Жизнь с истёкшим сроком годности

      Этот день тянулся бесконечно, растягивая мои нервы до предела. Сейчас, мысленно оглядываясь назад и обдумывая всё пережитое, я отчетливо понимала, что всё же существует некий лимит по количеству потрясений, которые человек способен вынести за один день без последствий для психики. И, похоже, прямо сейчас этот лимит был исчерпан полностью. Мозг стойко отказывался принимать и понимать всю глубину произошедшего, зацикливаясь на создании бесполезных спасительных иллюзий. Впятером мы неспеша брели по мрачному городу в поисках ночлега. Воздух вокруг был пропитан страхом и отчаянием, и мне казалось, что даже здания вокруг смотрят на нас своими пустыми, злобными окнами, словно живые существа, тая в своих улицах и переулках нечто ужасное, зловеще шепча нам: «Вы еще не увидели всего…» С каждым шагом усталость накатывала на меня все сильнее, мой мозг продолжал нуждаться в утопических снах о безопасном уголке, где весь этот кошмарный день со всеми его ужасными событиями останется позади.

***

Я проснулась в обманчивой тишине, со странным ощущением, что вчерашний кошмар размылся в море прошлого, и всё это была лишь фантасмагория, не имеющая отношения к моей реальности. Но сон, как вид эскапизма — это заблуждение, лишь лазейка, дающая временное укрытие для боящегося помутнения рассудка. В данной ситуации — будто поставленный на паузу фильм ужасов, отложенный до пробуждения. Он оказался лишь временным убежищем для моего уязвимого разума. Всё же сон не лечит, нет. Он лишь откладывает неизбежное. Сон не стирает прошедший день. Открыв глаза, я поняла, что все ещё чувствую эту сдавливающую, сжимающую боль, которая со вчерашнего дня поселилась в моем сердце, и, конечно, я прекрасно помнила причину этой боли. Встав с дивана, я подошла к окну, медленно, как будто время замедлило свой ход, потянула к себе жалюзи, опасаясь увидеть то, чего не хотела. Тусклое, словно застиранное солнце, поддернутое дымкой уныния, едва проникало сквозь стекла окон, освещая пыльные углы заброшенного мебельного магазина, соединенного с магазином товаров для дома, который превратился в наше временное убежище. Я открыла окно, впустив поток прохладного свежего воздуха, который ветром налетел на меня, заставив сделать глубокий прерывистый вздох, вызывая дрожь в груди, словно пытаясь выгнать весь страх, который застоялся в моих легких и мешал дышать. За окном мир оставался таким же мертвым и безжизненным, как и в тот ужасающий момент, когда все это началось. Тишина была настолько глухой, что мои уши звенели от отсутствия звука. Словно мир замер в ожидании следующей катастрофы. Ирония ситуации заключалась в том, что в мире, где каждый звук мог стать предвестником беды, даже тишина кричала о смертельной опасности и сводила меня с ума. Не было ни голосов людей, ни привычного гула машин, ни пения птиц, ни жужжания насекомых. Абсолютно ничего. Город не подавал никаких признаков жизни. Даже солнце выглядело каким-то… мертвым. Лишь ветер, подобно бесшумному вестнику пустоты, казалось, нашептывал мне, что все мои надежды — не более чем пыль, разносимая по безлюдным улицам. Токио превратился в город-призрак. Моя первая надежда на то, что сегодня всё станет как прежде, что вчерашний день был лишь чьей-то ошибкой, багом в системе, растаяла вместе с туманом утренней зари. Вторая же надежда нежданным гостем пришла ко мне, разжигая в сердце угольки упрямства, как какая-то странная решимость, граничащая с отчаянием, которая давала силы чувствовать себя живой. Как бы ни было тяжело — сдаваться нельзя. Это была надежда на себя — новое и несвойственное мне чувство, заставляющее меня переосмыслить многое в своей жизни. За мою двадцатипятилетнюю жизнь мне не приходилось испытывать подобные ощущения, так как я всегда была одним из тех везунчиков, которым все давалось довольно-таки просто, а если вдруг что-то шло не так, всегда под рукой находились люди, к которым я могла обратиться за помощью. В том числе мои родители. Мать оберегала меня даже слишком сильно от возможных напастей и трудностей внешнего мира и всех неприглядных моментов жизни, а отец помогал, хоть и не огромным, но стабильным финансовым достатком, что позволило мне выбрать то занятие в жизни, к которому лежала душа, а не то, которое было наиболее престижным и оплачиваемым. И я просто безмятежно разглядывала жизнь, получая удовольствие от ее познания. Я почувствовала, что начинаю злиться — кто-то вот так просто, в одно мгновение, разрушил всё, что я знала и любила. Рука нащупала какой-то предмет. Ваза. Отлично. Её гладкая поверхность была такой же холодной и безжизненной, как мой новый мир. Злоба вырвалась наружу, когда мои пальцы с размаху швырнули ее в стену, и через секунду то, что было вазой, стало тысячью осколков… Как моя теперешняя жизнь. Этот момент освобождения от гнева был единственным удовлетворением в мире, где каждый новый день был лишь угрозой смерти. Раньше я никогда не позволяла себе такого поведения, считая, что несдержанность — удел слабаков. Но сейчас гнев казался мне естественной реакцией на ситуацию, когда внезапно прервался мой прежний, привычный образ жизни. Ещё вчера у меня было все: близкие люди, работа, от которой я получала удовольствие, перспективные надежды на светлое будущее. И даже та ежедневная чашка кофе, что делала мои утра такими теплыми и уютными. Все это казалось теперь каким-то далеким, недостижимым счастьем, потому что сегодня моя жизнь превращалась в выживание, граничащее с безумием, постоянной опасностью и прямой смертельной угрозой. Ситуация была осложнена тем, что мы находились в условиях полной неопределённости и каждый день теперь мог стать последним, потому что в этих играх на кону стояло ни что иное, а жизнь.

***

Когда я вышла из комнаты, Арису и Карубэ сидели за столом и обсуждали детали их утренней вылазки в город. Они даже не стали спрашивать, что за шум я только что учинила, потому что, всем и так всё было понятно и пояснений не требовалось. К этому моменту было известно, что людей по-прежнему не видно. Хотя, как стало вчера понятно, что они точно где-то есть. Машины не заводятся, электричество отсутствует. Никакие приборы, содержащие микросхемы, и действие которых зависит от электричества, тоже не работают, включая и холодильники. А это значит, что все продукты, требующие охлаждения, совсем скоро станут не пригодными для употребления. Полулежавший на кровати, обложившийся подушками Чотта строил предположения о том, что некий электромагнитный импульс, запущенный в стратосферу и способный уничтожить всю электронику в городе, мог стать причиной случившегося. Но ни у кого не было догадок, почему всё же работают выданные нам телефоны, напоминающие о сроках истечения жизни. Но зарядить эти телефоны не было никакой возможности, поэтому они были также бесполезны. Первый шок уже миновал, хотя спокойнее на душе ни разу ни стало, а ещё и совесть навязчиво подсказывала мне о необходимости извиниться перед парнями. Ведь если бы не Арису и Карубэ, то вчерашний день мог быть последним в моей жизни. И теперь мои слова уже казались мне слишком резкими, слишком несвоевременными. — Ээ… Ммм… — начала я запинаться. Парни подняли на меня удивленные взгляды, не понимая с чего вдруг я начала мычать. Признание своей неправоты давалось мне сложно. Обыкновенно я старалась не попадать в ситуации, требующие моих извинений, но тут всё было иначе. — Прошу прощения о всех гадостях, которые вчера успела наговорить, — выпалила я. — Я не хотела вас обидеть, но, действительно, вышло очень резко… Парни посмотрели на меня с удивлением, но их глаза были полны понимания. Они тоже знали, как сложно принять этот новый мир, где новый день начинается не с утреннего кофе, а с борьбы за выживание. — Да ладно тебе, — улыбнувшись, махнул рукой Карубэ. — Мы и не собирались обижаться, мы и не к такому привыкшие. Да, Арису? — Ещё бы! — подтвердил Арису, с пшиком открывая банку кока-колы. Я подвинула стул и села за стол, подперев руками обе щеки. Унылым взглядом скользя по столу, на котором стояли открытые консервы, успевший с одного угла заплесневеть белый хлеб, чипсы, крекеры, шоколад и прочий фастфуд, который в нормальной привычной жизни являлся для меня пищевым табу, я почувствовала, как начинает кружиться голова. Ведь я не ела с самого утра вчерашнего дня, и в желудке плескался лишь капучино из моей любимой кофейни. Откусив кусочек молочного шоколада, я сразу же почувствовала, что скрутило живот. Чёрт. Не с шоколада надо было начинать. Я оторвала заплесневевшую часть белого хлеба, а оставшуюся, хорошую, намазала паштетом, предварительно понюхав его на предмет протухания и насильно заставила себя откусить этот совсем непривлекательный бутерброд. Зато голова перестала кружиться и теперь ей можно было думать. Я начала отламывать квадратики шоколада, пытаясь отыскать хоть каплю прошлой сладости жизни во вкусе, которого не чувствовала. Шоколад таял во рту, оставляя лишь горечь безысходности, что казалась теперь символом новой реальности. Чотта с упорством и сосредоточенностью вертел в руках радиоприемник, безуспешно пытаясь поймать хоть одну живую волну в этом мертвом эфире. — Музыки не будет, — с досадой констатировал он, отшвыривая приемник в сторону. Его слова отозвались в моем сердце как напоминание о потерянном мире, где музыка была неотъемлимой частью моей души. А еще я удивилась этим словам. И даже слегка позавидовала ему в умении отвлекаться и думать о музыке в эпоху конца света. — Зато работают портативные плитки, батарейки и фонарики, — с корзиной, наполненной едой быстрого, но теплого приготовления, в комнату вошла Шибуки. Мы сварили рамен, каждый глоток которого напоминал нам о том, что мы ещё живы, ещё способны чувствовать, думать и, сев за стол, предались размышлениям о том, что же всё-таки происходит. Как оказалось, Шибуки попала в этот непонятный мир три дня назад. В то время как для нас судьба послала свои приветственные лазеры лишь вчера, но каждая минута, казалось, растягивалась до бесконечности. — Может быть, время течёт не так, как обычно, — предположила Шибуки. Мы обменивались догадками и обсуждали политические теории, возможные технологические катастрофы, но все это были лишь наши абсолютно ничем не подкрепленные домыслы и слабые попытки понять непостижимое. — Единственное, что мы знаем точно, — отметил Арису, словно пытаясь найти хоть какую-то опору. — Это то, что у игр есть гейм-мастер — тот, кто руководит игрой. — И каждое наше движение отслеживается, — продолжил он. — и за каждую ошибку мы платим жизнью. На данный момент это было единственное, в чем мы могли не сомневаться.

***

К вечеру Чотте стало хуже. Его лоб покрылся испариной, и поднялась температура. Он лежал в кровати и еле сдерживался, чтобы не стонать от боли. Шибуки беспокойно ходила вокруг и ухаживала за ним: носила воду, меняла бинт и успокаивала, как могла. Я хотела помочь, но её поведение и взгляды, которыми она периодически меня окидывала, ясно давали мне понять, что в помощи она не нуждается. По крайней мере в моей. Не зная, чем себя занять, я бесцельно бродила по магазину и внезапно наткнулась на стоящих у лестницы Арису и Карубэ. Парни негромко что-то обсуждали, не замечая моего присутствия. Лицо Карубэ выражало беспокойство, в то время как Арису казался серьезным. Я в нерешительности замерла, не зная, подойти к ним или быстро уйти незамеченной. Но Карубэ, увидев меня, кивнул головой в знак того, чтобы я подошла к ним, как будто говоря: «Тебе тоже есть, что услышать». — У Карубэ неожиданное предложение… — Арису запустил руку в свою шевелюру, создав вихрь волос на своей голове. — Да, я предлагаю сегодня пойти на игру. Ты с нами? — спросил Карубэ, облокачиваясь на перила. Я едва не задохнулась от удивления. Его слова прозвучали сначало как полный бред, как неудачная шутка без шанса на аплодисменты. — Что? — не веря ушам, переспросила я. — Но у нас ведь ещё есть три дня. — Пока есть время, мы должны адаптироваться к играм, — пояснил Карубэ. — К тому же, Чотта будет нуждаться в нашей помощи в будущем. Еще ему нужен врач, а где ещё искать людей, как не в играх? Я задумалась. Действительно, зерно здравомыслия присутствовало в его словах. Отсиживаясь в магазине, мы вряд ли сможем понять, где мы и что происходит. — Если мы научимся побеждать только втроем, мы защитим Чотту и заодно поищем доктора, — поддержал идею Арису. — Снова придется играть, — удрученно произнесла я, вспоминая вчерашний кошмар. — Но только так мы сможем разгадать замысел игры, — рассудительно заявил Карубэ. — Согласны? Мы оба кивнули. Карубэ был прав, сегодня, действительно, имеет смысл отправиться на игру. — Если у игр есть создатель, то во время игр мы сможем лучше понять и его самого, и концепцию игр, — воодушевленно заговорил Арису. — И если мы поймем всё это, то сможем разработать стратегию для победы в играх. В этом всём безумии начала проступать какая-то схема действий, но понятнее от этого все равно не становилось. Чем ближе подходило время для начала игры, тем стремительнее угасал мой энтузиазм пойти на нее досрочно, и сама затея стала казаться ужасной. Но ещё ужаснее было то, что если не пойти сейчас вместе, то следующую игру мне придется проходить самой, а к этому я была совершенно не готова.

***

В Жилом комплексе «Тоэй Сэндагая» зажегся свет, который словно открыл завесу ночи, пронзая тьму и выхватывая из пучины мрака ближайшие части улицы. Силуэты деревьев, ранее скрытые в тени, теперь чётко вырисовывались на фоне тёмного неба, отбрасывая странные тени, приобретали еще более призрачный облик. Теперь нам остался всего один решительный шаг, чтобы пересечь лазерные нити и окунуться в очередную безумную игру, где возврата назад не предвиделось без победы. Это ощущалось как действие в странном фильме, где герои знают, что их ждет, но все равно идут навстречу судьбе. В горле пересохло, а сердце заколотилось быстрее. Эмоции били через край: страх и волнение переплетались, меня одновременно бросало то в жар, то в холод, как будто мое тело не могло решить, как лучше реагировать на предстоящее испытание. Я посмотрела на Карубэ и Арису, их лица излучали решительность, что внесло каплю спокойствия в мой вихрь эмоций, но не смогло полностью развеять моей тревоги. Напоминание о вчерашней игре возникло в моем сознании, когда перед нами снова предстал безупречно белый стол и черные телефоны для прохождения распознавания лица, которые ждали, чтобы мы взяли их в руки. Процедура, за которой прячется неизвестность и опасность.

«Дождитесь начала игры. Регистрация закончится через 6 минут».

Оповестил невидимый безликий голос. Поднявшись на площадку, мы почувствовали, как тоска и безысходность наполнили воздух, делая его насыщенным и невыносимо тяжелым. Лица остальных игроков встретили нас удрученными, исполненными уныния, молчаливыми взглядами. Лица всех были одинаковы в своем безмолвии… кроме одного. Прикрывшись натянутым почти на глаза капюшоном, небрежно подпирая стену, стоял парень со светлыми волосами, касающимися плеч. Он казался соверешенно отрешённым от происходящего с невозмутимостью слушая плеер, словно был здесь случайным зрителем, а не участником, и его взгляд в это время находился где-то в районе моих светлых брюк. Я опустила глаза вниз. О, holy shit! В мрачном свете последних событий я совершенно забыла про свое жуткое коричневое пятно от любимого кофе. И теперь, глядя на мои брюки могло показаться, что игра ещё не началась, а я уже досрочно наделала в штаны. Что, вообщем-то, было недалеко от истины, учитывая моё текущее состояние. В этот момент я почувствовала, как кровь прилила к лицу, вызывая жгучее чувство стыда и смущения. Во взгляде парня не было насмешки или презрения, скорее, это было спокойное, немного отстраненное наблюдение, что лишь усугубляло мое смятение. «Регистрация закрыта. Количество участников 13. Сложность игры «Пятёрка пик» Сообщил все тот же бездушный женский голос, анонсируя скорое начало неведомого испытания. — «Пятерка пик»? — наморщив лоб, озадаченно произнёс Карубэ, с его обычной настороженностью, пытаясь разгадать значение сказанного. — Игра будет физической, — объявил внезапно появившийся перед нами мужчина в шляпе, улыбаясь так, будто он несёт весть о празднике, а не о предстоящем испытании. Он явно знал больше, чем мы и словно наслаждался моментом, предвкушая наше смятение и страх перед неизведанным.— В ней главное сила. — У мастей есть значения? — удивился Арису, его голос дрогнул от волнения, а глаза искали в лице незнакомца что-то, что помогло бы нам в предстоящей игре. — И-и-менно, — ответил мужчина, полным странной радости голосом, будто каждое слово было для него отдельным удовольствием. — Масть каждой карты показывает жанр игры: трефы — это командная игра, а бубны — интеллектуальная, а вот червы… — Мужчина хитро сощурил глаза. — это самый сложный жанр: игра с чужими сердцами, на предательство. А цифры — это уровень сложности. Чем выше цифра — тем сложнее будет игра. И тут меня пробрало. Моё внутреннее состояние превратилось в хаос, а эмоции, которые я так старательно сдерживала весь вечер, преодолев все внутренние преграды, вырвались наружу. Я почувствовала сильную дрожь, попыталась ее унять, но меня заколотило ещё сильнее. Сердце, уже переполненное страхом и волнением, бешено сжималось и разжималось. В тот момент, когда внутреннее напряжение достигло апогея, моя обычно сдержанная эмоциональная оболочка треснула и, схватив Карубэ за рукав рубашки, я ощутила, как моя рука дрожит, а голос срывается чуть ли не на плач: — Я не могу играть! Я не хочу! Не хочу! В следующее мгновение ужасный панический страх овладел мною, заставив действовать инстинктивно, и я не осознавая последствий, побежала выходу. Реакция Карубэ была мгновенной. Он успел догнать меня на лестнице и схватить за руку прямо перед смертельными нитями лазеров, которые казались мне в тот момент ни чем иным, как вратами в ад, где регистрация уже закрыта, а отмена участия невозможна. Его крепкая рука остановила меня в последний момент, предотвратив необдуманный поступок, который мог стоить мне жизни. — Ты что делаешь? — тревожныи голосом зашипел он, оттащив меня от лазеров и волоча на площадку. — Карубэ…- говорила я, заглядывая ему прямо в глаза. — Карубэ… — мой голос весь дрожал от напряжения, выдавая насколько отчаянным было мое желание избежать предстоящего испытания. — Я боюсь. Понимаешь... Боюсь этих игр. — Я тебя понимаю, — кивнул Карубэ, стараясь говорить спокойно, чтобы не выдать свое рвавшееся наружу волнение. — Но мы справимся. Вместе.

Игра «Догонялки»

Опять включился тот же бездушный голос. Карубэ крепко держал меня за руку, видимо, предполагая, что я опять могу выдать какой-нибудь необдуманный и глупый маневр.

«Правила:

Убегайте от водящего».

«Задача:

Найти безопасную зону, спрятанную в одной из комнат за отведённое время.

После этого игра будет окончена.

Отведённое время: 20 минут.

Через 20 минут бомба, заложенная под этим зданием, взорвётся».

«На подготовку отведено 2 минуты. За это время вы можете занять стартовые позиции».

Как только я осознала, что игра под названием «Догонялки» наверняка потребует максимальной ловкости и скорости, мой взгляд упал на мои туфли. Это были элегантные, но совершенно не подходящие для бега туфли на невысоком каблуке, которые я выбрала ранее с мыслью о предстоящем семинаре, а не о гонке на выживание. Я понимала, что каждый сделанный шаг в этих туфлях может стоить мне жизни. Снять их было единственным рациональным решением. Поэтому я, не задумываясь, избавилась от обуви, оставшись босиком, чувствуя холодный пол под ногами. Мы не имели ни малейшего представления, какая стартовая позиция окажется наиболее выгодной, поэтому, руководствуясь только интуицией, мы поднялись на пятый этаж. Под бодрые звуки горна, оповещающего нас о начале игры, на экране телефона высветилась надпись: «Водящий прибыл». Когда музыка умолкла, воцарилась полнейшая тишина, настолько глубокая, что каждый шорох казался взрывом. Все замерли в тревожном ожидании перед неизвестностью. В течение двух долгих тихих минут не происходило ничего. — Ладно, — произнёс Карубэ с фальшивым оптимизмом. —Тогда давайте просто искать открытую дверь. Мы без колебаний принялись за дело, проверяя каждую дверь по порядку, но все они оказались запертыми. Мы тянули ручки одну за другой, но каждый раз нас ждала одна и та же неудача. «Прошло три минуты». Безразлично проинформировал голос. Его безликое звучание отсчитывало время, которое неумолимо шло, уменьшая наши шансы на выживание. Внезапно в коридоре раздалась очередь глухих выстрелов, заставив нас замереть на месте, и в следующее мгновение наступила гробовая тишина, наполненная скрытым ужасом и предчувствием беды. Мы медленно, с осторожностью, которая была больше похожа на ходьбу по минному полю, двигались по коридору, приближаясь к лестнице. Наши шаги едва слышны на фоне гулкой пустоты. Я едва дыша следовала за парнями, как вдруг внезапно что-то скатилось с лестницы прямо к ногам Арису. Я инстинктивно закрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик, который уже бился в горле. Даже не глядя, я знала, что это был человек. Точнее это был труп человека, и этот мрачный факт был неоспорим. Послышались чьи-то размеренные, тяжелые шаги, приближающиеся к нам. Парни рискнули осторожно выглянуть за угол, но едва они это сделали, как прозвучала новая серия выстрелов. Но на этот раз направленных в нашу сторону. Мысли и инстинкты переплелись в хаотичном порыве, и я, не раздумывая, бросилась бежать по коридору: поворот направо, потом налево, снова направо, лестница, этаж ниже, вбежав в другой конец коридора, пока, наконец, я не оказалась в относительной безопасности, где смогла перевести дыхание. Мне едва хватало воздуха. На каком-то из этажей раздался дикий пронзительный вопль, за которым последовала череда новых выстрелов. Сердце молотком отдавалось уже где-то в ушах. Что делать? Куда бежать? Вопросы звенели в моей голове, но ясные решения ускользали от меня. Снова послышались чьи-то быстрые шаги и новые выстрелы, но на этот раз они звучали ужасающе близко ко мне. И в этом оглушающем хаосе, не теряя ни секунды, я сбежала вниз по лестнице на третий этаж, на бегу пытаясь выстроить план действий о том, как выжить в этом кошмаре. Каждый угол здания казался потенциальной ловушкой, а каждый шаг — возможностью выбраться или погибнуть. Я рассчитывала свой следующий ход, пытаясь предугадать маршрут водящего. Если он пришел с другой стороны коридора на четвёртый этаж, вполне вероятно, что он пройдет прямо по коридору и скорее всего спустится на третий. Таким образом у меня появится возможность незамеченной обойти водящего с другой стороны и подняться обратно на четвёртый этаж. Я уже почти взбежала по лестнице, но вынуждена была остановиться. С глухим стуком, переваливаясь со ступеньки на ступеньку, на меня катилось безжизненное тело мужчины. Его внезапное появление вывело меня из равновесия, и я, не в силах сдержать крик, путаясь в ногах, развернулась и побежала обратно. В спешке, не удержавшись, моя босая нога неожиданно промахнулась мимо ступеньки и я, безжалостно обдирая колени об грубый бетон лестницы, полетела вниз. Несмотря на болезненные ушибы после падения, страх перед водящим заставил меня мгновенно вскочить на ноги и побежать на другой конец коридора. Движимая одной лишь мыслью о выживании, я взмыла по лестнице вверх, сначала на четвёртый, а затем на пятый этаж. Водящий, как я и предполагала, пошел вниз, поэтому я решила, что лучшим выбором будет подняться еще выше. Верхние этажи казались мне безопасным убежищем, местом, откуда я могла наблюдать за передвижениями водящего, сохраняя при этом дистанцию. Между тем, в мозгу всплывали тревожные мысли о Арису и Карубэ. Еще вчера я считала их немного несерьезными и глуповатыми, но сегодня они были моими единственными союзниками в этой смертельной игре. И теперь, в этих моментах опасности, я искренне беспокоилась о них, не веря сама себе, насколько быстро могут меняться чувства. «Мне надо подняться на самый верхний этаж, оттуда я смогу их увидеть», — билось в мозгу. Находясь на шестом этаже, я еще издалека заприметила валяющийся посередине коридора труп женщины с развороченной пулями грудью. Это зрелище еще издалека приводило меня в ужас, и я не могла заставить себя приблизиться к телу, чтобы достичь лестницы, ведущей на седьмой этаж. Таким образом, я оказалась перед необходимостью использовать лифт, чтобы подняться с шестого на седьмой этаж. Это было рискованно, но другого выбора не оставалось. Лифт мог стать как спасением, так и ловушкой, но в тот момент мне казалось, что это лучше, чем проходить мимо изуродованного пулями тела. Двери лифта медленно открылись и я вошла внутрь, каждую секунду ожидая новых выстрелов или ловушек и рассчитывая только на удачу. Ведь в этой абсурдной игре на выживание удача — единственное, что еще у меня осталось. Выйдя на седьмом этаже, я на мгновение замерла от совершенно неожиданной встречи. Светловолосый парень в капюшоне, тот самый, который ещё до начала игры казался отрешенным от всего, включив плеер, невозмутимо наслаждаяясь музыкой, теперь стоял тут и, облокотившись на перила, наблюдал за происходящими внизу событиями. — Надо же, — послышался голос, сквозящий неподдельным удивлением и легкой иронией. — Я думал ты окажешься одной из первых жертв, — не оборачиваясь сказал парень. — Должен признаться я удивлен, что ты все еще жива. Я не сразу поняла, что данные реплики адресованы мне, думая, что парень ведет беседу сам с собой, ведь он даже не удосужился обернуться в мою сторону. Но когда до меня дошло, отвечать что-либо было поздно, да и что можно было сказать в такой ситуации, кроме как: — Извини, что не оправдала твоих ожиданий. Поэтому я промолчала, и, подойдя к перилам, встала недалеко от него и вглянула вниз. Моему взору открылась совершенно чудовищная картина: здоровенный человек с головой лошади, облаченный в длинное темное пальто и пистолетом-пулеметом, неспешно следовал за двумя девушками, которые от страха, кажется, совсем не соображали, что делать. «Вот этот конь в пальто и есть тот самый водящий?!» — пронеслось у меня в голове. «Что это за несмешная шутка?» И как бы опровергая мои мысли насчет шутки, он поднял пулемет и с холодной точностью безжалостно изрешетил одну из бегущих девушек. От сильного потрясения я не сдержалась и сдавленно вскрикнула, но тут же зажала рот обеими руками. — А вот кричать не стоит, — снова раздался голос слева от меня. — Если, конечно, не хочешь, чтобы водящий поднялся сюда. Я не хотела больше смотреть на эту кровавую сцену внизу, но мой взгляд словно приковало к этому кошмарному зрелищу. — Но… но это… ужасно, — вполголоса выдавила я из себя, чувствуя, как слезы набираются в глазах, когда водящий уже выстрелил во вторую девушку. — Похоже, что все, как обычно, умрут… — флегматично констатировал беловолосый парень. В его голосе не было ни капли сочувствия или волнения. Казалось, что все происходящее навевает на него лишь скуку, словно он уже видел слишком многое, чтобы что-то могло его удивить или испугать. Сказанные бездушным и будничным тоном слова прозвучали настолько кощунственно среди криков и выстрелов, что заставили меня обратить на него всё свое внимание. Его внешний вид не предвещал ничего необычного: средний рост, идеально белая толстовка, пара прядей обесцвеченных волос, непослушно выпавших из-под капюшона, расслабленная поза и умиротворенный взгляд. Голос блондина звучал приятно, в нем не чувствовалось ни страха, ни волнения. Лишь спокойствие, которое контрастировало с хаосом вокруг. Снаружи ничего не выдавало в нем психа, но то, что он говорил, было едва ли не страшнее всего того ужаса, что происходил на этажах ниже. — Но… Там же люди и их убивают. Там мои… — я на секунду запнулась, подбирая правильное слово. Ведь я могла назвать «друзьями» людей, с которыми за два неполных дня я пережила больше, чем за всю свою жизнь. — … друзья, — дрогнувшим голосом проговорила я. — Тебя действительно это волнует? Ты разве ещё не поняла? — первый раз за это время парень обернулся полностью в мою сторону и я смогла заглянуть в его глаза. — Таковы правила этих игр... И на кону стоят жизни. Его равнодушие было ошеломляющим. Беловолосый был похож на телезрителя, что на секунду оторвался от ужина, чтобы кинуть мимолетный взгляд на происходящее на экране, и продолжить свою трапезу. Он был абсолютно безразличен и невовлечен, будто сложившаяся ситуация совершенно его не касалась и от окружающей действительности он был отделен невидимым, но прочным экраном. Я хотела сказать ему еще что-то, но меня отвлек раздавшийся на весь комплекс голос Арису, пронзая пространство своим призывом к совместным действиям. Он мчался по коридору и изо всех сил орал: — Ребята! Водящий в середине второго этажа! Из-за маски у него туннельное зрение! Давайте сообщать друг другу о его перемещениях и искать комнату вместе! — Идея неплоха, — оценивающим тоном произнес блондин. — Но никто не ответит. В его словах сквозило такое разочарование в человечестве, что я могла только догадываться, что именно заставило его смотреть на мир таким холодным и расчетливым взглядом. Но блондин ошибся. — Он уходит из центральной части четвёртого этажа! — закричала в ответ невысокого роста девушка с волосами до плеч. — Если вы там, бегите! — Хм… Серьезно? — в голосе блондина послышалось откровенное изумление, ведь те, которых он считал обреченными на бездействие, нашли в себе силы поддержать друг друга. — Интересно. Обычно люди всегда находят, чем меня разочаровать. «Почему в тебе столько сомнений и недоверия?» — размышляла я, глядя на его удивленное лицо, возликовав, что ему пришлось отказаться от своего утверждения. До конца игры осталось 8 минут. В живых осталось 7 человек. Доннеся механический голос, ведущий свою бездушную статистику. И снова очередная серия выстрелов разорвала воздух, создавая иллюзию хаоса, которому не было конца, но никого не было видно. Внезапно блондин отделился от перил и посмотрел на телефон. Время, отведенное на игру, неумолимо таяло. Оставалось всего лишь 6 минут 36 секунд до окончания — успела увидеть я, заглядывая через его руку. — Ну что же… — сказал он, то ли мне, то ли себе. — Начнём. Парень откинул капюшон с головы, выпустив на волю свои серебристые волосы, и даже не взглянув на меня, пошел в сторону лифта. — Ты куда? — в два прыжка я оказалась около него. — К двери, — не останавливаясь сообщил блондин. — К какой двери? — Безопасной зоны, — сказал блондин тоном, говорящим об очевидности ответа, тем самым демонстрируя мне глупость моего вопроса. — Какой же ещё? Я закусила губу. С этими смертельными маскарадными догонялками я совершенно начисто забыла, что надо найти эту злополучную дверь, которая, видимо, должна была стать нашим спасением. Внезапно, из глубин коридора донесся чей-то голос. — Пора убить водящего! Затем последовал выстрел. Наступила гробовая тишина, резко сменившаяся криками, шумом борьбы и глухими ударами. Явно завязалась жестокая драка. «Только бы с Арису и Карубэ все было в порядке…» — крутились в голове мысли. Я едва поспевала вслед за блондином, моим неожиданным проводником в этом безумии. Он сказал, что идет к двери в безопасную зону. «Но откуда он знает какая дверь правильная?» Когда мы вышли в коридор, я увидела, что Арису идет нам навстречу, к той же самой двери. — Арису! — от избытка переживаний я бросилась его обнимать. — Слава Богу, ты жив! — Но… Почему ты один? А Карубэ? — едва слышно севшим голосом спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия плохих новостей. Но прежде чем Арису успел развеять или подтвердить мои сомнения, голос парня в белой толстовке бесцеремонно прервал нас. — Значит, ты тоже понял? Сегодняшний день был явно насыщен удивлениями для блондина. Сначала я, против всех его ожиданий, все еще была здесь жива, вопреки его мрачным прогнозам, когда он уже видел меня в числе первых жертв, а теперь еще и Арису обнаружил дверь. — Да, — сказал Арису, подходя к двери. — Это безопасная зона. Он взялся за ручку, и я увидела как побелели костяшки его пальцев. Арису медлил. В его колебании чувствовалось нечто большее, чем просто страх перед новой опасностью — это была память о вчерашней игре, где каждое решение могло стоить жизни, и это его останавливало от того, чтобы открыть дверь. — Ну, открывай, — нетерпеливо подталкивал его блондин, доставая из кармана телефон и показывая на экране неумолимо убывающее время. Всего три минуты отделяли нас от финала. Наконец, Арису собрал в себе силы и все-таки повернул ручку двери. Мы не спеша, с осторожностью зашли внутрь. Комната встретила нас мрачной тишиной и, на первый взгляд казалось, что она была пуста. И в ту же секунду раздались выстрелы. — Берегись! — воскликнул Арису, и я едва успела отпрыгнуть и распластаться на полу, чудом избежав смертельных пуль. А блондин в это время с неожиданной ловкостью, резко поднес плеер, который оказался электрошокером, к животу второго водящего. Человек с головой лошади рухнул на пол, скованный конвульсиями. С самодовольной ухмылкой блондин, вращая в руках своё необычное оружие, едва успел произнести: — Всегда надо быть готовым… Но его уверенность оказалась преждевременной, потому что второй водящий, не дав нам и секунды передышки, уже был на ногах и возобновил обстрел. Комната озарялась желто-оранжевыми вспышками, а я так и не успев очухаться после первого обстрела, осталась на полу, куда-то поползла наугад, и забилась в угол, закрывшись руками и боясь оторвать голову от пола. Хлопнула какая-то из дверей, потом я услышала голос Арису, который, казалось, нашёл выход, призывая второго человека в комнату. Крича, что только так можно выиграть. Я собрала в себе остатки силы, чтобы поднять голову и оглядеться, в попытке определить, за какой дверью находится Арису. Но стоило мне только подняться на ноги, как тут пришлось вжаться в стену, затаив дыхание. Черт… Водящий… Мимо меня прошёл человек с головой лошади, направляя своё внимание и оружие к двери, за которой, как я подозревала, скрывался Арису. Осталась 1 минута. Водящий уже справился с дверью и ворвался в комнату к Арису, направляя на него свой пистолет. «Да он же его сейчас убьет!» — мелькнуло в голове. И в этот момент, как будто вся моя жизнь превратилась в это секундное решение. Страх остался позади и я кинулась к водящему, обхватив его за ноги ровно в тот момент, когда раздался выстрел. Несмотря на мой отчаянный жест, у меня не получилось сбить водящего с ног. Выстрел прозвучал, но меткость его руки дрогнула и пуля, к счастью, прошла мимо Арису. Секундомер беспощадно тикал: Осталось 30 секунд. Арису, мгновенно реагируя на спасительную паузу, подбежал к водящему, пытаясь отнять оружие из его рук. Я же все никак не могла подняться, путаясь то в своих ногах, то в ногах человека-лошади. Неожиданно в дверном проеме появилась голова блондина. Его лицо было напряжено, но взгляд не потерял проницательности — Эй! —крикнул он мне, кидая что-то. 20 секунд. В этот момент разбилось окно и в комнату впрыгнула девушка с короткими волосами. Та самая девушка, которая откликнулась на призыв Арису в коридоре. Водящий, к тому времени, уже начал душить парня. 10 секунд. Я посмотрела на предмет, который кинул мне блондин. Это был плеер-шокер. Схватив эту штуку, я воткнула ее в ногу водящего. Его хватка ослабла, выпуская Арису. 5 секунд. Этого короткого промежутка времени хватило, чтобы Арису и эта девушка в последнюю секунду успели прыгнуть и одновременно нажать на обе кнопки, располагавшиеся по противоположным сторонам комнаты. Время вышло и замерло, пока не прозвучал звонок телефона, выдав сообщение: Поздравляем! Вы выиграли!