Серые слёзы. Серая кровь

«Говорят, что в самую темную ночь мы видим самые яркие сны. И ведь это правда — чтобы идти сквозь тьму, нам нужен хоть какой-то свет. Хотя бы в нашей душе». Джоад Длинноног, «Бесконечный путь» «Ты хочешь... Что?» Сердце билось о грудную клетку как маленькая птичка. Он хочет, чтобы она его убила? Но почему не Эрагон, почему не эльфы? Хотя, глупый вопрос. Если Эрагон так давно знаком с этим драконом, вряд ли он сделает что-то подобное. Да и к тому же, попросить его об этом — все равно что прокричать на весь мир, что в его победу никто не верит. А эльфы... учитывая их фанатичность по отношению к драконам, ни один эльф не согласится выполнить его просьбу. Вот и остаётся незнакомка, которая совершенно случайно узнала о его существовании. «Я согласна. Где тебя искать?» Глаэдр послал ей видение холма на юго-востоке от лагеря, и пока Йоль шла (почти бежала), Глаэдр диктовал ей заклинание. Поразительно, насколько дракон оказался сведущ в магии, и от этой мысли Глаэдр самодовольно фыркнул. Вардены вокруг уже вовсю обсуждали завтрашнее наступление, с ней успел связаться Эцур, которые хотел обсудить то же самое, и Йоль ответила, что позже, когда сядет солнце. Насколько затянется вся эта авантюра, она не знала. На полпути ей пришла в голову невероятная идея. «Если вы проиграете, будет довольно обидно, да?» Дракон высокомерно бросил: «Ты сама теперь решила сыграть в эти человеческие игры?» И она поспешила изложить безумную идею: «Я все вспоминала того Всадника, что взорвал себя во время битвы на Вренгарде. Что если мы сделаем то же самое? Взрыв энергии и ауры...» «...снесет все на своем пути», — закончил за нее дракон. «Если мы проиграем, пусть Гальбаторикс проиграет вместе с нами!» Глаэдр ничего не сказал в ответ, но она ощущала, что он думает, и в его сознании мелькают картинки. Разрушение, обломки, кровь... Нужен очень мощный щит, чтобы отразить такой взрыв. «Да, это может и сработать», — наконец, протянул он, тут же исправив заклинание. Вскоре Йоль увидела Сапфиру, спокойно дремлющую на холме в сумерках едва подкравшейся ночи. Эрагона нигде не было, да это и неудивительно. Но где же то самое вместилище — элдунари?.. Сапфира подняла голову: «Ты смелая, маленькая человечка». Такая прекрасная, такая идеальная. Как можно было облачить смерть в столь изящную форму? Она кивнула на седельную сумку, лежавшую на земле. Йоль проверила ее на наличие защитных заклинаний, и Глаэдр тут же подсказал отпирающие слова. И она вытащила на свет огромный золотистый камень продолговатой формы, весь покрытый какими-то пупырышками. Казалось, он светился и пульсировал изнутри, будто сердце. «Так и есть. Это вечное драконье сердце. Мы обречены жить, даже если тот, кто нам дорог, ушел», — грустно проговорил Глаэдр, и Йоль вспомнила все, что сказала тогда Талерика. Он кого-то потерял. Как она — Синге. «Не сравнивай», — презрительно фыркнул дракон. Йоль покачала головой — разве можно мериться глубиной горя? В своем утонешь, чужое едва достанет до колена. Впрочем, она решила ничего не отвечать. — Я начинаю, — предупредила она, но Глаэдр сначала предложил заполнить энергией ее камень: заклинание, что он составил, потребовало бы слишком много сил. И когда Йоль достала подарок Охотника, дракон невольно вздохнул. «Драконий камень... Даже не говори, как его получила. Люди не достойны его носить, но сейчас уже ничего не важно», — и с этими словами он влил огромный запас энергии. И Йоль заговорила, почти запела заклинание, слова которого заботливо подсказывал Глаэдр. Слова эти сверкали как звезды, а потом навеки утихали под плотным ночным покрывалом, а она все пела и пела, и в магии крылось столько разрушения, что она раскаляла воздух. И когда все закончилось, марево рассеялось. Йоль едва держалась на ногах, потому поспешила впитать энергию дракона. «Мы в расчете?» — на всякий случай уточнила она, но Глаэдр ей не ответил. Что ж, он получил что хотел, больше она ему не нужна. Все-таки драконы не так уж и отличаются от людей. Йоль поклонилась Сапфире на прощание (та тоже легонько склонила голову в ответ), пожелала удачи, и ушла, втайне надеясь, что Глаэдр каким-то образом убедит Эрагона повесить на него и Сапфиру дополнительную защиту от взрыва, который, возможно, снесет половину Алагейзии. Когда на небе появилась первая звезда, она столкнулась с Роу. Каким образом он ее нашел, Йоль даже не стала спрашивать. — О, это ты! — радостно воскликнул он, помахав каким-то свертком. — Идем, перекусим вдали от обезумевшей толпы, — и он кивнул в сторону лагеря. Йоль улыбнулась: — Почему ты всегда ищешь меня с едой? — Потому что на еду проще всего приманивать людей, — авторитетно заявил Роу, встав рядом. — Так что, идем? Я видел тут отличный пригорок. И пока они шли, он рассказывал забавные истории, а Йоль смотрела на мерцающее небо, вдыхала ветер, приносивший разговоры и запах костра, и думала, что завтра всего этого может не стать. Завтра они пойдут на Урубаен, но сколько из них выйдет обратно? Она смотрела Роу, мельтешившего впереди, и думала — завтра может не стать и его. Что если все, что у нее осталось — это мгновение? Наконец, они забрались на холм. Роу расстелил плащ, сел и похлопал ладонью по месту рядом с ним. Йоль послушно уселась рядом. Затем он вытащил ужин и протянул ей сыр и свежий хлеб, такой ароматный, что Йоль тут же откусила кусочек и чуть ли не заурчала от удовольствия. Роу самодовольно хмыкнул, придвинувшись к ней поближе: — Видишь, это работает. Ты даже не пытаешься куда-то убежать. Йоль рассмеялась: — Разве я когда-нибудь убегала? — Ты всегда была готова. Куда она убежит, если все, что у нее есть — одно мгновение? Огромная тень Урубаена заслоняла половину неба, а Йоль пила вино и все думала, что же будет завтра. А когда вино закончилось, она повернула голову, посмотрела на довольного Роу и неожиданно для себя прошептала: — Пообещай, что завтра не умрешь. Роу замер и тоже посмотрел на нее, очень серьезно и очень пристально. — Пообещай... что проживешь долгую жизнь, — продолжала Йоль, уже не в силах остановиться. — Еще пятьдесят лет. Или шестьдесят. Или еще больше... Ей хотелось, чтобы он это сказал, здесь и сейчас, что все так и будет. Может быть, ей хотелось, чтобы он сказал что-то еще, но и этого достаточно. Но Роу вдруг хитро улыбнулся, как всегда, когда собирался на что-то ее подловить. — О, но шестьдесят лет — это ужасно долго, знаешь ли, — протянул он. — Я буду уже такой старый и страшный, да и к тому же, мне может быть ужасно скучно. Впрочем, я готов согласиться, если... — Если... что? — она уже знала, что попалась. Она не возражала. Он прищурил по-лисьи глаза и наклонился поближе: — ...если ты составишь мне компанию. До самого конца. И внутри будто вспыхнули тысячи искр, прошлись от живота до кончиков пальцев, а потом обратно, и она, ощущая их тепло, почти беззвучно прошептала: — Что ж, я согласна. ...Дес пришел первым. Йоль предложила всем встретиться за пределами лагеря. Роу уже ушел, и она осталась наедине со своими мыслями, его словами и... ну, и всем остальным, что было. Дес разве что не потирал лапки как муха, так много в нем было острот, которые он наспех заготовил на пути к Йоль, но посмотрев в ее глаза и что-то поняв (чего, вероятно, не понимала и сама Йоль), он просто уселся рядом. Они прошли вместе так много дорог, что она осознала вдруг одну простую, но оттого не менее важную вещь. — У меня озарение, — объявила Йоль. Дес вздернул бровь: — Выкладывай. — Ты — мой лучший друг. Лицо его вдруг сделалось по-мальчишески растерянным, а потом Дес расхохотался, и его смех будто разрезал огромную тень Урубаена. — Кажется, ты — мой тоже, Йо-Йо! Он похлопал ее по плечу и высказал все остроты насчет Роу, которые выдумал, и, разумеется, Йоль похвалила его за старания. Следующей оказались Талерика и Джо Рид. Талерика что-то увлеченно ему объясняла, и судя по виду Джо Рида, он потерял нить разговора еще в самом начале, заблудившись в своих мыслях, но ее это совершенно не волновало, потому как порой он отвечал даже в тему, а все остальное время просто смотрел на нее и кивал. Зачем-то она взяла с собой и Сингвет, и Удачу, будто отыгрываясь за все то время, когда проклятие меча запрещало ей трогать саблю. Они уселись рядом с Десом, и Талика вздохнула: — Завтра мы выступаем с полком Рорана. И это очень вдохновило моих людей. Что за несправедливость?! Почему Роран вдохновляет их больше, чем я?! — Сначала возьми город с жалкой горсткой солдат и одним магом, а потом спрашивай, — лениво протянул Дес. Талика обиженно засопела. Последним появился Эцур. Йоль скорее почувствовала его, потому как ходить он стал так тихо, как ходила она, когда охотилась в Спайне. Впереди бежала Хвитр, а вокруг нее скакал Фирн, поскуливая от радости, что его, наконец-то, вывели погулять подальше от кучи людей. Хвитр напряглась и очень внимательно осмотрела их и костер, который они успели развести, а потом расслабилась и отошла чуть поодаль от огня, а вот Эцур подошел точно к Йоль и опустился рядом. Это казалось очень странным и непривычным — постоянно помнить, что он может оказаться не в своем теле, и нужно успевать следить за обоими. — Я все сделал, — сообщил он, протягивая руки к огню. — Имперские шпионы точно знают, что ты пойдешь завтра с юго-востока. Йоль кивнула. — Граф тебя найдет, — добавил Эцур. — И я пойду с тобой. — И как ты это собираешься сделать, слепыш? — хмыкнул Дес. Вместо ответа он услышал глухое рычание позади. — Магия, друг мой Дэсси, порой открывает неожиданные пути. Дес зарычал громче Хвитр. А Йоль, вспомнив о магии, проверила все щиты и еще раз напомнила, как работают амулеты, так что Дес и Талика зазевали от скуки, но она не сдавалась. Тревожные мысли, нахлынувшие на нее раньше, никуда не делись, но проваливаться под землю под их тяжестью она больше не собиралась. Если есть шанс защитить ее маленький клан хоть как-то, она им воспользуется, тем более что Глаэдр так щедро наградил ее энергией. Да и к тому же, стоило поставить новые щиты, которые могли бы защитить и от взрыва. Йоль рассказала им о списке имен, Дес — о том, как бесил его Роу, когда они проверяли поместья под Урубаеном на ловушки и засады, а потом они сидели перед огнем и рассуждали обо всяких глупостях. Ветер приносил обрывки песен Морин, и пела она о храбрых героях, что шли вперед, невзирая на тьму и метель. И в конце они, разумеется, победили. Глупая история, но голос ее, голос соловьев, сделал ее прекрасной. Как вдруг со стороны города послышался странный лязг, будто огромные цепи спускали мост. Йоль замерла. Лязг все продолжался, раздался глухой грохот, будто мост, наконец, опустился. И те, кто был на холме, и те, кто остался в лагере — все замерли, ожидая продолжения, но в ответ не получили ничего. А потом тишину раздробили резкие звуки, будто что-то железное стучало по камню. Клац-клац, клац-клац... Это... когти? Когти Шрюкна? — Его слышно так далеко? — прохрипел Эцур, и его голос наполнял ужас. Каким огромным должно быть это существо, что эхо его шагов раздается даже тут? До города ведь целая миля! Лагерь встрепенулся — звучали горны, огоньки мелькали, люди, видимо, скорее снаряжались. Вполне возможно, бой начнется прямо сейчас. Силуэт Шрюкна отчетливо виднелся на фоне огней Урубаена, и Йоль снова поразилась размерам. А потом он расправил крылья, взмахнул ими, и звезды вдруг погасли. Йоль вскочила. Вполне возможно, Гальбаторикс сейчас там, на спине своего дракона, но она сомневалась. Конечно, проще всего разметать лагерь варденов по всей округе с помощью гигантского монстра, но император так долго ждал, когда они, наконец, заглянут к нему, зачем ему разворачивать гостей прямо на пороге? Ему нужны Эрагон и Сапфира в его острых когтях, в замке, а если вардены разбегутся, то и последний свободный Всадник тоже исчезнет. И она решилась на глупую выходку — она раскрыла сознание и устремилась к Шрюкну. Этот дракон последние сто лет не позволял миру рассыпаться на куски. В этом что-то должно быть. Какой-то ответ... Он даже не прятался. Он не закрывался. Завладеть его сознанием — все равно что пытаться сдвинуть гору. И она нырнула в ее недры, пытаясь отыскать самоцветы. Но нашла только пустоту. Боль, смерть. Всем. Всем! Пусть все сгорит, и картинки, они мелькают! Много уровней. Смерть. Пламя, пламя, пламя! Пусть мир исчезнет. Пусть умрет все живое, пусть останутся реки крови, пусть камни лежат на могилах! Ненавижу. Ненавижу! Сжечь, сжечь все! И черные небеса озарились огнем, и в огне этом отразилась вся боль существа, исковерканного не только Всадником-предателем, но и законами мироздания. Йоль накрыла волна ненависти. Она кричала, пытаясь пробиться к разуму Шрюкна, но его безумие оказалось лучшей защитой, оно, словно водоворот, утягивало ее в глубины тьмы, и Йоль, едва успевая отбиваться, вырвалась из драконьего сознания. Из носа потекла кровь, перед глазами мельтешили всполохи, и она упала на колени. Жар от огня постепенно утих. — Ты с ума сошла?! — рявкнул Эцур. Это был первый раз, когда он вышел из себя, и Йоль удивленно на него посмотрела. Из его глаз сочилась кровь. Он попытался вытереть ее, но только размазал по лицу, и это придало ему еще более устрашающий вид. — Так бы и осталась там! Это он ее вытащил? — Прости, я думала... думала, там есть что-то полезное... — О себе бы сначала подумала, — отрезал Эцур, оттирая кровь рукавом рубахи. Впрочем, спустя несколько мгновений он уточнил: — Так было там что-то полезное? Йоль покачала головой. — Нет. Кроме того, что он совершенно обезумел. Но вот вопрос, из-за чего? Из-за его странной сввязи с Гальбаториксом или из-за того, что сотню лет в одиночку удерживал мир от разрушения? Она посмотрела на Деса, Талику и Джо Рида. Дес, кажется, даже впечатлился ее глупостью, Талика прищурилась, явно не желая лезть в эти магические штуки, а Джо Рид просто был бледным как призрак, только восставший из могилы. — Возможно, это ждет Сапфиру, если Шрюкн умрет... Возможно, стоит сказать об этом Эрагону... — Вот уж нет! — рявкнул Дес. — А то они, чего доброго, оставят за спиной живого врага. И как мы будем жить, зная, что где-то там есть огромный безумный дракон, готовый сожрать нас всех без раздумий? Потом как-нибудь решим все это. Была ли возможность победить Гальбаторикса, не убивая Шрюкна? Вот уж вряд ли. Была ли вообще возможность победить Гальбаторикса? Впрочем, задаваться этим вопросом накануне штурма Урубаена слишком поздно. У Эрагона должен быть план. У Эрагона своя цель. У них — свои. Талерика намеревалась освободить Алагейзию и Насуаду, чтобы потом сделать мир лучше. Разумеется, более возвышенных целей, чем у Талики, не было ни у кого. Джо Рид просто хотел, чтобы этот кошмар закончился. Дес надеялся хорошенько подраться. Эцур пытался порвать цепи, тянущиеся из прошлого. А Йоль... для начала — убить графа. Отомстить за смерть Джейлин, за тюрьму, за Клыка. А затем... посмотреть, что будет дальше. Посмотреть, куда зайдет вся их история. В любом случае, она всегда будет защищать свой клан. До самого конца.