Потерявшие. Lost the past, gaining the future

      «Единственной преградой осуществлению наших планов на завтра могут быть наши сегодняшние сомнения.»

— Франклин Делано Рузвельт

      Тяжёлое дыхание разносится внутри тесного пространства КАМАЗа, но заглушается рёвом двигателя. Звон в ушах не прекращается, не давая сконцентрироваться хоть на чём-то. Тэхён бы закричал или позвал кого-нибудь, только плотная ткань мешка на голове и кляп во рту лишали этой возможности. Паническое учащённое дыхание ударяет в голову переизбытком кислорода, а дышать становится всё труднее. У омеги ощущение, что голова или взорвётся или расколется надвое.       Тело ломит в страшной агонии, при этом обессиленно мотыляется из стороны в сторону на полу при резких поворотах, как бы не пытался прижаться ближе к стене находящийся в полуобморочном состоянии Тэхён. Он уже не понимает, открыты ли глаза или нет, может ли подвигать пальцами и ощутить боль или это фантомное чувство. Руки и ноги связаны шнурами, раздирающими и так посиневшую, обескровленную кожу.       Кажется, омегу накачали каким-то наркотиком или знатно избили, он уже не помнит, иначе как можно объяснить пугающую пустоту в голове и невозможность продохнуть полной грудью без судорожного кашля. А может быть, насильники не поленились выполнить оба варианта.       Тэхён так и проваливается в беспамятство, слыша где-то сбоку на полу чьи-то сдавленные хрипы.       В сознание вновь приходит, а дорога не заканчивается. Тэхён пытается вспомнить последние моменты перед тем, как он здесь оказался. Здесь — понятие условное, плотная ткань не пропускает свет. Ясно только, что омегу бросили в грузовик и везут в непонятном направлении, а где именно они едут, непонятно.       В голове начинают всплывать обрывистые картинки того, как ко рту подносят тряпку промоченную с большой вероятностью хлороформом, потом то, как к нему бежит Чонгук, но его быстро вырубают прямо на глазах юноши, не заботясь, с какой силой Чон упал на твёрдый асфальт, а позже вовсе утаскивают его в грузовик. Минуты тогда тянулись долго, оттого страшно. Тело контролю не поддавалось, альфу утащили неизвестно кто, а закончилось всё, только когда Тэхёну вкололи снотворное. Никакой быстрой потери сознания как показывали в фильмах не было, хотя лучше бы это было так, чем наблюдать за происходящим собственными глазами и медленно слабеть без возможности сдвинуться или оказать хоть какое-то сопротивление. Тэхён не хотел бы ощутить это снова. Он мог сказать так о последних сутках в целом.       В кузове заметно холодно. Но единственная возможность, греющее омежьи надежды, — Чонгук может лежать где-то рядом. Снять бы мешок и оглянуться вокруг. Только ни сил, ни возможности нет.       На особо крупной ямке Тэхёна подбрасывает и заносит в бок, из-за чего он ударяется о стоящие полки спиной. Та колется больно, особенно в лопатках. От вчерашних осколков на подоконнике не спас даже надетый свитер Чона. Тэ судорожно жмуриться, хоть смысла в постоянном моргании нет никакого. Тотальная темнота. Напротив кто-то хрипит, а в Тэхёне искра загорается. Он язык онемевший от нёба отлепить пытается, пусть не сразу выходит, всё равно сам бормочет, надеясь услышать знакомый голос:       — Здесь кто-то есть? — не с первого раза удаётся произнести омеге. Показаться не могло, но ответа не последовало ни через секунду, ни через десять. Тэхён сухие губы облизывает, чувствуя поступающую тошноту от качки, но вопрос настырно повторяет.       Ответом служит тишина. Могли быть это галлюцинации после снотворного?       Машина тормозит, заставив в очередной раз стукнуться плечом о полку. Тэхён слышит как открывают двери, слышит громкие грязные разговоры и то, как вытаскивают неизвестные предметы из кузова, пока не добираются до него самого и начинают разрывать веревки на ногах.       Две пары рук давят на больные гематомы, ставят в вертикальное положение тело, абсолютно не способное стоять на ногах. Мальчик в мешке дышать нормально не может, хрипит, спотыкается, в то время насильники толкают его в сторону, пихая из рук в руки.       Каждая хватка противная, ужасающая, запахи мерзкие, сильные. От людей пахнет кровью, страхом, потом и смрадом. Собственный пот Тэхёну в глаза попадает, у него паника не прекращается. Слишком много посторонних, он перед ними обессилен и уязвим, что дышать невозможно.       Мешок стягивают также грубо, вместо него цепляя на шее оковы. Тэхён чувствует себя ватным, полуживым. Страх и боль единственные отрезвляют, не давая слечь замертво. Омега находится в клетке, настоящей клетке для животных. Железная цепь тянет тяжестью на больной шее и посиневших ключицах, придавливает к земле. Тэ еле дыша, оглядывается более трезво. Он здесь не один. Ещё трое омег соединены той злосчастной цепью вместе с Кимом. Как рабы. Бесправные, обречённые. Омеги такие же измученные, двое выглядят ещё хуже самого Тэхёна, или так думается только ему.       Избитые, истощённые. Один свалился без сознания, как только их сюда затолкали, другие двое сидели, забившись вместе в углу. На них без слез не взглянешь, настолько жалок вид. И Тэхён понимает, что он к ним относится, с ними участь делит. Его ждёт то же самое.       Мимо проезжает очередной грузовик, откуда сразу после остановки идут доставать ящики и таких же пленённых омег. Сначала Тэхёну показалось, что их держат здесь армейцы. Такой вывод напрашивался из-за соответствующего транспорта. Мало кому предоставлена возможность перемещаться на автомобилях. Во-первых, из-за контроля многих дорог Сеульским режимом, во-вторых, из-за дефицита бензина. Возможно в отдаленных концах страны ситуация сложилась иначе, но не на данной территории в относительной близи к столице. Хотя Тэхён резко вспомнил, что не знает, где именно находится.       Он поворачивает голову в сторону омег рядом, недолго рассматривает их. Скорей всего это они находились с ним в грузовике. По их измученному состоянию понятно, почему никто из них не ответил тогда Тэхёну. Затравленные сильно переживали за свою жизнь, что продолжает удерживаться на волоске. И всё же Ким пробует спросить снова.       — Вы не знаете, где мы находимся? — ответа не следует. Омегу игнорируют, даже не поворачиваясь в его сторону.       Приходится действовать самому, собирать информацию по крупинкам собственных наблюдений. Местность похожа на авто-парковку из-за широкого асфальта повсюду и белых разметок, почти стёртых их игнорированием. Всё-таки держат их здесь не военные, как казалось сначала. Людей в военной форме совсем нет, эти незнакомцы, что заняты всевозможными ящиками и мешками с неизвестным Киму содержимым, являлись кем-то другими. У них нет определенной униформы, зато есть оружие. Тэхёна не покидают догадки, что впереди ждёт нечто пострашнее, чем быть запертым в клетке для животных. Их держат здесь не для того, чтобы вкусно накормить и дать отдохнуть.       Оборачиваясь назад в сторону решётки, на которую Тэ облокотился, осев из-за слабости в ногах, он увидел гигантское здание, похожее на завод. Настолько размеры его были колоссальны, что омега не мог поверить, что не заметил его сразу. Бетонные коробки с точками маленьких чёрных окошек, трубы, склады, гектары территории — всё это лишало дара речи. Тэхён уже представлял бесконечный лабиринт пластиковых коридоров внутри, шансы выбраться из которого стремительно летели к отметке ноль. Возможно омега размышляет пессимистично, однако вид серой массы в виде места будущих мучений как-то сам располагал думать с таким тяжёлым настроением.       Покоя не даёт молодой омега на полу этой клетки. Он в сознание не приходит и это напрягает. Тэ сам к нему подползает, хочет дыхание и пульс хотя бы проверить. Другие двое смотрят на действия эти дико, но ни слова не говорят. Тэхён на них больше не смотрит, внимание полностью принадлежит лежащему, к счастью, всё ещё живому, ведь сердце в груди бьётся, а лёгкие наполняются воздухом, несмотря на оковы. На прозрачное тело в кандалах смотреть всё также больно. Тэхён непроизвольно к своей личной железной удавке на шее тянется, поглаживая лоб несчастного омеги. Никак не удаётся избавиться от постоянного лёгкого удушья и препятствия при каждом вдоха. Как можно так с людьми поступать? Что с ними собираются делать дальше?       — А НУ-КА РАЗОШЛИСЬ ПО РАЗНЫМ УГЛАМ!!! — старый мужчина, внезапно подскочил к их клетке, ударяя по ней с такой силой, что двое сидящих у решётки напротив вздрогнули и отскочили друг от друга как ошпаренные. Вместе с ними испуганно дёрнулся и Тэхён, но инстинкты подвели его, потому как вместо того, чтобы послушать приказ человека, истощающего прямую угрозу, Тэ наоборот пригнулся к бессознательному пареньку, в защитном жесте закрывая его тело своим.       Оно так получилось само, от внезапного шума омега среагировал быстрее, чем слова агрессивного мужчины дошли до него. Тот к слову повторять дважды не стал. Он быстрым шагом преодолел расстояние до затвора с замком, так же пугающе быстро открыл его, сохраняя устрашающе выражение лица.       Когда Тэхён в следующую секунду поднял голову, последнее, что запомнилось — это кислый аромат страха, прежде чем спину обожгло сильнейшей острой болью. Воздух с громким свистом вылетел из лёгких, потому как Тэхёну показалась, что больше вдохнуть он не сможет точно никогда.       Лопатки прожгло с такой силой, что слёзы брызнули из глаз, а прокричать просто не получилось. Видимо огонь прожёг вместе со спиной ещё голосовые связки, подпалив другие органы рядом. На какое-то время Тэхён выпал из этого мира, секунды или минуты или может быть часы, омега просто не знает. Как будто его со всеми открытыми болячками кинули в кипящий котёл, а теперь Тэ не мог различить, что говорят или делают за его пределами.       Внутренний омега завизжал с такой силой, что зазвенело в ушах. Шок превысил отметку в сотню, и омега рухнул набок мешком. Так же, как в кузове рядом с полками, где отбил себе все части тела после тяжелейшего истощения.       Почему-то вдох сделать получилось снова. Затем ещё. Тэхён этого не понимает. Он пеплом прямо сейчас осыпается, превращается в тлеющий уголёк. Ему бы догореть здесь до конца, чтобы мукам конец пришёл, потому что терпеть невозможно.       Мужчина ударил его кнутом, увидеть который удалось сквозь пелену слов лишь после, когда не убирая своего оружия, он мыском твердого ботинка пнул Тэ в живот, затем небрежно, как прилипшую к подошве грязь, отшвырнул его в пустой угол. Ну а Тэхёну опять дышать нечем. И земля с небом местами поменялись, закружившись рябью. Вернуться в реальность и понять, где что, получилось, когда горячие струи, текущие по спине стали в разы ощутимее. Омега одну из них трясущейся рукой ловит, та в алый окрашивается быстро.       Веки тяжелеют, слабая судорога побивает последний контрольный раз. Поднятая рука на пол падает, контролировать ни её, ни что-либо другое больше не удаётся. Тэхён смотрит вперёд перед собой, видит лежащего омегу, за ним серый завод, трубы, склады. Слышит гул моторов, грязные разговоры, крики, приказы, звон цепей, скрип петель на решётках. Чувствуется запах пыли, крови, страха. Тэхён в этом погряз, утоп.       Так теперь пахнет сам Тэхён: кровью, страхом, пылью, ещё наверное потом и вселенской усталостью. Слышит скрип своих оков, своей клетки, в которой заперт. Силы защищаться дальше исчезают. Омега трупом себя ощущает, что физически, что морально. В голове гудит, пока сознание окончательно не утекает. Хотя даже так от ужаса избавится не получается. Тэхёна из кипящего котла вынимают, только чтобы кинуть в другой — воспоминания, превратившиеся в кошмар, где смешалось всё плохое: его снова бьют, снова он связанный бьётся о полки больными лопатками, снова в темной подворотне хватают, шею обкалывая, снова на осколки на подоконнике кидают, снова бомбы над головой шумят.       Тэхён думал, что достиг дна болота, болото оказалось бездонным.

***

      Солнце близилось к горизонту, плавно наступил вечер. Сегодня было тепло, небо оставалось голубым целый день, а ветер был несильным, только шелестел в высоких ветвях, не дотягиваясь до земли. Погода благословляла на путь. Ходячих тоже на редкость было мало, людей не встретили вовсе. Был бы просто прекрасный день, если бы нога Чимина не продолжала с удвоенной силой ныть.       Чимин идёт следом за Юнги по узкой тропе вдоль хребта горы. Отсюда открывается красивый вид на закат. Оранжевый диск только приблизился к краю гор, но небо уже приобрело красно-оранжевые оттенки. Пак засматривается, поэтому спотыкается, почти летя вниз, шипит, прежде чем продолжить. У Юнги, наверное, уже нервный тик, потому что скорость его реакции начинает пугать. Каждый раз альфа успевает схватить Чимина за шиворот или подставить руку, порой даже когда омега и не падает вовсе, просто сделав резкое движение. Можно сказать, за время проведенное с ним, Юнги натренировался, хотел он этого или нет. Чимин про себя думает, что это вполне себе полезный навык. Отличная реакция становиться просто необходимой при встрече с зомби, хотя в мире и без них полно опасностей, требующих быстрого реагирование.       Ещё спустя час Юнги с Чимином, освещаемые луной и первыми, пока ещё еле заметными звёздами, идут вдоль реки. Петляя вдоль её берегов, они обходят особенно высокие скалы. Во время дороги они не раз поднимались на горы, так как это иногда сокращало путь на прямую, отбрасывая необходимость заходить в города на пути, но главное — существенно сокращало шансы встретить людей. Те в основном остались в городах или разошлись по лесам и опустевшим паркам. Обойтись полностью без какой-либо готовой инфраструктуры под рукой достаточно тяжело. Ведь в нынешних условиях конкретного апокалипсиса начинать с нуля среди гор — такая себе затея.       Юнги затормаживает и, ставя руки на бока, выдыхает. Он на задумавшегося Чимина оборачивается, ловя вопросительный взгляд, ни слова не говорит, только кивает, чтобы Пак посмотрел сам. Сначала омега не замечает смотровую башню среди деревьев, но когда, наконец, видит светящийся огонёк, лицо его вытягивается, а с губ слетает восхищённый звук. Чимину кажется, что глаза его обманывают. Неужели они дошли? Ему хочется побрасать все вещи и завалиться с уставших ног и с радостями кататься по траве, а потом спать. Куда угодно, пожалуйста. Лишь бы не на твёрдых ветках деревьев в трёх метрах над землёй.       Альфа снова подхватывает его под руку, чтобы облегчить последнее расстояние до ворот. Поселение расположилось на другом берегу, окружённое высоким забором с леской, а перед входом нужно было перейти реку по небольшому мосту. Ворота распахивают без препятствий, узнав своего, и взору Чимина открывается настоящий мини городок. Омега до сих пор осмыслить не может, как будто не понял до конца, что всё, сложный путь подошёл к концу. Чимин сейчас там, куда они с Юнги стремились дойти все эти дни. Там, где помочь обещали, где новый дом обрести можно.       Высокий альфа, явно из охраны, идёт им навстречу, стуча берцами. Завидев Юнги, он улыбки облегченной сдержать не может. Чимин чуть отходит, отцепляясь от плеча Мина, даёт дорогу незнакомцу. Мужчины руки крепко пожимают, затем даже обнимаются.       — Как я рад тебя видеть, Юнги! Мы начали волноваться, когда вы с Чоном не вышли на связь. Кстати где он? — на лице незнакомца проскочило беспокойство за ещё одного своего друга, которого с ними не оказалось.       — С ним всё в порядке, Джуно, — быстро заверил его Юнги.       Альфа повернулся к Чимину, что всё это время стоял чуть подаль, не решаясь прерывать их диалог. Взгляд незнакомого мужчины также упал на омегу.       — Чимин, знакомься, это — мой друг и один из наших пограничных Джи Джуно, Джуно, это — Пак Чимин. Мы встретили его с Гуком и предложили пойти в наше поселение.       Омега первым протянул ладошку для приветствия. Джуно быстро подхватил её, сжимая своей. Он обворожительно улыбнулся и поклонился Паку, тот, немного растерявшись, хотел было сам повторить этот жест уважения, но когда для большего упора он перенес вес на вторую ногу, та отдалась сильной болью, прошедшей аж до копчика. Боль, видимо, отразилась и на чуть скривившемся лице, отчего оба альфы подскочили к нему.       — Ой, прости. Это я виноват. Тебе помочь? — Джуно обеспокоенно начал метаться, осматривая всё миниатюрное тело с ног до головы, замечая раненую ногу и придерживая Чимина за локти, пока не подошёл Юнги, который быстро убрал руки друга, подхватывая Чимина на свои.       Джуно опешил от развернувшейся картины перед глазами, моментально замолчал, смотря на непривычные действия Мина. Сам Чимин тоже такого не ожидал. Его нога не болела настолько сильно, чтобы он не смог стоять, но старший сам переложил руки омеги на свои плечи так, чтобы тому было удобней держаться. Оба рюкзака всё ещё оставались на плечах Юнги, поэтому он выглядел как вешалка, на которую люди повесели всю одежду и сумки. Мин, однако, выглядел так, будто ему вообще нет дела до веса омеги на его руках, будто совсем не напрягается. Сам Чимин понимал, что не может человек не испытывать тяжести, неся при этом два огромных рюкзака и человека.       — Чимин попал ногой в капкан, так что мне надо поспешить к Сыльги. Она у себя? — перемещая Пака чуть выше для удобства, спросил Мин. Омега же пытался не обращать внимание на руки альфы, что держали его за спину в районе талии и под бёдрами.       — А, да. Надеюсь у Чимина всё будет хорошо, — ответил Джи, но видя смущённого Пака, решил переключиться на другую тему, обращаясь к Юнги: — Я всё ещё жду, кода ты придёшь к нам в штаб и расскажешь, где всё-таки Чонгук. Увидимся.       Чимин поднял голову, аллея щеками, чтобы хотя бы попрощаться с новым знакомым, но словив его подмигивание, так ничего и не успел ответить, потому что смутился ещё больше, а ещё потому что Юнги пробурчал что-то другу, явно намереваясь побыстрее уйти. Это было немного странно, учитывая как друзья были рады увидеть друг друга ещё недавно.       Альфа нёс его по оживленной, несмотря на поздний час, улице. Здесь было пару баров, играла приглушённая музыка, светились свечи и гирлянды. Чимина как загипнотизированный наблюдал из-за плеча Мина за тем, как большинство людей просто веселились и отдыхали после тяжёлого дня. Он даже увидел пару детей, радостно бегающих и играющих с собакой. Казалось, омега попал в совершенно иной мир. Мир, где жизни шла совсем по-другому. Здесь, за крепким забором и надёжной охраной люди были по-настоящему счастливы. Тут нет ни монстров, ни трупов на дорогах. Чимин то и дело забывал как дышат от нахлынувших эмоций. Неужели в мире есть такие места, где люди не хотят убить или поработить друг друга?       Это поселение в корне отличалось от воспоминаний омеги о Сеуле. Там было страшно, постоянно. Не было ни одного спокойного дня, чтобы над головой не прогремел взрыв, а военные не расстреливали публично граждан, как-то провинившихся перед системой. Здесь люди не были измучены, в них не читалась вселенская усталость продолжать бороться, они наоборот были открыты друг другу, громко шутили и так же громко смеялись. У Чимина только от этого глаза влагой наполнялись. Если бы он знал, всё бы отдал, лишь бы привести сюда Тэхёна намного намного раньше того, как он встретил Юнги и Чонгука в той аптеке.       Госпиталь находился на соседней, более спокойной улице. Он был небольшим двухэтажным домиком, внешне почти не выделялся среди соседних жилых. Рядом с основным зданием находилось сооружение вроде пристройки, которую сколотили совсем недавно, судя по виду новых досок. Вообще Чимин заметил, что большая часть домов была построена после начала эпидемии. Насчёт строительства в поселении была явно проделана огромная работа.       Внутри импровизированный госпиталь тоже мало походил на типичную больницу. Стены молочного цвета, обычные двери, нет стойки регистрации на входе и привычных очередей. Выдавал только запах этанола.       Оглядываясь в длинном широком коридоре, омега увидел в его конце строителей. Здесь идёт работа прямо сейчас. Чем больше население, тем больше становятся необходимость в медицинских услугах. Юнги завернул в левое крыло, в противоположную от строителей сторону. По бокам мелькали двери с табличками, пока альфа не остановился перед нужной.       «Ли Сыльги» — гласила надпись, выведенная красивым почерком чёрного маркера.       Юнги постучал костяшками по дереву, прежде чем зайти, Чимин оставался у него на руках. Внутри кабинет был оборудован всем необходимым. Рядом с окном стоит рабочий стол с документами, у стены находится кушетка, рядом столик с хирургическими инструментами, спиртом, чистыми перчатками и другими вещами, напротив шкаф. Чимин заметил детские рисунки развешанные по всему помещению. Это так умилительно, словно он снова попал в детскую больницу.       Из соседей двери вышла худая высокая женщина в халате. Практически белые волосы её были собраны в низкий пучок, на носу держались узкие очки в тонкой оправе, подчёркивая кошачий разрез глаз. Ей было не больше сорока, но кожа была на редкость белая, чистая, тронутая морщинами только между бровей. Наверное, врач имела привычку хмурить их. Она посмотрела удивлённо на вошедших, особенно долго разглядывая Чимина, почти сразу замечая в чём проблема такого положения омеги.       — Добрый вечер, Сыльги-щи. Нам очень нужна ваша помощь.       Женщина кивнула альфе, без слов здороваясь, а после указала на кушетку, пока сама подошла к тому самому столику, где смочила руки спиртом и надела перчатки. Юнги же, как ему было сказано, опустил Пака на кушетку. Сам омега, ещё пока они шли, вцепился в плечо альфы до побеления костяшек, но понял это только сейчас, когда ладони пришлось болезненно разжать, а часть ткани одежды Юнги осталась смятой в том месте, где держался Чимин.       Не дожидаясь врача, он сам стянул изрядно помотанный ботинок и закатал штанину до колена. Бинты выглядели плохо. Кровавые пятна вновь и вновь проступали сквозь марлю, из-за постоянно вскрывающихся от нагрузки ран. Она застывала, прилипая корочкой так, что отрывать её становилось ужасно больно, при этом вскрывая всё по новой. Чимина самого тошнило от вида своей ноги, а что говорить об отвернувшемся на мгновение Юнги, нервно запустившем руку в волосы, или о Сыльги, на лице которой проскочили нотки удивления и ужаса, несмотря на то, что было видно, что эта женщина — достаточно сдержанный человек, редко показывающий эмоции.       Сыльги дотронулась до плеча Пака, чтобы он принял полулежачее положение и положил ногу удобнее. Она подошла к побледневшему омеге, взяла измученную стопу обеими руками, начиная развязывать марлю. Теперь всё стало ещё хуже. Раны начали гноиться, стопа опухла и была нездорового цвета. У Чимина сердце от страха биться сильнее начало, дыхание сбилось и холодный пот на висках выступил.       Сыльги никаких эмоций больше не показывала, она указала Юнги на дверь, намереваясь остаться с пациентом наедине. Альфа понимал врача без слов, они обходились прекрасно и без них, Чимина это удивляло. А ещё напрягала тишина и можно сказать некая холодность женщины. Она выглядела молодо, но это каменное выражение лица и серьезный, стреляющий взгляд прибавляли ей те самые года обратно.       Юнги отошёл к двери, ловя на себе молящий взгляд омеги. Чимин не хотел, чтобы Мин уходил. Простое нахождение знакомого рядом внушало хоть каплю спокойствия. А теперь он просто собирался уйти? По глазам мужчины было понятно, что остаться он не может, раз так сказал врач. Чимину казалось это настоящим предательством.       Как только за альфой закрылась дверь, Сыльги потянулась к рабочему столику за спиртом и другими вещами, отчужденно приступая к своей работе. А она предстояла тяжёлой и кропотливой. Чимин напрягся ещё больше. Пытаясь отвлечься, он завертел головой, решая рассмотреть кабинет получше: занавески на окне в цвет зелёной лампы, которая стояла на столе, персиковые обои с теми самыми детскими рисунками, белая цветущая орхидея в мятного цвета горшке. Кабинет был уютным, здесь хорошо пахло, чем-то чистым и свежим, но это точно не был тот самый ужасный запах стерильных больниц. Возможно, так хорошо пахли феромоны женщины. Чимин не мог не заметить контраст между теплым интерьером и холодным характером Сыльги. Словно две грани одного человека путали загадками, пряча себя настоящего от посторонних. Таких, как Чимин, который ещё не успел узнать женщину поближе, оттого испытывал эти странные эмоции.       — Я тебя раньше не видела. Как тебя зовут? — не отвлекаясь от работы, поинтересовалась Сыльги, заставив Чимина слегка дёрнуться от неожиданности. Это были её первые слова с момента, когда Юнги занёс сюда омегу. Приятный низковатый голос прозвучал быстро, проносясь миражом по перепонкам Пака. Ему почти подумалось, что врач не произносила ничего вовсе, но это было не так.       Чимин нервничал так сильно, что не заметить было просто невозможно. Сыльги из-под оправы очков наблюдала за часто дышащим омегой, который боялся даже смотреть ей прямо в глаза. Поэтому она решила отвлечь и расслабить бедолагу беседой.       — Пак Чимин. — очнувшись, бегло протараторил омега, прежде чем начать рассказывать более разборчиво. — Да, я не здешний. Юнги привел меня к вам в поселение буквально только что, и мы сразу же направились сюда, — взгляд омеги устремился на часы над входом.       22:14.       Врач начала обеззараживать ногу спиртом, и Чимин, моментально прервавшись, громко зашипел, не сдержавшись и дёргая ногой.       — Ясно, Чимин. Как давно ты попал в капкан? — продолжала расспрашивать Сыльги, теперь отвлекая омегу от боли. Тот жмурился да зубы сжимал, зная, что придется терпеть, если он не хочет остаться без ноги вовсе. Концентрируясь на чужих словах, Чимин вдруг резко поднял округлившиеся глаза на женщину, впервые смотря прямо.       — Как Вы узнали?! Про капкан. Юнги же не говорил Вам.       Ли на его слова загадочно хмыкнула, затем ответила:       — Я всё-таки врач, Чимин. Моя обязанность — лечить людей. Если бы ты знал, сколько травм опорно-двигательного аппарата я повидала последние полгода. Но мне нужно знать, сколько ты ходишь в таком состоянии.       — Ааа, — закивал омега, задумываясь над печальной фразой старшей. — Около недели назад я нашёл лекарства в аптеке, но там в коробках был спрятан он. Это была ловушка.       — Плохо, что ногу пришлось перенапрягать так долго из-за дороги сюда.       — Не знаю, что бы я делал, не окажись там Юнги и Чонгука. — заверил женщину Чимин. — Наверное, меня просто убили, если бы не они. Они спасли мне жизнь, — нога отдавалась неприятными ощущениями и дискомфортом из-за действий врача, но Чимин для себя решил, что его психика будет целее, если он не будет наблюдать за процессом, поэтому продолжил: — Значит Вы сможете вылечить и мою ногу тоже, раз сталкивались с таким? Насколько всё плачевно?       — Не могу сказать точно. Зависит от дальнейшего заживления. Каждый организм индивидуален. Будем наблюдать за твоим состоянием. Главное, чтобы не пошло заражения.       Понадобилось ещё время, чтобы наложить швы на особо разорванных участках, затем наложить новую стерильную повязку. Врач наказала как можно меньше двигаться и перейти на постельный режим. То же самое она повторила Юнги, ждавшему их за дверью, а позже вовсе предложила Чимину остаться на ночь в больнице, так как свободных мест, к счастью, огромное количество. Так было удобней всем: Сыльги могла лично следить за состоянием омеги; Юнги мог бы пойти домой и спокойно завалиться спать, отложив все дела до завтрашнего утра, вместо того, чтобы искать место для ночлега Пака почти в полночь; сам Чимин хотел отдохнуть не меньше, а здесь расстояние буквально до палаты.       Альфа нервно переступал с ноги на ногу, стуча носком ботинка по полу. Когда решение было принято, он вновь подхватил на руки Чимина, как бы сильно тот на него не шипел. Сыльги сказала неугомонному мужчине, куда принести омегу, раз Юнги так сильно рвётся помочь. В душе Чимин чувствовал лёгкую тоску, недели хватило, чтобы сблизиться и привыкнуть к мужчине рядом. Пак безусловно был рад тому, что они добрались в поселение, пусть он успел увидеть лишь маленькую его часть, уже было понятно, что это хорошее место. Альфа тоже не выглядел довольным.       — Спасибо, Юнги, — долго думая и сомневаясь, Чимин всё-таки осмелился сказать ему это. Пусть шёпотом, скрытом в плече мужчины, пусть отведя глаза в сторону, но он поблагодарил. Омега действительно был безмерно благодарен, хотя и не умел выстраивать свои чувства в слова и красивые предложения, но Мин почувствовал неподдельную искренность в этом шепоте, предназначено именно ему, звучавшие так тихо и сокровенно, будто это их большой секрет на двоих.       — Не переживай ни о чём. Тебе нужен покой, так что хорошенько выспись, — альфа не смеялся над ним, не осуждал, не ждал от Чимина чего-то взамен, наоборот. Омеге было так странно, так ново, одновременно породному тепло. Разве остались ещё люди, не помогающие просто так? Мужчина, как будто наслаждался возможностью помочь Чимину, был рад нести его на руках, будто отпускать его от себя не привык и не хотел. Оттого и поднимался на второй этаж, где находились палаты, медленно, оттягивая разлуку.       Чимин понял, что мужчина испытывал те же эмоции, что и он сам. Им не хотелось расходиться, оставлять друг друга одних. Пусть сейчас они молчат, не зная, что сказать, как задержать незамысловатым диалогом. Сказать хотелось многое, но одновременно ничего. Тишина это была привычной, комфортной, принадлежавшей им обоим. Омега вспоминает их путь сквозь леса, где они также молчали, не только потому что безопасней, а ещё просто потому что проживали этот самый момент здесь и сейчас, и отчего-то Чимин уверен, что альфа думает о том же.       Но омега не может знать наверняка, не умеет читать чужие мысли, возможно его фантазия решила сыграть с ним в злую шутку, кидая странные убеждения и выводы. Не стоит кормить себя пустыми ожиданиями, потому что правда бывает колючей и очень болезненной. Больнее, чем угодить в настоящий капкан.       Чимин не мог знать наверняка, не мог читать чужие мысли, тогда почему Юнги чувствует, что подойдя к нужной двери, рук отпустить не может. Они окаменели, отказываясь перестать водить ладонями по выступающим позвонкам, успокаивая тем самым Чимина, хотя надо бы себя.       Юнги заходит в тихую тёмную комнату, сажает Чимина на край кровати, сам отходит к полкам, доставая свечи. Лишний раз электричество принято не тратить. Так что сейчас Мин принялся разжигать восковые цилиндрики по всей палате, пока она не превратилась в домик светлячков.       — По возможности мы не пользуемся электричеством, зато можно любоваться такой красотой.       — Спасибо.       И истина остаётся не озвученной. Они молчат, не решаясь начать первыми. А то, что интересует обоих, становится запретным, запирается за сотней дверей, пусть надежда и горит жёлтым огонечком между. Ожидание. Томительное и долгое, часто ни к чему не приводящее. Оба выжидают, сами не зная чего. Собственные чувства кажутся порочными, не правильными. Чимин и Юнги. Кто они теперь друг для друга? Знакомые, может быть теперь друзья, но точно не близкие. Неправильно, но слишком желанно.       Стену, разделявшую, давно снесли, по кирпичикам разобрали, но увидев оголённые души, Даши заднюю, робея. И не понятны причины, не понятны страхи. Онемевшие языки, скачущие взгляды.       Неправильно. Так не должно было быть.       С возвращением врача Юнги желает спокойной ночи и уходит домой, провожаемый таким же пожеланием Чимина вслед.       Стена обрушилась слишком быстро, взорвалась над покалеченными людьми, оказавшимися не готовыми к этому. Спрятаться от проблем легче, ещё проще убежать. У каждого свои болячки, свои заботы. Испугались перемен и в молчании сами стену возводить начали, возвращая всё к началу. Продолжение следует...