Как дышит лес

Сайно стоял на полуденной жаре у стадиона для гольфа и как никогда ощущал, что его попросту раскрутили на сто тысяч фунтов. Мимо по воде просигналила круизная яхта — на ней с десяток местных выпендрёжников поднимали бокалы со всем подряд за здоровье каждого туриста на набережной. Сайно проводил яхту мрачным взглядом и только сейчас в панораме за её крышей выцепил то, что искал. Если Раунак и обманул, то хотя бы с юмором. — Ты абсолютно уверен в надёжности своих источников? — спрашивал Сайно пять часов назад, заходя на двадцатый круг по комнате. Из дальней части дома слышалось сонное копошение: Сайно старался говорить тихо, но Коллеи явно разбудил. Хорошо. Если сейчас ему придётся её оставить, лучше отвечать на неудобные вопросы, чем оставить её спящую без защиты. Раунак в динамике праздно позёвывал, но отвечал как мог терпеливо. — За такую цену — уверен и при желании оформлю гарантийный сертификат с печатью. У французских паспортов в Каире достаточно недвижимости, но только несколько объектов не декларируют свой доход… — Раунак, меня не интересуют их налоги. — …и только в одно из них, — продолжил тот скучающе, — увезли пару лотов с недавних торгов у аль-Азифа. Где-то у себя Коллеи скрипнула кроватью и поднялась на ноги. Сайно довольно выдохнул: у аль-Азифа торговали всем, что могли вытащить из-под носа у археологов, начиная от рассыпающихся мумий и заканчивая баночками магических кремов из Гюрабада. Если французы хотя бы кончик носа сунули на местный чёрный рынок, этого хватало, чтобы оставить след. — Что купили? — Старую карту непальских храмовых захоронений, насколько мне удалось выяснить. И… — послышался шорох: Раунак сверялся с пометками. — И какой-то древний пергамент с непереводимым текстом. Он рассыпа́лся на глазах, продали почти задаром. Могу навести справки, узнать, что это и откуда, но вопрос цены… — Забудь, — Сайно стойко ущипнул себя за переносицу. Господи, если работа включает в себя общение с Раунаком — это ужасная работа. Ему категорически нельзя было продавать пылесосы. — Мне нужен не хлам, который они скупили, а имя и адрес, куда этот хлам увезли. Раунак назвал ему имя. Именно в этот момент Сайно впервые за весь разговор заподозрил его в ужасном чувстве юмора, и именно этот момент Коллеи выбрала, чтобы показаться на пороге комнаты. Она что-то сказала, Сайно торопливо кивнул ей, но не услышал ни слова. Уши дробило белым шумом. Наверное, именно так себя чувствовал Тигнари, когда своими глазами увидел, как сверхъестественная регенерация может грубо попрать его медицинский диплом. Абсолютно не веря в невозможное. Сайно глубоко вздохнул. — Не держи меня за дурака, — прорычал в телефон, — она много лет как мертва. Раунака смена тона не впечатлила. Его в жизни как будто в принципе мало что впечатляло, и год назад Сайно с удовольствием бы к нему присоединился. Год назад такая новость не вызвала бы ничего, кроме вздоха: очередная проблема, ради которой нужно сломать пару костей, не больше. Но сейчас… сейчас дело касалось Тигнари. А кости валука шуна не обладали способностью срастаться так же быстро. — Что ж, тогда три месяца назад у аль-Азифа завелось привидение. Но у меня достаточно свидетелей, чтобы эта гипотеза рассыпалась в пыль, — Раунак помедлил. Хмыкнул, не скрывая радости: — Если вы перешли дорогу именно ей — я подскажу хорошего гробовщика. Сайно едва удержался от того, чтобы на этом разговор и закончить. Но имени было мало: ему нужно место и желательно пара ракетниц, чтобы разнести там всё, не подходя ни на шаг. — Судя по всему, это она перешла дорогу мне. Адрес, Раунак. Когда он наконец бросил трубку и повернулся к Коллеи, то очень надеялся, что его лицо не соответствует отчаянию в той глубокой яме, в которую их только что загнали. Если женщина, о которой он не слышал уже лет семь, жива, здравствует и спокойно ходит по центру Каира… если Тигнари у неё… Коллеи тихонько кашлянула: — Утро. Есть новости? — Есть, — Сайно выглянул в окно. Солнце только вставало, и на сегодня у него намечались дела. «Но тебе они не понравятся». Именно так он оказался на Гезире, аккурат на границе условного деления Каира и Гизы посередине Нила. На острове всегда хватало народу, оба берега идеально просматривались, а смешаться с туристами было легко — достаточно надеть чёрную бейсболку, сдвинуть козырёк пониже и наводить камеру на всё подряд. Сайно надеялся, что пока этих мер хватит, но с его биографией надежды никогда не считались. Пистолет, прикрытый поясной сумкой, перестал приносить необходимое спокойствие годы назад, и сейчас Сайно — не впервые, но снова с сожалением — вспомнились ощущения каменных мышц и бесконечной силы на кончиках пальцев. Она стала бы неплохой гарантией пережить сегодняшний день, потому что к ночи Сайно либо найдёт и вытащит Тигнари из этой драконьей башни… либо угробит их обоих. Он снова поднял камеру, когда наконец заметил то, что искал. Отель выглядывал из-за пальм и разваленных многоэтажек на набережной — выглядывал плоской крышей, неброским задним фасадом и пустыми окнами без штор. Для того чтобы постучаться в парадную дверь, нужно было обойти весь квартал. На крыше пиксельный зум не засёк патрулей, а Раунак клялся, что отель давно не используют как отель. Чем это было теперь — тюрьмой, штабом или складом древностей, — он не знал и «не горел желанием выяснять». Сайно снова оставалось немногое: только надеяться. Но не поразиться нахальству тех, кто упрятал Тигнари в самый центр города, он не мог. Если Тигнари вообще там — но именно это Сайно и предстояло выяснить. Влившись в поток туристов, он пересёк реку по пешеходной секции моста и навернул пару рассеянных кругов между зданиями в попытке определить безопасный маршрут. Торцом отель выходил на пустырь, фасадом — на улочку с кафе, задником — на маленький парк. Всё казалось абсолютно тихим, мирным и безобидным. Само здание выглядело неважно: давно слезшая краска открывала бедный песочный цвет отделки, над пыльной вывеской кто-то оставил красноречивое ругательное граффити, а одно из окон почему-то было разбито. Его даже не удосужились прикрыть строительной плёнкой; казалось, что на впечатление здания всем было плевать, главное — стены. Сайно забился в глубине кафе под прохладу кондиционера, взял первое, на что упал взгляд в меню, и из тени принялся наблюдать за входом. Тот просматривался неидеально, но Сайно собирался дожить до вечера, а не ломиться в двери. Никого из команды он больше не мог отправить вместо себя. Да и никого не стал бы совать головой вперёд в эту яму. Ему принесли абсолютно дерьмовый американо, и с каждым глотком Сайно всё острее чувствовал, что попросту солгал Дэхье в лицо. С одним только трикстером он не справился бы ни в одиночку, ни всей командой; а теперь, когда к нему комплектом шла одна из самых стервозных и меркантильных сук во всём этом гадском бизнесе… Умом Сайно понимал, что его лучшим вариантом будет вернуться, собрать людей и ударить по этому отелю из парочки гранатомётов, а то, что останется, сжечь напалмом к чёртовой матери. Но то, что у него шло за сердце, не могло заставить Тигнари ждать в неизвестности ещё дольше. Когда американо превратился в холодную воду с привкусом кофе, у дверей отеля началось движение. Улицу пересёк тёмный форд с тонированными стёклами, завернул к шлагбауму на подземную парковку, и из машины резво выскочила пара парней — намётанный глаз с лёгкостью определил бы, что под топорщащимися майками у них спрятаны не тележки для чемоданов. За фордом, рыча и плюясь, затормозила потасканная ямаха; мотоциклист снял шлем, повернул голову… Сайно почувствовал, что мгновенной яростью мог бы стереть свой кофе в порошок. Этот ублюдок. Рука непроизвольно дёрнулась к пистолету, но Сайно нечеловеческой силой удержал себя на месте. Нет. Потом. Трикстер — или недо-Гудини, который себя за него выдавал — тряхнул головой под аккомпанемент скрипа зубов Сайно. Он выглядел и вполовину не так расслабленно, как во время их последней встречи под парижским дождём: огляделся по сторонам, поджал губы, будто каирская жара, пока он был в мотоциклетной куртке, заслужила его категорическое неодобрение, и снова набросил шлем. Ямаха вслед за фордом въехала на парковку, и у входа остались только двое нагруженных парней. Охрана, хладнокровно отметил Сайно. Один из них нёс чемоданчик, подозрительно напоминавший автомобильную аптечку, второй — почтовую коробку, в которой с равным успехом могли оказаться свежие простыни и взрывное устройство. Вдвоём они прошли под козырёк, толкнули входные двери — и скрылись внутри. Долю секунды Сайно видел огромный холл, а затем его снова отрезало, и снаружи отеля воцарилась тишина. И оставалась тишиной до тех пор, пока на небе в неуверенных сумерках не начали зажигаться первые звёзды. К тому моменту Сайно навернул по всему кварталу несколько десятков кругов, пытаясь найти лучший способ незамеченным пробраться внутрь. Парковка явно управлялась датчиками движения или выходила на внутренние камеры; по углам были запрятаны служебные входы и мусоропровод, но издалека всё выглядело так, будто им не пользовались со дня постройки. Из дельных вариантов у Сайно оставались шаткая пожарная лестница на торце здания и разбитое окно на пятом этаже, но без подходящего снаряжения он не залез бы дальше второго. Способность брать олимпийское золото по прыжкам в высоту он тоже оставил далеко в прошлом — разменял на ночи без кошмаров. К тому же — и это было одной из причин, по которым он придержал действия до темноты — с первыми звёздами начали зажигаться и первые окна. Так Сайно было легче оценить, сколько людей на самом деле находилось внутри. Путь к пятому этажу безнадёжно заблокировал свет из третьего. Остальные этажи принялись вспыхивать, как рождественская ёлка: пять окон, десять, пятнадцать… На третьем десятке Сайно перестал считать. Потряс головой. Какого хрена? Весь день отель был неподвижен и мёртв, кто мог находиться внутри? Если это охрана, то что или кого они стерегли по всему зданию? Тигнари, должно быть, чувствовал себя невероятно польщённым. Тигнари. Выходя из квартиры с одной бутылкой воды и пистолетом, Сайно очень долго боком смотрел на Коллеи, прежде чем наконец сказать. Провожала она его бледной решительностью, но Сайно не простил бы себе, если бы оставил её без малейшей страховки. Он позаимствовал у бывших хозяев квартиры ручку и на обратной стороне стикера Тигнари нацарапал новое сообщение. Затем вложил его в руку Коллеи и как мог мягко сказал: — Может случиться так, что я тоже не вернусь. Тебе нужно иметь это в виду. Коллеи посмотрела на него так, будто вместо этого услышала: «Сейчас я достану пистолет и открою стрельбу возле Великого Сфинкса». Наполовину удивлённо, наполовину воинственно. — Что это? — Адрес другой квартиры и телефон, — Сайно собрал волосы в неряшливый хвост и нахмурился, глядя, как Коллеи вертит записку в руках. Для неё она будто превратилась в бомбу. — Если я не вернусь к ночи, с Тигнари или без, ты должна собрать вещи и уехать отсюда. Как доберёшься до места, позвонишь на этот номер. Дэхья отправит кого-нибудь тебя забрать. Коллеи испустила нервный смешок: — Куда забрать? У тебя намечается день «приведи приёмную дочь на работу»? Если бы в эту секунду Сайно мог себе позволить, он бы тоже посмеялся. На «приёмной дочери» в его непонятный костёр в груди кто-то подкинул ещё парочку углей, и он, не определившись с конкретными чувствами на этот счёт, смог лишь головой покачать: надо же. И когда только успел. — Это на самый крайний случай. Либо мне соврали и на месте я ничего не найду… — Сайно помедлил: глаза Коллеи искрились подозрением, — либо я верну Тигнари. Сегодня. Живым. Сложно было сказать, поверила она или нет. Но надежды в ней точно хватало на двоих. — Пожалуйста. Коллеи спрятала стикер в карман, и Сайно позволил себе ещё немного надежды — на то, что ей больше не придётся его доставать. Всё остальное зависело только от него. И сейчас, снова огибая отель в сторону парка, Сайно чувствовал, что делает непростительно мало. Его последней возможностью попасть внутрь, не привлекая лишнего шума и не делая крюк за снаряжением, оставались служебные входы. На одном из них висел крепко сбитый амбарный замок, от которых Сайно был не в восторге, а вот вторую дверь заперли на обычный ключ. Сайно оставался в парковых тенях, приглядываясь к окнам на первом этаже, до тех пор, пока вплотную к ним не перестали мелькать неясные тени. Затем бросил бейсболку под ближайшую пальму, перебежал открытое место, сел перед дверью на корточки и принялся за дело. Две долгие минуты спустя замок щёлкнул и поддался. Сайно толкнул дверь, поднял пистолет — никого. Темнота и тишина. Служебные коридоры не охранялись и были словно позабыты и брошены. Здесь пахло затхлостью и плесенью, которая пряталась во мраке по углам. С риском выдать себя светом фонарика пришлось почти на ощупь миновать склады постельного белья, прачечную и инвентарную; Сайно считал шаги в гулкой темноте, неспособный даже вдохнуть полной грудью. Пока ему везло, но это не могло длиться вечно. Как на десяти этажах, забитых людьми, ему найти ту единственную комнату, где могли держать Тигнари? И как вытащить его так, чтобы не посадить всех этих людей себе на хвост — разбить ещё одно окно? Сайно всерьёз начинал жалеть, что из всей команды именно Кавех улетел с Дэхьей в Индонезию. Пропавшие экспедиции вряд ли дадут ему возможность что-нибудь взорвать или где-нибудь пошпионить, а здесь он развернулся бы на полную. Лабиринт коридоров вывел на узкую лестницу к эвакуационным выходам. Сайно выглянул из-за двери, задрал голову, считая пролёты: всего три, до пожарной двери. Значит, следующая клетка выведет прямо в холл. Её Сайно намеревался проскочить быстро и без шума. Ржавые перила скрипнули, он поднялся на пролёт, держась стены… и замер. Из холла далёкими призраками доносились звуки. Приглушённый топот ботинок охраны перемежался со звоном каблуков, эхом множились голоса — нет, голос. Говорил кто-то один, и это была женщина. — …никого посылать. Мы будем просто ждать, это ясно? Сайно не знал, как звучит её голос. Имел лишь отдалённое представление, как она выглядит. Но если кто из знакомых ему французов способен был шарить по миру в поисках чужой добычи… то это была женщина прямо за стеной. Та, которая должна была умереть семь лет назад в джунглях Карнатаки. Сайно подавил желание вдохнуть громче. Выходит, она жива, а он даже не принял её в расчёт — само собой, трудно принимать в расчёт то, что в твоей системе мира давно мертво. — Хорошо. Индонезии понизьте приоритет, всю работу… — голос перебил возобновившийся стук каблуков. Сайно впервые пожалел, что не обладал таким же острым слухом, как… — Что с подвижками в непальском направлении? Вы определили хотя бы одну вероятную точку? Шаги удалялись, голос становился ещё слабее. Сайно помотал головой: он бы не устоял от искушения подслушать что-нибудь сверху, особенно если они с французами, судя по всему, взяли курс на одно и то же дело. Но разговор не касался обсуждения пленников, а Тигнари сейчас был в приоритете. С тем, что за «дело» интересовало воскресшего призрака, можно было разобраться позже. Пора было двигаться… — Наслаждаешься? …наверх. Сайно вздёрнул пистолет к источнику нового голоса раньше, чем понял, откуда он вообще идёт. Дуло поднялось к следующему пролёту и без колебаний уставилось в темноту у дверей — а в следующую секунду оттуда показалось такое же. Смотревшее Сайно точно в лоб. — В этот раз всё честно, — с улыбкой отметил обладатель голоса, выступая из тени. — Я с оружием, ты тоже. Трикстер стоял у дверей на второй этаж — с пистолетом, лежавшим в его пальцах как родной, и таким радостным выражением лица, будто Сайно спас его праздный вечер от скуки. Нет, его не поймали. Его ждали. — Я снял со второй двери замок ещё вчера, — довольно подтвердил парень, так и оставив Сайно гадать, что это: чтение мыслей или удачное совпадение. Проклятые трикстеры и не такое вытворяли. — Чтобы выглядела привлекательно. Хотя я ставил на пожарную лестницу. Ну… ту, что снаружи. — Сюрприз. Выразительным щелчком Сайно взвёл курок. Звук отдался в ушах неожиданным наслаждением: ему редко случалось предупреждать перед выстрелом. А этот гадёныш заслужил знать, когда ему в лицо прилетит пуля. — Ладно, — вздохнул парень наконец, — я сосчитаю до трёх и уберу пистолет. Ты, надеюсь, тоже. А потом мы вежливо пожмём друг другу руки, и я провожу тебя в кабинет. Идёт? Губы Сайно дрогнули смешком: — Или я сразу тебя пристрелю. Парень в ответ выразительно закатил глаза. Это, механически отметил Сайно, было бы хорошим шансом в него выстрелить — но пальцы дрогнули за миллисекунду до того, как среагировал бы спуск. Нет. Тогда ему конец. — Стреляй на здоровье. На звук сбежится вся охрана — их в здании двадцать семь человек, можешь не пересчитывать. Ты обнаружишь своё присутствие, и уйти отсюда будет сложнее, не говоря уже о том, чтобы уйти с поощрительным призом, — парень склонил голову чуть набок; его глаза смеялись. — А ты ведь за ним пришёл, правда? Сайно стоило больших трудов сохранить молчание, а не исполнить угрозу. Абсолютно в каждом отношении трикстер был прав, и абсолютно в каждом отношении Сайно его глубоко за эту правоту ненавидел. — Чего тебе надо? — толкнуло непослушное горло. — Мне? Дожить сегодняшний день без лишних дырок в теле, — парень чуть приподнял уголки губ в улыбке, — и ещё много следующих, если повезёт. Так что? Будь у Сайно железная уверенность, что после такого он выживет, он был бы уже на верху лестницы с голыми руками на чужом горле. Но что-то подсказывало ему, что и на такое развитие событий у трикстера оказался бы лишний козырь в рукаве. Парень поднял кулак и отвёл большой палец. Сайно не стал его останавливать. — Раз… два… три. Они разжали ладони одновременно. Парень спрятал пистолет в наплечную кобуру, Сайно привычно сунул за пояс — медленно, глядя в глаза тому, кто разоружил его парой предложений и светской улыбкой. Чёртовы французы. — Хорошо, — парень помахал с лестницы, в его голосе сквозило несравненное облегчение, — поднимайся. Босс хочет поговорить. Сайно заскрипел зубами: подчиняться приказам казалось унижением чистой воды, но, возможно, это был единственный способ отыскать Тигнари… максимально быстро и без лишнего шума. Если перед ним на приёме раскатали красную ковровую дорожку, можно было пройтись по ней под камерами, прежде чем обносить хозяев. Когда они поравнялись, в руках у парня уже была электронная сигарета. Сайно смерил её ровным взглядом, предупредил: — Выкинешь что-нибудь — и я залью эту мерзость оттуда прямо тебе в горло. Парень пожал плечами, затянулся и толкнул дверь, у которой прятался. Он первым выступил на пожарную лестницу, выдохнул плотный клуб пара в облака и мимоходом заметил: — У тебя как будто день проходит лучше, если ты кому-нибудь поугрожаешь. Дэхья говорила так же. Правда, потом они подружились — насчёт этого парня Сайно не питал бы таких надежд. — Уж прости, что не лезу обниматься с фокусником, который похитил у меня… Парень обернулся на него с улыбкой: явная пауза повеселила его сильнее всего, чем Сайно успел подставиться перед ним за последние пять минут. Правда была в том, что Сайно теперь сам не знал, как имеет право называть Тигнари. Друг? Любовник? Партнёр? Мог-бы-быть-любовью-всей-жизни-если-бы-я-всё-не-испортил? — Ты злишься, — вздохнул парень вдруг. Совершенно по-человечески. — Понимаю. У меня есть человек, который дорог мне больше собственной жизни, и я, наверное, тоже полез бы в клетку со львом, если бы ей что-то угрожало. Но здесь, — он махнул рукой на дверь, из которой они вышли, — нет ничего личного. Мы выполняем приказы. Тут уже ты должен меня понять. Он принялся подниматься, оставив Сайно смотреть себе в спину с отвратительным чувством раздваивающихся мыслей. Понимал ли он, что такое приказы? Конечно, он прожил на них всю жизнь. Убавляло ли это желание перебросить горе-фокусника через перила? Да чёрта с два. Сайно зашагал за ним, твёрдо вознамерившись контролировать каждый мускул в теле и не тратить злость впустую. Они поднялись на пролёт, парень галантно распахнул перед ним дверь и повёл дальше по коридору. Ноги казались налитыми свинцом, с Сайно больше не пытались поговорить, и теперь он был на несколько минут предоставлен сам себе. Пока тело механически запоминало дорогу по тёмному ковролину, он гадал, почему ему позволили пробраться так далеко. Запугать — но не убить. Вызвать на разговор — но снова без попытки прикончить. Заставить играть в свою игру — но ни намёка на желание из неё вывести. Казалось, в самом начале, говоря Дэхье об угрозах, Сайно несколько просчитался и в ощущениях, и в ожиданиях. Куда больше это походило на торги. Он мог бы попросту спросить — но подозревал, что до встречи с «боссом» ничего дельного не услышит. Мог бы прекратить этот цирк, напасть со спины, отобрать пистолет, а дальше найти дорогу самостоятельно — но, когда Сайно начал фиксировать, где они, понял, что не уйдёт далеко. На третьем этаже охраны было в разы больше. Патрули вдоль коридоров, безликие статуи-часовые через дверь, у каждого — хорошая пушка в руках и выправка, достойная военного. Сайно провожал их взглядами, вычисляя маршруты, но быстро осознал, что это бесполезно. Если случится так, что придётся бежать, то бежать через этот коридор — самоубийство. Проклятье, его не просто швырнули в клетку со львом — он сам радостно в неё залез и бросил через решётку ключ. Трикстер довёл его до дверей в конце коридора, ещё хранивших на себе следы латунной таблички на куске светлого дерева. Важно кивнул двум охранникам по бокам, оглянулся за плечо с озорным прищуром: — Уверен, вы договоритесь, — и первым шагнул в кабинет. Кабинетов Сайно за всю жизнь визитов к богатым клиентам видел немало, но ни один из них не открывался ему… такой картиной. Той, кого он искал взглядом, не было за столом — она сидела на коленях на мягком ковре, боком к дверям, и на вошедших даже не повернула головы. Но это определённо была она. — Ma dame Arlecchino, — галантно прокашлялся трикстер, — vous avez un visiteur. Сайно знал её под другим именем, но, видимо, семь лет назад что-то всё же сумело умереть. Она выглядела в точности как рисовался образ шёпотками в подполье — высокая, с безукоризненно светлой кожей без единого шрама и коротким «бобом» по волосам. Единственным отличием оказался цвет — не тёмные, как помнил Сайно по слухам, а выжжено-белые, будто снежная шапка. И глаза. Когда она чуть повернула голову, на Сайно бегло взглянули два абсолютно чёрных колодца без капли жизненной искры. Сайно знал этот взгляд — видел у Радкани временами, когда тот позволял себе пять минут тишины и отдыха, садился у костра и брал у кого-то бутылку пива. Единственной искрой в этом взгляде было отражение огня, это был взгляд человека, который давно убил в себе любое подобие эмоций. Сайно силой удержал себя от желания выхватить пистолет и прострелить оба этих колодца насквозь. У этой женщины был Тигнари, и её каблуки крепко прижимали к полу тот единственный козырь, который мог удержать Сайно на месте. К тому же… Арлекино держала в руках выпотрошенного плюшевого медведя. Остановило Сайно не это — а то, кому она его вернула. Перед ней, пряча слёзы в сгибе локтя, сидела девочка лет восьми. Проклятье, дёрнулся Сайно мысленно, она притащила в здание ребёнка. У неё были тёмные волосы и ровная смуглая кожа, достойная ребёнка пустыни. Девочка беззвучно плакала, её плечи тряслись, а Арлекино бормотала ей так тихо, что Сайно едва уловил: — …мы позаботимся о том, чтобы Хилми больше не брал твои игрушки, хорошо? Он подарит тебе нового медведя и принесёт извинения. Я лично за этим прослежу, — она накрыла игрушку ладонью девочки и сжала пальцы в перчатках поверх. — Ну, иди к себе. Мне нужно принять гостей. Глотая слёзы, девочка поднялась с колен и торопливо, не сказав ни слова, выбежала из кабинета. Её руки крепко прижимали медведя к груди, глаза смотрели в пол. На Сайно она не обратила внимания, но тот рефлекторно обернулся ей вслед. И пропустил момент, когда приковал внимание кое-кого другого. — Monsieur аль-Харад, — Арлекино отряхнула невидимые складки на брюках и обошла стол, — добро пожаловать. Прошу. У неё был выверенный годами практики арабский — достаточно хороший для переговоров, но недостаточно, чтобы сойти за свою. Она указала на кресло, и Сайно сел, выразительно удерживая руку на поясе. Столешница была пуста, если не считать ноутбука в углу. На окне протянулся ряд золотых статуэток — индуистские божества, с лёгким периферийным удивлением отметил Сайно. Вишну, Шива, Ганеша и тот десяток других, которых с радостью перечислил бы аль-Хайтам. Шкафы были забиты обычными архивными папками, но вот на одной из полок под тонким стеклом… Арлекино вежливо постучала по столу, привлекая внимание; на лице-маске не отразилось ни единой эмоции, и голос остался сухим и прохладным. — Прежде чем мы приступим, я хочу кое-что обозначить. В здании отеля сейчас около двадцати детей — возрастом с Судабе, старше и младше. Мне доводилось слышать, что у наёмника из пустыни напрочь отсутствует чувство сострадания, но я искренне надеюсь, что вы не станете подвергать их жизни опасности своими… — взгляд буравил через стол чёрными дырами, — необдуманными решениями. У Сайно дёрнулось веко. Собственный голос оказался таким низким и хриплым, будто он оставил под отелем с десяток пачек кэмела: — Живой щит из детей — вот что действительно сойдёт за «отсутствие чувства сострадания». Вот, значит, почему с наступлением темноты в якобы мёртвом здании горело столько окон. Откуда эти дети? Из самых бедных районов Каира, из криминальных семей, на которых висели долги, из больниц и приютов? По лицу Арлекино скользнула небрежная улыбка. — Уверяю, это просто совпадение. Я помогаю этим детям обрести новый дом, а потом они вырастают и начинают приносить пользу уже мне. Долгосрочный кредит, месье аль-Харад. Странно, что Лини не поделился с вами собственной историей. Сайно взглянул на парня, который так и не покинул кабинет — стоял в тенях за спиной у Арлекино, как часовой, со странно скривившимся лицом. Кажется, быть кредитом ему не нравилось. Хорошо. Теперь у Сайно было имя, которое можно выбить на его будущей могиле. — Интересные отношения с подчинёнными. — Лучшие солдаты всегда получаются из тех, кого мы воспитали сами. Только они обязаны нам так, как не обязан никто другой, — Арлекино покачала головой, сложив руки в замок на столе. — Но я хотела обозначить факт, а не разворачивать дискуссию. Боюсь, я в Египте ненадолго, моё время немного ограничено, а вы здесь вовсе не из-за детей. Сайно едва прогнулся вперёд. Сама Арлекино, повторил он мысленно, затем её ручной трикстер в углу кабинета, двое охранников прямо за дверью и ещё около десятка — дальше по коридору. И в два раза больше детей. Они сделали всё, чтобы он не потратил ни единой пули, пробиваясь сюда. Даже не было нужды отбирать сам пистолет — Сайно всё равно не открыл бы огонь. — Тигнари, — констатировал он как мог спокойно, но голос всё равно надломился на полтона ниже, разрываясь угрозой, которую Сайно не мог исполнить. — Где он? — В безопасности, — заверила Арлекино светской улыбкой. — Возникли некоторые проблемы, но ему обеспечен надлежащий уход. Месье аль-Харад, я знакома с принципами торговли, и товар продаётся лицом — не в моих интересах его портить. Товар, нахрен, продаётся лицом. Чёрт побери, если эта сука хоть пальцем его тронула… — Значит, — констатировал Сайно скачущим по рычанию тоном, — это торги. — Я бы не позволила вам даже подойти к зданию, не будь это торгами. Выслушайте меня, хорошо? Уверена, вы найдёте моё предложение… достойным внимания, самое меньшее. Сайно сказал бы, какое предложение гарантированно стоит его внимания, но стоило ему открыть рот — первые слоги из фразы «Со всем уважением, мадам, вы можете пройти прямо и нахрен, потому что я не торгуюсь за своих людей» потонули в вибрации телефонного звонка. И звонили ему. Сайно дёрнулся: проклятье, Дэхья!.. В Индонезии время близилось к ночи, они должны были добраться до вулкана и хотя бы осмотреть место исчезновения экспедиции. Если бы не взгляд Арлекино через стол, Сайно сумел бы зарегистрировать мимолётное облегчение по плечам: Дэхья звонила, значит, была жива. — Ответьте, — махнула вдруг Арлекино. Сайно мрачно сверкнул взглядом, нутром чуя подвох, но ему лишь холодно улыбнулись: — Это наверняка что-то важное. Кто может звонить вам кроме собственных людей? Раунак, например — попытаться продать пылесос. Или Радкани — рассказать, что эти собственные люди всё-таки ищут. Или Кавех, который поймал хандру и соскучился по выговорам. Кто, нахрен, угодно. Но Сайно, и не глядя на экран, знал, что в такое чётко оговоренное время это могла быть только Дэхья. Арлекино склонила голову: — Можно говорить прямо здесь. Прозрачность — лучшая гарантия партнёрства, не находите? Сайно не находил, но в змеином логове это был приказ, а не разрешение. Он начинал медленно понимать Тигнари, которого запретное слово на букву «п» заставляло тут же скалить зубы и вставать в позу: свою свободу они защищали одинаково ревностно. Вот только Тигнари её лишился. — Не подавайте виду, — посоветовала Арлекино. — Говорите как обычно. Помните, что у вас сейчас на кону. Сайно не стал тратить на неё лишнюю желчь. Потянулся к телефону под пристальным взглядом Арлекино и ожесточённо вдавил кнопку в экран. Казалось, кабинет застыл в напряжении, каким пропитывалась гробница перед входом в сокровищницу; даже Лини в своём углу зашевелился и сделал крошечный шаг вперёд, готовый слушать. — Да? Голос Дэхьи ворвался в динамик с далёким неясным гулом: — Нашли последнюю стоянку аль-Акары. Он разбил лагерь на холме сразу за деревней тенгеров, копал что-то ниже на каменном склоне. Сайно покосился на Арлекино, но её лицо оставалось всё таким же невозмутимым. Если их интересовала одна и та же экспедиция, Сайно с тем же успехом мог записаться в её личные репортёры — сейчас она услышит всё, что наверняка сама пыталась узнать. Проклятые, мать их, французы. — Вы там уже были? — Наведаемся с утра. Пока что мы точно знаем… — голос Дэхьи предательски запнулся. До Сайно только сейчас дошло, что гудело у неё на фоне и съедало часть слов — кратер активного вулкана. Они должны были остановиться прямо на склоне. — Нет, мы думаем. Всё указывает на то, что экспедиция погибла. Целиком. Сайно почувствовал, как брови хмуро ползут к переносице. Ожидаемо: место, которое искал Сехти, казалось Сайно слишком… просто — слишком. Даже для группы подготовленных археологов с лучшим оборудованием в мире. Если не справился аль-Акара, то каких чудес Сехти ожидал от Сайно? Не тех ли, которые теперь были ему неподвластны? Арлекино на периферии зрения вежливо склонила голову к плечу. «Ну?» Сайно прочистил горло. — А причины? — Деревенские говорят: обвал, но хрена с два я им поверю. Если так, они бы сообщили властям, а обвал на раскопках не мог похоронить всех, — Дэхья зазвучала жёвано: сунула в зубы сигарету, на фоне слабо щёлкнула зажигалка. Сайно как никогда хотелось к ней присоединиться. — Когда здесь будет посветлее, скажу больше. Может, прожмём деревенских, потому что пока у меня стойкое ощущение, что нам врут и не краснеют. А может, наткнёмся на что-то интересное и без их помощи. У тебя как? Сайно поднял от телефона глаза, впервые увидев на лице Арлекино что-то помимо загипсованного интереса. Вот теперь в глубине её колодцев заплясали первые дьявольские огоньки — «помните, что у вас сейчас на кону». Сказать хоть одно неправильное слово, вызвать Дэхью из Индонезии, привести сюда любое подобие на подкрепление — и Тигнари конец. Мало что могло заставить сердце Сайно нарастить темп до бешеного насоса, но эти глаза справлялись на ура. — Возможно, — медленно начал Сайно, — я напал на след. Пока не могу сказать больше. Но я знаю, где он. Дэхья выдохнула облегчением прямо в динамик. Судорога прошлась по голосу так отчётливо, будто они стояли плечом к плечу: — Он в порядке? «Это я и сам хотел бы знать». Арлекино не отреагировала. Долю секунды Сайно думал подать Дэхье какой-то знак, как в старые добрые — когда они ещё не подобрали Кавеха из Янбу и не могли шифровать рации так же хорошо, как их наладил он, — но быстро оставил эту мысль. Даже если её предупредить, наёмники не работали на удалёнке. Дэхья не поможет. — Да, — выдохнул Сайно наконец. — Да, насколько я могу судить. По крайней мере, я хочу верить. Даже в молчании по ту сторону можно было почувствовать слабую улыбку. Проклятье, Дэхья слишком легко привязывалась к тем, кому симпатизировала. Голова у неё была на месте, и оставляя на неё команду, Сайно точно знал, что она справится — но вместе с тем никто не переживал с той же отдачей, какая била по ней. — Сайно, — позвала Дэхья, — мне надо… И осеклась. Звуки в динамике смешались в стук, шорохи и неясные голоса на фоне. Дэхья обрывисто бросила: — Повиси минутку, — и отняла телефон от уха. Сайно расслышал обрывистое «напали», колени дёрнулись, будто намеревались тут же прыгнуть из окна прямиком в Индонезию, но шума больше не слышалось. Зная, что может пожалеть о своём вопросе, Сайно всё же попытался: — Что у вас там? Дэхья не услышала. Шорохи стали ритмичными: она шла по сухой траве, телефон впускал в динамик порывы ветра и далёкий гул, от которого должна была дрожать земля. Сайно отрезали от того мира, в котором тоже что-то происходило, и оставили гадать, кому досталось на этот раз. Если в смену Дэхьи кого-то убили, она себе в жизни не простит. Сайно научился с этим мириться, выдрессировал себя на ультимативное «ты никогда не защитишь всех», но Дэхья, у которой все в команде были чуть ли не друзьями до гроба… Когда в динамик снова вернулся осознанный мир, это был громкий голос Дэхьи: — Что здесь происходит? — и спустя пару секунд тяжёлого молчания прерывистое: — Твою же… какого дьявола?.. — Дэхья! — снова попытался Сайно. Неизвестность и догадки, разрывающие голову, осознание разом навалившихся проблем — всё это медленно жарило мозг до нетерпеливых спазмов в мышцах. Ему нужно было действовать, а не просиживать штаны отрезанным от возможности помочь и Тигнари, и Дэхье. К счастью, на этот раз та его услышала. — Сайно, здесь… — её звучный и уверенный голос просел на пару нот, будто где-то в Индонезии на склоне вулкана ей довелось лично наблюдать Второе пришествие. — Здесь девочка. Живая. Сбитый с толку, Сайно поднял бровь: — Деревенская? — Нет же! Мы нашли её фотку в лагере аль-Акары, — шум на фоне стал только громче, Дэхья рявкнула в сторону: — Заткнулись! Пожалуйста… спасибо. Сайно, она была в экспедиции. Это его дочь. Что-то в углу резко выпустило воздух наружу: Лини зажал себе рот рукой, его глаза округлились. На Арлекино Сайно не смотрел, но чувствовал, что только что передал им то, чего не следовало. Проклятье. Что бы там ни забыла девчонка, в экспедиции которой все «мы думаем, что» погибли, сейчас их нужно было увести от этой темы подальше. Так, чтобы сама Дэхья ничего не заподозрила. — Он взял на раскопки собственную дочь?.. Сколько ей вообще лет? — На вид лет двенадцать? Секунду, — Дэхья снова убрала динамик. — …Хайтам, скажи деревенским, что мы её забираем. Без обсуждений, будут возражать — доставай пистолет. Мне насрать, мы её осмотрим, дружески побеседуем со старостой и выясним, почему они не сказали ни слова про выжившего ребёнка. Если понадобится, я допрошу его лично. Грудь затопило чем-то, что в нормальной системе ценностей, наверное, шло за прилив гордости. Да, Сайно мог доверить Дэхье эту работу. Она справится. — Дэхья, — позвал он, — а раны? Она вообще выглядит как жертва обвала? — Ты думаешь, аль-Акара сунул бы её прямо туда? «Держи молоточек, моя радость, обрушь нам какую-нибудь несущую стену или повреди старинные фрески»? Нет, она цела и невредима, ни пятнышка. Вот только… — Дэхья явно нахмурилась. — Волосы. Я готова поклясться, что на фотографии она была блондинкой, как цыплёнок такой, знаешь? А сейчас… вся седая до последнего волоска. Сайно почувствовал себя так, будто что-то холодным лезвием коснулось его лица — и этим лезвием была улыбка Арлекино. Выбеленная до боли в глазах чёлка упала на её лоб. Тёмные, вспомнилось некстати. Раньше у неё были тёмные волосы. Их с Сайно взгляды столкнулись в упор, и он понял: Арлекино услышала всё, что хотела. Теперь она знала даже больше него. — Достаточно, месье аль-Харад, — тихо обронила она. — Лини… Тот поклонился и бесшумной тенью вышел из кабинета. Арлекино откинулась в кресле, и этот ленивый жест ощущался так, будто она взводила механизм гильотины. Скрепя сердце Сайно бросил в телефон: — Охраняйте девочку, это задача первого приоритета. Никого к ней не подпускайте — ни деревенских, ни кого угодно ещё. Сехти ни единого слова. И отключился. Несколько долгих секунд за столом царила тишина — такая напряжённая, что можно было протянуть руку и погрузить её в густое желе. Арлекино смотрела прямо перед собой, Сайно попытался задвинуть беспокойство подальше и хоть что-то понять. Эта женщина должна была быть мертва. Эта девочка — тоже. Но Арлекино вернулась, и вернулась (теперь то, что поначалу принималось за краску, Сайно видел отчётливее) поседевшая так, будто вместо смерти столкнулась с худшим ночным кошмаром. Что бы ни искал Равана Сехти, ей нужно было именно это. Взгляд снова уткнулся в полки с архивными папками. Стекло бликовало жёлтым светом ламп, и Сайно, рассеянно щурясь на лучи, вдруг понял, что под ним лежало. — Месье аль-Харад, — ожила Арлекино, отвлекая на себя, — я собиралась предложить вам кое-что другое, но в свете новых обстоятельств… — Нет. Сайно знал, что она скажет. Ему надоело говорить и действовать по чужой указке. В последний раз он подчинился приказу, который считал нелепым и глупым, много лет назад — а после этого покинул временную стоянку Таджа Радкани в йеменской пустыне и больше не возвращался. Хватит. Арлекино сталь в его голосе как будто удивила: она прогнулась вперёд и бархатом по голосу уточнила: — Нет? — Я не стану менять эту девочку на Тигнари, — слова давались Сайно тяжело, но он толкал их из горла на чистом упрямстве. — Я не торгую жизнями своих людей и не торгую детьми. И я клянусь, — мускулы задрожали едва сдерживаемой злостью, — вы ещё успеете пожалеть, что решили давить на меня вот так. Может, местных детей я и не трону. Но знаете, мадам, чем хороши пистолетные пули? Меткий выстрел оборвёт только одну жизнь. И я позабочусь о том, чтобы это была ваша. На долю секунды — в этом Сайно тоже готов был поклясться — по плечам Арлекино прошлась слабая дрожь. И этого было достаточно, чтобы понять про неё кое-что ещё. Дети. Трикстер. Куча охраны. Всё сделано только для того, чтобы Сайно явился не стрелять, а разговаривать. Она его боялась. — Вряд ли вы видите всю картину, — но, несмотря на это, голос Арлекино звучал ровно. Раскатывая по горлу терпкое удовольствие от чужого страха, Сайно мог лишь восхититься её выдержкой. — Вы даже не понимаете, что нашли. «Что». Не «кого». — Так просветите меня. Арлекино покачала головой. А затем вдруг, подняв правую руку, принялась медленно стягивать перчатку. — Знания дорого стоят, месье аль-Харад, — чёрный бархат упал на стол, Арлекино отряхнула рукав. — Я свою цену уже заплатила. Её правая рука была чернее нефтяного пятна. Кожа стянулась и стала сухой, как древний пергаментный лист, пальцы больше походили на хищные когти — Арлекино будто по локоть окунулась в чернила и так и не смогла их отмыть. Сайно доводилось встречать охотников за древностями без глаза, пальцев или с кривым, не раз переломанным носом. Бывали такие, которые оставляли в гробницах и храмах целые конечности — но то, что Арлекино скрывала под перчатками, больше походило на… проклятие. Сайно хмыкнул: — Семь лет назад, надо думать? — Поверьте, — Арлекино холодно улыбнулась, перчатка вернулась на место, скрыв когтистые чёрные пальцы от любопытных глаз, — я уже знаю о том, с чем вы только собираетесь столкнуться. Вы уверены, что справитесь? Уверены, что ваша рука или чья-то смерть будет справедливым обменом? Сколько таких смертей нужно, чтобы вы остановились — десять, двадцать, сто? Арлекино и раньше — исключительно по слухам, которые за надёжный источник нельзя было принимать — казалась Сайно человеком, с которым он предпочёл бы не сталкиваться. Но сейчас, зная, что она его боялась, и понимая, что пыталась победить единственным доступным оружием в виде слов и сомнений… сейчас он чувствовал, насколько она опасна на самом деле. Она не рубила голов и не казнила провинившихся солдат. Она медленно и терпеливо делала так, что сотрудничество с ней было перспективой лучше открытого конфликта. — Если… — начал Сайно осторожно, — если я соглашусь на такие условия. Отдам вам девочку. Она ведь умрёт, верно? Арлекино не успела ответить. В кабинет снова тихо постучали, дверь приоткрылась, и её глаза на миг сощурились, выдавая довольство. — А, как раз вовремя. Может, — она махнула кому-то за спиной Сайно, веля заходить, — так наши переговоры закончатся быстрее. Сайно повернул голову — и весь остальной мир сжался до белого шума в ушах и тумана далеко на периферии зрения. Лини в дверях отступил в сторону, пропуская внутрь ещё одного человека. Порог неровно переступили лисьи лапы, содранные до царапин руки обхватили тонкие плечи. Впервые за две недели Сайно взглянул прямо в лицо тому, кто в их последнюю встречу искрился яростью и гневом. В глазах Тигнари по-прежнему дышал целый лес, и сейчас этот лес медленно умирал.