Потерявшие. Lost the past, gaining the future

      «Это не так уже и необычно для людей, провести всю жизнь в ожидании того момента, когда можно начать жить как надо.»

— Экхарт Толле

      В это утро будит не громкий стук в дверь, не лучи восходящего солнца и даже не шум разорванной бомбы — Чимин подрывается сам ни свет ни заря. Привычка. Вот так просто вскакивает с нагретой постели, пока небо только начало окрашиваться в белый. Омега всматривается в окно, медленно прогружая память о вчерашнем дне, наконец вспоминает как оказался в палате.       Чимин проходится взглядом по тёмной комнате и натыкается на неизвестный объект рядом с дверью. Лёгкий испуг пробегает по спине, но Пак не отводит глаза, всматривается в тёмную фигуру. Очертания проясняются довольно быстро, чтобы понять, что это сидит, а точнее спит, сидя, человек, очень знакомый Чимину человек.       И не понятно, почему он здесь. Вчера Юнги ушёл к себе домой, где его могли ждать близкие. И Чимин задумывается об этом, копая глубже. Ему казалось, что они сблизились за время похода, как минимум до хороших знакомых или даже друзей. Правильно? Друзья же познаются в беде, а это, Чимину кажется, — подходящее описание для них. Они узнали друг о друге достаточно много, будучи постоянно рядом, но на самом деле теперь омега всерьёз сомневается в этом факте.       За многие часы общения Чимин элементарно не поинтересовался, есть ли близкие или семья у альфы. В целом Юнги мало что рассказывал о себе, если вообще рассказывал. В основном их общение строилось на расспросах омеги о поселении, почти никак не относясь к жизни Юнги. Чимину как будто было вовсе наплевать на неё, интересовало только устройство поселения и свои собственные проблемы и загоны.       Знает ли Чимин Юнги вообще?       Хоть что-нибудь? Элементарный возраст? Нет. Было понятно, что Мин явно старше, однако Чимин и не думал обращаться к нему на "Вы". «Простые правила уважения, Чимин! Ты не сделал даже этого.» Однако сейчас Юнги тут, буквально в трёх шагах от кровати омеги, несмотря на их вчерашнее прощание в непонятной тишине и недосказанности. Уснул на наверняка неудобном стуле, невзирая на усталость.       Что заставило вернуться? Разве Чимин что-то значит для него?       Омега быстро прерывает поток своих мыслей в таком ключе, строит плотину, чтобы ни капли таких раздумий от него не ускользнуло. Такие мысли неприемлемы, а вчерашняя ситуация, отдающая горьким до сих пор, — тому подтверждение.       Глупые фантазии и выдумки, потому как на самом деле между ними ничего. Просто знакомые.       Чимин из этого фундамент строит, ту плотину укрепляет. Эти слова сам себе вбить пытается, выгравировать большими буквами. ЗНАКОМЫЕ. Проскакивает более тёплое "приятели"... Омега долго крутит слово на языке, смотрит на спящего альфу и разрешает себе.       Пусть будут приятелями.       — Ложись, спи, ещё слишком рано, — не открывая глаз произносит альфа. Голос после сна хриплый, но нисколько не грубый. Чимин от неожиданности зажмурился и вжался в подушку, почти не дыша, как будто его застали за чем-то непристойным.       Только выждав по ощущениям минуту, омега осмелился раскрыть сначала один глаз, потом второй. Юнги не двигался, продолжал сидеть с закрытыми глазами в той же позе, больше ничего не говоря. В тишине и мраке комнаты создалось ощущение, что он вообще ничего не произносил, что воображение Чимина подкинуло такую обманку или же ему просто приснилось. Поэтому Пак расслабился, опустив напряжённые плечи, и оглядел ещё раз палату.       На тумбочке у кровати его зацепила погашенная свеча, воск которой расплавился только наполовину, в небольшой прозрачной чаше. Чимин помнил, как вчера перед уходом Юнги разжигал несколько таких.       — Я пришёл потушить их, чтобы ты не спалил всю больницу, — прозвучало из угла, где сидел альфа.       Чимин задохнулся возмущением.       — Вообще-то зажигал их не я! — он закатывает глаза и кривится.       — Но они нужны были тебе в твою палату, хотя можешь не переживать, ведь я молодец и не поленился прийти и затушить их, пока ты спал без задних ног, — слова, звучащие как язвительная шутка, чтобы вывести из себя омегу, совсем не клеились с выражением лица Юна, больше проходившем в эмоциональном диапазоне на кирпич. Он так и не открыл глаза, хотя Чимин подозревал, что он подглядывал временами, иначе как альфа понял, что Пак смотрит на самодельные светильники.       — Фраза про ноги была не самой удачной твоей шуткой, — с толикой наигранной обиды отвечает Пак и приподнимает раненую ногу под одеялом, чтобы слегка помотать ей, хотя и знал, что за ним не наблюдают и жеста этого не увидят. Ответ заставил Юнги удивлённо поднять брови ко лбу. Должно быть то вырвалось у него без злого умысла, но имеем то, что имеем.       — Чёрт. Извини, — сдаётся и выдыхает, наконец, открывая глаза.       — Проехали, — омега скидывает одеяло с плеч и его окутывает холодом, свойственным раннему утру.       За окном виднеются очертания домов и деревьев, глядя на них, Чимин вспоминает все рассказы Юнги об этом месте. Собственное предвкушение тогда было настолько велико, хотя сейчас не меньше. Ведь ночью удалось увидеть совсем кроху, а хотелось увидеть всё собственными глазами.       — Что будет теперь? — спрашивает он.       — Теперь твою ногу вылечат, ты снова сможешь нормально ходить, а в это время мы дождемся возвращения Чонгука с Тэхёном. А дальше вы сможете заниматься здесь чем захотите. — Юнги как никому были понятны переживания Пака.       Постоянные раздумья парнишки обо всё, что случилось или чему только предстоит случиться, сводились к одному конкретному. К Тэхёну. Чимин часто не признавался в этом, оставлял всё продолжать царапать в своё сердце. Но только он давно написал всё на собственном лбу. И это поражало Юнги. То, насколько омега дорожил своим другом, как младшим братом, как сильно переживал за него. Это, действительно, вызывало уважение. Хоть Мин ни разу не видел этого Тэхёна сам лично, отчего-то казалось, что тот такой же. Такой же преданный друг. В это хотелось верить.       — А что если они не вернутся? — потемневший взгляд и вопрос заставили альфу нахмурится. Этого ещё не хватало.       — Выкинь эту чушь из головы и вспомни как выглядит Чонгук. Они вернутся. — четко проговаривает он и видит как Чимин промаргивается уже более осознанно и поворачивается к нему.       — Ты не можешь знать наверняка. Никто не может. А я привык готовиться к худшему, так легче потом падать.       — Как ещё с ума не сошел. Нервные клетки не восстанавливаются, Чимин.       — Не делай вид, будто знаешь что-то, даже отдаленно связанное с медициной, — серьезно как никогда отвечает Пак.       — Это месть за фразу про ноги?       — Да.       — Понятно... — Юнги кивает несколько раз, соглашаясь и принимая поражение, — Я почти прослезился от отчаянья.       Он глядит со своим каменным лицом на такого же серьезного и непоколебимого Чимина, а затем не выдерживает и первым смеётся.       — Это достаточно безжалостно, учитывая, что я извинился.       Сам омега уже тоже смеётся. Правда хочется переключиться с мрачных мыслей.       — Я думаю тебе стоит поесть. Депресняк приходит на голодный желудок, осенью или в понедельник. Сейчас, — Юнги задумчиво трёт виски, — если не изменяет память по датам, как раз все три фактора сошлись. Надо исправлять, а то ты уже и меня в эту пучину грусти тянешь.       — С каких пор ты так разговорчив? — Чимин садится на край скрипящей кровати и свешивает ноги. — И разве остался смысл в днях недели? По мне каждый день как понедельник.       — Я говорю, ты уже заразен. А ещё залезь обратно под одеяло. Хочешь, чтобы Сыльги нам голову открутила за нарушение твоего постельного режима? Уж лучше я принесу еду сюда.       Чимину такой расклад совсем не понравился. Слова врача о постельном режиме всплыли в воспоминаниях. И как бы не хотелось пойти и поглядеть на всё снаружи, нагоняй от Сыльги по правде звучал устрашающе. С чем-то приходится смириться.

***

      Их ведут по темному коридору. Лампочки над головой то и дело мигали, хотя тот свет, который они давали был слишком тусклый. Достаточно тусклый, чтобы один из сотен коридоров завода выглядел как в типичной хоррор игре.       Или это просто Тэхён отказывался верить в реальность происходящего, представив, что всё это не больше, чем компьютерная игра. Он был третьим скреплённым этой железной цепью. Впереди — те двое омег, что сидели с ним в одной клетке, сзади, еле переставляя ноги, шел омега, который совсем недавно лежал без сознания. Но здесь никого его самочувствие не интересовало, поэтому сейчас этого юношу сзади подталкивал охранник. А тот, что ударил Тэхёна, вёл их последние минут пятнадцать. Только куда, оставалось непонятным.       Поэтому Тэ испытывал это неприятное чувство нервозности. Приходилось ждать пока они дойдут. И ждать стоило чего-то плохого, если не ужасного.       На лестничной клетке они неожиданно спускаются. Тэхён успевает смотреть на стены, где написаны этажи. Пролёт за пролётом.       Первый.       Нулевой.       Минус первый.       Минус второй.       Минус третий.       Минус четвёртый.       И снова коридоры.       Руки трясутся неимоверно. Теперь омеге и представить страшно, насколько глубоко они под землей. Как отсюда выбираться?       Альфа впереди останавливается. Достаёт из железного шкафа у стены черный полиэтиленовые пакет. Каждое его движение отзывается мурашками по телу. Тэхёну казалось, что мужчине хватило бы мелочи, чтобы выйти из себя и поубивать их всех в припадке ярости. Он пугал. Вселял ужас своей непредсказуемостью.       Омеги рядом потупили взгляд в пол, что должен был наверное сделать и Тэхён, но заставить себя он отчего-то не мог. Жадно следил за передвижением грозной фигуры, цеплялся за каждую деталь. В какой-то момент на висках выступил холодный пот.       Альфа сзади схватил омегу рядом с собой, крепко удерживая за плечи, когда мужчина направился прямо к ним. На одну долю секунды Тэ уловил его взгляд на себе. Это сработало как ведро холодной воды, заставило зажмуриться со всей силы и увильнуть в сторону. В сторону стены.       Паренёк сзади успел только еле слышно всхлипнуть. Тэхён поворачивает голову в тот момент, когда на голову тому надевают мешок, закрепляя веревкой на синеватой шее.       Жар моментально подступил к вискам, а голова от поднявшейся внезапно температуры разболелась. Альфа настолько спокойно перетягивал живому человеку шею, при этом не отводя от Тэхёна глаз, что не дёргаться в приступе подступающей истерики невозможно. Взгляд, говорящий: «Ты будешь следующий», — впился на подкорку, заставляя жмуриться в агонии. Это ненормально. Так реагировать на другого человека. Один лишь удар не мог возыметь над омегой таким эффектом. Только Тэ боялся именно того, что удар был всего один, что видит он мужчину первый день в жизни. Что взгляд сверлящий мог только предупредить о плохом, но по-настоящему узнать задуманное альфой невозможно, что захочется ему сделать дальше с тобой.       Это мерзко и противно, но это так. И Тэхёну стало настолько плохо от простой пугающей усмешки тонких губ, что ноги почти подкосились. Благо холодная стена за спиной.       Которая в следующую секунду стала клеткой, отсутствием пути отступления. Холодный бетон только подталкивает омегу к собственному ужасу, как бы тот к ней не жался.       Опять темнота. Руки грубые, пересчитывающие рёбра. Наверное, лучше задохнуться, чем чувствовать их. То ли мысли были услышаны насильниками, то ли Тэхён от искр и лиловых пятен перед глазами научился видеть своё будущее, потому что на горле темный мешок затянули веревкой. Не так чтобы убитая, но тяжесть при дыхании ощущалась слишком сильно.       Панические вдох за выдохом не давали результата. Омег ведут дальше по коридору. Скорей всего мешки на их головах предназначались для того, чтобы они не смогли запомнить точную дорогу к выходу. Можно было бы, если бы кислород не был необходим как никогда.       Тэхён не выдерживает. Всё слишком. Ещё немного, совсем чуть-чуть и его лицо посинеет в предсмертной судороге. Он беспомощно хватается за плечи другого омеги рядом. Как они могут так спокойно идти? Или только у Тэ веревка впивается в кожу даже сквозь ткань мешка. Звон в ушах заглушает крики, пока голова отказывается воспринимать этот мир. Воздух. Кислород. Пожалуйста.       Со страшным рычанием мужчина срывает с головы Тэхёна несчастную ткань. Верёвка змеёй висит на худых плечах, а альфа, ухватившись покрепче за корни волос, бьёт затылком омегу о бетонную стену, вырубая его.       Подавляющая аура действует на всех вокруг, приходится заткнуть нос, чтобы не рухнуть. На шум приходят ещё два смотрителя из глубины неизвестного этажа.       — Что у вас здесь? — спрашивает один из них.       — Проблемный больно. Точно отсылать их всех в Тэджон? Может этого отвести в камеру на запчасти? — бьёт ботинком юношу в бок.       — Был приказ о новой партии в Тэджон, так что туда, — отвечает второй пришедший альфа. — Если что, там его перенаправят на разборку. Главное — это будет уже не наша проблема. Ведите их в дальнюю.       Пленных завели в небольшую камеру с небольшим окошком в коридор. Кроме тусклой лампочки под потолком, сырых от плесени стен и бетонного пола больше не было. Тэхёна, долго не церемонясь, просто закинули плашмя внутрь, после чего закрыли железную дверь. Ким в сознание не приходил.

***

      Всю первую половину дня Чимин пролежал на кровати. Развлечениями стали только сон и еда. О да, накормили его здесь до отвала. Настоящий курорт. Пак столько мечтал об отдыхе, но теперь, когда такая возможность настала, как обычно, что-то шло не так. Вместо того чтобы спокойно лежать, ни о чем не беспокоясь, омега прислушивался к звукам, доносящимися из окна. Негромкие разговоры людей, гул ветра, иногда можно даже различить детские голоса. Чимин напряжённо чего-то ждал. Может подвоха. Так спокойно бывает на улицах, где находится сразу несколько людей?       Чимину захотелось подойти к окну, взглянуть на них самому. Поэтому он осторожно поднялся с постели, опираясь на стену, чтобы перенести вес с ноги, поковылял к стеклу, манящему весь день. Внизу виднелась небольшая улочка с несколькими домами.       Небольшая палатка, кажется, с какой-то выпечкой, у которой крутились дети, пока владелец только успевал раздавать каждому карамель на палочке. В другой стороне на лавочке два старика, кормящих птиц крупой. Так странно. Выше домов виднелись горы, покрытые лесом. Откуда-то оттуда пришёл Чимин.       В дверь постучали, после чего та быстро открылась. Вздрогнула, Чимин опёрся о подоконник и выглядел так, будто совершил преступление. Хотя скорей всего нарушение запрета не вставать Сыльги таким и является. Голову открутит.       На пороге появился незнакомый высокий мужчина, который слегка улыбается, держа в руках поднос.       — Здравствуй, меня зовут Ким Сокджин. Я занимаюсь распределением жилья и заведую складом припасов. Я омега, так что если что-то понадобится, обращайся смело ко мне.       Чимин пожимает ему руку, когда Сокджин оставляет поднос на тумбочке и подходит ближе. Поражало насколько широкоплечий омега был красивым и высоким. Каждый сделанный им шаг в этой комнате был пропитан грациозностью, а движения парящей лёгкостью. Это цепляет и тут же располагает к себе.       — Я Чимин, — отвечает он после затянувшейся заминки.       — Очень приятно, Чимин, — на безупречном лице расцветает более теплая улыбка. — Я хотел познакомиться с тобой и принес чая. Тебе помочь присесть?       Чимин чувствует его лёгкий медовый запах омеги и соглашается, чтобы затем, опираясь на руку Джина, вернуться на матрац, а гость садится рядом на стул, протягивая Паку горячую чашку. Хотя кто тут ещё гость.       — Я думал провести тебе небольшую экскурсию по городку, но с твоим состоянием придётся нам с этим повременить. Но не переживай, всё будет, а пока я подыскал тебе будущий дом. Хотя жилья у нас пока не так много, но стройка идёт активным ходом. В общем, я постарался найти то, что максимально будет тебе подходит и нашел три варианта свободных комнат. Надеюсь ты скоро поправишься. Я все комнаты тебе покажу, чтобы ты выбрал понравившуюся, идёт?       — Ого, спасибо большое! Я очень благодарен вам уже за то, что вы приняли меня. Даже не знаю, какой работой могу отблагодарить.       — Пока точно никакой. Отдыхай и восстанавливался. А вообще можешь заниматься тем, чем душа пожелает. У нас есть повара, охотники, портные, строители, охрана, врачи и все все все. Просто каждый заботится о благе всего поселения. Мы все как одна семья и рады, что смогли помочь и тебе тоже.       Такие слова приятно слышать. Что-то вроде командной работы. Пак пока не знал, что будет делать, но быть нахлебником не собирался. Как только нога восстановится, он найдет себе занятие. Чимин отпивает горячий напиток, вновь слыша смех детей за окном. Джин замечает это:       — Оно того стоило, чтобы сейчас слышать это. Правда становится легче, когда слышишь детские радостные голоса? — медовый омега смотрит в сторону окна, поглядывая за реакцией Чимина. Его грустное и потерянное лицо выдавало знакомые и понятные чувства.       Чимин кивает. Правда. Разве не счастье слышать их? Это знак, что всё к лучшему. Он разделял мысли Джина. С ним, в целом, очень приятно общаться. Так что когда Сокджин уходит, Чимин чувствует, что благодаря Киму, чувствует себя намного лучше и спокойней.

***

      Капли, падающие на пол с отчётливым ритмом, напоминали Тэхёну тиканье часов. На бетоне успела образоваться лужица, в которую продолжал капать конденсат с холодной трубы. Где-то Тэхён читал о том, что когда-то существовал тип пытки, при которой жертве на голову капала вода, пока он не сходил с ума и не умирал.       Сейчас, лёжа на полу с окоченевшими ногами, Тэ наблюдал за прозрачными капельками. Тело его было повёрнуто лицом к стене. Другие омеги рядом начали пугать. Тэхён не понимал, что в них было не так, но с каждой секундой рядом с ними, напряжение в теле росло, а на руках появлялись мурашки.       Голова была на удивление лёгкой, будто ватной. Тэхён пытался думать рационально, пытался придумать, что делать дальше. Однако, ни одну начатую мысль закончить не мог, как если бы у него в голове установили глушитель. Оставалось пытаться удержать внимание на падающих каплях.       Из коридора послышался шум, после которого маленькое окошко в двери камеры открыли, поставит в проходе одну большую тарелку. Тэхён с кряхтеньем повернулся и увидел, как оживились парни. Один быстро подхватил тарелку, как если бы спустя ещё секунду промедления, еду могли отнять. Хотя это могло бы являться правдой. Окошко закрылось и шум за дверью стих.       Другие мальчики уселись с двух сторон от поставленной на пол тарелки и с жадностью начали есть прямо руками. Тэхёну стало не по себе.       Один омега вдруг посмотрел на него широко раскрытыми руками. Тэ запомнил его с момента, как тот лежал без сознания в клетке. Паренёк занялся, неуклюже вытирая рот измазанными пальцами, он зачерпнул что-то из общей тарелки и протянул Тэхёну. То была густая бесцветная каша из смеси риса и различных круп. Субстанция непонятная.       Немного замявшись, Тэхён протянул руку в ответ, чтобы не обидеть омегу, решившего с ним поделиться. Тот, насколько был способен трясущейся ладошкой, аккуратно переложил кашицу Тэхёну, после чего вернулся к остальным. А Ким, решив, что надо уже подняться с ледяного бетона, сел в позу лотоса, сгорбив спину. Её сильно ломило при каждом действии, а сил держать осанку ровно не осталось.       Каша пахла странно и одновременно ни чем. Но в районе желудка неприятно кололо, поэтому омега небольшими комочками начал не спеша запихивать её в рот. Скудно, слизко и безвкусно. Был ли смысл оценивать еду, находясь в камере подвального помещения?

***

      Чонгук очнулся от сильной пульсации в висках. Тело сперва не чувствовалось вовсе, а затем закололо той же ненавистной болью. Чон был дезориентирован, это чувство ему никогда не нравилось, потому что следом обязательно происходило что-то плохое.       Кое-как поднявшись с матраса и скинув плед с плеч, альфа впал в ещё большее замешательство. Он находился в обычной жилой комнате. Справа на тумбочке лежал его пистолет, около окна стоял рабочий стол со стулом, на спинке которого висела его куртка, у ножки стоял рюкзак. То есть все вещи мужчины были на месте, что несомненно радовало, однако вводило в ступор.       Чонгук обратил внимание на свои руки, покрытые бинтами, кое-где пропитанными выступившей кровью, но кто оказал ему такую услугу вспомнить не мог.       Вдруг в сознании всплыли воспоминания о Тэхёне. Возможно ли, что он находился где-то рядом? Постепенно альфа выстраивал картину произошедшего и всё заканчивалось на моменте, когда его ударили, а Тэхёна заталкивали в машину. Чон трогает свой затылок, морщась и встаёт, подходя к зеркалу. Взгляд цепляло не собственное отражение, а куча различной косметики рядом.       — Доброе утро, Чон, — прозвучало прямо за спиной, отчего альфа вернулся в попытке рефлекторно ударить. Сзади ожидала лукаво улыбающаяся девушка с роскошными завитками волос и аккуратно подведёнными черным карандашом глазами. Её Чонгук знал давно, последний раз видела совсем в другой обстановке.       Он неверяще продолжал осматривать её с ног до головы. Идеальная укладка и макияж, как обычно, однако Стиль одежды совсем изменился. Струящимся платьям на смену пришли ободранные шорты и вязанный в сетку свитер поверх топа. Ли Лийра осталась прежней и совершенно поменялась. Будто той тонкой черты между внутренним безумством и внешней скромной сдержанностью больше не было.       — По глазам вижу, вспомнил меня, — на кошачий манер протянула омега, морща нос. — Ты у нас в клетке на складе валялся, дай, думаю, подберу, обогрею. А то ты похудел, гляжу.       Лийра знала, что произвела шоковой впечатление. Сказать, что ей это понравилось, — ничего не сказать.       — Что ты здесь делаешь? Где мы вообще? — Чонгук смотрел на неё так, будто не верил, что она вообще сможет выжить после катастрофы, а ведь это на самом деле было так. В какой-то момент, когда разум покрывала пучина прошлого, альфа размышлял о людях, которых знал когда-то.       Ли открыто над ним хихикала, словно ребенок, дорвавшийся до нового развлечения.       — Говорю же, подобрала тебя у нас, бедолага, так что ты у меня дома. — она обворожительно улыбнулась и похлопал Чона по плечу, а затем взмахом руки указала следовать за ней.       Пройдя на кухню, где сидела ещё одна омега, Лийра поставила на стол тарелку кексов с ядрёно розовой глазурью сверху и позвала альфу есть. Когда Чонгук открыл было рот, чтобы спросить о Тэхёне, вопрос до конца прозвучать не успел. Лийра нагнулась со спины к сидящей девушке-омеге, чтобы следом прямо на глазах Чона вовлечь её в глубокий поцелуй. А альфа от шока не знал как реагировать. Лукавый взгляд Ли, в один момент вернувшийся к нему говорил: «Смотри, что у меня есть. Это моё»       Первой разорвала поцелуй незнакомка, скорее всего смутившаяся пристального внимания мужчины. Бомги, так затем представилась она, а затем скромно удалилась в другой комнате, мол вам нужно поговорить, все дела, я буду только мешать.       А поговорить Чонгуку было о чём.       — Это твоя... кхм.. девушка?       — Да! — словно только и ожидая этого вопроса, воскликнула в ответ. — Мы вместе уже год.       Год...       — То есть тогда на ужине... Вы уже били вместе. Родители не знали? — догадывается Чон.       — Конечно нет. Они не позволили бы мне, когда подыскали такого прекрасного кандидата мне в мужья. — Лийра нервно посоветовала пяткой по полу, но продолжала улыбаться. — Знаешь, когда ты вылетел оттуда как ошпаренный, понравился мне намного больше.       — Спас ваши отношения?       — Ага.       — Спасибо?       — Не дождешься.       Лийра была другой, но оставалась собой, хотя сейчас, смотря на неё счастливую и по-настоящему живую, пока в мире творился полный хаос, Чонгук думал о том, что тогда она была другой, а сейчас смогла, наконец, показать себя настоящей. Яркой, взбалмошной, со взрывным характером, хитрым прищуром и дерзкой натурой. Такой, какой не могла быть в прошлом мире.       — Куда увезли Тэхёна? — альфа хмуро глядел в окно.       — Так вот почему ты был у отца. Твоего омегу похитили? — моментально поменялась в лице Ли.       — Не мой, — отмахнулся Чон, внимательно ожидая объяснений. Значки господин Ли тоже жив и как-то связан с пропажей омеги.       Полгода назад, после начала распространения вируса Лийра сбежала из дома вместе с Бомги, надеясь начать жизнь с чистого листа. Но прошлое не отпускало, упрямо следуя по пятам. Её отец давно крутился на черном рынке, заимев в определенных кругах влияние и соответственно связи. Пропажа дочери, наверное, и стала точкой не возврата, когда в условиях дичайшего «кризиса» (зомби апокалипсиса) и перераспределения власти в стране, господин Ли начал подключать всё своё оружие и тайные проекты.       Первым из них стало заключение договора с властями, взамен на поддержку и своего рода спонсорство. Бизнес пошел в гору резко и быстро, больше не было смысла скрывать то, чем торговал Ли. А торговал он всяким: в начале большую основу составляло оружие, возможность транспортировки (совместно с помощью властей) ракет и бомб из Китая, открытый их грабеж из Северной Кореи.       Кстати, как полуостров не стёр несдерживаемый ничем более конфликт между корейскими государствами, оставалось загадкой. Это было последнее, что осталось строго засекречено настолько, что поговаривали, мол многих людей, участвовавших в этом деле расстреляли, чтобы не допустить утечки информации. Тайна была похоронена, а контроль границы ослаб, хотя господину Ли отдали прямой приказ сверху (точнее от того, что от него осталось) прекратить все передвижения на чужой территории. Пришлось искать новые жилы прибыли.       Ожидаемо или нет, мужчина пришёл к торговле органами. Начали подниматься кровопролитные восстания в городах, вооруженные конфликты. Трансплантация требовалась как никогда. Сначала доноров находили среди заключённых, неугодных, маньяков и убийц, затем в ход пошло воровство людей с улиц. Между рабочими пошла договоренность не ловить детей, только никто не брал во внимание безнаказанность и отбитость тех, кто зарабатывал, воруя людей и помогая их расчленять. Естественно, очень скоро ловля пошла в основном на омег и детей, альфы, как правило, были не нужны, ведь намного проще поймать беззащитных и более слабых, за исключением некоторых индивидуальных заказов, где на трансплантацию пахучих желез или клыков требовались именно альфы. К тому же омег можно было легко продать, и не убивая, за цену ещё больше. Невинных в особенности.       Знал ли об этом господин Ли? Знал. Но после того, как связи его помогли отыскать единственную дочь омегу всего лишь на другом конце города, ведь границы его перекрыли для свободного въезда и выезда, мужчина потерял чувство сострадания к кому-либо как таковое. В ночь после того дня, когда Лийра была найдена, госпожа Ли была зверски убита прямо в собственном доме, в постели, которую делила с мужем много лет. Труп вывозили только ранним утром. И лишь одну несчастную уборщицу из тех, что наняли оттирать всю комнату от крови до блеска, пугали совершенно безразличные глаза владельца дома. Он смотрел на свою жену слишком страшно, слишком деловито, будто довольным собой, своим поступком, который она была уверена, он совершил.       Некоторым было непонятно, что до сих пор сдерживало поехавшего с катушек мужчину не растерзать собственную дочь, а наоборот потакать всем её капризам, коих было немного, потому что Лийра была на тонкой верёвочке, чтобы вновь не исчезнуть из жизни отца навсегда. Маниакальную одержимость господина Ли своей дочерью сложно не заметить. Хотя только ей после смерти матери удавалось манипулировать этим человеком как вздумается. Вот она теперь жила в одном из самых безопасных районов столицы, практически не контактируя с последним членом семьи.       — В тот вечер я впервые за месяц приходила на базу. Хотела провернуть план с пробегом из Сеула. У отца мозги поплыли окончательно от наркоты, совсем неуправляемым стал. Не хочу больше его видеть, — девушка поморщилась, вспоминая как смотрел на неё в последнее время собственный родитель. Знала ли она про мать? Пока нет. Но очень скоро узнает о её ужасной смерти, причём совершенно случайно. Но сейчас ещё рано.       — Так где держат Тэхёна? — альфа устало уронил голову в сложенные на столе руки. От услышанного кровь стыда в жилах, страшно было представлять, какого сейчас омеге.       — У них несколько точек по стране, зависит от направления, куда везут. Но если поразмыслить... Птички напели, что в Тэджоне опять поднялось острое восстание. Туда недавно целых три бригады медиков отправили, сама видела, значит туда скорей всего везут и твоего Тэхён тоже.       Лийра вскочила из-за стола, подскочила к шкафу, откуда достала карту страны и, держа в зубах заточенный красный карандаш, развернула её на столе перед мужчиной. Обвела в кружок нужный город:       — Следовательно остановка там только одна, — карандаш указал в точку между Сеулом и Тэджоном. — Завод. Был ещё один, но его я подорвала. Ой, только это тайна. — обворожительно и невинно подмигнула она. — Тебе туда. Держат пойманных начиная с минус первого и глубже, а в запасе осталось не больше суток.       Чон хмуро внимал каждое слово девушки, ладони от чего-то постели. Кажется он давно уже вляпался в такое, чего представить не мог. Стоила ли жизнь того омеги всех рисков и усилий? Определенно. Любая жизнь стоила бы.       Тэ надо спасать. Чонгук за него ответственен и вина его похищения лежала именно на альфе.       «— Мы с тобой переждём грозу, и когда тебе станет лучше, отправимся за ними. Чтобы вы с Чимином вновь встретились.»       Это были слова Чонгука, его обещания. Он должен был сдержать слово, данное мальчику.       Продолжение следует...