожидания было наполнено тяжелой, почти осязаемой атмосферой страха и тревоги, которая витала в воздухе, делая каждый вдох болезненно острым. Воспоминания о всех моментах предыдущих испытаний, каждом крике, каждой мучительной минуте ожидания неизбежности, будто тяжелый груз ложились на плечи. И в этот раз не было тех, кто мог бы обо мне позаботиться. «Сколько из нас выживет на этот раз? И буду ли среди них я?» — вопрос эхом отдавался в моей голове.

Чувство удушья захлестнуло меня, и я поняла, что нахожусь на грани панической атаки. Каждая клетка моего тела кричала о бегстве, но я знала, что мне нужно собраться и обуздать свой страх. Я убеждала себя, что страх — это лишь иллюзия, и если я позволю ему взять верх, то проиграю еще до начала этой кровавой забавы. Чтобы отвлечься от своего внутреннего хаоса и нарастающего чувства ужаса я начала рассматривать собравшихся в холле людей. На одних лицах читалась решимость, словно они уже смирились со своей судьбой и готовы были встретить ее лицом к лицу. Другие же были бледны и озабочены, их глаза бегали, ища путь к спасению, который не существовал. Между этими лицами скользили и те, кто пытался скрыть свои настоящие чувства, облачившись в маску безразличия. Их постоянное молчание и отсутствие взаимодействия с остальными создавали вокруг них ауру тайны, что только усиливало общую атмосферу напряженности. Молодая женщина в темно-синем свитере и рваных джинсах. Ее волосы были небрежно собраны в хвост, а на лице застыло выражение решимости, периодически сменяющееся тревожным ожиданием. Взгляд ее блуждал по комнате, словно искал знакомое лицо, но каждый раз возвращался обратно, не найдя утешения. Ещё один участник — парень, видимо едва достигший совершеннолетия, был одет в неопрятную футболку и изношенные джинсы, которые казались на два размера больше его худощавого тела. Он постоянно оглядывался, как будто ожидая чего-то более угрожающего, чем предстоящая игра. В руках он вертел старый брелок, и его губы шевелились, будто он внутренне повторял какую-то спасительную мантру. Три нарядно одетых девушки испуганно переглядывались между собой. Возможно, они попали в этот жуткий мир с какого-то праздника и это будет их первая игра. Уж слишком испуганно и недоуменно выглядели их лица. Грузный мужчина, едва помещающийся на единственном стуле, не переставал вытирать потный лоб носовым платком, и неразборчиво бурчал себе под нос что-то про новичков и лёгкую победу. Некоторые даже пытались завести нервные беседы, чтобы хоть как-то заглушить звенящую тишину в преддверии резни. Видимо, они думали, что если будут говорить, то смерть обойдет их стороной. В углу холла образовалась небольшая группа из трех человек, которые, по всей видимости, знали друг друга. Один из них — высокий мужчина средних лет в белой рубашке и безукоризненно выглаженных брюках, которые выглядели неуместно в этих мрачных обстоятельствах. Мужчина что-то энергично объяснял, жестикулируя руками, пока его собеседники, женщина и еще один мужчина, кивали в ответ, выражая свое согласие или волнение. Женщина, в элегантной черной блузе и строгой юбке, иногда подбрасывала волосы назад, показывая свою нервозность, а второй мужчина, в синем костюме, пытался сохранять спокойствие, но его постоянное перебирание пальцами и взгляды, которые не находили себе места, выдавали его внутреннее напряжение. Среди участников были и те, для кого это было уже не первое подобное испытание. Они, казалось, сохраняли больше спокойствия, чем остальные. В их манерах прослеживалась определенная уверенность, которую мог придать только предыдущий опыт столкновения с подобной опасностью. С лицами, закрытыми масками равнодушия, они сохраняли молчание, как-будто охраняя темные секреты. Их глаза говорили больше, чем можно было бы выразить словами: в них читалась готовность к повторному погружению в этот кошмар. Они знали больше остальных об этих играх, но предпочитали отмалчиваться, возможно, чтобы сохранить себе преимущество или из страха перед возможными последствиями раскрытия. Например, мужчина в серой потертой куртке. Его глаза были спокойны, и он внимательно наблюдал за окружающими, оценивая ситуацию и людей вокруг. В его движениях не было лишней суеты — он стоял уединенно, но его поза была расслабленной. Или одна женщина, одетая в длинное серое платье, с сединой, пробивающейся сквозь темные волосы, стояла особняком, также казалась на удивление спокойной. Ее руки были скрещены на груди в защитном жесте, а прямой взгляд устремлён на дверь. Она старалась быть незаметной, избегая контактов с другими. — Кто-нибудь слышал что-нибудь о типе испытаний, которое нас ждут сегодня?! — не выдержав, громко спросил мужчина в очках с толстыми линзами и роговой оправой. — Да, кто-нибудь уже объясните мне происходящее! — неожиданно всхлипнула девушка в нарядном платье, начиная дрожать всем телом. — Я не хочу умирать! — Ничего конкретного. Но я слышала, что они могут тестировать наши психологические и физические пределы. Мы должны быть готовы ко всему, — повернула к нему голову женщина в чёрной блузке и пожала плечами. — Ну?! И чего вы все испугались, а?! — на середину холла выбежал парень в кепке. Он нервно размахивал руками, а его голос едва ли не срывался на крик. — Ведь не каждый день участвуешь в чем-то подобном, ведь так?! Это шанс доказать всем, на что ты способен! — Конечно! — с энтузиазмом подхватил слова его приятель. — Все мы что-то ищем, не так ли? Будь то адреналин или возможность изменить свою жизнь. Не бойтесь рисковать! Стоящий неподалеку от них мужчина в серой потертой куртке, который, услышав их разговор, не сдержался и вмешался. — Доказать? В игре, где может стоять на кону твоя жизнь? Я бы предпочел оставаться дома, — деловито ответил он. — Вы оба звучите так, будто это какой-то героический поступок. Мы здесь не для того, чтобы стать героями. Это игра на выживание, друзья мои. — О, я здесь, чтобы выиграть. Не важно, какую цену придется заплатить! — почти взвизгнул парень в кепке. Его глаза, широко раскрытые и блестящие, выдавали острый страх, который он явно пытался скрыть за напускной бравадой. Девушка с короткой стрижкой и крашенными в ярко-зеленый волосами, которая все это время молча наблюдала за разговором, вдруг вступила в диалог: — Цена может оказаться слишком высокой для всех нас. Надеюсь, вы готовы к этому. Не каждый из нас вернется домой. — Да, — в согласии кивнул мужчина в потертой куртке. — Но не все здесь знают, во что они ввязались. Некоторые действительно не понимают, насколько серьезны эти игры. Это не просто испытание силы или ума. Здесь мы играем не только с собственными жизнями, но и с чужими. — У меня двое детей дома! Я должна вернуться к ним, — всхлипнула молодая женщина в темно-синем свитере и рваных джинсах. — Мы просто обязаны держаться вместе и, возможно, это повысит наши шансы на выживание. Эта игра… это всё так несправедливо! — Несправедливо? — мужчина в пиджаке иронично приподнял бровь. — Несправедливость — это часть жизни. А что, если игра заставит нас выбирать между собственной жизнью и жизнью другого? — Мне кажется, некоторые из нас знают больше, чем говорят. И если это так, почему бы не поделиться этой информацией со всеми? — подключилась к разговору пожилая женщина. Ее взгляд, до этого устремлённый на пол, сейчас яростно буравил мужчину в потертой куртке. — Никто не знает заранее, какой будет игра, — покачал он головой. — Нам нельзя слепо доверять друг другу. В играх, как эти, люди могут меняться до неузнаваемости. Мы ведь не знаем друг друга, каждый из нас может скрывать что-то… Страх и инстинкт выживания заставляют людей делать ужасные вещи. — Да. Мы не знаем, какая именно игра нас ждет, но вместе мы сильнее, — возразила женщина. — Это факт. — Факты здесь мало что значат. Все, что от нас требуется — это выжить. И иногда, к сожалению, это значит принимать трудные решения. — Ну, а если уж совсем страшно, всегда можно найти союзника. Пока, конечно, интересы совпадают, — подмигнул нервный парень в кепке. Мне хотелось заткнуть уши, только чтобы оградить себя от ужасающего осознания, до чего готовы дойти люди ради собственного выживания. Подавляющее ощущение, что мы все здесь — лишь пешки в чьих-то больных умах, развлекающихся, наблюдая за нашей агонией, становилось все более явным с каждой проходящей секундой. Мои глаза беспокойно скользили по собравшимся в холле фигурам, стараясь избежать прямого контакта взглядами, чтобы не разжигать внутреннюю тревогу ещё сильнее. Но в этом море лиц я ни на секунду не теряла из виду Чишию, чьё невозмутимое спокойствие противоречило напряженной обстановке, и я не могла позволить себе упустить его из виду, даже на мгновение. Он, казалось, и вовсе не обращал внимания на происходящее и выглядел очень расслабленным и готовым ко всему. Его глаза внезапно встретились с моими, и он, уловив моё внимание, усмехнулся, едва заметно и слегка покачал головой, словно читая мои мысли о бесполезности укрываться от неизбежного. Недалеко от него, в углу холла, стояли четверо парней, с которыми он прибыл. Они, не обращая внимания на накал страстей, громко смеясь и перебивая друг друга, бурно обсуждали что-то, активно жестикулируя. Мне показалось, что я успела уловить слова «пляж» и «вечеринка», из их быстрого, почти бессвязного потока речи. «Пляж? Вечеринка?» Мне показалось, или они действительно так сказали? Не может быть. Это, наверняка, просто галлюцинации моего воспаленного от переживаний мозга. Какие могут быть вечеринки здесь, в этом мрачном, лишенном электричества мире? А «Пляж»… Может быть, я слишком много думала о том, что это за «Пляж» и где он находится, и так сильно надеялась, что это может дать хоть один ответ на многочисленные вопросы, что теперь мне казалось, будто я слышу это слово повсюду. Я подумала, что, возможно, мой измученный мозг начал подводить меня. Стресс и постоянное напряжение играли со мной злую шутку, заставляя слышать то, чего не может быть. «Просим игроков занять места» — безэмоционально сообщил механический голос. Массивные двери медленно, с тяжелым скрипом отворились, как-будто под воздействием невидимой силы, ведущей нас в ловушку. Моё внутреннее состояние ощущалось как хрупкое стекло, готовое в любой момент разбиться от нарастающего напряжения. Я чувствовала, как она просачивается через вены, устремляясь к кончикам моих пальцев, заставляя их непроизвольно дрожать. Все послушно тронулись с места, немного толпясь у входа. Мы вошли в огромный зал, окутанный полумраком, едва освещаемый светом тусклых ламп, подвешенных высоко под потолком, где доминирующим элементом декора был длинный стол, растянувшийся через всё помещение, которое чем-то напоминало казино. Однако любая ассоциация с развлечением рассеивалась, когда взгляд падал на кресла. Каждое из них было снабжено металлическими цепями с наручниками и ремнем с… таймером. Прежде чем занять место за столом, я окинула взглядом помещение и заметила Чишию, который уже расположился напротив меня. Он выглядел спокойным и даже скучающим, словно был здесь по собственному желанию, а не принуждению, а все происходящее не внушало ему никаких опасений. Мой сосед справа — тот самый грузный, потный мужчина — пытался устроиться в своем кресле, которое явно было для него тесновато. Он неуклюже задел меня своим мягким локтем, при этом с трудом выдохнув: — Извините… — Ничего страшного… — ответила я, выдавливая улыбку сквозь занавес тревоги. Когда все участники заняли свои места, звучание механического голоса, объявляющего начало игры, снова наполнило зал, обещая новую порцию адреналина.

Игра-паззл «Собери 3D-пирамидку»

Сложность игры «Восьмёрка бубны»

Бубновая восьмерка? Я слегка нахмурилась в попытке вспомнить детали предстоящего испытания. Интеллект и логика, несомненно, играли в этом задании ключевую роль

Задание:

Собрать девять пирамидок за отведённое время.

На удивление, задание звучало наивно и по-детски. Слишком просто для такой масти и сложности. И подозрительно безобидно, только вот забыли добавить, что награда за успех — это право остаться живым. «В чем же подвох?» — прошептала я себе под нос, нервно закусывая губу, в то время как мои глаза метались по залу. Взгляд на мгновение остановился на Чишии, который удовлетворенно улыбался, слегка прищурив глаза. На его лице читалось странное спокойствие, отражающее какое-то извращенное удовольствие от происходящего. Он казался человеком, который испытывает физическое наслаждение от сложившейся ситуации. «Он определенно не в себе. И, вероятно, даже немного извращенец» — подумала я с досадой.

Правила:

1. Участники должны надеть наручники и пристегнуть ремни.

2. Перед каждым из игроков располагается поле из девяти квадратов.

3. Из деталей, находящихся в центре стола, каждому игроку необходимо собрать девять пирамидок и расположить их на квадратах.

4. Отведённое время тридцать минут.

Меня охватило ощущение, что эти правила, несмотря на свою якобы простоту, скрывают гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Под звуки скрипящих кресел и звякающих цепей каждый из нас пристегивался к своему месту. Мне пришлось надеть наручники, которые тут же обхватили мои запястья, оставляя чувство железного холода на коже. Следующим был тяжелый ремень, который намертво сомкнулся на талии. Холодный пот мгновенно пробежал по моей спине, когда я поняла, что это означает. Это как ошейник, лишь в большем масштабе. Я сделала глубокий вдох, стараясь сдержать вновь подступающую панику, и снова посмотрела на Чишию, будто ища в его взгляде хоть какую-то моральную поддержку — он был единственным здесь, кого я знала, хоть и отдаленно. Под влиянием нарастающей опасности во мне вновь забурлило чувство сплоченности. Я верила, что в критические моменты люди инстинктивно должны поддерживать друг друга любыми доступными способами — даже взглядом. Только Чишия, похоже, был убежден в обратном. Его взгляд не обещал сочувствия. Он смотрел на меня в ответ с долей высокомерия, словно отказывался признавать общность нашего положения. В его глазах я прочитала неумолимое: «А я же предупреждал». Внезапно зал озарился ярким светом, заставив меня на мгновение зажмуриться. Лампы, подвешенные на тросах под потолком, начали медленно опускаться к столу, освещая его содержимое. Игра началась. Прожекторы осветили ряд огромных чаш, размещенных вдоль всего стола. В каждой чаше лежали детали для сборки — видимо те самые, из которых нам предстояло составить пирамидки. Я приподнялась в кресле, насколько позволял ремень, и заглянула в ближайшую чашу. Первый взгляд на содержимое подтвердил мои опасения: сложность игры действительно соответствовала «восьмерке». Оглядываясь по сторонам, я увидела, как другие игроки, также скованные, с ужасом пытались разглядеть содержимое в чашах. Игра определенно не обещала быть простой. Детали были разных цветов и разных форм, единственное что их объединяло, это то, что они все состояли из разного количества шариков, повернутых в хаотичном порядке, и требовали правильной стратегии их соединения в трёхмерную структуру. Глядя на них сложно представить, что из этого можно собрать нечто цельное. Краем глаза я уловила, как Чишия с интересом изучает содержимое своей чаши, и его уверенность казалась мне вызовом. Внезапно раздался сильный грохот. Игроки ринулись к чашам с деталями, и я быстро поняла, что наши ремни, напоминавшие поводки для беспокойных зверей, пристегнуты к стульям крепкими металлическими цепями. Громыхание этих цепей при каждой попытке достать детали эффективно рассеивало все попытки сконцентрироваться. Этот хаос был идеальным трюком, призванным сбить нас с толку, добавить стресса и отвлечь внимание от основной задачи. Отдельное препятствие создавал свет, который яростно бил прямо в лицо, затмевая обзор и мешая увидеть, что происходит у других участников и какие методы сборки этого паззла они используют. Сосредоточенно вращая детали в пальцах, я пыталась понять, как их можно соединить между собой, но некоторое детали словно отскакивали друг друга. «Невероятно…» — прошептала я, когда поняла, что в каждом шарике скрыт магнит с определенным зарядом. Мое изумление не имело границ.

Осталось 20 минут.

Проинформировал механический голос, и я поняла, что все еще нахожусь на старте. В отчаянии я окинула взглядом квадраты других игроков. Сквозь слепящий свет я заметила, что на некоторых полях уже появились пирамидки. Взгляд блуждал, было трудно сфокусироваться на чем-либо. Я продолжала вертеть детали, пытаясь каким-то образом заставить их соединиться в единое целое. Каждая часть казалась подходящей, но как только я думала, что нашла правильное соединение, последняя деталь отскакивала, разрушая мои надежды на успех. Наличие шариков с разными магнитными зарядами на концах каждой детали оказалось ключевым элементом, который заметно усложнял задачу сборки пирамидки. Взаимодействие магнитов с различными полярностями добавляло неожиданность в каждую попытку соединения деталей: вместо ожидаемого притяжения я часто сталкивалась с внезапным отталкиванием, которое могло разрушить уже почти собранную структуру. Теперь не только форма и размер деталей имели значение, но и направление магнитных полей, которое требовалось учитывать, чтобы успешно построить пирамидку. С каждой неудачной попыткой отчаяние возрастало. «Должно же быть какое-то правило, какая-то логика!» — мелькала мысль. «Сосредоточься, ты можешь это сделать» — говорила я, пытаясь утешить себя и удержать взрывающуюся во мне панику. Переживание от того, что время истекало, а я всё ещё не могла справиться с первой пирамидкой, стало почти невыносимым. Мои руки начали дрожать от напряжения, в глазах всё плыло, а металлический звон цепей только добавлял стресса. Моё внимание привлек Чишия, который, казалось, без труда собирал одну пирамидку за другой. «Как ему это удаётся? Что я делаю не так?» — мысли кружились в голове, заставляя меня чувствовать себя ещё более растерянной. Я начала медленно вращать каждый кусочек, аккуратно поднося его к уже собранной части, чтобы проверить, будет ли он отталкиваться или притягиваться. Процесс требовал невероятной концентрации и терпения, так как магнитные поля могли внезапно изменить положение детали, что заставляло меня начинать все сначала. Наконец, после множества неудач, скорее случайно, чем благодаря пониманию процесса, первая пирамидка устояла. «Так, это уже что-то» — подумала я, вдохновленная маленьким успехом. Оглядывая свое творение, я пыталась воспроизвести в памяти какие именно действия привели к успеху, но сборка получилась настолько спонтанной, что я не могла точно воспроизвести все шаги. К тому же, нескончаемый грохот цепей, который разносился по залу, отбивал любую мысль, мешая сосредоточиться и вспомнить нужную последовательность действий.

Осталось 15 минут.

Я обхватила голову руками, заставляя себя отвлечься от всего окружающего меня хаоса и напряжения, и сосредоточиться только на задаче, пытаясь вспомнить уроки физики, в которой я никогда не блистала успехом. Итак… Для успешной сборки необходимо учесть полярность каждой детали. Кроме того, выяснилось, что не все детали имеют одинаковую силу магнитного поля. Я продолжала экспериментировать с различными комбинациями, но время шло, и каждая неудача делала мои действия всё более лихорадочными.

Осталось 10 минут.

Поняв, что прямая стабилизация магнитными полями невозможна из-за их разнонаправленности, я решила использовать идею структурного напряжения, где каждая часть конструкции действует под углом к соседней, создавая трехмерную решетку, удерживаемую вместе магнитными полями. Это напоминало структуру молекулы, где каждое соединение укрепляет следующее. Данный подход требовал точности и терпения, так как каждая деталь должна была быть ориентирована точно для создания нужного магнитного баланса. Я начала с создания базовой платформы, используя детали с самым сильным магнитным зарядом, расположив их так, чтобы их одноименные полюса были направлены наружу, создавая тем самым рамку с отталкивающими полями по периметру. Это создавало стабильное основание, в котором отталкивающие силы образовывали своеобразный магнитный «воздушный замок». Ключевым моментом стало осознание, что пирамидки можно было собрать в виде спирали, где каждый новый уровень деталей слегка поворачивается относительно предыдущего, создавая не только магнитное, но и физическое равновесие, поэтому для внутренних уровней пирамиды я использовала детали со средней магнитной силой, поворачивая их так, чтобы противоположные магнитные полюса были направлены к центру конструкции. Это позволяло создать магнитный градиент, в котором магнитные поля притягивались к центру, увеличивая общую прочность и стабильность пирамидки. Завершающий уровень был самым сложным. Для его создания я использовала детали с самым слабым магнитным зарядом, которые располагала в шахматном порядке, чередуя полюса. Каждая деталь была ориентирована таким образом, чтобы магнитные поля либо слегка притягивались, либо оставались нейтральными, что предотвращало внезапное разрушение верхней части пирамиды от сильных магнитных взаимодействий. Изначально казавшийся невозможным процесс сборки в итоге стал явью и, к моему удивлению, конструкции оставались стабильными. Используя эту технику я смогла построить восемь пирамидок, а для последней, девятой пирамидки, мне не хватало последней детали. Когда бездушный голос объявил, что до окончания игры осталась одна минута, моя надежда почти исчезла. Я попыталась ускориться, но руки дрожали так сильно, что, казалось, их охватило зловещее проклятие, а пальцы переставали слушаться, судорожно перебирая оставшиеся в чаше детали. Каждая новая не подходящая часть казалась мне предательством, углубляющим моё разочарование и страх. Я до боли закусила губу, тем самым напоминая себе о том, что сдаваться нельзя. «Как же так? Остался всего один шаг до цели…» — проносилось у меня в голове, когда голос начал отсчитывать оставшиеся двадцать секунд. Звяканье цепи сопровождало мои действия, когда я, обезумев от спешки, рылась в чаше в поисках необходимой детали, которая завершила бы мою пирамиду. Но необходимого элемента не находилось, словно его никогда и вовсе не существовало. Я подняла голову и напрягая зрение, пыталась разглядеть Чишию, который сидел напротив меня по другую сторону широкого стола. Сквозь пелену света я могла поклясться, что вижу его глаза, прищуренные и направленные прямо на меня. В его взгляде читалась ирония, как будто он угадывал мои мысли и предвидел мои неудачные попытки. Его лицо было непроницаемым, с выражением, которое я могла бы охарактеризовать как смесь скепсиса и легкого издевательства. Мне показалось, что он наслаждается моей борьбой, даже не стараясь скрыть свое удовольствие от моего напряжения. Этот взгляд казался сквозным, словно он мог видеть не только мою внешнюю борьбу, но и внутренние переживания. Я почувствовала себя словно под микроскопом, а его прищур — это не просто оценка моих действий, а скорее оценка моей личности, моей способности принимать решения под давлением.

Осталось 20 секунд.

В этот момент моё тело замерло. Пальцы словно превратились в лед, а мир вокруг словно затих, оставляя меня один на один с ожиданием неизбежного. Страх перед смертью оказался глубже и страшнее, чем сама смерть, которая уже вот-вот должна была наступить. Всего двадцать секунд и ремень взорвётся. Мысли о возможной боли или мгновенной смерти прокатились через мой замороженный ужасом разум. «Успею ли я почувствовать боль?» — мелькнуло у меня в голове, в то время как я машинально перестала думать о победе. Мозг, словно защищаясь от неизбежного, отключил всякое восприятие реальности.

Осталось 10 секунд.

Казалось, я полностью покорилась судьбе, и теперь только оставалось ждать конца, когда мой взгляд случайно упал на квадраты игрока рядом со мной — грузного, потеющего мужчины средних лет, который, страдая от духоты и напряжения, только что завершил свою последнюю пирамидку и с триумфом поставил её на последний квадрат. В тот момент когда он, довольный собой, рукавом рубашки вытер проступивший на лбу пот я, в отчаянии, движимая инстинктом самосохранения, громыхнув цепью, выбросила руку в сторону его части стола.

Осталась 5 секунд.

Пять чертовых секунд, отделяющая меня от смерти… Мои действия были автоматическими, ведомыми только желанием выжить. Мутная пелена заволокла мое сознание. В тот момент я не думала о моральных аспектах своего выбора, о человечности или честности. Единственное, что имело значение — остаться в живых. В этот кратчайший миг, когда каждая доля секунды могла означать разницу между жизнью и смертью, я зажала в пальцах собранную чужими руками пирамидку и успела поместить ее на свой последний, пустой девятый квадрат.

Время вышло. Результаты зафиксированы.

Голос системы раздался как приговор, но я уже не слушала его. Я не могла поверить, что смогла избежать поражения в последнюю возможную долю секунды. Мое сердце колотилось от облегчения и от того жалкого удовлетворения, что я спаслась, найдя выход из смертельной ситуации... ценой жизни другого человека. Мужчина медленно повернул ко мне своё измученное лицо, и я увидела его глаза, наполненные глубоким непониманием и отчаянием, смешанным с растущим осознанием приближающегося конца. На его бледных губах застыл немой вопрос, не успевший сорваться с языка. Этот вопрос, который я еще не одну сотню раз вспомню, пытаясь найти на него ответ, которого, возможно, и не существует.

Игроки, не собравшие девять пирамидок, проиграли.

Мгновение спустя произошло нечто ужасное: ремни тех, кто не успел закончить задание, с громким хлопком взорвались. Кровь брызнула в разные стороны, пятная не только мою одежду, но и душу в зловещие темно-бордовые оттенки. Ремень, сковавший меня, отщелкнулся, но я не смогла сразу подняться: тело отказывалось подчиняться. Голова, будто свинцовая, бессильно опустилась на стол, лицом прямо в эти проклятые пирамидки.

Поздравляем! Вы выиграли!

Гулким эхом разнесся по залу бездушный голос. Но победа эта казалась мне скорее поражением. Необратимость содеянного проникала в моё сознание медленно, словно изображение, постепенно проявляющееся на фотобумаге, заставляя меня осознавать страшную реальность собственных действий. За каких-то тридцать минут я стала причиной смерти человека, не причинившего мне ни малейшего вреда. Я ощущала полное онемение, попыталась заплакать, но слёзы, казалось, замерли где-то глубоко внутри. «Нет, это не я. Я не могла это сделать» — бормотала я себе под нос, отказываясь открывать глаза, боясь столкнуться с жестокой реальностью. Подле меня кто-то стоял. Даже не открывая глаз, я знала, что это был Чишия. Едва не повалив стул, с трудом, собрав последние остатки воли, я нашла в себе силы подняться на дрожащих, будто ватных ногах, которые казались уже не моими. Всё вокруг казалось нереальным. И я, шатаясь, попыталась удержаться на них, чувствуя груз вины, который, казалось, навсегда останется со мной. — Спасла свою жизнь ценой жизни другого человека, — с невозмутимостью констатировал мою моральную катастрофу Чишия, изучающе вглядываясь в меня так, словно впервые видел человека, преступившего грань человечности, за которой грех убийства перестает иметь значение. В его голосе не прозвучало ни осуждения, ни издевки. Лишь вывод, сделанный сухо и без эмоций, логический беспристрастный вердикт. Его слова, циничные и бесспорно точные, словно скальпель хирурга, были произнесены с таким равнодушием, что, казалось чужие жизни не имеют для Чишии никакого значения, не говоря об их ценности. — Признаться, не ожидал, что сегодня именно ты станешь дирижером моего восторга, — продолжил Чишия. Его взгляд пылал непонятными мне эмоциями, отражая некое мрачное восхищение, которое я не могла и не хотела понять. — Я получил огромное удовольствие от твоего выступления и… Но прежде, чем он успел договорить, моя рука, совершенно не контролируемая остатками разума, поднялась, размахнулась и отвесила надменному блондину звонкую пощечину, оставив на его лице красный след. После чего я сразу же отшатнулась от него, опасаясь ответного удара. Такими язвительными фразами ему разбрасываться точно не стоило. Но Чишия не шелохнулся. На его лице не отразилось ни гнева, ни удивления. Все тоже отстраненное спокойствие и изучающий холод в глазах. Почти лабораторное любопытство. — Полегчало? — его голос оставался ровным, и в этом было что-то невероятно раздражающее и одновременно пугающее. — Нет… — внезапно утратив последние силы, мой голос задрожал. Я проморгалась и утерла проступившие слезы. — Не полегчало. — Я просто пенере… нерепе… перенервничала, — наконец удалось произнести мне, с усилием протолкнув слова сквозь сжатое горло. — Что собираешься делать дальше? — невозутимо поинтересовался Чишия, словно последние минуты не внесли в нашу жизнь ничего необычного. Внимательный взгляд его темных глаз прошелся по моему лицу, словно ища признаки сломленности или, возможно, новообретенной решимости. И, видимо, он нашел то, что искал, потому что в следующий момент, не дожидаясь моего ответа, блондин вытащил из кармана карту и протянул её мне с циничной улыбкой: — Заслуженно. Я молча выхватила карту из его рук. «Восьмерка бубны» — мой трофей за смерть человека по полному праву принадлежал мне. Символ моей победы и одновременно напоминание о стоимости этой победы. С трудом выкарабкавшись из-под пронизывающего взгляда Чишии, я убрала карту в карман и повернулась к выходу из здания. — Я никому не собираюсь уступать свою жизнь, — с трудом вдохнув ставший невероятно тяжелым воздух, кинула я Чишии вместо ответа. — А я предупреждал об этом, — его слова нагнали меня, когда я быстрым шагом уже выходила из здания в темноту ночи.

***

Ранее я всегда была убеждена, что жизнь — это нечто большее, чем просто безжалостная борьба за выживание. Но теперь я совсем не уверена в этом. Мгновение в игре показало мне, как тонка грань между желанием жить и потерей собственной человечности. И как легко можно перейти эту границу, оправдывая свои поступки экстремальными обстоятельствами. Эта игра, в которую я была втянута, размывала границы моей морали и заставляла переосмысливать все, во что я верила. С каждым шагом наружу, с каждым мгновением, отдаляющим меня от этого здания, я ощущала, как моя прежняя яркая уверенность в своих принципах меркнет, оставляя после себя лишь тень сомнения. Эти игры выявляли самое худшее в людях, заставляя нас пересекать границы, которые ранее казались непреодолимыми. И вдруг, с ужасом, я поняла: возможно, самое страшное в этих испытаниях не то, что тебе приходится делать, а то, что ты способен это оправдать. Страх перед тем, что эти жуткие игры могут превратить меня в кого-то, кем я никогда не хотела бы стать, в кого-то, кто способен убивать ради выживания, был столь же реален, как и физическая угроза, от которой я только что ушла. Но основное правило этого мира было жестоко и беспощадно:

Убей или будешь убит.

Всё просто.