Колесо Фортуны

      Дверь в бар отворилась. Медленной рекой, перетекая по лестнице вниз, спускались колдуны в черных мантиях. Их лиц не было видно — они скрыты за белоснежными масками. Гарри, хоть и сидел спиной к вошедшим, словно сразу всё понял и разом напрягся. Его лицо, скрытое под возрастной кожей, скривилось. Женевьева поправила лямку фиолетового кружевного топа, норовившую слезть с ее плеча.       Магглы, казалось, совсем не видят неожиданно вошедших людей в странных одеждах. Они продолжали выпивать, веселиться и беседовать о чем-то своем. Женевьеве, если честно, было все равно на них.       Один из Пожирателей Смерти, вошедший в бар самым первым, начал уверенно двигаться в сторону барной стойки. Через прорези в маске можно было увидеть лишь каре-зеленые глаза. Этому колдуну, наверное, было лет сорок. Он встал по правую руку от сидящего за стойкой под Оборотным зельем Гарри и уставился на миловидную блондинку-барменшу.       — Удивительно. Ваша хозяйка уже успела найти замену предыдущему бармену, и не просто замену, а волшебницу! — послышался насмешливый голос из-под маски.       — Что вы имеете в виду? — притворилась дурочкой Женевьева, выдавливая голос до более высокого и писклявого.       — Ничего особенного, мисс. Расслабьтесь, — колдун, казалось, широко улыбнулся. — Я просто удивляюсь тому, как миссис Бейнар удается оставаться равнодушной к своим собственным работникам.       — Я не понимаю о чем вы, — похлопала глазами Женевьева.       Гарри, опустив взгляд в свой стакан с вермутом, угрюмо делал вид, что не замечает волшебников. Рон, замаскированный под тридцатилетнего мужчину, сурово осматривал десяток Пожирателей Смерти, которые вошли в бар и заняли позиции, чтобы можно было атаковать их с любой стороны. Гермиона изо всех сил старалась казаться непринуждённой, пока к ней за стол не сел один из Пожирателей. Она с прищуром осмотрела присоединившегося к ней последователя Волдеморта, затем, поджав губы и бросив взгляд на барную стойку, вздохнула и сжала ладонь в кулак под столом.        — Мисс, вы верно не знаете о том, что произошло с предыдущим барменом? — Пожиратель хмыкнул. — К вашему сведению, это для вас сыграет немаловажную роль тоже. Однако я здесь не затем, чтобы спровоцировать повторение его судьбы, только примеряя ее на вашу прекрасную кукольную внешность, — его глаза блеснули, скользнув по правой скуле волшебницы. — Думаю, представляться нам не нужно. Вы и так поняли, кто мы. Нам нужна информация.       Женевьева поджала губы.       — Информация? — переспросила девушка.       — Недавно возле вашего бара видели девушку, — начал Пожиратель. — Она среднего роста, худощавая и бледная. У неё длинные русые волосы, которые спускаются чуть ниже пояса, а глаза тускло-зелёного цвета. На левой ладони есть некрасивый шрам. Обычно она носит коричневую кожаную куртку. Мисс, я был бы очень признателен, если бы вы указали мне на неё.       — Не помню, чтобы я видела таких, — выпалила Женевьева.       — Пожалуйста, подумайте еще, — понизил голос колдун.       Женевьева опустила взгляд на барную стойку, делая вид, будто думает. Через пару мгновений она вздохнула, покачала головой и подняла глаза на Пожирателя. Тот смотрел на нее в упор, словно что-то искал.       — Я вряд ли видела такую девушку, — сказала Женевьева.       Пожиратель молчал. Через несколько мгновений он обернулся на сидящего рядом с Гермионой, находящейся под личиной азиатки, «коллегу», кивнул ему, после чего повернулся к Робеспьер обратно.       — Будь мне шестнадцать, как много лет назад, я бы повелся, — колдун глубоко вздохнул. — Но я уже не ребёнок, не подросток и не юноша. Мисс, давайте сотрудничать по-хорошему. Я точно знаю, что мадемуазель Робеспьер здесь. Мои люди видели, как она проникла сюда, а покинуть это место, не воспользовавшись главным входом, невозможно.       — Зачем вам она?       — Это уже вас не касается.       Женевьева сжала губы.       — Я думала, что вы ищете Поттера, а не каких-то девиц, — с легким раздражением произнесла она. Затем, бросив взгляд в сторону женских туалетов, она кивнула головой в том направлении. — Кажется, она забегала туда. Но если ее там нет, это не моя проблема. Здесь слишком много людей, жаждущих выпить, и я могла не уследить за всеми.       Пожиратель Смерти, казалось, был недоволен услышанным, но сдержал своё недовольство. Он махнул рукой в сторону дверей, ведущих в туалеты и на склад, и остальные Пожиратели, за исключением тех, кто остался у входной двери и рядом с «азиаткой», направились туда. Женевьева напряглась. Пожиратели Смерти осмотрели не только женские туалеты, но и мужские, а также склад. Пока они тщательно осматривали помещение, тот Пожиратель, который сидел за столом с Гермионой, поднялся и размеренной походкой подошёл к стойке. Он наклонился к уху того Пожирателя, который разговаривал с Женевьевой.       — Как долго ты собираешься всё выяснять? — недовольно спросил он низким голосом. — Я же предлагал тебе, чтобы я сам всё узнавал, но ты отказался. А теперь мы с тобой просто теряем время.       — Разговаривай ты с мисс, она бы уже давно в обморок свалилась, — скопировав тон Пожирателя, в прорезях маски которого была видна лишь пара светло-голубых глаз, произнес темноглазый.       — В этом есть проблема? Девчушку в охапку и к Малфоям в поместье. Как в прошлый раз с этим дурачком барменом.        — Тебе мой план не нравится?       — Долгий, нудный.       — Сам ты долгий и нудный.       — Напомнить тебе, кто мне спор проиграл вчера?       — Напомнить тебе, кто получит Круциатус, если мы придем с пустыми руками? Даю подсказку — первым буду не я.       — И чего это тебе во Франции скучно жилось? Без тебя так хорошо было.       Женевьева переглянулась с Поттером. Тот напряженно крутил полупустым стаканом и хмурился. Пожиратели, уходившие осмотреть помещения, вернулись.       — Пусто, — произнес один из них.       Тот Пожиратель, что стоял позади говорящего с Женевьевой, резко схватил Робеспьер за короткие блондинистые волосы и заставил ее перегнуться через барную стойку.       — Заканчиваем строить из себя дураков, — процедил он. — Хватай Поттера и уходим.       Женевьева изумленно вытаращила глаза. Поттер, выхватив палочку, бросил в кучку Пожирателей Бомбарду. Раздался взрыв. Магглы завизжали, разбегаясь в панике. Пожиратели успели увернуться. Начался новый бой.       Женевьева, быстро выхватив из-под полки небольшой кухонный нож, которым она до этого нарезала лимон, вонзила его в руку голубоглазого Пса. Его хватка ослабла, и девушка вырвалась, одновременно схватив стоящую рядом бутылку. С треском она ударила ею об голову Пса, и звук разбивающейся посуды эхом разнесся в воздухе.       Рон и Гермиона, воспользовавшись тем, что они под оборотным зельем, успели оглушить парочку темных магов, попутно круша мебель. Гарри отскочил в сторону, попутно бросая в колдунов заклинания.       Щепки и пыль летели в глаза. Визги людей и грохот ломающейся мебели заполняли бар. Сердце волшебницы билось так, что, казалось, оно выпрыгнет из груди. В ладони оказалась волшебная палочка из жасмина. Женевьева вдруг увернулась — красный луч пронёсся совсем рядом с её лицом, обрушивая полки с алкоголем. Кто-то из магглов принялся стрелять из пистолета, однако в него сразу же прилетел ярко-зелёный луч убивающего заклинания. Следом послышались выстрелы с другой стороны, но они сразу же затихли. Женевьева краем глаза заметила, что маггл вдруг превратился в пергамент.       Женевьева выскочила из-за барной стойки ближе к уворачивающемуся за одним из диванов Поттеру прямо в тот момент, когда стойка разбилась в щепки. Волшебница выкрикнула:       — Дефодио!       Направленное в потолок заклинание обрушило потолок на Пожирателей. Взлетели клубы пыли. Гарри и Женевьева оказались окружены, ровно как и Рон с Гермионой, но чуть поодаль и ближе к выходу. Прижимаясь спиной к дивану, прячась таким образом от надвигавшихся Пожирателей, Женевьева пыталась найти решение. Недалеко, на полу, рядом с трупом одного из магглов, лежал заряженный пистолет.       — Прикрой, — шепнула Женевьева Гарри и ринулась к нему.       — Дура! — рявкнул тот, резко выглядывая из укрытия и бросая в Пожирателей Бомбарду Мáксима.       Взрыв отбросил немного назад даже Гарри. Обломки разлетелись во все стороны.       Женевьева метнулась к маггловскому пистолету, который лежал в тени. Как только холодный металл оказался у нее в ладони, девушка спряталась за поваленным столом. Вокруг неё, словно зловещие призраки, лежали три маггловских трупа, их лица застыли в вечном ужасе, словно маски, вырезанные из камня. Женевьева замерла.       — Поттер и Робеспьер, вы вынуждаете нас поступать более серьезно, чем до этого, — ушей Женевьевы достиг хрипящий голос того зелено-кареглазого Пожирателя.       — К черту приказ, Аневрин. Убивай грязнокровку и Предателя крови, а детишек за шкирку и к Лорду! — рявкнул незнакомый голос, но это точно был не тот голубоглазый колдун.       Яркие лучи заклинаний заметались во все стороны. Казалось, были все цвета радуги, однако, среди всего этого было, кажется, все: и темные заклинания, и боевые, и обычные. Но не было в сторону Гарри, Гермионы Рона и Женевьевы ни единого Непростительного.       Гриффиндорцы уворачивались, прижимались ближе к укрытиям, вскидывали палочки, вливая в заклинания все свои силы, но Пожиратели Смерти на их фоне казались просто играющимися. Словно для них это было развлечение.       В пылу сражения Женевьева почувствовала, как в её груди закипает ярость. Она выскочила из укрытия, направив палочку и пистолет в клубы пыли, но тут же поняла, что там никого нет. Однако не успела она расслабиться, как почувствовала, что её схватили сзади. Пожиратели скрутили её руки и потащили к стене.       — Мисс, прошу вас, не противьтесь, — услышала она вежливый голос голубоглазого Пожирателя.       Однако Женевьева не собиралась уступать без сопротивления. Она попыталась вырваться, но тщетно. Пожиратели были слишком сильны. Осознание того, что перед ней стоят элитные Пожиратели, возможно, из ближнего окружения Волдеморта, напугало Женевьеву. Она застыла в оцепенении. Девушку рывком отвели ближе к стене.       Вдруг она со всей силы размахнулась головой, своей макушкой ударяя колдуна в маске. Ненадолго хватка ослабла, и Женевьева воспользовалась открывшейся возможностью атаковать. Девушка вывернулась и выстрелила ему в колено, отскакивая от поспешившего к ней другого Пожирателя. Из клубов пыли показался Поттер, уже в своем обличии — Пожиратели Смерти успели с помощью какого-то заклинания снять все то, что могло являться маскировкой. Оборотное зелье теперь не действовало на всех.       — Бомбарда! — у самого выхода из бара рявкнул Рон, тоже уже в своем обличье. Рядом с ним, подбрасывая различные защитные заклинания, была Гермиона.       Вокруг царил хаос: обломки, осколки и окровавленные тела магглов лежали в беспорядке. В воздухе витал густой запах крови, смешанный с резким ароматом разлитого алкоголя и едким дымом чего-то горящего. Каждый вдох наполнял легкие этой смесью, усиливая ощущение тревоги и страха.       — Секо! — вскинула руку Женевьева, в сторону одного из Пожирателей, попав прямо ему в шею. Колдун свалился замертво.       Сердце бешено колотилось, уши заложило. Пистолет выпал из рук со звонким грохотом. Девушка уже не помнила, как Поттер вытащил её из бара, крепко удерживая за запястье. Гарри быстрым шагом вёл Женевьеву по холодной, сырой, незнакомой улице. Это он перенёс их в Эдинбург. Она постоянно оглядывалась, пытаясь найти взглядом Рона и Гермиону, но их нигде не было.       Неожиданно оголённые плечи обжёг холодный ранневесенний ветер. Женевьева почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она крепче сжала руку Поттера и ускорила шаг. В воздухе висело тяжёлое, гнетущее молчание. Мрачные здания с пустыми окнами, словно молчаливые стражи, окружали их со всех сторон.       — Это просто какой-то пиздец! — вдруг выругался Поттер, резко остановившись.       Они очутились в каком-то парке, окруженном невысокими, пока еще голыми деревцами. По улицам изредка проходили магглы, совершенно не замечая этих двоих, благодаря привычным дезиллюминационным чарам, наброшенным Женевьевой.       — Какого хрена, Женевьева Робеспьер?! — возмутился Поттер, сверля девушку взглядом. — Какого хрена там были элитные Пожиратели? Мы ушли-то только по чистой случайности! Они почему-то были слишком спокойны, как будто для них это было только развлечение и они не хотели на самом деле никому вредить! Чудо, не иначе!       — Ты думаешь, я могла это предугадать? — изумленно воскликнула девушка, уперев руки в бедра. — Чтобы ты знал, я рассчитывала, что элитные Пожиратели будут искать тебя именно здесь, в Эдинбурге!       — Да что ты говоришь? — с сарказмом и ядом в голосе изобразил удивление Гарри. — Как видишь, тебя перехитрили! Обвели вокруг пальца! Что теперь предложишь? Обокрасть Гринготтс?       — Гарри! — завизжала Женевьева. — Я не собиралась такого предлагать! Я с самого начала собиралась выполнять свой план сама! Это вы навязались! А теперь ты еще и меня обвиняешь? А сам-то ты что собирался делать, если бы нас в итоге нашли, когда мы бы были в палатке?       Поттер почувствовал, как его гнев закипает. Он шагнул вперед, почти вплотную к Женевьеве, и прошипел:       — Я собирался сражаться, как всегда! Я не привык бежать и прятаться! Это ты вечно строишь планы, которые не работают!       — Да ты хоть представляешь, как сложно было все это организовать? — парировала Женевьева, ее голос дрожал от ярости. — Я делала все, что могла, чтобы защитить тебя! Но ты постоянно ставишь под угрозу наши жизни своими безрассудными действиями!       — Это я ставлю? — Гарри даже оцепенел от нарастающего гнева. — Я ставлю?!       — Да, ты! Ты первый начал там драку!       В воздухе повисло напряжение, словно перед бурей. Гарри чувствовал, как его магия начинает бурлить, готовая вырваться наружу. Он сделал глубокий вдох, пытаясь сдержать свою ярость.       — Я сражался за нас обоих, — процедил он сквозь зубы, его голос был низким и угрожающим, а глаза, казалось, на секунду вспыхнули алым, почти как у крестража Волдеморта. — И если бы не я, мы бы уже давно были мертвы.       Женевьева смотрела на него с нескрываемой злостью, ее глаза метали молнии.       — Ты всегда думаешь только о себе, Гарри Поттер! — выкрикнула она. — Ты никогда не думаешь о том, что может случиться с нами!       — Ты точно сейчас обо мне говоришь? — его голос даже стал тише и спокойнее от ошеломления. — Я всегда думаю обо всех, кроме себя, Женевьева Робеспьер! И чтоб ты знала, о твоей судьбе я волнуюсь даже больше, чем ты!       — А мне этого не надо!       — Ты слышишь, что ты говоришь?!       — Да, слышу! За меня не надо переживать, я сама все всегда решу! Я же твоя «тень». А за теней обычно не беспокоятся.       — Что? Тень? Что за бред! Ты никогда не была моей тенью и тем более в моей тени.       Женевьева сжала челюсти. Ее лицо покраснело от злости и, казалось, она вот-вот расплачется. Но этого не произойдет. Женевьева Робеспьер не плачет. Никогда.       Ледяной ветер оставлял на бледной коже волшебницы красные следы, вызывая мурашки. Длинные тусклые русые волосы теребили порывы влажного воздуха, небрежно разбрасывая их по плечам. Ни фиолетовый кружевной топ, ни черные брюки не спасали девушку от окружившего ее холода.       — Так только ты считаешь, — буркнула волшебница и отвернулась от него, уходя к скамейке.       Сжимая челюсти, Поттер медленно подошёл к ней и без слов опустился рядом. Женевьева скрестила руки на груди, словно пыталась согреться или же спрятаться от лучшего друга.       — Слушай, — начал Гарри непонятным тоном. — Я не хотел и не хочу с тобой ругаться. Я уже говорил, но скажу еще раз: я волнуюсь за тебя. Просто мне кажется, что ты не всегда думаешь о последствиях своих решений.       — Я всегда думаю о последствиях, — ответила Женевьева глядя в сторону и доставая из кармана заколку. На одном из сапфиров появился скол. — Это ты просто мне не доверяешь.       — Неправда, — возразил Гарри. — Я доверяю тебе.       — Угу. Всегда меня во всем обвиняешь, — Женевьева цокнула языком. — Что ты такого у Дамблдора узнал, что теперь на меня срываешься?       Женевьева уставилась в глаза друга, пытаясь найти в них ответ. Волшебница могла с легкостью воспользоваться легилименцией, но, несмотря на все свои обиды, она все еще уважала своего друга. И так поступать с ним совсем не хотелось.       — Я… — Гарри вздохнул и больше ничего не сказал, отвернувшись.       — Ясно, — Женевьева словно сделала какую-то пометку у себя в голове и отвернулась.       Небо было удивительно ясным. В голубом небе витали белые облака, принимая причудливые формы. Если бы Женевьева смотрела на них, то, несомненно, увидела в этом какое-то свое искусство. Но даже несмотря на то, каким ясным было небо, ветер морозил кожу, заставляя ежиться.       Женевьева на миг прикрыла глаза и вздохнула. Где же Рон и Гермиона? Хотелось верить, что они в порядке, что они уже в палатке и ждут их. Волшебница прикусила губу и сжала заколку, острые кончики украшения впились в холодную кожу. На лицо Гарри упала выжидающая женская тень и он поднял взгляд. Волшебница протянула ему ладонь.       — Надеюсь, я умру раньше, чем в мою голову придет что-то в роде предательства по отношению к тебе, — буркнула Женевьева. — Пора уходить.       Некоторые мгновенья Гарри вглядывался в потускневшие глаза подруги, словно пытаясь найти в них какой-то ответ на свой сокровенный вопрос. Кивнув своим мыслям, он принял руку подруги и встал. Вокруг кружили магглы.       — Не помнишь, случайно, где палатка? — произнес Гарри, сжимая в руке палочку.       — Нет, Гермиона и Рон перенесли ее, пока мы с тобой ругались в маггловском магазине одежды, — буркнула Женевьева, вспоминая, как они ходили в магазин за маскирующей их одеждой.       — Просто блеск, — ядовито фыркнул Гарри. — И куда нам тогда?       — Куда-нибудь, герой, — закатила глаза Женевьева и принялась вышагивать вглубь парка. — Нужно найти место получше для аппарации хотя бы куда-нибудь. Я не могу ручаться за свои чары сокрытия.       Гриффиндорцы вышагивали по проложенной кирпичной плиткой дорожке, ведущей на выход из парка. Узкие улочки и старинные дома нависали над волшебниками, покрывая их своими прохладными тенями.       — Здесь красиво, — подал голос Гарри.       — Мне не нравится, — вздохнула Женевьева. — Как-то… несмотря на то, что сегодня солнечно… Тускло?       — В Лондоне тоже не светло, — напомнил Поттер.       — Мне и Лондон не нравится. И молчи про Хогвартс, пожалуйста! Там тоже не особенно позитивом от погоды и архитектуры веет.       — Ты такая зануда, Ева!       — Увы, Австрия меня больше привлекает. Была бы моя воля, всю жизнь там бы жила.       — Тебя никто не заставлял сбегать от тетки, а потом встревать в войну.       — Раз такой умный, — Женевьева встала, перегородив Гарри дорогу, и всунула ему в ладонь заколку. — Карт-бланш тебе! А я уезжаю, уплываю, улетаю… Без разницы!       Только Женевьева собралась развернуться и пойти в другую сторону, как Гарри схватил ее за локоть.       — Стоя-я-ять, — протянул он.       Женевьева возмущенно вырвала руку из хватки Гарри и повернулась к нему лицом.       — Что ещё? — она скрестила руки на груди. — Я сказала всё, что хотела.       — Нет, не всё, — ответил Гарри. — Ты не можешь просто взять и уйти. Мы ввязались в эту войну, и теперь наша задача — победить. Ты не можешь всё бросить.       — Могу, — Женевьева пожала плечами. — И сделаю это. Я не хочу больше воевать. Я устала.       Гриффиндорцев окружило молчание. Гарри вглядывался в лицо Женевьевы, а сам выглядел так, словно пытался подобрать нужные слова. Ветер дул в спину, из-за чего длинные волосы Женевьевы разлетелись по лицу, залезая в рот.       — Я тебя не пущу, — спокойным голосом наконец сказал Гарри и вдруг схватил девушку за руку и вложил ей в ладонь заколку обратно. — Что, если после твоего ухода станет все только хуже, а война только с одних Соединенных Королевств перейдет и в Европу? А там и до Австрии недалеко.       — Ты так говоришь, будто только от нас зависит, перейдет война на материк или нет, — буркнула Женевьева.       — Несомненно от нас зависит, — дернул бровью Гарри. — Но и от судьбы и ее желаний тоже. Мы не можем быть уверенными в завтрашнем дне. А если ты…       Гарри вдруг замолк, глядя куда-то в конец улочки, где начинался перекресток. Его лицо напряглось, брови сдвинулись к носу. Только Женевьева захотела обернуться, как Гарри схватил ее за запястье и повел девушку в ту сторону, откуда они пришли.       — Не оборачивайся, — сказал он.       — Пожиратели? — резво следуя за Гарри, предположила Женевьева.       — Егеря.       Молодые волшебники неслись по асфальтированному тротуару, выложенному гораздо позже, чем брусчатая дорога, предназначенная для проезда по ней автомобилей. Сердца колотились все сильнее и сильнее. Позади были слышны приглушенные голоса противных егерей, и гриффиндорцы не смели обернуться.       Гарри завел Женевьеву в какой-то узкий проулок, однако тут же замер. С другого конца улицы надвигались другие егеря. И вот эти уже заметили небезызвестного Поттера. Один из егерей воскликнул и ткнул в Поттера пальцем.       Поттер, продолжая крепко удерживать Женевьеву за руку, побежал в противоположную сторону, завернув в темный внутренний дворик, окруженный трехэтажными старыми домами.       — Сюда, — прошептал Гарри, указывая на приоткрытую дверь, покрытую едва заметными странными рунами, в одном из домов. Они быстро юркнули внутрь и оказались в тёмной комнате, заставленной старой мебелью.       Это было что-то типа старомодной квартиры. Вся мебель уже давно покрылась пылью, словно в последний раз жилец дома был здесь как минимум лет двадцать назад. Тот вход, через который вошли волшебники, оказался черным, а главный был чуть поодаль и выходил на более широкую улицу.       — Нужно уходить, — бросил Гарри, оглядывая взглядом комнату, в которой они оказались — это была кухня.       — Ну и где Поттер? — послышался противный хриплый голос со стороны внутреннего дворика. — Разве сюда забежал?       — Да сюда проклятый мальчишка забежал с девицей, сюда, — отвечал второй голос.       — Плевал я на девицу! За Поттера нам денег дадут, а не за эту мымру.       Женевьева мысленно даже немного обиделась. Но не быстрее, чем выхватила палочку и юркнула в другую комнату следом за Поттером. Здесь, казалось, было значительно больше пыли. Мягкие старые диваны, некогда имеющие красивый изумрудный оттенок, посерели, приняв пыльный, грязный цвет, отдаленно напоминающий зеленый. У одной из стен возвышался красивый каменный камин. Поверх него были расставлены рамки, но были ли внутри них фотографии, понять было сложно — они покрылись толстым слоем пыли. Круглый стол из темного дерева, деревянные стулья с мягкой обивкой в тон диванам и большой прямоугольный ковер тоже потеряли свою яркость, покрывшись пылью.       Женевьева принялась осматривать другие комнаты в поисках еще одного выхода, а Гарри прижался к стене у одного из окон, выглядывая из-за плотных кремовых штор. В комнате пососедству было нечто, напоминающее кабинет. Стены были скрыты за широкими, заполненными до отказа книжными полками. У одного из окон примостился пустой рабочий стол и мягкий темно-зеленый стул. Спрятаться здесь было бы невозможно, разве что только под столом, однако лезть в пыль не было никакого желания. Прямо напротив двери, ведущей в кабинет, располагалась лестница. Женевьева быстро преодолела ступеньки и оказалась в светлом коридоре. Первая же дверь привела её во второй кабинет.       Однако, в отличие от первого этажа, где всё было в идеальном порядке, за исключением слоя пыли, здесь царил хаос. На столе были разбросаны свитки, пергаменты и книги. С книжной полки, казалось, вот-вот что-то выпадет. А на ковре возле небольшого дивана, накрытого бордовым покрывалом и заваленного подушками и плюшевыми игрушками, лежали разорванные пергаменты. Создавалось впечатление, что здесь только что кто-то сидел, что-то писал, а затем, разочарованный результатом, вырвал страницы из блокнота, разорвал их на кусочки и смял в комок, который бросил на пол.       — Ева, — позвал Гарри с первого этажа. — Они кажется, не видят ту дверь.       Женевьева тут же вынырнула из творческого беспорядка, юркнула на лестницу и встретилась с удивлённым лицом Гарри, наблюдающим за тем, что происходит на улице.       — Как думаешь, здесь жили волшебники? — не отрывая взгляд от окна, спросил Гарри.       — Наверное, — пожала плечами Женевьева и выглянула в окно. — Смотри, дверца вся странными узорами изрисована.       — Это руны.       — Да хоть детские каракули, — фыркнула Женевьева. — Руны — скукота.       — Гермиона с тобой не согласится.       — Ну и пускай, ей рун больше достанется, — Женевьева бросила взгляд на раздраженных егерей за окном. — Они не похожи на тех, что были в баре.       — Это посланные сюда егери, после того, как я утром здесь засветился, — буркнул Гарри.       — Почему ты перенес нас именно сюда? Не вспомнил ничего лучше?       — Помолчи.       Девушка закатила глаза, отошла от окна и двинулась осматривать мельком осмотренные диваны стол и камин. Помимо фотографий на камине разместилась красивая вазочка, напоминающая дорогостоящие сосуды для каминного пороха.       — Тут порох для перемещения по каминной сети, — подала голос Женевьева       — Все-таки волшебники, — вздернул брови Гарри.       — А дверь с рунами тебе ни на что не указала? — саркастично заметила Женевьева.       — Мало ли, — буркнул Поттер, отходя от окна и обращая внимание на оставленную шкатулку на диване.       Парень провел пальцем по дереву, обрамленному узорчатым металлом, и поднял крышку. Его глазам предстал аккуратно сложенный салатовый головной платок, самодельный серебряный амулет с большим красивым гагатом, одна гранатовая серьга и пожелтевший распечатанный конверт с красивой с вьюнками серебристой печатью и изображением песочных часов, а снизу, совсем около уголка, отдаленно знакомым, но слишком красивым петлистым, с завитушками почерком подписано: «Только попробуй отложить прочтение на потом».       — Интересно, где сейчас бывшие жильцы, — задумалась Женевьева, оглядывая камин. — Здесь, судя по количеству пыли и по присутствию паутины, явно давно никого не было.       — Будем надеяться, что они просто переехали, — вздохнул Гарри, закрывая шкатулку.       — И оставили свои вещи на местах так, словно они тут только недавно были? — выгнула бровь Женевьева и тут же поспешила пояснить: — На втором этаже я успела осмотреть только одну комнату, но там… если убрать толстый слой пыли и паутину по углам… возникает ощущение, словно жилец просто ненадолго ушел. И все книги на месте, и посуда на кухне, и фотографии.       Женевьева потянулась к одной из рамок, выставленных на камине.       — Здесь есть дверь! Рунами сокрытия от ненужных глаз покрыта, — послышалось громкое, словно голос был в соседней комнате.       — Ха! Поттеру не уйти!       — Пиздец, — выпалили Гарри и Женевьева одновременно.       — Сваливаем, — сказал Поттер.       Женевьева и Гарри быстро выбежали из комнаты и направились к главному входу, который вёл на достаточно оживленную улицу. Они старались не шуметь и быть как можно тише, чтобы не привлечь внимание егерей. Но когда они почти достигли выхода, из-за угла позади них, выбегая из кухни, появились двое мужчин в серых плащах.       — Вот они! — закричал один из них, указывая на Гарри и Женевьеву.       Женевьева толкнула дверь, вытаскивая за рукав Поттера, который уже успел вытащить палочку и запустить пару заклинаний в егерей. Холодный воздух обдул лица волшебников. Гриффиндорцы бежали по улицам против течения никуда не спешащих магглов.       — Не уйдёшь, Поттер! — закричал неприятный голос позади.       Послышался взрыв. Магглы, не ожидавшие такого, завизжали, разбегаясь в разные стороны. С другой стороны улицы показались другие егеря, перекрыв путь для отхода. И как назло, словно специально, среди них оказался кто-то умный и повесил на улицу антиаппарационный купол. Женевьева раздраженно сжала челюсти.       Поттер, схватив девушку за запястье, резко завернул на другую улицу, но и там их ожидали шестерки Пожирателей. Волшебники резко остановились, выставив палочки.       — Ну что, Поттер, не набегался? — усмехнулся один из колдунов.       — К черту катитесь, — процедил Поттер. — Экспеллиармус!       — Конфринго! — вскинула руку Женевьева.       Палочка вылетела из рук одного из егерей и отлетела в сторону. Заклинание Женевьевы угодило в фонарный столб, отчего тот вспыхнул ярким пламенем. Но на этом удача закончилась. Другие егеря успели среагировать и направили свои палочки на Гарри и Женевьеву.       — Ступефай! — выкрикнул один из них. Поттер успел увернуться.       — Протего! — отразил заклинание Гарри, но следующий удар противника пришёлся на Женевьеву, отбросив девушку к стене.       Палочка выпала из ее руки и откатилась в сторону. Поттер бросился к ней, но егеря не дали ему приблизиться. Один из них направил палочку на Гарри и произнёс:       — Инкарцеро!       Верёвки связали Поттера, он оказался обездвижен и повален на колени.       — Молодец, Поттер, — усмехнулся один из егерей. — Теперь ты никуда не денешься.       Женевьева попыталась приподняться, но голова ужасно кружилась, а мышцы отдавались болью, словно только сейчас всё то напряжение, что она ощущала весь день, накатило на нее как цунами, не давая и шанса на то, чтобы подняться. Из носа потекла красная струйка, ровно как и по шее с макушки головы, щекоча замерзшую на холодном воздухе кожу своим теплом.       — Что теперь, Поттер? — спросил один из егерей, подходя к связанному Гарри. — Ты проиграл.       — Ты прав, я проиграл, — спокойно ответил Гарри, глядя в глаза егерю. — Но и вы тоже.       От удивления Женевьева всё же смогла поднять хотя бы голову. Глаза слезились, но сквозь пелену она смогла разглядеть, как всё больше егерей окружает их, обращая всё свое внимание именно на Поттера, а не на нее. Глаза волшебницы вдруг сверкнули, словно ей пришла в голову самая отвратительная идея за всю ее жизнь.       — О нет, малыш, — глумливо рассмеялся егерь и наклонился к лицу Гарри. — Ты и твоя тень — единственные проигравшие. Проигравшие в лотерею на счастливую жизнь.       Егерь паршиво усмехнулся, а сердце Женевьевы болезненно сжалось от ярости, отвращения и несогласия. Женевьева приподнялась на дрожащих локтях и неосознанно вытянула руку в сторону своей палочки из жасмина. Она безмолвно прилетела в ее ладонь, однако сейчас не было времени удивляться невербальному «Акцио». Девушка, сквозь боль в спине, поднялась и резко вскинула руку:       — У тебя слишком длинный язык, — раздражённо произнесла девушка, и из её палочки вырвался белый луч знакомого заклинания. Несколько капель крови упали на лицо волшебницы.       Егерь схватился за горло, как будто это помогло бы от сильного, словно фонтан, кровотечения. Воспользовавшись мгновеньем шока других, волшебница ринулась к Поттеру, расколдовывая его от пут. Девушка вдруг сунула парню сапфировую заколку и шепнула:       — Не смей возвращаться, — сказала она, и, пока парень не успел чего-то сказать, активировала наложенный Гермионой на всякий случай одноразовый портал.       Решение о том, чтобы наложить на заколку портал, пришло Гермионе поздно ночью, а Женевьева не смела противиться, подумав, что хоть так эта безделушка будет полезна.       А теперь девушка стояла одна, окруженная шестерками Пожирателей Смерти. Заметались лучи. Девушка, не помня боли, уворачивалась, парировала, атаковала. Нескольких из егерей получилось даже оглушить. Вдруг откуда-то сбоку донесся вскрик:       — Ступефай!       Женевьева не успела увернуться. Заклинание попало ей в бок, отбрасывая на несколько метров назад. В голове встал гул, в глазах встала пелена. Женевьева почувствовала, как несколько мужчин поднимают ее за руки, заламывая их ей за спину и вынимая из рук волшебную палочку. Тут же волшебница оказалась связана. На голову ей нацепили дурно пахнущий мешок и потащили в сторону.       Сколько ее тащили, девушка не знала, но с каждой минутой, казалось, ее тело сжималось от боли в мышцах и от усталости все больше. Гул в голове потихоньку спал. Вдруг ее желудок свернуло от боли. Через еще некоторое время ее рывками тащили по ступеням, заведя в теплое помещение. Мгновенья спустя девушка услышала, как со звоном открылись какие-то двери.       — Мадам Лестрейндж, — ухмыльнулся егерь. — Мы приготовили вам подарок.       Другой егерь вывел Женевьеву вперед, заставил встать на колени и сорвал с нее ужасно пахнущий мешок.       — Знаменитая Женевьева Робеспьер! — победно оскалился егерь, указывая в сторону волшебницы.       Свет, льющийся с дорогой хрустальной люстры, ослепил Женевьеву. Оказывается, уже начало темнеть. Неужели всё то, чем они занимались целый день, длилось на самом деле так долго?       Привыкнув к свету после полумрака мешка, Женевьева уставилась прямо в лицо Беллатрисы Лестрейндж, глаза которой блестели, словно зачарованные. По лицу колдуньи расползлась ядовито-безумная довольная улыбка. Женевьева ощутила, как её сердце забилось быстрее при виде Беллатрисы Лестрейндж. Она знала, что эта встреча не сулит ничего хорошего. Хотя с Женевьевиной удачей и ее гриффиндорским пылом ей никогда и не могло сулить нечто хорошее.       — Вот это сюрприз, — произнесла Беллатриса, подходя ближе. — Не ожидала, что ты окажешься настолько глупой, чтобы попасться нам в руки, после того как сбежала от меня.       — Она была с Поттером, — произнес мужской голос позади Женевьевы.       — И где же сейчас мальчишка? — визгливо выкрикнула на егеря Пожирательница.       — Его подружка его куда-то отправила с помощью портала. Умная зараза оказалась, поняла как выкрутиться даже с наложенным антиаппарационным барьером.       — Вы упустили его?! — завизжала Беллатриса Лестрейндж, топнула ногой и вдруг резко махнула палочкой.       Тот егерь, говоривший ей про Поттера и барьер, сразу же отлетел на несколько метров назад, больно ударившись головой о мраморный пол. Беллатриса в пылу ярости схватила Женевьеву за ее покрытый высохшей кровью подбородок и ткнула кончиком палочки в шею волшебницы.       — Умная, значит, да? — угрожающе пропела Беллатриса. — Куда ты отправила Поттера?!       — К мамаше твоей. Знаешь, он постарше любит, — ядовито процедила Женевьева.       — Не шути со мной, Предательница Крови! — закричала женщина, да так, что в окнах затрещали стекла. — Где Поттер?!       Беллатриса Лестрейндж схватила Женевьеву за волосы и со всей силы швырнула девушку на холодный пол. Тело отозвалось рваной болью. Не успела Женевьева еще что-то осознать, как ее вдруг резко подняло в воздух, словно ее держали за горло, стараясь задушить. Беллатриса, удерживая палочку на уровне с шеей девушки, источала из себя ярость, яд и непонятный липкий, даже вязкий страх.       — Отвечай, девчонка! — истерично вскричала Лестрейндж.       Женевьева неосознанно тянулась к горлу, словно могла снять с него все окутывающие ее невидимые путы. Помимо Беллатрисы в просторном светлом, дорого выглядящем помещении оставались немного удивленные егеря, отдаленно знакомый Женевьеве мужчина со странным, перекрученным лицом и противной усмешкой на губах, а также неожиданно прижавшаяся в страхе к креслу Нарцисса Малфой.       — Кхм, мадам Лестрейндж, — вдруг подал голос егерь. — Мы ожидаем награду. За нее она чуть ли не такая же, как и за Поттера…       — Наглецы! Наглецы! — безумно завизжала Беллатриса, отбрасывая заклинанием Женевьеву к противоположной стене.       Женевьева, сдерживая порыв пустить слезы по щекам от боли, приподнялась на локтях, наблюдая сквозь болезненную пелену за тем, как безумная Пожирательница Смерти вышвыривает егеря в окно. По полу разлетелись мелкие осколки. Остальные егеря, словно поняв намек, молча вышли из помещения сами. Никакого вознаграждения они не получат.       В этот момент Беллатриса вспомнила про Женевьеву и вцепилась в ее волосы, протащив девушку к центру комнаты. Мадам Лестрейндж, безумно полыхая синими глазами, устремила палочку в Робеспьер.       — Куда ты дела Поттера, девчонка? Куда?! — вскричала Беллатриса.       Женевьева только загадочно сверкнула глазами, промолчав. Силуэты перед глазами смазывались, а звуки смешивались. Беллатриса завопила:       — Отвечай, Предательница Крови! Отвечай! — ее глаза безумно блестели. — Круцио!       По комнате прокатился мучительный женский крик. Тело ломило от ужасной боли. Казалось, что в кожу одновременно вводится миллион иголок, а параллельно этому кости ломаются на мелкие кусочки. Сердце бешено забилось, дыхание сбилось, а кровь отошла от лица, сделав и так с рождения бледную Женевьеву еще более серой. На лбу выступили фиолетовые вены. Звуки сливаются в неразборчивый гул, а движения становятся хаотичными и беспорядочными. В этом безумии нет места логике и порядку, всё смешивается в одну неразличимую массу.       Боль отступила так же быстро, как и возникла. Тело трясло, а кровь бурлила в венах в такт быстро стучащему сердцу. Беллатриса схватила Женевьеву за окровавленные лямки топа, резко подняв девушку к своему лицу.       — Отвечай по-хорошему, Робеспьер! Отвечай! — вопила Беллатриса Женевьеве в лицо. В глазах Лестрейндж — безумие и ярость, а её голос звучит как крик раненого зверя.       Женевьева, немного сфокусировав взгляд на смазанном лице Пожирательницы, демонстративно усмехнулась, после чего плюнула прямо в лицо колдунье. Пару мгновений Беллатриса выглядела изумленной. Наконец, не сдержавшись, она ударила Женевьеву по лицу так сильно, что оставила красный след на её щеке, который после превратится в синяк. Лестрейндж резко отпустила Робеспьер, заставив ее упасть на холодный пол из-за негнущихся ног.       В глазах помутнело. Тут же по телу прокатилась новая волна боли от непростительного заклинания. Комната погрузилась в хаос: крики и вопли наполнили воздух, а запах крови и пота витал повсюду. Женевьева испытывала ужасную боль, теряя связь с реальностью и ощущение происходящего. Её тело выгибалось и дёргалось, словно марионетка в руках безумного кукловода, движения становились хаотичными, а звуки сливались в неразборчивый гул. В этом безумии не оставалось места логике и порядку, всё превратилось в одну неразличимую массу.       Сквозь собственные крики и боль, разрывающую её тело, Женевьева слышала пронзительный визг Беллатрисы. Она не могла понять, доставляет ли ей это удовольствие или же она боится, что из Робеспьер не удастся ничего выудить. Когда влияние Круциатуса спадало, Лестрейндж принималась ломать кости Женевьевы какими-то иными, не менее болезненными заклинаниями.       — Говори, тварь! — визжала она. — Говори, где Поттер? Где чертов мальчишка, я тебя спрашиваю?!       Но Женевьева молчала. Она не скажет. Ничто не сможет поколебать ее решимость. Но следом, в ответ на молчание была боль, а после и темнота забвения. А Беллатрису Лестрейндж словно совсем не волновало то, что пленница потеряла сознание.       — Мадам Лестрейндж, боюсь Женевьева Робеспьер вам не ответит, — ухмыльнулся тот мужчина со скрюченным некрасивым лицом, заставив Беллатрису на миг отвлечься.       — Ты мне мешаешь, Долохов, — прошипела колдунья.       — Мое дело предупредить, — хмыкнул мужчина, обходя уже пустое кресло — Нарцисса Малфой еще в самом начале поспешила покинуть сие жесткое представление. — Доведете, прямо как Лонгботтомов, и потом она совсем ничего не скажет.       Беллатриса презрительно фыркнула и метнула взгляд к Женевьеве, больше похожей на труп. Приказав перенести девушку в темницы, она ушла. А Женевьева оказалась очень грубо закинута в подземелья на холодный сырой пол. Она не знала, но после ухода Пожирателя к ней подбежала белокурая девочка. Полумна уложила голову Женевьевы на свои колени, проводя ладонями по ее грязным, запачканным кровью, пылью и потом волосам. Пустой взгляд мисс Лавгуд был направлен на бледное, болезненно осунувшееся лицо Робеспьер, а по щеке прокатилась одинокая слеза. С появлением здесь той, кого считали равной Поттеру, надежда на то, что в камине надежды будут гореть дрова, таяла с каждым мгновением.       Однако одним днем этот ад не закончился.       Следующий день начался с того, что, не успев еще очнуться, Женевьеву потащили на выход. Заставив очнуться посредством заклинания, Пожиратели со злыми ухмылками наблюдали за тщетными попытками Робеспьер хотя бы подняться. Один из Пожирателей был с очень знакомым лицом, однако Женевьева все никак не могла вспомнить, где она его видела. Этот мужчина подошел к ней, схватил за волосы и резко поднял, поставив ту на колени.       — Я даже разочарован, — хмыкнул он. — На моих глазах убила Селвина… Меня тоже чуть не лишила жизни, а так глупо попалась. И все одна-одинешенька!       «Трэверс», — пронеслось в голове Женевьевы, прежде чем тот растянулся в самой отвратительной похабной улыбке. От этой улыбки стало ужасно страшно. Так страшно почему-то даже перед Беллатрисой не было, как сейчас.       — Такие как ты мне нравятся, — оскалился Пожиратель. — Миловидные, упрямые…       Женевьева дернулась, пытаясь вырваться, но тело не слушалось и ужасно болело. Трэверс вскинул палочку, направив какое-то незнакомое Женевьеве заклинание в девушку. И если до этого она могла хотя бы как-то двигаться, то сейчас ей не отзывались даже глаза. Она не могла моргать.       — Тень Гарри Поттера! Тень Избранного здесь… и без самого Избранного, — мужчина резко потянул девушку за волосы, заставив ее прогнуться назад еще сильнее. Он воодушевленно ахнул: — Какой трофей…       Позади Трэверса стояли другие Пожиратели, наблюдая за сценой с интересом. Губы Трэверса растянулись в злобной и пошлой улыбке. Если бы Женевьева могла двигаться, то, несмотря на всю свою боль в теле, точно бы вырвалась из его хватки и как минимум придушила. Но она этого сделать не могла. Это был не Империус, не обычный «Остолбеней», но Женевьева не могла двигаться без его приказов. Сердце от страха и отчаяния, казалось, готово выпрыгнуть из груди. Трэверс расстегнул штаны, вытаскивая из них свой член.       — Открой-ка ротик, — предвкушающим голосом произнес Трэверс. И девушка подчинилась.       Хотелось кричать от отвращения к самой себе, от того, насколько ничтожной она сейчас была. Сколько раз бы Женевьева ни пыталась сопротивляться — у нее ничего не выходило. В конце концов, она ощутила, как её душа разрывается на части, и отчаяние стало её единственным спутником в этом кошмаре.       Она не знала, сколько это продлилось, не считала, она не слушала, не замечала. Ее мысли заполнились криками отчаяния, криками, звучащими тише, чем колыхающаяся травинка при безветренной погоде, криками ничтожными, жалкими, убогими, что самой становилось от себя тошно. Вчерашние пытки под Круциатусом казались привлекательнее, чем то, что Женевьева ощущала сейчас.       Пришла в себя она, когда вдруг этот ужас закончился, переменившись на знакомые пытки, только теперь от лица Трэверса. Тело билось в конвульсиях, из носа текла кровь, а дыхание сбивалось до того, что волшебница попросту не могла даже вдохнуть. Крики заполнили зал. А Пожиратели все пытались выудить у девушки информацию о местонахождении Поттера. Ответом им были крики боли и тишина.       На следующий день ее вновь пытала Беллатриса. Часы тянулись бесконечно долго, и Женевьева ловила себя на мысли, что уже сходит с ума от боли. Но на этот раз Лестрейндж пользовалась не Круциатусами, а иными, не менее болезненными заклинаниями. С глаз текли слезы, из носа кровь. В конце концов голос Женевьевы сел, и она не могла больше даже кричать. Она просто безмолвно дергалась на полу. И продолжала молчать.       Казалось бы, она могла соврать, направить по ложному пути, но нет. Она молчит, ничего не говорит, не может соврать. Ведь ложь — это отвратительно. Женевьева никогда не думала, что ее принципы когда-нибудь пойдут против нее, но даже осознав это, она ничего не говорила. Мысль о смерти была ей привлекательнее, чем мысль о лжи.       Следующий день не принес Женевьеве ничего нового, кроме заболевшей головы, заложенного носа и лихорадки. Круциатусы Беллатрисы Лестрейндж становились все больше и больше чем-то знакомым. Но менее болезненными от этого — нет. В конце концов Женевьева погрузилась в себя. В свое знакомое состояние, где она оставалась с собой наедине, не замечая всего вокруг.       Женевьева почувствовала, как ее подняли за руки, куда-то оттаскивая. Оттаскивали они долго, вверх по лестницам, явно не в темницы. Девушка оказалась повалена на кровать. Губ коснулось странное зелье, но ей уже было плевать. Единственное, что ее волновало, — это безопасность Гарри, Рона и Гермионы.       Кто-то темноволосый сорвал с девушки последние остатки ее одежды и раздвинул ноги. Было больно, ужасно больно. Она чувствовала себя убого, грязно. Хотелось кричать изо всех сил, но она не могла. Голос давно сел, и единственное, что она могла из себя выдавить, — это хрипение. Слёзы текли по щекам. И она корила себя за это. Корила себя за то, как жалко выглядела. За то, что ею так нагло пользуются, словно она проститутка или кто похуже. За то, что щёки измазаны смесью из собственной крови и слёз. Принцессы не плачут.       Да какая она принцесса? Всего лишь тень.       Тень. Тень. Тень. Тень.       Она лишь тень. У нее нет ничего своего. Она всего лишь излучающая собой жалкое подобие верного пса.       Ничтожно. Жалко. Убого.       Холод сырых полов темницы казался спасительным. Женевьева, кашляя из-за подползающей к ней болезни, свернулась калачиком в своей полуразодранной одежде. От топа почти ничего не осталось, а брюки были наполовину содраны.       Сколько времени с последних пыток прошло, Женевьева не знала. Она, казалось, была совсем не здесь. На грани сознания поселилась надежда, что на этом все закончилось, но вскоре за ней все же пришли. Женевьеве было теперь уже абсолютно плевать. Ей так казалось, пока губ не коснулось горькое зелье. Сознание прояснилось, а перед глазами Женевьева увидела… Драко?       — Ну наконец-то! — воскликнула Беллатриса, отталкивая Малфоя-младшего в сторону. — Может быть, ты так заговоришь?       — К Мордреду катитесь, — прохрипела Женевьева.       — Я говорил, что она ничего не скажет, — испуганно пробормотал Драко.       — Скажет… — прошептала с воодушевлением и безумным блеском в глазах Лестрейндж. — О, она скажет! Нарцисса, принеси, будь добра Сыворотку Правды…       — Белла, я не уверена, что она подействует на нее так, что все закончится хорошо, — начала миссис Малфой. — Она больна, ее лихорадит, по ней это ясно видно…       — Главное, чтобы она все сказала, на остальное плевать, — широко улыбнулась Нарциссе Беллатриса.       — Но она же Робеспьер, — не согласилась миссис Малфой.       — Плевала я на ее семейку и на Дафну! — завизжала Беллатриса. — Принеси сыворотку!       — Дафна? — тихо прохрипела Женевьева.       Нарцисса метнула взгляд на Женевьеву, поджала губы и, подхватив под руку Драко, вышла из зала. Беллатриса безумно рассмеялась.       — Да, да, да! Плевать мне на твою сестру и на ее связи с Первым кругом! Она предательница! Предательница! Прямо как ты! Предательница Крови! — Беллатриса вдруг подхватила необычный нож, от которого так и веяло темной магией, почти как от артефактов в штаб-квартире на площади Гриммо, только как будто еще сильнее. — Не знаю, чего они все с ней носятся! С этой предательницей! Все вы, Робеспьеры, предатели! Предатели, предатели! — завопила Лестрейндж.       Женщина схватила Женевьеву за подбородок, попутно связывая ее Инкарцеро. Робеспьер, стараясь высвободиться, дергалась в сторону. Беллатриса, которой это быстро надоело, со всей силы ударила волшебницу в солнечное сплетение, повалив тем самым девушку на пол.       — Все вы предатели! — прошипела Беллатриса, схватив Робеспьер за горло одной рукой, а другой проведя ножом по её ключице, оставляя красный след. — Предатели крови! Бессовестные, ничтожные существа! Это всё из-за вас!       Беллатриса Лестрейндж вдруг отпустила горло Женевьевы, и волшебница жадно вдохнула в себя воздух. От поднявшейся температуры кружилась голова, и в общем Робеспьер себя чувствовала не очень хорошо. Помимо головы болело и тело от предыдущих нескольких дней, проведенных под Круциатусами.       Колдунья вдруг завопила:       — Раздражает меня твоя сестра! Что они все в ней нашли, скажи?! — колдунья метнула в Женевьеву разъяренный взгляд. — Она ведь ничего не делает! Совсем ничего! Она даже не в составе Пожирателей смерти, но Первый круг с ней носится так, словно она как минимум личная ученица Повелителя!       Беллатриса злобно оскалилась. Она стремительно приблизилась к Женевьеве, и её длинные, словно змеи, волосы развевались за спиной. Женевьева, вся в свежей крови, отчаянно пыталась вырваться, но Беллатриса была быстрее. Одним рывком она сорвала остатки её разорванных брюк, обнажив бледную кожу. Комната наполнилась криком боли, когда нож Пожирательницы начал выводить по коже витиеватые красные буквы. Они вспыхивали и горели, словно прожигая тело до костей. Женевьева извивалась, пытаясь вырваться, но Беллатриса прижала её к полу, не позволяя даже пошевелиться. Крики Женевьевы и безумный смех колдуньи смешались в безумную адскую симфонию, эхом разносясь по мрачной комнате.       — Где Поттер, Робеспьер? Где, я тебя спрашиваю?! — прокатился по комнате вопль.       — К черту катись! — истошно закричала Женевьева.       — Говори, тварь! Говори!       Беллатриса продолжала свою жестокую работу, оставляя на коже Женевьевы горящие пламенем, нестерпимые раны. На бедре начали вырисовываться красивые буквы, сразу же скрывающиеся за стремительно текущей кровью. Скрип двери, ознаменовавший возвращение миссис Малфой, не был замечен за воющими криками боли мисс Робеспьер. Беллатриса отвлеклась только тогда, когда последняя буква была высечена.       — О-о-о-о! — с воодушевлением протянула Пожирательница, отбрасывая нож в сторону, и чуть ли не взлетела навстречу ошеломленно-испуганной младшей сестре, удерживающей в руке склянку с Сывороткой Правды. — Теперь-то ты всё расскажешь! О, ты всё расскажешь, Предательница Крови!       Бедро всё ещё адски горело, словно по нему продолжали водить ножом, прорезая чуть ли не до самой кости. Колдунья с безумным хохотом приблизилась к трясущейся Женевьеве и насилу влила в рот ей зелье. Беллатриса взвизгнула:       — Говори, паршивка! Говори! Где Гарри Поттер?! Что задумал этот гадкий мальчишка? Отвечай!       — Он… — начала Женевьева, и ее лицо вдруг скривилось в напряженной гримасе боли от сопротивления действию зелья.       — Говори, Робеспьер! Говори! — понизила тон до безумного устрашающего шепота Беллатриса.       — Он… в безопасности…       — Конкретнее, девчонка! Конкретнее!       — Там… где вы его не достанете…       — Где? Где?! Я спрашиваю тебя!       — Я не знаю! — выпалила с громким криком, от которого затрещали стены, Женевьева. — Они постоянно перемещаются, я не имею ни малейшего понятия, да и к счастью!       — А-а-а! — с безумным воплем Беллатриса достала палочку, направив ее в Женевьеву. — Бесполезная девчонка! Столько времени на тебя трачу, чтобы получить такой ответ?! Круцио!       Тело изогнулось в конвульсиях от боли пыточного заклинания. На этот раз колдунья разозлилась пуще прежнего, не давая Женевьеве ни секунды отдыха от боли. В конце концов в глазах просто потемнело, и девушка ушла в небытие.       Двери с громким грохотом распахнулись. На пороге оказались трое мужчин, на вид одного возраста. Беллатриса тут же замерла, прекратив действие пыточного заклинания. Мужчина, стоявший с краю справа, в сандалового цвета костюме, с хмурым и прищуренным взглядом заглянул за спину Пожирательницы, после чего метнул злой взгляд на Беллатрису.       — Откуда она здесь? — хмуро поинтересовался он.       — Она попалась! Егеря схватили ее и привели сюда! — ответила Беллатриса, но в ее глазах отчего-то блеснул липкий страх.       Стоящий по центру седовласый мужчина, переглянувшись с типом в сандаловом костюме, подошел к окровавленному телу, после чего вдруг рявкнул:       — Какого хрена здесь Женевьева Робеспьер?!       — Чего? — изумился тот, кто стоял крайним справа и поспешил к седовласому. — Да чтоб матушка Блэка в тысячный раз в гробу перевернулась!       — Я, помнится, предупреждал Вас, мадам Лестрейндж, — растягивая слова, угрожающим тоном произнес мужчина в сандаловом костюме, двигаясь навстречу Беллатрисе, со страха отступившей на несколько шагов назад. — Что, если Вы продолжите вмешиваться в личные миссии Первого круга, то Вам, и Вашим сподвижникам, и… коллегам, если хотите, будет… не очень хорошо.       — Я делала все на благо Повелителя! — с уверенностью в глазах заявила Лестрейндж. — Девчонка — тень Поттера! Она все о нем знает! Я пыталась…       — Вы плохо пытались, как я погляжу, — свирепо, но тихо, продолжил мужчина, сверкая зелено-карими глазами. — К тому же, Вам этого делать было нельзя. Я в прошлый раз плохо выразился?       — Я…       — Вы, сударыня, самое бестолковое и посредственное существо из всех, кого мне доводилось встречать, — процедил мужчина, внезапно схватив Беллатрису за ворот платья и заставив её испуганно ахнуть. — Если Тёмный Лорд узнает о том, что вы натворили, первой ответ держать придётся вам. Но до этого сначала получите от меня, ибо я привык держать слово, а затем от свёкра. Не смотрите на него, не рассчитывайте на его поддержку. А после, если мы не убьём вас и не похороним раньше, это сделает сам Тёмный Лорд. Можете начинать копать себе могилу, вы поняли меня?       Беллатриса кивнула. Мужчина медленно отпустил воротник ее платья, и демонстративно положил руки на ее плечи.       — Вы, мадам Лестрейндж, совершили серьёзную ошибку, но я не стану более строго судить вас, чем это необходимо. Вы и так проявили невнимательность, а сейчас пропускаете мои слова мимо ушей, — спокойный тон мужчины в сандаловом костюме казался угрожающим. — Сейчас вы, да-да, Беллатриса, именно вы, собираете всех тех, кто успел поучаствовать в пытках на мадемуазель де Робеспьер, приводите их сюда, и мы все вместе разбираемся. Понятно? — Мужчина позволил себе едва заметную улыбку, но она не предвещала ничего доброго. Он убрал руки с её плеч. — Вперед, мадам. И не забывайте, что выполняете просьбу бывшего кандидата на роль Теневого Жнеца Гриндевальда и нынешнего советника Господина, хорошо?

***

      — Ну, и? — произнес мужчина в сандаловом костюме, прислонившись к широкому подоконнику в одной из мрачных спален поместья Малфоев.       Его бледное лицо обрамляла полуседая, полукаштановая щетина, а тоскливо-пустой взгляд тускнеющих с возрастом зелено-карих глаз, полуприкрытых редкими морщинами под черными ресницами, был устремлен на девушку, лежащую на накрахмаленной белоснежной шелковой постели.       Здесь она уже несколько часов, за окном уже успело посветлеть — пытали девушку поздно вечером. Не без помощи миссис Малфой и домовых эльфов ее успели переодеть в другие, чистые одежды, помыть и причесать, но даже так она выглядела очень болезненно и напоминала труп.       — Плохо дело, — хрипло пробормотал седовласый мужчина с коротко подстриженной, но неухоженной бородой, отступая от девушки. В руках он сжимал палочку и полупустой флакон с темно-зеленым зельем, от которого исходил тошнотворный запах. — Твоя невестка изрядно постаралась, чтобы так её замучить.       — Всё совсем плохо, или ещё нормально? — приподнял бровь Лестрейндж-старший, опираясь на балку, поддерживающую полог кровати.       — Жить будет, — ответил седовласый, уводя взгляд.       Мужчина в сандаловом костюме, словно сразу поняв что-то неладное в его поведении, хмуро произнес:       — Есть что-то, что ты сейчас пытаешься скрыть?       — Как бы ни было прискорбно, я не хотел этого говорить… — начал мужчина и повернулся так, чтобы видеть сразу обоих. — При обследовании и во время последующего заливания в Миледи зелий и элексиров…       Повисла пауза. Лестрейндж-старший не выдержил:       — Не тяни, говори.       — Помимо следов лихорадки, кровяной недостаточности, атрофии мышц, сорванного голоса и гниющих ран на ней есть следы… принуждения к соитию.       Пару секунд мужчины буравили седовласого шокированным взглядом в абсолютной, напряженной тишине.       — Я их убью, — оторвался от подоконника мужчина в костюме.       — Стой, рано, — буркнул Лестрейндж-старший. — Повременим. Они сейчас итак твоими речами запуганы до смерти. Кто-то уже действительно место под могилу выбирает. Дадим им время. И нам самим тоже.       — Согласен с Брендисом, — кивнул седовласый. — Сначала нужно найти виновников, а потом уже…       — А потом я им их члены отрежу, засуну им в рот, а после подвешу на виселице посреди Косого переулка, — закончил Лестрейндж-старший.       — Я помогу, — тут же вызвался мужчина в костюме.       Мужчины уставились на седоволосого.       — Вот только не надо из меня крайнего делать! Я тихо все делать люблю, в отличие от вас.       — Ну-ну, — буркнул мужчина в сандаловом костюме, возвращаясь обратно на подоконник.       На несколько мгновений воцарилось молчание.       — Говорим Ему? — тихо, почти полушепотом, произнес мужчина в костюме.       — Она другая, Аневрин, — покачал головой Лестрейндж-старший. — Не наша Ева. Он беситься начнет, когда поймет.       — Мы что, зря по всем Соединенным Королевствам бегали? — сказал Аневрин. И это был риторический вопрос.       Вновь тишина.       — Нет, так нельзя, — выдохнул Брендис. — Нельзя Ему Ее показывать. Реддл уже совсем с катушек слетел, дальше носа своего не видит. Это при том, что его у него, как такого, человеческого, нет.       — Не дай Мерлин, Он услышит то, как ты его этим именем называешь, — без улыбки покачал головой Розье.       — Пусть к Моргане катится. Если узнает, то пусть убивает. Мне терять нечего уже.       — Вот, что значит настоящий, верный друг, — печально хмыкнул седовласый.       — Фиакр, — Брендис одарил того мрачным взглядом. Тот лишь вздохнул, отходя к двери.       Мужчины молчали, оглядывая спящую девушку. Ее серая, прозрачная кожа, казалось, излучала холодное сияние, сквозь которое зловеще просвечивали фиолетовые вены. Капилляры под глазами краснели от усталости и тоски, а щеки мертвенно оседали по кости, глубоко впав. Длинные, непослушные, тусклые волосы разлетелись по подушкам, словно последние капли надежды, покинувшей ее. Фиолетовые губы Женевьевы, покрытые бордовой застывшей корочкой крови, были поджаты даже сейчас, как будто она несла на себе тяжесть всего мира.       Фиакр вздохнул и сказал то, что Лестрейндж и Розье не могли произнести:       — Значит, возвращаем ее обратно в темницу, — буркнул он.       Розье поднял взгляд на того, кто некогда считался ему школьным лучшим другом и прищурился. Лестрейндж прислонился лбом к балке и прикрыл глаза.       — Значит, возвращаем, — едва слышно произнес Лестрейндж.       Сейчас он казался еще старше, чем был: лицо его было изможденным, губы уныло поджаты. Розье провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть усталость.       — У нее точно нет заколки? — кажется, этот вопрос за все время он задавал множество раз.       — Нет, — качнул головой Брендис. — Думаю, пока и не может быть.       Мужчина оторвал голову от балки и повернулся к Розье, сидящему на подоконнике.       — Помнишь, как она палочку в баре держала? — спросил Лестрейндж. — Наша Ева не так это делала. А взгляд? Совсем не тот. Девчонка совсем еще, не ведьма.       — Но ты же ее тогда как-то узнал, — выгнул бровь Аневрин. — Схватил за волосы. Я вот не узнал. Только в том старикашке Поттера разглядел, и то по случайности. Повелителя в молодости мне напомнил. Знаете, рядом поставить — как отец и сын будут. Только Поттер более настоящий и живой, прямо как Женевьева, что ли? Нет у вас таких ассоциаций?       Последние слова Розье были проигнорированы.       — Это была импровизация, — буркнул Лестрейндж. — Я совсем не был уверен, что это была она. Сам удивился. Она другая. Малышня малышней. И гриффиндорка. Нет в ней этого… Мрака.        — И не было никогда, — фыркнул Фиакр.       — Ты понял о чем я, Эйвери, — прищурился Брендис.       — Она сломлена, но не до конца, — сказал Розье. — Нужно подождать.       — Знать бы, сколько, — Брендис с раздражением оттолкнулся от балки и подошел к лежащей без сознания Женевьеве.       Мужчина был во всем чёрном, даже рубашка и перчатки словно поглощали свет, несмотря на то, что обычно он предпочитал серые костюмы. Лестрейндж-старший медленно и осторожно откинул самую короткую прядку, едва доходящую до носа, с лица Женевьевы.       В глазах трех мужчин читалась глубокая тоска и отчаяние, словно они пытались найти утешение в её присутствии, но знали, что это лишь иллюзия. Серые тучи нависали за окнами, а воздух был пропитан холодом и безысходностью. В этот момент казалось, что время остановилось, и вся жизнь потеряла смысл. И начала угасать последняя надежда.       — Mademoiselle de Robespierre, j'espère que vous me pardonnerez. Я не исполнил Вашего желания, — низким голосом произнес Лестрейндж. Он прочистил горло: — Скиппер.       Сбоку раздался хлопок. На табуретке рядом с кроватью появилась молодая запуганная домовая эльфийка. Не давая ей и рта раскрыть, Лестрейндж заговорил приказным тоном:       — Миледи в темницу. Быстро! И ее палочку ей в карман засунь.       Скиппер только испуганно моргнула, после чего молча кивнула и исчезла вместе с телом Женевьевы. Эйвери, Розье и Лестрейндж остались в комнате втроем. Мужчины, оглядев пустое помещение, вышли в коридор.       — Как перед Ним оправдываться будем? — задал волнующий его вопрос Эйвери.       — Мы не будем оправдываться, —хмуро произнес Розье. — Скажем по факту. Поттер и Робеспьер смогли улизнуть от элитных, самых лучших Пожирателей Смерти, которые еще и входили в число Вальпургиевых Рыцарей, а кое-кто еще и в армию Гриндевальда. Вот такие мы безнадежно и блестяще тупые.       — Ну да, — поджал губы Эйвери.       — Как будто он даст нам слово вставить, — фыркнул Брендис.       Мужчины принялись медленно спускаться по широкой мраморной лестнице на первый этаж.       — Значит, получим по самое не балуй, — хмыкнул Розье.       — Получу. Я один и сразу за всех, — поправил того Лестрейндж-старший.       — С чего это в тебе гриффиндорская натура проснулась? Не простыл ли случайно? — совершенно буднично и не удивленно спросил Эйвери.       — Если бы еще дело всё было только в моей натуре, — вздохнул Брендис.       Внезапно в конце коридора послышался женский вопль, а следом безумный визг Беллатрисы:       — Грязнокровка! Спрашиваю еще раз: где вы взяли меч? Где?!       Мужчины переглянулись.       — Как думаете, Поттера приволокли или только эту грязнокровку? — небрежно предположил Брендис.       — Грязнокровок много. Вдруг другая? — предположил Аневрин.       Снизу, со стороны лестниц, уходящих в подземельные темницы послышалось глухое: «Гермиона!» Розье прищурился, переглянувшись с Эйвери.       — Все же с Поттером, — цокнул языком Фиакр.       — Если действительно он, а не только эта сладкая парочка, то все плохо, — пробормотал Розье. — Лорда вызовут, и тогда Робеспьер сразу же найдётся. А когда он узнает, что её пытала Беллочка и она лежала в холодной темнице, а ещё совсем его не помнит и даже ненавидит по-другому… Всё, пиши: «пропало». В любом случае, я думаю, хуже не будет, если мы позволим им сбежать… что с одной стороны — Круциатус до потери сознания, что с другой.       — Каков шанс, что здесь именно Поттер? — скрестил руки на груди Брендис.       Розье нахмурился и повернулся лицом к Лестрейнджу и кивнул ему в сторону зала, откуда доносились вопли.       — Вот сейчас и узнаем.