Рожденный грешником. Гордыня

Лина сняла чайник с плиты, налила кипяток в большую чашку до самых краев. Затем вдохнула насыщенный аромат чая с бергамотом. После чего поставила напиток, чтобы натянуть свитер до колен, и вышла на крыльцо. Услышав скрип ботинок и досок со стороны крыльца, она повернулась и увидела Ханыль, приближающуюся к ней. Ее плечи были напряжены, волосы собраны в беспорядочный пучок, а темные круги под глазами говорили о том, что она почти не спала. Лина подготовилась к разговору и знала, что лучше сразу разобраться со всем, чем откладывать. В этом они похожи. Обычно они не могли уснуть, если поругались, но вчера Лина прекрасно уснула. Почему? В голове всплыли воспоминания о ярких темно-карих глазах, и девушка вздохнула. Очередные кошмары, которые она не могла вспомнить? Возможно. Ведьма помнила, что он был тут, но все так странно. Будто это не ее воспоминания. Перед глазами стояли другие картинки, как он сжимает ее горло, касаясь своими губами ее. Обычный визит вежливости, так говорил ей разум. Голова гудела, и те же картины всплывали каждый раз, когда она силилась вспомнить. Воспоминания были нечеткими, словно что-то произошло, а значит ей всерьез нужно перестать думать о Джине и специфическом желании к нему. — Нам нужно поговорить, — тихо сказала Ханыль, подойдя и садясь рядом. Затем взяла Лину за руку, а мельдонегийка продолжала пялиться на свои владения. Она чувствовала на себе взгляд подруги. Спустя пару мгновений повернулась и посмотрела в ответ. — Я хочу все рассказать, и мне нужно, чтобы ты меня выслушала, — продолжала Ханыль. — Мне нужно объяснить. Нужно, чтобы ты поняла, почему я так поступила, особенно после того, что случилось с вами. — Мне все равно, — прошептала Лина. Хотя, на самом деле, это не так. Она должна была поддерживать ее, но вместо этого переспала с человеком, которого должна была ненавидеть. — Тебя не было, и мы не понимали, почему ты уехала, — проговорила она. — Сначала он заходил и спрашивал о том, в какой университет ты уехала. Первое время я его прогоняла, но он продолжал приходить. Мы разговорились и поняли, что у нас есть нечто общее. Ты, — сказала Ханыль с чувством вины. — Прекрасно, моя сестра и лучшая подруга в одном лице сговорилась с моим бывшим против меня. Как мило, — ответила с сарказмом девушка. — Прекрати, — сказала сестра, — я не хотела, чтобы так вышло, но мне очень тебя не хватало. Остальные? Они не заметили. То есть заметили, но для них ты стала призраком. Твое имя не произносили вслух, будто ты умерла. Ты хоть представляешь, каково было мне? Я ведь тебя даже не чувствовала! Ты полностью закрылась от меня. Я могла хоть с кем-то поговорить о том, как мне тебя нехватает. Мы никогда не расставались, Лина, и вот ты ушла из моей жизни, словно вырезала как какую-то опухоль. — Мне нужно было уехать, Ханыль. Необходимо было понять, что делать дальше. А здесь я задыхалась. — Как я уже сказала, мы сблизились, и это просто произошло. Я люблю его. Может и всегда любила, и это угнетало меня, потому что мы близки с тобой. Если бы он был твоим, этого бы никогда не случилось. — Я знаю, что, будь мы вместе с Минсоком, ты бы даже на него не посмотрела. Я не возненавидела тебя, — с тяжелым вздохом проговорила Лина. — Как бы там ни было, я с ним переспала, и твое возвращение не изменило моих чувств к нему. Я хотела сама все тебе рассказать, потому как вчера нам не удалось поговорить, и это, наверное, моя вина. — Думаю, отчасти и моя, — робко возразила девушка. — Я была слишком занята поцелуями с Джином, прежде чем обвинить его в закапывании трупа. — В рот мне ногу, ты не могла, Лина, — она рассмеялась. — А потом весь этот бардак, ну ты даешь. — Мы дважды целовались, и я едва не отдалась ему, — призналась девушка. — У парня неописуемый талант к поцелуям. — Кстати о Киме. Ковен призывает тебя к ответу за то, что ты выкинула вчера. Мама Джи этого не забудет. Я могу пойти с тобой. Лина взяла Ханыль за руку, переплела их пальцы и покачала головой. — Это была собака, — прошептала Ди Бон, хотя подозревала, что это было далеко не так, но, раз господин Сок Джин хочет поиграть, то так тому и быть. — Одевайся, встретимся через двадцать минут. — Ладно, — ответила Лина. Ханыль встала. — Мне очень жаль, что ты вот так обо всем узнала. — Я не любила его, — выпалила мельдонегийка. — И, на самом деле, любила ли вообще когда-нибудь... Мы были детьми, и, может это звучит странно, но думаю, что испытываю облегчение, что не стала его женой. Пожалуй, мне стоит сказать спасибо Джи за то, что переспала с моим женихом. — Почему ты порвала с ним? Я думала или догадывалась, потому что он тебе изменил, и твое сердце было разбито. Я знаю, тебе было больно. Но ты ведь уехала не из-за него? — Мне было больно, но это прошло. Не ответив на второй вопрос, Лина прошла в домик и быстро переоделась во что-то консервативное, в чем могла бы предстать перед ковеном. Ди Бон сидела за дверью кабинета, где проходило собрание ковена, и испытывала унижение из-за того, что они позвали других засвидетельствовать ее наказание. Очевидно, старейшины хотели, чтобы все увидели их в действии, это логично. Но жаль, что за ее счет. — Лина Ди Бон, они готовы, — сказала одна из пожилых женщин, повесив трубку. Ведьма сглотнула ком в горле и направилась к широким деревянным дверям, которые вели в огромный зал. Она не удивилась присутствию матери. — Лина, — тон ее мамы был уверенным и прямым. — Твое поведение немного нас обеспокоило. Ей захотелось добавить голосом Йоды: «Всплеск силы чувствую я… юный джедай». Ага, это она. Ставьте подпись, выдавайте ей светящийся меч, и она пошла. — Более чем обеспокоило, — добавил старейшина, и Лина перевела на него взгляд. — Мы не выдвигаем обвинения против кого-то без веских доказательств, которых у тебя не хватило. Тем более против того, кто жертвует миллионы вон в общину. Что ты можешь сказать в свое оправдание? — сказал он со злобой и убийственным взглядом. — Я ошиблась и сожалею об этом. Мне что-то привиделось. И я всегда думала, что мы должны докладывать обо всех нарушениях вне зависимости их величины. Обо всех происшествиях нужно сообщать ковену, который во всем разберется. Мне показалось, что он держал труп в руках, и я об этом доложила. Сейчас я понимаю, что это была всего лишь собака, которую сбили на трассе, но в темноте я перепутала. — Не думаю, что ты понимаешь всю степень тяжести обвинения. Ким Сок Джин помог нашему ковену выбраться из долговой ямы, не говоря о том, что мы живем на его земле. Без него у нас были бы серьезные проблемы. — Не туда вложились? — поинтересовалась Лина. — Это не твоего ума дело, дитя, — резко ответила старшая жрица. — Ты больше не повторишь такой ошибки, — продолжил старейшина. — На всю оставшуюся неделю тебе запрещено участвовать в церемонии подготовки к ночи Вознесения, если только Джин лично тебе не позволит. Ты пойдешь к господину Сок Джину и извинишься, предложишь ему свою помощь в организации праздника. Ты сделаешь все, что он попросит, в разумных пределах разумеется. Поняла? — Да, — буркнула ведьма. Ясно. Она должна делать все, что он захочет. Не важно, что именно он попросит, она должна это делать. Он может попросить ее залаять как собака, и она должна сказать «гав». И противно, что ей придется просить у него разрешения куда-то сходить. Зашибись. — И это все? Она заслуживает наказание суровее, — возразила мать Джи. — Целой недели вполне достаточно, — сказала госпожа Ди Бон. Целая неделя перерыва — это плохо. Даже если она не собиралась искать себе пару и заводить детишек, силы ведьмы взывали к ней, а у Лины на них свои планы. После вознесения она покинет ковен, на этот раз уже навсегда. Ей тут не место. Только бы вспомнить… — Мама, она даже не слушает! — взвизгнула Джи, и Лина посмотрела на нее. — Слушаю и принимаю наказание. Я пойду к Джи… господину Ким Сок Джину и извинюсь, предложу помощь в делах, — госпожа Ди Бон старшая покачала головой и прищурилась. Казалось, ее не устраивает ответ Лины. Но было темно, и она легко списала это на то, что могла ошибиться. — Можешь идти, Лина, больше не обвиняй наших гостей, — с усмешкой сказал старейшина.

***

Спустя час Лина перемерила уже девять нарядов, пока не остановилась на изумрудном топе, который обнажал много кожи, и джинсах с низкой посадкой, которые обтягивали ее как перчатка. Джин хочет ее. Она это знает. Значит в эту игру можно играть двоим. Лина хотела немного пощекотать ему нервы. Она сделает вид, что он действительно держал собаку и то, что она не знает кто он. Возможно, эта игра спасет ей жизнь. Девушка нанесла немного блеска на губы и туши на ресницы. Она хотела выглядеть сексуально, чувствовала в этом необходимость. Да и, что греха таить, Джин был чертовски горячим мужчиной. Горло сдавила чья-то рука, она закашлялась и моргнула, глядя на отражение в зеркале. Что, черт возьми, с ней не так? Направилась к двери, убедившись, что у Вены есть вода и еда, а затем посмотрела на карту, которую нарисовала Ханыль. Ковен запретил ей идти с Линой, что очень пугало. Мельдонегийка выехала на дорогу и вдавила педаль газа, наслаждаясь ревом мотора. Город. Ей не хватает большого города. Лина так задумалась в дороге, что поездка показалась ей мимолетной. Она остановилась на парковке и уставилась на огромный клуб. Снаружи здание выкрашено в черный цвет, а большие двери, у которых стояла скамейка, но никто на ней не сидел, покрашено неоново-малиновой краской. Она перевела взгляд на вывеску. «Клуб “Грех„ Добро пожаловать, грешники» — банально. Снаружи клуб казался невзрачным, но, стоило открыть дверь, и она обомлела. Правда, далеко ей зайти не удалось. Мужчина остановил ее, стоило ей занести ногу над порогом. — Только по приглашениям, милая, — прорычал он, оглядывая ее с ног до головы. Лина открыла рот и уставилась на него. Только когда парень скрестил руки на мускулистой груди, она поняла, что пялится на него. Девушка подняла глаза, и в ее голове вспыхнул образ: ночь, лопата. Он копал могилу. Она не особо хорошо его рассмотрела, так как была напугана, но это был один из грехов. Что же им надо от ее ковена? — Я тут от имени ковена, чтобы извиниться перед Джином. Он тут? — спросила она и надеялась на всех богов, чтобы его не было. Парень улыбнулся квадратной улыбкой, опустил руки и приблизился к ней, заставляя попятиться. Его кожа разительно контрастировала с рубашкой черного цвета. Его улыбка была как и у Джина — хищной и говорила «я тебя съем, маленькая девочка». — Машина парня? — спросил он, смотря ей за спину. — Нет, моя. — Босс в своем офисе встречается с людьми. Проходи, — пробормотал он, снова посмотрел на машину и отодвинулся, давая ей пройти. Она вошла в клуб и остановилась. Наконец девушка могла тут осмотреться. Ни один клуб, в котором она работала студенткой, не был похож на этот. Много пространства с темной подвеской, которая очерчивала танцпол сверху вниз. Были и другие полосы света, а еще стробоскопические и гелевые лампы, но в середине дня они были выключены, вероятно, ради экономии электроэнергии. Однако те, что были вмонтированы в бар, зеленые и синие, пульсировали неоновыми оттенками. Внутри оказалась пара посетителей, сидящих в уютных кабинках, и парочка, разместившись в одной из угловых кабинок, чьи лица она едва могла рассмотреть, так как они целовались. — Ты на собеседование, крошка? Иди дальше по коридору, — сказала девушка, указывая в противоположное направление от того места, где, Лина думала, находится кабинет. — В конце коридора лестница, которая приведет тебя к множеству комнат. На его двери табличка «хозяин». Удачи! Девушка пошла по указанному ей пути и оказалась в коридоре из темных стен, которые заканчивались затемненными окнами. У Лины разыгралось любопытство, но огромная дверь с надписью «Хозяин» стояла ровно посередине, поэтому она подошла к ней и остановилась. Набравшись смелости, она заставила себя постучать. Дверь открыла женщина под тридцать лет. Идеальные волосы цвета воронова крыла нежными локонами обрамляли овальное с прекрасным носом-пуговкой лицо. Она казалась очень хрупкой. — Ты, должно быть, Дана? Ты опоздала, но он еще хочет с тобой встретиться. Очень тяжело найти хорошего союзника, — сказала она. — Вообще-то меня зовут Лина Ди Бон, и я тут от имени ковена, — поправила ведьма. У нее вспотели ладони, сердце бешено колотилось, когда ее поведение от приветливого сменилось на злобное. «Ого, ни хера себе». — Джин, — нежно протянула она, на что Лина выгнула бровь. — Это ведьма. Хочешь, чтобы я ее вышвырнула? — продолжила она. — Впусти ее и сходи поторопи остальных. Нужно, чтобы они были готовы к завтрашнему дню, — ответил он. Женщина отступила в сторону, давая девушке пройти, и она почувствовала, что от нее исходила… Ненависть? Ревность? Какие на хрен проблемы у нее с ведьмами? Она вернулась в комнату, словно намеревалась остаться, но Джин одарил ее нежным взглядом, и она без колебаний ответила тем же. — Оставлю тебя самого разбираться с делами, любовь моя, — сказала она. Кабинет Джина был огромен, и мебель стояла дорогая. Ким с холодным выражением на красивом лице, от которого у Лины уверенность поколебалась, сидел за большим столом. Лина принялась изображать, что занята рассматриванием кабинета, который был обставлен роскошной мебелью из темно-красного дерева и черной кожи… чисто мужской во всей красе. Гостья осмотрела стеклянную стену, которая была затемнена, но не так, как другие. Она пробежалась взглядом по темной стене и задержалась на золотых рунах, которые ни разу не видела. Неосознанно она подошла ближе прямо впритык. Лина не слышала, как подошел Джин, но в момент, когда она повернулась спросить о рунах, уткнулась ему в грудь. Подняв взгляд, она посмотрела ему прямо в глаза. — Зачем ты тут? — спокойно спросил он. — Пришла извиниться за обвинения, — прошептала девушка и почувствовала, как пот начал стекать по спине. — Ковен прислал тебя сюда одну? — спросил он, отходя. Тогда из головы и пропало желание убежать в безопасное место и быстро смотаться отсюда. — Я просила, чтобы Ханыль разрешили идти вместе со мной, но не повезло. К тому же она занята приготовлением к празднику, — пробубнила Лина. — А ты нет? — спросил он, переводя взгляд с девушки на руны. — Я не пойду, — решительно заявила она и начала прохаживаться по кабинету. Джин принялся следить за ней. — Почему? — Меня наказали. В глазах Кима вспыхнул интерес, и Лина отвернулась, затем подошла к стеклянной стене, к самому отдаленному от него месту во всем кабинете. С ее телом происходит нечто ужасное. Соски затвердели, в животе порхали бабочки. Комната внизу была практически пустой, если не считать тех, кто отмывал ее. Вероятно, отбеливателем и множеством других чистящих средств. В углу находился невысокий пьедестал. На таком вряд ли будет выступать группа, да и отсутствие динамиков говорило о том, что там вообще не пели. Огромный деревянный крест с цепями подтверждал ее догадки. Странно. — Для чего эта комната? — спросила Лина, не подумав, и обернулась. Джин опять, черт его дери, стоял за ней. «Он что, ниндзя, и двигается так бесшумно?» Его улыбка превратилась в опасную самодовольную ухмылку, и Лина задумалась о том, не разбудила ли она в нем что-то зловещее? Не надо было задавать этот вопрос. Одет Ким был сегодня не в костюм, а в простую белую рубашку, рукава которой были закатаны до локтя. Девушка украдкой бросила взгляд на него из-под ресниц. До охренения сексапильный, одетый в брюки и дорогие итальянские ботинки. — Для личных целей, — ответил он после того, как посмотрел на нее испытующим и беззастенчивым взглядом. Внезапно девушка почувствовала себя голой и беззащитной. Такое ощущение, что Джин мог посмотреть прямо в ее самые темные глубины души. — Насколько личных? — прошептала она, а в голове вновь всплыли воспоминания о его губах, касающихся ее губ и не только. Между ног у нее стало влажно. Джин глубоко вдохнул, словно почувствовал запах ее возбуждения. Доказательство того, как предательское тело реагировало на эти воспоминания. — Не твое дело, — предупредил Грех и направился к столу, кивком головы указывая ей последовать за ним. — Может там я убил женщину прошлой ночью, — добавил он, похотливо рассмеявшись. Лина поджала губы, подошла к столу, на который мужчина облокотился и скрестил руки на груди, словно ожидая, что она присядет. «Ага, сейчас». Если она сядет, а он останется стоять на ногах, у него будет больше силы и власти. Так почему-то подсказывала крупица разума, оставшаяся у нее в голове. Лина осталась стоять на ногах и засунула руки в карманы джинс, которые заметно оголяли ее живот. Джин посмотрел на него, и ведьма улыбнулась, чувствуя себя сексуально в его присутствии, что не случалось уже очень давно. — Послушай, я сожалею о том, что натворила. Просто мне привиделся труп. Я не знала, что это была собака. Думаю, кровь сбила меня с толку, и я не стала разбираться, что было на самом деле. Поэтому извини. Он кивнул, но ничего не сказал, а просто продолжал смотреть на нее, будто у него рентгеновское зрение, благодаря которому он видел ее душу и все, что она пережила до встречи с ним. — А еще я пришла, чтобы служить тебе, — пробормотала девушка и покраснела от подтекста предложения. Ким выгнул бровь и прищурился, а улыбка стала зловещей. — Не уж-то? — Я пришла помочь тебе, — исправилась она и еще сильнее покраснела. Что, черт возьми, с ней не так? Из всех раз, когда она ставила себя в глупое положение, это самое ужасное. — Скажи мне, Лина, как ты можешь мне служить? — в его глазах плясали искорки веселья. Он явно забавлялся от ее дискомфорта. — В ковене хотели, чтобы я помогла с возникшими вопросами касаемо церемонии или же клуба. У меня есть опыт, — сказала девушка. — Ты думаешь, мне нужна помощь? — спросил он, опускаясь в кресло и не сводя взгляда с девушки. — Ты набираешь персонал, так мне сказала девушка, когда я искала твой кабинет, — возразила она, сев напротив. — А она тебе не сказала, кого именно я нанимаю? — непринужденно парировал он. У Лины во рту пересохло. — Нет. — Я так и думал. Тебя не заинтересует такого рода работа. Поэтому вопрос остается все тот же. — Почему бы не закончить с этим дерьмом? Чем я могу загладить свою вину? — Ты обвинила меня в убийстве, а затем в том, что я закопал труп на своей же территории, — сказал он, сложив руки домиком. — Неформально. Формально я обвинила тебя в закапывании трупа, — мягко возразила мельдонегийка, не отрывая взгляда от Кима. Несложно было понять, что он хотел, но она не станет давать это из-за того, что должна ему. И то, тут бабка надвое сказала. — Если бы ты могла сама выбрать себе наказание, что бы это было? — продолжал он. — Трижды прочитать молитву «Отче наш» и немного постоять на коленях… — улыбнулась Лина и соблазнительно облизнула губы. — В саду, конечно же, или вымолить прощения. Закончила девушка таким голосом, которым никогда не говорила. Чертовски сексуальным. Мужчина тяжело сглотнул и прищурился, а на щеке задергался нерв. Опустив руки, он откинулся на спинку кресла и взглядом предложил бросить вызов. Лина не знала, с чего решилась на такой жесткий флирт. — А что ты можешь сделать, что не привело бы к глубокому минету? — просто заявил Джин, а ведьма чуть не подавилась языком. — Все что угодно, что не привело бы к этому, — тихо ответила девушка. — Значит я могу уложить тебя на этот стол и трахнуть? Такие извинения ты предлогаешь тем, кого обвиняешь в убийстве? — продолжил он. Лина застонала и покачала головой. — Я поняла, мне не следовало приходить сюда. — Именно так, — легко ответил он. — Как бы там ни было, я не трачу время на неопытных. — Кто сказал, что я неопытна? — почему она это спросила? Где, блядь, ее мозг? — После того, как ты обвинила меня в убийстве, я проверил твое прошлое. Чтобы заполнить пробелы времени, когда тебя не было в ковене и в Сеуле. — Я всего лишь обвинила тебя в закапывании трупа, — пробубнила она, покраснев. — Оказалось, что никто не запомнил, кроме больницы Св. Луи, в которой ты работала. Ты не спала с мужчинами, как случается с большинством ведьм, покидающих ковен. И после одного единственного секса на вопрос бармена «как?» ты ответила нормально. «Ха, значит ты можешь узнать не все», — ехидно подумала Лина. — Ты меня проверял? — яростно спросила она. — Ты объявила меня убийцей, а я очень богатый человек. Я проверяю всех, кто меня в чем-либо обвиняет, и ищу мотивы. Проще говоря, я хотел узнать, специально ли ты меня оклеветала. Поэтому проверил все, даже самые незначительные детали твоей жизни вне ковена. — Тебе нужно было знать о моей сексуальной жизни, чтобы понять, планировала ли я обвинить тебя в убийстве? Что за бред? — Я приказал своим людям найти о тебе все, что можно, — спокойно сказал он, барабаня пальцами по столу. — Мисс Ди Бон, ты сказала бармену, что все прошло нормально, когда она тебя спросила о сексе, которым ты занялась у ее бара. Ты отсутствовала менее десяти минут, поэтому я могу сделать вывод, что в нем не было ничего нормального. Ты хотела знать, почему и что привело твоего жениха в чужую постель. Только ответов не нашла. Просто позволила какому-то козлу, который даже не знал, что ты девственница, трахнуть тебя в грязной машине. А потом ты просто вернулась в бар и больше не собиралась трахаться. Даже не попробовала, потому что думала, что секс — это скучно, больно и просто нормально. Лина стиснула кулаки. Он многое узнал, но не самое главное. Тем не менее, ее сексуальная жизнь не его ума дело. — Видишь ли, секс — это не просто «нормально». Если для одного… или обоих он был просто нормальным, таких людей нужно просто убить. Секс должен быть первобытным, грязным, после такого секса ты должна жаждать еще и еще. После правильного секса ты должна зациклиться на мысли, как могла раньше без этого жить? Он вызывает привыкание. Чувственный и примитивный. Тот парень разрушил твою заинтересованность в сексе, и это нужно исправить. — И, дай-ка угадаю, ты жаждешь мне в этом помочь? Спасибо, но нет. Я не сказала, что ты меня изнасиловал. Мотива у меня тоже не было. Я просто не то увидела. Была ли я не права? Да, о чем сожалею. Не стоит искать у меня скрытые мотивы, потому что нет ничего, что было бы мне нужно. Он прищурился и осмотрел ее нечитаемым взглядом. Затем остановил взгляд на оголенном животе, где топ не скрывал тату. — Ты у него набила тату, — мягко заметил Ким. — Допустим, — подтвердила девушка. — Постоянное напоминание, что секс был просто нормальным, — самодовольно улыбнулся мужчина. — Почему ты не попробовала снова с кем-то еще? — Мне это не нужно, — солгала она. — Ты так легко сдалась? — Я не сдалась! Попробую снова через несколько недель. А сейчас, если ты закончил копаться в моей сексуальной жизни, я пришла, чтобы помочь во всем, что НЕ касается секса со мной. Как ты уже знаешь, она ограничена. И она-таки тебя не касается. И, что еще сыпет соль на рану, я могу ходить только на те мероприятия, которые ты одобришь. Это часть моего наказания. — Касайся меня твоя сексуальная жизнь, она была бы потрясающая. Если я попрошу твое тело на праздновании, что бы они сказали? — поинтересовался Джин, скользнув взглядом по ее груди. — Старейшины отчаянно хотят, чтобы я остался и вложил еще больше денег в ковен. Что, если взамен я потребую тебя? Лина побледнела и покачала головой. — С чего ты взял, что мне важно, сколько ты вложишь денег в ковен? Неужели ты думаешь, я начну жертвовать собой ради ковена? Я не продаю душу ни за что и ни за кого. «Вот это уже интересно», — подумал Джин. — У каждого есть то, за что он отдаст душу, нужно только подобрать цену. — Это пиздец! — сказала она, не желая отводить от него взгляда. Находиться в одной комнате с Джином все равно, что сидеть в клетке с диким зверем. Ты понимаешь, что, если разозлишь его, он разорвет тебя на части, но отвести взгляд не можешь. — Это правда, — тихо сказал он. — Я не буду препятствовать посещению событий до тех пор, пока ты меня не взбесишь. Не беси меня, Лина. Тебе не понравится моя реакция. — То есть, ты даже не будешь просить что-то взамен? — поинтересовалась девушка. — Ты же должен быть победителем, проливать кровь… Это видно по твоим глазам. Тебе нравится бой, победа. Мне это не интересно, я совсем не вхожу в твое меню. И мне точно нравится, что секс — это нормально. Ты просто хочешь знать. И проверял меня не для того, чтобы узнать, преследую ли я тебя, а потому что помешан на контроле. Хочешь знать правду? Мы вышли и трахнулись. Я раздвинула ноги, и он принял приглашение. Все произошло нормально. Ты меня не знаешь, но судишь и осуждаешь, почему? Из-за того, что поцеловал меня? Или потому что я едва на траве не раздвинула перед тобой ноги? — Если бы я хотел тебя трахнуть в лабиринте, так и было бы. Поверь, — сказал он, вставая. Лина не успела уйти, как Джин поднял ее и прижал к себе. Намотав волосы на кулак, он задрал ей подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — И секс был бы не просто нормальным… как и ты! И уж точно ты не встала бы сегодня с постели. Когда я трахаю кого-то, владею ей, доминирую и трахаю беспощадно. Я заявляю права. Когда я с кем-то заканчиваю, они, мать твою, не уходят и не говорят, что все было нормально. Лина задрожала. Комната завертелась перед глазами, а предательское тело воспылало страстью. Она чувствовала силу, исходящую от Джина, и близость к нему в замкнутом пространстве опьяняла. Словно он гребанный трансформатор, питающий весь город электричеством. Он смотрел в глаза, и ведьме пришлось напомнить себе, как дышать когда он приблизился, но не поцеловал. — Тебя нужно оттрахать, — проговорил он у ее губ. — Тебе нужно забыть, что такое «нормально» и понять, что такое секс, от которого дрожат конечности, перехватывает дыхание и без которого ты не мыслишь жизни. Лина, от одной мысли, ты уже становишься влажной, да? — Нет, — ответила она, наслаждаясь быстрым касанием его губ. — Сними трусики и покажи, что это не так. И я сейчас же остановлюсь и больше никогда тебя не потревожу. — Иди к черту, — прошептала она, но тело дрожало, желая, чтобы он перестал говорить и принялся за дело. — Я уже побывал там. И в аду не так жарко, как говорят. Разденься и воспользуйся мной, чтобы понять: секс — это не нормально, — громко сказал Джин. — Ни за что! — ответила Лина, включив голову. — Если бы я хотела секса, уж точно не искала бы его тут. В ковене много мужчин, которые хотят секса без обязательств. Я бабочка и летаю свободно, — прошептала она и почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке. Девушка закрыла глаза. — Если ты бабочка, малышка, то запуталась в собственном коконе, — сказал он. И от его голоса по спине пробежала дрожь. — Ты ошибаешься, — ответила ведьма дрожащим голосом. — Я просто пытаюсь широко распахнуть крылья и поймать поток воздуха. Мне не нужна поддержка, а теперь отпусти. Ты мне не нравишься. — Ты мне тоже не нравишься, — прорычал он. — Хорошо, — ответила девушка. — Хорошо, — бархатным голосом повторил Ким. — Иди и найди Ситху. Скажи ей, что будешь работать в баре пару дней. Спроси о черной униформе, и, Лина, если не придешь на работу или же не оденешь униформу, остаток вечера проведешь тут со мной. И, уверяю тебя, не будет забавно или нормально. Стук в дверь заставил Джина отпустить ведьму и сделать шаг назад. Лина была раздражена, только не понимала, от чего: то ли потому, что он ее отпустил, то ли от того, что всегда при встрече бесил ее. Она старалась, честно старалась, но не смогла сдержать поток магии, вырвавшийся из нее. Тяжелые двери зашатались и упали, глухо ударяясь о пол. Стоявшая за дверью брюнетка занесла руку для того, чтобы постучать еще раз, стояла с открытым ртом и удивлением в глазах. — Он свободен, — зло бросила она, направляясь к дверному проему. — Ты возместишь ущерб, — послышался рык сзади. Лина обернулась. — Ты же очень богатый человек, от тебя не убудет, «любимый», — с сарказмом повторила Лина слова, сказанные ранее им же. Покинув кабинет, Лина расслышала смех Джина, пронесшийся по первому этажу. Ведьма улыбнулась, блеснув глазами, прошла мимо шокированного охранника, который ее запустил и вышла на улицу.