Как дышит лес

Лет двадцать — целую вечность — назад, ещё под началом у Радкани, работа забросила Сайно в Сурабаю. Тогда она запомнилась ему крикливой деревней, которая усиленно изображала из себя мегаполис, и сейчас оказалось, что город ничуть не изменился. Вырос в ширину и высоту, стал ещё крикливее, ещё жарче и каким-то невероятным образом — ещё теснее. Иронично, что Сайно возвращался туда, где был с Таджем Радкани, имея в списке недавних вызовов последний именно от него. Тигнари пытался выведать про этот звонок с того самого момента, как Сайно бросил трубку. Тогда они ждали пересадки в аэропорту Дохи, Сайно с первыми признаками сотовой связи получил на свою голову двенадцать пропущенных и, бросив «Сейчас вернусь», ушёл искать зал для курения. Что оставило его в состоянии лёгкого головокружения — первая за много часов сигарета или то, что Радкани пересказал ему в окружении табака и дыма, — Сайно так и не понял. Вернулся к Тигнари с двумя стаканами кофе, а тот с убийственной прямотой сообщил в лоб: — Выглядишь не очень довольным. Сайно нахмурился: — Это Радкани. Я просил его кое-что выяснить перед тем, как ты… Между ними повисло напряжённое молчание. Тигнари, вытянувший ногу в бинтах на два сиденья и забивший хвост как можно дальше от людских глаз, сощурился так, будто рентгеном собирался вскрывать мысли Сайно, но озвучил простое: — …влип по полной, да, — и взялся за кофе. Кончики его ушей подрагивали под полями шляпы, которую Тигнари сам прихватил из дома, чтобы не привлекать внимания в аэропортах. — То есть вы… разговариваете? В голосе отчётливо слышалась осторожность пополам с надеждой. Тигнари вторые сутки бросал удочки в сторону работы — в сторону темы, которую Сайно целый год старался с ним не поднимать. Теперь-то он считал, что имеет безоговорочное право знать всё и даже больше. А что резало по сердцу сильнее всего — Сайно не мог ему на это возразить. — Приходится, — он вздохнул, поддел Тигнари за кончик хвоста, и тот смешно фыркнул. — Не сказать чтобы я от этого в восторге. Как нога? Взгляд Тигнари прозаично сообщал: «Уводишь тему». Возразить Сайно снова не мог, но над тем, что Радкани раскопал, ему стоило подумать в одиночку. Тигнари всё равно узнает — когда они окажутся в лагере и Дэхья обрисует ситуацию, им придётся решать, что делать дальше. Но пока… — Болит гораздо меньше, — Тигнари пнул его кончиком этой самой ноги и даже не поморщился, — но бегать всё ещё не будет. Сайно перевёл взгляд за огромное панорамное окно, где по взлётному полю были рассыпаны самолёты кувейтских авиалиний. Какой-то из них доставит их до Джакарты, а дальше останется всего ничего до новых неприятностей. — Постараемся сделать так, чтобы бегать не пришлось. Тигнари улыбнулся, явно ни капли не поверив этому обещанию, но спрашивать больше не пытался. Если не считать преувеличенного внимания к его удостоверению личности, добрались они без особых проблем. Бо́льшую часть ночи в небе Тигнари притворялся, что спит, Сайно вертел в голове куски мозаики, понимая, что без команды всё равно не разберётся до конца, а где-то там, в Индонезии, видела третий сон девочка, которая стала причиной всех их бед. Сайно ещё не понимал, в чём её роль. Но натренированная годами самых разных заказов интуиция шептала, что Нахиду отдавать нельзя — ни Арлекино, которая готова была разменять на простую дочь археолога объективно ценного валука шуна, ни Сехти, который… вот его ещё предстояло раскусить. И если он действительно искал то, о чём рассказал Радкани, то Нахида могла серьёзно ему в этом помочь. В Сурабае они оказались перед самым рассветом: город доживал ночную жизнь и медленно переходил к утренней толкучке. Выхрамывая из аэропорта, Тигнари шумно вдохнул солёный воздух с Яванского моря и заулыбался: — Ну, генерал, куда дальше? Такси? Сайно обежал взглядом парковку, выискивая то, что Дэхья ему обещала. И глухо хмыкнул: — Такси не довезёт нас по джунглям на склон активного вулкана. А вот багги справится. Тигнари завертел головой, но Кандакия заметила их раньше. Она летела к ним через всю парковку, лавируя между потоком машин, улыбалась так широко, будто не видела Сайно тысячу лет — и смотрела, конечно, не на него. Ему досталось только весёлое: — Довёз, надо же, — а дальше она бросилась к Тигнари. Сайно отступил и вытащил сигарету, позволив им разобраться без него. Приветствия и прощания он не любил: когда каждый раз, в который вы видитесь, может стать последним, привыкаешь к другому. Тигнари прощался с Коллеи несколько часов и так и не смог отпустить до конца, вызванивая её на каждой пересадке — а тут Сайно добровольно вернул его в жизнь, которой он не жил целый год. Конечно, Тигнари скучал. Вряд ли до конца понимал, почему так остро, но скучал. Кандакия увела их к зелёному багги, без конца засыпая Тигнари вопросами про его ногу и время от времени бросая на Сайно взгляд, полный безграничного осуждения: мол, как ты посмел его такого тащить в пекло. Крыть Сайно было нечем, у него в адвокатах были только Дэхья с её «дай ему выбирать» и сам Тигнари с «ну, я и выбрал». Но как на преступника смотрели всё равно на него. По дороге Кандакия как могла ввела их в курс дела, рассказав немного больше, чем Дэхья сообщала на контрольных звонках. Позволив Тигнари пустить хвост по его коленям, Сайно фиксировал самые важные обрывки: обстановку в пещере, разговоры с местными, состояние Нахиды. — …самое странное, — говорила Кандакия, увозя их по серпантину сквозь одноэтажные поселения, — тот цветок, что принёс староста. Дэхья клянётся, что отдала его Нахиде, аль-Хайтам клянётся, что через пять минут его уже не было. Мы перерыли весь лагерь — как сквозь землю провалился. Тигнари скромно кашлянул: — Никто не мог его украсть? — Из наших — никто, — отрезала Кандакия на удивление воинственно. — Может, в широком смысле мы и воры, но воровать у ребёнка… А если деревенские хотели подзаработать, зачем вообще отдавали? — багги въехал на пологий горный склон. Дома остались позади, их заслонили раскидистые пальмы. — Зато именно после этого девочка заговорила. Сайно скосил взгляд: Тигнари приклеился к окну, на его лице крепла такая улыбка, будто его везли не к вулкану, а в санаторий. Конечно, в джунглях ему было комфортнее всего — если Сайно не изменяла память, в паре часов езды отсюда даже жил кто-то из его дальних родственников. — Сказала что-нибудь толковое? Вы выяснили, что с ней вообще такое? В глазах Кандакии в зеркале заднего вида мелькнула болезненная тень, она покачала головой: — Трудно сказать. Шок, потеря близких, радикальная смена обстановки… она очень односложно общается, и её трудно понять. Сами посмо́трите. Я бы сказала, что ей нужно спокойствие и хороший психотерапевт, но… если дело в магии, такое не прокатит. У подножия вулкана лес густел и разрастался, залезая корнями и ветвями прямо на дорогу. Кандакия свернула с широкой полосы к стоянке на неприметную тропу, которая змеёй вилась по ухабистому склону, и багги нещадно затрясло. Тигнари сбросил надоевшие ботинки, стянул шляпу, переглянулся с Сайно. Выражение его лица сменилось — челюсть стала острее, глаза смотрели серьёзнее. Подъезжаем. Кандакия остановила багги в конце длинной цепочки таких же, будто брошенных в джунглях на произвол судьбы. Хлопнула по рулевому колесу: — Отсюда пешком, лагерь вон за тем холмом в долине. Придётся пройти через деревню, так что… Сайно, убери это злое лицо, они и так от нас не в восторге. Её губы мимолётно скривились: кажется, в тёплых чувствах Дэхьи к местным Кандакия её целиком и полностью поддерживала. Сайно уже привычно подставил Тигнари плечо, но сейчас тот выбрал пфыкнуть ему прямо в лицо: — Хватит, генерал, я не на каникулы приехал. Сто метров как-нибудь покрою. С гордым видом прохромав мимо Кандакии, он первым побрёл мимо багги к деревне. Кандакия обернулась на Сайно, смерила его полным подозрений взглядом, но затем махнула: — Пойдём. Будут какие-то указания? Если быть честным с собственным организмом, первым делом Сайно указал бы себе пару часов поспать — мысль оставить Дэхью за главную хотя бы до полудня будто топила усталость усерднее и заставляла чувствовать её в каждом нерве. Но когда они были так близко… — Нужно кое-что обсудить — с тобой, Дэхьей и остальными. После завтрака жду вас в полной готовности, — Сайно заколебался на мгновение, но бросил вперёд: — Тигнари, ты тоже. Уши у того дёрнулись, но вместо склочных возражений, которые лезли из него первое время на таком тоне, Тигнари лишь кивнул, показывая, что понял. Втроём они обошли цепочку багги, и взгляду наконец открылась долинная деревня. Пока солнце только вставало, она выглядела вполне себе мирно: простые домики, простой быт. У кукурузных столбов и колодца уже шевелились взрослые — невысокие и заточенные загаром от физического труда. Сайно оглядывался по сторонам, пытаясь воссоздать то впечатление, каким Дэхья о них отзывалась — странные, подозрительные, темнят и недоговаривают. Но как только они вошли в деревню, что-то переменилось. Тигнари ступил в неё полноправным валука шуна: хвост бесконтрольно вился по ногам, уши локаторами ловили каждый звук, босые лапы осторожно пробовали камень главной дороги. Первая женщина, которая им попалась, снимала с сушилки у террасы бельё — но, едва завидев Тигнари, округлила глаза, пробормотала что-то на индонезийском… …а затем поклонилась. Враз обескураженный, Тигнари застыл посреди дороги. Повернулся к Кандакии, приподнял бровь: — Это в честь моего возвращения?.. Кандакия нахмурилась. Сайно выступил вперёд, ухватил Тигнари за руку: — Идём. Не стоит тут задерживаться. Тигнари был удивлён настолько, что даже не подумал огрызнуться в ответ. Сайно бросил из-за спины взгляд: женщина смотрела им вслед, на губах гуляла лёгкая улыбка, будто она увидела не валука шуна, а голливудского актёра. И хотел бы Сайно списать всё на то, что ей просто нравились пустынные лисицы… но чем дальше они забирали в деревню — тем больше людей им попадалось и тем больше Тигнари получал внимания и поклонов. — Мне это не нравится, — озвучил Сайно хмуро. Тигнари обернулся на него, успев смахнуть с лица первую растерянность. — Просто кланяются не тебе, — отметил с улыбкой. — Может, у них тут ещё в ходу старая вера?.. Раньше валука шуна почитали всё равно что духов природы. Когда мы ещё владели своей магией. В Индонезии осталась пара племён… — на его лицо вдруг набежала тень. — Жаль разочаровывать их тем, что я городской. Сайно начал бы с того, что ни разочаровывать, ни радовать деревенских не рассчитывал. К тому моменту как они добрались до последних домов, за Тигнари на почтительном расстоянии следовало человек десять: их появление перебудило всю деревню. — Надеюсь, лезть к нам после такого не будут, — пробормотал он. И продолжил мысленно: «А если Радкани прав, то мы сами скоро отсюда уберёмся». Кандакия провела их между кукурузными столбами к свежей тропе дальше по склону. Сайно оглянулся на деревню: местные оставили их в покое, Тигнари растерял всех поклонников. Кажется, на то, чтобы провожать духа природы в лагерь наёмников, им малость не хватало веры. Первые палатки встретили их тишиной. Тигнари хромал между ними с лицом, с каким взрослый возвращается в парк аттракционов своего детства — блестящие глаза, полуулыбка на губах, дрожащий нетерпением хвост. Странно было снова видеть его в своей обычной уличной одежде в окружении всего, к чему Сайно заново привыкал без него; странно было поверить, что он правда позволил Тигнари сесть с ним на один самолёт и улететь без единой попытки развернуть его прямо в воздухе. И взгляд Кандакии, который она временами на него бросала, словно говорил: «Как бы ты об этом не пожалел». В отличие от деревни, лагерь спал мёртвым сном. Тигнари оглядывался по сторонам в надежде увидеть хоть одно знакомое лицо, но палатки были плотно запахнуты, и лишь в одной из них Сайно почудилось шевеление. А в следующую секунду брезент скользнул в сторону, и наружу вывалилась заспанная Дэхья. — Эй, вы чего так рано, до побудки ещё… — её мутные глаза упёрлись сначала в Кандакию, потом в Сайно, мелькнув узнаванием, а потом — в Тигнари. И Дэхья, растеряв остатки сна, понеслась к ним по мокрой траве. — Лисичка! Господи, как давно мы с тобой не виделись! — Дэхья, осторожно, у него нога! Но Дэхья уже вцепилась в Тигнари так, что должна была не только нога, а следом за ней и рёбра. Тигнари страшно захрипел, хвост замолотил по воздуху, но то, как широко он улыбался Дэхье в объятия… У Сайно в груди потеплело. Пусть они приехали не на каникулы и искреннюю радость Тигнари заслужить было так же просто, как искреннюю злость — каждый раз, когда он улыбался, Сайно знал, что эту улыбку стоит защищать. — Dios, — выдохнул Тигнари, сморщившись, — поставь меня, пожалуйста, я всё ещё тут самый раненый. Дэхья звонко рассмеялась и хлопнула его по плечу. — Рада, что вы добрались. Без проблем? Сайно открыл было рот, но Тигнари влез первым. — В Джакарте ему показалось, что за нами хвост, — сообщил скромно, — но парень просто заблудился, пока искал свой гейт. А ещё наш сосед в ряду был слишком подозрительным, потому что фальшиво храпел. И… Быстрый взгляд за плечо: Тигнари сомневался, рассказывать ли о звонке Радкани. Сайно едва заметно покачал головой. Пора было брать дело в свои руки. — Дэхья, разбуди Хайтама с Кавехом, у меня есть новости. Жду вас через пять минут… — Сайно неопределённо махнул рукой, — там, где у аль-Акары было хотя бы подобие штаба. И, Кандакия, я хочу, чтобы Тигнари взглянул на Нахиду. Нужно понять, есть ли в ней магия и насколько сильная. Радости у Дэхьи слегка поубавилось. — Я надеялась, что вы сперва выспитесь и позавтракаете, ну что ж… — на губы легла кривая улыбка, — будет сделано, генерал. С возвращением. Пытаясь прочесать пальцами спутанные волосы, она побрела между палатками. Тигнари смотрел ей вслед с таким лицом, будто тоже надеялся сперва выспаться и позавтракать, но Сайно хотел улечься на перерыв с чем-то чётче беспорядка в голове. Кое-что им стоило знать уже сейчас. — И, Дэхья, — окликнул он вслед. Та высунула голову из-за палатки, Сайно усмехнулся ей: — Ты отлично справилась. С командой. Её взгляд потеплел. С чувством выполненного долга Сайно обернулся к Кандакии: — Проводи нас к Нахиде. …у одной из самых маленьких палаток, опираясь на автомат, как на трость, клевал носом Берат. Круглосуточная охрана, усмехнулся Сайно сам себе, хорошо, допустим. Он знаком попросил Кандакию подождать, та шепнула им вслед: — Сайно, богом тебя прошу, не пугай её. Ей двенадцать. Он поднял вверх пустые ладони; Тигнари коротко фыркнул в кулак. Но стоило ему взяться за молнию, как по телу прошла лёгкая дрожь, хвост напрягся, будто вздыбленный током, и Тигнари выдохнул: — Чувствую. Очень много. Прямо как… Он не договорил, но Сайно хватило беспокойно дрогнувших губ, чтобы понять. Прямо как у Арлекино. — Справишься? — позвал он на чистых инстинктах. — Или мне перенести общий сбор на пару часов? Тигнари ощутимо заколебался, но помотал головой. — Нет, ты прав. Разберёмся сейчас, и я хотя бы засну спокойно. Сайно кивнул. Пригнувшись за Тигнари, он тихо ступил в палатку к живой магической бомбе. Кажется, пару секунд назад Нахида спала, но возня снаружи заставила её открыть глаза. Тигнари снова прошибло дрожью, но от чего — от пронизывающей пространство магии или от того, что палатка походила на его детскую мечту, — в этот раз понять было сложнее. Все горизонтальные поверхности были завалены артефактами-сувенирами: цепочка камней на складном комоде, книга-гербарий с пальмовыми листьями и тропическими цветами и даже самые обычные китайские фигурки индуистских божеств. Аль-Акара, видимо, без подарков дочь не оставлял. Сайно заставил себя тяжело посмотреть Нахиде в глаза — большие, всё ещё застеленные туманом после сна, и так похожие на живые зелёные глаза Тигнари. Как объяснить ей, когда она более-менее придёт в себя, что больше подарков от отца у неё не будет?.. Тигнари взял себя в руки первым. Сделал медленный, осторожный шаг, опустил уши и позвал тихо: — Привет. Прости, что разбудили, но мы очень хотели познакомиться. Нахида села в спальнике. Взгляд проплыл мимо Сайно без особых признаков мысли, но на Тигнари поймал фокус и будто… озарился пониманием. Нахида протянула к нему руку, сказала уверенно, как печать ставила: — Лисица, — и замолчала снова. Голос у неё был глухим после долгого молчания, глаза улыбались крохотными искорками тепла. Тигнари обернулся на Сайно, поймал его кивок и присел перед Нахидой, скрестив ноги. Девочка тут же потянулась к его хвосту, Тигнари улыбнулся: — Верно, лисица. Пустынная, если быть точным. Ты Нахида, верно? — девочка машинально кивнула, всё ещё занятая хвостом, и Тигнари вытянулся ближе. — Нам о тебе много рассказывали. Меня зовут Тигнари, я приехал сюда специально, чтобы с тобой увидеться, можешь поверить? А это Сайно. Он… в общем, теперь он тут главный. Нахида нахмурилась, явно не до конца понимая. Её пальцы зарылись в мех хвоста, она глубоко, удовлетворённо вздохнула. — Лисица. Жизнь. Магия, — на лбу прорезались лёгкие складки. — Сильно… но хорошо. Жизнь — хорошо. Но магии больше нет. Забыто. Плохо. Сайно прикусил губу, Тигнари явно растерялся. Парой коротких предложений Нахида пересказала историю всех валука шуна длиной в тысячи лет. — Да… — Тигнари неловко кашлянул, — да, пожалуй. Тебе кто-нибудь говорил, что ты удивительно умная для своих лет? Мало кто знает о нашей магии. Но Нахида уже потеряла к его попыткам любой интерес. Она принялась мерно качаться взад-вперёд, напевая на каждой новой волне «жизнь — хорошо, забыто — плохо». Тигнари аккуратно высвободил хвост из её пальцев, но Нахида снизошла только до: — Благословение. Знакомое. Тигнари это явно ни о чём не сказало. Он подал Сайно руку, и тот, помогая ему подняться, шепнул: — Что думаешь? — Думаю, что пока мы ничего толкового не добьёмся. Ей нужно время. И чтобы рядом постоянно находился кто-то, кому она может доверять. Сайно подавил вздох. С первой попытки на результат он не рассчитывал, но было бы приятно, если бы хоть что-то в жизни решалось легко. А самое тяжёлое ждало его парой палаток дальше и парой минут позже. — Тогда идём. Если ты говоришь, что чувствуешь магию… — Это сложнее, — нахмурившись, Тигнари позволил отвести перед собой брезент, будто он не ушиб ногу, а выбирался из лимузина на ковровую дорожку. Видно, загадка Нахиды заняла его голову прочно и надолго — иначе не преминул бы огрызнуться. — Это… да, я чувствую как магию, но само нутро говорит, что это не совсем она. Как будто молоко немного постояло на столе, и ты не до конца уверен, скисло оно или нет. — И тем не менее от Арлекино ты чувствовал то же самое. Они выбрались наружу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как в самой большой палатке в отдалении скрылся кто-то похожий на Дэхью. Сайно кивнул Тигнари в ту сторону, тот скосил любопытствующий взгляд. — А ты ведь так и не сказал, что с ней. — Потому что я не знаю. Никто не знает, — Сайно помолчал, гоняя в голове слухи восьмилетней давности. — Раньше её знали под именем Перуэр. Она занималась тем же, чем и мы сейчас — добывала артефакты в частные коллекции. Но восемь лет назад… что-то случилось. Её команда отправилась в Карнатаку, в Юго-Западную Индию. Живым не вернулся никто. Тигнари отрешённо кивнул. Снова задумался. — А что они искали? В Карнатаке. — Что-то небольшое — даже не магическое, насколько я помню. Это должно было быть плёвое дело, быстрый заказ на пару дней — зайти, забрать и выйти, — а в итоге о Перуэр больше никто не слышал. Даже если она сымитировала эту смерть и залегла на дно… — Сайно покачал головой. — Что-то точно произошло. И, видимо, то же самое произошло и с Нахидой. Тигнари открыл было рот, но в секунду передумал. В его глазах живо ворочались мысли, Сайно почти слышал их свист на резких виражах — Тигнари всегда очень красноречиво размышлял и вряд ли даже отдавал себе в этом отчёт. Но в двух шагах от общей палатки, в минуте от того, как Сайно придётся наконец поделиться собственными новостями, Тигнари явно предпочёл смолчать. И учитывая, как на входе его тут же смёл Кавех, — правильно сделал. Сайно снова оставил их со своей недолгой радостью наедине. Он раскурил последнюю в пачке сигарету у входа в палатку, частью мозга прислушиваясь к голосам изнутри, частью — передвигая по извилинам другой голос, сухой и до омерзения вежливый. В уставшей, тяжёлой голове они смешивались в непонятное суфле. — Надо же, вернулся мой любимый валука шуна! «О французах у меня почти ничего полезного, зато я нашёл кое-что невероятно ценное на вашего заказчика». — Что с твоей ногой? Ты должен рассказать мне всё по порядку, и я разочаруюсь, если эта история не сравнится по эпичности с побегом от Рахмана. «Если конкретнее, есть информация о том, что Равана Сехти пытается найти». — О, тебе уже рассказали, что мы с Хайтамом отсидели? Две недели в Буфарике! «Сайно, я боюсь, вы взялись за дело, которое вам не по зубам». Сайно бросил окурок в землю и ожесточённо припечатал ботинком. Спасибо, но иди нахрен со своими советами. Табак слегка прочистил голову, хотя от него же тело, давно не видевшее человеческой еды, ослабело до состояния ваты. Сайно навернул пару кругов у входа, глубоко вздохнул — и наконец вошёл внутрь. Палатка аль-Акары до боли напоминала ту, которую раз за разом оборудовали они сами — в пустынях, в лесах, в джунглях и на горных склонах. Складной стол в центре накрывала рисованная карта с планом пещеры, в углу кто-то — явно аль-Хайтам — сделал из магнитной доски целую биографию аль-Акары, а рядом буднично прислонил тяжёлый дробовик. Аль-Хайтам у своей доски, Дэхья, свистнувшая у Кандакии термос с холодным кофе, Кавех и Тигнари, которые обменивались дежурными любезностями, — все они на хлопнувшем брезенте разом повернулись к нему и замолчали. Будто одно появление Сайно делало из помещения морозильную камеру. Хотя за молчание он был им признателен. Будет проще говорить. — Прежде всего… — Сайно начал и тут же замолк, представляя, как одного из них обрадуют следующие слова. Да к чёрту. — Теперь мы охраняем сразу двух гражданских. Тигнари здесь исключительно под мою ответственность и… — …и под твою ответственность получит пистолет, — Тигнари скрестил руки на груди требовательным выжиданием. Статус гражданского всё ещё причинял ему глубокую душевную обиду. — Сайно, ты обещал. — Я промолчал, а не обещал. — Молчание — знак согласия. — Да в каком… — Сайно снова осёкся, поймав на себе сразу два смеющихся взгляда — Кавеха и Дэхьи. Они походили на гостей неудачной свадьбы, ждавших, когда между шафером и женихом наконец начнётся драка. Да к чёрту. — Хорошо, будет тебе пистолет. Дальше. Нахида в приоритете, её не выпускать из поля зрения ни на минуту. Сехти ничего не сообщаем, но на девочку нужны новые документы, если мы хотим вывезти её из страны. — О, — встрепенулся Кавех, — а мы куда-то её вывозим? Сайно ущипнул себя за переносицу. — Это следующая часть. Хайтам, понадобятся твои мозги. «Есть информация о том, что Равана Сехти пытается найти». [ — Позволь спросить, как ты вообще это вызнал? — поинтересовался Сайно в затяжку. Маленькая комнатка для курения была рассчитана человек на десять, но дым здесь стоял такой плотный, будто курить в неё ходил весь Кувейт. — Сам факт экспедиции Сехти держал в строгом секрете, а у аль-Акары не было репутации человека, который треплется каждому встречному после кружки пива. Радкани лукаво усмехнулся в динамик: — Дело не в одной экспедиции, Сайно. Сехти гоняется за этой легендой годами, а мои нужные люди всего лишь нашли других нужных людей. Он уже привлёк внимание французов, и скажем так… один их отряд, с которым мои ребята разминулись в Непале, милостиво поделился сведениями. — Иными словами, пытки. Что ты вообще забыл в Непале? Разумеется, неудобные вопросы Радкани предпочитал игнорировать. — Иными словами, сказанному я доверяю. Доверяешь ли ты — вопрос другой. ] Сайно мерно выдохнул, всё ещё чувствуя на языке фантомную горечь табака, а на собственном лице — пять выжидающих взглядов. — Радкани утверждает, что Сехти искал — и продолжает искать уже много лет — некое место под названием… храм Сурастаны. Ноль реакции. Дэхья пожала плечами, Тигнари свёл брови, даже аль-Хайтам, по лицу которого всегда можно было вычислить, какое количество сведений он сейчас способен до них донести, лишь хмыкнул: — Ни о чём не говорит. Допускаю, что найду по архивам пару обрывочных легенд, но едва ли это что-то размахом с Шамбалу или Эльдорадо. Без интернета и пары библиотек я не смогу сказать тебе ничего конкретного. — Библиотека в Сурабае подойдёт? Аль-Хайтам перебрал пальцами по колену. — Сомневаюсь. Для старта — может быть, но здесь нужно что-то вроде библиотеки Джафны на Шри-Ланке или каталога в Нью-Дели. В Сурабае не будет ничего такого, о чём я хотя бы не слышал. — Возьмите с Кавехом машину и проверьте. Просто на всякий случай, — аль-Хайтам кивнул, Кавех заметно погрустнел. Он готов был за аль-Хайтамом хоть на Северный полюс, но компания-охрана их единственного учёного в естественной среде обитания всегда нагоняла на него тоску. — Нам подойдут любые зацепки, нужна хотя бы следующая точка. Дэхья отхлебнула кофе и тактично прокашлялась: — Сайно… а на кой хрен нам сдался этот храм? Ты хочешь побыть крутым исполнителем и перевыполнить норму? Найти для Сехти то, что он ищет кучу лет, таская за собой ребёнка и… — её взгляд нашёл Тигнари, Дэхья стушевалась. — …и всё это за ту же плату? Может, для начала задрать цену? Сайно покачал головой. — Я хочу понять, что такого в этом храме лежит и как к этому относится Нахида. Обычная дочь археолога не может так резко понадобиться всем без особой на то причины, а Сехти потратил на поиски много лет, денег и человеческого ресурса. Это далеко не первая его экспедиция, которая терпит неудачу. — То есть мы роем носом землю. — То есть мы должны понять, для чего нас наняли на самом деле, — Сайно упёрся обеими руками в стол. Перед глазами оказалась карта пещеры, на которой кто-то жирным крестом пометил комнату с пустым пьедесталом. — Я не собираюсь подвязываться под то, что не нашла куча других, полноценных археологов. Но раз Сехти не слишком балует нас информацией — хорошо, мы выясним всё сами. И либо в конце мы предоставим ему чуть больше, чем еле говорящего ребёнка, либо будем готовы, когда нас захотят… например, убрать. По хвосту Тигнари прошла отчётливая дрожь. Сайно поймал взглядом его нервно поджатые губы, уже жалея, что избрал своей новой политикой кристальную честность. Он до сих пор не понимал, какое спокойствие Тигнари больше по душе — в безопасности, но в неведении, либо с полным багажом знаний, зато в центре одной большой проблемы. — Пока это всё, — Сайно выпрямился. Голова гудела, просясь в покой. — Хайтам, выезжайте сразу, как сможете. Дэхья, держите Нахиду под присмотром. Тигнари… — тот привстал, — тебе нужно поспать. Свободны. Явно разочарованный, Тигнари упал обратно на стул. Но в его глазах усталость гуляла с самой Джакарты, и Сайно будет худшим в мире генералом — и партнёром, видимо, — если позволит ему носиться по лагерю с пистолетом без полноценного сна. Они расходились молча и буднично — так, словно Сайно не отсутствовал пару суток по своим делам и словно не вернулся с Тигнари в качестве гражданского консультанта по магическим вопросам. Кавех напоследок помахал им рукой, Кандакия показала свободную палатку и оставила отдыхать. Тигнари обустраивался без слов. В изголовье спальника кто-то заботливо оставил ему форму по дресс-коду, но Тигнари, изучив продырявленные штаны, с улыбкой улёгся в своей обычной одежде. — Всё как будто по-старому, — пробормотал он в брезентовый потолок. — Странное чувство. Я был уверен, что больше в жизни его не испытаю. Сайно скосил на него взгляд, оторвавшись от бумаг, которые прихватил с собой. Усмехнулся: — Смотри-ка, мы снова квиты. Несколько минут они молчали, и это было комфортное молчание, к которому Сайно за их долгие вечера наедине успел привыкнуть. Он листал записи аль-Акары, борясь с усталостью из чистого упрямства, но ничего принципиально нового не узнал — и это выводило из себя. Любой недостаток информации выводил из себя, а сейчас ему приходилось доить чуть ли не по капле все источники на планете. Глуховатый голос Тигнари послышался ровно в тот момент, когда Сайно только решил, что он уснул. — Dios, Сайно, хватит уже. Иди сюда. Джинна больше нет, ты устал не меньше моего. Сайно поднял голову от бумаг. Тигнари лежал на боку, вспарывал его взглядом, в котором пополам селились необходимость заснуть и научить жизни. И прибавил улыбчивой угрозой: — Иначе я сбегу к деревенским. Они мне хотя бы кланяются. — Не слишком привыкай, — предупредил Сайно, поднимаясь на ноги. С таким Тигнари было невозможно. — По-хорошему я теперь должен платить тебе за работу, и за такое поведение ты останешься без премии. Тигнари зашевелился, чтобы сдвинуться и освободить место. Сайно в одну секунду оказался укрытым его хвостом и в другую тут же почувствовал, как тело агонизирует, требуя немедленно заснуть. — Оставим споры о том, как делить счёт, на будущее, в котором оба выживем, — попросил Тигнари уже шёпотом. Над вулканом разгорался жаркий день, но его тело грело так ненавязчиво и так… привычно. Сайно скучал по этому теплу. — К тому же мне оплатят больничный. — Восемьдесят процентов. — Проживу, у меня хорошая зарплата, — Тигнари снова помолчал. — Как думаешь, мы успеем до того, как моя якобы сломанная нога якобы срастётся? Сайно поймал свою ладонь на том, что она выписывала по спальнику поверх груди Тигнари бессмысленные узоры. Заново принимать его в другую, опасную часть своей жизни с новым статусом было тяжело — соврать Сайно не мог, а не задеть чувства и надежды казалось той ещё задачей со звёздочкой. — Нари, я не знаю. С такими поисками никогда нельзя быть уверенными до конца. Ему в плечо издали сонное хмыканье: — Что ж, в прошлый раз управились меньше, чем за месяц. Будем надеяться, я правда помогу. «А пистолет тебе так и не понадобится», — продолжил Сайно мысленно. Он повернулся на бок, чтобы обнаружить, что Тигнари с сонным прищуром наблюдает за выражением его лица — и вместо того, что мог сказать, накрыл его губы своими. Каждый раз это чувствовалось как… порыв, который Сайно не мог объяснить никакой логикой. Как то немногое лёгкое и светлое, что осталось от его тяжёлой и тёмной жизни. Как глоток холодной воды в пустыне, которая наполняет тело чем-то необходимым для базового выживания. Как что-то, с чем Сайно даже под угрозой смерти не готов был расстаться. — Сейчас ты поможешь намного больше, если отдохнёшь, — он утомлённо прикрыл глаза. — Спи. Но проконтролировать, согласен ли Тигнари выполнять такие приказы, Сайно не успел. Стоило черноте под веками заслонить от него реальный мир — он сам провалился в сон. К сожалению, не в пустой. С первыми проблесками картинок среди темноты Сайно инстинктивно ждал увидеть гробницу царя Дешрета. Но темнота рассеялась, и золото оказалось не саркофагом, камень — не пьедесталом, а статуя — не шакалом, державшим в зубах древние весы. Подсознание вынесло его в цветущий сад, над которым широким шпилем поднималась огромная башня индуистского храма. И этот храм был ему даже знаком. Сайно огляделся по сторонам. Сон казался не кошмаром, в которых он никогда не отдавал себе отчёт в нереальности происходящего. Сейчас он будто понимал, что спит, и для тела это ощущение было страннее прыжка с отвесного обрыва — ловить каждую мысль, чувствовать каждую клеточку, но при этом чётко знать, что на самом деле, в реальности, он остался где-то в палатке на склоне вулкана. — Наконец-то! Сайно стрелкой компаса развернулся в направлении звонкого голоса. Садовые пальмы раскинули листья над маленьким прудом — и на берегу этого пруда, болтая босыми ногами в воде, сидела Нахида. Она выглядела точно как та самая Нахида, которую Сайно видел всего час назад. Но глаза казались умнее, лицо — спокойнее, в ней не было той… потерянности, которой она реагировала на Тигнари. — Да уж, — пробормотал Сайно себе под нос, — я точно сплю. Нахида вежливо кивнула: — Спишь. Так… проще, — она поманила его к пруду. — Ты знакомый, тебя я тоже знаю. Не могу понять, откуда. Очень мало… — брови беспомощно нахмурились, — пока многого не понимаю. С лисицей связаться… тяжелее. Сайно сделал шаг по мощёной плитке. И говорила Нахида тоже намного лучше, чем у неё получалось в реальности — но, в конце концов, если это его сон, чему он удивляется. — Связаться, — уточнил он насторожённо. «Да, я чувствую как магию, но само нутро говорит, что это не совсем она». — То есть ты… затащила меня сюда? По-настоящему? На губах Нахиды заиграла радостная улыбка. Сайно остановился в трёх шагах от неё, напоминая себе: это не просто девочка. Это магическое существо. А ты, Сайно, уже нет. Трюки с разумом — что-то из разряда сильнейшей магии, говорил аль-Хайтам, жалуясь на головную боль после проклятого ушабти Радкани. Человеческий мозг устроен сложнее камня, который может разрушить какое-нибудь слабенькое взрывное заклятие, и если убить мозг не составит особого труда, то обмануть его, подчинить себе или заставить видеть то, что он не видит на самом деле — гораздо, гораздо сложнее. И если у Нахиды получилось, то… — По-настоящему… — пробормотала она, задумавшись. — Нет, это сон. Ты спишь, я сплю. Но этот сон — мой, ты как… гость. Я хотела поговорить. Тут намного проще. Сайно хмыкнул: потрясающе. Из всех людей в лагере, кто обладал малейшими коммуникативными навыками в общении с детьми, Нахида выбрала последнего кандидата из возможных. — То есть сейчас тебе снится Шри-Ланка, — заколебавшись, Сайно присел у пруда. Он знал этот храм: Кандасвами, главный оплот индуизма на небольшом острове, практически полностью поглощённом буддизмом. — Почему именно здесь? Нахида пожала плечами: — Воспоминания… много хороших. С папой, — и нахмурилась, будто нутром чувствовала то, о чём ей никто не осмелился сказать. — И история. Здесь сильная вера, меня как будто… тянет. Она шлёпнула босой пяткой по воде, и пруд зарябил неровными кругами. Лицо Нахиды поплыло в отражении и почему-то на мгновение показалось Сайно старше, чем было на самом деле. Нахида обернулась к нему: — Здесь надо побывать. По-настоящему. Мне кажется, это очень важно, но я не могу понять… «Целая экспедиция ради одного кусочка большого пазла». В голове у Сайно что-то щёлкнуло. Индонезийское направление. Карта с сокровищем в сердце Непала. Магия, которую Тигнари чувствовал от Арлекино. И вот теперь — храм на Шри-Ланке, в который Нахиду, если принимать обычное сновидение на веру, что-то тянуло. — Храм Сурастаны, — озвучил он хрипло. Нахида дрогнула всем телом, прерывисто выдохнула: название ей явно о чём-то говорило. — Ты знаешь, где он, верно? И знаешь, что в нём лежит. Взгляд у Нахиды мгновенно стал на пару оттенков зелёного печальнее. — Нет. Сурастана… — она наклонилась, глядя в собственное отражение. — Тоже важно. Важнее всего. Но пока очень далеко. — Далеко — то есть… — Не физически далеко, нет. Слишком далеко от… — Нахида пространно повела рукой над головой. — Мне нужно знать больше. О себе, о мире. Тогда я смогу понять. Сайно удержал в груди нетерпеливый вздох. Было бы приятно, если бы хоть что-то в жизни решалось легко. — Что… — Нахида смотрела спокойно, будто вопреки всем своим заверениям успела познать великую мудрость вселенной — и тем не менее спрашивал Сайно, телом чувствуя, как сдаёт назад внутренний тормоз. — Если здесь тебе легче говорить, можешь рассказать, что случилось? В пещере. Вместо ответа Нахида снова ударила воду. На подкорке сознания Сайно стало интересно, почувствует ли он прохладу пруда, если дотронется — всё остальное, включая огретую солнцем землю и далёкий городской шум за стенами храма, казалось невероятно реальным. Осознанный сон. — Я не понимаю, — признала Нахида тихо, беспомощно. — Это как… круги на воде. Что-то есть, но они так рябят, что не разглядишь. Я думаю… в той пещере что-то хранилось. А теперь оно здесь. — В лагере? С грустной улыбкой Нахида покачала головой. И указала пальцем на свой висок. — Ближе. Прямо здесь. Скажи мне… — не успел Сайно даже осознать смысла её слов, Нахида набрала в грудь побольше воздуха. И спросила прямо в лоб, печально и неотвратимо: — Все погибли, да? Я убила их. Сайно открыл было рот — но понял, что не может ответить. Он смотрел в глаза двенадцатилетней девочке, затащившей его в магический сон, и в этих глазах тянулся к солнцу густой тропический лес, который Сайно одним простым кивком мог загубить на корню. Я убила их. Сайно выдохнул — и тут земля под ногами затряслась. Золотой купол храма, нависавший над их головами, содрогнулся, как от взрыва. Солнце потускнело, сквозь ветви пальм щупальцами просочился плотный туман. Сайно рывком поднялся на ноги, машинально потянулся к кобуре — но пальцы нащупали лишь пустоту, а Нахида осталась неподвижна. — Какого чёрта происходит? — Я просыпаюсь, — Нахида подняла на него печальные глаза, пруд под её ногами заклубился и вскипел. — Сон рушится. Пожалуйста, запомни… — Нет, стоп! Скажи… Мощёный камень треснул аккурат под ботинками Сайно. Он дёрнулся в сторону, и туман нетерпеливо обхватил его облаками-щупальцами, пряча Нахиду от его глаз. — Этот храм, хорошо? Нужно туда. Я смогу понять. — Стой! Почему туда? Как ты это делаешь? Что… Следующая трещина разверзлась шире — и Сайно, потеряв опору под ногами, рухнул в черноту. Купол храма, пальмовый сад, пруд с кругами на воде и голос Нахиды — всё смешалось в калейдоскоп над головой, громкий и яркий. Сайно инстинктивно зажмурился… …и в следующий раз открыл глаза от того, что кто-то от души пихнул его локтем в бок. — Я, — послышалось шипение в самое ухо, — ничего не делаю, но если не прекратишь болтать во сне — выпну из палатки на улицу. Сайно рывком сел. Голова закружилась, глаза пронзило ярким светом — и реальность, выплывая из болезненных вспышек, опустилась на него тяжёлым осознанием. Стены из деревьев сменились на брезент, вместо солнца над головой был потолок палатки, а вместо Нахиды — Тигнари, который хлопнул его хвостом по спине. — Эй, что такое? Кошмары? Тело бросило в холодный пот, голова казалась весом с приличную наковальню. Сайно помотал головой, прикрыл ладонью глаза, возвращая из темноты под веками очертания храма. Он почти не запоминал сны, но этот… вставал в голову отчётливо и ясно, до последней мелкой детали. — Хайтам… — хрипнул Сайно, пробуя голос. Тигнари завозился, вытянувшись так, чтобы больно ущипнуть его за бок. — Тебе снился Хайтам? Мне начинать ревновать, или это всё-таки был кошмар? — Нет, я… — приходя в себя, Сайно даже сумел хмыкнуть. Он не знал, сколько продлился сон, но судя по запахам снаружи — они проснулись как раз к обеду. — Хайтам, кажется, хотел на Шри-Ланку. Что ж, именно туда нам и надо. Он мог не видеть лица Тигнари, чтобы по одному тону почувствовать, как тот скептически сощурился: — Теперь озарения снисходят на тебя прямо во сне? — Можно и так сказать, — Сайно подтянул к себе колени, выбрался из спальника и повернулся к Тигнари. — Идём. Мне нужно увидеть Нахиду.