Серые слёзы. Серая кровь

Джо Рид всегда помнил одну вещь — однажды он может не проснуться. И он смирился с этим. В общем-то, он даже не боялся. Но как оказалось, он не готов смириться с тем, что они могут не проснуться. *** С того вечера Йоль никак не удавалось добраться до Роу. Сначала ее отыскал человек Хальфреда — оказалось, нужно еще проверить кучу пленных из Белатоны, которую Насуада решила тащить с собой, потому что у них имелись ценные сведения, а некоторые хотели присоединиться к варденам и клялись, что никаких дел с этим проклятым Гальбаториксом они не имели. Двое из трех говорили правду, третий же неизменно оказывался лжецом, и в такие моменты Йоль неслась на другой конец лагеря, кого-то скручивала, кого-то приказывала убить на месте и думала — а был ли Роу третьим? Время от времени появлялась Талика и что-то рассказывала про Деса, и Йоль поняла, что он там развлекается и мучает капитана. Отлично, хоть одной проблемой меньше. Однажды ее нашел Эцур и обеспокоенно спросил, почему Талика хотела убить себя, и Йоль не нашлась, что ответить, кроме как «она очень чувствительная». Что ещё она могла сказать? «Ты можешь тренироваться вместе с ней, если хочешь», — добавила она, и Эцур по неведомой пока причине приходил каждый день на ристалище и молча, не задавая ни одного вопроса, фехтовал с Таликой. Она же в свою очередь тоже предпочитала молчать, и в такие моменты Йоль чувствовала, как внутри нее все кричит и рвется в битве с проклятьем. Талика упражнялась каждое утро, пытаясь привести мысли в порядок, иногда — с другим оружием, но его она неизменно бросала. Джо Рид везде следовал за ней, и ее это страшно злило. Каким-то непонятным образом он узнавал, когда Талерика проснется, и как бы рано она ни вставала в попытке ускользнуть, он выходил из палатки за мгновение до нее, обязательно с какой-то книгой в руках. Откуда он их брал, Йоль так и не поняла. Этот день прошел также, как и предыдущие, разве что пленные, разум которых надо было вскрыть, наконец-то закончились, и Йоль вздохнула с облегчением, потому что еще немного, и она начала бы сходить с ума. В палатку она буквально вползла и рухнула, но так и провалялась всю ночь, не в силах уснуть. Чужие мысли и воспоминания копошились и ворочались, не желая уходить, и Йоль подумала о Роу. Это помогло. Что-то в истории Хальфреда не сходилось. Что-то в ней не так, и она искала причины не доверять ему. Это же Хальфред. Зачем ему лгать? Зачем лгать Роу, она понять могла, хоть и не хотела. Она ощущала его чувства. И чувства Уны. И там не было ничего того, о чем говорил Хальфред, но он-то этого не знал. Проклятье! Она так никогда не уснет! И Йоль решила, что пора бы проветриться. Быстро собралась и вынырнула из палатки. На небе все ещё сверкали звёзды. Пока лагерь спал, и не верилось, что ещё немного, и он проснется, загудит, загремит, построятся люди и снова будет сотрясать землю топот тысячи ног. Ее окликнул часовой, но она показала печать Насуады и пошла дальше. Пока все спокойно, и Йоль скользила между палатками, думая, как редко она теперь видит рассвет. В Спайне она встречала его очень часто, потому как в горах темнело рано, а светало поздно, и приходилось порой просыпаться ещё в ночи, чтобы все успеть. Как она оказалась тут? Как все это произошло? Сколько случайностей совпало? «Он определенно ещё спит, — думала Йоль, перешагивая через брошенную алебарду. Ох и достанется кому-то с утра… — Зачем я туда иду? Он ещё спит». Но она равно шла, не в силах остановиться. А эти странности со словами Хальфреда… Интуиция — штука загадочная, но в Спайне Йоль верила ей безоговорочно. Сейчас она не в Спайне: горы сменились равнинами, но опасность осталась. Она всегда остаётся. Куда бы Йоль ни пошла, она идёт следом. Определенно, Йоль спешит к Роу только из-за этого. В основном, из-за этого. Ну или… это явно нельзя исключать. И вообще, он спит. Как-то совершенно внезапно она вышла к палаткам строительного отряда — они стояли на самом восточном краю лагеря, и где-то там вдалеке полоска горизонта светлела, прогоняя ночную тьму. Сзади плеснула вода, и Йоль резко обернулась, положив руку на кинжал. И застыла. Это был Роу — он умывался в бочке, и теперь по его волосам, седым с рыжим искрами, стекали капли. А она стояла как дурочка и не знала, что сказать — сердце отдавало в ушах, и щеки отчего-то пылали. Наконец, он заметил ее и тоже замер. — Не спится? — он улыбнулся и подошёл ближе. Она покачала головой, завороженно глядя ему в глаза. — Мне тоже. И сейчас задать бы вопрос, но все слова застряли в горле. И все же… Все же, они на войне. А Йоль всегда была упорной. — Роу, есть… разговор. Лицо его постепенно менялось, пока она пересказывала ему слова Хальфреда, спешно, быстро, стараясь поскорее перейти к вопросу, так мучившему ее, но он успел ответить ещё до того, как она просила: — Это все чушь. Я не работал на него. Йоль замерла и окаменела. Она так не хотела думать, кто из них лжет и зачем, что не подумала, как ей отвечать. — Но зачем ему лгать? — Затем, что… — Роу вдруг запнулся. Огляделся — вокруг уже постепенно появлялись вардены, и пошел вперёд, за окопы. Часовой негромко из окликнул, но Йоль снова показала ему волшебную печать и кинулась вслед за Роу, который уже перебрался через границу лагеря. — Стой! Куда ты? Но он только махнул рукой, чтобы она следовала за ним, и все шел и шел вперед, пока голоса лагеря не затихли. Тогда он обернулся так резко, что она налетела на него, и Роу схватил ее за плечи, чтобы она не упала, и в нос ударил запах полыни, которую он срывал на ходу. Запах оглушал. Слишком близко. — И можешь сделать так, чтобы никто нас не услышал? А то я не могу. Против такого возражать было бессмысленно, поэтому Йоль послушно прошептала заклинание. Но на всякий случай уточнила: — Не можешь? Роу кивнул: — Да. Старый лис велел мне пить зелье, не позволяющее колдовать. — Погоди, так ты… ты маг? — Очень слабый и очень посредственный, но да, маг. Но сейчас не об этом. «Сейчас не об этом», — согласилась она, осознавая, что он так ее и не отпустил. — Итак, нас никто не слышит, и знаешь что? — Что? — Почему ты сразу это заклинание не произнесла? Йоль, ожидавшая разгадки клубка лжи, вдруг оторопела. Что? Он ее отчитывать собирается? Он вырвалась и хмуро на него уставилась, а в его глазах, казалось, застыло разочарование. — Не знаю. Забыла. — Вот именно! Она окончательно перестала понимать, что происходит, но все ещё оставалась терпеливой. — Я думаю, Йоль… я думаю, он сказал все это… не для тебя. Я думаю, там был кто-то третий, для кого на самом деле предназначались эти слова… — Роу расхаживал туда-сюда, запустив руку в волосы, и глаза у него странно блестели. — Я думаю, что в этот раз кто-то из магов «забыл» поставить магическую охрану от прослушивания. В этот раз. Совершенно «случайно», или, может, этот маг ушел на задание… И тот, кто должен был что-то услышать, услышал это. Роу повернулся к ней с безумным выражением лица, и Йоль подозревала, что у нее сейчас такое же. — Но кто? Почему? И почему он не предупредил меня? И откуда знал про твою сестру? — Про Уну мне пришлось рассказать. Но знаешь, Анжела скрыла пару вещей, которые стоило скрыть, так что это все было не напрасно… но суть не в этом, суть в том, что Хальфреду были нужны неподдельные эмоции. И раз он тебе не сказал, то решил, что ты… хм… ладно, не важно. Внутри заворочалась злость. Йоль просто хотела ясности. Когда она в горах замечала след оленя, она шла по следу оленя и в конце концов находила оленя. Почему сейчас не может быть так же просто? — Но кто? Ради кого это представление? Мысли роились и жужжали в голове, пытаясь перекричать друг друга, и она не знала, за какую схватиться первой — хватала и обжигала руки, отдергивала, вскрикивала и снова пыталась. Если Хальфред знал, что она солгала насчёт Роу, почему не приказал ее повесить? Что ещё он знает? Кто должен был подслушать разговор, и что из этого должно получиться? — Ради Сильфа. Сильфа? Последнего из Монстров? Сильфа, о котором ничего не знала даже Мантикора? — Ты же сказала Хальфреду, что Сильф где-то в лагере? Йоль кивнула: — Ещё когда была в Белатоне. Роу так внезапно рассмеялся, что Йоль даже вздрогнула. — Ты понимаешь, что это значит? Что они — ха! — не смогли поймать его! Даже не смогли догадаться, кто он! И теперь Хальфред… своей тирадой, полагаю, он добивался двух целей — чтобы я уже точно не смог вернуться к Черной руке, кстати, вероятно, мне стоит ожидать убийц, и чтобы Сильф поверил, что ты неверна варденам! Что у тебя есть… слабость. Что на тебя можно надавить. Что ты, сестрёнка Энн, боишься что-то потерять… и ради этого ты способна обмануть даже… даже Насуаду! Он что-то ещё говорил, а Йоль смотрела на него и не слышала. Ничего уже не слышала. Она никогда не отдавала себе отчёта в этом. Что-то… кто-то. Внутри скручивалась огромная грозовая туча. Сколько их таких — ради кого она способна обмануть даже Насуаду? — Йоль, ты меня слышишь? — Роу слегка встряхнул ее и снова… снова не убрал рук. Они согревали, и по телу побежали мурашки. — Скорее всего, Сильф свяжется с тобой. — Но что мне с этим делать? — растерянно пробормотала она. Он пожал плечами: — Я не знаю. Я никогда не контактировал с ним. Думаю, тебе нужно найти его. Это самое очевидное. А как… я никогда с ним не связывался. Только получал его отчёты. У него мелкий острый почерк. — Он тоже попытается меня убить? — это было понятней. Ее все пытались убить, даже Дес. Но Роу покачал головой и слегка сжал руки, словно пытался… ее защитить?.. — Не думаю. Сильф — это дух воздуха. Он везде, он все видит и все слышит. Но он не убивает… его стихия — это, скорее, слова. Знания. Информация. Возможно, он попытается переманить тебя обещаниями, возможно, будет шантажировать. А, может, это все не сработает, и он просто затаится. Я не знаю, клянусь. Это сработает. Она знала наверняка — сработает. Йоль медленно кивнула, пытаясь связать все ниточки вместе. Сильф, информация, обман — Хальфред считал, что она не способна сыграть удивление? — снова Сильф, Сильф, Сильф… Она схватилась за голову и застонала. Надо успокоиться и все обдумать! А как она может думать, когда, когда… Огромное красное солнце поднималось из-под земли, и все стало красным, будто в крови, и Йоль утонула в ней, захлебнулась, задохнулась, не в силах выплыть. Даже после самого темного часа наступит рассвет. Она повернула голову — Роу смотрел на нее, на лице его светилось бледное подобие улыбки, и в уголках глаз отражались два маленьких солнца, и мир, казалось, застыл на мгновение, замер, притих... А потом Роу дернулся, и наваждение рухнуло. Сквозь тишину пробились звуки лагеря, крики, вопли, кто-то уже маршировал, и Йоль вздохнула. — Нам пора, — она сняла заклинание. Роу кивнул, и до самого лагеря они шли молча, и каждый утопал в своих мыслях. Следующий монстр. Это всего лишь следующий монстр, и она поймает его и обезглавит, как Мантикору. Она обезглавит всех Монстров на своем пути. И когда они добрались до платок строительного отряда, она спросила, положено ли им оружие. Роу покачал головой, и она отстегнула кортик и протянула. — Если они действительно пришлют убийц, тебе это пригодится. Но он снова покачал головой: — Эти ребята и так меня недолюбливают, а уж если я буду расхаживать тут с кинжалом, хм… в общем, спасибо, но не стоит. Я и без оружия не так беззащитен, как ты думаешь. Она, конечно, сомневалась, что человек голыми руками сможет что-то сделать с вооруженным воином в броне, но предпочла промолчать. Пора идти — солнце встало, лагерь пробудился и совсем скоро снова двинется в путь. — Я… мне пора… — Я буду рад, если ты еще придешь. — Да, я… конечно. Приду. Но у меня последний вопрос. — На сегодня? Йоль усмехнулась. — На сегодня. Откуда у тебя взялись эти раны и шрамы? Я же запретила им вредить тебе. На что Роу хитро улыбнулся и стал похож на лиса, который стащил что-то ценное: — Но Йоль… чтобы кто-то поверил в твои пытки, тебе нужны следы пыток. *** Такого ужаса Джо Рид не испытывал никогда в жизни. Он заставлял цепенеть и замирать на месте. Задерживать дыхание и чувствовать, будто летишь в пропасть и знаешь, что сейчас, через мгновение ты разобьешься. Она ощущала это — женщина в темной комнате, женщина, напротив которой кто-то стоял. Джо Рид не знал, что ощущал он сам. Но он хотел исчезнуть. Превратиться в пыль и сбежать от ее страха, который клубился под кожей, и щупальцами тянулся к разуму. — Скажи мне, что все это ложь, Джейлин, — фигура шагнула в полоску лунного света, пробивающегося через резное окно, и Джо Рид увидел темные волосы и уродливый шрам, пересекающий левый глаз. Ещё один приступ ужаса сжал сердце так, что оно затрепыхалось, будто маленькая птичка в силках. — Скажи мне что это, — он вскинул руку, в которой зажал какую-то мятую бумагу, — не копия моего доклада Императору, которую я сегодня забрал у придурковатого конюха. — Там… кровь? — хрипло спросила женщина, и на ее щеках Джо Рид почувствовал слезы. — О, крови было очень много, дорогая. Это лишь пара капель. И внезапно он сорвался с места и подлетел к женщине, сжал ее горло и впечатал в стену с такой силой, что у нее перед глазами пошли темные круги. — Скажи мне, — его голос дрожал от ярости, — что на моем докладе не вскрывали печать и не подделывали! Скажи мне, что в твоей комнате не находили копии всех моих печаток! Скажи мне, что это не ты! Он бил ее головой об стену снова и снова, а она только хрипела и царапала его руку, и из глаз катились кровавые слезы. Он швырнул ее на пол, и Джо Рид кинулся к ней, но его руки прошли сквозь ее тело! Он не мог поднять ее, не мог защитить! Он будто призрак — как и всегда! Джо Рид задрожал, закричал, он хотел что-то сделать, она не может умереть, не может… А потом вдруг пришло спокойствие. Не его — свою бездушную стену он всегда мог распознать. Спокойствие этой женщины, Джейлин, походило, скорее, на ледяную стену, которую она выстраивала и рушила по своему желанию. Она приподнялась на локтях, посмотрела в глаза мужчине и хрипло рассмеялась, и изо рта у нее хлестала кровь: — О, Элассо. Это была я, и знаешь что? Я вернусь! Я вернусь и уничтожу тебя! Он взвыл будто зверь, попавший в капкан, бросился на женщину и сжал ее горло. Паника затопила сознание, женщина билась, кричала, вырывалась, царапалась, но ничего не помогало. Джо Рид завопил и ударил убийцу, но рука вновь прошла сквозь него. Но Джо Рид бил и бил, во всепоглощающем отчаянии надеясь, что хоть один удар достигнет цели… А потом женщина затихла… …тело не слушалось. Джо Рид дышал, но каждый вдох отдавался болью в груди и каждый вдох был последним. И ещё, и ещё, и так до бесконечности. Это как взбираться на крутую гору, но, если остановится, — умрёшь. Перед глазами все плыло, но каким-то чудом он умудрился разглядеть Йоль, обеспокоенную, но сосредоточенную. Как и всегда. — …лышишь? Ты меня слышишь? Джо Рид? Он хотел ответить или кивнуть, но сил не было даже на это, и он просто выдохнул чуть громче. Рядом с Йоль возникла вторая голова — седой мужчина на со шрамом на лице, и он тоже что-то сказал, но Джо Рид не разобрал. Он не мог вдохнуть, слишком сложно, слишком тяжело. Ещё вдох, ещё, ещё… грудь разрывало, руки и ноги отнимались… Он умирает. Вот и все. Он всегда знал, что умрет, он ждал, долго, терпеливо, он ждал и дожда… Силы влились в него так резко и неожиданно, что он даже вскрикнул, а потом вдохнул, полной грудью вдохнул, громко, отчаянно, и сжал руки, а силы все прибывали, и, казалось, его сейчас разорвет, потому что столько у него не было никогда в жизни, и он забился и захрипел «Хватит, хватит!» И все остановилось. — Жив? — спросила Йоль осипшим голосом. — Жив, — Джо Рид с трудом сел, хотя его почти разрывало от прилива сил, и посмотрел на нее. Йоль выглядела словно призрак — бледная, всклокоченная, под глазами залегли темные круги, и он ощущал, что ее тошнит от усталости, хотя мгновение назад, до этого странного сна с умирающей женщиной она была полна сил, и они вместе шли к Джоаду Ученому, чтобы одолжить пару книг. Вероятно, это он сейчас смотрел так заинтересованно. Лицо его было усталым и живым одновременно, и Джо Риду он напоминал огромную библиотеку, в которой древние тома соседствуют с новыми книгами — библиотека и сама не понимает, как так получилось, но ей нравится. — И у него тоже падучая болезнь? — спросил он удивительно мягким голосом. Йоль кивнула: — У нас у всех. Сам понимаешь, таким, как мы, лучше держаться вместе. А Джо Рид не понимал ни слова. Перед его глазами вертелись картинки того, что он видел, и сердце билось так, что казалось, вот-вот вырвется наружу, разорвет грудную клетку, и кровь хлынет на черную землю. Потому что он пытался, пытался, а глаза этой женщины, а он… — …пытался ее спасти, она умирала, умирала, он душил ее… …эти глаза не забыть, и ее жуткий смех, а он совсем… — …как призрак, я бы спас ее, но мои руки… мои руки проходили насквозь, и это невозможно, если бы не руки… …этот человек поплатился бы, потому что он, Джо Рид, видел столько смертей, еще одной он не допустил бы, по крайней мере, попытался… — …потому что она не заслужила смерти, никто не… — Джо Рид, успокойся! Йоль взяла его за плечи и хорошенько встряхнула, так что он то ли вздохнул, то ли всхлипнул, и призраки из его головы исчезли, но они вернутся, он знал это. И он будет ждать. — Прости, Джоад, что потревожили тебя. Мы придем в другой раз. Вообще Джо Рид не хотел оставлять Талику одну, но Йоль выгнула бровь и с многозначительным взглядом (значения которого он так и не понял) сказала, что Талике требуется отдых не только от проклятья, но и от них двоих. Да и к тому же, от слова «книги» у Джо Рида мгновенно поднялось настроение, и они бодрым шагом направились к Джоаду. Ученый кивнул, и Йоль подала руку, чтобы Джо Рид оперся на нее, и они тихо побрели к палаткам, и она пыталась объяснить ему, что значат эти видения, а он пытался осознать. И когда они все же дошли, она попросила показать ей все то, что он увидел. И Джо Рид закрыл глаза и постарался вспомнить все до самых мельчайших подробностей, и на удивление, в его памяти сохранилась каждая мелочь, даже вроде той, сколько капель крови было на лице женщины, когда из глаз ее катились алые слезы. А Йоль бледнела все сильнее, хотя казалось, куда еще — она и так походила на оживший труп. Но женщина перестала дергаться и затихла, Йоль вздрогнула, отшатнулась и, бормоча извинения, развернулась и пошла прочь, обхватив себя руками. И Джо Рид понял, что сделал что-то не так. *** Она не знала, куда и как шла, перед глазами мелькало лишь это воспоминание, пробуждая внутри клубок ярости и гнева. Проклятый граф! Проклятый мерзкий граф! Хрипящая Джейлин, кровь, и его лицо, его безумное лицо… Йоль сжала кулаки, ощущая, как ногти впиваются в ладони. Она убьет его. Джейлин обещала вернуться и убить его — так это сделает Йоль! Она наткнулась на какого-то вардена, и тот обругал ее, но она не обратила внимания, пошла дальше, споткнулась о колышек чьей-то палатки, рявкнула и со всей силы его пнула. Проклятый граф, она… она перережет ему глотку! И тут сквозь пелену злости прорвался громкий голос Талики: «Йоль, где ты? Это Дес! Это Дес, Йоль! Он связался через амулет и сказал… сказал… он сказал, что умирает!»