Жизнь с истёкшим сроком годности

Токио покрылся всеми оттенками серого, из которых человеческий глаз может различить всего лишь тридцать. Что-то безжалостно звенело в ушах: какая-то монотонная нота, которую я вскоре распознала как звук абсолютной тишины — тишины мертвого города, лишенного даже шороха ветра. Не слышался лай собак, не пели птицы, не стрекотали цикады, как будто природа затаила дыхание вместе с городом; полностью отсутствовал звук транспорта — никаких признаков жизни не наблюдалось. Мне захотелось пощёлкать пальцами, чтобы убедиться, что я не потеряла слух и способна слышать хоть что-то, кроме своего дыхания. Город был пуст, и, казалось, застыл; даже ветер уже не гонял по асфальту горстки пыли и всяческий бумажный рекламный хлам. Всё вокруг напоминало невероятную декорацию к постапокалиптическому триллеру. Для пущей колоритности не хватало лишь осыпающегося на голову пепла. Ощущение пустоты и отсутствия жизни было столь явным, что даже воздух казался замершим, не желающим колебаться от моих движений. Я полезла в сумочку за телефоном. Как обычно, в любой непонятной ситуации я брала телефон и либо звонила кому-то, либо искала ответ в интернете. Но вместо привычных полосок на индикаторе сети высветился красный перечёркнутый кружок. Телефон не обнаруживал абсолютно никаких мобильных данных, как будто я находилась не в густонаселенном мегаполисе, а на необитаемом острове, где цивилизация еще не успела оставить свой след. Я начала нервно всматриваться в дверные проёмы зданий в надежде увидеть любого, самого обычного человека. Но чем дольше я вглядывалась в молчаливые фасады, тем более очевидным становилось осознание, что в городе никого нет. Рассматривая опустевшие улицы, замечая брошенные на проезжей части машины, у которых даже двери не были открыты, словно движение замерло в один миг, я не могла позволить себе предположить вариант, при котором все люди вдруг разом исчезли. Все, кроме меня. Кроме меня и трех скудоумных парней рядом. В этой абсурдной ситуации казалось, что весь мир вокруг меня превратился в какой-то безумный театр, где главные роли достались мне и этим троим парням. Как будто за кулисами сего сюрреализма сидел кукловод, усмехаясь над нашими реакциями на этот странный мир без зрителей. «Или, может, я сошла с ума?» — пришла в голову неожиданная мысль, ранее никогда меня не посещавшая. Взглянув на парней, я поняла, что они о себе думают то же самое, хотя для них это, должно быть, более привычное ощущение и не такое обидное. «Но ведь сумасшедшие не знают, что они сумасшедшие», — подумалось мне. Неколько минут мы так и стояли в оцепенении, и каждый из нас, видимо, прокручивал в голове один и тот же бесконечный вопрос: «Что происходит?». На самом деле вопросов было гораздо больше, но вместо всех ответов была лишь невнятная, непривычная картинка некогда шумного мегаполиса да эхо наших сердец, стучащих в унисон с замершим городом, раскинувшим перед нами свою безмолвную панораму. Я пыталась что-то сообразить, но мозг отказывался воспринимать происходящее всерьез. Первым обрел дар речи, нарушая молчание, парень с желтыми волосами. — Может, нам стоит пройтись, поискать кого-нибудь? — его голос прокатился гулким эхом по пустынной улице, словно шар, отскакивающий от стен пустынного лабиринта, заставив меня испугаться. Мне стало жутко. Именно в этот момент мне вспомнился один фильм про город, из которого внезапно исчезли все люди, и даже одноименная игра, в которую я, укутавшись в теплый плед, с горячим кофе в руках, играла со своим бывшим парнем. Но представить, что такой сценарий может произойти со мной, я не могла даже в своих самых смелых и извращенных фантазиях. «А может мне это всё просто кажется?» — промелькнул слабый проблеск такой необходимой мне сейчас надежды. Я опустилась на колени и приложила обе ладони к асфальту, который был самый, что ни на есть, настоящий — шершавый и теплый. Он все еще сохранял жар от проезжавших по нему машин и наступавших на него сотни тысяч подошв обуви. — Молиться собралась что ли? — глядя на меня хохотнул тот самый Арису, которому незамедлительно и безвозмездно захотелось отдать свою любимую расческу, лишь мельком взглянув на его взлохмаченные волосы. — Придурок что ли? — сквозь зубы процедила я риторический вопрос и быстро встала, сообразив, что действительно выгляжу странновато. — Может, нас снимают скрытой камерой для какого-нибудь фрик-шоу?! — выдвинул предположение парень с желтыми волосами. Из этой троицы он, кажется, был самым разговорчивым и предприимчивым. — Уж вас-то точно да, можете не сомневаться, а я-то здесь причем? — пробурчала я, продолжая не понимать происходящее. Сердце тоскливо заныло при воспоминании о семинаре и ускользающей возможности получить заветный сертификат. Мысль об этом угнетала меня. Перспектива превратиться из успешного специалиста в главную героиню фильма ужасов была совсем не привлекательной. Всё вокруг выглядело настолько нелепо, что я почти ожидала, что за углом сейчас появится съемочная группа с криками: «Снято!» Я начала оглядываться в призрачной надежде на то, что всё это не более, чем какая-то телевизионная уловка, и сейчас сложатся все эти декорации, снова поедут машины, засветит солнце; появится добрый дядька оператор, пожмет нам руки и скажет: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!». А я с удовольствием, не стесняясь и не ограничивая себя в выражениях, выскажу все, что о нем думаю, и помчу на семинар, не теряя шансов успеть хотя бы на вторую его часть. Но ничего подобного не происходило: вместо аплодисментов меня ждало лишь эхо моих же вопросов. Город по-прежнему звенел тишиной, которая уже начинала не на шутку напрягать и давить на уши своей мощью. Я почти с отчаянием продолжала вглядываться в эту серую пустоту. Парни зашевелились, собираясь куда-то идти. — Ты с нами? — окликнул меня непричесанный Арису. — Идешь? — Иду, — ответила я и мысленно добавила: «Но не с вами, а просто иду, сама по себе». Чем дальше мы шли, тем меньше понимали, что произошло: казалось, что всех людей из города похитили инопланетяне, буквально вырывая их из рутины своих будничных дел и обязанностей. Все машины, подобно игрушкам, оставленным ребенком, были разбросаны в хаотичном порядке; в кафе и ресторанах еда ещё не успела остыть, а в офисах на заваленных бумагами столах стояли недопитые чашки с кофе, ещё сохранившие тепло. Вспомнив про кофе, я опустила взгляд на свои брюки. Пятно все еще было желто-коричневым, но уже не казалось таким мракобесным, по сравнению с новой реальностью. К тому же, сейчас меня занимали куда более важные проблемы и вопросы: где все, что произошло и почему именно мы остались? Несколько часов, потраченных на поиски людей, ответов, какой-нибудь зацепки, ведущей к пониманию того, что произошло, не увенчались успехом. Я попыталась отыскать ответы, вытащив их из той скудной информации, которая имелась на данный момент, но безрезультатно: слишком мало нам было известно. Внутри, словно проникая под кожу, начала разрастаться смутная, но ощутимая тревожность. Арису, разочарованный и раздраженный, вдруг взорвал тишину. — Эй, вы что издеваетесь? — голосом полным отчаяния и гнева, кричал он, обращаясь к невидимым собеседникам, что, казалось, устроили этот спектакль, но ответом было лишь раскатистое эхо, разнесшееся по пустынным улицам. Я вновь попыталась осмыслить, что происходит, когда третий парень, — казавшийся самым скромным из них, потому что до этого момента только молчал, — внезапно произнёс: — Это какой-то кошмар… — Ага, — согласился Арису, его голос звучал почти растерянно. — Только вот кошмары обычно заканчиваются, когда просыпаешься. Эти слова повисли в воздухе, добавив к нашему положению ещё больше тяжести и неопределённости. В голове крутилась одна мысль: этот день действительно стал кошмаром, который, кажется, не собирался заканчиваться. Стемнело. Но Токио не вспыхнул своими привычными огнями ночного мегаполиса. Витрины магазинов оставались темными, а многочисленные неоновые вывески не замигали своими яркими цветами. Столица Японии оставалась невыносимо пустой и мрачной. Среди этого темного безмолвия мы вчетвером решили устроиться прямо на зебре некогда шумного перекрестка Шибуя. Недалеко была припаркована моя машина, только вот куда теперь ехать, я не имела никакого понятия. Страх начал медленно ползти по моему телу, заставляя каждую клеточку сжиматься. Настолько, что я даже была отчасти благодарна, что эти парни не ушли, оставив меня одну. Все трое были экземплярами удивительной галереи не самых приятных человеческих качеств и характеров, и в обычной ситуации, вероятно, не стали бы моей компанией даже для короткого кофе. Дайкичи Карубэ с его желтыми, как поле рапса, волосами сегодня лишился работы, став жертвой своего неприкрытого романа с девушкой босса. Чотта Сегава, олицетворение молчаливого офисного планктона, был вечной жертвой корпоративной иерархии. И Рёхэй Арису — бездельник с неопрятными волосами и вечный игроман, у которого вместо нормальной жизни были лишь виртуальные миры, в которых он проводил свои бесконечные геймерские марафоны, где каждый уровень приводил к ещё большему отчаянию, а не победе. В этой странной для меня компании я была вынуждена проводить сегодняшний вечер. Двое из парней оказались абсолютно полоумными: они внезапно и беспричинно развеселились, буквально сияя позитивом, неиссякающим и бессмысленным, радуясь, как невоспитанные дети, с ужасающей легкостью погружались в восторг от внезапно обретённой свободы делать все, что взбредёт в их неумные головы. Всё, что им хотелось, — лишь веселиться и набивать желудки едой. Чотта, между прочим, утратил последние надежды на свою личную жизнь, и его беспокойство относительно своей девственности стало предметом всеобщего разговора и смеха. Вынужденно слушая подобные откровения я глубоко вздыхала, шумно выдыхая, стараясь сохранить ещё немного терпения. На мгновение меня даже позабавило, как различны могут быть реакции на абсурд. Пока Арису с Сегавой развлекались, обсуждая свои нелепые желания и фантазии, тот, кто назвался Карубэ, казался единственным, кто по-настоящему осознавал глубину происходящего. Он трезво, адекватно и с некоторым скепсисом рассматривал нашу непрошеную реальность, в которой мы все оказались, и не видел в этой аномалии никаких поводов для веселья, чем вызвал к нему уважение. Его серьезный взгляд был как бальзам на мою ранимую душу, особенно в таком контрасте с безумством этих двоих, которые вовсе не стеснялись обсуждать неприглядные подробности своей никчемной жизни и мелочные желания прямо при мне. Чем больше я их слушала, тем больше понимала, что даже святой огонь инквизиции не в состоянии выжечь из них всю эту олигофрению, перемешанную с инфантильностью. Я изо всех сил пыталась донести до этих троих, что их шутки неуместны, но они продолжали смеяться и говорить что-то про «чудесный сон в реальности». В сгущающемся сумраке ночи темные улицы Токио были лишь фоном для этого невероятного спектакля, в который я как-то неожиданно оказалась втянута. Мои новые необычные знакомые продолжали свои бессмысленные разговоры, и каждая минута, проведенная с ними, казалась насмешкой над здравым смыслом. Не выдержав, я решила пойти в свою машину и провести ночь там. — Всё, с меня хватит, — процедила я сквозь зубы, почувствовав, как нервы дают трещину. — Похоже, наша новая знакомая испытывает стресс, — проговорил Арису, оборачиваясь к своим друзьям с насмешливой улыбкой. — О, ты ещё и умеешь ставить диагнозы на расстоянии? — вкрадчиво спросила я, не скрывая иронии. — Ты случаем не врач? — Нет, но иногда мне кажется, что я мог бы быть хорошим психотерапевтом, — ответил Арису с лукавой улыбкой. Несмотря на то что даже смотреть вокруг было жутко, я всё-таки встала, переборов страх и унимая дрожь в коленях. — И куда ты? — деловито вскинув брови, спросил меня Арису. — Не могу вас больше слушать, — ответила я, отвернувшись. — А, ну давай. Только смотри аккуратнее: там за углом прячутся зо-о-омби, — замогильным голосом провыл Арису, поднял руки и зашевелил пальцами. — Имбецил, — констатировала я очевидный факт и направилась к своей машине. Только и думают о каких-то глупых выдумках. Окончательно пересидели дома, играя в видеоигры. — Скажи хоть, как тебя зовут, — выкрикнул мне вдогонку желтоволосый Карубэ. — Ага, напоследок скажи свое имя, пока тебя не съели зомби, чтобы мы знали, кого оплакивать, — слезлизым тоном произнес Арису, еле сдерживая смех. «Надо же было попасть на таких идиотов», — мысленно сокрушалась я своей очередной неудаче, но вслух сказала, не оборачиваясь: — Эрин. Но не успела отойти и на пару метров, как в большом офисном здании напротив, на каждом этаже, начал включаться свет, превратив фасад здания в гигантский экран. Надпись, горящая на нем, привела меня в замешательство.

Добро пожаловать, игроки! Игра скоро начнется!

Мы уставились на текст, пытаясь хотя бы сейчас что-то понять. «Ничего себе поворот событий, — только и подумала я. — Действительно особенный день, и закончился он началом особенной ночи».

Игровая арена находится там —

Недалеко за деревьями высветилась новая надпись со стрелкой, указывающей на мерцающий розово-красный свет, который, казалось, приглашал нас в еще более странный мир, чем тот, в котором мы уже находились. Я продолжала думать, что это розыгрыш, и даже немного хвалила создателей: до чего реалистично они всё придумали и продумали; смущало лишь то, что выглядело это как-то слишком масштабно для одного розыгрыша. А может это съемки фильма? Будущего мирового бестселлера: не зря же авторы так расстарались. Например, новый формат фильмов: в главных ролях актеры, которые еще не знают, что они актеры. И совсем скоро мы попадём в красивый освещенный зал, пройдем по выстланной, красной ковровой дорожке, а в конце нее с широкими улыбками будут стоять организаторы этой безумной идеи с «Оскаром» в руках. Идея показалась мне неплохой и даже креативной. Мы направились в сторону этого света, и, пока шли, я обдумывала, что сказать этим выдумщикам: честно все, что о них думаю, или помягче? То самое место, которое являлось источником красно-розового света, представляло собой широкое здание с надписью «GeneralMotors», украшенное всякими лампочками, чуть ли не новогодними гирляндами, создавая иллюзию праздничного настроения. Но меня ждало разочарование: внутри здание не имело ничего общего с украшениями снаружи. Все было сломано, ободрано и отбито, а на стенах висели небрежно прилепленные бумажки с, как будто на скорую руку, начертанными на них красными стрелками, указывающими, куда нам идти. Тревожный знак. Сердце на секунду сжалось в нехороших предчувствиях, которые я сразу же постаралась отогнать, успокаивая себя тем, что создатели этого проекта хорошо подготовились, а это все — часть реквизита. Я успокаивала как умела своё внутреннне чутье, которое нашептывало зловещим голосом, что я сильно заблуждаюсь. Царящая в воздухе атмосфера заставляла напрячься, словно что-то шло не так. В мыслях начали мелькать сумасшедшие варианты развития событий. С каждым шагом мои фантазии об освещенном зале, красной ковровой дорожке и улыбающихся организаторах становились всё более иллюзорными. Вместо торжественной музыки в залах эхом раздавались наши шаги по холодному бетону. Вместо аплодисментов — лишь глухой стук закрывающихся за нами дверей. Красная стрелка привела нас к такого же цвета лифту, около которого стояло что-то похожее на тумбу, и на ней лежали несколько чёрных смартфонов. «По одному на каждого игрока» — гласила надпись на бумажке, криво, будто наспех, прилепленной к стенке тумбы. Стоило лишь взять в руки телефоны — те тут же включились и выдали очередной текст:

Подождите, идет распознавание лица.

— Они распознают лица! — обрадовался, воодушевленный своей «догадкой», Чотта. — Может, сможем с них позвонить? — выдвинул предположение Карубэ. Я взглянула на иконку, отображающую уровень сигнала сети. Она была перечеркнута крестом, и это означало, что сигнала по-прежнему нет. — Позвонить не удастся, — сказала я, но все и так уже это поняли. Однако телефон продолжал работать и выдавать надписи. На экране появился обратный отсчет времени, начиная с двух минут, и высветилось очередное послание:

Пожалуйста, дождитесь начала игры.

До конца регистрации 2 минуты.

На данный момент 4 игрока.

— Это еще что? — озадаченно произнес Арису, запуская пятерню в волосы. — Игра, — за нашими спинами вдруг раздался женский голос. Ещё один человек! Мое сердце, моментально отбросив все предыдущие сомнения и страхи, воснеслось и радостно воспело, а в груди поселилось чувство надежды, что совсем скоро всё это закончится. И доказательством этому было постепенное появление людей, ведь на самом деле никто никуда не пропал. Девушка с холодным блеском в глазах молча подошла к Чотте, деловито вытащила у него из кармана рабочий бейдж и кинула его в коридор, по которому мы только что сюда пришли. Раздался треск, вспыхнули искры, и прожженый бейдж Чотты упал на пол. — Что это было? — мы в полной растерянности воззрились на девушку, лицо которой не предвещало ничего хорошего. — Пересекли границу — назад не вернётесь, — произнесла она, словно судья, выносящий приговор, и ее губы прорезала холодная неприятная улыбка. Только вот понятнее совсем не стало, зато тревожнее точно. — Вам придется сыграть, — полушепотом продолжила говорить девушка. Арису, видимо, привыкший бездумно все подряд пробовать на своей шкуре, сделал шаг туда, где валялся прожженный бейдж Чотты, но успел вовремя остановиться, так как прямо перед его носом возникли тонкие красные полоски лазеров. — Слава Богу, я уже думала, что никого не найду! — по ту сторону лазерной стены появилась ещё одна девушка. И мы глазом моргнуть не успели, как она прошла сквозь красные нити и при этом осталась цела. Неожиданно телефоны в наших руках вновь ожили, являя надпись:

Регистрация участников завершена.

Игра начинается.

Название игры: Выживи или умри!

Сложность: тройка треф.

Как будто нам было мало, что смерть уже мелькала в наших разговорах и мыслях, так теперь она становилась частью некой игры.

Правила:

1. Выберите нужную дверь за отведенное время.

2. Каждая дверь отмечена либо синим, либо красным квадратом.

3. Нельзя входить два раза подряд в дверь одного цвета.

Ваша задача: покинуть здание до истечения времени.

После этого двери лифта самостоятельно открылись, «приглашая» нас зайти. Девушка, которую мы встретили первой, не медля зашла в лифт, словно точно знала, что делает, и, повернувшись к нам, произнесла с недобрым смешком: — Меня зовут Шибуки, а если вы будете продолжать тормозить, то совсем скоро станет не важно, как вас звали. — Почему? — не поняла я. — Потому что, если вы до сих пор думаете, что этот мир — сон, и не выбьете эту чушь из башки — умрете, — последовал весьма конкретный ответ. За последние пять минут слово «умрете» прозвучало уже дважды, отдаваясь колокольным звоном на похоронах моего спокойствия, стойкость которого уже вовсю стала трещать по швам. Что это за несмешные шутки?! Я вся напряглась; чувство тревоги стало окутывать меня с ног до головы, как вторая кожа; пальцы рук похолодели. С некоторым сомнением мы последовали за Шибуки в лифт. Внутри кабины нас встретил висящий на стене, чуть помятый лист бумаги с надписью «Старт». Двери закрылись, и лифт поднял нас на какой-то этаж, высадив в коридоре, в котором находились две гладкие с круглыми серебристыми ручками двери. Но от обычных дверей их отличали две отметки: одна дверь была с красным квадратом, другая — с синим. Все в точности, как говорилось в правилах.

Лимит времени в этой комнате: 1 минута 50 секунд.

Высветилась надпись на телефоне. В паутине полнейшего непонимания, которая опутала нас, в каждом взгляде, перебегающем между нашими лицами, сверкала искра тревожного предчувствия, и только Чотта со своим абсолютно незамутненным сознанием и блаженной наивностью начал снимать видео, приговаривая: — А это точно игра? Становится всё чудесатее и чудесатее. Его оптимизм казался мне абсолютно чуждым и безосновательным, как будто он уже видел себя победителем, хотя игра еще даже не началась. Последняя присоединившаяся к нам девушка была крайне напугана, находясь в шаге от полного отчаяния. — Я хочу домой, — заканючила она, едва ли не срываясь на плач от страха. Но дома уже не существовало. Дом, уютный и знакомый, куда можно было бы вернуться и забыть об этом кошмаре, исчез в каком-то другом измерении. Были лишь эти двери и то неведомое, что ждало нас за ними. — Всё нормально, — начал успокаивать ее Чотта, беспечно улыбаясь. — Ты с нами. Я мысленно усмехнулась над этим нелепым успокоением. Первая фраза в корне противоречила второй. После всего, что я успела наслушаться, пока мы сидели на перекрестке, доверять этим троим я бы точно не стала. Если быть с ними — это безопасно, то, возможно, девушке следовало бы начать беспокоиться еще больше. — Мы выиграем, — воодушевленно продолжал парень. — Заберем приз и пойдем домой. — Приз… — эхом отозвалась девушка. — Ну, надеюсь, он будет в конце, — обнадеживался Чотта, но его оптимизм звучал уже не так убедительно. — Но какую дверь нужно открыть? — озадачился Арису, сведя брови к переносице. — Наверное, для начала любую, — ответила Шибуки, пожимая плечами. — Но что там, за дверью? — Арису, нахмурившись, взъерошил свои волосы и приблизился к двери. — Что будет, если ошибемся? — Нам придется отправиться туда без ответа на этот вопрос, — с ноткой сарказма пробурчала себе под нос Шибуки, понимая, что выбор, который нам предстоит сделать, вряд ли будет основан на каких-то логических рассуждениях.

50 секунд.

Минута отведённого времени прошла. — Интересно, а что будет, когда лимит времени в этой комнате истечёт? — задумчиво сказала я, особенно не ожидая, что кто-то поспешит ответить. Но вопреки моим ожиданиям, ответ поступил быстро, и он мне совсем не понравился. — Тогда мы умрем, — с нервным смехом откликнулась Шибуки, словно об этом было забавно говорить. — То есть как умрем? — Я вскинула брови, не переставая недоумевать. События последних нескольких часов казались нереальными, возведенными в высшую степень абсурда, словно я спала, но нелепый сон никак не кончался. Шибуки, не удостоив меня ответом, лишь смерила меня презрительным взглядом и отвернулась. — Эй, вы не чувствуете этот запах? — спросил Чотта, принюхиваясь к воздуху. — Посмотрите вниз! — Резкий окрик Карубэ заставил нас вздрогнуть, обернуться и тут же опустить глаза в пол. Из-под каких-то вентиляционных решеток на полу неспешно вились струйки дыма, заполняя пространство вокруг нас.

30 секунд.

Раздался механический женский голос. С каждой секундой комната все больше наполнялась едким дымом, который густым облаком вползал в каждую клетку нашего организма, вторгаясь в ноздри и рот, разъедал глаза, вызывая слезы. Воздух стал тяжелым и вязким, становилось трудно дышать, и каждый из нас уже заходился в кашле. — Открой же дверь! — в отчаянии настаивала Шибуки. — Сама открой, если такая умная! — проорал ей в ответ Арису. — Кто знает, что случится, когда кончится время? — сквозь хриплый кашель выдавил из себя Чотта. — Не похоже, что что-то хорошее, — тихо пробормотала я, чувствуя, как сердце отчаянно колотится в груди, стремясь вырваться наружу. — Быстрее, у нас заканчивается время! — истерично визжала Шибуки. Но никто не двинулся с места. Страх сковывал нас, делая беспомощными перед лицом неизвестности. Ведь мы не знали, что нас ждет, и никто не хотел рисковать по понятным причинам. А судьба, казалось, веселилась над нами, пока дым все плотнее и плотнее окутывал комнату, забирая последний кислород и надежду на спасение.

20 секунд.

Предупредил голос, но от этого не стало легче. Наоборот, появилось еще бóльшее чувство давления, из-за которого принять решение становилось сложнее. — Я больше не могу! — закричала вторая девушка. Ее нервы сдали и она подбежала к двери с синим квадратом, открыла её и, лишь успев сделать шаг внутрь комнаты, упала замертво, прожженая чем-то, напоминающим лазерный луч. Дверь за ней мгновенно захлопнулась. Я отшатнулась от двери, привалившись спиной к холодной стене, и застыла в немом, пробирающем до дрожи, крике ужаса. От только что произошедшего дыхание перехватило, тело перестало меня слушаться, а ноги словно приросли к полу. Эта игра была чем-то гораздо более ужасающим, чем я могла себе представить. И где, к чертям, эта спасительная кнопка ESC, чтобы вырваться из этого кошмара? В голове одна за другой с неимоверной скоростью проносились мысли, и все они были в форме вопросов, на которые, конечно же, было некому дать ответы. В груди сдавливающей болью растеклось осознание того, что это не игра и совсем не шутка, а жестокая реальность той безумной ситуации, в которую мы были втянуты. Это был не виртуальный мир, где можно было нажать кнопку «пауза» и вздохнуть. Мой мозг работал на износ, пытаясь осмыслить происходящее, но внезапно вмешался холодный, бесчувственный голос отсчета, что отбросило все мысли в сторону.

10 секунд.

Сообщил голос. Шибуки рванула к двери с красным квадратом и, открыв ее, не задумываясь вбежала внутрь.

5, 4, 3…

Продолжал вести отчёт беспристрастный механический голос. В последние секунды, словно опомнившись от оцепенения, сковавшего наши тела и умы, мы всё же смогли соориентироваться и вовремя забежать в открытую комнату, едва успев закрыть за своими спинами дверь. Когда голос произнес «ноль», изо всех решеток в предыдущей комнате вырвались столбы пламени высотой почти до потолка. Я привалилась к стене, чтобы не грохнуться от охватившего меня бескрайнего ужаса.

Лимит времени в этой комнате: 1 минута 50 секунд.

— Она что? По-настоящему умерла? — пролепетала я, едва шевеля онемевшим языком, чувствуя, что начинаю утопать в стремительно зарождающейся панике. — Боюсь, что да, — мрачно ответил Карубэ. Мысли беспорядочно метались в моей голове, но одна из них звучала ярче остальных: останавливаться было смертельно опасно. Перед нами вновь предстали две двери, окутанные омутом неизвестности, с красным и синим квадратами. — Согласно правилам, — начал Чотта, — теперь мы должны выбрать дверь с синим квадратом. — Правильно, — быстро согласилась Шибуки. — Давай, открой ее. Но Чотта замешкался, замер перед выбором, который мог стоить ему жизни.

50 секунд.

Уже отчетливо стал чувствоваться запах дыма, и начинало щипать глаза. — Я открою, — уверенно сказал Арису и подошел к двери с синим квадратом. — Ошибки быть не должно. Я, не отрываясь, смотрела на Арису, словно пытаясь уловить в его глазах хоть малую искру уверенности. Ошибки быть не должно, но все же… не было никаких гарантий, так же как и не было никакой определенности, что будет дальше. Арису с глубоким вздохом медленно взялся за ручку двери и резко распахнул дверь. Мое сердце подскочило. Но ничего не произошло. На последних секундах мы все успели забежать в комнату, а за нашими спинами вспыхнули столбы огня. И вот мы снова оказались перед выбором — две двери, два пути в неизвестное. — Ого! — радостно воскликнул Чотта. — Теперь это уже легкотня. Надо просто чередовать двери! В этот раз сомнений, какую открывать дверь, не было, и парень вошел в комнату, обозначенную красным квадратом, а мы без лишних слов последовали за ним.

Лимит времени в этой комнате: 1 минута и 30 секунд.

Оказавшись в комнате, мы сразу же кинулись к двери с синим квадратом. — Стойте! — вдруг закричал Карубэ. — Стойте! Обернувшись, нам стало ясно, что всё не так просто. В этот раз представшая перед нами комната была лишена привычной пары дверей. Тут не было двери с красным квадратом, обе двери были с синим. Мы в растерянности переглянулись. — Но как… — попытался что-то сказать Арису, но слова замерли у него в горле. Таймер продолжал неумолимо тикать.

Осталось 50 секунд.

— Но… Как нам теперь понять, какая из дверей правильная? — наконец-то смог собрать предложение Арису. — Я поняла, — сказала Шибуки. — Это игра заставляет нас выбирать жертву. Двери ничего не значат. Важно то, кто их откроет. Нам дают время, чтобы мы выбрали жертву. — Так никто не откроет дверь… — растерялся Арису, его голос звучал почти безнадежно. — Тогда все сгорим заживо, когда время закончится! — психанул Карубэ. Никто из нас не решался выбрать дверь. — Я открою, — опять с уверенностью вызвался Арису и схватился за ручку двери. Но он не смог. Он держал эту ручку, потел, а лимит времени неумолимо уменьшался. Время поджимало, затягивая сильнее петли на наших шеях.

20 секунд.

— Я ее открою, — решился Карубэ. — Ему вечно не везет. И он подошёл к другой двери. — Карубэ! — заорал Арису. Но Карубэ уже держался за ручку выбранной им двери, сглотнул, закусив губу, резко открыл дверь и вбежал в комнату. Мы едва успели заскочить за ним. Облегчение, что мы снова уцелели, было кратковременным. Теперь перед нами находилилсь три двери — все с красными квадратами.

Лимит времени в этой комнате: 1 минута 10 секунд.

С каждой новой комнатой время, данное нам, уменьшалось, как песок сыпалось из наших рук, приближая тот момент, когда все обернется адским пламенем. «Сколько ещё таких комнат нас ждет?!» — внутри меня все паниковало. — Я так больше не могу… Хватит… — плаксиво запричитал Чотта. Его голос был полон отчаяния, звуча уже совсем не так уверенно, как раньше. По мере того, как секунды стремительно убегали, наша тревога усиливалась, обостряя чувство неотвратимости беды. Надо было срочно что-то решать. Вспомнив план эвакуации, который я заметила ранее перед заходом в лифт, я попыталась прикинуть, сколько комнат мы прошли и как они располагались. Согласно плану, две из этих комнат не имели продолжения.

30 секунд…

Я прокручивала план в голове, пытаясь сообразить, с какой точно стороны находятся стены, а с какой — выход. Мозг совершенно отказывался слушаться, предаваясь панике и проявляя признаки топографического кретинизма. Как же я жалела теперь, что не запомнила его лучше. Мысли путались, терялись в голове, как мы в этом кошмарном здании.

10 секунд…

Тиканье секундомера звучало как приговор, не оставляя нам права на ошибку. Мне нужна была пауза, чтобы собраться с мыслями и вспомнить план, но ее у меня не было. — Дверь справа! — крикнула я наугад, дернула ручку и, непонятно на что надеясь, забежала в комнату. В последний момент в нее успели вбежать и остальные, оставляя за спинами столбы пламени.

Лимит времени в этой комнате: 1 минута.

Оглядевшись, я замерла. Я ошиблась. Эта была не та дверь! Комната, в которой мы находились, имела только одну дверь, и она была с красным квадратом. Все в ужасе уставились на меня, а я смотрела абсолютно растерянно, и на глаза начали наворачиваться слезы. Я успела тысячу раз отругать себя за рассеянность, что проявлялась в самые ответственные моменты. — И что теперь?! — взревела Шибуки. Её голос дрожал от ярости, а глаза были полны упрёков. — Что ты наделала?! Теперь мы сгорим! Из-за тебя! — ткнув в меня пальцем с ядовито-вызывающим маникюром, она несколько мгновений смотрела немигающим взглядом, как удав на кролика. — Но, по крайней мере, мы не сгорели там, — сразу попытался найти мне оправдание Чотта. — И сейчас у нас есть время подумать, что делать. — Зато теперь мы сгорим тут! — орала Шибуки, уже чуть ли не с ненавистью глядя на меня. — Я… Я… — я понимала всю безнадёжность положения. Слова застревали в горле, слезы не давали говорить. — Я лишь попыталась вспомнить план эвакуации. — Понял! — воскликнул Карубэ. — Зеркально! Мы находимся зеркально плану. Надо было идти в дверь напротив. — Надо было! — злилась Шибуки. — Только нам теперь не выйти отсюда. Она подбежала и, схватив меня за руку, поволокла к двери с красным квадратом. — Давай, открывай! — она положила мою руку на ручку двери. — Вдруг это единственный наш выход! — продолжала она «добивать лежачего», то есть меня. — Не буду открывать! — плача, я пыталась ее оттолкнуть, но её хватка была железной. — Нет уж, давай, ты виновата, мы благодаря тебе теперь в ловушке! Шибуки продолжала толкать меня к двери с красным квадратом, желая найти выход из этого кошмара хоть какой-то ценой, даже ценой моей жизни. Я затравленно обернулась на остальных в поисках защиты. Чувство вины, что я допустила непростительную оплошность, чудовищную ошибку, прожигало меня; внутри всё кричало о том, что я завела нас всех в тупик и поставила перед угрозой смерти не только свою, но и жизни всех присутствующих. — Живее, открывай дверь! Возьми на себя ответственность за неверное решение! — орала на меня Шибуки, подталкивая зайти в, возможно, неправильную дверь.

30 секунд.

Решение пришло, откуда не ждали. От Арису. Его слова разрезали, окружавший нас, густой туман ужаса и безнадёжности. — А, может быть, мы можем просто выйти обратно? Из двери, в которую вошли? — предположил он. — Ведь в правилах ничего не говорилось про то, что нельзя возвращаться. Что если мы сможем вернуться назад? Туда, откуда пришли? — Но дверь, в которую мы сюда вошли была отмечена красным квадратом, — ответил Карубэ. — Это значит, что следующую дверь мы можем открыть только с синим квадратом. — Вот именно, что вошли! — взволновано возразил Арису. — Но правила… они не запрещали возвращаться. Мы вошли через красную дверь, верно? Но никто не сказал, что мы не можем вернуться через неё же! На обратной стороне двери нет никакого обозначенного квадрата, и возможно, что если на входе красный квадрат, то на выходе синий!

Осталось 5 секунд.

— Ты что, без совсем ума?! — заорала Шибуки. — Там огонь, ты же видел! — Вот сейчас и узнаем, — я бросилась к двери.

3 секунды.

Распахнула ее и…

2 секунды.

Неужели я еще жива? Все остальные тоже ринулись за мной. Только Чотта замедлил шаг. — Скорее, Чотта! — проорала я.

1 секунда.

Чотта уже почти тут. Быстрее же! Вспыхнул огонь. Пламя уже охватило его ногу, когда он успел ввалиться в комнату. Комната была почти черной, и отчетливо ощущался запах гари.

Лимит в повторной комнате: 10 секунд.

Карубэ сорвал с себя рубашку и начал сбивать ею пламя с ноги друга.

6 секунд.

Металлические двери потемнели — квадратов уже было не видно.

3 секунды.

Но мы уже знали, в какую точно надо идти. Быстро, без раздумий.

2 секунды.

Арису открыл дверь. — Быстрее! — закричал он, и мы в последний момент успели выбежать. Карубэ дотащил Чотту до выхода. Подбежала Шибуки…

1 секунда…

***

Сначала я втянула носом прохладный воздух и потом уже смогла задышать полной грудью, всё ещё не осознавая, что мы выбрались и этот ужас закончился. Сбежав вниз по пожарной лестнице и, упав от бессилия на какую-то свалку, никто из нас, не произнося ни слова, просто лежал. И без слов все было понятно, ведь каждый думал об одном и том же. В моих ушах до сих пор продолжал звенеть этот механический голос, ведущий обратный отсчет времени до смерти. Молчание было нарушено мелодичным пиликанием телефона, на котором высветилась надпись:

Вы победили! Поздравляем!

— Спасибо вам, ребята! — произнесла Шибуки, тяжело дыша. — Спасибо. Ко мне ее благодарность точно не относилась, но и она ничего не сделала в этой игре, чтобы помочь выбраться, а я-то хоть попыталась. Застонал Чотта. Я взглянула на его ногу, и от одного ее вида мне поплохело. Бедный парень, какую страшную боль он терпел. Вдруг Шибуки, что-то увидев, встала и неуверенной походкой пошла вперед. Я обернулась и увидела небольшой круглый столик белого цвета, который смотрелся абсолютно чужим во всей этой помойке, на которой мы отдыхали от пережитого. На столике лежала карта. Обыкновенная игральная карта. Тройка треф. Как только Шибуки взяла в руки эту карту, снова ожил телефон.

Выжившим предоставлена виза на 3 дня.

— Виза? — мы все переглянулись. Послышалось шарканье шагов. В нашу сторону, едва волоча ноги, шел какой-то человек. Он был немыт, нечесан и ранен. Остановившись перед нами, он горячо выкрикнул: — Я собираюсь выйти из игры! Игры не заканчиваются, сколько в них не участвуй. Моя виза истекает сегодня, — произнес он устало. И, вознеся глаза к небу, продолжил: — Наконец все закончится. И это были его последние в жизни слова. Как только он их произнес, красный луч лазера, упав с небес, прожег ему голову, и, когда человек свалился мертвым, мы все словно окаменели. Эта жуткая реальность открыла перед нами новый уровень кошмара. Несколько секунд никто из нас не был в состоянии вымолвить хоть слово: в горле застрял крик беспомощности и безысходного отчаяния. Шибуки, всё ещё державшая в руках игральную карту, вдруг горько засмеялась. — Если виза кончилась, — сказала она с кислой улыбкой, — на следующий день ты умрешь. — Значит, наши визы тоже кончатся, — обреченно произнес Арису. — Через три дня… — Хотите жить, — сказала девушка, — придется играть в их игры. — Что-то мне это совсем не нравится, — пробормотал Карубэ. Его глаза были прикованы к тёмному небу, откуда время от времени сходили на землю красные лучи смерти. — Нам всем это не нравится, — удрученно отозвался Арису. Его взгляд был устремлен вперёд, но было ясно, что мысли парня заняты всем тем, что оставалось позади. Я, по привычке, подняла глаза к небу, с которого с частой периодичностью спускались на чьи-то головы красные нити. По всей видимости, это и были лучи лазера. И я поняла: глупо было думать, что все закончилось. Наоборот. Все только начинается.