Тень Востока

Тело ночной гостьи рухнуло на землю, отрубленная голова, отскочив от камня, исчезла в темноте. Арундэль взглянул на меч в своих руках: на лезвии не было ни пятнышка, как будто он поразил призрака, а не человека… Следопыт пошевелился, с трудом сел и дикими глазами уставился на обезглавленное тело. — Что это было?! Арундэль помотал головой, приходя в себя: — Н-не знаю. Я заглянул в футляр от лютни, увидел там меч, позвал тебя… а она уже вытаскивает меч из ножен. Альв подозрительно на него уставился: — Ты ничего не делал? — В каком смысле? — Не прикасался к ней? Мой камушек к виску не прикладывал? Волшебных заклинаний не произносил? — Каких еще волшебных заклинаний?! — Не знаю. Но, если судить по всяким байкам и россказням, мертвецы просто так не оживают. — Она не оживала. То есть я думаю, что она ожила раньше, — сказал Арундэль. — И просто притворялась мертвой, выжидая, пока мы отвернемся. Молодые люди уставились на обезглавленное тело. — Мертвец, притворяющийся мертвецом… — следопыт покачал головой. — Но, если судить по тем же преданиям, отрубания головы холодным железом должно быть достаточно, чтобы избежать… гм… продолжения. Встав на четвереньки, он потянулся выдернуть из мертвого тела метательный нож. Но, к сожалению, удар Арундэля перерубил и его. Следопыт вздохнул, с трудом поднялся и отправился вслед за укатившейся в кусты головой: — Соберу-ка я свое оружие… А ты на всякий случай не убирай далеко Миссэлинквэ. Набрасывая на ночную гостью ее собственный плащ, Арундэль краем глаза заметил, что с обломком меча, который все еще сжимала мертвая, происходит что-то странное. Его похолодевшая рука успела стиснуть рукоять андамакиля, прежде чем он понял, что остаток зеркального клинка теряет блеск и меркнет. И услышал, как у него за плечом охнул следопыт: — Он становится прозрачным! Альв наклонился и высвободил из мертвой руки золотую рукоять. И Арундэль увидел, что сквозь клинок брезжил огонь костра — как сквозь мутное стекло или толстый слой льда. — Так он волшебный… тогда все понятно, — сказал Альв, разглядывая алые самоцветы и разинутую драконью пасть: обломок клинка торчал из нее, словно язык бледного пламени. — Что понятно? — Сейчас покажу, идем! И следопыт повел Арундэля к кусту, который был срублен ударом наискось на высоте пояса. — Смотри, — сказал следопыт. — Видишь? Арундэль не сразу понял, на что смотреть. А потом увидел: посреди срубленного куста живых ветвей торчала сухая хворостина — целая, несрубленная. Арундэль протянул руку — и легко обломил кончик. Он перевел взгляд на следопыта. То кивнул и рубанул обломком зеркального меча по хворостине. И меч прошел насквозь! Не веря собственным глазам, Альв повернул меч плашмя и медленно подвел его к мертвой ветке — и меч опять прошел сквозь нее, словно сквозь дым или воду. — Позволь? — Арундэль принял от Альва обломок зеркального меча и ударил им по обрубкам живых ветвей. Он почти не почувствовал сопротивления, но обрезки дождем посыпались на земле. — А теперь по моему ножу, — сказал следопыт и подставил свое оружие. Обломок зеркального клинка, который видом все больше напоминал тающий лед, сначала прошел сквозь метательный нож, а потом сквозь рукав зеленой следопытовой рубахи. — Ага! — воскликнул Альвион. — Он разрушает лишь живое, а сквозь неживое просто проходит! Если не считать эльфийского оружия. Арундэль на пробу взмахнул остатком зеркального меча и сделал несколько выпадов и «мельницу», так что по поляне и зарослям побежали золотые и алые сполохи отражений. — Понятно, почему у этого меча такая массивная и необычная гарда: чтобы хоть как-то удерживать оружие противника, которое пройдет сквозь волшебный клинок, — сказал Арундэль. — Как же нам повезло, что мы не пытались отбивать эти удары обычным оружием! Зеркальный клинок истаял окончательно. Забрав у Арундэля рукоять, следопыт заглянул в дыру, оставшуюся от хвостовика, и покачал головой: — Рукоятка на вид цельная, как литая. Так даже игрушечные мечи не делают… Но кое-кого в Умбаре эта игрушка очень порадует! Только он наклонился убрать рукоять к себе в мешок, как в ночи раздался вой. Арундэль никогда его не слышал, но узнал сразу: по холодным мурашкам, которые побежали по хребту. — Это волки! — воскликнул он. — Они самые… — пробормотал изумленный следопыт, выпрямляясь. — Но откуда в этих засушливых местах целая стая? Которая еще и воет, как глухой зимней ночью… Тут вой донесся с другого места, и Арундэль осознал, что волки находятся ниже по склону горы, справа и слева. — Мне кажется, или они… охотятся на нас? — спросил Арундэль, вглядываясь в темноту за пределами освещенного костром круга и сжимая рукоять меча. — Не кажется, — преспокойно ответил Альв. — Должно быть, совсем оголодали бедолаги, если решили перекусить парой путников. Откуда же им знать, что путники эти — не пастухи с палками да пращами, а вооруженные люди, которые сами оставят от них рожки да ножки. И следопыт как ни в чем не бывало принялся убирать в свой мешок искрящуюся рукоять зеркального меча. — Ты серьезно? — недоверчиво спросил Арундэль. — Ну конечно! — махнул рукой Альв. — Волки даже когда стаей на тех же оленей охотятся, четыре раза из пяти уходят голодными. Да, они могут пробраться в деревню и сцапать ягненка или даже сторожевую собаку. Но людям с оружием бояться волков совершенно незачем. Ты просто следи, чтобы ко мне со спины никто не подошел, пока я стреляю. Я прикончу парочку, остальные опамятуются и сами уйдут. Не переживай, это правда ерунда. Следопыт повернулся к дереву, у которого стоял его лук — и глухо вскрикнул, словно его ударили ножом: в свете костра было хорошо видно лежащий на земле золотисто-янтарный лук — сломанный. Альв упал рядом с ним на колени, положил руку на обломки… Снова завыли волки, уже ближе, и следопыт встряхнулся, как зверь, выбравшийся из воды. — Нам надо убираться отсюда. По-шустрому. Он схватил свой меч, все сражение с ночной гостьей мирно простоявший у дерева, и торопливо привесил его к поясу. — Не лучше ли остаться у огня и разжечь его поярче? — спросил Арундэль. Но Альв покачал головой, стремительно закидывая в мешок свой скарб: — Нет. Волков много, они нас окружат, а на этом гладком склоне не к чему даже стать спиной. Да и лес мелкий: залезть, чтобы отсидеться, не на что. Так что побежали наверх, к скалам. И следопыт, подхватив с земли затоптанный плащ, бросил его Арундэлю: — Не забудь! Через пару минут они уже бежали от гаснущего костра в темноту леса, вверх по склону. Невидимые колючие ветки хлестали Арундэля по лицу, ноги скользили и путались в сухой траве и спотыкались о камни. Вой остался за спиной, но не отдалялся. Скоро они выбрались из леса на открытое место. Впереди над голым каменистым склоном на фоне темного неба выделялись иззубренные светло-серые скалы, похожие на крепостную стену. — Давай, немного осталось! — крикнул Альв спутнику, приотставшему под весом своего мешка. Поднявшись на вершину, запыхавшиеся беглецы увидели, что скалы образуют неровное кольцо высотой в полтора-два человеческих роста: словно корона, венчающая лысое темя горы. — Отлично! — сказал следопыт, переведя дух. — С волками ведь что самое главное? Задом к ним не поворачиваться и с тылу не давать зайти. А тут мы заберемся внутрь и встанем спиной к камню. Волки — звери умные, поймут, что мы им не добыча, и оставят нас в покое. — Но ты ведь говоришь, что эти волки ведут себя не как обычно? Вдруг они… не оставит нас в покое? — спросил Арундэль, который до сих пор чувствовал холод между лопатками. — Ну, на всякий случай можно и поберечься, — пожал плечами следопыт, проходя внутрь каменного кольца. — Лишние укусы никому не нужны. В темноте скальной ограды Альв сбросил заплечную суму на землю и затянул ремешки на кожаной куртке, превратив ее в доспех, а потом вздернул отвороты сапог, натянул перчатки и намотал на левое предплечье пятнистый плащ. Волки выли уже совсем близко, и Арундэль, избавившись от собственного мешка, поспешно надел фехтовальные перчатки, а потом обмотал вокруг левого предплечье свой серый плащ, завидуя кожаной куртке и высоким сапогам следопыта: сам себе он, в куртке и штанах из тонкой шерсти, казался уязвимым и беззащитным, едва ли не голым. — Ты не думай, мы даже без лука волкам не по зубам, — успокаивал его следопыт, пробуя, однако, свой клинок в ножнах. — С детьми, с безоружным одиночкой они еще сладят, а с нами — нет. Мы пошумим, отпугнем их, и они уйдут, куда денутся. Если не сейчас, то ближе к утру. Постоят, порычат, зубы поскалят, а потом все равно уйдут. Тут Альв замер. — Они уже здесь… — прошептал он, и Арундэль услышал, как за каменной оградой под чьей-то тяжелой, но мягкой поступью захрустел щебень. В проходе между камнями возникла тень — наверное, в половину человеческого роста, и следопыт, вскинув голову, втянул воздух. — Так это же волками от нее пахло! — воскликнул следопыт. — Как же я сразу не понял! — Лезем на камни, — быстро сказал Арундэль. — Что? — не понял Альв, но Арундэль, не тратя времени на объяснения, схватил его за пояс для оружия и забросил наверх. Подпрыгнул сам, ухватился за камни, услышал, как что-то клацнуло возле самой его пятки — и буквально взлетел вслед за следопытом, так что даже андамакиль на поясе ему совершенно не помешал. Когда Арундэль, стоя на четвереньках на каменной площадке шириной в пол-локтя, обернулся, то увидел внизу огромного мохнатого зверя, который, опрокинувшись на спину, сучил лапами и скулил, как щенок. Из его глазницы торчал метательный нож. Альв подал Арундэлю руку и помог встать. — Ты смотри, какой наглый волчара, — произнес следопыт. — Уж не бешеный ли? Ты это хорошо придумал - лезть наверх. — Я подумал, что если волки пришли вместе с ночной гостьей, то лучше поберечься. Арундэль оглядел скальное кольцо, на которое они так быстро вскарабкались. При взгляде сверху оно походило на челюсть, из которой выпало несколько зубов, — и сквозь дыры, зиявшие в каменной ограде, в круг вбегали остроухие серые тени. Арундэль никогда раньше не видел волков кроме как в книгах на картинках: в Нумэноре хищников не водилось. Но ему показалось, что эти звери огромные — наверное, на ладонь выше самой большой собаки, какую он встречал. — Таких здоровенных и в Эриадоре не всякий день увидишь, — произнес следопыт, вытянув шею и пристально рассматривая волков. — Где наша красавица их вообще взяла? Увидев издохшего собрата и забравшихся на камни людей, стая снова завыла. В темноте поблескивали их клыки и светились оранжево-красные глаза. — А ну кыш отсюда! — крикнул следопыт и гулко хлопнул в ладони. — Пошли вон, кому говорю! Но волки завыли еще яростней и громче и бросились к людям. — Бежим туда, где выше! — крикнул следопыт и запрыгал по верхушкам камней, словно горная коза. Арундэль последовал за ним. Остановившись рядом с Альвом, он оглянулся и увидел, что когтистые лапы скребут камень там, где он только что стоял. Волки откатились, как первая волна прилива откатывается от укрепленного берега, но молодой человек понял, что каменное кольцо не так высоко, как ему казалось. Или что волки прыгают куда лучше, чем он мог представить. — Так, — сказал Альв. — Не хотел я будить деревню, но делать нечего. Арундэль, вставай на четвереньки и держись как следует. — Зачем?! — Просто делай, как я говорю! Чувствуя себя глупо, Арундэль опустился на четвереньки и ухватился за трещину в камне. А следопыт засунул пальцы в рот и издал свист, такой громкий, переливчатый и пронзительный, что Арундэлю показалось, будто в уши ему ввинтилось по дрели. Он изо всех втянул голову в плечи и стиснул зубы. — Настоящий друаданский свист, — пояснил Альв, когда снова стало тихо. И добавил, с обескураженным видом уронив руки: — Из всех живых существ его не испугается только бешеное животное… Арундэль встал и тоже посмотрел вниз. Волки никуда не делись: они было затихли и припали к земле, поджав хвосты, но теперь снова приближались с негромким рычанием. — Мне кажется, что эти волки настолько же бешеные, насколько ночная гостья была живая… или мертвая, — сказал Арундэль. — И еще мне кажется… — Что? — Мне кажется, что они разумные. — Насчет разумности не знаю, — мрачно отозвался следопыт, — но что они твердо решили нас прикончить, это точно. Он вытащил из ножен свой короткий меч: — Смотри, они приседают и прижимают уши: сейчас опять начнется. Альв оказался прав. Волки не могли запрыгнуть наверх, не могли ни столкнуть людей, ни стащить их на землю, однако держаться на неровных камнях и бить мечом, не теряя равновесия, оказалось нелегко. Альв был более подвижен и ловок, но меч у него был короче, и потому, нанося удары, ему приходилось изо всех сил увертываться от зубов и когтей. А Арундэлю надо было следить за тем, чтобы под шумок его не сцапали за ногу. Потом волки снова отхлынули от каменной стены, оставив под ней несколько тел, — словно наносы, пригнанные сильным приливом. — Что, съели? — крикнул разгоряченный следопыт. — Убирайтесь подобру-поздорову, пока мы не прикончили вас, как вашу хозяйку! Волки взвыли так, как будто все поняли. — Ты понимаешь их речь? — спросил Арундэль, стряхивая с Миссэлинквэ черные капли. — Нет, но и так ясно, что они бранят нас последними словами: кроликами да шакалами. Арундэль не выдержал и рассмеялся. Но его смех оборвался, когда он увидел, как напротив них на самую низкую часть каменной стены запрыгнул волк и двинулся направо. По направлению к Арундэлю. Мимо что-то просвистело, раздался глухой удар, и волк, взвыв от боли, свалился с каменного кольца наружу. Арундэль повернулся к своему спутнику, но не успел ничего сказать, потому что увидел на стене еще одного волка — только этот шел налево, в сторону следопыта. Альв наклонился, выломил из трещины камешек и запустил им в зверя. Обломок отскочил от широкого лба, волк оскалил пасть, зарычал и прибавил шагу. — Всё, приплыли… — пробормотал следопыт. — Я пойду ему навстречу, чтобы он еще и тебя не сбил, когда прыгнет. — Стой! — окликнул его Арундэль. — Держи! И сунул в руку следопыту Эркассэ. — Это всего лишь отсрочка, — буркнул Альвион. — Зато одним волком будет меньше, — откликнулся Арундэль. — Или ты не умеешь метать такое оружие? — Я?! Не умею?! Кинжал ударил волка в шею с такой силой, что он улетел за стену, даже не пикнув. Тут Арундэль взглянул вниз. — А ти́ра (квэнья "Берегись!") ! — крикнул он, но было поздно: волк, украдкой взобравшись по трупам сородичей, наваленным под скалой, подпрыгнул и вцепился следопыту в ногу. Альв воткнул зверю в загривок меч, но равновесия не удержал и полетел вниз. К нему тут же метнулись серые тени. Арундэль крикнул «А́рквэн андамаки́льва нармо́ннар!» (квэнья "Рыцарь с длинным мечом на волков!") и спрыгнул со стены. Он чудом приземлился на ровное место — и увидел, как Альв, упавший на спину, отбрасывает пинком одного волка и вонзает свой короткий меч в грудь другому — черному, словно демон. Тот взвыл, изо всех сил пытаясь добраться до горла человека - и все глубже насаживаясь на клинок. Альв не выпустил меча, но под напором волка его локоть согнулся и уперся в мохнатый бок трупа, так что следопыт не мог вытащить клинок из тела врага, чтобы нанести смертельный удар. Когтистые лапы уже рвали куртку Альва, оскаленные зубы лязгали над самым его лицом. Темноту прорезал блеск эльфийского клинка, но за мгновение до того, как Миссэлинквэ прободал бок зверя, когтистая лапа ударила Альв по лицу, и его вскрик перекрыл волчий вой. Еще несколько взмахов серебристого меча — и ночь, казалось, просветлела, потому что волки с рычанием отскочили, оставив людей в середине широкого круга. Арундэль ногой сбросил со следопыта волчий труп, и сердце у него упало: у следопыта пол-лица было залито кровью. Но он был жив и не выпустил меч. Альв сел вытер глаз от крови рукавом. — Не бойся, — сказал он. — Это только выглядит страшно. Просто жилы на голове спадают медленно. И выплюнул изо рта кровь. Арундэль помог ему подняться, а потом торопливо снял с пояса ножны и взял их в левую руку, как дубинку: он привык сражаться мечом и кинжалом одновременно, и теперь ему мешала пустота в левой руке. — Ого, отличная идея! — и Альв последовал примеру своего спутника. Волки негромко рычали, от их пронизывающего взгляда веяло жутью. — Встаем спиной к спине, — скомандовал следопыт. — Они захотят нас растащить, но надо держаться вместе: если упадет один, второму тоже конец. Волки показывали зубы, прижимали уши и припадали к земле, снова готовясь напасть. — Нам лучше не стоять, а двигаться по кругу, — сказал Арундэль, поворачиваясь к следопыту спиной и поднимая свое оружие. — Верх мой, а ты следи за низом. Так он вступил в свой первый в жизни настоящий бой. Впервые в жизни Арундэль сражался в полную силу, без оглядки, не останавливая клинок, преодолевая сопротивление живого тела, плоти и костей. С желанием убить. Впервые он узнал, что такое самозабвение и восторг боя: сродни полету лодки по бурному морю под крылом паруса. И чувствовал радость Миссэлинквэ в непредвиденной точности ударов: отмашка назад, почти незамеченная Арундэлем, едва ли не касание, вдруг перерубала кровяную жилу, и волк останавливался, его оранжевые глаза гасли, словно задутая свеча, лапы подгибались, и он падал, словно никогда не был живым, а только куском мяса с наброшенной сверху косматой шкурой. И все время Арундэль чувствовал за спиной стену: крепкую и надежную, сложенную из самого твердого на свете камня. И теплую от лучей полуденного солнца. А потом за спиной вдруг стало холодно, Арундэль обернулся и увидел, как Альв, упав на колено, отбивается одновременно от двух волков: пронзая одному брюхо мечом, а второму всаживая в пасть обломок ножен. Вслед за обломком в пасти исчезла рука, раздался тошнотворный хруст, следопыт вскрикнул, и волк за руку повалил его на землю. Остальные волки бросились к упавшему человеку, и Арундэль рубил мечом и бил остатками ножен их копошащиеся мохнатые тела, не думая о том, что происходит за его собственной спиной. Он не знал, что может сражаться так: как будто время растянулось и он успевал увидеть, как с Линквэ веером разлетаются темные капли, — и как будто время ускорилось и андамакиль казался вьющейся серебристой лентой, границей, которую не могли перейти волки. А потом воздух хлестнул его сзади по шее, и он понял, что со стены на него прыгнул волк. Он успел повернуться, перехватить рукоять обеими руками и выбросить меч навстречу огромному косматому зверю. Почувствовал, как Линквэ вошел в грудную клетку чудовища, — и рухнул под его тяжестью. Кто-то потянул рукоять из его руки, он дернул меч на себя, резко сел — и увидел над собой лица незнакомых людей. Точнее, незнакомых людей, у которых притом были чужие лица. Один стоял рядом с ним на коленях. Арундэль видел, как человек открывает рот, но слышал только странный шум, похожий на шорох сухих камешков, сыплющихся со склона. Его рот обожгла горячительная жидкость — и только тут Арундэль увидел флягу, которая держала у его губ рука, перехваченная блестящим браслетом. Нет, это не браслет, а наруч из металлических пластин, сообразил Арундэль — и понял, что в голове у него прояснилось. И что вокруг чужие люди в непривычной одежде — и что он не может разобрать их речь просто потому, что они говорят на незнакомом языке. Он шевельнулся убрать флягу от губ, но почувствовал, что кто-то держит его за правую руку. Повернув голову, увидел, что рукав висит лохмотьями и еще один человек обматывает его предплечье белой материей. На материи проступали темные пятна, и Арундэль удивился, потому что боли не чувствовал, как будто это была не его рука. Потом человек, поивший Арундэля из фляги, перекинул его здоровую левую себе через плечи и помог встать, и Арундэль не сразу понял, что это не земля ходит ходуном, как палуба в шторм, а у него дрожат и подкашиваются ноги. Человек медленно повел его к выходу из каменного кольца, туда, где в свете факелов беспокойно фыркали кони. Но тут Арундэль увидел, как два человека пытаются поднять волчий труп, под которым виднеется что-то рыжеватое, словно мертвая лиса. Он высвободился и, пошатываясь, двинулся туда. Отшвырнул волка и упал на колени рядом с неподвижным окровавленным телом. — Альвион, следопыт! — и с облегчением выдохнул, увидев, как дрогнули рыжие ресницы. Но дышал раненый с трудом, его лицо, где оно не было залито кровью, казалось синеватым. Арундэль с ужасом вспомнил, как рука Альва исчезла в пасти волк. Он стащил с левой руки следопыта драный и окровавленный плащ, ожидая увидеть под ним изувеченный обрубок, но рука оказалась цела! Под изодранным наручем нашлась рваная рана, но не настолько серьезная, чтобы потерять сознание от потери крови. Арундэль стащил со следопыта располосованную в клочья кожаную куртку, но ран под ней не обнаружил. Нашелся только укус на правой лодыжке, но он тоже не мог быть причиной обморока. Арундэль беспомощно поднял взгляд на стоявших рядом, и один человек словно понял: обхватил себя руками за шею, как будто душил, вывалил язык, выкатил глаза и захрипел. И до Арундэля дошло: следопыта завалило волчьими трупами, и он задохнулся. Арундэль быстро прощупал ребра и шею Альва: тут все было цело, а если что-то поломалось внутри, с этим ничего было нельзя поделать. Окровавленную голову следопыта уже обматывали повязкой. Тот открыл бессмысленные глаза, и у Арундэля мучительно сжалось сердце при виде покрасневших белков. Мутный взгляд следопыта упал на людей, которые перевязывали его, — и он застонал и задергался, словно пытаясь отбиваться. Арундэль наклонился над ним, придерживая за плечи. — Это я, Арундэль! Узнаешь меня? Альв уставился на него, словно не узнавая, но успокаиваясь. — Брат… — сипло, но отчетливо прошептали его посиневшие губы. — Брат… Тут следопыта скрутило кашлем, и изо рта у него вылетел комок мокрой шерсти. Когда Альв снова лег на спину, глаза у него были уже не такие дикие, а левая рука подползла к поясной сумке и беспомощно по ней шарила. Арундэль сообразил: открыл сумку и достал из распечатанного пергаментного свертка фляжку с эликсиром. Он не знал, можно ли поить человека после удушья, но решил рискнуть. Следопыт с трудом сделал несколько глотков, потом оттолкнул фляжку от губ и принялся делать какие-то странные жесты. Арундэль не сразу понял, что Альв хочет, чтобы Арундэль допил остальное. Он послушался, и следопыт в изнеможении закрыл глаза. — Надо сделать носилки для раненого, — обратился Арундэль к обступившим его людям. — Укем, тхемун асмерат, укемма, — почтительно произнес человек, который первым заговорил с ним, — и на сей раз Арундэль даже кое-что понял: «укем» — это «да», а «укемма» — «да, конечно». Но лишь помогая привязывать сделанные из копий носилки между двумя лошадями, он сообразил, что это слова харадского языка, а черноволосые темноглазые люди с непривычно смуглыми лицами — харадрим. Потом Арундэля посадили на круп позади одного из всадников — он и сам чувствовал, что не усидит в седле, — и кавалькада тронулась в путь.