Звёздный Предел

      После самого долгого перехода в своей жизни, племя Мараха разбило лагерь с подветренной стороны южных гор. Это была неплохая местность — узкое тёплое ущелье, защищенное с трех сторон горной цепью и её отрогами. Похоже, в планах самого Мараха и его ближайших сподвижников было дальнейшее продвижение на юг, в глубокую долину, окруженную горами и холмами почти со всех сторон. Защищенная подобным образом земля обещала быть плодородной.       Мог ли эти земли облюбовать еще кто-то? Кто знает. Но Марах окончательно решился именно на это направление всего около двух лун назад, и вот уже с луну они добирались сюда — практически налегке, ведь за время пребывания у Великой воды, как именовали Куивиэнен люди, несчастное племя уменьшилось едва ли не вдвое.       А еще этот снег…       Липкий и грязный, оставляющий пепельные полосы на щеках и кляксы на одежде. Он пошел не внезапно — лишь после того, как солнце окончательно скрылось за серой пеленой далеко в выси, да так, что земля остыла, и время перехода от стоянки до стоянки стало лучшим, чем часы мерзлого отдыха в палатке из шкур.       Мария словно сдёрнула с себя вялое полусонное оцепенение, плотным коконом паутины окутавшее её в лесах Куивиэнен, и вернулась к прежней деятельности. Марах прислушивался к ней, чего не скажешь о выживших старухах, но отряженные к Марии женщины довольно быстро поняли какие травы и коренья стоит искать, как заготавливать, и для чего нужны те или иные. Словом, пусть Мария, как и Мира, до сих пор держалась особняком от человеческих женщин, отчуждение таяло.       Дичи было мало, птиц было мало — но здесь, в горном ущелье, их было бы как будто больше. Прятались от гуляющего ветра и пепельного дыхания с севера.       — Скверно, — посетовала Мария, оставшись наедине с сёстрами Скайрайс, — сейчас было бы лучшим вариантом уйти в горы и отыскать пещеры, где можно было бы жить. Обычно в таких местах можно найти такие, где есть собственный микроклимат, где нет недостатка в воде и защите от ветра.       — А ты много об этом знаешь, — с легчайшим оттенком удивления заметила Мира, растирая в ступке дикий горький корень.       — Наугрим именно так и живут, — от холода у Марии зуб на зуб не попадал. Ей приходилось кутаться в тулупы и шкуры, чтобы не упасть и не околеть просто в пути. Смешно! — Карнистира в свое время очень заинтересовало их устройство жизни, но гномы хитры и подозрительны, и мало кого к себе впускают. Даже на прошлый праздник, куда нас не пустила ваша старшенькая, гномы устроили прием на одной из вершин, и далее передних залов нолдор не пустили.       Мира хмыкнула.       — Гномы жили на этих землях не одну сотню лет. Как знать, может, такие перипетии погодных условий здесь привычное дело. Еще лет тридцать назад здесь не было даже солнечного света, и жизнь внутри гор представляется не такой уж удивительной. В последние столетия существования террианской цивилизации, наши предки жили именно так — под землёй, прячась от холода и радиации.       — Что ж… Это тоже вариант. Но, — Мария подхватила с нагретого камня лепешку и запустила в жесткое тесто зубы, — я никогда не слышала от Карнистира о гномах за пределами Белерианда. Вполне возможно, что они есть, но где они есть — я не знаю. Точно так же здесь можно повстречать кого угодно кроме них, не забывай об этом. То, что мы никого еще не встретили — тоже хорошая новость.       Более того — охотники и собиратели племени вовсю осваивали близлежащие перелески и предгорья, пополняя запасы для грядущего перехода. Вдали от проклятых земель Дома и голодных озерных вод, люди словно позабыли о мерах безопасности, пусть Марах не раз призывал их поостеречься. Но что поделать — многие в пути болели. Кого не держали больше ноги, тот падал на землю и, не пытаясь встать, околевал на следующее утро. Те, кто находил в себе силы, нуждались в их поддержании.       — Вот это ты найдешь легко — у него такие темно-красные соцветия на самом верху стебля, издали напоминает гигантскую спичку — мне нужны от него корни, — напутствовала Мария, набросав палочкой рисунок в сухой пыли. — Про можжевельник ты знаешь, нужны ягоды — его в горах как раз должно быть много; если найдешь клюкву и рябину — цены тебе не будет, еще вот это — легко узнаешь, но мне нужны только корневища…       Эльза с сомнением покосилась на выданный инструктаж к заданию.       — Ты уверена, что я найду хоть что-то из этого? Какие-то шишки точно обнаружу, но соцветия? Всюду снег!       — По моим подсчетам, сейчас только самое начало угасания солнца, середина осени. В это время в Таргелионе еще тепло, — Мария наморщила лоб. — И в горах климат всегда чуть иной, чем на равнине. Не заметила, что здесь немного теплее?       — Заметила, — согласилась Эльза. — Ладно уж, постараюсь найти.       — Не «постараешься», а «найдешь», — одёрнула Мария. — То, что происходит с погодой — это не шутки, у нас очень скудные запасы, и непонятно, что будет дальше. Всё, что я тебе указала, должно иметь хорошее влияние на кровь, к тому же поддержит солевой баланс в организме и согреет, если будет совсем худо. Я слышала, Марах говорил разведчикам, что ушли вперед, как можно меньше жечь костры и не привлекать внимания. Уж он-то понимает, что это всё — не шутки.       Эльза подняла руки, капитулируя.       — Ладно-ладно, слушаюсь. Дай только вещи собрать. С твоим заказом я промучаюсь до завтрашнего дня, а то и больше. Световой день всё короче.       Мария покосилась на уныло сизое небо и вернулась в палатку.       — Может быть, Марах и прав, — пробормотала она, усевшись у очага. Мира поддерживала огонь и следила за молоком, которое худо-бедно надоили с одной из немногих коз, что были в распоряжении племени. — Нам следует идти дальше на юг, к морю, если хотим пережить очередную напасть.       — И что на этот раз? — Мира подсыпала горсть перца и пряностей — не жалея, ведь Эльза любила так, чтобы горло жгло.       — Всё то же. Чем дальше продвигаемся на восток — тем грязнее вокруг, особенно осадки. В эту пору еще не должно быть снега, а он летит, даже здесь, в предгорье. Если что-то где-то и вправду горело, то горело очень хорошо. Или изверглось.       — Вулкан? Но мы бы ощутили землетрясение.       — Необязательно. Но мы ощущаем другое. Боюсь, если Мараху не повезет, нас снова ждёт голод. На сей раз — настоящий, — Мария с тоской проследила за тем, как Мария осторожно переливает закипевшее молоко в кожаный мешок, сматывая поплотнее, чтобы дольше сохранилось тепло. Эльза упрятала его прямо за пазуху. — Но это полбеды. Как думаешь, как выживали мориквенди, когда не было ни луны, ни солнца? Мы застали лишь мизерный отрезок той долгой эпохи и, по правде сказать, мне до сих пор не верится в то, что это было. Жизнь без светила — это что-то из области фантастического сна.       — Тогда разве сейчас не должно быть лучше, чем тогда? — усомнилась Эльза. — Солнце всё-таки есть, но, если где-то извёргся вулкан, его просто не видно за дымом.       — Собирайся живей, — одёрнула её Мария. — Копошишься больно долго. Но извёргшийся вулкан — это не просто дым, это огромное количество нагретых до предела подземных масс, распыленных в атмосфере. Ты думаешь, тот разведчик умер, отравившись обычным дымом? Нет. Его лёгкие были забиты вулканической пылью, а уж газы, вырвавшиеся вместе с ней наружу — в разы более ядовитые. Но это еще полбеды. Если вся эта прелесть не осядет в ближайшие сроки — земля на долгое время остынет, а это означает смену климата и отсутствие урожаев в долгой перспективе.       — Зато когда станет теплее, будет, как говорится, взрыв урожайности, — резонно заметила Мира. — Но ты права: до этого времени еще нужно дожить. Если нет растительности — нет пищи для многих живых существ, в том числе и для нас.       — Интересно, в Белерианде сейчас то же самое… — пробормотала Эльза. — Для Осады это скверно.       — О себе лучше подумай.       — Я и думаю, — Эльза махнула рукой на прощание и вышла наружу. Хлопнул полог из тяжелой кожи, внутрь ворвался сноп пыли. Мира снова расчихалась.       — Шишки-шишки, корневища… — взвалив тугой мешок на плечи, Эльза продвигалась вперед по негустому подлеску. Деревьям здесь было трудно разрастись вволю: уж больно каменистая почва. — Не лучшего сборщика трав ты нашла, конечно, Мария.       Её дело было нехитрым: брать заранее расфасованные по ящичкам ингредиенты и варить зелья, следить за ранами Маэдроса, в том числе за теми, которые нанесла она сама, снимая ошейник. С последними она знала, как иметь дело — и эти самые дела на тех частях тела обстояли хорошо. Остальному она уже училась по ходу дела, штудируя оставленные для нее Марией и Мирой медицинские записи, подвизавшись под крыло Эстанно. Вполне возможно, что уход за здоровьем Нельяфинвэ перешел дальше к более опытным целителям, как только самые страшные травмы перестали его беспокоить.       И эти умные мысли догнали её только сейчас. А то всё — «потеря доверия, потеря доверия», предательство, наушничество Нолонмара, интриги Файнолмэ, которому не на кого было скинуть скучную работу. Ведь хорошая же жизнь была в Химринге, рабочее местечко, так сказать, тёплое и нагретое.       Не то что ползать по студёным камням на карачках и примитивным орудием труда копать промёрзшую до самой мантии землю в поисках хиленьких корневищ одуванчика. В чем прелесть одуванчиков — так то что они растут практически повсеместно, и уж их-то можно набрать впрок. Насчёт «впрок» Мария сделала внушение отдельно и не раз — какую-то долю от общих сборов она откладывала себе, делая запасы только для них троих — не иначе как готовилась к чему-то.       Эльза искала место для ночлега — потенистей и где деревья стояли гуще, вместе с тем, поднимаясь выше по склону. Облюбованная для ощипывания гора была сравнительно невысокой, и, если никто из племени не копошится здесь же неподалёку, улов мог бы быть и приличным. Главное, не повстречать какого-нибудь медведя… Это к охотникам. Суп из медвежьих лап вполне себе питателен для неприхотливых людских желудков.       Темнело в последнее время очень быстро. Эльза и сама помнила зимы и осени в Химринге — крепость Нельяфинвэ располагалась севернее крепости Морифинвэ, и климат в холмах был куда суровей. Разница былых лет и нынешней реальности была налицо. Мария была права: что-то сорвалось с поводка.       Угнездившись в небольшой природной ямке и замотавшись в шкуры, Эльза сделала два глотка из меха и прикрыла глаза. Еще теплое, молоко приятно обволакивало внутренности и как будто бы возвращало в тёплую постель в натопленной комнате. Она преодолела лишь часть пути — что домой, что восходя на гору.       Ночь тоже была короткой, сменившись слабой вспышкой света, резанувшей по внешней стороне век.       За ночь её не потревожили ни звери, ни птицы. Пусто и безмолвно, пусть охотники Мараха и твердят, что здесь дичи вдоволь. Может, это она выбрала какую-то неправильную, будто бы спящую мёртвым сном гору. Вспомнив о разговоре про вулканы, Эльза поёжилась. Когда столько огня вырывается наружу, разве не должно стать чуточку теплее? Казалось, что она уже никогда не согреется. В меху булькали остатки молока с пряностями и мёдом — Мира никогда не жалела последнего для сестры, хотя этого самый мёд разделили в племени очень скупо. Где-то с неделю назад кто-то нашел дикий улей, и даже едва заснувших пчёл не побоялись… Мира всё отдавала ей, ведь Эльза была единственным «добытчиком», отправлявшимся в подобные вылазки.       Недавно она даже начала учиться стрелять из лука — поздновато конечно, и до впечатляющих способностей Мараха далеко, но последний смотрел с одобрением. Никак, потенциальная невеста продолжала наращивать себе баллы.       Эльза поморщилась, отгоняя назойливые мысли. Назойливые, но какие же… очевидные. Мария только что не каждый день твердила об этом: поддайся да поддайся, ну что тебе стоит? Он будет на нашей стороне, он к тебе прислушается, если и впрямь влюблён.       Эльза же видела совсем другое: Марах был не лишен разумности. Чего бы он там в ней ни нашел, явно придумал как обратить себе на пользу. Никакой человек не лишен расчетливости и любви к выгоде от рождения. Пойди поищи альтруистов в таких суровых условиях… если даже эльдар научились быть осмотрительнее в своих решениях. А по зову сердца они уже нарешали себе и клятву, и проклятие…       Эльза замерла, помотав головой. Ну вот опять! Опять в голову лезет Химринг, беспечная болтовня с Аллвентэ, тёплая постель, купальни на первом этаже, где пар стоит стеной, да так, что не разглядеть моющуюся по соседству эльдиэ на расстоянии вытянутой руки. И душно так, что сердце заколачивается.       …А вот и шишки. Вернее, шишкоягоды. Как Мария и говорила, тёмно-синие, окруженные мягкими иголочками. И запах едва уловимый… приятный, свежий. Опять некстати вспоминается, как виртуозно она научилась варить бальзам из боярышника. Лорд Нельяфинвэ его хлестал, что воду, иначе с кошмарами он справляется плохо. Точнее, совсем не справляется — больше бодрствует, чем спит.       Эльза сняла с шеи пустой мешочек на шнурке — шишкоягоды подсохли, полопаться не должны… вроде бы. Зато её можно назвать уже опытным выживанцем, если есть такое слово в квенья. Или «первопроходец», как говорят на нильском диалекте, но то применимо для совсем героев — для тех первых, отправившихся с Терры в неизвестность, в надежде найти что-то лучшее, чем оставили позади. Все они умерли вдали от дома, от трети из них не дождались даже ответного сигнала.       Очередная шишкоягода всё-таки лопнула в пальцах. Эльза пошевелила пальцами, размазывая липкую субстанцию, отёрла руку о штаны.       Какая ирония. А между тем, горная вершина была уже близко.       В то время как в подлеске было еще обманчиво тепло, горная вершина оказалась насквозь промёрзшим, обветренным и непроглядным клочком земли. На деле это была даже не вершина — лишь открытая всем ветрам каменная площадка, достаточно удобная для того чтобы хорошо осмотреться с неё и заглянуть по другую сторону горной гряды. По крайней мере, Эльза надеялась увидеть тот вид, который запечатлелся в памяти два года назад. Два года же, верно?       Их вёл сюда Джеймс, вёл упрямо и уверенно, словно знал, куда и на что идёт. Сложно представить, но даже на Халпаста не осталось злости. Всё выдул проклятый северный ветер.       Эльза сбросила поклажу на землю. Она изрядно проголодалась, и надеялась сейчас насладиться долгожданным видом, жуя тонкие полоски сушеного мяса и запивая водой. Развести здесь костёр — всё равно что всему миру просигналить о своем местонахождении.       Первым, что она увидела, был снег.       Он сыпался с неба легкой порошей, серебристо-белый, точно насмешка с небес. Потому что земля, распростершаяся к западу, была серой и мёртвой. Местами выжженной до черноты, обугленной, покрывшаяся толстой коркой золы.       «Зато потом будет хороший урожай», — пропищал в голове карикатурный голосок сестры. Урожайно, как же…       На месте того леса, куда ушли — и, видно, сгинули — Миднайт, Ирма и Рига — была выскобленная пламенем пустошь. Кое-где, подобно иголкам в сгоревшем стоге, торчали голые остовы уцелевших древесных стволов. Змеилась далекая серебристая лента реки. Эльза, моргнув, отступила на шаг.       Не чудится ли? Не привиделось? Это точно то самое место? Не могли ли они свернуть не туда? Может быть, южнее или севернее нужного места?       Она была готова хоть сию секунду немедленно спускаться — но не назад, к востоку, а вперед, на запад, и мчать что есть сил, только чтобы опознать — или не-опознать — ранее виденные места. Кажется, она даже ногой уперлась сильно близко от края каменной площадки — сзади её громко, осторожно окликнули по имени.       — Ханаа? — сзади стоял разведчик из обширного семейства Эски, громадный точно медведь, черноволосый и черноглазый. — Что ты здесь делаешь?       — Это я тебя должен спросить, — гулко, точно не языком ворочал, а камнями во рту, прогудел Ханаа. — Тебе нельзя заходить так далеко.       — Искала одуванчики, — отбрехалась Эльза. Но разведчик не купился. Но и не стал возражать — подал руку, оттягивая от каменного парапета, и сам взглянул вперед с высоты.       — Должно быть, все звери ушли из тех гиблых мест, — резюмировал он, промолчав всего с минуту.       — Ты туда пойдешь?       — А куда ж еще? Надобно разведать, что на той стороне, в какую движется солнце. Не может же оно идти в худую сторону?       Это как посмотреть — на западе Белерианд, королевства эльфов и гномов, а также Моргот, засевший на севере неподалеку. Но то север, а по пути на запад дальше — только Внутреннее Море, и Валинор за ним.       Но Ханаа вряд ли планирует такой скачок.       Ответ Эльзы ему и не требовался — он неспешно осматривал крутой спуск и прикидывал, как сподручнее спуститься.       — Возвращайся, — бросил он напоследок. — Ты пусть и приязна вождю, но племя ждать не будет.       — Разве уже определен дальнейший путь?       — Нет, — ответствовал Ханаа и скрылся. — Но горы эти гиблые.       Эльза вновь посмотрела вперёд. Озеро гиблое, горы гиблые, равнина впереди — вон, гиблая. Словно тот, неизвестный людской покровитель, напутствовавший Второрожденных от самого пробуждения, отсыпал им бедствий щедрой рукой за то, что посмели отвернуться.       Что за чушь? И отчего подобная теологическая ересь вдруг голову забивает…       — Значит, о древесине для обогрева можно забыть, — мрачно заключила Мария. Кажется, из всего пространного сбивчивого рассказала она вынесла лишь это. Мрачность заключалась еще и в скудности добычи — едва ли четверть от того списка, что был надиктован младшенькой. — Хотя, обугленное дерево будет более жаростойким, если его правильно обработать. Гномы что-то такое делают для своих надземных построек.       — А они у них есть?       — Если говорят, что есть, значит есть. Но я сама не видела — они на свои земли чужаков почти не пускают.       — Всё равно для нас это бесполезно. Как будто мы собираемся отстраиваться.       В качестве заключительного аргумента, Эльза продемонстрировала самую важную на её взгляд добычу: охапку лесных грибов, содранных целыми пластинами с окрестных деревьев.       — Неплохо, — оценила Мария. — Сегодня наедимся вдоволь.       — Они не ядовитые?       — У тебя дырявая память, но легкая рука. Сегодня нам повезло, эти, в отличие от предыдущих, будут даже приятны на вкус.       — А ты капризничаешь. Главное, что не ядовитые нахожу. Марах, если бы тебя потерял, точно надел бы траур, — Мария польщенно ухмыльнулась, но Эльза сама запнулась на полуслове, припомнив разговор с разведчиком. — А вот кстати. Не было ли погибших или умерших за эту стоянку?       — Еще не слышала. С чего такие вопросы?       — Видела Ханаа, который из разведчиков, огромный такой, с черными волосами. Он отправлялся как раз на запад, и предупредил меня, что вскоре Марах будет сниматься отсюда, мол, места эти тоже гиблые.       Мария повела бровью.       — Что ж, меня это не удивляет уже. Но новостей в последнее время и вправду не было. Мира? — она повернулась назад, где Мира уже укладывалась спать. — Ты вчера на полночи ушла к старой ведьме, она что-то говорила?       — Говорила, — отозвалась Мира. — И тебя ведьмой обзывала, хоть и не старой. Всё, как всегда: полощет всех, кто поддерживает Мараха, его самого тоже. У неё целый кружок сообщников по интересам, из тех, кто желает вернуться на восток, к Эффе.       — Это может стать проблемой.       Мира зевнула.       — Не переживай, не станет. Это сборище старух, у которых во время перехода мерзнут кости, а во время отдыха — ноют на скверную погоду. Вот и сидят, цедят яд по ночам от бессилия. Не о чем переживать, да и Марах знает. Молодняк с ними не знается. Хотя… — Мира призадумалась. — Помнишь, когда делили соты из того улея, примерно треть была как будто порченой, с гнилью.       Мария кивнула.       — Да. И я была вообще против, чтобы его кто-либо употреблял в пищу.       Эльза возмущенно подскочила со своего места, уставившись на невозмутимую сестру.       — И я это пила два дня?! — Мира махнула рукой, призвав сестру сесть на место.       — С нашей долей всё хорошо, я и сама его ела. К тому же, улей там был довольно большой, и та часть, что сгнила, была прикреплена к горному камню. Нам достался кусок древесной части.       — И всё равно не успокоила.       — Это всё не столь важно, — Мария махнула рукой. — Возможно, всё это только предрассудки. Охотникам только дай волю — их длинные языки и не такое рассказать могут. Только и умеют, что развлекать россказнями зелень у вечернего костра. Эльза, тебе ли не пора на стрельбище?       — Завтра пойду.       Ханаа был неправ: Марах не торопился покидать насиженное место. Костры горели ровно и ярко, удлинялись лишь тени, приближая холодные зимние ночи. В близлежащих лесах и пролесках и впрямь попадались дикие звери, особенно медведи, то ли еще не впавшие спячку, то ли разбуженные людским присутствием.       Мария и Мира тоже должны были участвовать, но Эльза их что-то на стрельбище не встречала. Даже откованные Куруфином клинки их могли бы заржаветь в своих ножнах, не будь они эльфийскими. Свою иглоподобную Эрку она доставала не чаще, опасаясь жадных взглядов местных разведчиков и охотников. Народ этот не славился умением в кузнечном мастерстве, а те металлические сосуды, что уже у них были, скорее всего, были добычей из Дома. По крайней мере, новый медный котелок Марии выглядел слишком красиво для этих мест, хотя и очень помято.       Т-тук!       Стрела с костяным наконечником только столкнулась с древесной корой и шлепнулась оземь.       — Недостаточно натягиваешь тетиву, — подсказал Марах, показавшись из-за дерева. Приметные золотистые волосы были туго сплетены и убраны под капюшон. Видимо, он тоже ходит в разведку, а не просиживает штаны в шатре, подобно Эске или Эффе.       — Не боишься быть подстреленным, что тетерев?       — Я бы и чихать не стал от такого выстрела, — ухмыльнулся Марах и прислонился к стукнутому стволу. — Можешь продолжать.       Эльза выпустила еще одну стрелу. Без толку. Такое даже в глаз безропотно ждущему удара медведю выстрелить — не проймёт.       С прицелом не было проблем, но вот с силой… Жаль, здесь не было пистолетов или хотя бы самострелов, это и куда проще, и куда быстрее — пока ту тетиву натянешь, пока лук выпрямишь… Плечи болят просто жуть.       — Тебе нравится это место? — спросил Марах, пока она копошилась.       — Не больше, чем озеро, — Эльза приняла из его рук подобранную стрелу. Из чьей кости оно выточено? Не такое уж острое, но зазубренное… Выпущенное с достаточной силой остриё перемелет мышцы и сухожилия в настоящий фарш. — Но здесь, под защитой гор, не так ветрено и холодно.       — Это главное, — согласился вождь. — Мы могли бы осесть здесь. Многим пришлись по сердцу эти места.       Он, очевидно, ждал ответа, но Эльза промолчала, сосредоточившись на тетиве, туже натягивая нить на петли.       — Многим, но не всем, верно? — пробормотала она. — Иначе ты бы не начинал этот разговор и не посылал разведчиков дальше на юг и на запад.       — Откуда ты знаешь?       — Видела Ханаа.       — Ты видела Ханаа? — Марах нахмурился и отклеился от ствола, приблизившись в два шага. — Когда? Где?       Странно, но он выглядел потрясенным. Эльза неловко почесала наконечником стрелы спину. Как оружие оно было не ахти, но вот в качестве палки-чесалки — очень даже. Марах с нетерпением буравил её взглядом. Эльза совсем смешалась.       — Ну… да? Разве ты не сам отправил его в западную сторону? Мне он сказал, что пойдет по пути солнца — мол, путь, которым оно следует, не может быть плохим. Марах вроде бы задумался, но покачал головой.       — Я думал, он тоже сгинул…       — Сгинул? Что значит — «тоже»?       Вздохнув, вождь нехотя поведал следующее: примерно в тот же день, что Эльза повстречала Ханаа на вершине, к условленному месту вернулись все разведчики, прежде посланные вождем разведать ближайшие предгорья и пещеры. Очевидно, что слова Марии насчет пещер услышал и Марах — либо мыслил поразительно схожим образом — и справедливо рассудил, что в качестве убежища от непогоды и места обитания они были бы лучшим вариантом, чтобы переждать грядущую зиму. Марах хотел идти на юг, но дорога грозила стать небезопасной, а жалобы стариков и детей с каждым днем становились всё более нестерпимыми, и молодой предводитель решил уступить.       Единственную опасность представляло разве что дикое зверьё, понабившееся в эти самые пещеры. Те же бедные медведи, пущенные на похлёбку, мясо и шкуры — многие из них были пещерными обитателями.       К условленному месту не явились двое. Встреченный Эльзой Ханаа и его младший брат. Марах немедля организовал поиски, и в одной из отдаленных пещер, буквально на самом её пороге — нашли вещи младшего из братьев. И никаких следов борьбы.       — Возможно, они просто разделились. Есть такие системы пещер, которые проходят под всей горой, и уходят даже вглубь. Возможно даже есть проход на ту сторону гряды — и это было бы лучше, чем заставлять всё племя, в том числе ворчливых стариков, штурмовать вершины. Вполне возможно, что Ханам решил пойти снизу, а Ханаа решил встретить его на той стороне, пройдя по верху.       Марах подумал, пожевал губу. Мотнул головой.       — А зачем он вещи оставил?       — Оставил прямо все?       — Оружия и факелов не было.       — Вот видишь, — Эльза улыбнулась. — Думаю, нам стоит просто подождать. Или…       Она осеклась. Она вдруг вспомнила, как Ханаа посоветовал ей поскорее спускаться с горы, сказав, что Марах вскоре покинет эти «гиблые» горы. Гиблые? Значит, они кому-то уже принесли гибель?       Марах точно прочел её мысли.       — Не стоит ждать и полагаться на неизвестность. Надобно всё проверить еще раз, не нравится мне такое самовольство. Ханаа — один из тех, кто наиболее близок мне и знает, о чем я тревожусь более всего. Могут ли его причины быть сильнее долга перед племенем?       Эльза пожала плечами. Уж не ей разглагольствовать о долге и чести.       — Если ты так считаешь, значит, так и нужно сделать. Нельзя всё оставлять просто так.       Очередная стрела отпрыгнула от дерева, словно от железа.       — Воин из тебя неважный, — подвел итог Марах. — Возвращайся в лагерь скорее, дабы не идти в сумраке.       — А ты? Марах красноречиво кивнул в сторону замшелых скал.       — Я хочу пойти с тобой, — решительно заявила Эльза.       Неладное можно было почуять буквально носом: негустой перелесок у подножия пропитался тяжелым смрадом. Той невыносимой вонью, от которой слезятся глаза и схватывает дыхание. Эльза покачнулась, но Марах успел ухватить её под локоть, и утащить поближе к стене, скрываясь в тенях.       В последние дни темнело и впрямь быстро, в условиях отсутствия прямых солнечных лучей. Наползшая на серый камень сеть из плюща пожухла и посерела, превратившись в иссохший колючий кустарник. Под подошвами сапог хлюпала не размерзшаяся земля — что-то, похожее на гниль. Эльза не смотрела под ноги.       Марах крепко держал её за руку, продолжая идти дальше на север, где смыкался западный и северный отрог. Опустившаяся почти зимняя ночь враз стала душной, глухой, дребезжащей лишь на грани комариного писка. Эльза наступила на сухую ветку, почти одновременно с этим впереди раздались шорохи.       Марах шикнул, уволакивая их двоих в сторону, под защиту козырьком нависавшей горной стены: неясные шорохи становились всё громче, превращаясь в скрежет, скрип расколотого камня, гулкий рокот, будто бы навстречу неслись камни. Смрад стал сильнее. Марах вдруг шевельнулся, повернулся и натянул плащ Эльзы буквально ей на голову и сильнее вжимая её в стену, заслонив собой: что-то шло прямо сюда, к ним.       С оглушительным треском ломая ветки и сухие стволы, с северной стороны предгорий и поредевшего леса показалось существо, втрое крупнее любого медведя. Его плоть была зеленовато-серой и заскорузлой, замшелой точно камень — такое впотьмах и не отличишь от настоящего камня. Несоразмерно крупные конечности, ноги и ступни — как перевернутые кувалды, огромные руки, свисая, достают до земли; маленькая голова где-то наверху, напоминающая уродливую картофелину, где-то наверху ловят блики маленькие глаза. Существо волочилось, издавая рокочущие, утробные звуки, таща за собой добычу. Эльза не сумела разглядеть, что это: вонь стояла такая, что она зажмурилась и стояла, вжавшись в шею Мараха, не шевелясь и не дыша. Отчетливо пахло свежей кровью.       Существо прошло мимо них, ввалившись в узкий, неприметный в ночи лаз в скале: всего в паре десятков шагов от них. Пещера была глубокой и гулкой: сначала они слышали десятикратно отраженный эхом стук, звон, приглушенное рычаение, а спустя некоторое время оттуда донеслось чавканье.       Из ушей точно вытащили комки ваты. Эльза встряхнула головой, осознав, что Марах зовет её по имени уже в третий раз и легонько трясет за плечо. В темноте она практически не видела его лица, но ощущала растущее беспокойство — чужое сердце над её головой билось слишком громко.       — Нужно уходить отсюда, — одними губами шепнула Эльза. Марах покачал головой. Выбившиеся из-под капюшона волосы мазнули по её лицу.       — Разве ты не видела, что оно тащило?       — Нет…       — Одного из… — Марах замялся, хватка на спине Эльзы усилилась, — одного из наших разведчиков. Я узнал плащ.       В такой темноте! Не зря Марах был выдающимся охотником своего племени. Он пошевелился, поводя плечами. Тяжелый мешок соскользнул с его плеч на землю.       — И что ты хочешь сделать сейчас?! — на грани звука возопила Эльза. — Оно убьет тебя и меня, разорвет на части, если поймает! Это не медведь, это горный тролль!       Но Марах не знал, что такое горный тролль. Он знал только, что чудовище только что отужинало одним из его соплеменников.       — Оставайся здесь и не кричи, — Марах приложил палец к её губам. — Помоги мне зажечь факел.       Спорить с ним было бесполезно. Наверняка эта громадина достаточно хорошо видела в такой темноте, исхитрившись поймать одного из охотников племени.       — Зачем ты туда идешь?       — Эту тварь нужно убить, — отрезал Марах.       Но как? Луком и стрелами? Горного тролля? Эльза почувствовала, как холодеет желудок, завязываясь ледяным узлом. Ноги внезапно ослабели. Но было поздно что-либо говорить: Марах подхватил палку с пылающей головешкой и ушел след в след за троллем.       Эльза опустилась на корточки. Ноги её больше не держали.       С содроганием она отсчитывала секунды — было тихо. Отблеск факела уже пропал: значит, Марах уже нашел лаз и проник внутрь.       Ну что за дурак, с таким детским луком и костяными стрелами против горного тролля, у которого плоть как камень! Эльза сама впервые видела это чудовище, о котором знала лишь понаслышке. Но не узнать было невозможно, даже впотьмах. Шкуру этих чудовищ не берут даже мечи, что уж говорить о луках и костяных стрелах… Гномы, в свое время вдоволь наохотившись на этих тварей, убивали их тяжелыми молотами с массивным граненым концом на другой стороне. Но у Мараха не было ни молота, ни тяжелой гномьей руки.       Этот бедный народ снова останется без вождя. Даже думать не хочется, что подумают эти старухи, вернись она — без вождя. Снова.       Из глубин пещеры донёсся низкий, протяжный рёв, похожий на рокот далёкой грозы. Вслед за ним Эльза различила скрип натягиваемой тетивы — совсем близко. Свист, глухой шлепок — будто детским мячиком о дерево. Где-то за разделявшей их каменной стеной Марах громко выругался. Снова грохот крошащегося камня. Чудовище, изголодавшееся в своей тьме, почуяло новую жертву. Или даже двух.       Что ругается — это хорошо, значит еще жив, и тварь его не прибила. Но как надолго?       Не раздумывая, Эльза бросилась на звук.       Эта тварь была полуслепой, но несомненно ощущала жар огня. Марах ступал тихо и осторожно, держа факел над головой, и по мере его движения, из тьмы проступало пещерное жилище, дышащее смрадом, разложившейся плотью и свежей кровью.       Земля была устлана раздроблёнными осколками костей, уже и не разобрать — людские они или звериные. Из глубины раздалось утробное ворчание, перемешанное с рыком и чавканьем. Марах явственно ощутил разгорающийся внутри костёр. Сердце бешено колотилось в клетке из плоти и костей, и гнев пеленой застилал разум. Одно лишь отрезвляло — милая сердцу дева еще там, за стеной. Он бы бросился на тварь, как дикий зверь, как растревоженный зимой медведь, в пылу смертельной схватки позабыв всё, кроме ненависти и злобы.       Ворчание затихло. Еще несколько шагов, и Марах различил в отдаленном углу огромное, похожее на лысый валун тело с каменной шкурой. Она выглядела довольно толстой — стрелой не пробить. Чудовище, названное Эльзой «троллем» неохотно повернуло голову, вымазанную в свежей крови.       Жадно втянуло огрызком носа спёртый воздух. И лишь потом мутные крошечные глазки задвигались, определяя направление ненавистного света.       Раздался громкий, по-настоящему оглушающий рёв, раскатившийся под сводами пещеры.       Самому Мараху показалось, что это раскололись сами небеса.       Чудовище бросилось на него стремительно, будто было рождено не замшелым валуном, а настоящей горной кошкой. Факел вылетел из рук, откатившись в сторону, занявшись небольшим костром. Отступая, Марах увидел каемку знакомого багряного плаща.       Чудовище ревело, размахивая пудовыми кулаками, круша стены вокруг себя. Марах силился напрасно, выпуская одну за другой стрелы: они отскакивали от толстой кожи тролля, как от настоящего камня. Ему не хватало меткости попасть в глаза.       Слева и справа сыпались осколки камня, грозясь пробить охотнику голову. Марах отступал к выходу из пещеры, когда мимо него внутрь проскользнула юркая тень.       — Эльза! — вскрикнул он.       Тролль застыл, обернулся, почуяв новый запах. Более тонкий и сладкий запах свежей нежной плоти, скрытый за невыносимым жаром. Застыл и взревел: последняя стрела Мараха прошила ему глаз.       — Эльза, что же ты делаешь, беги отсюда!       Марах кричал не своим голосом.       Эльза, с одним лишь факелом в руке, от искр брошенного Марахом факела уже занялся пожар, в считанные секунды пожрав накопленный троллем мусор, и теперь этот самый пожар подступал к ней, и дым уже заволок своды пещеры.       Эльза закашлялась. Тролль ревел где-то впереди, продолжая обрушивать многотонные кулаки на горные стены. Её собственные глаза слезились, в голове помутнело. Она ничего не видела, ничего не слышала.       Оглушительный грохот раздался как будто со всех сторон сразу — сверху сорвались огромные пластины камня, вздыбились дым и пыль. Пещера содрогнулась еще раз, что-то вдруг прилетело по спине, вышибив последнее дыхание из лёгких.       Эльза упала, сознание стремительно погасло, как закиданное песком кострище.       — ...за! Эль…за! Эльза! Эльза!!!       Эльза обнаружила себя лицом вниз в чем-то вязком и остывшем. Перевернулась на спину, пересчитав сколько раз отозвались острой болью рёбра и поясница. В голове плясала кровь. А, нет… это её собственная, течет из носа. Эльза осторожно ощупала лицо: кажется, всё-таки не сломан, но пальцы действительно перепачкались в собственной крови. И лежит она на чем-то… остром, впивающемся острым рваным концом в копчик и бедро на распоротой штанине. Чьи-то кости, стало быть. Остается только надеяться, что не свежие. Не хотелось бы перемазаться еще в чьей-то свежей трупнине.       — ...за! Эль…за! Эльза! Эль…!       Вокруг темно, а вдыхаемый воздух напоминает густую удушливую пелену, пропитанную запахом гнили и аммиака пополам с раздробленным в пыль камнем. Кажется, оно так и было.       Обвал? Судя по тому, как надрывается Марах где-то за стеной, не похоже. Завал. Это тролль её так завалил? А сам он где?       Эльза закашлялась. Омерзительная мокрота поднялась вверх по горлу, и она сплюнула набившуюся в рот грязь.       — Я здесь! — голос дал петуха, она снова мучительно закашлялась, сплевывая набившийся в горло песок. — Здесь!       — Эльза!       Он её услышал, точно услышал… Как же голова раскалывается. Ноги… она, должно быть, упала сначала на колени, поэтому они так болят, что даже не встать толком. Не видно… ни зги. Но делать нечего — только идти на приглушённый толщей породы голос. Кажется… она чувствует тонкий, свежий поток воздуха, поэтому Мараха так хорошо слышно. Который, слава всем известным и неизвестным богам, всё-таки не прекращал её звать.       От свободы и Мараха её отделял завал. Груда нагромоздившихся друг на друга острых обломков, утрамбовавшихся столь плотно… В одиночку она это не разберет, и уж точно не скоро. Щель, милостиво оставленная счастливым случаем, не так велика — только и хватит, что просунуть руку.       Марах по ту сторону обхватил её пальцы. Горячей, живой рукой. Чуть влажной — то ли от дождя, то ли от крови. И ливень, кажется, прекратился. Точно та в одночасье разразившаяся гроза только для того и была призвана, чтобы скрыть в своем грохоте эту нелепую стычку.       — Ты жива, — выдохнул по ту сторону. Эльза несильно сжала ободранные пальцы в ответ.       — А тролль? Ты с ним…с ним покончил?       — Эта тварь сама себя погребла под этой грудой камней, — прорычал Марах, сжав её запястье крепче. — Поделом ему, я видел останки Ханама, но…       — В одиночку эти камни не разобрать, — поняла Эльза. — Приведи кого-нибудь мне на помощь, я уж пережду здесь ночь.       — Эльза… — чужие пальцы сжались крепче. Рука затекла — всё-таки щель была довольно высоко, и да и сама Эльза стояла почти что на носочках. — У меня есть запас факелов — они остались сухими. И вода. Я отдам их тебе. Тебе нужно продержаться всего лишь ночь, хорошо?       — Хорошо. Главное, что эта тварь убита, и я в безопасности… относительной. Но Марах… что, если тварь здесь тут была не одна? Нужно предупредить остальных, чтобы были готовы сниматься с места.       — Это мы еще посмотрим, — вздохнул Марах по ту сторону. — Негоже нам, словно листьям с дерева… Ни туда, ни сюда. Только ветер поднимется — и мы тут же летим прочь. Нельзя так.       — Марах…       — Я вернусь к рассвету. Зажги свет, не оставайся в темноте. И не бойся. Я обязательно вернусь за тобой.       В щель протиснулась обещанная связка и мех с водой.       — Не останусь…       Шаги Мараха затихли, сменившись редкими шорохами ветра, пришедшему на смену дождю. Ветер усиливался, и даже в пещере стало как-то зябко. Недолго думая, Эльза полезла в подсумок за кресалом и зажгла факел, воткнув его в удобную расщелину между камней в условном полу. Стало намного светлее, даже вон, проталина от давнишнего костра виднеется. А рядом с ней… Эльза зажмурилась и отвернулась. Как бы не там она валялась несколько минут назад. Рваные куски мяса и одежды, бывшие недавно человеком. И рядом с этим предстоит коротать ночь.       Внутри пещеры было сухо, но удушающе жарко.       Эльза осмотрела завал. Он был основательным: она не увидела ни тролля, ни даже ломтя его конечностей. Но было тихо. Значит, и вправду мёртв.       Эльза подняла факел, малодушно игнорируя скорбное зрелище у проталины и направилась вглубь пещеры. Раз уж ей предстоит здесь просидеть до рассвета, а то и дольше — покуда разбирают завал, стоит рассмотреть это жилище повнимательней.       Тихое потрескивание пламени сопровождало её шаги.       Камни, кости — старые и свежие, поломанные и не очень, грязь, экскременты… Эльза зажала нос, ловя себя на том, что не может привыкнуть к этому зловонию. В людских отхожих местах и то не так ужасно пахло… Останки… людских костей на удивление немного: то самое, от которого она отвернулась, и еще парочка — но кости старые, раздробленные, с характерными вмятинами от мощных зубов. Другие более мелкие, но опять же, не животные… гуманоидные, мелкие, искривленные… поразительно мягкие и черные, точно гнилые косточки. Орки, гоблины? От мысли о том, что последние как раз могли являться постоянным рационом, как-то резко поплохело. Раз рацион постоянный, то…       На стенах царапины. Не беспорядочные, точно на них кидался какой-то ошалевший зверь с огромными когтями, а какие-то систематические, что было… неутешительно. С безумным зверем бороться легче, чем с разумной тварью размером с три медведя. А будь здесь подобных тварей больше, чем одна…       А вот и резкий поворот, характерные следы в пыли и грязи — здесь она катилась… Что-то блестит. Взглянуть поближе… целая горка каких-то тускло желтых камней, похожих то ли на огромные кристаллы застывшей мочи, то ли… нет.       Эльза присела. Протянула руку, подобрала камешек. Нет, запах совсем другой. Не аммиачный. Сернистый… Самородная сера? Здесь? Откуда? Эльза принюхалась еще. Нет, уж этот запах она ни с чем не спутает. И вон её сколько… точно отдельный маленький тайничок с сокровищами, и припрятан так, в закутке, отдельно от всей остальной «коллекции».       «Ночь будет долгой», — подумала она со странным спокойствием. Сера… Очевидно, тролль откуда-то её притащил, не похоже на то, будто бы он занимался выработкой минералов в шахтах. Но зачем ему? Сорочий инстинкт или что-то другое? А главное, насколько далеко он её тащил?       Стоит ли рассказать Мараху о находке? Эльза покосилась на выразительную кучку. Ну, стоит или нет — забрать себе в подсумок всё-таки надо, не тот минерал, который валяется под ногами. Да и пригодится…       Когда Марах вернётся, нужно будет рассказать ему о сере, но также вспомнить историю, которую поведала ей Мира. Эта сера, возможно, пришла из предгорий Эред Луин — древних Синих гор, где некогда жили наугрим, народ гномов. Лаиквенди, лесные эльфы, рассказывали нолдор о тех землях, изрезанных ущельями и пещерами, полных опасностей. Эльза вспоминала слова Миры:       — Тролли были изгнаны наугрим с этих земель. Они не могли долго терпеть таких соседей. Говорят, тролли — злобные создания, но хитрые, умеют находить в горах всё ценное. Вот и эта сера, скорее всего, из их запасов.       Брезгливо перебирая грязную груду, Эльза находила только мелкую добычу: узорчатые обломки эльфийских ремней, потрескавшиеся древки стрел, сломанные пояса. Это были трофеи гоблинов, которые, видимо, часто бывали здесь. Эльза нахмурилась. Она припрятала несколько кусков серы в сумку — пускай и не хватает селитры и стружки, это может пригодиться.       С факелом в руке она осторожно пошла дальше, вдоль стены пещеры. Вскоре путь стал уходить вниз, изгибаясь, как горловина воронки. Свет от факела угасал в густой тьме. Подойдя ближе, Эльза увидела, что лаз слишком узкий, словно предназначенный для ребёнка или маленького существа. Оттуда дул слабый, но ощутимый ветер, оставляя впечатление, что это часть естественной вентиляции пещеры.       — Туда лучше не соваться, — пробормотала она под нос и отступила назад.       Вернувшись к щели в завале, она потушила факел, чтобы сэкономить его. Остаток ночи обещал быть долгим.       Снаружи послышался грохот — Эльза вздрогнула, мгновенно вскочив на ноги. Но это был всего лишь ливень. Мощный поток хлынул сквозь разлогие сухие ветви, в трещины в камнях, превращая взбитую камнепадом пыль в вязкую грязь. Отдельные капли просачивались сквозь завал, подмочив её химрингские сапоги, не знавшие сносу.       Задиристо барабанили капли, хлеща прибитые дождем рослые деревья и приземистые кустарники, утробно рокотало небо. Эльза в свою щелку даже видела проблески бьющих оземь далеких молний. Поэтому она не сразу различила новые звуки.       Это были шаги! Чавканье голых стоп в грязи. Ворчание, возгласы на чужом наречии, лязг. Эльза отпрянула от щели, спрятавшись в тенях сбоку. Напряженно прислушивалась, не дыша и не ощущая биения собственного сердца.       Это не могли быть люди — никто в здравом уме не попрется столь далеко от лагеря в ночь и бурю. Никто не шлепает босыми ногами в грязи, не боясь простудиться.       Дождь снаружи продолжал заливать вход, подтапливая её укрытие. Вода щедрым потоком заливает оставленные следы и скрадывает человеческие запахи. Эльза с Марахом уже успели ощутить прелести человеческой шкуры — для обнаружения человека некоторым темным тварям и света не было нужно, был бы запах. Для человека же отсутствие света и тепла — уже скверно.       Кто-то поскреб камни завала. Резкий скрип раздался совсем близко, и Эльза второй раз за ночь ощутила предательскую слабость в ногах. Нащупала в сапоге химрингский кинжал, посетовав, что оставила Эрку в лагере. Но что кинжал, что её тоненький клинок, если там, за этой тонкой, враз ставшей преодолимой стеной — морготовы твари?       Орки… сердце похолодело, острая резь в легких. Эльза поудобнее перехватила вспотевшей ладонью кожаную рукоять, прижав короткий клинок к сердцу. Одно биение сердца, другое.       В панике блеснула догадка — Эльза затравленно оглянулась в сторону «естественной вентиляции», пробитой в углу пещеры. А если это не вентиляция, и её нежданные гости — вовсе не нежданные?       Резкая, неразборчивая речь зазвучала совсем близко. Ворчание сменилось визгливым восклицанием и еще одним отчаянным скрипом по камню. Эльза готова была поклясться, что слышит ругательства и досаду.       Еще пара мгновений, чужеродная вонь стала немного сильнее — орки или иные существа обнаружили щель. Внутрь протиснулась тонкая струпнистая лапа, слепо пошарив в темноте. Втянулась обратно. Сердце пропустило удар, весь мир сузился до этого крошечного окошка во внешний мир, но всё внезапно стихло. Чавканье ног в грязи удалялось, ворчание стихало.       Эльза так и не поняла, обнаружили ли её присутствие или нет.       Вспомнилось, как Ханаа бросил ей перед тем как скрыться за перевалом: «Горы — гиблое место. Лучше идти за светилом на запад».       Она почувствовала дрожь в руках, но успокоила себя мыслью о том, что Марах вернётся. Он сильный, быстрый, и, главное, упрямый. Эльза знала: если он сказал, что вернётся, он сдержит обещание.       …Хоть бы лагерь не был обнаружен…       Тьма, и вправду, преследовала их по пятам.       Ночь минула, а она так и не сомкнула глаз, встретив воспаленным взглядом первый проблеск долгожданной серости неба в крошечной щели. Наступил рассвет. Ей оставалось лишь ждать.