Как дышит лес

В день, когда Дэхья сообщила Кавеху, что он наконец может что-нибудь взорвать, склон вулкана жарился настоящим пеклом. Вторые сутки вся команда толпилась у входа в пещеру, как в очереди на приём к терапевту, и пыталась разобрать завал максимально цивилизованно. Деревенские не обманули хотя бы в этом: случайных туристов вместо широкого зева ниже по склону встречала груда камней и земли, а отсутствие ровной площадки перед входом только усложняло работу. От лагеря туда вела слабо протоптанная тропинка по зарослям — пять минут в тропическом аду, и ты на месте. Кавех и без того старался как мог. Первым делом, ещё вчера, осмотрел завал — обстучал, прощупал толщиномером и только что не облизал во всех направлениях. К курящей Дэхье он вернулся растерянный, стряхнул с волос грязь и пояснил: — Её не взрывали, но обвалилась она явно не сама по себе. Тут протяжённости на три с половиной метра — разгребать будем месяц, вряд ли меньше, — Кавех сощурился и стащил защитные очки, чтобы через секунду заменить их на солнечные. — Если мы, конечно, не хотим… — Не хотим, — отрезала Дэхья в затяжку. — Пока что. Она не спала почти всю ночь — сначала из-за Нахиды, потом из-за лисички, потом уже просто потому что до рассвета оставалась пара неуверенных лучей над вулканической долиной, лагерь всё равно должен был вот-вот проснуться. По опыту вынужденной жизни в джунглях Дэхья заранее готовилась к нашествию обезьян, змей, туканов и… кто ещё мог испортить ей настроение криками среди деревьев и попытками украсть всё, что плохо лежит. Но с момента выезда из Сурабаи ни одной обезьяны ей не попалось. Может, грохот вулкана отпугивал, а может, чёрная магия деревенских сектантов — Дэхья не собиралась выяснять, у неё были проблемы поважнее. Пока она даже не знала, хочется ей раздолбить этот завал от типичной недоспанной злости или от того, что это было лучшим способом попасть внутрь побыстрее. И предъявить Сайно, когда тот вернётся, что-то увереннее маленькой немой дочери археолога. — Но, — добавила Дэхья, хлопнув Кавеха по плечу, — если мы передумаем, я тебя позову. Кавех не расцвёл от удовольствия, но с этой зыбкой надеждой вернулся к завалу. Они не могли притащить на склон бульдозер — по этой узкой тропинке не прошёл бы даже багги, — так что приходилось обходиться тем, что дала природа: руками, ногами, позаимствованными у аль-Акары тележками и нервными перекурами каждые пять минут. Бо́льшую часть людей Дэхья отправила к пещере. Четверо посменно охраняли палатку Нахиды, аль-Хайтам и Набил с переменным успехом тормошили деревенских, Кандакия осматривала пробуренный в лагере колодец, Дэхья курила возле каждого по очереди. Первый полноценный день на склоне вулкана она ещё держалась цивилизованно. В первый полноценный день они выяснили чуть больше, чем ничего. Нахида молчала. Аль-Хайтам пытался её раздобрить, Дэхья побегала рядом кругами, вспоминая все свои игры в добрую мамочку для травмированных гражданских — но с тем же успехом они могли обхаживать стену. Девочка пила, ела и определённо отличала людей от деревьев, но на этом её полномочия заканчивались. Одинаково пустой взгляд на всё, что Дэхья с аль-Хайтамом пытались ей протягивать, начиная с её старых вещей и заканчивая фотографиями отца. — Хайтам, позорно это признавать, но я, блин, сдаюсь, — шипела Дэхья на выходе из палатки. Полуденное солнце нещадно пекло, и Нахида, устав созерцать брезентовый потолок пять часов кряду, молча закрыла глаза и уснула. — Нам нужен детский психолог, у девочки явная травма. Аль-Хайтам тихо вжикнул молнией, оставив Нахиду внутри. Помахал рукой, подзывая ребят из охраны, и с таким лицом, будто Дэхья с ним не говорила вовсе, зашагал прочь. — Это не травма, — сказал вдруг. Дэхья нагнала его, приподняла бровь: — А что тогда? Конечно, нахрен, травма! У неё похоронило всю экспедицию, она осталась без отца, наверняка пережила самый дерьмовый кошмар наяву — и это если мы забудем, что после такого аттракциона её похитила деревня язычников, а голова у неё белая до последнего волоска. Я бы тоже не хотела болтать с первым попавшимся наёмником. Скептический вздох аль-Хайтама шёл вместо «смотри, я снова знаю что-то, чего не знаешь ты». — Психология — не совсем моя область, — сообщил он с плохо скрываемым достоинством, — но тут сработает и обычная логика. Ты видела её взгляд? Дети, пережившие такое, будут трястись от каждого шума и бояться каждого прохожего. Они запираются в своём мире, и на внешний раздражитель первая, даже неосознанная реакция организма — это страх. А она не боится, — аль-Хайтам завернул к своей палатке, — просто не понимает. Я бы ставил на то, что в пещере с ней случилось что-то похуже обвала. И если так — как бы нам всем не нарваться на это вслед за ней. Он хлопнул брезентом и исчез внутри. Дэхья ещё с минуту стояла у выхода, бесцельно сжигая табак и слушая, как в палатке шелестели бумаги и хлопали ящики: аль-Хайтам перетащил к себе всю бюрократию аль-Акары и теперь, как полицейский на долгом допросе, сверял показания деревенских с тем, что было записано у экспедиции. Пока без толку. На вопрос, как девочка оказалась в деревне, был один ответ: сам Баторо Бромо снизошёл на поселение и явил им свой знак. Ночью, едва услышав это, Дэхья хохотала как безумная. Но постепенно аль-Хайтам принялся переводить что-то конкретнее. [ — Баторо Бромо, — говорил он медленно, делая паузы, чтобы вслушаться в быструю, раздражённую речь старосты Анпу, — это божество вулкана — то, которому они в Ядня Касада преподносят дары, полагаю, местный аналог индуистского Брахмы. Бог-творец, стоящий над всем сущим. Дэхья сощурилась, даже не думая скрывать недоверие: — Они говорят, что девочку послал бог? Анпу заговорил ещё быстрее, лицо у аль-Хайтама из напряжённого быстро стало недовольным. — Девочка спустилась в деревню из клубов огня и дыма, — сообщил он стоически, — коснулась священного древа, и оно потянулось к ней своими ветвями. Вулкан принял её как свою хранительницу. Для деревни она… живой алтарь. На языке у Дэхьи чесалось язвительное «что за бред», но именно так сказал бы любой здравомыслящий человек, которому подсунули трактат о древнеегипетской мифологии. Первое, чему она научилась в мире магических артефактов и давно забытых легенд, — иногда эти легенды ещё как восстают из мёртвых. И всё же… — Но ведь богов, — сообщила она резковато, — не существует. Аль-Хайтам непроницаемо смотрел перед собой. Анпу продолжал что-то ему говорить, но по взгляду было понятно, что его больше не слушают. — В нашей картине мира не существует. У них, — аль-Хайтам скривился, — всё может быть. Для тенгеров девочка не божество, но что-то сродни божественному знаку. Защита, очаг, мудрость. Если мы её заберём… — Слушай, — оборвала Дэхья, — и ему скажи. Если мы её не заберём — в первом же городе я с удовольствием оставлю в полиции анонимное заявление о похищении ребёнка. И проблемы у них будут не с нами, а с местными законами. Мне плевать, кем они её считают, пусть хоть самим Иисусом, но девочка уедет… — Куда? В детский дом? Дэхья выразительно подавилась воздухом. Аль-Хайтаму захотелось немедленно врезать, но умом — и это было самое противное — она понимала, что в этом куске их вежливого спора-дискуссии он прав. У Нахиды не было других родственников. Мать умерла при родах, бабушки-дедушки давно в могиле. Если кто-то узнает, что дочь знаменитого аль-Акары жива, а сам аль-Акара нет — её запрут в индийском приюте, а после продадут куда-нибудь… в дыру похуже. Оставить её здесь — тенгеры превратят ребёнка в местную кумари, забрать с собой — господи, Дэхья со своей жизнью никогда не собиралась становиться матерью. Она глубоко вздохнула, собирая мысли в приличную кучу. Как же это всё… ненормально. ] На второй день, когда Нахида проснулась без изменений, а прогресс по завалу Кавех на утренней планёрке оценил как «улиточный», Дэхья решила, что им и правда пора переходить от работы к развлечениям. Отловив Кавеха в очереди к колодцу, она отвела его в сторону и полушёпотом пересказала приказ. Кавех уставился на неё так, будто Дэхья не распоряжение отдавала, а приглашала на свадьбу — широкая улыбка затрещала на обветренных губах, он скачущим голосом уточнил: — Направленный взрыв? — Дэхья кисло кивнула, Кавех расцвёл пуще прежнего. — В теории можем устроить. Нужно будет полностью просканировать завал, отметить пустоты, учесть те места, которые мы успели забутовать… взрывать лучше интервалами, малым запасом… да-да, это сработает. Точно сработает! — Супер, — хотя всё в Дэхье говорило, что подрывать что-то на склоне активного вулкана рядом с кучкой деревенских религиозников даже рядом с «супер» не стояло. — Сколько времени у тебя это займёт? Кавех задумался. Бешеный блеск его глаз поутих, такое сосредоточенное лицо у инженера-подрывника-пироманьяка ещё стоило поискать. — Если у аль-Акары остались на складе химикаты, из которых можно состряпать что-то приличное — я управлюсь до заката. Если нет — пошлём кого-нибудь в город, и я всё равно управлюсь до заката. Так и так, — он выглядел абсолютно счастливым, — к вечеру мы войдём в пещеру. Дэхья кивнула. «К вечеру» её абсолютно устраивало: в Индонезии было невыносимо душно, вулкан гудел над ухом не переставая, и ей хотелось скорее разделаться с этой пещерой и вернуться в родную сухость и тишину пустынь. Если всё сработает чисто, вечерний рейс Сайно можно будет разворачивать в воздухе и отправлять его назад. — Тогда, полугенерал, — Кавех шутливо отсалютовал двумя пальцами ото лба, — разрешите приступить? Дэхья усмехнулась: — Разнеси там всё. Только аккуратно, ради всего святого. — За кого ты меня принимаешь? Я профессионал! Кавех, окрылённый сбывшейся мечтой, улетел к Кандакии за описью склада. На душе у Дэхьи потеплело: Сайно вернётся, и она будет исполнять приказы в этом балагане, а не отдавать их. Сайно вернётся и привезёт с собой лисичку. Вот уж кто мог сходу понять, зря деревенские назначили Нахиду новым божеством или всё-таки не на пустом месте. Было в ней что-то такое… Дэхья нутром чуяла, что с этим разберётся только Тигнари. А уж её дело будет небольшим — проследить за тем, чтобы родные джунгли не убили его чем-нибудь кроме стопроцентной влажности. После полудня в лагере стало люднее: Кавех выгнал с работ по расчистке абсолютно всех, оставив только пару ребят, и теперь к гулу вулкана периодически прибавлялись грохот и тряска. Время от времени Дэхья поглядывала на тропинку, которая вела к деревне, но никакой тенгер не стремился выяснить, кого они гробят на этот раз. …не стремился первые пару часов. Потом их почтил визитом сам петингги Анпу. Камран, патрулировавший внешний периметр лагеря, ворвался к Дэхье, когда она помогала Кандакии разгребать запасы оружия. Им несказанно повезло, шутила Кандакия, что на складе Кавех сунулся только в химикаты — столько гранат и пулемётных лент при полном отсутствии самого пулемёта привели бы его в экстаз посильнее разрешения что-нибудь взорвать. Аль-Акара будто готовился к войне с целым вулканом, а не ехал копать совками глину. На третьем ящике, полном динамитов, Дэхью и отвлёк хлопок брезента. Камран судорожно отдышался, махнул рукой наружу: — Там… этот староста… жутко недовольный. Дэхья без особой охоты поднялась на ноги. Какое совпадение, теперь её тоже жизнь не радовала. — Позови Хайтама или Набила — кого первым найдёшь. И возвращайся на пост. Камран кивнул, Дэхья быстрым шагом вышла за ним. Аль-Хайтам должен был быть в своей палатке, в окружении маленького бумажного рая, и Дэхья малодушно понадеялась, что Набил обнаружится быстрее: ей нужен был переводчик, а не машина с ценными советами. Сдвинув кобуру так, чтобы пистолет было лучше видно, она побрела между палатками. Анпу терпеливо ждал у последних рядов, вертя в руках что-то похожее на… Дэхья скептически сощурила глаза: изумруд? Ради всего святого, откуда у деревенского старосты взялись драгоценные камни — пришёл менять их на возможность поспать в тишине? Ну так Дэхья повернёт его лицом к вулкану и сообщит последние новости о том, где он прожил всю жизнь. Староста не понравился ей с первого взгляда. Эти кустистые брови, подкошенная возрастом осанка, борозды-морщины у глаз и на лбу — внешность говорила о том, что это был добрый старичок, но блеск глаз и всё его поведение брали заявку на проходного злодея. Дэхья подозревала, что, даже уличённый в укрывании ребёнка, он знал гораздо больше, чем считал нужным делиться. А потому уставилась она на него без особого энтузиазма. Камран с Набилом нагнали их парой секунд позже. Дэхья кивнула им, махнула Анпу рукой: ну, говорите, зачем пришли. Тот резко отпустил пару слов, Набил утомлённо вздохнул: — Спрашивает, что мы творим с их горой. — Ничего такого, что не натворил бы аль-Акара, — фыркнула Дэхья. Она смотрела Анпу прямо в глаза, а вот старик её существование будто игнорировал — и уж тем более главной не признавал. Вряд ли он вообще признавал кого-то кроме тех, кто его хотя бы понимал. — Скажи, что их это не особо касается. Набил послушно перевёл её на ломаный индонезийский. Анпу скривился, и тут же, будто издеваясь над всем их диалогом, по вулкану пророкотал новый взрыв. Дэхья подавила улыбку: интересно, сколько ещё времени у Кавеха займёт избавиться от завала и не спровоцирует ли он при этом новый?.. Солнце клонилось на запад, а всё утро Дэхья уже зарезервировала под объятия с Тигнари. Вряд ли от Сайно он их получил по положенной норме. Анпу сердито выдохнул, забормотал нетерпеливой скороговоркой дальше. Лицо у Набила, пока он прорывался сквозь жуткий яванский диалект, становилось всё более недоумённым — а под конец Анпу словно нехотя протянул ему то, что прятал в руках. Дэхья изогнула бровь. Это был не изумруд, как ей показалось вначале — нет, это была роскошная изумрудная брошь. Цветок с яркими зелёными лепестками, взятый в рамки из светлой бронзы. — Что это за хрень? Набил быстро заморгал. — Я немного не понял, но… это было у девочки… Нахиды, когда она появилась в деревне. После обвала. Тут сложно, он не то ей очень нравился, не то помогал… — Набил снова заговорил на индонезийском, Анпу, явно раздражённый, повторил. — Да. Он говорит, что это… талисман её божественного духа? Боже, что бы это ни значило. Абсолютно сбитая с толку, Дэхья протянула руку. Анпу покосился на неё впервые за весь их разговор — во взгляде скользнуло явное недоверие, но в конце концов он опустил брошь ей в ладони. Дэхья оценивающе взвесила её — неподдельная тяжесть, тонкая работа. Каждый камень здесь был самым настоящим изумрудом, таким крупным, что одной этой броши хватило бы обеспечить Нахиде и парочке её собственных детей безбедную старость. — И он, — Дэхья подняла взгляд, не скрывая растерянности, — просто так отдаёт её нам? Потому что?.. Набил выслушал спокойный ответ. Анпу чему-то усмехался. — Говорит, что дух нельзя отделять от тела. Может, мы… поймём. Хотя он сомневается. Проходя путь от удивления до раздражения за пару неполных секунд, Дэхья помотала головой. Чёртов старик. Он и правда знал больше, чем говорил, и что-то подсказывало Дэхье, что в его годы шантаж и пистолеты уже не особо впечатляют. «Пусть это будет проблемой Сайно, — мысленно открестилась она. — Это он может допрашивать людей трое суток подряд, а меня сегодня порадует хотя бы одна раскопанная пещера». В ответ на её мысли по палаткам прокатился новый взрыв. Анпу отвернулся, враз потеряв ко всему лагерю даже подобие интереса, бросил что-то себе за спину и на удивление живо припустил по тропе назад. Дэхья осталась с брошью-цветком в руках — недоумевать и мечтать сделать ему что-нибудь… несовместимое с жизнью. — А сейчас он что сказал? Набил помялся, но выдавил: — Кажется, в вежливом переводе это будет пожелание сходить нахрен. — И ему того же. Пойдём назад, вдруг Кандакия откопала в запасах хороший вентилятор. По дороге к палаткам Дэхья вертела в руках цветок, но ничего, что выдало бы в изумруде с бронзой «талисман божественного духа», не почувствовала — немудрено, у неё ведь не было ни ушей, ни хвоста. Если у Нахиды с самого начала была такая дорогая вещь, то как аль-Акара смог её позволить и зачем вообще купил? И, что волновало Дэхью даже больше — зачем вместе с дочерью брать на раскопки состояние в десятки тысяч долларов? Драгоценности она ценила не меньше хорошей косметики, а потому решение далось ей нелегко. Но, отпустив Набила, Дэхья не стала возвращаться на склад к Кандакии — вместо этого свернула к палатке Нахиды. В голове гуляло смиренное: чем чёрт не шутит. Если брошка ей дорога, может, будет шанс добиться от девочки хоть пары слов. Дэхья кивнула охранникам, тихо отвела брезент в сторону. Нахида полусидела в своём спальном мешке, такая же безучастная ко всему живому, как и час, и два, и двадцать назад. Кандакия выдала ей старую одежду взамен тех лохмотьев, что кое-как подогнали деревенские — светлые бриджи с кучей карманов, её потёртые кроссовки и футболку с каким-то мультяшным принтом, — но одежда тоже не пробудила у Нахиды никаких воспоминаний. Сердце у Дэхьи при одном взгляде на неё сжималось: ей давали еду, и она механически ела, но всё равно, молчащая и без выражения на лице, казалась похожей на призрачную хрупкую куклу. На появление Дэхьи Нахида не отреагировала. Дэхья присела перед ней, поджав ноги, нацепила на лицо улыбку, позвала ласково: — Эй, — Нахида даже не сфокусировала взгляд. — Смотри, солнышко, у меня для тебя кое-что есть. В деревне сказали, что это твоё. Дэхья медленно вытянула руку, разжала Нахиде пальцы и опустила в них цветочную брошь. На пустом лице Нахиды мелькнуло… что-то. В секунду её глаза наполнились узнаванием, она наклонила голову, сжала кулак и зажмурилась. Дэхья наблюдала за ней, чувствуя, как сердце почему-то принялось наращивать ритм: какое-то шестое чувство говорило ей, нет, кричало, что с Нахидой что-то происходило. А затем… — Дэхья! Она инстинктивно обернулась, проклиная любого, кто сунулся в палатку в момент, когда она чего-то добилась. Но Нахида даже не дёрнулась, а у входа стоял тот, кому долгой дружбой прощалось всё на свете. Кавех сиял миниатюрным солнцем, обрамлённый его закатными лучами. — О, у вас тут девичник! Но, Дэхья, мне придётся тебя украсть, — он упёр руки в бока, перемазанный пылью и грязью и жутко собой довольный. — Мы закончили с завалом. Держится неидеально, но вход свободен — всё благодаря твоему покорному слуге. Дэхья подскочила. Наконец-то немного старых добрых хороших новостей. — Можем заходить? Насколько там безопасно? — Насколько может быть безопасно в пещере, полной вулканических газов и идущей внутрь этого самого вулкана, — губы Кавеха растянулись в улыбке маньяка. — То есть — не отпуск мечты, но новые Помпеи нам пока не грозят. Вход точно не обвалится, мы дополнительно забутовали потолок и стены, и сканер показывает, что пещера относительно неглубокая. Если пойдём сейчас, останется времени на хороший ужин. Он едва не прыгал на месте, удивительно полный энергии для того, кто провёл весь день наедине с камнями и взрывчаткой. Уж что-что, а свою настоящую работу — рассеять что-нибудь до пыли в воздухе, и чем громче, тем лучше — Кавех любил больше жизни. Дэхья бросила взгляд на Нахиду: та по-прежнему сжимала в руке брошь и смотрела на неё слабыми проблесками узнавания в глазах. Дэхье стоило больших трудов отвернуться с концами. — Хорошо сработано, Кавех, — тот расцвёл от удовольствия. — Передохнёшь? — Не дождёшься. Хочу взглянуть, ради чего два дня ворочал камни. Дэхья слабо улыбнулась: — Тогда вперёд. Будем надеяться, Сайно не придётся по возвращении искать ещё один пропавший лагерь. Что-то в её тоне сдуло с Кавеха верхний слой энтузиазма. Он отступил на шаг, рассеянно потеребил край брезента между пальцами. — Знаешь, с другой стороны, я уже замотался… может, в другой раз? Как насчёт в следующем году? — но Дэхья уже уцепилась в его плечо и потащила к выходу. Обернулась напоследок: Нахида не подняла головы, и Дэхья позволила себе на пару часов отпустить это непонятное чувство на её счёт. Чувство, что эта дорогущая брошь и правда всколыхнула что-то в её сознании.

***

В обрамлении последних солнечных лучей вход в таинственную пещеру на склоне вулкана, похоронившую в себе целую археологическую экспедицию, должен был казаться жутким. Дэхье показался… обычным. — Готовы? — она оглянулась за спину, пересчитывая людей. Пяти человек, включая её саму и подрастерявшего пыл Кавеха, должно было хватить. — Вперёд. Быстрее зайдём — быстрее поужинаем. Кавех не проделал полноценный проход, а будто приоткрыл створки лифта, взорвав кучу камней так, чтобы они образовали широкую щель. Завал никуда не делся — но теперь сквозь него можно было осторожно протиснуться внутрь. Следуя лучшим заветам Сайно набивать шишки за других, Дэхья шла первой. Почему-то ступая в темноту пещеры, из которой сорок человек не вернулось живыми, она ничего не почувствовала — ни обычного волнения, ни колющего на кончиках пальцев адреналина. Будто до поры до времени пещера хотела притворяться нормальной. Вход открывался в зал площадью с маленькую кухоньку — голые каменные стены, мшистые углы и свисающие местами лианы, которые ещё могли впитывать солнце снаружи. Потолок шёл ниже, чем Дэхье казалось; она тряхнула фонарик и отметила сама себе: — Электричество работает. Значит, ничего особо магического тут не будет. Да, возразил мягкий голос в голове, но что-то же было. Дэхья вздохнула: она понимала ту гигантскую стену, которую Сайно возвёл между их работой и жизнью Тигнари, но, проклятье, сколько заданий они пощёлкали бы как орешки, будь у них его способности и мозги. Фонарный луч осветил зал и заплясал по проходам у другого конца, в которых клубилась темнота. Если Дэхья не успела ослепнуть к тридцати двум, то ничего интересного в первом зале больше не было. — Кавех, — позвала тихо, — отсюда сможешь понять, почему проход обвалился? Тот щёлкнул языком и обежал своим фонариком арку входа. — Гарантировать не смогу, но навскидку… — даже затылок смог отразить то, как выразительно Кавех нахмурился. — Выглядит так, будто что-то всё-таки взорвали и его снесло ударной волной. — Ты же говорил, что не взрывали. — И сейчас говорю! Даже спустя время спектрометры и радиометры уловят остатки вещества, которое спровоцировало взрыв. Не говоря уже о том, что в закупоренной пещере воняло бы, как в ящике с грязными носками. Шохрэ, стоявшая рядом с Дэхьей, усмехнулась себе под нос. На саму Дэхью веселье пока не снизошло. — Сможешь отследить, откуда эта ударная волна пошла? Из какого прохода? Кавех обернулся к ней со снисходительной улыбкой. В отблесках фонаря он казался плавающим в пространстве сгустком света. — Если она правда была — смогу, конечно. Он встал в развилке, беспорядочно махая фонарём, и забормотал что-то себе под нос. Малейший шёпот подхватывало слабое эхо, и теперь Дэхье казалось, что из темноты на неё наступают сразу сто Кавехов. Она снова взглянула на вход: красное небо выцветало назад в синеву, скоро склон вулкана должен был заснуть. Где-то там, в тысячах километров от Индонезии, в таком небе летел самолёт до Сурабаи. От передачи полномочий Дэхью отделяли часов десять, и без Сайно в очередной загадочной пещере, которая могла оказаться древним языческим храмом, ей было не в пример одиноко. — Здесь, — наконец определился Кавех, махнув рукой направо. — На стенах есть парочка трещин и сколов, взрыв точно шёл оттуда. Дэхья придержала его за плечо и ступила первой. Проход был нешироким и безумно извилистым — как и положено природному образованию, не рассчитанному на то, что по нему будут ходить вооружённые наёмники. Он вёл вглубь вулкана, и на каждом шаге под ботинками хрустели мелкие камни, гул снизу раздавался всё отчётливее, а в тесноте становилось всё жарче. При мысли о том, что они могут вырулить прямо к жерлу, Дэхье резко стало нехорошо. Она пыталась углядеть что-нибудь интересное в фонарном луче, чтобы не думать о повороте событий, в котором они все счастливо проваливаются в кипящий кратер — но без толку. Дэхья гадала, найдут ли они трупы, а теперь надеялась хотя бы на малейшее присутствие человека. Если аль-Акара копал, то где? И почему местные не приспособили пещеру под какие-нибудь свои божественные нужды? — Хайтам говорил, что пещеры их не интересуют, — поделился Кавех, когда Дэхья вздумала заговорить вслух. Он шёл сразу за ней, нарочито кряхтя, когда потолок становился ниже и приходилось гнуть голову. — Для местных величайшая радость — это раз в год подняться к кратеру и посбрасывать оттуда всё мирское во славу их божеству… как бы там его ни звали. А пещера у них ходит под названием Чатракам. Дэхья скосила на него любопытствующий взгляд: — И как это переводится? — «Гриб», — жизнерадостно поведал Кавех. — Просто гриб. Только грибов я тут что-то не вижу. С пропажей природного света исчезли даже лианы со стен. Теперь они шли внутри сплошного камня — и Дэхья не замечала ни грибов, ни признаков того, что до них тут вообще кто-то бывал. Где археологические инструменты? Где тележки для камня, ящики с оборудованием, зонды и буры? Где экспедиция, в конце концов? Её фонарь осветил низкую арку: проход заканчивался на уровне пояса, дальше, пригнувшись, можно было рассмотреть зал попросторнее. Дэхья готова была поклясться, что на мокрое от пота тело оттуда веяло холодком. Она оглянулась на остальных с дрогнувшей улыбкой на губах: — Ну, полезли? Кавех, если меня что-то схватит и утащит — я завещаю тебе свои маски для волос. Ответную улыбку она увидеть не успела. Лёгкие набрали воздуха, будто Дэхья собиралась прыгать в воду с обрыва, она вытащила пистолет из кобуры и в секунду нырнула под лаз. Первой мыслью стало: «Если аль-Акару что-то убило, пусть попробует взять меня». Дэхья выпрямилась, удерживая фонарный луч под прицелом, обвела зал широкой дугой — и остановилась, шумно выдохнув. Зал выглядел так, будто по нему прошлись исполинской кувалдой. Вот здесь было всё, что Дэхья так долго искала — и ключевое слово «было». Сталагнаты, тёкшие по пещере в случайном порядке, превратились в кусочные сталактиты и сталагмиты, их осколки разметало по каменному полу. Рядом вперемешку валялись строительные кирки, оранжевые каски, молотки, обрывки рабочей формы и даже парочка гильз от — Дэхья приподняла одну — тридцать восьмого калибра. Прямо у её ботинок покоилась перевёрнутая тележка с грудой камней. Из зала вёл всего один проход, и у него, как могильный крест, осталась прислонённой одинокая винтовка. Дэхья потянула носом, но почувствовала только жар и сырость пещеры. Прислушалась: из-под ног шёл рокот вулкана, будто далеко внизу их ждал к обеду нетерпеливый крокодил. Всё было тихо и давно… брошено — не то слово. Уничтожено. Она повернулась к лазу, позвала: — Залезайте, ребята. Тут у нас кое-что интересное. Первой показалась неутомимая Шохрэ, за ней втянулись остальные. Без чётких приказов они разбрелись по залу, поднимая кирки и одежду с такими лицами, будто на любой из них могло быть записано, что здесь всё-таки произошло. От перекрёстных фонарных лучей у Дэхьи начало рябить в глазах, и она сдвинулась к новому проходу. Там, обстукивая стены, забил себе место Кавех. — Вот этот точно рукотворный, — поделился он взбудораженно, когда они с Дэхьей поравнялись. — Смотри: видишь эти сколы? Слишком острые для природы, здесь работали киркой. А потом оттуда что-то бахнуло. Кавех указал на темноту за аркой. Дэхья нахмурилась: — Далековато от входа. Взрывная волна была настолько мощной? — Кавех пожал плечами: меня же тут не было, я сказал всё, что мог. — И мы туда полезем, да? — Дамы вперёд. Он галантно склонил голову, и Дэхья, чертыхнувшись себе под нос, перехватила фонарь поудобнее. Взгляд упал на винтовку у стены: почему-то она, одинокая и будто оставленная охранником на время перекура, показалась ей дурным знаком. Потом Дэхья буркнула: — Я передумала насчёт масок для волос, — и вступила в темноту. Поначалу фонарик выхватывал то, что Дэхья никак не могла сопоставить в единую картину. Вместо голых пещерных стен он освещал облупленные рисунки, которые когда-то наверняка были живописнее иранских ковров — бесконечная лента картинок тянулась по круглой стене, как киноплёнка, изображая лодку в полноводной реке, яблоко на ветви дерева, груду костей на берегу у дома… Вместо причудливых скульптур сталактитов и сталагмитов камень в дальнем углу зала стал похож на человеческую фигуру. Вместо полного хаоса из общего зала Дэхья упёрлась фонарём в каменную вазу. И тут же глухо охнула. Нет, это была не ваза — единственным интерьерным решением этого зала оказался рукотворный пьедестал. И символы на стенах… она их уже видела. Именно в таком порядке. — Кавех, — окликнула Дэхья, и за спиной с безопасного расстояния послышалось мычание. — Будь другом, сбегай в лагерь. Нам нужен аль-Хайтам. Темнота за спиной театрально вздохнула: — Всё, я больше не самый экспертный эксперт? Что тут у тебя? Вопреки приказу, Кавех шагнул в проём, и Дэхья не удержалась от слабого смешка: конечно, он не пошевелится, пока сам не убедится, что без аль-Хайтама никак. Несколько секунд они с ним вдвоём шарили фонарями по стенам, потом Кавех вынес неуверенный вердикт: — Так это же та штука, которую он показывал в… Синигами? — Сингхасари, — Дэхья ещё раз подсветила стены — от конца в начало. Она, конечно, не была экспертом по древностям, но насмотрелась их немало, и богатый опыт говорил, что наскальная живопись, закупоренная на неизвестное время в пещере с сухим вулканическим воздухом, должна была быть немного потусклее. Аль-Акара постарался. — Кавех, я поняла, что это Сансара. Мне больше интересно, что она здесь делает. — Ладно, этого я тебе не скажу, — тот вздохнул снова — разочарованно. — Сейчас вернусь. Он выскользнул из зала, оставив Дэхью наедине с мёртвой пещерой. Пару секунд она стояла, слушая гул вулкана и редкие звуки из-за проёма, а в голове вертелся один-единственный вопрос: если, по словам Кавеха, взрыв шёл отсюда, то почему все эти рисунки и пьедестал в самом центре зала не разнесло в труху? Дэхья подсветила дальнюю стену. Нет, то, что показалось ей статуей, было просто нагромождением камней и жуткой игрой с тенями. Она осторожно пнула пьедестал, но тот не поддался ни на миллиметр. Никакая божественная сила не уничтожила её на месте, а потолок не разверзся, спустив ей на голову живую-здоровую экспедицию с аль-Акарой во главе. Первой её мыслью по поводу предназначения этого зала был храм. Но, осветив пьедестал со всех сторон, Дэхья углядела в нём цепочку выбитых по краю символов и углубление в центре, куда идеально поместился бы стакан. Или… или маленькая цветочная брошь. Она помотала головой. Бредовая теория, но теперь ей всё больше казалось, что это не храм и не гробница. Походило скорее на… искусственное хранилище. К счастью, определить появление того, кто мог ей с этим помочь, не составило труда: голоса из общего зала стали громче, послышалось ленивое ворчание и нарочито громкие шаги. Дэхья вышла аль-Хайтаму навстречу в самом разгаре его недовольного: — …здесь потенциально погибла экспедиция, а вы гуляете тут, как у себя дома, и ничего не смущает? — До того как ты пришёл — нет, не смущало, — отбивался Кавех, вертевшийся вокруг мартовским котом. — А что нам делать? Смотреть со входа? Повесить табличку «Не входить, взрывоопасно»? — Быть поосторожнее, для начала, — отрезал аль-Хайтам. Он в такие места совался редко: предпочитал давать консультации по фоткам и описаниям в стиле «а в дальней комнате там вот такая древняя штука», и находиться в сердце такого места ему явно не нравилось. — Дэхья, у меня есть но… — Погоди пока, — она выступила вперёд, под ногой что-то звякнуло — ещё одна потерянная гильза. — Сначала взгляни кое на что. Аль-Хайтам скорчил страшное лицо для проформы — когда его обрывали на полуслове, ему тоже не нравилось, — но поймал ободряющую улыбку Кавеха и потух так же быстро, как вспыхнул. — На что именно? Дэхья махнула рукой: — Кто-то оставил нам на память красивые картинки. Аль-Акару, видимо, тоже порадовали — до смерти. Провожая аль-Хайтама в последний зал, она готова была поклясться, что Кавех сквозь неуместные беззвучные смешки показал ей большой палец. Аль-Хайтаму потребовалось гораздо больше времени. Он обошёл комнатку по периметру, тщательно простучал пьедестал, а у каждого рисунка стоял так долго, будто сдавал экзамен по запоминанию деталей в полиции. Дэхья, всё больше убеждаясь, что их никто не утащит и не убьёт, выглянула в большой зал: Кавех осматривал винтовку совсем рядом, Шохрэ играла в пазл с кусками одежды, а Фахим с Бератом соревновались в том, кто соберёт больше пустых гильз. Дэхья наблюдала за ними, пока в голове вертелось что-то далёкое и непонятное — и в момент, когда аль-Хайтам её окликнул, мысль наконец щёлкнула. — А где тела? Аль-Хайтам так и остался с поднятой к ней рукой. Сдвинул брови: — Я историк, а не детектив. — И напоминаешь об этом каждый божий день, спасибо, — Дэхья встревоженно обвела взглядом усеянный хаосом пол. — Здесь всё их оборудование, одежда, гильзы, как будто в кого-то стреляли… под завалами экспедиция столько бы не протянула, но если их погубил какой-то взрыв, то где, мать их, тела? Хотя бы кости. Только если не… Впервые познакомив её с тем, как в их мире работают магические артефакты, её тогдашний босс — тучный мужик, который, взяв пистолет, сам прострелил бы себе ногу — сказал вещь, которую Дэхья запомнила на всю жизнь. Сказал: «Деточка, если что-то, что очевидно случилось, нельзя объяснить обычной логикой — зуб тебе даю, что тут замешана драная магия». За «деточку» Дэхья чуть не отобрала у него зуб авансом, но в одном тот мужик был прав. И советы давал хорошие — пока не умер. — Только если они не сняли что-то с этого пьедестала, например? — включился вдруг аль-Хайтам. Дэхья взглянула на него с кривой усмешкой: смотрите-ка, кто-то минуту назад говорил, что он не детектив. Аль-Хайтам кивнул в сторону: — В углублении есть просветы от грязи. Там что-то лежало, и очень долго. Возможно, какая-то богатая цветочная брошь, мысленно продолжила Дэхья. Теперь весь долгий путь экспедиции виделся ей немного яснее. — А рисунки? Можешь сказать, почему они здесь? — Могу подумать, — милостиво предложил аль-Хайтам. — У них типично религиозное значение, это не защита и не летопись для потомков. Если уж говорить про защиту, я бы поставил на это, — он указал фонарным лучом на пьедестал, и контуры выбитых символов бросили по текучей стойке длинные тени. — Это точно письменность, но я не знаю языка — более того, впервые вижу такие графемы. Могу поискать, когда доберёмся до нормальной сотовой вышки, но готов поспорить, что язык мёртвый. Мы не поймём, что здесь написано. Дэхья взглянула на тени. Больше всего для неё это походило на тайский или хинди — воздушные, плавные линии, круги и волны. Но если аль-Хайтам не мог даже отличить символы, не то что расшифровать — их дело такое же мёртвое, как язык, на котором они были написаны. — Но ты думаешь, они защищали… то, что здесь лежало? Аль-Хайтам наградил её своим фирменным ах-я-снова-самый-умный-взглядом. — Думаю, да. Выглядит так, будто здесь на столетия хоронили магический артефакт. — Тогда почему вся остальная пещера нетронута? — Чтобы никто не нашёл, полагаю? — аль-Хайтам пожал плечами и отвернулся к выходу, показывая, что больше ничего толкового он не скажет. Дэхья позволила ему выйти к остальным, сама шагнула следом, больше думая вслух, чем надеясь на диалог. — Значит, Сехти снаряжает экспедицию за этим артефактом, каким-то образом сумев довольно точно определить, где его вообще запрятали. Потом аль-Акара… мне кажется, он неспроста гулял сплошь по индуистским храмам. Искал подсказки. Каким-то образом он сузил круг поиска до этой конкретной пещеры. Пошёл копать, точно зная, что и зачем. А потом докопался — и каким-то образом получил мощный магический взрыв, — Дэхья сморщила нос. — Ничего не упустила? Кавех оставил винтовку в покое и остро глянул на неё снизу вверх. Улыбнулся: — Если позволишь чуток критики, то в этой истории слишком много «каким-то образом». И пока это выглядит как самая лёгкая работа в мире — скажем Сехти, что его артефакт испарился вместе с его археологами, можем ему сфоткаться на фоне пещеры, будет доказательство. Заберём доплату и… — И обломаемся. Дэхья прикусила внутреннюю сторону щеки. «У неё похоронило всю экспедицию, она осталась без отца, наверняка пережила самый дерьмовый кошмар наяву». «Я бы ставил на то, что в пещере с ней случилось что-то похуже обвала». «Он говорит, что это… талисман её божественного духа? Боже, что бы это ни значило». «Может, мы… поймём. Хотя он сомневается». — Мне кажется, — медленно сказала она, — я знаю, что здесь спрятали. Кавех покосился на неё с куда большим интересом: — Да? Ты теперь экстрасенс? — Не совсем. Но если я права, то эта штука лежит у нас в лагере. Кавех с аль-Хайтамом впились в неё одним взглядом на двоих — медленным пониманием, полным тревоги пополам с открытым ужасом. На мгновение перед внутренним взором Дэхьи пронеслась картина из кошмара: они выходят из пещеры, возвращаются в лагерь, работа закончена, можно поужинать и открыть пиво… но все палатки пусты, а в кухонном шатре на походной плитке до угольков догорает мясо, которое больше некому перевернуть. Она не сразу поняла, что в ушах звенел собственный страх, а не гул вулкана или чьи-то голоса. Потом голоса обросли фирменным скрипучим недовольством аль-Хайтама: — И ты говоришь об этом только сейчас? Этот артефакт, возможно, убил сорок человек и спровоцировал взрыв, и если его вынесли из защитного круга… господи, он опасен, он не должен валяться в лагере просто так! Где он? — У Нахиды. Этот староста… принёс… сказал, что это её, — Дэхья взглянула на аль-Хайтама яснее, с удивлением отметив, что тот вмиг растерялся. — Брошь в виде цветка, изумруды и бронза… что такое? Аль-Хайтам моргнул. Что бы он ни понимал до этого — сейчас он отказывался понимать что, нахрен, угодно. — Дэхья, — сказал он — тише, с опаской, — я был с Нахидой, пока Кавех не вызвал меня сюда, и при ней не было никакой броши. Собственно… я шёл с новостями, которые касаются именно её. Сердце у Дэхьи рухнуло на пол пещеры со скоростью аттракциона свободного падения. — Что с ней? Аль-Хайтам вдруг сделал то, чего без серьёзных поводов не делал уже лет двести. Выдавил улыбку: — Она наконец заговорила.