Рожденный грешником. Гордыня

Лина проснулась от кошмара в холодном поту, волосы прилипли к шее, и она не смогла стряхнуть остатки сна. В последние месяцы кошмары стали ярче и снились все чаще, хотя она не могла вспомнить все детали. И, даже умирая во сне, она не умирала наяву, а просто просыпалась. Так почему она так измучена снами? Мало того, что, она погибала в каждом сне, так еще и позволяла монстру соблазнить себя прямо перед тем, как он буквально вырвал из нее жизнь. Сегодняшний кошмар был настолько реальным, что Лина проснулась влажной не только от пота. Монстр был рядом, а в следующее мгновение она бежала по лесу, держа какое-то кольцо в руках. Она очнулась на полу в его квартире, а причины, по которым девушка оказалась здесь, наглухо размыты. Казалось, все было как в тумане, но она чувствовала, что во сне была именно она. Хотя это просто невозможно. Может ей не спастись? Но, если это так, она встретится с монстром из кошмаров лицом к лицу. Тьма внутри говорила, что может ее спасти. А что, если она не хочет быть спасенной? Что, если вместо спасения от монстра она хотела быть с ним? Девушка не знает, ночной гость ее спаситель или враг. А может причина, по которой она приняла эту тьму, и есть он? Лина четко понимала лишь одно — без монстра ей не выжить. Она не такая, какой он ее представлял, и он не такой, каким пытался казаться. Ведьма чувствовала, как его тьма питалась ею, и это до чертиков пугало девушку. Что-то внутри нее кричит и просит о соединении. Если она в него влюбится, боится, что монстр, спящий в ее новообращенной тьме, проснется. И боится, что после этого она не узнает себя. Сейчас Лина все контролирует и сделает все возможное, чтобы так оставалось и дальше. Когда прошлое понятное и простое, это делать очень легко. Но Лину пугало то, что она может стать той женщиной, которую уже на протяжении шести месяцев видит в кошмарах. «Она отправилась к нему от имени ковена, и их предупреждения преследовали в ушах и были настолько туманны… Но девушка была уверена, что пришла убить демона. Вместо этого влюбилась в него, найдя в нем все, что искала. Лина сглотнула желчь, которая подступила к горлу, пока бежала по лесу. Она знала, что должна уйти из его дома как можно дальше, прежде чем он вернется. Но то, что было зажато в ее ладони, не давало ей покоя, мешая сосредоточиться. Она продолжала бежать и вдруг споткнулась, после чего упала на землю. Платье зацепилось за куст и порвалось, когда Лина поднималась на ноги. Девушка искала вещь, которая до падения была зажата в ее кулаке. В глазах двоилось. Внезапный голос демона, зовущий ее по имени, отвлек девушку. Она развернулась и пошла через густой лес, спасаясь от чудовища. Что же она наделала? Лина продолжала шептать что-то, словно могла найти ответ между причудливыми ветвями деревьев. Вновь упала, ноги слишком ослабели, она больше не могла бежать и поэтому спряталась за широким кустом, шепча молитвы богам, чтобы они помогли ей спастись. Ведьма услышала, как хрустнула ветка под его сапогами, но не стала открывать глаза. Боялась встретить его сердитый взгляд. — Что я сделала? Что сделала? — вновь и вновь повторяла она. — Ты знаешь что, — прошептал он, проводя рукой по ее щеке. Затем он обхватил ее подбородок, и девушка почувствовала, как по щекам текли слезы. Она любила этого человека, этого монстра. Лина задрожала от простого прикосновения. В голове вертелось предчувствие того, что они оба отрицали. Этот человек олицетворял порок, обольщение было его игрой. Он был сам грех, перед которым было не возможно устоять. — Что я сделала, — обреченно прошептала она. Она не ожидала, что он ее обнимет или того, что прижмется своими греховными губами к ее. Но так и случилось, и, прежде чем она успела возразить, он уложил их обоих на землю. Лина чувствовала доказательство его возбуждения, а звук разорванной ткани должен был испугать ее. — Помни, ты сама заставила меня, — едва слышно прошептал он, разорвав поцелуй, а когда по очереди стал ласкать ее соски, по ее венам потекла лава. Она не могла говорить, лишь стонала и всхлипывала. — Ты не должна была брать его… Не должна была, — сказал он, оторвавшись от ее грудей и с трепетом посмотрев на нее. Его глаза прекрасные, цвета благородного янтаря, могли видеть ее насквозь. — Я полюбила тебя, — прошептала Лина, пытаясь рассмотреть, с кем была. Он поцеловал ее, и на этот раз девушка расслабилась. Сейчас ей было все равно, что он ее враг — чистейшее зло. В данный момент он лишь ее любимый. Она почувствовала, как демон задрал ее юбку и погладил ее гладкую плоть длинными пальцами. Лина закричала, когда он проник ими в ее тело, а от стона боли, который издал этот монстр, на глаза снова навернулись слезы. — Не делай этого, — взмолилась она, покачивая бедрами и наслаждаясь ощущением его тела, тесно прижатому к ее. — Это мое, малышка, — пробормотал он, пока она продолжала покачивать бедрами и нечестиво насаживаться на его пальцы. Он осыпал поцелуями линию ее подбородка. — То, что ты взяла — не для тебя. Ты мне не поверишь, но я любил тебя, пока ты меня не предала. Он перестал ее целовать и лишил тело своих пальцев. Она закричала, возражая потери наркотического состояния, после чего заплакала. — Это ты предал меня! Ты лгал обо всем, даже о том, кто ты! — вскрикнула она, и тогда он снова вошел в нее пальцами. Другой же рукой достал нож и разрезал ладонь Лины. — Нет... Ведьма была потрясена тем, как заблестели его глаза, а улыбка превратилась в жестокий оскал. — Проклинаю тебя! Ты вернешься в адское пламя, из которого пришел. Мои братья и сестры закончат то, что начали. Тебя отправят туда, где тебе самое место. Черты его лица заострились. — Ад не удержит меня, ведьма. Я вернусь. А ты умреш, зная, что ни ты, ни твой ковен не добились успеха. Пока существуют грешники на этой земле, я буду по ней ходить, пританцовывая. — Я перерожусь и буду помнить тебя, — прошептала она с такой силой, что его улыбка погасла. — Ты глупая, Лина, если думаешь, что сможешь заточить меня. Ты и все твои последователи погибнете. Будете прокляты переживать свои неудачи снова и снова. С этого дня любое твое перерождение будет тянуться ко мне, и каждый гребанный раз я позволю тебе влюбиться в меня. А твой ковен будет наблюдать за этим и не сможет тебе помочь. Зло, которое ты поглотила с этой вещи, последует за тобой, сея тьму в твоей душе после встречи со мной. Ты будешь проклята переживать прошлое во снах. А когда проснешься, сны будут размытыми. При первых признаках рассвета ты будешь помнить только фрагменты, но никогда не увидишь моего лица, пока я этого не позволю, — закончил он. — Разве недостаточно того, что ты убьешь меня один раз? — спросила она, пока предательское тело искало его прикосновений. — Одной жизни с тобой будет недостаточно, — ответил он с раскаянием в глазах. — Я зависим от тебя так же, как и ты от меня. Для защиты своих братьев я преподношу свое сердце в качестве платы. Он положил ей ладонь на щеку, а девушка смотрела ему в глаза. Он был так пугающе красив, и все же она чувствовала силу, сочившуюся из него. Лина была так потеряна в его красоте и не понимала, что он все еще держал кинжал, пока тот не вонзился ей в сердце. Ведьма замерла, к счастью, онемела, когда он прошептал прощание. — Я убью тебя за это, — прошептала она, пока кровь наполняла ее легкие. Она улыбнулась, и струйка крови стекла по ее подбородку. — Я приду в обличии той, что будет для тебя всем, и уничтожу тебя. Я люблю… — прокашляла она. И в этот момент Лина проснулась. Но монстр все еще был тут, наблюдая за ней, будто бы состоял из плоти и крови. Он холодно улыбнулся и прошептал слова, от которых кровь стыла в жилах. «Игра началась, маленькая ведьма». Само собой с первыми лучами солнца сон исчез из ее разума, оставляя лишь чувство тревоги. Так происходило с тех пор, как она уехала из Сеула. С того злополучного дня, когда она встретила Мин Юнги, в ней как будто что-то пробудилось. В ее душе расцвела тьма, сопровождавшая ее последнее время. Что произошло в тот день? Что могло это спровоцировать? Неужели страх перед грехом? Память сыграла с ней в злую шутку, и, что бы она ни делала, ничего не помогало ей вспомнить. Оставался только один способ. День Вознесения — это тот день, когда магия буквально поглощает ведьм. Только вот есть один нюанс. В ночь вознесения она должна выбрать себе мужчину как партнера на будущее, а у Лины таких планов на жизнь не было. Но для того, чтобы вспомнить, она должна вернуться. Впереди ее ждала актерская игра в роли главной героини. Ее ковен, с которого ее бабушка просила уехать. Лина сидела в кресле у окна. Высоко в небе слышались раскаты грома, и молнии прорезали небо. Остаток утра она провела в попытках вспомнить подробности сна. Девушка помнила лишь ощущения плоти демона, его прикосновения, от которых по телу пробегал жар, но ни одной детали его очертания. Сегодня словно вся грудь была в синяках, и душ не смыл ни боль, ни ощущения его прикосновений. Проверив голосовую почту, Лина поморщилась, услышав, как Верховная жрица из ковена деловым тоном заявила, что в Сеуле необходимо ее присутствие. Близилась ночь вознесения, весь ковен съезжался на общую территорию. Значит она увидит Минсока, за которого почти вышла замуж — предполагаемую любовь всей ее жизни. И он клялся, что любит лишь ее… но за две недели до свадьбы она застукала его в постели с самой шлюховатой шлюхой, которую можно было найти в ковене. Бабушка умоляла уехать, найти работу дальше от ковена где-нибудь за границей, и Лина согласилась. Она не сказала ей, что уехала всего лишь в Сеул чуть дальше ковена и устроилась работать врачом в больницу Св. Луи, благо ее образование это позволяло. Как будто бабушка готовила ее к тому, что рано или поздно она покинет ковен, и тогда ей придется зарабатывать себе на жизнь. Послушав старую женщину, она покинула ковен и сняла себе квартиру, переехав в центр Сеула подальше от магии. Раньше Лина думала, что госпожа Минджи просто хотела оградить внучку от того, что связано с ковеном. Но сейчас она начала задумываться о том, что та преследовала более важные цели. Но какие? К сожалению, спросить об этом уже не было возможности. Ее бабушка умерла на исходе прошлого года. Мама тоже не старалась удержать девушку, отпустив в свободное плавание залечивать разбитое сердце в надежде, что «бедная» дочь вернется домой. Ей было плохо от самой мысли вернуться в Сеул, но теперь у нее есть свои важнейшие мотивы. Празднование Вознесения в ковене может помочь ей все расставить на свои места и вспомнить, что сейчас было крайне важно. Вновь пророкотал гром, привлекая ее внимание. Лина грустно улыбнулась, так как погода соответствовала ее эмоциям. Девушка не хотела ехать домой, но скучала по семье. Встав, ведьма потянулась. После чего подняла котенка, который безостановочно урчал около ее ног, и прижала любимое животное к себе. — Вена, мы возвращаемся домой, — прошептала она котенку, подойдя к окну. Она не стала ждать, когда закончится гроза, и быстро упаковала немногочисленные вещи, запихнув их в четырехдверную «Тойоту», которую купила еще в университете. Затем вернулась забрать Вену, которая не любила путешествовать в переноске, тем более в машине. Осмотрев квартиру, она благословила ее для следующей потерянной души и поехала домой встретиться лицом к лицу с прошлым. Уже минуло восемь вечера, когда Лина въехала в город. Свернув с главного шоссе, она направила машину по проселочной дороге вглубь леса. Ее городок (если его можно так назвать) был небольшим. Всего две улицы, на которых расположились усадьбы. Бабушка рассказывала, когда у ковена были плохие времена, а именно когда была объявлена охота на ведьм, все ковены бежали со своих земель, и вот ее ковен обосновался здесь. Один из богатейших магов разрешил пользоваться этой землей в обмен на защиту восточной части Сеула. Как ни странно, с тех пор его никто не видел, но каждые пятьдесят лет договор продлевали. Возможно, потомки этого доброго мага продолжают последнюю волю умершего. Вечеринка, устроенная ее матерью, была в самом разгаре по случаю скорого праздника. Лина надеялась, что ей удастся проскочить незамеченной. Она припарковалась за маленьким гостевым домиком, быстро разгрузила вещи и достала Вену, а затем осмотрела маленький домик, где жила бабушка и куда она перевезла много своих вещей, думая, что они с Минсоком будут жить здесь после свадьбы, пока не купят собственный дом. Быстро помывшись, она сделала прическу и нанесла макияж в рекордно короткое время. После чего надела платье, любезно приготовленное мамой, и вдруг на мгновение девушка оказалась в другом месте. Она видела проблески воспоминаний, чужих воспоминаний. Что еще хуже, она не могла дышать, когда вернулась в реальность. — Какого черта? — прорычала она, и ответом ей было мурлыканье Вены. Подойдя к овальному зеркалу, она затаила дыхание. Платье оказалось более чем красивым, созданным в греческом стиле изумрудного цвета с v-образным вырезом и складками впереди под талией. По всему поясу в хаотичном порядке был разбросан бисер. Ее зеленые глаза и волосы огненно-рыжего оттенка переливались и идеально контрастировали с платьем, которое подчеркнуло белизну ее кожи. Не хватало лишь полной груди и правильного изгиба талии. Ага, привет низкая самооценка, как она скучала по ней за последний час. — Лина Ди Бон, соберись. Сегодня на тебя будут смотреть куча глаз, и ты справишься. Так что, если там твой бывший жених, то, скорее всего, со своей новой шлюхой. Все и так знают, что случилось. Скорее всего, мне нужна помощь психиатра, — прошептала она зеркалу. Одев маску, которую купила несколько лет назад до того момента, как ее жизнь перевернулась вверх тормашками, Лина взглянула на незнакомку в зеркале. Она справится. Вино поможет. Но оно есть лишь в главном доме, до которого нужно дойти. Надев туфли на небольшом каблуке, девушка последний раз приказала Вене вести себя хорошо, после чего покинула безопасное место.

***

Джин задумчиво смотрел на темное небо, стоя на балконе своего дома, вспоминая зеленые глаза ведьмы, смотревшие на него со страхом и примесью строптивости. Он любил страх людей и питался им. Страх, ужас — это самый главный деликатес его жизни. Вот уже как пол года он не мог ее найти. Покинув больницу, она как будто провалилась сквозь землю. Ее нигде не было. Намджун слабел с каждым днем, поэтому нужно торопиться, но спустя столько времени они не продвинулись ни на йоту. В дверь постучали, вырывая его из собственных мыслей. — Входи, — бросил он. — Как будто мне требуется твое разрешение, — фыркнул Хосок, выходя на балкон и закрывая за собой дверь. — Зачем стучишься? Я чувствую тебя, — парировал Джин. — Как бы это ни было, ты был, есть и будешь моим правителем. — Оставь эти формальности, брат, сейчас мы не дома, — наклоняя голову набок, сказал Джин, рассматривая блеснувшую особо яркую звезду. — Что тебя привело? Разве ты не должен быть рядом с Юнги? — Да упасите меня черти! Эта парочка меня утомляет, они уже перепробовали все углы особняка! Может перемещение повредило их рассудок, и они решили, что они кролики? В ближайшее время я уеду к себе. К тому же половина особняка после попыток Моры обуздать магию скоро развалиться, — сказал Хосок, вставая рядом с братом. — Ты же не для этого пришел? — заключил грех. — Нет. Пришло приглашение из ковена Мобан на вечеринку в честь празднования Вознесения. — Ночь самайна. Очень интересно. Они ведь даже не представляют, кого приглашают в свои дома. Но, тем не менее они не отстают, — печально улыбнулся он. — Это любопытство, ведьмы часто им грешат. Так ты примешь его? — Как и всегда — нет, — сказал Джин. — Что? Ты думаешь, стоит пойти? Раньше ты был против. — Многое изменилось. — Например? — Джин наконец-то посмотрел на Хосока и облокотился ладонями на перила. — Она переродилась. — Пробудилась? — спросил Джин, сжимая перила с такой силой, что затрещал камень под ладонями. — Да, — сказал Хосок. — Давно? — Пол года назад. Я заметил ее появление, но не говорил тебе, потому что не был уверен. Энергия была крайне слабой и нестабильной, подумал, что показалось. Но сегодня почувствовал снова. Сомнений быть не может, это она. А знаешь, что самое странное? — Еще страннее? Даже не предполагаю. Просвети… — Раньше она перерождалась, мы находили ее ребенком и смотрели, как она взрослеет, и только потом заканчивали с ней. Сейчас же она сразу переродилась в девушку. Либо мы просто не чувствовали ее, но такого не может быть. Та энергия, которую я чувствую, очень мощная для младенца. В этот раз все по-другому, — внимательно смотря на Гордыню, сказал Хосок. Смотря на Джина, Хосок понимал, что тому не по себе. Вот уже на протяжении более тысячи лет ему приходилось вновь и вновь вырывать свое сердце из груди, убивая ту, которую когда-то любил. За предательство, которое, по меркам самих грехов, можно считать детской шалостью. Но Джин был Гордыней, он не мог с этим смириться, хотя очень старался. — Что это может значить? — Прошлое и будущее сольется в настоящем. Во спасения мира повелитель преклонит колени или погибнет в огне, создавшимся в настоящем, — пророкотал Хосок. — Блядь, Хос, я ни хера не понял! — пробубнил Джин. — Как будто я понимаю. Я говорю то, что вижу, учитывая, что мои способности несколько сломаны, — зло выпалил брат. — Почувствуй ее сам! Я сказал все, что знал. Джин закрыл глаза, потянувшись к тьме внутри. Почувствовал ласкающее прикосновение чужой, но в то же время такой родной энергии. Живой, бурлящей энергии. Зародившаяся тьма в девушке взывала к нему. Глаза резко распахнулись, горя красным огнем безумия. Перед его взором мелькнула картинка: девушка стоит в изумрудном платье перед зеркалом, зеленые глаза мерцают жизнью, рыжие волосы уложены в причудливую прическу, но Джин смотрит в глаза той самой, которую искал на протяжении шести месяцев. Перед ним в зеркале стояла Лина — тот самый доктор из больницы Св. Луи. Джин оскалился и зарычал. Он знал, где она. — Хосок, пришло время посетить ковен с почтенным визитом, — зловеще сказал он. — Мы идем на вечеринку? — удивленно спросил брат. — Лучше, мы идем на охоту, — ответил Джин. — Твою мать, она в ковене Мобан?! — О да, и это та самая ведьма, которую мы ищем уже шесть месяцев. — Это значит, что она мельдонегийка! — воскликнул Хосок. — Именно, — сказал Джин, похлопав по плечу Уныния, и покинул балкон, оставляя дверь открытой, зная, что брат последует за ним. Чертыхнувшись, Хосок действительно отправился следом за братом.

***

Лина посмотрела на свой дом. Дом. Так легко было произнести это слово, а вернуться тяжело. Она с печалью смотрела на узоры, которые придавали элегантный вид деревянному крыльцу. В фонарях парили светлячки. Помимо фонарей на рядом растущих деревьях висели ленточки. На земле лежали рунические камни, чтобы зло не попало внутрь. Воздвигнув стены вокруг эмоций и нацепив маску, она так усердно заставляла себя войти в дом, что даже не заметила, как темная фигура вышла из тени, хотя почувствовала: сердце сделало кульбит и забилось быстрее. Когда она встретилась взглядом с этой фигурой, почувствовала огромную силу, распространяющуюся по ее телу. Эта фигура оказалась мужчиной, который собой закрыл свет, пряча лицо в тени. В этот момент инстинкты завопили развернуться и бежать. Он не отсюда. С каких пор чужакам разрешено присутствовать на празднике перед началом Вознесения?! Мужчине перед ней было около тридцати, ростом под метр девяносто, темные волосы до плеч и каждая прядка лежала безукоризненно на своем месте. Высеченные черты мужского совершенства. Глаза не просто смотрели в душу, а словно делали заметки, разглядывая все тайны и эротические фантазии. Одет мужчина был в дорогой костюм, вероятно, итальянский и идеально скроенный под его широкие плечи. Под пиджаком виднелась белая рубашка с галстуком красного цвета. Этот мужчина не просто занимал пространство, а овладевал и доминировал. Она бы не хотела узнавать этого незнакомца. От него исходила опасность, заставляя в голове звенеть тревожные колокольчики, как и затрагивая все эрогенные зоны. Ее либидо, словно почувствовав, как будет замечательно с ним в постели, проснулось, что было очень неловко в это мгновение. Мужчина олицетворял того, от кого человек в здравом уме убежал бы подальше. Его хищный взгляд обещал, что когда он закончит, от всех мало что останется. Он молчал и просто наблюдал за ней, что напрягало. Лина сделала шаг к двери, мужчина тоже придвинулся. Она остановилась, смотря, как он сокращает между ними расстояние. Разум твердил ей внимательно присмотреться к мужчине, а тело распалялось, напоминая вулкан перед извержением. На щеках девушки выступил румянец, схожий с цветом его галстука. Она понимала, что хочет совершенно незнакомого мужчину, но телу было все равно. Незнакомец не произнес ни слова, да ему и не нужно было: жар в его глазах говорил за него. Девушка сделала глубокий вдох, когда легкие начали гореть. Она даже не подозревала, что задержала дыхание, наблюдая за мужчиной. То, как он смотрит на нее, как будто видит ее насквозь, и он видел ее реакцию на него. Это беспокоило. Она отступила еще на шаг, стараясь сохранить безопасное расстояние между ними, но это оказалось безуспешным. Он легко приближался, пока не встал прямо перед ней. Лина задрожала как осиновый лист на ветру. Мужчина ничего не говорил, просто поднял руку и скользнул большим пальцем по ее нижней губе. Теперь девушка четко осознала, что у нее проблемы. Умная девушка остановила бы его. Умная девушка поддалась бы чувству самосохранения и убежала от мужчины. Но Лина будто приросла к земле, растеряв остатки разума. Что-то в этом мужчине было знакомо, на задворках разума, что-то мелькало. Но все мысли вылетели из головы, когда он прижался своими губами к ее. Плоть к плоти. Его сила на ее теле. В мгновение, когда его язык коснулся языка Лины, она потерялась. Девушку словно прошибло током. И спящие эмоции проснулись. Он —вышедший из-под контроля поезд, крупнейшая катастрофа, сотрясающая ее мир простым поцелуем. В голове прояснилось от шока, она задрожала и оттолкнула мужчину. — Ты меня поцеловал, — прошептала она, задыхаясь. Он улыбнулся, но улыбнуться в ответ желания не возникало. Она видела, как мужчины смотрят на женщин… Так незнакомец смотрел на нее сейчас. Словно он охотник, а она — его жертва. Незнакомец позволил ей пристальней его рассмотреть, и Лина задумалась. Почему? Девушка не могла отвести от него взгляда, словно смотрела на гонки, стоя на железнодорожных путях, по которым несся поезд. Лина знала, что ей не стоит смотреть, но разум — сложная штука, ему необходимо видеть, что происходит, чтобы быть в этом уверенным. В общем, хреновая эта вещь — разум. Ведьма посмотрела в сторону. «Я — кирпичный дом. Кирпичный дом — это я. Кирпичные стены с бетонным раствором, которые нерушимы… ну или я в это верила. Почему я ощутила присутствие этого мужчины?» — думала Лина. Она вновь посмотрела на незнакомца и не понимала, что в нем такого, или как ему удалось оставить вмятину в ее стене. Кто вообще подходит к незнакомке и целует ее? Девушка попыталась обойти его, но мужчина поднял руку и коснулся ее щеки. Лина замерла, его прикосновение к ее коже напоминало два автомобиля, врезавшихся друг в друга. Ведьма так была благодарна, что маска скрывает половину ее лица. Она подняла руку, чтобы оттолкнуть его, и в этот момент полетели искры. Лина зашипела от количества эмоций, оживших глубоко внутри нее, и двинулась к двери. У нее еще были дела, и мужчин в списке нет. Кто он вообще такой и почему ее поцеловал? Ее всегда сводили с ума вопросы, на которые она не знала ответов, но времени ни на него, ни на эти вопросы не было. Она опаздывала. Войдя в дом и подойдя к парадной лестнице, девушка замерла. Это последний шанс развернуться и уехать из города, пока никто не понял, что она вернулась. Лина распрямила плечи и спустилась по лестнице на нижний этаж, где находился большой холл. Она посмотрела на свечу в окне и улыбнулась. Как только Лина отвела глаза от окна, ее взгляд встретился со взглядом Ханыль. Она была одета в мерцающее белое платье, идеально сидящее на ней. Прекрасный выбор, малышка Ханыль. Лина была старше всего на несколько дней, но всегда при случае упоминала это, чем раздражала подругу. С Ханыль они выросли вместе. Когда девочке было пять, ее родители погибли от рук охотников, и бабушка Лины забрала ее к себе, воспитывая так же, как и саму Лину. Они были очень близки. Их даже называли близнецами, так как они чувствовали эмоции друг друга. Самой тяжелой мыслью при отъезде Лины была та, что ей придется оставить подругу, которая стала ближе, чем родные родственники. — О чем задумалась? — слова Ханыль вернули ее к настоящему. Лина улыбнулась, обнимая «сестру». — Я так по тебе скучала, — прошептала старшая ведьма. — Я начала думать, что мы тебя потеряли, но все равно знала, что ты вернешься, когда будешь готова. «Если бы не странные сны, которые я не могла вспомнить и тьма внутри меня, я бы не вернулась, Ханыль», — подумала Лина. — Лина Ди Бон, — прошептала подошедшая мама через слезы, — ты дома! — она заплакала и обняла ее на лестнице, не заботясь о том, что они могли упасть. Лина укрепила стены, сдерживая эмоции, и крепче обняла женщину в ответ. Ощутив, что на них все смотрят, она отстранилась. Наверху лестницы в тени стоял мужчина, который ее поцеловал, а под ними — полная комната зевак. Большинство знали, кто она. На мгновение их взгляды с незнакомцем встретились, и его глаза полыхнули красным, хотя он стоял в тени. Лина моргнула. Иллюзия? Обман зрения? Она не была уверена и не склонна предполагать, но что-то беспокоило девушку. А что именно, она не знала. — Мама, ты превзошла себя, — сказала она, не отводя взгляда от незнакомца. — Это большая честь, что именно у нас проводится вечеринка по случаю предстоящего Вознесения. Поэтому я и старалась, — призналась та. — Обошлось в хорошую копеечку. — Тут очень красиво, — похвалила ведьма, гадая, что другие думают о них. Мама тоже это поняла и сказала, что им стоит присоединиться к остальным. — Ты не пропустила ничего важного, — объяснила мама. И ее внимание обратилось на гостей. — Кто тебе больше нравится? — спросила Ханыль, обводя взглядом зал. — Сегодня чертовски много парней, даже другие ковены по приглашению посетили территорию Мобан. Для обмена крови, так сказать. Так что мы точно сегодня выберем мужчин. — Никто, — ответила Лина, косясь на целовавшего ее мужчину. — Только не он, — прошептала Ханыль, понижая тон, как будто он мог их услышать в таком шуме. — Это Ким Сок Джин, и он здесь по приглашению ковена. Это потомок того мага, про которого говорят, что он заключил сделку со старейшинами много веков назад. Хаан, кстати, не плох, — продолжила подруга. — Почему Джин здесь? Насколько я знаю, они никогда не принимали приглашение на подобные мероприятия, — спросила Лина, дрожа всем телом. — Говорят, что недалеко отсюда у него есть загородный дом. Он приехал на отдых и принял наше приглашение. Это большая честь принимать его. Еще говорят, он богат как крез и холост, к тому же он очень могущественный маг, — мечтательно пролепетала Ханыль. «Ага, маг. Как же. Кто угодно, но точно не маг. Слишком сильная аура, но почему-то скрыта. Кто ты такой господин, Ким Сок Джин?» — подумала Лина, но вслух же сказала: — Ты начала собирать сплетни? — Фу, нет! Просто пересказала последние новости. Минсок спрашивал о тебе, и он ни с кем не встречается, — прошептала Ханыль, положив руку ей на плечо. — Минсока нет в моем списке мужчин, — заявила ведьма. Она посмотрела на Джина, и сердце забилось чаще. Он не сводил с нее глаз. А рядом с ним стоял Минсок, который также наблюдал за каждым шагом Лины, ожидая, что же произойдет дальше. Лина ожидала, что, увидев Минсока, боль будет рвать ее на куски… Но ничего не почувствовала. Она все ждала порыва, когда холодная режущая боль, которую она почувствовала, застукав Минсока с Джи, накроет ее с головой, но ничего не произошло. Она перевела взгляд на Джина, который пристально наблюдал за ней. У девушки екнуло сердце, а потом забилось быстрее. Она испугалась, что он мог услышать этот бешеный стук. Лина физически ощущала, как он скользит взглядом по ее телу, даже не потрудившись скрыть голод в карих глазах. Возникло ощущение, что она смотрит на волка, который наблюдает за своей добычей. Девушка залилась румянцем, когда поняла, что точно так же рассматривала его, не находя недостатков. Его костюм сидел идеально, Лина видела каждый изгиб его мощного тела. Она так увлеклась рассматриванием мужчины, что не заметила, как к ней подошел Минсок, пока она не почувствовала, как он положил руку ей на щеку. Лина повернулась и посмотрела на него, а тот прижался своими губами к ее, пока она не успела разгадать его намерений. Чувство самосохранения взыграло в ней, и она оттолкнула Минсока. — Какого черта? — прошипела девушка, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Что ты творишь? — Лина, я знаю, что налажал, поэтому прошу у тебя еще один шанс, — схватив девушку за руку, парень потащил ее на танцпол. — Давай попробуем еще раз? Лина пыталась вырвать руку из чужой хватки, но у нее плохо получалось. Остановившись в центре танцпола, он снова попытался ее поцеловать. Она отвернулась. Все смотрели на них, включая Джина. На его лице не дернулся ни один мускул, только в глазах было обещания убийства. Лина вздрогнула, холодок прошелся по ее позвоночнику. — Поцелуешь меня еще раз, я оторву тебе яйца! — яростно прошептала девушка. Она все ждала, чтобы защемило сердце, но нет. Лина чувствовала лишь злость. И то потому, что он ее поцеловал на глазах Джина. А это уже интересно. — Лина, давай начнем сначала? Твоя мама одобрит наш союз, сегодня мы можем объявить себя парой и в день Вознесения пожениться. Не прошло и дня, чтобы я не жалел о сделанном, — заверял он. — Я не хочу тебя, — чуть громче чем надо сказала девушка, едва сдерживаясь, чтобы не закричать на него. — Ты не просто налажал. Ты убил все, что было между нами, когда я застала тебя, кувыркающимся с другой бабой в собственной постели! Хорошо, что это произошло до свадьбы. Мне очень жаль, что понадобилось столько времени, чтобы осознать, что произошло. Если бы мы поженились, то спустя небольшое количество времени пожалели бы об этом. Это была бы ошибка. — Мы не ошибка… — Да послушай меня! Я не люблю тебя. Все в прошлом, так что забудь. Идя сюда, я думала, что мне будет больно увидеть тебя вновь, но нет. Я не чувствую ничего. Мне совершенно плевать. Оттолкнув его, Лина направилась прочь из зала. Народ расступался, давая возможность пройти, и перешептывался, но ей было все равно. Она сказала правду. Она действительно ничего не чувствует к нему больше. Сейчас ей необходим свежий воздух и убраться подальше от Минсока. Все, что она когда-то чувствовала к нему, исчезло. В животе больше не порхали бабочки, когда Минсок поцеловал ее, не было потребности обнимать его. Она почувствовала облегчение и, как ни странно, была благодарна ему за то, что он сделал. Лина улыбнулась, выходя в сад. Снаружи было прекрасно. Ясное небо с миллиардами звезд. Воздух прохладный, но после зала было даже приятно. Она уставилась на заросший лабиринт, в котором когда-то играли с Ханыль. В центре стоял фонтан, который был сломан и требовал реставрации, но денег на это у семьи Лины не было, поэтому они с Ханыль носили воду с озера для того, чтобы наполнить его. Сняв туфли, Лина подошла ко входу в лабиринт и нырнула под ветку, перекрывающую вход. Стены лабиринта возвышались на два метра. Вспоминая детские шалости, она бродила по лабиринту. Подавив воспоминания, Лина остановилась и осмотрелась. Как давно она здесь бродит? Ведьма услышала, как сзади хрустнула ветка, и обернулась, чтобы посмотреть кто там. Порыв ветра, проносящийся по лабиринту, взметнул волосы девушки, и она почувствовала укол, а затем боль. Вскрикнув, она подняла руки и дотронулась до места укола, почувствовав каплю крови. Развернувшись, Лина отправилась туда, откуда пришла, а, завернув за угол, врезалась во что-то твердое. В носу разлилась жгучая боль, она упала на колени и принялась шарить руками по тому, во что врезалась, натыкаясь на что-то плотное и мягкое. Она аккуратно это ощупала и обхватила ладонью. Наконец звездочки перестали летать перед глазами, и она смогла нормально рассмотреть то, что держала. А когда поняла, что это, с трудом сглотнула. — Он мой, — послышался сверху грубый незнакомый голос.