Как дышит лес

В последний раз, когда Дэхья наблюдала возле Сайно столько скуренных за две затяжки сигарет, они были в Мьянме. Хорошая перестрелка, пуля в плече, пляжный сезон на больничной койке — а Сайно тогда, накручивавший у её палаты бесполезные круги, извёлся в край. По его сигаретам можно было определять степень нервозности, даже не посмотрев в глаза, и две глубокие затяжки дрянным, смятым кэмелом — это не крайняя степень, это «полный пиздец». Теперь, когда Сайно вообще был в состоянии курить, уже Дэхье хотелось орать и швыряться вещами по номеру. Как зверю, попавшему в капкан — от банальной безысходности, от ярости, от того, что любое движение пускало красную пелену в глаза и диктовало броситься с дробовиком на первое, что подвернётся. Дэхья держала себя в руках, чтобы их таких, взвинченных и на пределе, снова не стало двое, но умом понимала: как только Сайно сядет в такси и свернёт от отеля к аэропорту, её уже ничто не будет сдерживать. И тогда она накричится всласть. — Последний шанс вернуть мозги на место, — позвала она хрипловато, видя, что с новой сигаретой пачка Сайно опустела вконец. — Если думаешь, что справишься в одиночку… Дэхья оставила между ними многозначительную паузу, дав Сайно усомниться хотя бы на щелчке зажигалки. Зря старалась: Сайно, если что-то решил, сомневался только в том, какой толщины стену поставить между своим решением и такими её «думаешь». — Справлюсь, — его голос был глубоким, скрипучим, как старая дверь. — Что бы с ним ни произошло — я справлюсь. «С ним». Дэхья сжала руки в карманах в кулаки; с тех пор, как Сайно влетел в её номер с бедламом на голове, бледный как смерть, он ни разу не назвал Тигнари по имени. Он позвонил. Он в опасности. Я должен лететь к нему. Я обещал ему любую помощь. Если с ним что-то случится — я себе не прощу. Дэхья готова была сорваться за ним. Сайно не нужно было даже просить — и не то чтобы он был из тех, кто стал бы, — но её руки на середине рассказа уже шнуровали ботинки и загружали походный рюкзак. Пару секунд Дэхья существовала в мире слепой злости, в полёте со скалы в туманную пропасть — почти как в тот раз, на Мадагаскаре, когда они с Кандакией пили в номере, а один звонок Сайно оставил от её нервов звенящую пустоту. А потом Сайно неведомо как взял себя в руки. Скомандовал резко, будто лопнула натянутая струна: — Кандакия, мне нужен ближайший рейс до Каира. В любом классе, сегодня, прямо сейчас. Дэхья — даже не думай. Из рюкзака выкатилась жестяная фляга. Дэхья рывком подняла голову. — О чём не думать? — Билет нужен только мне, — Сайно смотрел не на неё — на Кандакию. Он всегда так делал, когда пространство сужалось до одного чёткого приказа. — Для остальных ничего не меняется, вы летите на Яву. С этим, — кулак на кирпичном телефоне сжался до белизны в костяшках, — я буду разбираться сам. В любой другой ситуации Дэхья не посмела бы ослушаться. Кивнула бы, приняла в который раз титул «временно-главной-пока-Сайно-не-стрельнет-вернуться», бросила рюкзак назад под кровать и забыла о нём до завтрашнего такси в Шарль-де-Голль. В любой другой — но только не тогда, когда Сайно поставил ей в приоритет работу, а не… — Разбирайся с чем хочешь, конечно, — она выпрямилась, тряхнула головой, — но я ни на какую, нахрен, Яву не полечу, пока Тигнари… Глаза Сайно прицелом метнулись в неё, сузились до блестящих щёлок. Секунду он выглядел так, будто одно имя вернуло в комнату треск молний и всю его — чужеродную — силу, но затем Сайно, поломанный и опустошённый, сгорбил плечи. — Мы не обсуждаем приказы, — напомнил угасающей сталью. — Вы летите работать. Я догоню вас, когда он будет в безопасности. Кандакия — единственный источник трезвого ума в пропахшей нервозом комнате — тихо стучала по клавишам. Каждый щелчок бил Дэхье по голове молотком, она сморщилась, но дальше встревать не стала. Запихала негодование поглубже в горло, подавилась невысказанной яростью, которую тратить на Сайно было пустой тратой времени — и пнула рюкзак ногой. Фляга позвенела по полу дальше, а Дэхья уселась на кровать и сложила руки на груди. — Не тебе одному, — начала едко, — важна его безопа… — Дэхья. Именно с голосом Кандакии стрельнувшая злость дала наконец свободно вздохнуть. Дэхья поймала её взгляд — опасливый, будто «тихо, не сейчас, мы это обсудим». Потом упёрлась в Сайно, который так и стоял посреди номера запертым в тесную клетку шакалом. Мелькнуло быстрое: если Дэхью одним намёком на опасность для Тигнари ударило под дых, то каково сейчас было Сайно? Как он держался на ногах, зная, что не может просто прогуляться до его номера и убедиться, что Тигнари в порядке? — Оставь, — попросила Кандакия мягко. — Так мы точно никому не поможем. Успокойтесь, оба. Дэхья вдохнула спёртого воздуха, чувствуя, как тот мерзким осадком падает в лёгкие. В моменты, когда Сайно терял свою главную путеводную звезду здравомыслия, именно ей по долгу службы и из банальной человечности нужно было держать его за плечи. Иначе пропала вся команда. Дэхья дала себе секунду напомнить об этом, успокоить голос. Вдох-выдох, тихое: — Ладно. Ему решать, — и ссора зашипела об угли, не успев как следует заняться. Сайно угрюмо кивнул, Кандакия чуть просветлела. Дэхья знала, что она на её стороне; но в злых вспышках, когда всё вокруг грозилось взлететь на воздух, Кандакия вообще сторон не выбирала. Садилась прямо на ящик с тротилом и тушила фитиль, пока не рвануло. И сейчас, когда она спокойно сообщила: — Есть билет через пять часов первым классом, — только по внимательному кошачьему взгляду можно было понять, что она тоже готова перейти на крик, чтобы не кричал кто-то другой. — Хватит времени?.. — Да, — Сайно скользнул рукой в карман, нащупал там пачку сигарет и будто присмирел. — В самый раз. Спасибо. Кандакия улыбнулась, но улыбка вышла блёклой и тут же стёрлась прикушенной губой. Такой же она провожала Дэхью из номера, когда та спустилась к выходу вслед за Сайно — получить последние распоряжения, если в его пустой голове они вообще были, и убедиться, что Сайно не накрутит себя до ручки. И, судя по приконченной пачке кэмела, дерьмово Дэхья в этом убеждалась. Когда на подъездной дороге к отелю блеснули фары позднего такси, Сайно будто очнулся. Шагнул к Дэхье одновременно с тем, как та вытащила из кармана новую пачку своих мальборо и хлопнула его по плечу. И заговорили они разом: — До Каира хватит. Теперь ты мне торчишь. — Смотри в оба, ладно? — Дэхья по-детски фыркнула, Сайно устало вздохнул. Пачку забрал, но продолжил так, будто ничего не видел: — Что бы ни заставило его позвонить — это не может быть просто совпадением. Кому-то очень не хочется, чтобы мы взялись за эту работу. Дэхья помялась. Сайно сильно недооценивал её способность думать — либо переоценивал свою роль в том, чтобы в формате брифинга пересказывать очевидное. О большинстве вещей, которые он подытоживал самым пресным своим тоном, команда догадывалась и без него, но Сайно важно было проговорить хотя бы для себя. Собственный голос помогал ему держать мысли в порядке. — Именно поэтому тебе не стоит лететь одному. — Именно поэтому я и лечу один, — отрезал Сайно. — Толпа в Каире привлечёт внимание. Могу поспорить, на это и расчёт. Дэхья не стала уточнять, чей именно расчёт. У Сайно всегда была команда — и все остальные, настроенные исключительно против неё. Догадки у него наверняка имелись, но сейчас, на взводе, было не лучшее время ими делиться: у Сайно в пятках чесалась необходимость действовать, а Дэхья была не настолько закадычной его подружкой, чтобы лезть под горячую руку. Могла только попытаться: — Смотри, чтобы тебя не пришили сразу в аэропорту. Раз уж расчёт был на толпу, а тут такой подарок. На скулах у Сайно заиграли желваки. Дэхья вздёрнула подбородок, готовая держать оборону до последнего: может, приказ она приняла, как тысячу других, но до последнего собиралась стоять на том, что этот конкретный в топ её любимых не войдёт. И очень хотела, чтобы Сайно это понял — даже если в его словах было рациональное зерно. Они и вылететь из Парижа не успели, а всё уже покатилось как снежный ком. На вкус Дэхьи, привыкшей работать в таких условиях, Тигнари во всей схеме был откровенно лишним — и раз так, она могла только посочувствовать тем, кто заставил его вызвонить Сайно с другого конца света. Потому что с Дэхьей или без, но Сайно от них и мокрого места не оставит. Такси оглушило клаксоном ровно в тот момент, когда Сайно открыл рот для гневной отповеди. И заставило вместо неё ограничиться лаконичным: — Я справлюсь. А вы без меня — тем более. Это и было их прощанием. Сайно сунул пачку мальборо в карман, мотнул головой и прыгнул в такси — отсюда он улетит в Каир навстречу новым проблемам, которые предпочёл решать без команды. И Дэхья, если отставить слепую тревогу за того, кто частью команды уже не был, даже могла его понять. — Эй, генерал, — позвала она, когда Сайно был уже в машине. Тот придержал дверь, кивнул, и Дэхья последней твёрдостью в голосе потребовала: — Верни нашу лисичку. Живым и здоровым. «И возвращайся сам». Будь у Сайно уверенность — он бы криво усмехнулся и хлопнул дверцей, и эта усмешка была бы достаточным ответом. Но он молчал, а в таком его молчании, тяжёлом и неуютном, ответа было не прочитать. Наконец он сказал тем же тоном, что раздавал приказы: — Верну, — и твёрдый взгляд пропал за тонированным стеклом. Такси зашуршало шинами, окончательно разрывая их команду надвое. Сжимая пустоту в кармане вместо отданной в долг пачки сигарет, Дэхья стояла у отеля до тех пор, пока Сайно не пропал где-то на ночных улицах Парижа. Ветер трепал её волосы, запах дыма от дешёвого кэмела рассеивался в воздухе, а в голове вертелась всего одна мысль. Впервые за сотню раз, когда Сайно оставил на её плечах заботу о своих людях, Дэхье было проще сломаться вслед за ним.

***

Эта первая ночь с грузом ответственности была самой тяжёлой. К грузу Дэхье было не привыкать, тащить его приходилось время от времени — когда Сайно исчезал, или отдыхал, или решал проблемы там, где толпа людей с оружием действительно принесла бы только проблемы побольше. Но сейчас Сайно впервые оставил её со всей их новой работой, доверил задание целиком и полностью, навёл в её голове беспорядок — и, будто мало было, сам улетел с таким же. Наутро придётся рассказать. Ответить на вопросы, составить план, не рассчитывать на то, что Сайно придёт на пятый день с востока и вытащит их… в какое бы болото они ни успели без него забраться. Но пока никто не требовал от Дэхьи первых решений, пока ни о чём не догадывался и пока не нужно было держать дисциплину команды в ежовых рукавицах — у Дэхьи было время спокойно подумать. И картина, которая складывалась, ей не нравилась. Работать наёмником — это как играть в шахматы, где соперник вместо того, чтобы съесть фигуру, стреляет тебе промеж глаз. Если хочешь прожить как можно дольше, нужно просчитывать действия на пять, десять, сто ходов вперёд. В Париже у них был чёткий план, они раскопали всё, что могли — и их всё равно оставили в дураках в первый же вечер. А затем и на следующий. И через один. Сайно был прав. Кому-то — и Дэхья даже догадывалась, кому — было кровь из глаз нужно отрезать их от этой работы. Если Тигнари во всём деле с пропавшей экспедицией стал разменной монетой, только чтобы переключить внимание Сайно на себя… — …то начать сейчас работу — это лучшее, что мы можем сделать. Кандакия оставила на столе бумажный стаканчик с кофе из автомата и вытянулась прямо у Дэхьи на кровати. Рассвет первыми солнечными лучами чертил комнату насквозь, а Кандакия вела себя так, будто раз Дэхья не спала — она поддержит из солидарности. И она была права. Все они были правы, Дэхье стоило только прислушаться к этому хору, прежде чем окончательно решить. Сайно оставил на неё заботу о команде: Дэхья могла отдать приказ, и билеты на Яву превратились бы в билеты в Каир, а новая работа — в новую гонку за чьей-то безопасностью. Но она этого не сделала. Задумалась на долгую минуту, но — не сделала. — Лучшее, — подтвердила Дэхья, отхлёбывая кофе. Автомат у лифта игнорировал сахар, сколько мелочи в него ни засыпь, и горечь дешёвых зёрен отдалась на языке. — Но что я, не человек теперь? Не могу волноваться? Кандакия подарила потолку грустную улыбку. Волновалась Дэхья теперь сразу за двоих, но Кандакия выбрала того, кто в доказательствах нуждался сильнее. — Вспомни его. Тигнари — тот ещё боец. — Он тот ещё упрямец, — фыркнула Дэхья в стакан. — Именно поэтому, чёрт возьми, за него и надо волноваться. Сайно оставил ему телефон на крайний случай, а у Тигнари таким крайним случаем стал бы только хренов апокалипсис. Кандакия помолчала. Взвешивала, что такого Дэхье сказать, чтобы та успокоилась. — Сайно об этом позаботится. Наша задача — сделать так, чтобы бегать не пришлось и за нами. Дэхья дёргано кивнула. Смолчала — пусть Кандакия думает, что её усилия не пропадают зря, — но по взгляду всё равно понимала, что с тем же успехом могла продолжить спорить и дальше. Слишком хорошо Кандакия её изучила, слишком хорошо они обе знали, что Дэхье для спокойствия нужно только втянуться в рутину. Встать перед командой и объявить, куда делся Сайно и почему они летят одни. Взяться за работу. Ждать и надеяться, что, как каждый раз, когда кто-то из них был на пороге смерти — всё обойдётся, а они выпьют за это хорошего вина. — Что ты им скажешь? Правду? Дэхья сморщилась. Это Кандакия в отношении команды думала стоэтажными небоскрёбами, а Дэхья выбрала себе пару правил на всю жизнь и с тех пор не собиралась их менять. — Правду. Пусть знают, что мы рассчитываем только на себя. Сайно доверил ей своих людей. Она могла доверить ему лисичку. Дэхья пила кофе медленно, пока от него не осталась мерзкая остывшая бурда на самом дне. Стаканчик улетел в мусор, Кандакия скользнула с кровати, чтобы Дэхья могла урвать себе пару часов сна до общего сбора — но та поймала её за руку. — Останься, — попросила кофейной горечью на языке. — Я убью кого-нибудь, если буду вариться одна. Кандакия приподняла брови. «Пожалуйста» чесалось на языке, но в моменты, когда откровенной требовалось быть ради себя, а не ради кого-то, Дэхья слала эту самую откровенность ко всем чертям. И вместо нужного слова хмыкнула шутливо: — Это приказ. — Быстро ты в роль вошла, — отбилась Кандакия улыбкой. — Кто ты у нас, получается? Генерал-лейтенант? Полковник? — Чёрт его знает, в гробу я эти надуманные звания видела. Предпочитаю «ваша светлость» и поклоны минимум до колена. Кандакия тихо фыркнула в ладонь, глаза блеснули весельем, но Дэхья уже знала, что она останется. А больше ей до полноценного восхода солнца и решений, которые будут серьёзнее выбора титула, ничего и не требовалось.

***

Из Парижа до Сурабаи было восемнадцать часов лёта, и все восемнадцать часов Дэхья чувствовала себя так, будто в кофе подмешали её персональный рецепт утреннего похмелья. Голова гудела избытком мыслей, желудок сопротивлялся любой еде, и даже когда Кандакия, посланная в город снабженцем, вернулась с хорошими новостями, Дэхью это ободрило только до кислой улыбки. Пока всё шло гладко, но в этом и была проблема — однажды «пока» предстояло закончиться. Долгие перелёты выматывали, но не настолько, чтобы позволить себе лечь на кровать пластом и тут же забить на любые проблемы. В Сурабае — небольшой, но плотно заселённой, кричащей и суетливой Сурабае — им предстояло задержаться всего на пару дней, пока они не поймут, что именно делать, не раздобудут припасы и не наметят себе конкретный план действий. Индонезия встретила Дэхью цифрой за тридцать на термометре, трёхчасовыми пробками и сломанным душем. Гладко, но не слишком радостно. — Помните, — бормотала Дэхья за рулём какого-то оскорбительно гламурного фордика из каршеринга, — я говорила, что ненавижу Египет? Беру слова обратно, Юго-Восточная Азия — вот это настоящий кошмар. В зеркале заднего вида можно было прекрасно уловить момент, в который по взглядам Шохрэ и Башара проскочила одна на двоих искра напряжения. Дёрнулась даже Кандакия на переднем, хотя вот кто ради команды держал бы на лице дружелюбную улыбку до последнего. Теперь Египет стал проблемой не только Сайно — каждого из них. Не думать про «они там, и они в опасности» было бы слишком: Дэхья не смела о таком просить, потому что не выдержала бы сама. Конечно, нахрен, она выложила всю правду. Пока яванское солнце не принялось старательно печь им макушки, у Дэхьи худо-бедно получилось удержать первые волнения. Сводку в парижском отеле они пережили каждый по-своему — но пережили ведь, и это была уже маленькая, но победа. Дэхья честно пересказала им, куда и с какой целью Сайно отправился, честно попыталась ответить на вопросы, честно взяла на себя то, чем обычно занимался Сайно, — излишнюю бдительность. Эти дурацкие философские споры в стиле «безопасная ложь или дерьмовая правда» откровенно выводили из себя, и Дэхья просто делала как думала. А думала она, что слишком долго они полагались на Сайно и слишком часто позволяли ему заработать лишнюю дырку в теле. Для разнообразия нужно было встряхнуть мозги. Понять, что теперь работа будет работой, а Сайно может и не вернуться. Быть не готовым к такому сценарию и развлекать себя мыслями, что он свалил в отпуск на Борнео — вот это было бы по-настоящему жестоко, а жестокой Дэхья уж точно себя не считала. По крайней мере, до трёхчасовых яванских пробок. На этот раз из кустовых запасов — так Кандакия с Шохрэ шутливо обзывали абсолютно все чёрные рынки, на которых в новой стране можно было разжиться оружием и транспортом — им пригнали целую дюжину багги. Дэхья на парковке, осматривая коллекцию, только брови подняла: — А как же большие и крутые тачки? — На большой и крутой тачке тут можно только застрять между домами, — бросил проходивший мимо Кавех, — а так мы хоть немного проедем, если за нами будет погоня. — Скорее уж те, кто погонятся, сдохнут от смеха, — буркнула Дэхья. Кавех приподнял уголки губ, но на полноценную реакцию его не хватило. Дэхья долго ловила его спину между машинами, пока он хлопал каждую, как арбуз на рынке — Кавеха её последняя сводка команде выбила из колеи сильнее прочих. Уж он точно себя накручивал не из-за Сайно. В задумчивом молчании Дэхья даже не заметила, как к её взгляду на спину Кавеха присоединился второй, и теперь они с Кандакией могли бы сыграть в пародию на озабоченных родителей. Но раньше, чем Кандакия успела открыть рот для собственной терапии, Дэхья с шутливой улыбкой предупредила: — Если скажешь, что мне тут не нужно никого опекать… — и предсказуемо замялась. — Не знаю, дай я придумаю подходящую угрозу. Она вздохнула, заставила себя повторить мысленно: пока всё идёт хорошо. Европу они покинули гладко. До Сурабаи добрались. Никакого хвоста, никаких погонь, никаких драк и перестрелок. На первых стадиях Сайно мог ей гордиться, потому что если бы не дюжина багги в военной раскраске и перевезённые этой ночью ящики с оружием — их толпа вполне сошла бы за шумноватых туристов. Кандакия скопировала улыбку: — Вообще-то сказать я хотела, что у Кавеха сегодня отличные шорты. Нет, правда! Сочетаются с его депрессией. Дэхье в отместку за сварливость достался болезненный пинок локтем под рёбра, но зато в награду — образцовый смех. И правда шумноватые туристы. — Надо добавить к списку дел пункт «дать Кавеху что-нибудь взорвать», — пробормотала Дэхья больше себе, чем Кандакии. — Быстрее успокоится. — С работой мы все быстрее успокоимся, — заметила Кандакия философски и, надо же, снова оказалась права. Великого психолога из Дэхьи бы не вышло, но она хорошо представляла, что это такое — кучу месяцев маяться от скуки, а потом получить большой и потенциально опасный заказ. За таким адреналиновым темпом жизни даже ценность этой самой жизни отступала на второй план — и глаза горели, а кулаки чесались рвануть на низком старте в гущу событий. Нужно было только начать, а там дрянная карма устраивала всё сама собой. Нагонять Кавеха Дэхья не стала — и без неё было кому. А вот с тем, для чего она вообще терпела непомерную влажность, тяжёлое солнце и ценники за СПФ-защиту, надо было что-то делать. Первым же вечером в Индонезии Дэхья, как они условились, передала Сайно прямое включение с места событий. Теперь между ними было четыре часовых пояса — Сайно рыскал по Каиру, Дэхья медитировала на террасе съёмного дома. В Сурабае они могли и не мечтать найти хороший отель на такую толпу, да и Дэхью после эпизода в Париже начало откровенно напрягать, что в обозрении у них была не вся территория, а пространство от двери номера до лифта. В паре-тройке таких домов сейчас, наверное, переживали смену климата, языка и валюты все остальные; за городом, в бесконечной череде плотной застройки, терялись запасные точки на липовые паспорта. Дэхья прогнала по голове все адреса и маршруты — убедиться, что сориентируется в случае чего, — а затем наконец открыла новую пачку сигарет. И позвонила. Новостями они с Сайно обменялись быстро и сухо: у меня никаких следов, а у меня никто не умер. Звучал Сайно как обычно, его во взвинченном состоянии надо было скорее видеть и чувствовать, и всё равно у Дэхьи перед глазами стояла его вертикальная складка на лбу и сурово сведённые брови. Целые сутки без следов Тигнари. Целые сутки пустого метания по Каиру. Сайно не делился тем, что нашёл — и нашёл ли, — а Дэхья не стала спрашивать, боясь, что тогда во главу угла быстро встанет не работа. Её сентиментальность порой играла с ней злую шутку, Дэхья запрещала себе привязываться к людям — а потом шла учить Кандакию подводить глаза, мешала Кавеху пивные коктейли и выбирала Тигнари масло для хвоста в первые же часы знакомства. Ей нужно было командовать, а она опекала. Пожалуй, только здесь Сайно не мог в полной мере на неё положиться. — Он сбежал от Рахмана, — напомнила Дэхья под конец, отчаявшись воззвать к спокойствию Сайно хоть чем-то, кроме долбанного логического расчёта. — И так просто наша лисичка себя в обиду не даст. Слышишь меня? Сайно молчал. Слышал — по хриплым выдохам угадывалось, но понимал ли — вопрос правильнее и важнее. — В тот раз жизнь ему сохранило то, что Рахману был нужен валука шуна, — отозвался наконец. — А сейчас я не думаю, что он вообще их интересует. Дэхья выпустила в затяжку полноценную трезвую мысль — о том, что в таком случае Тигнари будет жив, пока Сайно его не найдёт. Никогда и никто из наёмников не имел привычки торговаться за трупы. Но сказала вместо этого: — Сайно, — тот хмыкнул в динамик, — хватит бегать кругами. Хотя бы по имени его назови. Тот молчал — куда более прибито, чем стоило бы с такой невинной просьбой. На миг Дэхья даже решила, что сейчас вместо тишины уши забьют короткие гудки, но Сайно вдруг обронил: — Тигнари. Довольна? В динамик прокралась такая боль, будто Дэхья самолично сунула его руку в огонь. А затем Сайно действительно отключился, и телефон Дэхья откладывала с мрачной тревогой на душе. Это был их первый контрольный звонок, но теперь никто не знал, а не последний ли. Поспать стоило, но не хотелось — особенно теперь. Дэхья дождалась, пока на кухне стихнет болтовня Кандакии с Шохрэ, прокралась за чашкой кофе и принялась разгребать вывезенные из Парижа запасы. Башар — единственный в команде, кто после аль-Хайтама больше всех соответствовал портрету нормального человека, и единственный, кого бумажки таможенных деклараций не вгоняли в тоску — протащил через весь континент то немногое из запасов Сехти, что Сайно посчитал полезным. А Дэхье самой было интересно, на что они могут опираться и что валялось в закромах у таких богатеньких парижских идиотов. К счастью или к сожалению, занять себя этим надолго не вышло. По-настоящему полезных артефактов у Сехти не водилось — иначе они сами давно получили бы заказ его обнести, — а те, что сейчас лежали по коробкам прямо в общей гостиной… Дэхья подавила тоскливый вздох: мусор, да и только. К каждой коробке прилагалась короткая записка, похожая на бирку из музея: где достали, кому принадлежал, что умеет. Дэхья один за другим перебрала деревянный варган из Монголии, способный мгновенно усыпить любого, кто услышит его игру; осколок греческой амфоры, резавший острее ножа; свирепую полинезийскую статуэтку, усиливавшую владельца… Сехти не пользовался этими артефактами и не пытался продавать — коллекционировал будто забавы ради. Интересно, и зачем ему столько хлама? Скопидомство, невидимая выгода, настолько некуда девать деньги? От полинезийской статуэтки Дэхью отвлекли тихие шаги в коридоре. А затем в её царство бесполезности скользнула тень Кандакии — значит, от людей можно было не прятаться. Её всё равно нашли. — Есть новости? Сообразив, что имеется в виду вовсе не выставка антиквариата, Дэхья покачала головой. — Никаких. Он в Каире, слежки нет, но и Тигнари… тоже. Кандакия уселась на полу, скрестив ноги между коробок. Только сейчас Дэхья заметила, что она уже в пижаме, без следа привычных стрелок на глазах и с влажными волосами. Кандакия покосилась на чашку кофе, которую Дэхья оставила на столике: выразительное «я иду спать, и тебе тоже стоит». — Ты взяла на себя работу Сайно, — заметила она своим любимым — мягким, но в шаге от угрожающего — тоном. — А не все его привычки разом. Здесь есть что-то интересное? Дэхья криво усмехнулась: — Совсем бесполезный мусор и чуть менее бесполезный. Я уже собиралась сворачиваться — всё равно толку никакого, пока не разведаем обстановку. Чашка кофе заслужила оценивающий взгляд, но затем Кандакия кивнула. А Дэхья, сама не зная, кто тянет её за язык, позвала вдруг: — Ты не думаешь, что из меня так себе командир? — По первым суткам тяжело судить, — отбила Кандакия загадочно, но Дэхья не сводила с неё взгляда: не будет она сворачиваться, пока мозг не перестанет грызть хоть что-то из гигантского списка. Кандакия помялась пару долгих секунд, но наконец вздохнула: — Я правда ничего не думаю. Да и после этих адских кресел в экономе тяжело думать вообще. Но, Дэхья… одного у Сайно не отнять, ты и сама знаешь. Он бы не оставлял тебя за главную, если бы не понимал, что ты справишься как никто другой. И ты справляешься. Всегда. Дэхья повертела статуэтку в руках и отложила назад в коробку. Может, реагируй она на магию так же хорошо, как Тигнари — на неё бы сработало, но пока что сильнее она себя не чувствовала. Только крайне по-дурацки. — Я справляюсь, когда надо присмотреть за толпой подростков в его отсутствие. А не садить их писать контрольную и молиться, чтобы они не разнесли класс. — Начни хотя бы с того, чтобы не цеплять у Кавеха метафоры, — подметила Кандакия с улыбкой, — а то обидится. И как по мне — это лучший показатель того, что у Сайно в голове не опилки. — Временами. Они обменялись смешками; Дэхья стукнула пустой чашкой о стол. Подумала мельком: может, это и правда что-то значит. Может, до Сайно когда-нибудь дойдёт, что нельзя одновременно гонять по развалинам и любить человека на другом конце света, которому такая жизнь как мёртвому припарка. Помогать ему расставлять приоритеты Дэхья не взялась бы, но… если когда-нибудь он наконец соберёт яйца в кулак и сделает выбор — Дэхья будет готова. Пусть сейчас и не была. Кандакия не сдвинулась с места, пока Дэхья не распихала коробки по углам и не обозначила, что правда идёт спать. Просить и на этот раз посторожить её буйную голову Дэхья не стала, и пришлось ограничиться такими объятиями, будто не они с утра столкнутся здесь за завтраком. Сегодня ей спалось намного спокойнее. А следующим утром, матерясь на влажность и городские пробки, они наконец приступили к полноценной работе. Если верить записям аль-Акары, Сурабая была для его группы таким же перевалочным пунктом, как для Дэхьи с командой. Здесь они остановились всего на одну ночь, чтобы отдохнуть после долгого перелёта — Набил, посланный к хозяевам их дома за интервью, вернулся ни с чем. «Были, заплатили, уехали», — подтвердила владелица на ломаном английском, а больше ничего толкового Набил от неё не добился. Либо не понял. А затем аль-Акара отправился в тур чуть ли не по всем местным достопримечательностям. Усевшись прямо под кондиционер, Дэхья выкрутила его на максимум и позволила аль-Хайтаму самому ещё раз перебрать дневники: тот за время их изучения всё равно сроднился с ними больше, чем она. Аль-Хайтам попытался было возразить: — Не знаю, чего ты от меня хочешь. Здесь всё равно нет ни единой подсказки, куда они пропали, — но Дэхья подмигнула: — Я пока хочу понять не куда пропали, а что видели. Глянь, где они останавливались — неужели нет никакого паттерна? Аль-Хайтам лишь головой покачал. Смирился. На свежую голову Дэхье было легче взять себя в руки, а вот он людей на свежую голову не выносил в упор. Как минимум до обеда. Беда была в том, что аль-Акара, пусть писал скрупулёзно и регулярно, от Явы, кажется, пребывал в таком восторге — и тут Дэхья его решительно не поддерживала, — что первые записи походили больше на туристический влог, чем на полноценный отчёт. Итак, они навестили Гедонг Сонго, Кидал, Сингхасари и Прамбанан. Нигде не задержались дольше дня, ни о чём аль-Акара подробно не написал — либо, подумалось Дэхье за громоздкими названиями, то, о чём всё-таки писал, старательно вымарали. А потом аль-Хайтам для разнообразия сказал что-то не настолько заумное. Сказал: — Что ж, это всё индуистские храмы. Но построены они в разные эпохи под началом разных султанатов, и если бы аль-Акару интересовало что-то конкретное — он бы не тратил время на осмотр остальных. Дэхья потянулась за бутылкой воды. Проклятая жара. — Хватает в индуизме артефактов, за которыми мог бы охотиться напыщенный французский бизнесмен? — Полно, — аль-Хайтам и бровью не повёл. — Тот же бивень Ганеши, шанкха Вишну, золотая падма… — И где ты всё это вычитал? — Ненавижу долгие перелёты. Но вот это, — аль-Хайтам постучал листами о стол, стряхивая в аккуратную стопку, — говорит скорее о том, что аль-Акару интересовало какое-то место. Тесно связанное с индуизмом, судя по всему. Дэхья порадовала его улыбкой, но не отвечала, пока пластик пустой бутылки не скрипнул в сжатом кулаке. Давно ей не приходилось думать за двоих. Давно она не оглядывалась, чтобы проверить, как там поживают мысли Сайно на этот счёт — а за спиной вместо него была только пустота. Привыкать заново было тяжелее, чем казалось в Париже, и всё же мысль появилась — оставалось только раскрутить. — Хорошо… так. Пусть будет место — гипотетически их столько же, сколько и артефактов, мы вряд ли сузим круг. Аль-Хайтам терпеливо кивнул: — С такими вещами ещё сложнее. Артефакты перемещаются, прячутся и завоёвываются, но их историю гораздо проще отследить. А конкретные места — обычно, если археологи не нашли их раньше нас, значит, они позабыты насовсем. Либо не существовали никогда и были легендой, метафорой или ошибкой перевода, и чаще всего второе. Дэхья кивнула ещё терпеливее. Пусть умничает, ему полезно. — Супер, но я не к этому веду. Смотри — раз после своей обзорной экскурсии он резко принялся скакать по горам и тусоваться у… как их там? — Тенгеры. Это коренной народ… — Ага, вот у них. Значит, — Дэхья звучно щёлкнула пальцами, — где-то он что-то да нашёл, верно? Аль-Хайтам одарил её лучшей из своих лимонных улыбок. После такой, если рядом не было Кавеха — а тот сегодня выбрал валяться поближе к воде и хандрить, — обычно следовало «да, но». — Либо закончил с отпуском и взялся за работу, — Дэхья кивнула: «да, но» во всей красе. — В любом случае, эти храмы — не какие-то заброшенные склады посреди ничего. Это символы веры у всех на виду, досконально изученные и изрытые вдоль и поперёк. Что такого мог найти аль-Акара, чего не нашли за сотни лет до него? — Ты же учёный, — Дэхья весело закинула ногу на ногу, — ты мне скажи. На самом деле план в её голове сложился и без участия аль-Хайтама. Пытаясь понять, от чего оттолкнуться, она всё равно невольно слышала над собой стальной командирский тон: копировать его не было особого желания, но Дэхье становилось как будто спокойнее. Мол, да, я принимаю верные решения, можешь за нас не переживать. Тебе сейчас и без этого хватает поводов. Сайно наверняка начал бы с того, что осмотрел все храмы — с аль-Хайтамом и огромной лупой, просто на всякий случай. Сайно наверняка, если бы Дэхья вздумала ему позвонить, приказал бы так и сделать — и тогда это был бы приятный бонусный способ притормозить гонку до его возвращения, пока они не успеют запретить себе въезд и в эту страну. Кандакия пыталась заверить её в обратном, но как будто Дэхья не знала его границы доверия: будь у Сайно лишнее время, или обстоятельства, или Пятый дом в Козероге — хрен бы там плавал, а не её поставили руководить новым заданием. Но Дэхья Сайно и не была. Могла позволить себе немного свободы. — Компромисс, — предложила она великодушно. Аль-Хайтам приподнял бровь, Дэхья полезла в телефон за спутниковыми картами. — Ява — не такой уж большой остров. До ближайшего из этих храмов всего час пути. Давай-ка мы с тобой съездим туда — прикинем, что там могло заинтересовать аль-Акару, сопоставим записи, купим пару ужасных футболок… — аль-Хайтам наблюдал так внимательно, будто Дэхья не на прогулку завлекала, а с каждым словом клала перед ним стодолларовую купюру — и ему было попросту любопытно, когда у неё иссякнет лимит. — Возьмёшь с собой Кавеха, прогуляетесь на солнце — только взрывать ничего не надо, ради всего святого. Аль-Хайтама, знала Дэхья, никогда не надо было силком тащить на экскурсию по каким-нибудь жутко важным историческим развалинам, он и сейчас нос воротил исключительно снобизма ради. Но ему было гораздо приятнее, если такой экскурсией делали одолжение. Самооценка поднималась, настроение тоже, и работать с ним было проще в разы — а Дэхье после суток на тридцати градусах пришлось бы по душе любое «проще», за какое можно было ухватиться. И аль-Хайтам наконец кивнул. Возможно, Кавех сыграл решающую роль. — Поедем прямо сейчас? — До конца дня управимся. А если ничего не найдём, — Дэхья с сожалением поднялась из-под кондиционера, — то можно и в жерло вулкана соваться. Буквально.