Колесо Фортуны

      Все было как обычно. Прошлогодние первокурсники галдели на весь Большой зал. Хотя галдели не только они.       Кто-то не виделся с однокурсниками все лето, кто-то только неделю, но от этого тише в огромном зале не становилось. От пробегающих по проемам между столами студентов колыхалось пламя свечей, порхающих под потолком.       — В этом году новеньких должно быть меньше, чем в прошлом, — присаживаясь за стол, произнес темноволосый кудрявый слизеринец. — Может, год спокойнее будет.       — Определенно должен, — кивнула черноволосая девушка, присевшая напротив него. — На Слизерин никто не попал из тех, кто переводился. Я слышала, что Пуффендую больше всего перепало.       — Я не удивлен, — процедил блондин, появившийся словно из ниоткуда.       — Тебе бы только поязвить, Абраксас, — фыркнула брюнетка и вдруг прислушалась к разговору за соседним столом.       — Что-то Крауча не видно. Маккиннон, признавайся, утопила все-таки? — признес рыжий парень из-за стола Когтеврана.       Он словно специально говорил громко, чтобы услышали все. Брюнетка медленно поднялась из-за стола, медленно направляясь к когтевранцам, оставив сокурсников. Блондин презрительно фыркнул и отвернулся.       — Прюэтты когда-нибудь договорятся, — сделался вдруг похожим на обиженного павлина блондин.       — Беспокоишься? — усмехнулся темноволосый слизеринец.       — За твоих дружков? Никогда! — фыркнул он, вздернув подбородок.       — Это я должен был сказать, — проигнорировав слова Абраксаса, обиженно произнес Альфард Друэлле, в ответ на ее заявление о том, что Слизерин прикроет Маккиннон, в случае, если она все-таки убьет Крауча.       Брюнетка обернулась на голос Блэка и сморщила носик. Альфард в ответ только закатил глаза.       Раздался раздражающий слух визг Крауча. Презрительно поджав губы, Друэлла развернулась к своему столу и села напротив Альфарда. Блэк со скуки покосился в потолок, что заволокло волшебной темной дымкой. Звездное небо было чище, чем в прошлом году. При желании можно было даже разглядеть созвездия. Яркие белые точки сверкали на черном полотне, завораживая смотрящего. Ни намека на утренний ливень и непогоду там не осталось.       Зашуршали полы мантии. Подходили последние ученики. Однако одно-единственное место, всегда занимаемое только одним учеником, все-еще пустовало.       — Хэй, Лестрейндж! — подозвал Альфард, — Реддла где потерял?       — Тебя не должно волновать, — занимая место рядом с Малфоем, бросил темноволосый и сверкнул неприязнью в голубых глазах.       — Ути, Брендис злюка? — шутливо умилилась Друэлла.       — Женщине права говорить не давали, — буркнул Яксли, сидевший в метре от них.       — Еще раз при мне что-то подобное выкинешь и будешь висеть обнаженный посреди главного коридора так, чтобы все смогли рассмотреть твои «богатства», — а глазах Друэллы заплескались огоньки презрения и злости.       — Будет тебе, Розье, — словно из ниоткуда возник высокий парень со значком старосты на мантии, как и в предыдущие два года сжимая в руке свиток с именами новеньких первокурсников, переданный ему от Крауча, который почему-то страшно боялся нынешнюю замдиректора.       Слизеринцы-старшекурсники разом притихли. Друэлла раздраженно отвернулась от Яксли и завела диалог с рядом сидящей девушкой-слизеринкой. Яксли испуганно шмыгнул носом и уставился в стол.       Альфард усмехнулся, оглядывая подошедшего старосту. Том не спешил садиться на свое законное место. Шепнув что-то Лестрейнджу, он переглянулся с парнем пятикурсником, сидящим радом с Альфардом — с Орионом Блэком. Тот молча отвел взгляд, словно задумался.       Реддл оглядел стол своего факультета. Отсканировав его вдоль и поперек взглядом темно-серых глаз из-под густых черных ресниц, он кивнул сам себе и встал у изголовья стола.       За столом Когтеврана в очередной раз раздался смех. Альфард с немой печалью покосился на рыжие макушки друзей, после чего вздохнул и принял самый непроницаемый и отчасти даже высокомерный вид, — подобно всем слизеринцам. Сокурсники перешептывались о чем-то, что абсолютно не имело никакого значения. Как всегда нечто нудное, тоскливое проникло глубоко в Блэка. И даже остатки употребляемого им успокоительного не могли избавить его от этого чувства… скуки и отвращения.       С шумом раскрылись двери Большого зала. Столы заволокло непроглядной тишиной, редко прерывающуюся тихими шепотками и топотом маленьких ножек вслед за суровой профессором Вилкост. Альфард отвернулся. Все происходит ровно так же как и раньше. Ничего нового.       — Хэй, Блэк, — нагнулась через стол девушка, что до этого общалась с Друэллой Розье. — Друэлла мне тут нашептала, что среди когтевранцев новое лицо затесалось, причем в компании твоих дружков…       — Ближе к делу, Трэверс, — облокотился о кулак Альфард, скучающе прищурившись.       — Не делай вид, будто не понял, — фыркнула девушка. — Ты уже узнал что-нибудь про нее?       Альфард покосился в сторону когтевранцев. Жизель Робер в этот момент тихонечко наклонилась к сидящим спиной к слизеринцам братьям Прюэттам и что-то спросила. В ее тускло-малахитовых глазах блестело нечто одновременно притягивающее и отталкивающее.       — Зачем вам это знать? — растянулся в улыбке Блэк.       Наконец на свое место сел Реддл, — рядом с Орионом Блэком. Поправив выпавшую на лоб черную прядь, он безучастным взглядом обвел однокурсников.       — Ну как же? — расплылась в приветливой, но неприятной улыбке Трэверс. — Нужно же знать тех, с кем мы будем учиться.       — Она вряд ли доставит Слизерину проблемы, если ты об этом, — отмахнулся Альфард.       — О ком вы? — благодушно поинтересовался Реддл, с тенью заинтересованности в глазах оглядывая Блэка, Трэверс и Розье.       — О новенькой с Когтеврана, — отозвался Брендис.       — О, а ты подслушиваешь? — с презрением фыркнул Альфард.       — Вы разговариваете громче, чем визжит мандрагора, — дерзнул в ответ Лестрейндж.       — Чтоб ты знал, мандрагора точно визжит погромче, чем мы сейчас разговариваем. Да, Яксли?       — А? Чего тебе, Блэк? — раздраженно отозвался тот.       — Понял, Брендис? — хмыкнул Альфард.       — Хватит паясничать, брат, — вдруг вставил Орион.       — Вот-вот, Блэк. Послушай младшего брата! — закивал Лестрейндж.       Реддл покачал головой, не собираясь разнимать давних неприятелей, и неосознанно встретился взглядом с незнакомкой в синем галстуке. Ее глаза поблескивали странной смесью из неприязни, высокомерия и безучастности. Впрочем, наверное, для когтевранцев это нормально: они все там с изюминкой. Но было что-то в ней знакомое и одновременно абсолютно далёкое. Можно было бы сказать, что она скучнейший экземпляр из всех Когтевранцев, если бы не то, как она с презрением окидывает его — самого Тома Реддла! Станет ли это проблемой?       Ее спина была одновременно ровна, подобно всякой строго выученной аристократке, и напряжена, подобно зверю, выжидающему, что с любой стороны на нее могут напасть. Лицо выражало полную незаинтересованность, а глаза блестели чем-то отталкивающе притягательным, но при этом заставляющим неосознанно напрячься. Лестрейндж бы просто сказал, что у нее «паршивый взгляд». Хотя Реддл сделал другой вывод: очередная европейская аристократка, считающая себя выше других. Чтож, вскоре она полетит с небес на землю.       Когда девушка, хмыкнув самой себе, отвернулась и перевела взгляд на распределяющихся первокурсников, Том чуть прищурился и вскоре сам оторвал от незнакомки взгляд. Он произнес, прерывая спор Блэка и Лестрейнджа:       — Это она? — и кивнул в сторону фигуры, источающей от себя незаинтересованностью.       — Угу, — буркнул Блэк и замолчал, в надежде, что после этого от него отстанут.       Реддл выжидающе глядел на Альфарда, ожидая от него продолжения, но тот оставался молчалив. Только поймав взгляд старшего Блэка, тот цокнул языком и промолвил:       — Ее зовут Жизель Робер, она из строгой австрийской чистокровной семьи. Больше ничего я о ней не знаю.       — Неужто? — хмыкнула Друэлла. — Она не повелась на вашу компашку и не рассказала большего, чем это?       — Она не выглядит как та, кто вообще может с кем-то заговорить, не смотря на оппонента без высокомерия, — вставил Орион, рассматривая профиль Жизель.       — Я уверена, что она только строит из себя недоступную, — хмыкнула Трэверс.       — Ты-то в таких заявлениях не промах, Шавон, — с сарказмом заметил Малфой.       Трэверс вскинулась, будто хотела сказать нечто едкое, но резко сжала челюсти и промолчала.       — Альфард, ты ведь понимаешь, что то, что ты скажешь или не скажешь повлияет на благополучие Слизерина, — одновременно безучастно и навязывающе произнес Том тихим любезным тоном, что плечи Альфарда автоматически напряглись, а глаза сузились. — Ты ведь не хочешь проблем факультету?       — Я правда больше ничего не знаю, Реддл, — уставился на старосту серьезным взглядом Блэк. — А если говорить за внешний вид… она мне показалась не настолько недоступной и высокомерной, как вы сейчас о ней говорите. Она просто девушка, пережившая войну, которая не хочет особо о себе рассказывать.       — Пусть будет так, — кивнул Реддл.       — Повторюсь, она вряд ли доставит проблем.       — Я искренне верю тебе, Альфард, — расплылся Том в самой обходительной улыбке. — Ответственность за нее несешь ты.       — Ответственность я несу только за себя и членов своей семьи, и то за них вряд ли. Своя голова на плечах есть, да и будущий глава семьи не я, — не выдержал Блэк. — А за нее уж точно никак не несу и даже не смею.       Реддл лишь хмыкнул и кивнул, оставив разговор. На Альфарда вновь накатила тошнота. Как же его все здесь раздражает!

* * *

      Женевьева всем телом напряглась. Она встретилась с глазами Реддла. Ее грудь словно заполнил дым чего-то тлеющего, изящно окутывающего каждую клеточку ее тела. Это были отвращение и злость.       Сжав руки в кулаки, она с глубоким вдохом постаралась сделать насколько возможно незаинтересованное выражение лица. Реддл смотрел на нее, изучая каждую ее клеточку, словно она какой-то товар. Что можно ожидать от будущего Темного Лорда? Верно, ничего.       Хмыкнув своим мыслям, она отвернулась от него, стараясь привести свои чувства в порядок. Только от одного осознания, что за соседним столом сидит ее враг, она начинала закипать, словно она маггловский чайник на плите. Сдерживая порыв выхватитть палочку, вскочить и бросить в Волдеморта несколько особо неприятных проклятий, а после и вовсе убить на глазах у всех, она начала вглядываться в толпу первокурсников.       Это не помогло успокоиться. За соседним столом, мать его, Волдеморт!       По языку растекся знакомый солоноватый металлический привкус. Нижняя губа отозвалась болью. Если Женевьева продолжит искусывать губы, то она скоро совсем без них останется.       Женевьева не выдержала и снова метнула взгляд на слизеринский стол прямо в тот момент, когда Реддл говорил что-то Альфарду, немного нагнувшись к столу, чтобы смотреть ему прямо в глаза, без помех в виде одной единственной преграды между ними — парня, значительно младше них, такого же темноволосого и кудрявого как Альфард.       Блэк выглядел раздраженным и более высокомерным, чем в поезде. Сейчас он почти полнстью сливался со своими сокурсниками, внешне стал точь-в-точь как те самые горделивые прихвостни Волдеморта в ее время. Женевьева отвернулась. Резве она могла ожидать иного? Он слизеринец, а то, что он хорошо общается с когтевранцами и гриффиндоркой еще ничего не значит.       «Держись особняком, Ева», — мысленно напомнила себе волшебница. — «Твой язык и наивность тебя доведут.»       Она ни за что не должна выдать себя. Это будет самой большой ее ошибкой в жизни.       С режущей тяжестью в груди, что с каждой секундой словно усиливается, девушка оглядела зал. На Пуффендуй и Гриффиндор уже распределилось по меньшей мере человек пять на каждый из факультетов. Зал взрывался аплодисментами каждый раз, когда новоявленный первокурсник сходил с табуета с улыбкой.       Но почему-то пока никого на Слизерин и Когтевран не было.       — СЛИЗЕРИН! — вдруг воскликнула Шляпа.       Хотя нет, Слизерин есть. К столу змеек подходил паренек с идеально ровной спиной. Определенно чистокровный. Наверное, он и не ожидал другого исхода.       — Что и следовало ожидать от Гринграсса, — хмыкнул Реган, качая головой.       — Да-да, милый дорогой брат, — поддержал Тиус. — В их благородной семье все слизеринцы. Ты только представь, какой внушительный скандал его ожидал бы, если он вдруг поступил, например, к львятам.       — Окстись, — покачала головой Элизабет. — Его мамаша школу бы к чертям разнесла.       Они тихонечко рассмеялись. Наконец, парочка детишек все же присоединилась и к Когтеврану, а следом пара к Слизерину. Крауч весело приглашал первокурсников присесть за стол, хлопая по плечу и поздравляя. Казалось, что до этого он отчаялся и было подумал, что факультет останется без новеньких.       Распределение кончилось. Профессор Вилкост скрутила пергамент и острым взглядом пройдясь по всему залу, зашагала в сторону преподавательских столов. Параллельно из-за своего места встал директор.       Тишина, что до этого итак, казалось бы, была невероятной, — хоть и разбавлялась аплодисментами, — стала еще более гнетущей. Казалось, что даже шумные гриффиндорцы затаили дыхание. По ним было видно: им интересно, что выкинет директор в своей речи на этот раз.       Директор откашлялся.       — Я рад приветствовать в этот вечер вас, мои дорогие студенты. В этот прекрасный вечер вы вновь, — а кто-то впервые, — оказались в наших любезных объятиях самой лучшей школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, — рядом сидящие когтевранцы вдруг тихо прыснули, но быстро вернули лицо. — Вы оказываете безграничную услугу себе, начав этот великий путь к достижению вашей мечты. И, несомненно, именно здесь у кого-то заложилась, а у кого-то только заложится определенная цель, — Диппет поднял указательный палец вверх. — И эта цель направит вас на ваш истинный путь. Дорогие студенты, я рад видеть вас в этот важный день, в первый день вашего нового учебного года. Только что прошло знаменитое в нашей школе Распределение. Наша волшебная Шляпа наставила вас на ваш путь, подсказывая вам вашу значимость. А вы, несомненно, разгадаете эту несложную подсказку госпожи Шляпы. Впрочем, вы итак все знаете.       Женевьева поправила синий галстук, сжимая челюсти. Ей-то уж точно путь указали «нужный»! Всю жизнь гриффиндоркой была, уже по венам гриффиндорский запал течет, а тут Когтевран!       Конечно, она сама виновата, но кто же знал?       — Предыдущие несколько лет были для европы непростыми, — вдруг посмурнел Диппет. — И этот год будет не из простых. В этом году, к несчастью или к радости, к нам перевелось всего четыре ученика прямиком с материка. То, через что прошли наши переведенные ученики, бесспорно ужасно. И я надеюсь, что Хогвартс поистине заставит вас почувствовать себя в безопасности, словно вы дома. Британия держится крепко. Здесь бояться нечего. Во всей европе не найти школы безопаснее Хогвартса, можете верить на слово! Остальных хочу заверить, что страшиться вам нечего! Британия выстоит, не даст пролезть скверне через тонкие щели к нам, не допустит разрушения наших домов и семей. Но опустим эти унылые речи, дорогие друзья! Будьте уверены, наше Министерство и Аврорат сможет противостоять врагу и их деструктивной политике! Вы уже все прекрасно осведомлены, очевидно, что Магический Советский Союз сделал невероятное для нас всех! И я уверен, что продолжит это и далее, а мы к нему присоединимся.       — Что-то речь у него не такая как раньше. — прошептала Аланис. — Где восхваление самого себя?       — Тише ты! Вдруг услышит, а ты напомнишь! — шикнула Элизабет.       — Но перейдем к делам насущным, — перевел тему директор.       — Ну нет, он щас начнет опять… — устало покачала головой Аланис, скрывая лицо в ладонях.       — Вспомнишь солнце… — начал Тиус.       — … вот и лучик.- фыркнула Элизабет.       — Вы, первокурсники, верно, думаете: «Что это за старый дед здесь начал вести речь». Что ж, специально для вас я представлюсь. Я Армандо Диппет. Директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Во время вашего обучения здесь, за вас всех отвечаю я, — он стал вдруг еще серьезнее, чем был. — Не буду в этот раз много разглагольствовать, много дел сегодня было, нет сил. Но смею вас кое с чем ознакомить, а кое-кому напомнить. В школе установлены определенные порядки, которые лучше не стоит нарушать, если вы не хотите оказаться выпореными розгами на глазах у всей школы. Также, я вас убедительно прошу быть осторожными. Хогвартс прилегает к опушке леса, что зовется Запретным. И, я надеюсь, что вы понимаете — таковым он называется не просто так. Помимо этого, несмотря на все слова, сказанные до, я прошу вас быть более осторожными во время походов в Хогсмид. В последнее время участились пропажи волшебников: будь то чистокровных или магглорожденных. Давайте не будем перекладывать ответственность за вашу безопасность вне пределов Хогвартса на Министерство и Аврорат. Вы волшебники догадливые, уверен, понимаете, что я имею ввиду, — после чего вдруг на его морщинистом лице расцвела строгая, но оттаявшая улыбка. — Ну а теперь прошу к столу!       Словно по щелчку пальцев на столах появились разные блюда. Разом со всех сторон начал доноситься гомон голосов. Как только директор сел на свое место, Игнатиус покачал головой:       — В этот раз речь короткая.       — Устал, старый дед, — цокнул языком Реган.       — Он в этот раз слишком серьезный, даже про себя ничего такого не сказал, — помешивая ложкой в чашке, озабоченно произнесла Аланис и покосилась в сторону директора.       Женевьева нахмурилась.       — Раньше было по-другому? — поинтересовалась она.       — Было, — кивнул Реган, прожевав кусочек ростбифа. — Но с года два назад его речи становятся все короче и короче. Хотя в прошлом году он распинался дольше.       — Угу, — кивнула Аланис, — А в этот раз что-то совсем хмурый, заметили?       — Он всегда хмурый, — хором ответили Элизабет, Игнатиус и Реган.       — Но в этот раз он…       — Он постарел и заметно, — покачала головой Элизабет.       Женевьева прочистила горло и потянулась за пудингом. На вкус он оказался точно таким же, как и раньше. Все-таки эльфы, наверное, не сменились.       Волшебница сидела тихо, вслушиваясь иногда в разговоры однокурсников. Они говорили что-то об учебном плане и расписании. Впрочем, эти разговоры мало волновали сейчас Женевьеву.       Она не сдержалась и вновь посмотрела на стол Слизерина. Альфард безучастно ел запеченую картошку, иногда перебрасываясь с кем-то фразами. И, если честно, он выглядел так, словно готов встать и уйти в гостиную. А Волдеморт сидел и мило всем улыбался.       Мерлин, он выглядел словно самый прележный ученик, который никогда и не подумает в сторону темных делишек! А каким он был красавчиком! Женевьеву передернуло от отвращения. Волшебница нахмурилась, вглядываясь в парня. Она пыталась разглядеть в нем хоть капельку того, что видела сама во время войны. Ярость, жестокость, лицемерное поведение, едкое высокомерие — хоть что-то! Но это все безбожно терялось. На него точно никто ничего не смог бы подумать.       На него точно никто ничего не смог бы подумать. Вот и не подумали, а поверили его словам и скинули убийство Миртл на Хагрида! Это же было так просто! Кто смог бы поверить в то, что такой внешне обходительный добропорядочный ученик способен на убийство? От одной только мысли о том, что он выглядит как самый обычный прилежный ученик Женевьеву чуть ли не начинало трясти от накатывающего истерического смеха.       Вместе с осознанием и накатывающей истерикой волной на девушку накатывало раздражение и злость. Волшебница отвела взгляд от стола змей и уставилась в тарелку, стараясь выровнять дыхание.       «Может, все-таки убить его?» — прожовывая кусок пудинга, подумала Женевьева. — «Убью его, останусь здесь. Избавлю мир от этого уеб… чудовища. Дышать легче станет.»       От этой мысли девушка даже немного приободрилась, а в груди немного отпустило, хоть немного злорадная улыбка с губ и не сползала, и подняла взгляд на новых сокурсников. Игнатиус и Реган уже успели куда-то свалить, оставив после себя пустые места на скамье. Оглядев зал, девушка нашла их у стола Слизерина рядом с Альфардом. С Прюэттами Блэк даже как-то оживился.       Женевьева вздохнула и поджала губы. Теперь со Слизерином контактировать ей придется еще чаще.       — Так ты согласна? — донесся голос Аланис.       Женевьева моргнула и уставилась на рыжую светящуюся радостью девчушку.       — Э… — протянула Женевьева. — С чем согласна?       — Я же говорила, что она тебя не слушает. — хмыкнула Элизабет и засунула вилку с ростбифом в рот.       — Жить с нами в одной комнате! — засияла еще сильнее Аланис.       — А… да, конечно, — Женевьева кивнула. — А вы что-то мне говорили, да?       Аланис весело хлопнула в ладоши, а Элизабет улыбнулась и, проглотив, произнесла:       — Она тебе про Хогвартс рассказывала.       — Если Жизель прослушала, то я могу рассказать еще раз. Мне не сложно!       — Ой… — сморщилась Элизабет. — Давай не надо. Просто книжку какую-нибудь ей дашь почитать и все. Меня уже трясет от этой истории Хогвартса, — и передернулась.       — Ну ладно, — поникла Аланис.       Женевьева вздохнула. Ей, конечно, не помешало бы отвлечься сейчас. С ее-то мыслями о всяких убийствах.       — Может, расскажете про факультет? — предложила Женевьева. — Вас всегда так мало?       — В последнее время мало, — взбодрилась Аланис и кивнула, запивая пудинг чаем. — Все больше и больше идет на Пуффендуй и Гриффиндор.       — Нам же лучше, — повела плечом Элизабет. — Просторнее.       — С Краучем-то? — прошептала Аланис.       — Не испытывай судьбу, — шепнула Элизабет в ответ.       — Да он все равно не услышит.       — А почему вы тогда шепчете? — шепотом вставила Женевьева.       Элизабет подняла указательный палец вверх и уже более громко произнесла:       — Для конспирации.       Женевьева прыснула и покачала головой. Маккиннон зевнула, оглядев зал.       — Ну, хуже Хогвартсу и преподавателям от этого не становится, — продолжила вдруг тему количества учеников староста Когтеврана. — На Слизерин тоже мало кто попадает и спасибо. В расписании смешивают в основном Пуффендуй со Слизерином, а нас с Гриффиндором. В целом, неплохое количество учеников получается. Только изредка нас ставят в пару со Слизерином, и тогда начинается кошмар…       — Мне не нравится совмещаться со слизеринцами, — вздохнула Аланис. — Они вечно пытаются доказать, что они лучше нас.       — В тебе взыграла когтевранская кровь, — вдруг вклинился внезапно подошедший Реган и положил ладонь на плечо Аланис. — Слизеринцы просто выглядят все как павлины, а на самом деле им всем на нас плевать.       — Соглашусь, просто две одинаковые весовые категории встречаются, — кивнула Элизабет.       — Со Слизерином не соскучишься, — улыбнулся Прюэтт-младший.       — Правда? — выгнула бровь Женевьева, а мысленно уже злобно хохотала, вспоминая это «со Слизерином не соскучишься» в версии девяностых годов и ее учебы на Гриффиндоре.       — Вполне, — кивнул подоспевший Игнатиус. — Особенно, когда они начинают с пеной у рта кочевряжиться, а в итоге окажется, что они глубоко заблуждались.       «Чего? Кочевряжиться?» — не поняла Женевьева.       Элизабет широко заулыбалась и переглянулась с Игнатиусом. Она была согласна с ним, но молчала, хоть и улыбалась.       — Впрочем… — протянул Игнатиус, присаживаясь обратно на свое место.       Он сделал очень серезное лицо, чуть наклонился через стол и сложил руки в замок.       — Дражайшая ненаглядная мисс Маккиннон, как вы себя чувствуете? Как поживает ваш младший братец? Как дела у вашей матушки? — начал он.       — Я не вернусь в команду, — отрезала она.       Женевьева прищурилась. Реган разочарованно вздохнул, а Игнатиус театрально приложил руку к сердцу.       — Ну как же, милая наша Элизабет? — с предыханием возмутился Тиус. — Что же мы будем без тебя делать?       — Вполне себе прекрасно играть, — покачала головой девушка. — Я староста факультета, Тиус. А еще я собираюсь готовиться к ЖАБА, чтобы потом поступить в академию. У меня не будет хватать времени. В прошлом году мне его из-за смешивания обязанностей игрока команды и старосты факультета катастрофически не хватало.       — Но, свет очей моих, душа моя, как ты можешь просто взять и бросить нас? Ты видела как Браун играет? Он же все нам испортит!       — Ничего не могу поделать, — пожала плечами Маккиннон. — Один год без кубка мы проживем.       — Это наш с тобой выпускной год, драгоценная! — не соглашался тот. — Нам нужен ловец, а не тот, кого надо ловить! Молю тебя, милая моя подруга, я встану на колени!       — Да ладно тебе, Игнатиус! — послышался звонкий голосок Джейн, направляющейся к столу Когтеврана. — Не унижайся так перед Маккиннон. Она не достойна твоих мольб, — и как-то некрасиво усмехнулась.       Элизабет вдруг прищурилась при виде Аббот. Девушки смотрели друг на друга с нескрываемой неприязнью. Женевьева непонимающе переводила взгляд с одной на другую.       — А знаешь, Игнатиус... я согласна, — вдруг четко произнесла Элизабет.       На некоторое время рядом с ними повисла тишина. Вдруг кто-то из-за стола Когтеврана воскликнул:       — Слышали? Маккиннон не уходит из команды! Лучший ловец Когтеврана все еще с нами!       Следом Большой зал накрыли громкие веселые восклики когтевранцев и печальное мычание гриффиндорцев и пуффендуйцев, которые уже успели подумать, что у них есть шанс на победу в этом году. Слизеринцы лишь переглянулись и начали шептаться.       Женевьева напряженно сжала палочку в руках. Стало слишком шумно. Громкие восклики давили на голову, заставляя голову волшебницы кружиться. Вновь давящее чувство в груди усилилось. Захотелось убежать из этого громкого давящего пространства. Почему она вдруг так начала реагировать?       Аббот напряженно сжала челюсти, подхватила Регана под локоть и начала уводить его в сторону гриффиндорцев. Игнатиус обхватил ладонь Маккиннон и, легонько поцеловав ее, вдруг возвел руки к потолку.       — О свет очей моих, милая моя подруга, как же я вам благодарен за ваше непомерно несоизмеримое одолжение! Я безмерно ценю вас! — и свалил вслед за Реганом и Аббот.       Женевьева проследила взглядом за ними. Там же, словно телепортировавшись, нарисовался Альфард Блэк. Вскоре ученики перестали шуметь. Напряжение постепенно начало сходить на нет. Женевьева переглянулась с Маккиннон и Макмиллан. К девушкам подошла Друэлла и еще одна девушка — светловолосая и зеленоглазая с галстуком Слизерина.       Друэлла оперлась руками о стол и с серьезным лицом поинтересовалась:       — Ну и зачем? — она выгнула бровь, оглядывая лицо Элизабет. — Хотелось Аббот позлить? Позлила?       — Не я первая начала, — закатила глаза Маккиннон.       Аланис вздохнула. Подошедшие слизеринки покачали головой и сели за стол Когтеврана.       Женевьева задумалась. Ее всегда раздражали подобные стычки, а сейчас подобное ее даже разочаровывет. С чего это Аббот вдруг начала это? Хотя, с другой стороны, она ничего такого не сказала, — ну, по ее мнению. Что такого произошло между ними, интересно? Вроде обе показались достаточно приятными личностями.       «Мало ли какими личностями они тебе показались!» — мысленно обругала себя Женевьева. — «Ты уже не на третьем курсе. Успела в войне поучавствовать, а осталась такой же наивной маленькой девочкой. Соберись!»       Женевьева вздохнула. Светловолосая слизерника тем временем внимательно рассматривала новое для себя лицо. Тишину между ними она нарушила первой:       — А ты новенькая, — улыбнулась она. — Я Шавон Трэверс, это Друэлла Розье. Ученицы факультета Слизерин.       — Я заметила, — усмехнулась Женевьева и сверкнула тенью сарказма в мутно-зеленых глазах. — Я Жизель Робер.       — Ох, Жизель… — протянула имя волшебницы Трэверс, словно пробуя его на вкус. — Француженка?       Ох, как же Женевьеву бесил этот вопрос! Всю жизнь ей его задавали. И всегда девушка не понимала смысла и назначения этого вопроса: у людей что, своей головы на плечах нет?       — Египтянка, — выкинула Женевьева с иронией. — Мать вампир, отец лепрекон. Дед дракон, а бабушка полтергейст. Родилась в день полной кровавой луны на берегу водопада Виктория. Акушерами были бывшие офицеры царской русской армии.       Слизеринки вытаращились на Робеспьер. Элизабет сдерживала смех, а Аланис смотрела на Женевьеву во все глаза, словно поверила каждому слову.       — Наполовину француженка, — закатила глаза Женевьева. — Но так как почти всю жизнь жила в Австрии больше склоняюсь к тому, что я австрийка.       Женевьева решила не отходить далеко от своей настоящей жизни, просто иногда дополняя ее выдуманными фактами. А уж если вдруг кто-то попытается разузнать о ней информацию, то про нее вообще ничего не найдут. И это будет уже не ее проблема.       — А, понятно, — кивнула Шавон, поежившись и отведя взгляд с лица Женевьевы.       Между ними повсила тишина. Слизеринки не спешили что-то говорить, а Маккиннон, — по ней было заметно, — с нетерпением ждала, когда Женевьева скажет что-нибудь еще. Аланис быстро потеряла интерес, вернувшись к еде.       — М! — промычала Макмиллан. — Жизель, ты пробовала эти сконы? Они очень вкусные. Попробуй, — и протянула один Женевьеве.       Трэверс заметно выдохнула. От неожиданного, совсем не имеющего отношения к разговору предложения Аланис ей стало легче.       Женевьева приняла скон. Параллельно девушка вспомнила, что их очень любила Джинни. Переборов ком в горле, волшебница откусила кусочек. С трудом прожевав, не столь оттого, что он был очень жестким, Женевьева удовлетворенно улыбнулась.       — Неплохо, — хмыкнула она. — Но с нашими вишневыми пирогами не сравнится.       — Где пироги и где сконы! — фыркнула Аланис.       — Далеко, — заверила Женевьева.       — Как тебе Хогвартс? — неожиданно вклинилась Друэлла.       На пару секунд вновь повисла тишина. Женевьева с предельной тщательностью рассматривала выражение лица Розье. Может ли она быть напрямую связана с «В. Розье»? Стоит ли переживать на этот счет?       На лице Женевьевы расплылась вежливая улыбка.       — Неплохо. Хотя мне не с чем сравнивать.       — Неужели? — изобразив на лице заинтересованность, спросила Друэлла и немного нагнулась через стол.       «Послали их разведывать, что ли?» — пронеслось раздраженное на грани сознания.       Это было вполне возможно. Но вряд ли их послал Волдеморт. Женевьева вряд ли способна вызвать такой интерес у этого напыщенного индюка, скрывающегося за маской хорошего парня.       Женевьеве вдруг захотелось прочитать их мысли и узнать обо всем с полной точностью. Раньше она так веселилась, когда училась на пятом курсе. И. на самом деле, это во многом ей помогло.       Постоянная бдительность.       Но одно дело залезать в голову ничего из себя не стоящим слизеринцам или гриффиндорцам — на то время однокурсниками, — из ее времени, будучи пятикурсницой, а другое пытаться влезть в мысли будущих Пожирателей смерти. Голова на плечах пока что все же есть. Поэтому Женевьева лишь растянулась в улыбке и отбросила желание испытать судьбу и свою удачу. Она все-таки не профессионал в леггилименции. Окклюменция выходит у нее намного лучше — спасибо Эльфриде Айхингер.       — Училась на дому, — коротко ответила Женевьева.       — О, вот как? И как тебе? — присоединилась к расспросам Шавон.       — На дому? Прекрасно. Тихо, спокойно. Никто не закидывает вопросами.       — Нет, я… — Шавон прокашлялась, странно покосившись на Женевьеву. — Я имела ввиду как тебе здесь.       — На этот вопрос я вроде уже отвечала.       Трэверс не нашлась что ответить. Друэлла хмыкнула и махнула рукой.       — Не обращайте внимания на Шавон. Она иногда теряется.       — Я заметила, — кивнула Женевьева и, не обращая внимания на нахохлившуюся Трэверс, повернулась к Маккиннон. — А пир еще долго будет? Меня Джейн сегодня заставила встать в немыслимую рань, уже хочется спать.       — Вы с ней знакомы? — как-то сразу поникла Элизабет.       — Да, знакомы, — согласилась волшебница. — У вас с ней неприязнь? Никогда бы не подумала, что у Джейн может такое быть.       — Может, — грустно отозвалась Аланис.       — А из-за чего?       — Квиддич и кубок, — с иронией отозвалась Друэлла.       — Соперничество, — Элизабет презрительно сморщила белый аккуратный носик и поднесла Кубок с тыквеным соком к губам.       — А разве она не ушла из команды?       — Ты и об этом знаешь? — усмехнулась Друэлла. — Ушла она, да. А вот придираться к Бетти не перестала.       — Давайте не будем об этом, — покачала головой Маккиннон.       — Да Аббот просто ревнует Прюэттов к Элизабет, из-за того что они общаются не только с ней одной! — воскликнула Аланис.       Прозвучало это слишком громко. Даже находящиеся на другом конца зала Прюэтты, Блэк и Аббот обратили внимание на Макмиллан. Джейн дернулась и сделала шаг к направлению стола Когтеврана, но ее резко подхватил под локоть Реган, останавливая.       — Мечта разведчика, — хмыкнула Женевьева покосившись в сторону пестрой компании.       Женевьева понимает сейчас эту ситуацию. Сама была в такой. Был некоторые период непринятия Женевьвы в компанию у Гермионы. Она вечно пыталась что-то Робеспьер доказать, ведя себя откровенно отвратительно. Чего только стоили внезапно выскочившие на лице фурункулы в середине первого курса? А испорченные эссе по трансфигурации на втором курсе, чтобы Женевьева целый день сидела их переделывала, а Гермиона тем временем проводила большую часть времени с Роном и Гарри? А какое соперничество между ними было на уроках! Обе ведь были лучшими ученицами на тот период, — на четвертом курсе Женевьева уже не так сильно парилась по поводу учебы и больше переживала за Гарри. Как и всегда.       К третьему курсу, конечно же, Гермиона свыклась, оттаяла и не видела компании, если кого-то в ней не было, будь то Гарри, Рон или же Женевьева. Сейчас Робеспьер вспоминает тот период своей жизни и задается немым вопросом: а что это вообще было?       Волшебница покосилась на Элизабет. Она выглядела раздраженной. Маккиннон, почувствовав на себе взгляд, повернула голову в сторону Женевьевы и вздохнула.       — Скоро, — вдруг произнесла она. — Конец пира скоро. Еще где-то пятнадцать минут и расходимся.       Женевьева кивнула.       Слизеринки, тем временем, поднялись с мест и попрощались, возвращаясь к своим. Женевьева засунула в рот недоеденный скон, следя за их уходом. Как только девушки дошли, с ними заговорил темноволосый парень. Его волосы были намного короче, чем у Альфарда, а лицо более узкое, но не менее привлекательное. Он сидел прямо напротив Волдеморта, поэтому до этого момента она не могла рассмотреть его лицо — зато рассмотрела его макушку. Паренек начал что-то у Друэллы выпытывать. Женевьева хмыкнула. Она не успела отвести взгляд: столкнулась с озорным взглядом этого паренька, что вдруг повернулся и взглянул на новое для него лицо. Поняв, что за ним все это время наблюдали, он застыл. Женевьева покачала головой и отвернулась к Аланис.       Все было понятно с самого начала. Они приходили разведывать. И судя по незаинтересованному виду Волдеморта, нужно это было не ему. Вместе с облегчением на девушку вновь накатила тревога. Нельзя расслабляться даже на миг! Помимо Волдеморта на Слизерине есть и другие темные волшебники. И ею уже видимо заинтересовались. Как минимум эти две слизеринки и тот парень, загораживающий вид на будущего Темного Лорда.       Наконец пир подошел к концу. Сказав пару слов на прощание, директор покинул зал, оставив профессоров. Повскакивали студенты. Старосты начали собирать малышей, другие же начали собираться компаниями и с еще более громкими разговорами покидать стены Большого Зала. Вдруг стало тяжело дышать. Стены достаточно большого помещения, казалось начали давить, а громкие голоса раздражать. Даже знакомый способ привести себя в норму не помог — соленый вкус крови на языке ощущался как что-то неправильное, что только подначивало чувствовать себя еще хуже.       Женевьева не вставала с места. Впрочем, Элизабет и Аланис тоже не торопились уходить: они ждали когда толпа уменьшится. Робеспьер прикрыла глаза и начала считать цифры про себя. Дойдя до пятидесяти шести, Женевьева ощутила, как кто-то теребит ее по плечу.       — Пойдем, Жизель, — позвала ее Элизабет. — Теперь спокойно дойдем.       Аланис уже стояла, ожидая, когда поднимется Женевьева. В зале стало значительно тише. Оглядев помещение, девушка медленно встала. Ноги немного подрагивали, но это было совсем незаметно.       «Все. Капец котеночку», — мысленно усмехнулась Женевьева. — «Нервы сдают. Как невовремя!»       Стук каблучков мерно отражался эхом по коридорам. Аланис живо о чем-то рассказывала. Кажется, это было что-то про башню Когтеврана и загадки. В прохладе полупустых коридоров Женевьеву начало немного отпускать.       — О! А была еще такая загадка: «Что разбивается, но никогда не падает? Что падает, но никогда не разбивается?» — продолжала с воодушевлением болтать Аланис, — Мы тогда чуть ли не всем факультетом у входа ночевали! А замерзли как! Зато Браун вовремя придумал пойти к пуффендуйцам. Они нас приняли тогда.       — А какой ответ был в итоге? — оживилась Женевьева.       — Понятия не имею, — пожала плечами та. — Дай Мерлин, эта загадка никогда больше не попадется!       — Помимо нее есть и другие загадки, которые мы в этоге не разгадали и спали у пуффендуйцев в их гостиной. — усмехнулась Элизабет, — Например, я не разгадала такую: «У кого за носом пятка?»       — Кандида веселилась, когда загадки придумывала, — покачала головой Женевьева и вдруг задумалась. — А за носом пятка у обуви, наверное?       Повисла тишина.       — Вот была бы ты со мной три года назад! — воскликнула Элизабет.       — Но в вопросе же «у кого», — напомнила Аланис.       — Точно, — кивнула Элизабет.       Женевьева вздохнула.       — Ну ладно, я буду спать на улице.       — Мы тебя одну не оставим, правда, Бэтти?       — Входную дверь в гостиную все вместе будем выламывать.       — И без нас?! — донеслось за спиной.       К девочкам подбегали Прюэтты. Элизабет остановилась, следом за ней остальные. Женевьеве резко стало как-то не по себе. Оглядев девчонок, она сделала немой вывод, что Элизабет тоже, а Аланис глубоко все равно.       Как только рыжеволосые мальчишки догнали девчонок, они широко заулыбались и покосились на Аланис. Реган покачал головой:       — Ты, Аланис, как всегда блистаешь, — не без сарказма уколол он, однако Аланис словно не поняла этого.       — Правда? Здорово! — улыбнулась она.       Элизабет и Женевьева переглянулись. Реган вздохнул, на его плечо легла ладонь его старшего брата.       — Конечно, только больше так громко свои подозрения насчет Джейн не высказывай, — серьезным тоном сказал Тиус, глядя посмурневшими голубыми глазами на сияющую Аланис.       — Разве я настолько громко сказала? — удивилась она, переводя взгляд то на мальчиков, то на девочек.       — Мандрагора визжит тише, — хмыкнул внезапно подошедший слизеринец.       Женевьева сразу узнала его. Это был тот самый парень, сидящий напротив Волдеморта. Следом за ним шла еще парочка слизеринцев. И среди них был Альфард.       — У тебя какие-то ужасные воспоминания, связанные с мандрагорами, Брендис? — усмехнулся он. — Даже Игнатиус при их упоминании спокоен, а ты!       Реган прыснул в кулак, Игнатиус закатил глаза. Женевьева не удержалась и улыбнулась, вновь всматриваясь в незнакомого слизеринца.       Значит, Брендис Лестрейндж? Верный пес Волдеморта. Тогда все сложнее. Возможно, Волдеморт все-таки заинтересовался. Или же заинтересуется потом, а у него будет такой хороший информатор.       Брендис был немного ниже Альфарда. Внешне он был понятнее, чем Блэк. Более простой, но так же дорого одетый. Его темно-каштановые волосы неидеально были уложены на бок, но выглчдело это, словно так и надо. Альфард же был одет с иголочки, кожа его была бледнее и прозрачнее, а густые волосы аккуратно были собраны в низкий хвост.       Женевьева сжала зубы и постаралась скрыть волнение с лица. Брендис, услышав голос Альфарда скривился.       — Тебя матушка не учила литературным приемам? — выгнул бровь Лестрейндж. — Что такое тропы «метафора» и «сравнение» знаешь?       — А тебя вежливости в общении с прекрасной половиной человечества батюшка твой не учил? Сравнивать их с мандрагорами низко. Даже для тебя, — усмехнулся Альфард и метнул взгляд на девушек.       Коротко поклонившись им, он махнул рукой братьям Прюэттам на прощание и завернул в коридор, ведущий к подземельям Слизерина. Брендис фыркнул и проводил его силуэт презрительным взглядом. Он переглянулся с Игнатиусом.       — В этом году мне ждать каникул в медицинском крыле? — растянулся в широкой хитрой улыбке Лестрейндж, поставив руки на бедра.       — Сдержим интригу, — кинул Игнатиус и встал между Элизабет и Женевьевой, осторожно положив ладони им на лопатки и подталкивая в сторону коридора ведущего к башне Когтеврана.       Брендис в ответ только хмыкнул и, не попрощавшись, исчез за поворотом вместе с другими слизеринцами. Пятеро когтевранцев шли по коридору молча. Женевьева погрузилась в мысли, рассуждая о то, что ей делать дальше. Но мысли никак не хотели собираться в нечто цельное, имеющее смысл. Тревога то возвращалась, то стихала, заставляя Женевьеву уже злиться на саму себя. Хотелось и курить, и выпить успокоительных, а еще желательно вернуться в свое время и закончить наконец эту гребаную войну, которая уже в печенках сидит!       В нос ударил теплый воздух с древесным ароматом. На горизонте показалась башня Когтеврана. Глазу открылось просторное помещение с шелковыми темно-зелеными обоями. По углам стояли столики с креслами, у стен стояли диваны. С картин наблюдали написанные маслом лица, словно живые. По центру от входа возвышалась высокая арка из белого мрамора, а за ней широкая винтовая лестница. Поднявшись с ребятами на пятый этаж, перед Женевьевой оказалась дверь без дверной ручки, но с дверным кольцом. Волшебница выдохнула.       Вдруг раздался голос:       «Завязать можно, а развязать нельзя.»       Мальчики переглянулись. Элизабет повела плечом и вздохнула.       — Разговор, — одновременно выдохнули Игнатиус и Элизабет.       Дверь медленно отворилась.       Маккиннон победно улыбнулась. Мальчики сделали шаг назад, пропуская девушек. Женевьева зашагала вслед за Аланис, забежавшей в проем первой. Каблучки Макмиллан звонко отражались от белоснежных мраморных стен.       Женевьева удивленно вскинула брови. В нескольких метрах от входа возвышалась огромная белоснежная статуя ворона, которая словно держала темно-синий потолок, усеянный золотой росписью, похожей на астрономические карты. По обе строны от статуи за каменными стенами прятались лестницы, ведущие наверх. На полу был уложен узкий длинный синий ковер, с белыми вставками у краев.       Аланис подхватила Женевьеву под левый локоть и повела к одной из лестниц. Робеспьер вздрогнула. В ладони вновь оказалась волшебная палочка. Спрятав руку в полах мантии, девушка следовала вслед за тянущей за собой Аланис и оглядывалась по сторонам. Чуть позади шла Маккиннон. Замыкали братья Прюэтты, тихо о чем-то переговариваясь между собой.       Сверху послышались тихие голоса и шаги. Вскоре перед глазами Женевьевы открылась просторное светлое помещение. Волшебница застыла, осматривая гостиную. Аланис остановилась вместе с ней, смотря на ее реакцию.       Женевьева никогда не была в Когтевране и, если честно, считала, что лучше гостиной Гриффиндора она ничего не увидит. Прямо перед ней возвышалась высокая каменная статуя женщины. Стены были усеяны высокими окнами, начинающимися практически от самого пола. Справа от волшебницы в форме круга расположилась зона отдыха. Она была ограждена от лестниц перилами, к которым прилегали диванчики, комод и большая груда различных книг. Практически поцентру стоял небольшой столик, за которым расположились студенты третьего курса на вид. По столу были разбросаны карты.       Возле другой лестницы, что была идентичной той, по которой поднимались ребята, стояла еще пара диванчиков, большой глобус с астрономической картой неба и высокая арфа.       Пол застелен большим круглым ковром темно-синего цвета с изображением голубых звезд, словно компаса. Прямо над ним из потолка возвышалась большая медная люстра, а над ней открывался вид на звездное небо. Через проем можно было разглядеть, что выше есть еще один этаж. Именно оттуда свисали длинные синие флаги с изображениями гербов Когтаврана.       — Нравится? — хмыкнула Элизабет, встав по правую руку от Женевьевы.       — Пусть только попробует сказать, что нет, — послышался голос Игнатиуса из-за спины.       — Здесь красиво, — выдавила из себя Женевьева.       — Ты еще не все видела, — подмигнула Аланис.       Макмиллан потянула Женевьеву в сторону зоны отдыха. Проходя мимо спокойных, но веселых учеников, у Женевьевы возник диссонанс. Здесь было так тихо. Это непривычно для нее. В Гриффиндоре никогда не было тихо. И спокойно никто себя не вел. Не смогли бы усидеть на месте. Девушка прошла через белую каменную арку и оказалась, видимо, в основной гостиной. Темно-синий потолок был усеян золотыми звездами. На несколько метров пол с каменного изменился на деревянный. С обеих сторон расположились лестницы, ведущие и наверх, и вниз. Между ними на полу красовалась большая каменная вставка, с выгравированным на ней гербом Когтеврана.       Напротив арки, через которую прошли когтевранцы, расположилась гостиная. Она была в форме полукруга, просторная. В глаза сразу же бросался стоявший по центру гостиной камин, за которым на стене скрывался огромный темно-синий холст с серебристым вороном. За большими высокими окнами темнела ночь. Где-то на диванчиках сидели ученики, тихо между собой переговариваясь. Кто-то стоял возле высокого белого шкафа, выбирая книгу. А кто-то поднимался по деревянным лестницам наверх.       — Это наша основная гостиная, — ткнула пальцем в сторону камина Аланис и высвободила локоть Женевьевы. — Вниз по лестницам спальни младших курсов, наверху старших. Наша спальня на самом высоком этаже. Слева женское крыло, справа мужское.       — Тут красиво, — выдохнула Женевьева.       Если честно, то она считала, что все спальни и гостиные похожи друг на друга. Отличие было только в цветах. Но осматривая сейчас гостиную Когтеврана, она поняла, что глубоко ошибалась. В отличие от гостиной Гриффиндора здесь было все более изящное и изысканное. Прямо по-королевски. Сразу видно, что основатель — женщина.       «Боюсь представить, что тогда в гостиной Слизерина. Хотя Рон и Гарри говорили, что там темно…» — подумала волшебница.       — И спокойно. Тихо, — дополнила Женевьева.       — Мы не любим шум, — улыбнулась Элизабет и вдруг покосилась на Прюэттов. — Ну, кроме этих балбесов.       Братья шутливо поклонились. Женевьева не сдержала улыбки и расслабила плечи. Тут было приятно. Почти как у Батильды.       — Ну, что ж, мы пойдем спать, — махнул рукой Реган.       Игнатиус коротко поклонился:       — Приятных сновидений, прекрасные дамы.       — И вам, — кивнула Элизабет.       — Спокойной ночи! — помахала Аланис.       Женевьева кивнула.       — Доброй ночи.       Прюэтты скрылись на лестницах.       Вскоре наверх поднялись и девочки. Перед Женевьевой оказалось не менее просторное круглое помещение. Здесь окна и потолок были ниже, но от этого пространства не было меньше, а почему-то наоборот. На подоконниках сидели старшекурсники с книгами в руках. Около некоторых окон стояли круглые столы и диванчики. В одну из стен был вписан высокий белый книжный шкаф.       Поцентру помещения с потолка свисала медная люстра, уходящая под пол. Отверстие в полу было огорожено перилами. В потолке красовался выпуклый наружу стекляный купол, который до этого казался звездным небом.       В паре метров от него в верх змеей извивалась винтовая лестница. На полу были расстелены красивые ковры.       — Если подняться по той лестнице, то можно выйти на смотровую площадку. Но это потом ты успеешь увидеть, — махнула рукой Элизабет. — Ванные, кстати, на два этажа ниже, за темными деревянными дверьми. Они выделяются из общей обстановки. А спальни там, пойдем.       Девушка показала в сторону небольшого коридора. Там расположилось несколько дверей. Элизабет открыла одну из них и вошла внутрь. Следом забежала энергичная Аланис.       Женевьева заглянула внутрь. Комната была в форме треугольника с одной полукруглой стороной, с высокими потолками. У круглой стены расположилось три окна, а прямо рядом с ними, прилегая длиной к стене, кровати. Над кроватями висели красивые голубые шторы, которыми можно было отделить свою кровать от всей остальной комнаты. Спальные места отделялись не только шторами, но и стенами у изголовья и ног кроватей.       У дальней стены стояли высокие часы и чьи-то сундуки, — Аланис и Элизабет, — а напротив них, совсем рядом с входной дверью стояли белый книжный шкаф и полукруглый письменный стол с двумя стульями. Там же стояли напольное зеркало и высокая тумба.       — Вот здесь мы живем, — развела рукой Элизабет.       — Недурно, — кивнула Женевьева, осматривая комнату.       Стены и потолок здесь тоже были изрисованы, но уже в более светлых приглушенных тонах синего и голубого.       — Эти две кровати уже заняты нами, — Элизабет указала рукой на дальнюю кровать и кровать посередине. — Осталась только эта, рядом с дверью.       — Хорошо, — кивнула Женевьева. — Надеюсь, здесь нет ни у кого привычки вставать посреди ночи и хлопать дверьми?       «Если нет, то появится», — усмехнулась Женевьева. — «И это буду я.»       — Нет, — покачала головой Аланис, плюхнувшись на дальнюю кровать. — О! Это твоя сумка там?       Макмиллан указала в сторону портфеля, лежащего поверх одного из сундуков. Женевьева кивнула и подошла к сундукам. Девушка взяла сумку и открыла ее, проверяя все ли на месте. Быстро все изучив, она кивнула сама себе и подошла к своей кровати, кинув сумку на пол рядом с колонной.       Аланис и Элизабет начали заниматься своими делами. Женевьева села на кровать, оперевшись о колонну головой. Девочки переодевались в пижамы, иногда перекидываясь тихими фразочками.       Они совершенно не мешали Женевьеве, устало пялящейся в стену. В ее голове впервые за весь день было пусто. Самое главное, не начать об этом думать. Зашуршали постели. Женевьева вынырнула из темных вод пустоты и покосилась на сокурсниц. Те уже были готовы ко сну. Светильники стали освещать комнату менее ярко. Женевьева оторвалась от потеплевшей от ее тела колонны. На виске остался слабый красный отпечаток. Волшебница потянулась за портфелем. Вынув из него ночную сорочку, Женевьева принялась переодеваться. Девушка стянула с себя мантию и вдруг заметала глазами по комнате.       — Да кинь на стул, — отозвалась Элизабет, наносящая что-то на лицо из странной баночки. — Потом у эльфов попросим тебе какую-нибудь вешалку, — она зевнула. — Сейчас их еще звать…       — Да позови, Жизель, не слушай ее, — не согласилась Аланис, укрывая свои ноги толстым одеялом. — Это эльфы, а не маггловские слуги, — она тоже зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Хотя магглам и на своих же все равно.       — Я не про это, — покачала головой Маккиннон, присаживаясь на перину кровати. — Сейчас этим заморачиваться как-то не хочется.       — Да, потом разберусь, — согласилась Женевьева и последовала совету Элизабет.       Раздеваясь, Женевьева встала так, чтобы уродующий ее бедро шрам не было возможности разглядеть.       Мантия, блуза и длинная юбка оказались повешенными на спинку стула. Туфли девушка поставила рядом с портфелем у ножек кровати. Кожи коснулась мягкая хлопковая ткань ночной сорочки. Женевьева подошла к зеркалу и осмотрела себя.       Темно-зеленая хлопковая сорочка на бледной болезненной коже Женевьевы смотрелась эффектно. Тонкие лямки обрамляли выпуклые изящные ключицы. Декольте украшали утонченные черные кружева. На краях подола, скрывающих колени, также свисали интересные кружевные узоры.       Женевьева сняла с челки заколку, убрав ее на тумбу к украшениям сокурсниц. Шепнув акцио, в ее руке оказалась палочка. Взмах — и массивный пучок из кос распустился, оставляя только волнистые тусклые русые волосы, свисающие ниже поясницы. Летающие в воздухе невидимки легли рядом с заколкой с сапфирами.       — Ничего себе у тебя волосы! — вдруг восхитилась Аланис. — Только… ты совсем за ними не ухаживаешь, что ли?       — Аланис! — шикнула Элизабет, закрывая наполовину спальное место шторой.       — Ничего, — мотнула головой Женевьева, жестом успокаивая Маккиннон. — Мне просто не хватало времени на это.       — Значит будем исправлять, — улыбнулась Макмиллан. — У тебя есть что-нибудь с собой?       — Ты сейчас ей собралась красоту наводить? — прищурилась Элизабет и скрестила руки на груди.       — А что? — непонимающе захлопала ресницами та.       Элизабет закатила глаза и спряталась за шторой. Она закрылась не полностью, лишь наполовину. Возможно, ей так удобнее. Аланис вздохнула:       — Ну, не сегодня, так завтра, — и пожала плечами.       Аланис начала задергивать портьеру. Когда осталась только маленькая щелочка, она высунулась и громко сказала:       — Спокойной ночи, девочки.       Со стороны спального места Макиннон послышался глухой стук и шипение.       — Угу, приятных сновидений, Аланис, — потирая ушибленную макушку, ответила она и махнула палочкой, теперь полностью скрываясь за толстыми шторами. — И тебе, Жизель.       Огни светильников стали совсем тусклыми, еле освещая мебель.       — Доброй ночи, — Женевьева откинула одеяло и села, уставившись в окно.       Ее спина коснулась холодной каменной перегородки между спальными местами.       За окном простелилась темнота. Как только глаза привыкли к ней, Женевьева разглядела знакомое квиддичное поле. Отсюда до него рукой подать. Вдали чернел Запретный лес. Звезды блестели на темном небе, являясь единственным источником света в эту прохладную сентябрьскую ночь.       Прошло около получаса, прежде чем Женевьева наконец-то оторвалась от созерцания вида за окном. Она оглядела темную спальню и наконец легла.       Сна не было ни в одном глазу. Девушка не знала, как долго она лежала на мягкой пуховой подушке, глядя в высокое окно, за которым сияли яркие далекие светила.       Наконец, Женевьева не выдержала. Тихо откинув одеяло с себя, она села и полезла в портфель. Вытащив из нее новенькую черную полупрозрачную накидку, на покупке которой почему-то настояла мисс Бэгшот, и пачку сигарет, девушка высунулась.       В спальне было тихо. Женевьева осторожно встала и зашагала к выходу. Дверь даже не скрипнула, когда волшебница выходила.       Босые ноги касались холодного каменного пола. Ступени винтовой лестницы, ведущей на смотровую площадку, были еще холоднее. Быстро преодолев ее, девушка вдохнула холодный освежающий воздух.       Ветерок морозил кожу. Женевьева надела накидку и оглядела темное пространство.       Первым делом в глаза волшебницы бросился стеклянный купол. Большую часть площадки закрывала крыша, подпираемая каменными колоннами. Рядом с выходом на площадку без крыши стояли два больших горшка с посаженными в них деревьями.       Женевьева зашагала дальше. У каменных невысоких оград стояли скамейки.       Девушка подошла к самому краю и вгляделась вдаль. Отсюда было видно все: башню Гриффиндора, Астрономическую башню, основное здание, внутренние дворики, озеро, часть запретного леса. Можно было даже увидеть теплицы. Только квиддичного поля не видно — оно в другой стороне.       Женевьева нагло проигнорировала существование скамеек на этой терассе и запрыгнула на край. Она села на него, свесив ноги и достала сигареты. Где их купить подсказала Джейн. Конечно, это не ее любимые Данхилл, но она не жалуется.       Она взмахнула палочкой и кончик сигаретки зажегся. По легким растекся дым.       Взгляд прилип к лесу. Он казался таким знакомым. Хотя он и был таковым. Женевьева в нем даже несколько раз бывала. Конечно, неглубоко, но и этого ей хватило, чтобы знать, что Запретным он называется действительно не просто так. В случае чего, в него никто никогда не пойдет, если ты вдруг пропал именно там. Женевьева это знала наверняка. Она понимала это. Ни профессора, ни ученики ради пропавшего не пойдут в него. Когда она была младше, она бы возмутилась. Сейчас же она может только ядовито усмехнуться.       Вернуться из него — удача. Ровно как и выжить в магическом мире во время войны — удача. Они были похожи. Лес был таким же страшным и безжалостным к чужакам. Война так же жестока.       Женевьева затянулась. Вокруг была мертвая тишина. Даже шума ветра не было слышно. Эта тишина отпугивала ее раньше. Сейчас она жадно наслаждалась ей. В этой обволакивающей каждую клеточку тишине даже воздух казался холоднее. Он обмораживал легкие, скручивал горло. Но Женевьева жадно глотала его, словно он был единственным, что заставляет ее чувствовать себя живой.       Сигарета догорела. Девушка без интереса окинула Хогвартс, и посмотрела себе под ноги. Тонкие бледные ноги свисали, иногда покачиваясь. Женевьева бросила окурок вниз. Вскоре он исчез, став таким маленьким, что его теперь было невозможно разглядеть.       Волшебница подняла взгляд. Верхушки деревьев темного леса угрожающе колыхались. Вот, ветер, наконец, достиг и Женевьевы. Обливая ее ледяными потоками, он насвистывал тревожные песни. Луна скрылась за облаками. Стало темнее.       Женевьева не отрывалась от леса. Тьма вдали колыхалась, вырастая в нечто мерзкое, отвратительное, страшное. Ветер нашептывал предупреждения, неся вместе с собой скорбь и скверну. Длинные, сочившиеся гнилью бесформенные черные руки тянулись к Хогвартсу. Женевьева прикрыла глаза. На ее губах проступила неестественная улыбка. Черное нечто тянулось к ней. Желало забрать с собой в пучину бездны.       — Жизель! — окликнул знакомый голос.       Женевьева медленно раскрыла глаза и повернулась в сторону лестницы. Оттуда вышагивала босая Элизабет, накинувшая на свою ночную сорочку одну только мантию, и то, не застегнув до конца.       — Я думала ты спишь, — спокойным тихим голосом произнесла Женевьева.       — Нет, я… читала, — призналась Элизабет, подойдя совсем близко. — Потом захотела убрать книгу на место, смотрю: тебя нет. Думаю, ладно, может, в ванную пошла. Но тебя не было долго, я запереживала, а ты тут!.. На краю башни! Скажи, для чего придумали скамьи? — недовольно скрестила руки на груди она.       — Так скучно, — пожала плечами Женевьева.       — А если бы тебя мальчики в таком виде увидели?       — Пусть смотрят, мне-то что?       — А если бы не только смотрели, но и… начали свои руки распускать?       — Они бы полетели вниз.       — Что?!       — Да тише ты, — перекидывая свои босые ноги на террасу. — Раз уж ты мое уединение прервала, пошли спать.       — А что ты, собственно, тут делала? — поставив руки на бедра, выгнула бровь Элизабет.       — Мне не спалось, вышла свежим воздухом подышать.       Элизабет недоверчиво оглядела Женевьеву, поджимая губы. Вздохнув, она махнула рукой и развернулась.       — Пошли.       Женевьева кивнула, хоть и знала, что староста не видит. Она в последний раз оглянулась на лес. Он перестал быть таким устрашающим. Ветер успокоился, лишь иногда едва заметно колыхая кончики деревьев. Женевьева тепло улыбнулась и развернулась вслед за Маккиннон. Волшебница все решила. Теперь у нее есть как минимум два варианта развития событий. Первый: вернуться в свое время. А второй…       Смерть Темного Лорда.