Как дышит лес

Голова гудела, как с адского похмелья, и если бы это было худшей из бед. Сайно заверял себя, что отрубиться сейчас будет затеей, которая едва ли им поможет, но эти заверения были организму до одного места. Как только вертолёт с давлением оторвался от земли, рваная рана на голове дала о себе знать тяжестью удара молота по наковальне, и Сайно позорно отправился в бессознательное — вслед за Кавехом. Хорошего было в этом только одно: ему ничего не снилось. То ли Нахида ещё не разобралась с тем, как пролезать к людям в обмороки, то ли была занята собственными безмятежными снами, но в следующий раз Сайно открывал глаза в лежачем положении и с затёкшими руками. Первые пару секунд он пытался прислушаться к собственному телу — понять, почему оно болит так, будто его пинком спустили с Эвереста. Голову раскалывало на миллионы крошечных кусков, которые сбитым хором жаловались на рассечённый лоб. Левое плечо не слушалось вовсе, пульсировало не хуже нарастившей ритм сердечной мышцы. Гудели ноги, сбилось дыхание, всё тело затекло и испытывало собачий холод. Сайно уже случалось терять сознание, когда травм выходило чуть больше его предела, но так позорно, невовремя и болезненно — никогда. Затем глаза получилось открыть. Реальность оказалась неприглядной и тошнотворной. Это была палатка, которую, судя по степени сквозняка, воздвигли наспех и не особо заботясь о комфорте её будущих обитателей. На полу не было ни спальников, ни матрасов, и брезент топорщился на голых камнях. Вся мебель состояла из одинокой лампочки под потолком — выключенной, так что пространство вокруг мерцало тёмно-жёлтым и утопало в сумерках снаружи. Вечерних или утренних, оставалось вопросом. Во весь рост в палатке можно было встать с большим трудом, но даже если бы Сайно испытывал такое желание с двоящимся миром в глазах — накрепко связанный по рукам и ногам, он такой возможности был лишён. Сайно перевёл дух. Из другой части палатки, до которой его сознание ещё не успело дойти с инспекцией, раздалось мрачное: — Дерьмово, да? Кавех мерно раскачивался взад-вперёд, поскрипывая задом по брезенту. Запястья и лодыжки опутывали кабельные стяжки; без особого садизма, но удачи выбраться. Подбитая губа опухла, уголок рта треснул, а на половину лица под правым глазом расплывался уродливый синяк — но в остальном он, кажется, был в порядке. По крайней мере, отделался без крови. — Давно очнулся? Голос звучал под стать ситуации. Охриплый и тяжёлый, в самый раз для того, кто шёл на экскурсию в древние развалины, а поймал засаду, пулю в плечо и крушение вертолёта. Сайно поморщился. Точно, пуля — вот почему левая рука онемела. Этот кусок французского дерьма его достал. — Часа с пол?.. — на побитое лицо Кавеха наползла ироничная, кровавая улыбка. — Прости, друг, говорить больно. Вряд ли мы пропустили вечернюю кормёжку для арестантов. — А Дэхья? Нахида? — Я проснулся вот так, — Кавех дёрнулся, будто хотел развести руками, но стяжка мешала. — Думаю, их здесь и не было. Сайно кое-как вывернулся, чтобы сесть, и только после взорвавшейся от боли головы открыл для себя, что кто-то стащил с Кавеха куртку. Он опустил взгляд: на нём самом остались штаны, ботинки и утеплённый тактический джемпер. И, разумеется, никакого оружия, снаряжения и самого завалящего фонаря. Как ни странно, ярости ему это не прибавило, но зато заработала часть мозга, которая в лучшие времена отвечала за трезвый расчёт: их не убили, а взяли в плен. Ни Дэхьи, ни Нахиды в палатке не было; если допустить, что их уже забрали, что ещё им могло понадобиться от кучки наёмников? Расположение лагеря?.. Сайно заранее было жаль того, кто допрашивал Дэхью. Судя по тому, что они всё ещё были живы, вышло у них целое нихрена. — Пробовал освободиться? — Спрашиваешь, — Кавех выглядел оскорблённым в лучших чувствах. — Нет, стяжки — штука дерьмовая, тут либо нож, либо никак. О, и снаружи стоит минимум один охранник, но не слишком близко. Я иногда слышал рацию. Сайно кивнул сам себе. Не то чтобы он не верил экспертизе Кавеха в области попадания в плен, но попробовал пошевелить запястьями сам — и тут же со стиснутыми зубами понял, что ему от затеи точно придётся отказаться. На руки накладывались горный холод, тугая стяжка и парализованное, ноющее левое плечо. Его явно кто-то перемотал, но тем, чтобы впихнуть в Сайно летальную дозу обезболивающего, не озаботились. — Сколько времени прошло? — позвал Кавех сипло. — Я-то вырубился ещё в воздухе… Мы вообще живы, или это такой паршивый ад? Тогда в моём отсутствует аль-Хайтам, — он помолчал и ещё на тон тише прибавил: — Я ведь с ним даже нормально не попрощался… сказал, что мы едем забирать вертолёт, а он мне: «Главное не разбей его на радостях». И что теперь? Сидит и думает, что я настолько идиот?.. Говорить ему больно, как же. — Если тебе ещё интересно, я бы сказал, что прошла пара часов. В худшем случае — около суток. Сайно сощурился на брезентовые стены. Время даже было им на руку: у Кандакии с Фахимом оставался приказ свернуть лагерь и вернуться в город, если в течение дня от них не будет новостей. Будь у французов план разнести их с воздуха, сейчас они ничего не найдут. Если только… Накрученное сознание рисовало одну кровавую картину за другой: град пуль из вертолёта сыплется по палаткам с воздуха, его собственные люди навзничь валяются на камнях и ледниках, под безвольно поникшим лисьим хвостом растекается багровая лужа… От бессильной ярости Сайно едва не вывернул запястья из суставов — настолько сильно в рёбрах горело желание разнести эту палатку, стереть в порошок каждую гору на пути и добраться к своим. К Тигнари. Но режущая боль в плече отбросила его назад, зубы скрипнули, и Сайно поймал за хвост другую мысль. Целее и умнее. Будь он на месте французов… зачем разносить целый лагерь и оставлять в живых заложников? Лагерь мог быть угрозой и подспорьем в переговорах, но выдавать такую угрозу авансом… так поступали вояки, которым нечего оставлять за собой, кроме выжженной земли — а эти оставили. Сайно знал, что получит ответы на свои вопросы, как только к ним кто-нибудь явится, но предпочитал хотя бы на ничтожный процент подготовиться к этой встрече. Он ненавидел работать в условиях недостатка информации, а тут её не просто недоставало — одна другой противоречила. По ним стреляли с явным намерением убить, а теперь вдруг с какой-то радости позволили жить. Не то чтобы Сайно был этим разочарован, но… Он едва не упустил момент, когда снаружи палатки послышалось движение. Если бы не знакомый голос, он так и сидел бы примёрзшим к брезенту — но знакомый голос оказался сплошным потоком арабской брани, в которую вклинилось едкое: — Я дойду и сама, ясно вам? На третий раз я уже запомнила дорогу, спасибо, нахрен, огромное! А затем в палатку ввалилась Дэхья. Она хмурилась с таким яростным старанием, что досталось обоим. Ей выдали собственный комплект стяжек, волосы были растрёпаны и перемазаны в снегу: будь у Дэхьи свобода передвижения, ни за что такого не допустила бы. Губы потрескались, а щёки алели нездоровым, гневным румянцем, но ей единственной, кажется, ни капли от их травм не перепало. В груди у Сайно стало на пару градусов теплее. Когда они разнесут это место камень за камнем, ему пригодится человек, который сможет держать оружие ровнее его собственного. — Очнулись, — выдохнула Дэхья с облегчением, — надо же. Я бы вас обоих обняла, но… Она неловко уселась, подобрала ноги и с выражением тряхнула плечами. Кавех смотрел на неё во все глаза, будто буксиром к Дэхье прилагался целый и невредимый вертолёт, на который погрузили пару кило взрывчатки; Сайно и сам в этой точке безнадёжности не стал бы возражать против её порывов. Он рад был видеть Дэхью живой. — Что у вас произошло? — спросил, как только почувствовал, что может держать голос. — Почему ты отделилась? Что с девчонкой? Дэхья раздражённо повела плечами. — Ничего особенного. Она сломала очередную драгоценную побрякушку и решила вздремнуть. Там был старик… — она мотнула головой, — ладно, сейчас это неважно. А потом вы решили врезаться в храм и угробить нас к чертям. Её выразительный взгляд говорил: «И если это правда ваше самостоятельное решение, я как-нибудь выпутаюсь и придушу обоих». К сожалению, Сайно был вынужден её огорчить. — Мы отвели их подальше от храма, но буря стала слишком сильной. По мне так они решили не рисковать, затерялись и соскочили. Кавех хотел вернуться в лагерь и переждать непогоду, чтобы забрать вас позже… но я не был уверен, успели ли они увидеть храм. От целого вертолёта ты бы не отбилась в одиночку, — Дэхья без особого энтузиазма осклабилась, будто «я бы с тобой поспорила, но мне что-то хреново». — Мы вернулись кружным путём, и всё началось по новой. Нас попросту ждали. Подстрелили сразу на подлёте, мне досталось по плечу, отказал один из двигателей… Кавех пытался приводниться — было ясно, что с нами всё уже решено, но так хотя бы был шанс отбиться. — А потом нас унесло в сторону, мы врезались, и я отключился, — весело закончил Кавех. — Я так понимаю, нас пересадили на рейс для военнопленных? Дэхья траурно кивнула. По её лицу было видно, как она уже принялась старательно гонять в голове варианты с «а если бы я не поступила вот так» и «если бы у меня только был гранатомёт». — Вас мотало по кабине, как последних пьяниц. К Нахиде приставили охрану, и больше я ничего не видела: их главный просто накинул мне шапку на глаза. Мы летели минут двадцать. Вас сразу отделили — думаю, к врачу, а меня потащили наверх, — Дэхья оглянулась по сторонам. — Имейте в виду, мы стоим на склоне, на виду у всего лагеря. Если выбираться неосторожно, попросту скатимся с горы. — Знаешь, сколько времени прошло? — Больше суток, — Дэхья невесело усмехнулась. — Мы разбились вчера. Вы не приходили в сознание, зато меня неплохо покормили. В лагере человек пятьдесят, образцовый патруль, оружие у всех без исключения. Снаружи двое охранников. Нахиду я не видела, но точно знаю, что жива. Пока я болтала с их командиром, он заверил меня, что нас пока не тронут, но я всё равно сказала, что хрена лысого без вас буду выбалтывать ему секреты. Даже удивлена, что он не попытался настаивать. То ли ему плевать, то ли… — Слышала что-нибудь интересное? Дэхья покачала головой: — Между собой говорили на французском. Я и так французов ненавижу, много чести ещё учить их курлыканье… — Может, имена? — предложил Кавех. — Имена хорошо различаются в любом языке. И ещё маты. — Командира зовут Ризли. Того, с которым ты, — кивок на Сайно, — неудачно стрелялся в Джафне. А ещё они часто упоминали Арлекино. Кроме конкретизации о том, чьим именем будет назван первый могильный холм в этом лагере, им это решительно ничего не давало. Сайно и без того знал, на кого эти ребята работают. Как и резонно предполагал, что сама Арлекино в Непале не появится — несмотря на то количество местных детей-сирот, из которых она могла бы выстроить живой щит на этот раз. Сидеть здесь и мёрзнуть от холода дальше было бы мало радости. Дэхья была в состоянии приличнее их обоих, могла передвигаться — Сайно думалось, она справится с тем, чтобы ослабить его стяжки. В голенище ботинка у него должен был оставаться нож, и если французы не провели обыск слишком тщательно, у них были неплохие шансы… …с которыми, едва мысль полноценно оформилась в голове, пришлось попрощаться. Снаружи послышались новые голоса. За резкой дробью на французском брезент сотрясли тяжёлые шаги, по стенам заметались тени. У наспех застёгнутой молнии явственно взвели курок. — Если кто-нибудь попробует кинуться, — окликнули снаружи тем же дерьмовым английским, — буду стрелять на поражение. И начну с пилота. Кавех не преминул сквозь зубы оскорбить его мать, но Сайно на два вопросительных взгляда покачал головой. Нет. Если они нужны живыми, то до сих пор не было никакой гарантии, что нужны все. А с этим Ризли он бы и сам с удовольствием поболтал. После трёх секунд молчания края палатки разошлись в стороны. За широкоплечим командиром просматривалась тесная горная долина — если бы Сайно не знал, то решил бы, что их вернули под стражу в собственный лагерь. Те же жёлтые тактические палатки, круговое расположение, пара генераторов и вялые шевеления людей, которые долго топчутся на одном месте без капли прогресса. А вот их палатку, Дэхья была права, поставили на возвышении. Очень удобно, охрана даже не нужна — бежать, не прыгая по отвесным склонам, было бы затруднительно, зато любой наблюдатель снизу пришьёт одной меткой автоматной очередью. За неимением других вещей, которым можно было бы адресовать полный холодной ярости взгляд, Сайно упёрся им прямо в Ризли. Ничего такого, за что можно заслужить прозвище Цербера: его обхват плеч в ширину и правда потрясал воображение, со своим ростом он едва помещался в палатку с прямой головой, простреленную руку — в груди вспыхнуло мрачное удовлетворение — держал свободно и щадяще, но без перевязок. О себе Сайно, если бы его решили освободить, того же сказать бы не смог. Ризли держал пистолет здоровой рукой долгую секунду, прежде чем льдистые, почти бесцветные глаза из-под маски не обежали палатку и он не убедился, что кидаться и правда никто не будет. Пистолет отправился в кобуру на поясе, а Ризли без лишних церемоний уселся на пороге палатки. Сайно не стал ему мешать: наверняка весь день сочинял, что бы такого унизительного сказать первым делом. О внешности сложно было сказать, когда в их первую встречу Ризли носил полное обмундирование спецсил, а сейчас бо́льшую часть лица скрывала утепляющая маска. Но если бы кто-то здесь принимал ставки, Сайно поставил бы на образ типичного военного — угловатая челюсть, чёткие желваки, не раз переломанный нос и широкий рот, который умеет складываться только в приказы. Но когда Ризли открыл этот рот, из него раздалось только спокойное: — Чаю? — он сложил руки на коленях, наверняка удовлетворённый тем, как у Кавеха неприкрыто вытянулось лицо. — Или, может быть, ужин? И кое-кому здесь не помешает хороший доктор, — Сайно достался скупой кивок. — Мы перетянули плечо, но Сиджвин справится лучше. Меня на ноги поставила быстро. Вот теперь его глаза смеялись. Сайно оставил своё «очень жаль» поглубже в глотке, сказал как мог ровнее: — Сначала стреляешь на поражение, теперь предлагаешь чай. Интересно. Ризли коротко усмехнулся. Может, если бы он не пытался убить Сайно два раза из двух, что они встречались — пришёлся бы ему по душе. Сайно ценил людей, которые не размениваются на эмоции. — У меня на ваш счёт новый приказ. — От мадам Арлекино, надо полагать? Ризли усмехнулся снова — кажется, шире и резче. — Именно. Она может быть несказанно рада тому факту, что вы живы… — Сайно приподнял бровь: он бы скорее поставил на то, что у них с Арлекино на этот вопрос противоположные взгляды, — …но, к сожалению, не умеет добираться из Парижа в Гималаи быстрее, чем летает частный самолёт. До её прибытия вам придётся побыть моими гостями. Не стесняйтесь, медицинская помощь будет очень к месту. Сайно мрачно фыркнул. На любых словах про медицину плечо начинало ныть старательнее и усерднее, как голодная собака кругами ходит вокруг накрытого стола. Но в одну вещь о себе он хотел верить сильнее, чем в прочие, и эта вещь заключалась в том, что дураком он не был. — Не многовато ли чести отрывать от дел такую занятую мадам, чтобы она прикончила нас лично? Теперь Ризли полноценно рассмеялся. Смех у него был глухой и лающий, будто старания он уже оценил, но стоило всё-таки выбрать анекдот получше. — Я должен поблагодарить тебя, парень, — обронил он вдруг. — Эти Гималаи уже в печёнках у меня сидят, Шри-Ланка после них — настоящие каникулы. — Едва ли я сильно тебя моложе для «парней», — угрюмо сплюнул Сайно. — А выглядишь моложе. Да и действуешь иногда… — как ребёнок, говорили его прохладно смеющиеся глаза. Но что-то в последнюю секунду в лице Сайно явно заставило его воздержаться. — …как самоучка. Военной подготовки нет, дисциплина разве что, подготовка тактическая — уровня постоянных шишек от собственных старых граблей. Не говоря уже о полном отсутствии подготовки стратегической. Кавех не постеснялся снова проехаться по его матери — на арабском, чтобы предусмотрительно не схватить пулю. Сайно провокацию не оценил, но главным образом потому, что не видел никакого смысла в том, чтобы себя провоцировать. Ризли нравились связанные аравийцы, которые его матерят?.. — Значит, — Сайно попытался устроиться комфортнее, но нытьём отозвались стяжки на лодыжках, — морозить задницы в Гималаях… сколько? два, три месяца? — это теперь стратегическая подготовка. — Уделал, — признал Ризли не без удовольствия. — Но на приказы не жалуются, а ты попробуй аккуратно прощупать с десяток квадратных километров гор и ничего не взорвать… Мы на коротком поводке у местных властей, единственный наш указатель на точку сожгли, один из моих отрядов без вести пропал, ещё пара человек мертвы. И всё это не мешает мне до сих пор законно находиться в стране и вести поиски — вот это я называю стратегией. Видишь? Я хороший человек. Честнее многих. Сайно кивнул про себя. Вряд ли Ризли обрадуется, если сказать ему, что без вести пропавший отряд уже мёртв и даже больше — разбалтывает под пытками секреты его начальницы. Удивительно, как длинный нос Радкани мог оказаться там, где Сайно никак не рассчитывал получить от него привет. Что до этой мнимой честности… Сайно куда больше оценил бы, если бы его честно развязали и отдали пистолет. Текущие переговоры ему не нравились. — Лучше скажи, — взгляд Ризли вдруг сверкнул неприкрытым, азартным любопытством, — как ты умудрился поймать пулю? Нет, его точно провоцировали. У Сайно снова дёрнулся глаз — со стороны рассечённого лба, поэтому получилось особенно больно. — Очевидно, в этот раз ты по мне попал. — Око за око, — кивнул Ризли, — но я не о том. Почему ты не исцеляешься? Брови у Сайно сошлись к переносице. Первой мыслью было открыть рот и вызывающе поинтересоваться, а почему вообще должен. Но затем… затем всё встало на свои места. То, как Лини говорил с ним в Париже — уходя от ударов, держа дистанцию для исчезновения. То, как в Каире Арлекино прикрылась от него детьми — будто боялась, что он шёл за Тигнари с взрывчаткой в кармане. То, как они сделали всё, чтобы он даже не подумал пускать в ход оружие или… или силу. Сайно поднял взгляд и поймал на лице Дэхьи озадаченное понимание. Проклятье. У него мог быть огромный козырь, который строился бы на чистой иллюзии и блефе — но пуля в плечо пустила всё коту под хвост. Сайно напряг чешущиеся кулаки, но жалеть о потерянном было уже поздно. И сквозь стиснутые зубы пришлось едко признать: — Забыл волшебную аптечку в отеле, — и вздёрнул подбородок. Преимущество Ризли оспорил бы только слепой, но преимущество ещё и в их разговоре Сайно не нравилось. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Зачем Арлекино лететь сюда лично? — Я выполняю приказы, а не спрашиваю, почему их отдают. Спросите сами, если мадам Арлекино даст шанс. В последнее время у неё, — Ризли хмыкнул, — скверное настроение. Он поднялся на ноги, давая понять, что разговор окончен, и не сообщив за этот разговор ровно нихрена полезного. Перспектива видеть Арлекино ещё раз Сайно не радовала — но ещё больше ему не нравилось скверное предчувствие, для чего она на самом деле летит. И он плюнул Ризли в спину: — Что с девчонкой? Тот обернулся через плечо. Тёмные с проседью волосы, напоминавшие жертву собачьего языка, трепал гималайский ветер. — Жива и здорова. На её счёт у меня тоже отдельный приказ. Брезент тяжело хлопнул. Дэхья вдруг крикнула ему вслед: — Эй, я буду чай! — но её встретила равнодушная тишина. Она закатила глаза, пробормотав что-то похожее на «ладно, не очень-то и хотелось», а потом уже громче проворчала: — Мне даже плевать, если на этот раз он подсыплет туда яд. Всё лучше, чем задницу без толку морозить. Сайно утомлённо запрокинул голову. — Сомневаюсь, что там был бы яд. Нас слишком великодушно оставили в живых. При том, что какое-то количество часов — дней? — назад считали, что его убивать и вовсе нечего стараться. — Хороший знак. Люблю быть живым, — Кавех дёргано улыбнулся. Снаружи палатки снова послышался французский — чёткий, рубленый монолог военного. Ризли отдавал приказы. Пару секунд Кавех пытался прислушаться, затем покачал головой. — Чёрт, с одной стороны я рад, что аль-Хайтам остался в лагере, а с другой… от него я знаю только je m’en fiche и je m’en fous. — И что это? — Без понятия. Но он, бывает, бормочет, когда я спрашиваю что-то в духе… Голоса Кавеха и Дэхьи отступили на задний план. Им нужно было дать время — выпустить пар, свыкнуться с новой обстановкой, поставить мозги на место, прежде чем начать думать, как отсюда выбираться. Тем более что этого самого времени у них теперь было сколько угодно. До прибытия Арлекино — уж точно. Сайно бессмысленно прогнал по внутреннему суфлёру каждое слово Ризли — ещё раз, с особым усердием, но так и не нашёл в них ничего полезного. О нём явно собирали информацию, причём устаревшую; в подполье нередкая практика, к тому же о своём чудесном исцелении от возможности исцеляться Сайно не распространялся. Тогда он попытался мысленно шагнуть из палатки, взглянуть на этот новый, враждебный лагерь и прикинуть: что они вообще имели на руках? Какие карты можно было вытряхнуть из рукава? Дрянь полная. Если они смогут избавиться от стяжек — то окажутся в тупике. Позади наверняка была отвесная скала, по которой нечего и мечтать спуститься без снаряжения, впереди — лагерь, полный людей с оружием в руках. Такой роскоши, как поймать все пули собой, у Сайно больше не было. А само наличие Дэхьи и Кавеха… «Твоя стратегия, — зазвучал вдруг в голове голос, отвратительно похожий на голос Ризли, — никогда не предусматривает человеческих жертв. Поэтому теперь я в выигрыше, генерал. Ты скорее уж и правда соберёшь все пули, но их не подставишь и не бросишь умирать». Чёрное пространство под веками начинало застилать тёмно-красным — верный признак того, что мысли пошли на десятый круг и Сайно тратил злость на поиск выхода из безвыходной ситуации. А единственный по-настоящему доступный выход, к которому он пришёл, — это тот факт, что им придётся играть по чужим правилам. Хотя бы пока он не убедится, что их самый ценный козырь действительно жив и здоров. Когда он открыл глаза снова, в палатке ощутимо стемнело и ощутимо похолодало. Значит, день и правда шёл к концу: в полутёмных очертаниях Сайно видел лишь силуэты и чувствовал моральный дух близким к коллективной депрессии. Ещё бы. Наёмники обычно мало кому нужны живьём, и в настолько дерьмовых ситуациях они не оказывались давно. — У меня есть шутка, — осторожно сообщил Кавех, заметив, что Сайно вернулся из небытия, — за которую меня не смогут ударить, но очень захотят. Озвучить? — Валяй уже, — тускло проворчал Сайно. — Можешь хоть все свои анекдоты по порядку рассказать. — Всё-таки жаль, что Тигнари остался в лагере. У него огромный опыт с побегами. На долю секунды Сайно и правда стало смешно — достаточно, чтобы измучить горло попыткой это передать. Но затем он, придавленный и обстоятельствами, и условиями этой шутки, лишь покачал головой. В ней как раз пошло на новый круг назойливое «Нам здесь не нужен ещё один потенциальный заложник. Особенно Тигнари». — А ещё я хочу суши, — грустно резюмировал Кавех. — Как думаете, кстати, остальные уже добрались до города? Они вообще?.. «В безопасности» повисло на обманчиво тонком льду и спланировало в трещину под снегом. Дэхья начала было: — Думаю, у них дела получше, чем у… — и тут же смолкла. За пределами палатки снова послышались голоса, кто-то бурно расхохотался, ему ответили порывисто и резко. На мгновение всё смолкло. Затем тишину прорезал голос Ризли: — Я принёс чай. Дэхья глухо фыркнула: и на том спасибо, видимо. Брезент снова разошёлся в стороны, но на этот раз в палатку вместо Ризли протиснулся парень из охраны. Ростом он мог бы продырявить крышу по плечи, а вот нервно бегающие глаза в прорезях маски выдавали или кофеинового наркомана, или сущего ребёнка. И чая при себе у него не было. — А пить мне как прикажешь? — язвительно крикнула Дэхья наружу. — С пола хлебать, вдруг не разольётся? Парень склонился над ней с блеснувшим в руке ножом. Дэхья по инерции подалась вперёд, в её плечо грубо впилась рука, и раньше, чем Сайно успел хотя бы дёрнуться ей навстречу… перерезанные стяжки повисли у Дэхьи на запястьях, и её яростный рык перешёл в облегчённый стон. Затем, к вящему удивлению Сайно, нож перешёл к нему. С ним и Кавехом возились дольше, но затем парень молча вышел из палатки, так ни разу и не подняв взгляд. Вместо него в прорезь тут же сунулась голова Ризли. — Оденьтесь, — велел он спокойно, сбросив у входа тёплые куртки, — иначе и с чаем ночь в этой палатке не переживёте. А потом мы прогуляемся. Без особого доверия Сайно выпрямил колени и повращал стопами. Всё тело ныло и протестовало против прогулок в угоду качественному массажу, затем своё снова взяли плечо и лоб — одновременно. Он сжал челюсти в попытке ни единым мускулом не выпустить боль на лицо, но стоило смотреть правде в глаза: он до сих пор не привык к тому, что эта боль не утихнет через мгновение. Ризли наблюдал за его внутренними терзаниями с лёгкой усмешкой. — Сиджвин хорошо тебя подлатала, — поделился он тоном, которым в следующую секунду выставляют счёт, — но заглянуть к ней ещё раз не помешает. Дрянная рана, быстро не заживёт, а её компрессы творят чудеса. Ах да, мадам, — он протянул Дэхье военный термос, — ваш чай. Дэхья наградила его убийственным взглядом, который даже в системе ценностей самого отчаявшегося человека не сошёл бы за комплимент. Пока она грела об термос онемевшие руки, Сайно пытался осторожно промять свои. Правую нещадно кололо кислородом, но шевелить левой было бесполезно: она отнялась от середины плеча до кончиков пальцев. По ощущениям пуля прошла навылет и не задела сосуды. Последнее восстановление от такой раны заняло у Сайно месяц. И тогда они хотя бы удрали победителями с правом на отпуск, а не оказались пленниками в долбаных гималайских горах. С трудом упаковывая себя в куртку, Сайно наконец едко поинтересовался: — С чего такая щедрость? Частный самолёт летает быстрее, чем казалось? — Мадам Арлекино прибудет к рассвету, — Ризли отступил на шаг, позволив им выбраться из палатки. — Осторожно, тут есть крутые участки… А мне думается, что вам некуда бежать. Оружия у вас нет, без снаряжения из лагеря не выбраться, о, и любая попытка наверняка повлечёт за собой кучу возни, новые пулевые и, возможно, чью-нибудь смерть. Вы к этому не готовы. Точно сидел снаружи, пока Сайно пытался думать, и мысли читал. Теперь он жалел, что сам не затребовал себе чая — и желательно в пропорции пять к одному, где пятёркой будет крепкий виски. — А ещё у вас до сих пор остаётся мой человек, — сообщил Сайно прохладно. — Я хочу увидеть Нахиду. — Увидишь, — Ризли вдруг сухо усмехнулся. — «Мой человек»… как же быстро у тебя дела делаются, с ума сойти. Но раз уж твой статус генерала остался в другом лагере, мы идём к врачу. Французы, знаете ли, заботятся о своих гостях. Сайно нахмурился, но отвечать не стал: ему стоило получше осмотреться, разговорить Ризли, понять, чего они добивались и зачем оставили пленников в живых. Пока что всё это здорово напоминало… условия, в которых держали Тигнари. Показушная вежливость пополам со статусом заложника. Сайно уже не раз думал о том, как ему всё это не нравится, но не поленился подумать ещё раз, с особым комом в горле. Дальше Ризли вёл их в полном молчании. Дэхья нагнала Сайно автоматически, подстроилась под его шаг, даже спину, наверное, прикрыла бы — если бы было чем. Шепнула тихо и на арабском, чтобы не разобрали: — Что в итоге с плечом? Усмешка вышла рваная и невесёлая. Сайно отделался ворчливым: — Инвалидом не останусь, и на том спасибо. Могло быть хуже. — Мог быть череп, — согласилась Дэхья. — Чай у них, кстати, ничего. Она бросала на него взгляды, особую категорию для которых разработала ещё с год назад: взгляды под названием «Тигнари это не понравится». Ещё как не понравится. Прочих ран он не видел и периодов восстановления не заставал, а здесь… Сайно не мог позволить себе такую роскошь, как нежиться у французов с их чудодейственными компрессами, пока не останется только шрам. Даже будь у них хотя бы подобие взаимной симпатии — Тигнари его из-под земли достанет. Сайно и без того не планировал оставлять его дольше, чем на пару часов, и что сейчас творилось с ним без новостей… — Какой у нас план? — обронила Дэхья как бы между делом. Её голос заставил сосредоточиться на текущих проблемах, а что-то во взгляде Сайно заставило спешно исправиться: — У нас вообще есть план? Потому что мне лагерь показывали. Просто так отсюда не выбраться. — Нам нужна девчонка. Желательно не спящая. Дэхья скопировала его вялую усмешку. Пересказывать ей то зыбкое и осторожное, что начало ворочаться в голове, Сайно не хотел: Арлекино изъяснялась на арабском очень прилично, Лини точно знал пару фраз, а как широки горизонты познания у Ризли, проверять не стоило. К тому же в чужом лагере никогда нет гарантии, что за неизведанным углом тебя не подслушают. Поэтому Сайно переключился на эти самые углы. Равнина, покрытая жёлтыми палаточными грибами, была меньше и изолированнее той, что заняли они; вдобавок у одной из палаток он заметил маскировочные тенты — в самый раз, чтобы затруднить обнаружение с воздуха. Машин не было, и Сайно не увидел ни одной дороги, по которой они могли бы проехать. Чуть вдалеке от палаток, на возвышении, оборудовали суровую вертолётную площадку: четыре единицы, у которых дежурила вооружённая охрана. Солидно. Считать людей Сайно бы не взялся: в горах стемнело, и какая-то их часть наверняка засела по палаткам — но примерные прикидки соотносились со словами Дэхьи. Лагерь был рассчитан человек на пятьдесят, не меньше. И большинство из тех, кто попадался на пути, выглядели сущими подростками. Казалось, Ризли был здесь не только самым главным, но и самым старшим. — Откуда столько людей? — поинтересовался Сайно. На честный ответ он не рассчитывал, но откровенность Ризли вызывала любопытство: интересно, что из него можно вытянуть, а что попадёт под «особый приказ». — До того как весь мир дружно посчитал Арлекино мёртвой, под её началом было человек десять. Ризли расслабленно улыбнулся за плечо: — Тринадцать. И я был одним из них. Скажем так, она немного… изменила критерии приёма. — Начала выращивать собственных солдат? — Говоришь так, будто мы их в пробирках выводим… — Ризли вдруг вздохнул на грани с шутливой обидой. — У нас с тобой явно разные понятия о верности. Я больше не могу доверять человеку, которого не тренировал сам. — Значит, были прецеденты. На этот раз не стал отвечать Ризли — но в его молчании слышалось затаённое согласие. Сайно услышал всё, что хотел. Каждый в этом лагере рос под заботливым крылышком воровки и убийцы, пока не наставало время повзрослеть, взять в руки пистолет и выплатить долгосрочный кредит за сохранение собственной жизни. Ризли провёл их напрямик до одной из палаток, которая от остальных отличалась только бо́льшим размером. Кивнул на вход: — Вы вдвоём можете зайти. Девушка останется со мной, ей помощь не нужна. — Девушку зовут Дэхья, — она показала Ризли средний палец, — и она отморозила себе задницу. А свою задницу я люблю, так что врач ей очень даже пригодится. Ризли поднял ладони вверх. Сайно начинало казаться, что характер у него простой: не спорить там, где нет особого смысла, не тратить силы на эмоции, выполнять чужие приказы, по-человечески отдавать свои. В его глазах не было того издевательского огонька, какой был у Рахмана, не было скользкой наигранности Радкани, и если у него за этими вихрами с проседью и водились многоэтажные мысли, он мог не высказать их просто потому, что его утомила бы долгая дискуссия. Тем не менее он был врагом, по чьей вине левая рука у Сайно висела плетью, поэтому просить прощения за отсутствие симпатии Сайно не собирался. Палатка и правда оказалась медицинским крылом, неплохо оборудованным для такой высоты и сложностей с транспортировкой. В ней хозяйничало сразу трое, и все были девчонками, которые на вид только-только разобрались с пубертатом. Одна из них, с ярко-розовым бобом и странного цвета синюшной кожей, повернулась на звук шагов. — А! Это вы. Я всё ждала, кто окажется самым крепким и придёт в себя раньше всех, а вы решили сговориться… — она придирчиво оглядела с головы до ног Кавеха — видимо, он сиял побитым фонарём ярче всех. — Можете звать меня Сиджвин. С кого начнём? Даже не скрывая усмешки, Кавех подтолкнул Дэхью вперёд. Девчонка выглядела не как врач, а как труп, и что-то в её глазах не давало Сайно покоя. Слишком пустые, слишком… и правда мёртвые для такой быстрой речи. — С неё, — Кавех хмыкнул. — Жалуется на обморожение. Дэхья зашипела что-то о том, что пошутила — но Сиджвин едва удостоила её взглядом. — У неё нет обморожения, можно не волноваться. Старая рана в левой икре, наверное, ещё беспокоит на перемену погоды? И небольшой узел в щитовидной железе, но ничего такого, с чем нужна моя помощь. А вот вы двое… — под аккомпанемент Кавеха, который принялся активно кашлять, Сиджвин беззаботно улыбнулась. — Гематома у виска, посттравматическое головокружение, рассечение лба, сквозное огнестрельное и… ну и ну. А это что такое? Сиджвин, нахмурившись, смотрела Сайно точно в грудь. В палатке повисла гробовая тишина. — Магическая рана, — в её голосе сквозила стальная уверенность. — Трикстер?.. Нет-нет, скорее, джинн. Ничего себе, ни разу такого не видела. Как так вышло? Та бледная, давно затянувшаяся царапина, которую Сиджвин неведомо как рассмотрела сквозь все слои одежды, вдруг принялась болезненно покалывать — будто обрадованная, что про неё вспомнили и обратили столько внимания. Дэхья резко втянула воздух, Кавех сделал шаг назад, будто его привели не к доктору, а к палачу. Сайно огромным усилием воли удержал себя на месте. Напомнил себе: в мире полно вещей, которым можно удивиться сильнее. Магия и не на такое способна. Что до того, что девчонка его не боялась… у пленников с этим сложно. Сайно был разочарован больше собой, чем Сиджвин. — Ты явно не единорог, — сообщил он с угрюмым смешком. — А других существ, которые такое умеют, я сходу не вспомню. — Не только подрался с джинном, но ещё и сказки на ночь читал, — хихикнула вдруг Сиджвин, явно довольная. — Нет, скорее всего, моя мать была мелюзиной… — «Скорее всего». — …поэтому я вижу то, что не заметит обычный человек. А ещё умею дышать под водой и выгляжу младше, чем есть, — Сиджвин продолжала улыбаться так, будто сама рассказывала сказку. — Но это к делу отношения не имеет. Начнём с гематомы или с огнестрельного?

***

…из её палатки они выходили пришибленные, но в состоянии куда лучшем, чем могли бы. Компрессы из водорослей вызывали сомнения, но Сайно хотя бы мог осторожно шевелить пальцами и запястьем, а Кавех заверил, что не ловит головокружения. Несмотря на внешний вид, врачом Сиджвин оказалась неплохим: ни одного лишнего вопроса, ни одного укоризненного взгляда. Она стряхнула первое удивление и энтузиазм и, мурлыкая себе под нос какую-то песню, молча сделала свою работу. Вот у неё были все шансы Сайно понравиться — даром что он зарёкся иметь дело с магическими существами, если их не нужно убивать. Аль-Хайтам наверняка рассказал бы про мелюзин больше интересного, чем мог вспомнить он: кажется, они до сих пор водились где-то в Ирландии и Северной Европе, и, кажется, у настоящих мелюзин был не то змеиный, не то рыбий хвост, но Сайно ни одной не встречал. По крайней мере, от Сиджвин не исходило угрозы и в огромной палатке не обнаружилось ни одного скальпеля, а этого на сегодня было более чем достаточно. Этот плен с иллюзией экскурсии быстро занизил Сайно планку ожиданий: не убили — уже хорошо. Ризли ждал их неподалёку, докуривая сигарету. Сайно рефлекторно хлопнул по карманам, но в них, естественно, не было ни родной пачки кэмела, ни зажигалки. Просить не позволяла гордость, так что Сайно лишь выцедил сквозь зубы: — Девчонка, Ризли. Я ещё не успел про неё забыть. — Я тем более не собирался, — утешил тот. — Правда, толку вам от неё не будет. С тех пор как мы подняли её в вертолёт, она спит и просыпаться не собирается. Ризли указал двумя пальцами направление и снялся с места первым. Сайно поймал на себе два всё понимающих взгляда, чувствуя, как в груди нарастает раздражение: да, спящая Нахида, не разбалтывающая французам свою биографию, была сейчас наилучшим вариантом, но ему нужно было с ней поговорить. А он сильно сомневался, что этой ночью сумеет уснуть. На этот раз они шли дольше. Ризли наверняка позаботился, чтобы, если пленники вдруг выбегут наружу и начнут обшаривать палатку за палаткой, не наткнулись на неё случайно до того, как их пристрелят. Тут Сайно даже не мог сильно его ненавидеть: сам поступил бы схожим образом. Правда, он не предлагал пленникам ни чай, ни свободное передвижение. Ризли поднял с пояса рацию, бросил туда что-то на французском, но ответного шума не послышалось. По его плечам волной пролегло тщательно скрываемое напряжение, он попробовал снова — ту же фразу. В ответ тишина. — Проблемы? — вежливо осведомилась Дэхья. Ризли дёрнул рацию на пояс и ускорил шаг, не говоря ни слова. Сайно поймал на себе внимательный взгляд и криво усмехнулся: да уж, похоже на то. — Внимательнее, — велел он полушёпотом. — На всякий случай. Оружия при себе ни у кого не было, но Дэхья перехватила термос с чаем так, чтобы удобнее было запустить кому-нибудь в голову. Кавех мог похвастать лишь тем, что твёрдо держался на ногах, а Сайно — одной целой рукой. Трезвый расчёт говорил, что у Ризли просто накрылась рация, но… …но они притащили в свой лагерь богиню. Нахида вышла из палатки сама, когда Ризли до неё оставалось ещё с десяток метров. Она была цела и невредима, в новой тёплой одежде и выглядела так, будто только проснулась. Сонный взгляд поверх широкого зевка упёрся прямо в Сайно — он готов был поклясться, что его рады были видеть. Ризли ругнулся: — Какого хрена? Я приказал Шапло её не выпускать! — Что ж, кажется, она выпустила себя сама. Глаза Нахиды переметнулись на Ризли. Долю секунды она, окончательно проснувшись, будто оценивала угрозу: такого глубокого и понимающего взгляда Сайно не помнил у неё нигде, кроме собственных снов. А затем Нахида подняла руку, сжала в кулак… и Ризли рухнул где стоял. Без единого слова, не успев, кажется, даже удивиться. Тихо упал на грязный снег, протянулся во весь рост и подняться больше не пытался. Кавех глухо охнул, рванулся было к нему — но затем почему-то затрясся. От смеха. — Спит, — сообщил он, подняв голову. В подтверждение его слов горы сотряс громогласный храп. Сайно на это только и смог, что покачать головой. Осторожно заглянул в палатку, из которой вышла Нахида: охранник, видимо, Шапло, мирно сопел на складном стуле у спальника в обнимку с винтовкой. Пару секунд Сайно смотрел, как под его веками быстро гуляли глаза — явно что-то снилось, но волнения на лице не было. Обычный безмятежный сон глубоко уставшего человека. — Охранник тоже, — доложил он. За палатками периферийным зрением зашевелились тени: в лагере явно не было в порядке вещей, чтобы их командир ни с того ни с сего ложился вздремнуть на голой земле. Сайно с усмешкой взглянул на вполне довольную Нахиду: — Давно ты так можешь? Она беззаботно помотала головой. — Сейчас проснулась и поняла, что могу. Мы можем уйти? Мне здесь не нравится. — Зависит от того, на сколько людей тебя хватит. Нахида явно начинала схватывать вещи быстрее. Обежала взглядом лагерь, оценила количество людей, успевших взять их на прицел, и вздохнула: — Всех не усыплю. — Сайно, — позвала Дэхья напряжённо, — не знаю, заметил ли ты, но в нас целятся. Усмешка стала только шире. Тигнари кучу раз говорил, что так Сайно выглядит жутко, а не дружелюбно, но дружелюбие сейчас стоило закопать в дальний ящик. Они покинут этот лагерь без единой выпущенной пули, и сам Ризли почтительно раскатает им ковровую дорожку к вертолёту. — Разбуди их, — Сайно кивнул Нахиде, медленно поднимая пустые ладони в воздух. — Есть одна идея. Кажется, в него смотрело по меньшей мере с десяток дул огнестрела — от пистолетов до дробовиков. Но Сайно был этим раскладом вполне доволен: в крови наконец заиграл азарт, а не отчаяние зверя в капкане, а большего ему сейчас, чтобы действовать, и не требовалось. Всё складывалось даже лучше, чем он рассчитывал.