Рожденный грешником. Гордыня

Лина была похоронена заживо глубоко под плитой своих самых страшных кошмаров. Голова болела так, словно ее раскололи надвое. Девушка не могла глотать, не ощутив при этом металлический привкус в горле, и она слышала голоса — громкий шепот, который не понимала. Они близко, но руки и ноги ведьмы были настолько тяжелые, что она даже не могла пошевелить ими. Не то чтобы ей хотелось. Мельдонегийка пыталась вспомнить свои последние шаги за сегодняшний день. Клуб, буря, Джин и снова клуб. У девушки перехватило дыхание, когда холодная реальность обрушилась на нее. Лина слишком напугана, чтобы открыть глаза и показать признаки жизни. Слишком напугана, чем когда-либо в своей жизни. — За каким чертом он притащил ее сюда? Разве главная задача не должна заключаться в том, чтобы она была мертвой? Очень, очень мертвой. Смерть будет благословением для нее. — У него свои планы на нее, Чонгук. Мы не можем решать за него, а в силу сложившихся обстоятельств мы вообще в тупике. — Что он хочет с ней сделать? — Лина узнала этот голос. Чимин. У него очень чувственный голос, в нем присутствует акцент элегантности. Такой голос привлекает, и его хочется слушать все время. — Не знаю. Это не наше дело. Нужно убедиться, что она именно та, кого он ищет. Твердые, тяжелые приближающиеся шаги резко заставляют Лину полностью прийти в себя. Инстинкты просыпаются. Страх взял верх над болью в голове. Она открывает глаза и пытается отползти подальше от говоривших. Произнеся заклинание, Лина хотела остановить, но что? Грехи? Возможно, просто отсрочить свою смерть? Но у нее ничего не получилось, магия не сработала. «Приплыли». Перед ней стояли необычные маги или люди. Да Боже, они вообще не люди — монстры в человеческом облике! Магия давала хоть мизерную толику надежды на спасение, но и это не получилось. — Отвали от меня! — скрипучим голосом произнесла девушка, смотря прямо на приближающегося мужчину. — Ой, она пришла в себя, — захлопал в ладоши мужчина, которого она видела в больнице после операции Юнги, но имени его не знала. — Не бойся, маленькая ведьма, я только проверю, — сказал Тэхен, делая шаг к ней. Кулаками и ногами Лина начала рассекать воздух перед собой, отчаянно пытаясь удержать его подальше. Надменный, грубый смех, раздавшийся в комнате, лишь больше выводил девушку из себя. С обжигающими слезами ярости на глазах она снова попыталась призвать магию, но как и в первый раз ничего не получилось. — Зря стараешься, эта комната изолирована, тут не работает магия ведьм, — раздалось от стоявшего у стены Юнги. — Она маленькая муха, попавшая в сети паука. Мне нравится. — Оставьте ее, — проговорил Чимин. — Джин сам разберется. — Серьезно? Я не собираюсь сидеть и ковырять пальцем в заднице. Мы должны проверить ее, — говорит накаченный парень с детскими чертами лица, что не совмещалось с забитым рукавом руки и пирсингом на нижней губе. Чимин сомневался, но сделал шаг вперед. — Не подходи ко мне, — дрожащим голосом предупредила Лина. Она отползала по кровати, пока не уперлась спиной в изголовье. Девушка пыталась придумать пути отступления, но их нет. Она в комнате с пятью грехами, и выход у нее только один — притвориться мертвой. — Хорошо, это сделаю я. Успокойся, я не причиню тебе вреда. Просто посмотрю и все. — Пожалуйста… — прошептала девушка. — Какого хрена?! — раздался грубый, практически животный рык, от которого содрогнулся пол и кровать, на которой собственно и сидела девушка. И затем появился он… мужчина ее мокрых снов. Джин зашел в комнату, раздраженно расталкивая Грехи. Его красивое, суровое лицо искажает отвращение, когда он дергает Лину за ногу, стаскивая с постели, прижимает лицом к стене и разрывает ее платье пополам, словно кусок бумаги. Она даже не успела возразить. И даже если бы смогла, она слишком поражена его поведением, угрозой, которая, кажется, охватывает его тело, ощущением его рук на оголенной коже спины. Мельдонегийка пыталась прикрыться, но это не мешает ему провести пальцами вдоль всего ее позвоночника, посылая чувство непрошеного желания по трясущемуся телу девушки. И, к ее ужасу, она слышит свой собственный стон. В комнате повисла гробовая тишина. — Это она, — выплюнул Джин. Затем так же быстро, как и зашел в комнату, погружая всех в молчание своим бесспорным доминированием, покидает помещение без единого слова и взгляда в сторону Лины. Мужчины так же, не произнеся ни слова, выходят за ним. Лишь Чимин обернулся на пороге, и ведьма увидела в его глазах что-то, похожее на… жалость? Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но помедлил, решив проглотить свои слова, и вышел вслед за остальными. Захлопнувшаяся дверь окончательно погрузила Лину в неопределенность. Джин метался из угла в угол на первом этаже дома, пытаясь успокоиться. В голове по-прежнему стоял образ полуобнаженной девушки. В ушах до сих пор раздавался ее стон капитуляции. Если бы он не ушел, он взял бы ее прям там, на глазах у собственных братьев. Его бы ничего не смогло остановить. Гордыня ожидал чего угодно, когда встретил эту чертову ведьму, был готов убить ее на месте, но сейчас, когда он почувствовал в ней свою добродетель, все карты были спутаны. Джин понимал, что не сможет бороться со своим демоном и будет вынужден убить девушку. Почему все складывается так? Он столько лет ждал перерождения возлюбленной, что, казалось, должен быть счастлив. Но тот факт, что она переродилась в этой ведьме, в его добродетели, вводит его в ступор. Раньше он не задумывался, не жалел о смерти предательницы. Вопреки тому, что братья думали о том, что он страдает, когда убивает ведьму вновь и вновь в каждой ее реинкарнации, ему это доставляло удовольствие. Джину нравился процесс соблазнения и затем убийства. Ему нравилось мучить и видеть ужас девушки. Что же произошло сейчас? Почему в груди все собирается в узел от одной только мысли об этом? Он думал, что это из-за возраста ведьмы, но оказалось все до банального просто. Она, именно эта мельдонегийка оказалась его добродетелью. Сможет ли он убить ее? Добровольно вернуться к отцу и взойти на трон? Эти вопросы мучали его больше всех остальных. — Что ты намерен делать? — раздавшийся голос Хосока вывел его из раздумий. Джин развернулся к братьям, спустившимся вниз. — План не изменился. Сначала она поможет с Намом, а затем я решу вопрос по-своему, как и всегда, — ответил Джин. — Уверен? Она твоя добродетель. Ты же знаешь, что случится тогда. — Уверен, Чимин. — Можно вытравить эту тьму из нее и уничтожить. Да, девушка пострадает, но останется жива, — предложил Мин. — Рано или поздно она все вспомнит, вспомнит все свои реинкарнации. Как ты думаешь, что она сделает, когда узнает, что это я убивал ее каждый раз? И дело даже не в том, что она вспомнит, ведь она проживет каждую из них вместе с моментом смерти, — вздохнул Джин. — Ты неправильно задаешь вопрос, брат. Люди меняются, время не стоит на месте. Вопрос в том, что ты можешь сделать для того, чтобы она простила тебя за это? Джин расхохотался, но было в его смехе что-то темное и неуправляемое. — Юнги, я не хочу ничего делать. Мне не важно, простит она или нет. Ведьма мне не нужна. Она всего лишь очередная помеха на моем пути. Мин поджал губы. Он не верил словам Джина, потому что сам испытал все с Морой. Гордыня не сможет противостоять тяге, а убить тем более. Не сможет же? — Хорошо, тогда давай я убью ее без лишних слов? — предложил Гнев, внимательно изучая реакцию Джина. — Никто ничего ей не сделает, только я! — рыкнул Грех. — Тогда убей ее, зачем мучить? — скрывая улыбку, спросил Мин. — О нет, она должна страдать, — оскалившись, ответил Джин и направился к входной двери. Ему нужен свежий воздух, нужно подумать. — Джин, ты уверен, что сможешь сделать это сам? — Более чем, — соврал Грех. Джин не уверен, больше ни в чем не уверен, но знал лишь одно — он должен втереться ей в доверие. Лина должна помочь Намджуну. Смерть ведьмы он переживет, как всегда, но смерть брата — нет. — Как думаете, он говорит правду? — задал вопрос Чимин, когда за Джином закрылась дверь. — Он сможет, не сомневайся. Только вот что останется от него самого — это большой вопрос, — задумчиво сказал Юнги. — Мы не можем этого допустить, Юнги, — прошипел Чонгук. — В таком случае нам нужен план, — улыбнулся Хосок. — Я попрошу Мору поговорить с ведьмой. Насколько я знаю, она была в хороших отношениях с ней. А раз она вспомнила нас, то так же вспомнила и ее. — Тогда начнем с этого. Мы не дадим брату погубить себя, — сказал Тэхен, смотря в пространство.

***

«Это она». Слова Джина продолжали звучать в голове Лины после того, как за грехом закрылась дверь. Что он хотел этим сказать? Она могла бы вечно размышлять над этим, но сомневалась, что найдет ответ. В дверь постучали. Девушка вздрогнула, возвращаясь из размышлений в реальность. Какой убийца стучится в дверь? Что вообще происходит? — Входите, — позвала она. Дверь распахнулась и, к ее изумлению, в комнату вошла женщина. Она охнула, привлекая к себе взгляд. Через секунду женщина бросилась к мельдонегийке, радостно улыбаясь. — Лина! — Мора! Улыбнувшись, Лина раскрыла объятия. Счастливо вздыхая, они обнялись. Ведьма знала, что скучала по Море, но до этой минуты не осознавала, что так сильно. — Я думала о тебе каждый день, — сказала Мора. — Почему ты полураздета? Что произошло? — Джин. Бывало и хуже. Как ты? — Не сердись, но я с Юнги и очень счастлива при этом, — отодвигаясь, гостья осмотрела Лину с ног до головы. Ее улыбка сникла, превратившись в озабоченную гримасу. — Ты чересчур сильно похудела и у тебя круги под глазами. — А вот ты потрясающе выглядишь, вся сияешь. Кто бы мог подумать? Юнги. Он на самом деле хорошо к тебе относится? — Как к королеве, — Мора помолчала, снова ее изучая. — Могу я что-нибудь для тебя сделать? Что бы тебе хотелось? Кстати, тебе нужно в душ и переодеться. Я принесла перекусить. — Мне нужен билет домой, Джинова голова на тарелочке с голубой каемочкой. Кроме этого — ничего. Улыбка вернулась на личико Моранты и на этот раз она имела оттенок женской мудрости. — Джин не так уж и плох. С ним трудно, но он хороший, — она взяла за руку Лину и подвела к кровати. — Слушай, я не хочу, чтобы ты о чем-либо волновалась, пока находишься здесь. Ребята не обидят тебя, и Джин тоже. У них золотые сердца, ты поймешь это, узнав их поближе. — Не хотелось бы огорчать тебя, но, Мора, они Грехи, понимаешь? Семь смертных грехов, взаправдашних. Как и говорилось в книгах, они существуют и охотятся на ведьм. — Да, я знаю, что они Грехи, но есть один нюанс — они не охотятся на ведьм. Лина уставилась на девушку, неуверенная, правильно ли она ее расслышала. — Ты знаешь? И все равно осталась с ними? По своей воле? Или они удерживают тебя силой? — По своей, — Мора взглянула на нее из-под полуприкрытых ресниц. — Юнги любит меня, как и я его. — Ох, Мора. Я действительно очень за тебя рада. — Спасибо. Ты побледнела, тебе нехорошо? — Голова болит, — соврала ведьма. — На кухне есть обезболивающее, я попрошу Джина принести его. Он скоро придет, вам надо поговорить. — У меня нет желания с ним разговаривать, я его боюсь до чертиков. — Но вам придется поговорить. Лина, все будет хорошо. Мой тебе совет — будь с ним помягче. Это может многое изменить, — посоветовала Мора, поднимаясь и направляясь на выход. — Я зайду позже. Когда ты придешь в себя, мы поговорим. Потом провожу тебя домой. — Я вернусь домой? — Конечно, тебя насильно никто не держит, ты свободна. Просто тебе стало плохо в клубе, и ребята не нашли ничего умнее, как принести тебя сюда, — смеясь, ответила Моранта. После того, как за Морой закрылась дверь, Лина еще минут десять сидела, погруженная в свои мысли. Потом потянулась к подносу, оставленному давней подругой на столе возле кровати. Наконец-то наевшись, восстановив силы и снова почувствовав себя человеком, она быстро порылась в шкафу. Что-то ей подсказывало, что это шкаф Джина и комната тоже его. Выбросив мысли из головы, схватив рубашку и спортивные штаны, девушка быстро направилась в душ. Ароматы мыла и шампуня напоминали ведьме о Джине. Хвойный, пьянящий, окутывающий ее теплым коконом. Джин. Точно, это его комната, она была в этом уверена. Он Грех. Не стоит забывать об этом. Когда в дверь вновь постучали, девушка уже была одета и осматривала комнату. Глаза зацепились за короткий кинжал, висящий на стене у камина. Влажные волосы рассыпались по спине, придавая ей слегка дурацкий вид, который она не хотела бы демонстрировать Джину. Но выбор был не велик. «Плевать, что он подумает» — решила она. Дверь открылась, и на пороге показался Грех. Лина вся обомлела, в очередной раз пытаясь понять, почему он так на нее действует? Соответственно, в ответе она не была уверена. По его приказу она находится здесь взаперти (нет). Это он возомнил себя самим Богом, или как там у них, у Грехов. Он не может распоряжаться ее жизнью. Лина ощутила, как внутри закипает праведный гнев. Почему он прицепился к ней? Мысли в голове выводили эмоции на новый уровень, она вдруг сорвалась на крик, и ей было абсолютно плевать, что за этим последует. — Да что тебе от меня надо? Что?! «Боже, девочка, успокойся». Мысли в голове затмевала красная пелена, Лина силилась успокоиться и вернуть себе здравый рассудок, но тьма, которая была внутри нее, не давала пробиться и малой толике разума. В висках бил гнев, с которым ведьма не могла справиться. Заметив краем глаза какую-то вазу, она схватила ее. — Почему ты просто не можешь оставить меня в покое? Тяжелый предмет полетел в Гордыню… и разлетелся на куски, ударившись об его грудь. Словно она швырнула вазу об стену. Лина потрясенно смотрела на осколки, хотя уже тянулась за подсвечником. Она запустила подсвечником в демона. А Джин… растворился в воздухе, и предмет пролетел сквозь его растаявшее тело. Лина взвизгнула в бессильной злобе и швырнула следующий подсвечник. Вслед за ним пресс-папье и лампу. А он просто уворачивался. «Не верю, что это происходит именно со мной!» Порядком запыхавшись, ведьма так и не смогла попасть в мужчину, так и не смогла удовлетворить свое отчаянное желание причинить ему боль, наказать за такое поведение, наказать за то, что он побывал у нее в голове, и за ту реакцию, которую вызвал в ее теле. Она слышала, что Грехи спокойно говорили об ее убийстве, как будто она и правда муха, создающая какие-то помехи. Да что она им всем сделала? Как говорила Мора? Быть помягче, ага, сейчас! Лина лихорадочно оглядывалась по сторонам в поисках оружия и наконец нашла. Бросившись к камину, над которым висел заостренный кинжал, она схватилась за него и вновь посмотрела на Джина. Сверкающий блик лезвия отразился в ее глазах. И в ту же секунду девушку осенило. Он назвал ее добродетелью. Женщиной из пророчеств, о которых говорили древние ведьмы. Уничтожить его. Теперь Лина знала, что ей нужно делать. Сжав обеими руками рукоятку кинжала, она подняла глаза на Гордыню. — Я выпущу тебе кишки, Джин! Мужчина оскалился, демонстрируя белоснежные и до раздражения идеальные зубы, и поманил ее движением пальцев. «Ах, значит так! Ну раз собираешься меня убить, просто так я не сдамся, мудак». Бросившись вперед с широко распахнутыми глазами, Лина направила острие прямо в сердце Греха. Но в последний момент… повернула острием на себя. — Нет! — взревел он и каким-то непостижимым образом вдруг оказался между нею и ножом, прижавшись к Лине грудью. Лезвие вошло ему в спину и остановилась, уткнувшись в кость. Девушка ахнула, почувствовав, как он сжался от боли и как закипела в нем ярость. Красные радужки слились с белками, и глаза Греха сделались абсолютно алыми, словно их затопило кровью. — Сучка, — прорычал он. — Ты доигралась. Одним движением запястья Джин отправил девушку в полет через полкомнаты. Лина упала на спину. Оглушенная от удара она чувствовала, как глаза обожгли слезы, готовые вылиться в истерику. Она слышала, как он вытащил нож и отбросил его подальше. Стиснув зубы от злости, Лина перекатилась на бок и попыталась встать. Волосы растрепались еще больше, закрывая лицо. Она старалась убрать их с глаз. — Лежи… на месте, ведьма, — приказал Грех и навис над девушкой. — Возвращайся в ад! — огрызнулась она. Не считаясь с болью, которую доставила ему рана, Джин схватил Лину за плечи, притягивая к себе. — Отпусти меня! — девушка попыталась вырваться из его объятий. Мельдонегийка чуть было не лишила его желанной мести, да еще и воткнула нож! И при этом, злая до чертиков, еще смела прожигать его взглядом? Когда девушка продолжила вырываться, Гордыня стал усиливать хватку до тех пор, пока из ее уст не вырвался крик, и она не затихла. «Держи себя в руках, иначе лишишься радости мести» — успокаивал себя Ким. Он был слишком силен, чтобы позволить себе роскошь сорваться рядом с этой ведьмой. Но в глазах буквально темнело от ярости. «Дыши. Вдох… выдох». Спустя довольно продолжительное время Джин обнаружил, что его гнев угасает, а мысли постепенно проясняются. Гордыня ослабил хватку, продолжая удерживать Лину подле себя. Катастрофа предотвращена. — Ты успокоилась? — рявкнул он. — Ненадолго, — с упрямым выражением лица пробормотала она. Джин знал, что балансирует на краю. Сделал глубокий вдох, но вслед за отступающей яростью уменьшилась и боль от ножевой раны, словно смытая волной мучительного осознания близости девушки. Мужчина потрясенно всматривался в ее выразительные глаза. Ведьма взбудоражила все его чувства. Тело девушки дрожало, обжигая Грех нестерпимым жаром. Колотящееся сердце взывало к нему, словно пение сирены, сводя с ума своим бешеным ритмом. Боль? Нет, он ничего не чувствовал. — Что тебе от меня надо? — Садись, — скомандовал Джин. Девушка продолжила стоять, задрав подбородок. Джин нахмурился. Ослушаться его позволяли себе единицы, и уж точно не тогда, когда он едва сдерживает ярость. — Сядь, ведьма, нам надо поговорить. — Ха, а потом, когда я отвернусь, ты убьешь меня? — Я не собираюсь тебя убивать, глупая женщина! Если бы я хотел это сделать, то сделал бы гораздо раньше. У меня было много возможностей. Щеки Лины залились румянцем от воспоминаний этих «возможностей». «Соберись». — Тогда что это было? — прошептала она. — Ведьма, не успел я зайти в комнату, как в меня полетело все, что здесь находилось. Между прочим, ваза была очень дорогая… — Купишь новую. — А затем ты бросилась на меня с ножом с учетом того, что как раз я́ тебе плохого ничего не сделал. — Но ты монстр! — И чем же этот «монстр» успел тебе насолить? — вызывающе бросил Джин. Лина опустила голову и присела на кровать, тяжело вздохнув. — Зачем я здесь? Что тебе нужно? — Ты действительно глупая, тебе стало плохо в клубе. Ты потеряла сознание. Мне нужно было оставить тебя там лежать на полу, чтобы по тебе ходили окружающие? Я хочу поговорить с тобой. — Спасибо. Я хочу домой, — выпалила Лина. — Давай успокоимся, поговорим, и ты пойдешь домой. Я даже провожу тебя, — спокойно изрек Гордыня. — Ты меня отпустишь? — глаза девушки в неверии распахнулись еще шире. — Да, Лина. Ты не заложница и вольна покинуть мой дом в любой момент, но только после того, как мы обсудим сложившуюся ситуацию. — Вы же семерка, да? Я вспомнила, все вспомнила: больницу, Юнги. — Да, Лина. — Почему я все забыла? Это твоих рук дело? — раздражаясь, спросила она. — Нет, это Мора и Юнги. Точнее, просто обстоятельства так сложились. Как видишь, сейчас я бизнесмен и спокойно управляю сетью клубов по всей стране, а не бегаю за ведьмами, ну если только за одной… — Хочешь сказать, ты внезапно стал порядочным гражданином Кореи? — Ну не настолько порядочным, — ответил Джин, заставляя девушку улыбнуться. — Вот, ты улыбаешься. Поговорим? — Да, давай, — похлопав по кровати, сказала Лина. Джин не принял предложение присесть, иначе он просто трахнет ее на этой же кровати. — Лина, ты знаешь о своем происхождение? — начал Грех. — Конечно, моя бабушка никогда этого не скрывала, а даже наоборот давала возможность этим гордиться. — Хм, интересный подход. Ладно, упустим этот момент. Дело в том, что очень много лет назад у меня была невеста. Она взяла у меня кое что. — Как с этим связана я? Не подумай, я, конечно, очень за тебя рада, у тебя, наверное, тоже должны быть отношения… — соврала Лина, одевая маску безразличия на лицо. — Твои кошмары. Когда мы встретились, после этого все началось, ведь так? Мы дали клятву друг другу. Мы не можем погибнуть и каждую реинкарнацию встречаемся вновь и вновь, но все заканчивается по одному и тому же сценарию — смертью. — Хуя се любовь. Мне жаль, но при чем тут я и зачем ты мне все это рассказываешь? — Сейчас каким-то образом она переродилась в тебе, — продолжил Джин, проигнорировав ее высказывание. — И ты собираешься меня убить? — с дрожью в голосе спросила Лина. — Не совсем. Я устал. В этот раз я хочу вытравить ее из тебя. Ты моя добродетель, я не могу причинить тебе боль, физическую, — уточнил Джин, заметив сомнения в глазах девушки. — А если я не хочу быть этой добродетелью? — В этом-то и весь смысл. Мне не нужна добродетель. Мы можем помочь друг другу. В сердце Лины что-то кольнула от слов мужчины. И ей это очень не понравилось, она не должна реагировать подобным образом, но обида медленно распространяется по венам. Лина взяла себя в руки. — Как? — Я вытравлю из тебя эту тьму и отпущу тебя, а ты поможешь мне вылечить брата, — изрек Грех. — Что случилось? — Сейчас это не важно, для начала нужно спасти тебя. Ты не просто моя добродетель, на данный момент ты самая главная моя слабость. В этом мире есть люди, они называют себя охотниками. Уверен, что ты слышала о них. Если они прознают, что у меня появилась добродетель — тебя убьют. — Очень мило. Но почему ты мне это рассказываешь? Я ведь могу сама убить тебя, разве нет? — Можешь, но также я думаю, ты не будешь этого делать. Во-первых, ты хочешь жить, а во-вторых, я тебе этого не позволю. — Исчерпывающий ответ. Я могу подумать? Ты ведь не все мне рассказал? — Верно, всего тебе знать не обязательно. Главное ты знаешь и этого для тебя достаточно. И не потому, что я тебе не доверяю, просто в будущем мы разойдемся и для твоей же безопасности будет лучше ничего не знать. Я даю тебе время подумать до завтрашнего вечера. А сейчас ты можешь идти домой, или хочешь, чтобы я тебя проводил? — Я, я... могу идти домой? — Конечно. Как я уже говорил, ты не пленница в этом доме. — Хорошо. Не нужно меня провожать, я найду дорогу. Завтра вечером я дам ответ. Лина с опаской посмотрела на мужчину, делая шаг по направлению к двери. Не заметив никаких препятствий, она выскользнула за дверь и стремглав полетела на выход. — Глупая, глупая, глупая ведьма, — произнес Ким, расплываясь в холодной улыбке. — Ты соврал ей? — произнес Юнги, появившийся за спиной Джина. — Конечно.

***

Лина лежала на кровати, радуясь возможности вырваться из рук семерки. В маленькой комнате горели свечи, отбрасывая тени на стены. Девушка неохотно слушала мурчание Вены. Сегодня как никогда ей хотелось побыть в тишине и подумать над всем произошедшим. Одна мысль сменяла другую. Встав с кровати, Лина сняла свитер и бросила его на стул рядом с кроватью. Раздавшийся стук во входную дверь заставил девушку подпрыгнуть от испуга. У Лины сердце ушло в пятки, пока она думала, кто же мог стоять по ту сторону двери. Наверное, сестра ищет того, кто с ней поговорит и выслушает. Ведьма морально истощена и ничего не могла дать, ей не хотелось даже просто слушать. Мельдонегийка медленно подошла ко входу, открыла замок и распахнула дверь настежь. Перед глазами оказался накаченный торс, и она медленно подняла взгляд. Глаза цвета полуночи впились в нее. — Хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — мужчина протянул руку и нежно коснулся щеки Лины. Она не успела его остановить, поэтому мельдонегийка просто отстранилась от тепла его пальцев. — В порядке, — девушка говорила тихо и не была уверена, что голос не надорвется и она не покажет Джину всю хрупкость ее эмоционального состояния. — Я знаю, что, когда женщина говорит, что она в порядке, все с точностью да наоборот. Он без приглашения вошел в дом. — Я собиралась лечь спать, — солгала ведьма. — Лгунья, тебе стоит над этим попрактиковаться, — Джин самодовольно улыбнулся, усаживаясь в кресло, а Лина присела на диван. — Поработать над чем? Над умением врать? — спросила она. — Если решишь этим заниматься, то да, — ответил он с мягкой улыбкой, затем наклонился вперед и небрежно положил локти на колени, изучая девушку. Лина фыркнула, что было совсем не по-девичьи, но после такого дня и вечера — плевать. — Правда, я в порядке. — И именно эта фраза меня беспокоит, — заметил Джин. — Она дымовая завеса, гребаное плацебо, позволяющее скрывать от себя и окружающих истинные чувства. Кажется, ты часто используешь это «в порядке», хотя это далеко не так. Боль и страх, которые ты прячешь, видно в твоих глазах, когда ты думаешь, что никто не смотрит. Как и твой первый раз не был нормальным, а стал разочарованием. Ты не могла насладиться сексом на заднем сидении машины. Тебе нужно искоренить эту фразу из своего лексикона. — Тебе какое дело? Почему ты вообще в это вмешиваешься? И что плохого в том, чтобы думать, что все в порядке? Люди часто так делают. — Тебе нужен кто-то, кто сможет сексом стереть эту фразу из твоей головы, чтобы ты даже не могла вспомнить ее. Эту фразу должны заменить «на хер разрушена», «жестко оттрахана» и «никогда на хер снова». — Потому «нормально» не для тебя? Да кто ты такой, чтобы учить меня? Может мне нравится все как есть? — спросила Лина. Гордыня улыбнулся, и Лина задрожала. Она должна сменить тему. Какого черта он так зациклен на ее сексуальной жизни?! Благодетель хренов. — Как так получилось, что я твоя добродетель? — Думаю, это сука судьба. Мы должны были встретиться, — ровно ответил Джин и посмотрел на девушку, почти подзадоривая ее начать спорить. — Ерунда. Я не верю в судьбу. Может это тебе стоит лучше научиться лгать? — Лина, это судьба. — Почему «судьба» заставляет мое тело реагировать на тебя? — Реагировать? — спросил мужчина, неожиданно улыбаясь. Лина хотела откусить себе язык. — Расскажи-ка, Лина, как оно на меня реагирует? — Жестко. Например, я жестко напрягаюсь, когда хочу поставить тебя на место, — а еще жестко возбуждалась, но ему об этом знать не обязательно. — И почему же? — спросил Джин. — Без понятия. Кстати, спасибо, что вытащил меня, когда я потеряла сознание. Хм, но я хочу знать, почему того, кто владеет роскошными клубами по всей стране, так интересует наше поселение? Ты купил что-то, что принадлежит моей семье, почему? — Принадлежало. Я бизнесмен, — небрежно сказал Ким, откидываясь на спинку кресла. — Твоя мать пришла ко мне и сделала предложение. Я этого не просил, но не собираюсь просто так возвращать его тебе. Я бы не стал таким, покупая инвестиции, а не вкладывая. Лина понимала его логику, хотя не очень хотела это слышать. Джин говорит правду, хоть и бизнесмен. Девушка встала, намереваясь выгнать Кима, но его присутствие успокаивало, хотя не должно. — Я заварю чай. Будешь? — спросила ведьма. — А что покрепче есть? — поинтересовался мужчина. — Кажется, у меня еще осталось вино и немного бабушкиного виски, — предложила Лина. — Мне виски, — ответил Гордыня, вставая и направляясь с девушкой на кухню. Лина ощутила электрический импульс при приближении к Джину, которому посмотрела в глаза и смутилась. От мужчины исходили такие флюиды, которые проникали в систему и задевали каждый нерв. И то, что он сам Грех, девушку совершенно не беспокоило. «То ли ты дура, то ли труп» — размышляла она со своими мыслями. Мельдонегийка начала нервно дышать, а сердце девушки бешено колотилось. Находиться рядом с Кимом все равно, что стоять посреди безумного шторма. Он убаюкивал ложным чувством безопасности, пока буря гремит вокруг и в любой момент уничтожит. Тело девушки затрепетало в молчаливом предвкушении близости, и ведьма отодвинулась от Гордыни, будто расстояние между ними могло помочь. Лина отвернулась, войдя в маленькую кухню, и наклонилась, чтобы снять одну из половиц, открывая старый погреб. Она достала вино и бутылку скотча, поставила их на пол, прежде чем вернуть доску на место. — Этот коттедж должно быть старше, чем я думал, — заметил Джин. — Сейчас не увидишь старинный погреб. — Мой прадедушка построил это место еще до того, как построили главный дом, — пробормотала она, открывая холодильник и доставая из небольшой морозилки поднос со льдом. — Ты предпочитаешь чистый или со льдом? — Чистый, — тихо ответил мужчина, стоя, прислонившись к дверному проему. Джин доминировал в комнате, будто кухня недостаточно мала. Теперь же она казалась еще меньше. Девушка достала бокалы, в которые налила напитки. Затем обернулась, протягивая Джину виски. Он больше не стоял в дверном проеме, а находился прямо за Линой. Она даже не слышала, как он двигался, пока не сделал глоток и поставил свой напиток на кухонный стол. Взял из руки девушки вино и поставил его рядом со своим. — Нам лучше вернуться в гостиную, — предложила ведьма, ненавидя себя за то, что мысли улетают в такие места, куда им, черт возьми, и не стоит соваться. Только не с этим мужчиной. — Лучше ли? — вроде спросил, а вроде и нет. Он дотронулся до обнаженного плеча Лины, на котором красовался синяк. Девушка закрыла глаза, когда ощущение прикосновения Джина заставило напрячься. Она тяжело дышала и едва ли не падала в его объятия. Грех наклонился и нежно поцеловал обнаженную кожу, прежде чем отстранился и посмотрел на Лину греховными глазами. — Лучше, — прошептала девушка. Улыбнувшись, Джин приблизился к ее губам. От мужчины исходил пьянящий запах виски, и ей захотелось попробовать то, что он пил. Лина приблизилась, не уверенная, стоит ли пересекать черту или же бежать от нее, и облизнула губы, когда Джин подтянул девушку к себе. Его дурманящий аромат посылал ее за грань, откуда не вернуться, и девушка поцеловала его. Поцелуй Джина был жестким и требовательным. Ким обхватил ее за бедра, поднимая, пока Лина не оказалась прижатой к его налиитому члену, который скрывали брюки. Ведьма застонала, когда он потерся своим желанием о ее. Поцелуй стал голодным. Гордыня прижал девушку спиной к стене, и ведьма удивилась, как стена не прогнулась под давлением их веса. Девушка запутала руки в волосах Кима, пока он одной рукой не схватил за запястья и не задрал их вверх. Лина оказалась беспомощной, пойманной в ловушку и неспособной противостоять тому, чего Джин от нее хотел. Губы Греха поглощали любые связные мысли, а его член был тверд как камень, пока он толкался в ткань пижамных штанов девушки. Она была почти благодарна за этот барьер между ними, но услышала, как рвется ткань. В маленьком пространстве кухни эти звуки напоминали гром. Выпуклость в штанах Джин заменил пальцами, и Лина подалась им навстречу. Девушка чертовски возбудилась, а Джин стал спичкой распалившей, это инферно. Лина застонала, он ввел длинный палец в нее. Его собственный стон заглушил их поцелуй. Затем мужчина вытащил палец и с усилием снова толкнул внутрь. Она почувствовала, как внутри нее разрастается шторм, бесконтрольный и неуправляемый, ни разу в жизни не испытанный. Тело девушки было напряжено и горело от сдерживаемой страсти изведать этого мужчину. Она даже не понимала, как он мог удерживать ее, раз обе руки были заняты. Но ей все равно. — Проклятие, ты влажная, — прорычал он, отодвигаясь от нее. — Ты уже так чертовски близка к оргазму, да, ведьмочка? — Джин, — пробормотала Лина, не уверенная в том, что сейчас происходит. Эта связь такая примитивная. Она не просто увлажнилась для Кима, а вся текла. Соски затвердели от жажды его прикосновений. Она не знала, почему он остановился, но потом поняла. Джин отпустил ее руки, поднес пальцы, пропитанные соком ее возбуждения, ко рту и облизал их, смотря Лине прямо в глаза. — Мне нужно тебя трахнуть, — прошептал он хриплым голосом, от которого по телу девушки пошла дрожь. — Я… Не могу, — ответила Лина, поспорив сама с собой в голове. — Не могу до Вознесения. — Я не намерен плодить ведьм, — сказал он таким тоном, что зазвенели тревожные колокольчики. — Я не могу заниматься сексом, — прошептала она, проходя через комнату, хотя безумно хотела раздеться и позволить Джину делать все, что пожелает. Но слишком много стояло на кону, она не могла жертвовать открытием своей силы. Лина прислонилась к хрупкой стойке и боролась с желанием обернуться и предложить ему то, что он хотел. Тело трясло от страсти. Она слышала и чувствовала Джина, стоящего сзади и ожидающего ее решения. Он – желанное отвлечение от всего происходящего. Девушка обернулась, но Джина уже не было. Она вышла из кухни, осматривая пустую комнату, и моргнула. Дверь была открыта, и Джина не было. На глаза навернулись слезы злости, которые она утерла. Закрыв дверь, Лина пошла в ванную, поставила вино, которое захватила по дороге, на столик у раковины и потянулась, чтобы включить воду. Раздевшись, забралась в ванную, позволяя воде смыть весь стресс. Искупавшись, она надела розовую ночнушку и прошлась по коттеджу, выключая свет и туша свечи. Лина погладила кошку по голове, когда она вошла в комнату, чувствуя, что пришло время для сна. — Умничка, — пробормотала девушка, стягивая одеяло и откидывая мягкие простыни. — Он невыносим. Кошки умные и подхватывают страх своих хозяев. Очевидно все, кроме ее Вены. Та просто сидела и смотрела в пространство. — И, похоже, я не могу перестать его целовать, — кошка лизнула лапу и уже закрыла глаза. — Ну блин, я-то тебя слушаю! Ой, забей! Момент упущен. Ты полностью провалила роль лучшей подруги. Вена посмотрела на хозяйку так, будто та свихнулась. Может, так и было. Лина говорила об интимной жизни с кошкой, но, по крайней мере, она ее не осуждала. Девушка положила голову на подушку и закрыла глаза. С девушкой был Джин, прижимал ее к кровати… не к ее, а к такой, на которой спали в древние времена. На старинном столе со старомодным фарфоровым чайным сервизом стояли недоеденные булочки и почти пустые чайные чашки. В окнах стояли толстые витражные стекла, на богато украшенном изголовье и изножье стояли высокие деревянные столбы, а вокруг столбиков намотана веревка, которая надежно удерживала руки Лины над головой.