Серые слёзы. Серая кровь

Солнце было ещё в зените, когда вардены подошли к стенам Урубаена. Многие с криками побежали на холм, чтобы взглянуть на город, но Йоль помнила его по воспоминания Талерики. И все же, вживую он оказался куда более... поломанным. Будто черные кости проросли, облепив все тело. Его стены, огромные, несокрушимые, плотно окружали дома и улочки, не давая дышать, будто сомкнув ладонь на горле. Перед стенами находились усадьбы богачей, в мирные времена являвшиеся предметом небывалой роскоши, а ныне же — опасным местом, которое стоило покинуть. И Йоль тут же в голову пришла мысль, что их стоило бы проверить на ловушки. Конечно, пара взрывов вряд ли сократит боевую мощь альянса, но вот залегшие где-то в подвале мертвецы вполне могут и потрепать, и боевой дух подкосить. Судя по последней разведке, Гальбаторикс клепал их совершенно без жалости, и они могли оказаться где угодно. Сам город вовсе не выглядел встревоженным, как Белатона, или нахохлившимся и суетливым, как Фейнстер. Нет, он выглядел... разве что слегка недовольным. Недовольным, что его богачей согнали с места , недовольным, что его обычный распорядок дня скоро будет нарушен. Но Урубаен, город горя, совершенно не беспокоило то, что у его ног обосновалась кучка горластых повстанцев. Огромный и неприступный, он смотрел на них сверху вниз холодно и надменно. И ощущение это возникало из-за утеса, нависшего над городом и цитаделью императора. С одной стороны они могли бы обратить в преимущество — напасть сверху. Обрушить скалу, и та придавит весь город. Либо, сверху могли спуститься эльфы и навести шороху, стянув часть сил с обороны на себя. Но, вероятней всего, Гальбаторикс все это давно предусмотрел, и стены на утесе охранялись не хуже стен у входных ворот. Еще она заметила нефритовые башни — шесть штук, и подумала, как больно, наверное, будет эльфам увидеть их творения в таком печальном состоянии. Но куда больше ее беспокоили не эльфийские сантименты, а вопрос — осталась ли там какая-то магия? Да, Гальбаторикс просидел в Иллирии сто лет, он мог давным-давно вычистить все заклинания, но он тоже не всесилен. Когда придет армия королевы Имиладрис, стоит наведаться туда, пусть даже не самой Йоль. «Надо бы поделиться своими мыслями с Рораном», — решила она, вспоминая, как именно он взял Эроуз. Вероятно, этот рисковый человек мог бы что-то придумать. Впрочем, вопрос о плане захвата города она собиралась задать еще кое-кому, все-таки, идти на смерть, зная, что у них нет никакого плана — занятие для глупцов. К вечеру войско доползло до нужных позиций и принялось за укрепления, и Йоль помогала, выслушивая исторический экскурс зарождения столицы от Джо Рида, который, разумеется, с укреплениями не помогал. Впрочем, она оставила на него и Эцура палатки, так что теперь тот, кто ставил палатки через раз помогал тому, кто это умел, но ничего не видел. «А ты не злорадствуй», — добродушно хмыкнул Эцур, в очередной раз пытаясь справится с потусторонним зрением, как он называл возможность смотреть через чужие глаза. «Куда мне, я как землеройка копаю траншеи», — фыркнула она. На следующий день она отправилась к Хальфреду, по дороге наткнувшись на возвращавшийся отряд Талики. Точнее, она выбрала такой маршрут, чтобы наткнуться, и теперь укрояюще смотрела на нее. «Что вы там устроили?!» Талерика, измученная встречей со смеющимися мертвецами, снятием проклятия и долгой дорогой, только устало потупила взор, но Йоль чувствовала, что ей ни капельки не жаль, да и вообще, если бы она вернулась в прошлое, поступила бы точно так же. У кого она еще не чувствовала раскаяния, так это у Деса, который совершенно нахально взирал на нее издалека и ухмылялся, надо сказать, так же нахально. Йоль усмехнулась в ответ и только бросила напоследок: «Я рада, что вы живы», и двинулась дальше. Шатер Хальфреда, непримечательный, штопанный в нескольких местах, никем не охранялся, если не считать скучающего мальчишки, но Йоль почему-то показалось, что этот мальчишка может прикончить кого угодно. Ну, если и не кого угодно, то все же многих. А старый лис хорош, раз смог привлечь к себе на службу кота-оборотня! Она показала ему печать Насуады, и он кивнул. Она шагнула внутрь — как всегда, Хальфред властвовал в хаосе. Его шатер разбили только вчера, но он уже устроил тут бардак, и где-то в углу, в завалах всяких вещей, копался несчастный паж, пытаясь отыскать что-то. — Давай, давай, раззява. Ты что, слепой что ли? Хальфред заметил ее, но не подал виду, пока несчастный мальчишка не отыскал то, что нужно — чернильницу и совершенно ободранное перо. — Ну ты и горазд! Иди отсюда, лентяй! — Хальфред раздраженно махнул рукой, поставил писчие принадлежности на стол и воззрился на Йоль. — Издеваешься над детьми? — уточнила она. — Поучаю. Чего надо? Она подошла поближе. Нависнуть что ли над ним, чтобы получить хоть небольшое преимущество? Нет, с ним такой трюк не сработает, он только разозлится. — Будешь так долго думать, как бы тебе надавить на меня, думалка сломается, — проворчал он. — Выкладывай давай. Йоль выдохнула. До Хальфреда ей далеко. — Какой у нас план взятия города? Не хочу полечь ни за что. У меня есть несколько мыслей по этому поводу. — Ну вот и катись к Джормундуру со своими мыслями! — рявкнул Хальфред. — Нечего меня от работы отвлекать! С Джормундуром она, признаться, теперь чувствовала себя немного неловко, но дело было вовсе не в этом — он просто не принял ее. Он отказывал каждый раз, когда она приходила и просила аудиенции у Эрагона, и почему это происходило, она так и не поняла — их Всадник каждый день рассекал по небу, так когда же он строил планы? — Конечно, он тебя не принял! У него столько проблем! Иди отсюда по-добру по-здорову, не зли меня! — Так у нас нет плана, — догадалась Йоль, и Хальфред пронзил ее ледяным взглядом, разительно отличавшимся от обычного хитренького взгляда. — Тогда, пожалуй, единственный, кто мне может помочь — это Роран. Хальфред скривился. — Надеюсь, ты не удерешь, поджав хвост? — И еще, — Йоль проигнорировала его выпад, — я думаю, надо проверить покинутые усадьбы на ловушки и мертвецов. Это отличное место, чтобы потрепать нас во время штурма — пусть даже и разгильдяйски непродуманного. Хальфред скривился еще сильнее и даже немного покраснел, и Йоль внезапно осознала... она что, довела его? Мгновение ликования — это все, что у нее было, потому что старый лис тут же пакостно прищурился и сладеньким голосочком процедил: — О, отличная идея! Пошлю-ка я туда двух моих голубчиков, а то они как-то не ладят в последнее время. Уверен, ты их знаешь — Денсен и Роуэл. Йоль вскинула брови. Да они там перегавкаются! Какова будет эффективность такой вылазки? — И не надо делать такое выражение. Меня очень злит, что их верность варденам зависит всего от одного человека. И тут Йоль все же склонилась над ним. — Но тебя должно это радовать, разве нет? Тебе стоит прилагать усилия, чтобы удержать одного, а не троих. И тогда Хальфред снова одарил ее ледяным взглядом, и она прищурилась, чтобы не отвернуться, и еще мгновение, и он поднял бы руку и хлестнул ее по щеке, но тут в шатер с громкими криками влетел человек. И это оказался Роран. — Хальфред, у нас огромные проблемы! — рявкнул он, а потом увидел Йоль и резко замолчал. Она отпрянула от Хальфреда и посмотрела на Рорана. Глава тайной службы махнул рукой: — Говори, говори. И тогда Роран рассказал, что Оррин в своем королевском приступе гордости и спеси собрался послать гонцов, чтобы объявить Гальбаториксу, как они его ненавидят и как собираются надрать ему задницу. — Он идиот? — вопросил Хальфред и тут же ответил: — Он идиот. — Ему, похоже, вино в голову ударило. — Тупость ему в голову ударила! Ну и что ты собираешься делать? — Собирался попросить тебя взять под наблюдение дорогу и не пропустить ни одного гонца, если он все-таки его пошлет. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. — Мои люди не умеют сидеть в кустах и не производить шума, — на всякий случай уточнил Роран. — А убивать гонца на самом деле я бы не хотел — он просто выполняет приказы своего господина. Немного покалечить.... Хальфред снова махнул рукой. Похоже, ему все смертельно надоели. — Ладно, я найду людей. А пока возьми ее, — он указал пальцем на Йоль. Та хотела было возмутиться, но решила, что все равно ей надо поговорить с Рораном, а потом хорошенько подумать в одиночестве. *** Дес шел по лагерю и насвистывал очередную дурацкую мелодию, одну из тех, которые привязываются так, что их потом не отдерешь. Ничего не предвещало беды. Он помнил выражение лица Йоль, помнил ее усмешку, но точно знал, что она ничего не сделала. Ох, что он наговорил этому Роу... До сих пор пробирает восторг от его покрасневшего лица! Дес пакостно захихикал. Он снова направлялся к гномам и уже пересек половину лагеря, выйдя на пространство, не забитое палатками — эту часть оставили для последних подразделений, как вдруг, будто из ниоткуда, выскочила Аннет. Он споткнулся и уставился на нее. Запястья Меолитты... Но откуда ей было знать, что он освободился от своего проклятия? — Денсен! Ты должен на мне жениться! — взвизгнула она, стремительно приближаясь. Денсен попятился. — Нет, он должен жениться на мне! Ты хоть знаешь, что мы с ним проделывали? — возопил кто-то сзади. Дес стремительно обернулся — там стояла темноволосая девушка... как же ее имя?.. губы как у Меолитты. — А что я проделывала с ним! — уже третий голос, белокурая девица... пальцы как у Меолитты. — Та девушка сказала, что ты ищешь себе жену, и это должна быть я! И через мгновение пустое пространство заполнилось женщинами, всеми, с которыми Дес когда-то встречался и которым что-то обещал (точнее — намекал на обещание), и они кричали, вопили, галдели как сумасшедшие, что он, Дес, который поклялся больше не иметь дела со всеми этими браками да женитьами, должен немедленно связать свою жизнь с одной из них (или сразу со всеми). «Бежать!» — мелькнуло в голове у Деса, но только он развернулся, как увидел гномов, к которым с таким удовольствием направлялся. — Жулик! — рявкнул Тррадек, размахивая колодой карт. — Теперь я знаю все твои грязные приемчики! Возвращай нечестно выигранное, подлец! Дес снова попятился и врезался в одну из девиц. Та схватила его за руку. — Убью собаку! — орали гномы. — Только попробуйте! Он еще жениться должен! — взвизгнул кто-то из оккупанток. «И это все, на что она способна? Кучка орущих девок и полупьяные гномы? Ха!» Дес дернулся, вырвался из цепких лапок и только собирался удирать, как на пригорке увидел Трианну, и из глаз у нее разве что молнии не летели. И тогда он понял — месть удалась. *** Йоль думала. Или даже так — Йоль думала, Эцур чувствовал это кожей. Они сидели за столом для особых подразделений — тайной службы, магов, полевых лекарей. Не то что бы им давали что-то особенное, просто тут можно было говорить о том, о чем в толпе солдат не поговоришь. И сейчас она сосредоточенно размышляла, и он все не решался спросить, о чем, задумчиво жуя яблоко. — О Талерике. — Читаешь мои мысли? — Чувствую твой интерес. Эцур усмехнулся и отложил яблоко. — Я все пытаюсь понять, откуда у нее эта сила. Этот непробиваемый ментальный щит. Это похоже на какое-то мощное заклинание, но я даже не представляю, какие слова нужны для того, чтобы создать его, и какой огромный магический резерв. В конце концов, кто знает, что нас ждёт в Урубаене, и понимание природы ее защиты может в какой-то момент пригодиться. Справа послышались голоса — два мага громко обсуждали все возможные заклинания, которые могли бы пригодиться при осаде, и Хвитр у его ног недовольно заворочалась. Она с трудом привыкала к шуму людей, и такие громкие голоса ее раздражали. Эцур незаметно поставил двойную звуковую завесу от прослушивания — голоса не проходили ни снаружи, ни изнутри. Но могильная тишина так больно ударила по ушам, что Эцур почувствовал себя не только слепым, но и глухим, будто рыба, выброшенная на берег. Судорожно вдохнул и частично вернул звуки извне. Сжав пальцы и притворяясь, что ничего такого не произошло, Эцур снова принялся за яблоко, пока Йоль рассказывала подробности щита Талерики. Все действительно выглядело как заклинание, что вот вопрос — кто его мог наложить? — И у нее в окружении не было магов? — Настолько сильных — нет, — пробормотала Йоль. — Да и к тому же, зачем им накладывать защиту на девочку-бастарда, минуя законных наследниц? Но что самое интересное — откуда у нее столько магии, чтобы поддерживать этот щит? Ни отец, ни мать магическими талантами не обладали. — Разве? — Разве она оставила бы ребенка, будучи брошенной? Я не заметила в ней особой любви к дочери. Действительно, маги, даже не самые способные, вполне могли как предотвратить, так и прервать беременность. В Абероне любой мало-мальски приличный бордель, если хотел привлечь богатых клиентов, всегда имел в распоряжении такого мага — никто не хотел заполучить нежелательное потомство. Таким образом, у знати Сурды бастарды рождались только по любви. Эта мысль странно кольнула, но Эцур решил отложить ее на потом. — И вот вопрос — откуда у Талики столько магии, что после видений у нее голова даже не побаливает? Что ее защиту смогла пробить только полная ярости ментальная атака обезумевшего дракона? — Обезумевшего дракона? — как дурак переспросил Эцур, от удивления даже перестав жевать, и Йоль коротко рассказала ему об их незаконном расследовании. — Но несколько я понимаю, это большая тайна, раз варденам не объявили об этом, так что лучше спрячь это знание подальше. Эцур кивнул. Как же это мир огромен — духи, шейды, бестелесные драконы. В таком мире легко почувствовать себя незначительной песчинкой, если... если у тебя нет своего клана, разумеется. — Так что магический резерв явно связан со Всадником Россом. И опять Эцур запнулся, а Йоль рассказывала ему предысторию, и в груди возникло тянущее чувство, что он потерял больше, чем мог себе представить. А голос Йоль казался ему таким странным, будто он раньше его никогда не слышал, в этом голосе сплелись теплые воспоминания о прошлом, о человеке, который ее спас и вырастил, пусть методы его были и не самыми лучшими, все же он заботился о ней. В голове родилась какая-то мысль, и он попытался ухватить ее. — Значит, он предпочел позволить ургалам себя убить, потому что внезапно вспомнил все? — По крайней мере, так видел Джо Рид. — Могу я?.. — нерешительно спросил он и каким-то нереальным образом понял, что она кивнула. И Эцур взглянул на мир ее глазами. В прямом смысле. Первое, что его ослепило — это солнце и голубое небо. Хвитр видела мир в сине-красных тонах, и теперь человеческое зрение придавало окружению оттенок фантасмагоричности. И второе — он сам. Какой же он действительно потрепанный! Одет в мятую рубаху, рукава заказаны на разную длину, на шее болтается непонятная накидка, а щетина уже отросла так, что он похож на бродягу. Эцур поморщился. Ладно, о внешнем виде он посокрушается потом. Он осторожно поднял руку, все пытаясь привыкнуть к зрению со стороны, и, наконец, почувствовав себя достаточно уверенным, поставил на середину стола глиняную кружку. Рядом с ними стоял кувшин с яблочным сидром и несколько кружек, и он решил воспользоваться им для наглядности. — Это — Талерика. Картинка скакнула вверх-вниз — это Йоль снова кивнула. Он поставил рядом с ней ещё две кружки, и чуть подальше ещё одну, которую наполнил сидром. — А это ее родители и Росс. Вряд ли он был ее прямым предком, Всадники редко заводили семьи с обычными людьми, и вряд ли его семья обладала магией до его становления Всадником, иначе хоть часть их таланта дошла бы до Талики. Йоль снова кинула, и мир тряхнуло. Как странно, что он теперь не контролирует, когда его мир трясет, а когда нет. С Хвитр все был по-другому, он мог приказывать ей смотреть в определенный сторону или в какой-то момент вообще перехватить контроль над телом. И несколько минут они глупо смотрели на эти четыре кружки, рассуждая обо все возможных вариантах, пока Эцур просто не взял «Росса» и не перелил содержимое в «Талерику». Он не видел выражения лица Йоль, но она точно вздернула брови. — Это невозможно. — А видеть прошлое возможно? — спросил Эцур, снова отметив, каким жалким он выглядит. Нельзя, так нельзя, нужно срочно привести себя в порядок. В конце концов, он вечно смотрит в бездну своих сожалений, и если однажды бездна посмотрит на него в ответ, надо выглядеть прилично. Где-то позади двое варденов что-то бурно выясняли, но его завеса работала исправно, приглушая звуки снаружи. Йоль пошевелилась. Внутри у нее тоже что-то заворочалось, и Эцур, нырнув в ее сознание глубже, чем следовало, ощутил, как ее сердце бьётся все быстрее и быстрее. Что-то ей пришло на ум, какое-то озарение, и он терпеливо, как Хвитр, ждал, пока она заговорит. — Думаешь... Думаешь, Талерика забрала его магию? Думаешь... Ну конечно! Да, у него был огромный блок на воспоминания, но что если... Что если в тот момент, когда она забрала его магию, она забрала и заклинание, которые вполне могло преобразоваться... Он чувствовал, что она рада, наконец, поговорить с кем-то о магии. — Но почему она забрала его магию? Эцур пожал плечами: — Может, мир понимал, что при полном отсутствии магического таланта Талика просто... умрет? Как Дес или Джо Рид. Будь у них кто-то, кого можно было бы так же «обокрасть», думаю, это произошло бы. Он вернулся обратно в свою тьму, и звуки, мироощущение сразу стали громче. А позади Йоль стоял Джо Рид, и в голове его пульсировала одна только мысль: «Я убил всю свою семью».