Серые слёзы. Серая кровь

Йоль мгновенно обернулась. Растерянное бледное лицо Джо Рида. Сердце сжалось, осаждаемое тягостной, тягучей мыслью: «Это я убил всю свою семью», и ужас захлестывал со всех сторон, и каждый вдох — будто последний. Джо Рид развернулся и побежал прочь. Йоль вскочила и бросилась было вслед, но тут позади кто-то громко закричал: — Госпожа Йоль, госпожа! Дернувшись от того, что кто-то так громко вопит ее настоящее имя в толпе, она резко обернулась и увидела что-то слепяще рыжее, летнее и веснушчатое. Прямо на ее смотрела менестрель Морин Соловушка. — У меня к тебе очень срочное дело! Я так долго тебя искала! — она неслась к Йоль, пробиваясь через варденов, и солдаты кидали на нее восторженные взгляды. Йоль обернулась, но Джо Рида уже нигде не было видно. Из-за стола поднялся Эцур и положил ей руку на плечо. — Раз эта девушка с чудным голосом так долго тебя искала, выслушай ее. А я позабочусь о Джо Риде. Йоль кивнула, снова забыв, что он не может этого увидеть, и Эцур, коротко подозвав Хвитр, приказал ей идти вперёд. Где искать Джо Рида, он и сам знал, и через пару мгновений мерные постукивания тростью утонули в шуме варденского лагеря. И Морин, наконец, добралась до цели. — Откуда ты знаешь мое имя? Соловушка удивленно вскинула брови, так что Йоль смутилась своей грубости. — Прости, я... — она запнулась, стараясь не думать о тяжёлых мыслях Джо Рида. — Здравствуй, Морин. Я рада, что ты не погибла в этой войне. Менестрель улыбнулась и протянула Йоль какую-то бумажку, сложенную вдвое: — Если бы ты успела найти нас в Абероне, бабушка отдала бы тебе это. Она говорила, что это может тебя спасти, но теперь мне нельзя тебя искать. Больше она мне ничего не сказала. Только то, что наши выборы имеют последствия. Йоль протянула руку, осторожно взяла листок и раскрыла. Там были имена, длинный список, и среди них — Йоль пошатнулась — их имена тоже. Смутная догадка мелькнула в голове. — Кто эти люди? Морин пожала плечами и заговорила быстро, будто боясь, что если ее перебьют, она уже не признается, что ослушалась ту, кого любила больше всего на свете. — Я не знаю. Бабушка сказала, раз ты не пришла, тебе не нужен этот список, но я все равно решила найти тебя, я подумала, подумала... что так не честно, что все ошибаются, и вдруг это что-то может изменить? Точно может, я уверена, я чувствую! Йоль улыбнулась на ее пламенную речь. Морин все ещё казалась ей летним лесом, когда солнечные лучи просвечивают сквозь молодые листья, и в кронах деревьев играет теплый ветер. Внутри она оказалась такой же, и будет жаль, если она погибнет в грядущей осаде. — Спасибо тебе, Морин Соловушка. А теперь лучше уходи отсюда. Скоро тут будет много крови и много смерти. Но менестрель помотала головой и ответила, что останется тут, чтобы поддержать и вдохновить людей своими песнями. Что ж, это не выбор, и Йоль не стала спорить. Закрыв глаза, она настроилась на Эцура и Джо Рида, и ощутив их беспокойное спокойствие, отправилась к Хальфреду, чтобы найти всех этих людей, которых она не знала. *** Что вокруг? Где он? Зачем?.. Он не знал, ничего не знал, только одну вещь — это он забрал их силы. В тот момент, когда Винсент сражался на дуэли, а Джонатан попал в медвежью ловушку. Когда Джиневра не проснулась. Когда ослабшая мама лежала после родов. Что если это все был он? Что если..?! Джо Рид брел вперёд, не разбирая дороги, на кого-то наталкивался, но люди вокруг казались неясными тенями, призраками, несуществующими, и он, он-то, виноватый во всем, он был самым ужасным призраком из всех, и лучше бы было, если бы он вообще исчез или даже никогда не рождался. Лучше для всех. Руки дрожали, ног он не чувствовал, каждый вдох давался с трудом, и воздух будто царапал горло, но все, что его заботило — вот бы он перестал дышать. Он убил свою семью. Он — обуза для Йоль и остальных, зачем, зачем?.. — Мы будем сражаться за тебя, — произнес кто-то совсем рядом, и Джо Рид остановился, и мысли его остановились, тяжелые, тягучие. — Что? — хрипло спросил он. Огромный ком в горле мешал говорить. — Так сказала мне Талерика. «Мы будем за тебя сражаться». Ты не убийца, Ди-Эр. Джо Рид судорожно вдохнул. Он почти оглох, он не слышал шума варденов, и Эцур больше говорил у него в голове. Хвитр подошла поближе и посмотрела ему в глаза, серая, большая, поджарая, она села у его ног, и Джо Рид ощутил, как рядом обосновалась смерть. — Идём, присядем, — позвал Эцур, и Джо Рид понял, что это он смотрел глазами волчицы. Огляделся — он забрел в неизвестную часть лагеря, где варденов было меньше, а палатки стояли реже, а потому можно было спрятаться за одной из них. Эцур ступал осторожно, то и дело касаясь зрения Хвитр, а она молча терпела. Джо Рид побрел за ним. Втроём они уселись на траву, Эцур пробормотал заклинание от прослушивания и повторил: — Ты никого не убивал, Ди-Эр. И тогда огромный комок в горле, комок, мешавший дышать, вдруг разорвался, и по щекам потекли слезы, горячие, полные страха, сожаления, и все то, что было тогда — вечные дни в библиотеке, попытки забыть, исчезнуть, страх, и все эти гробы перед глазами, и тело отца, свисающее из-под потолка, все это оказалось в слезах. И Джо Рид вовсе не плакал, он просто так долго пытался спрятать воспоминания, что они не выдержали и вырвались наружу. Эцур молча положил ему руку на плечо. И когда поток воспоминаний закончился, Джо Рид снова ощутил это — блаженную пустоту, которой он так долго прикрывался. Он снова спрятался в ничто. Это его вина. Его вина. — То, что ты называешь убийством, им не является. Возможно, это несчастный случай. Возможно. Наши с Йоль слова — всего лишь предположения... — Это все правда. Я знаю это, — прохрипел Джо Рид, ощущая, как в горле появляется новый комок. — Несчастный случай, — спокойно повторил Эцур. — Что произошло на самом деле, мы, быть может, когда-нибудь узнаем. Почему-то именно ему Джо Рид доверял больше всех. Остальные... Он их любил, всех любил, но они казались такими быстрыми и острыми, что он постоянно резал о них пальцы, пытаясь схватить. А Эцур казался бескрайней пустыней, медленной, размеренной, пустыней, которая никуда не спешит. — Знаешь, я когда-то думал, как ты. А потом я понял разницу между убийством и убийственной случайностью. Ты хочешь знать, что такое настоящее убийство? — спросил он, глядя в никуда. Когда он говорил с кем-то, то всегда плавно поворачивался к собеседнику боком, чтобы лучше слышать. Остальные смотрели в глаза. Может, поэтому он казался таким... не-острым? Джо Рид кивнул и мысленно стукнул себя по голове — он снова кивнул слепцу. Эцур лишь усмехнулся. — Меня тогда направили в Даут, потому что там какой-то сумасшедший убивал девушек. Не важно, как, но я нашел его, — он сжал руки, и в голове его замелькали образы, что-то темное, что-то злое. — И вот я стою перед ним. Он грязный, оборванный, и он ухмыляется. Он знает, что я не убью его, что я должен потащить его в тюрьму, и он думает, что проживёт ещё немного перед смертью. А я вижу этих девушек — то, что от них осталось. Он обрезал им волосы и оставлял нагими валяться в канаве, и в эту же канаву были готовы броситься их родители. Эцур вздрогнул. Эти воспоминания тяжело поднимались со дна, куда он их упрятал, зарыл в грязном иле, лишь бы не доставать снова. Что-то в груди Джо Рида больно кольнуло — не стоило ворошить прошлое из-за него. Эцур вздрогнул и упавшим голосом продолжил: — Со мной были люди. Стражники. Но мне уже было все равно, я уже не мог избавиться от этих видений, от ярости, которая вскипела во мне. И я достал меч и вонзил ему в живот. А потом в сердце. Сколько раз я ударил, я не помню, очнулся, только когда перед моими ногами лежал окровавленный труп. Все, кто был со мной, отвернулись, притворились, что ничего не случилось. А я не ощущал никакого раскаяния, только удовлетворение. Я сделал так, как надо, и если надо, я бы повторил это снова и снова. Сказав это, Эцур выпрямился и сжал зубы, потом чуть повернулся к Джо Риду. — Теперь ты понимаешь, в чем разница между убийством и случайностью? И только сейчас Джо Рид ощутил, что в горле у него пересохло, и слова не лезли. Он ведь все это в представил, от первого до последнего момента — мертвых девушек, ухмылку, кровь, а потом, после — удовольствие от сделанного, так представил, что его даже затошнило. И, ошарашенный, как во сне он кивнул. Эцур поднялся и протянул ему руку. — Я много лет жил с такой же мыслью и могу точно сказать, оно того не стоит. Идём, Ди-Эр. И он, Джозеф Риддарх, Джо Рид, Ди-Эр поверил этому человеку, вложил свою ладонь в его и поднялся. *** Йоль раздражённо вышагивала меж палаток. День, определенно, получился отвратительный: сначала она выпрашивала у Хальфреда помощи в поисках людей из списка, и он, в конце концов, согласился, но с оговоркой, что теперь она его должница, а долг Хальфреду мог обернуться чем угодно. Потом она перерыла кучу бумаг и с каждой новой бумагой ставила угольком крест напротив очередного имени — мертв, мертв, мертв. Они все мертвы! Все, кроме них самих, кроме их маленького клана, и если учесть, кем они являлись, Йоль подозревала, что все в этом списке — Серые. Она всех их потеряла. Как Агата могла так поступить?! Почему не отдала это проклятый список раньше? Все эти люди могли бы быть живы! Кто-то погиб ещё на Пылающих равнинах, кто-то при взятии Фейнстера или Белатоны, и Йоль могла бы... Она сжала кулак и зарычала. Одним из людей в списке был некий Энвё, судя по имени — эльф, и, кажется, Йоль догадывалась, какой именно, но стоило проверить. Она разыскала Арью, сделала несчастное лицо, и эльфийская принцесса снова согласилась ей помочь. К сожалению, опасения подтвердились — Энвё и правда оказался тот эльф, что поймал их с Таликой за попытками раскрыть тайну бестелесного дракона. — Он может умереть. Предупреди его, — в качестве благодарности выдала Йоль и прежде, чем Арья успела задать хоть какой-то вопрос, исчезла. Проклятье, проклятье! И как же так получилось? Почему... Путь трусов... Если она выберет это путь, если... Она пыталась убить себя, а убила всех этих людей! Йоль схватилась за голову, все глубже погружаясь куда-то во тьму, как вдруг по лагерю прошла ментальная волна. Одна, вторая. Йоль мгновенно запахнула сознание, нащупывая Деса и пытаясь прикрыть и его тоже, но это уже сделал Эцур. Вражеские маги? Нет, вряд ли — эта ментальная волна не пыталась навредить ей, вардены вокруг даже не заметили ее. Эрагон? Вероятно, он что-то заметил сверху и проверял обстановку. Впрочем, сейчас это не важно, волны прекратились — Йоль отправилась дальше искать знакомых тех имён, которые ещё не проверила, но к вечеру, увы, результат остался тем же. Солнце уже клонилось к закату, когда Йоль поставила в списке последний крест. Вот так. Никого не осталось. Она поджала губы — пора возвращаться и зачем-то сказать всем, что она целый день искала мертвых людей, совсем как в прошлом, потому что оставить это в себе она не могла. Но тут ее сознание ударила такая мощная ментальная атака, что Йоль споткнулась и упала на колени. А некто давил словно огромный камень, словно гора, и ей потребовались все силы, чтобы выдержать. Этот разум был невероятно силен, и все, что ей оставалось повторять: «Смерть — судьба каждого», она бормотала это снова и снова, пока давление не исчезло. Но Йоль знала, что это обман, и маг вернётся. Так и произошло, и она снова защищалась. Атака оказалась настолько сильной, что перед глазами запрыгали черные мушки, а во рту появился железный привкус. И снова она внезапно исчезла, и после нее осталось лишь лёгкое прикосновение — просьба выслушать. Выслушать?! Впустить внутрь этого неизвестного мага, который чуть не проломил ей череп? Да что он о себе возомнил?! Но просьба никуда не исчезла, маяча где-то на границе сознания, едва касаясь его. Может, этот маг проверял ее? Сможет ли она устоять? Йоль заготовила ментальные иголки — если вздумает атаковать снова, ему будет очень больно. «Я тебя слушаю», — сообщила она в пустоту, надеясь, что ей не ответят. Но ей ответили: «Мое имя — Глаэдр. Я знаю, что ты знаешь обо мне». То самое сознание, которое вырвалось на свободу во время тренировки Эрагона! Йоль чуть не подавилась от удивления. Так бестелесные драконы — это правда, они действительно существуют! «Мы не совсем бестелесные», — поправил ее Глаэдр, и его голос оказался глубоким и завораживающим, как темный бархат. «Что тебе нужно?» «Повежливее, девчонка. Будь уважительна. Я раздумываю, что безопасней — убить тебя и тех, кому ты выдала мою тайну, или приказать тебе сделать кое-что для меня». Йоль усмехнулась: «Разве я эльф — уважать драконов за то, что они драконы? Дай мне причину уважать тебя, и я буду». По сознанию дракона прокатилось раздражение, и Йоль чувствовала, что ему что-то очень нужно, что-то, что другие дать не могут. Но у нее практически не было времени, она хотела вернуться обратно ко всем и на несколько мгновений расслабиться и забыть об этом мире, мертвых людях и потерях. «Если бы раздумывал, мы бы не разговаривали. Если бы ты хотел убить меня, ты бы уже это сделал. Точнее — попытался бы. На самом деле ты принял решение ещё до того, как связался со мной. Я думала, драконы прямолинейные и честные. Или тебе нравятся эти глупые человеческие игры?» Глаэдр взревел от ярости, голову пронзило будто осколком, и Йоль отругала себя за глупое бахвальство. Совершенно ненужное. Да что с ней такое сегодня? «Прости. День был отвратительный». Дракон перестал рычать, и хотя внутри него ещё ощущалась клокочущая злость, он спрятал ее. «Оставь свои отвратительные дни себе! Но ты права. Мне действительно от тебя кое-что нужно, и взамен на твои услуги я дам тебе энергию для завтрашнего штурма». Что ж, энергия ей, определенно, пригодится. «Я хочу, чтобы ты сделала так, что мое вместилище, которое мы зовём «элдунари» раскололось, если Гальбаторикс завтра победит. Я хочу, чтобы я умер, но не попал в плен к врагу».