Звон ледяной тишины

* * *

      В тот вечер Андрей ехал домой. Голова разрывалась от боли и всяких путаных мыслей. Раздражало буквально всё, проезжающие мимо машины, шум с улицы и даже фонари по краю дороги, что были «слишком яркими».       Андрей остановился и зашёл в ещё не успевшую закрыться аптеку, чтобы купить таблетки, которые облегчали головную боль, и сразу выпить пару штук.       Как назло, в аптеке не оказалось не только нужных ему сильных обезболивающих, а даже банального анальгина.       Разочарованный тем, что зря потратил время, Андрей вышел на улицу и осмотрелся. Время было позднее, все аптеки, которые он знал, уже закрылись, поэтому сегодня ему точно не купить лекарство. Дома, конечно, у него ещё осталось, но он планировал сначала заехать в издательство, а только после домой.       Андрей сел в машину и задумался, что ему делать дальше, но ничего дельного на ум не шло.       В какой-то момент в темноте, при тусклых жёлтых фонарях, Обнорский заметил расплывчатую фигуру, которая показалась ему очень знакомой: идеальная осанка и сдержанность в движениях, однако какая-то несвойственная ей живость. Он узнал её. Это была Светлана Суворова — юрист и бывшая следователь. Её Серёгин точно не ожидал увидеть здесь и сейчас.       Она, постукивая по мокрому асфальту каблуками сапог, стремительно подошла к белой шестёрке и, открыв дверь, села в неё.       Андрей облокотился на руль и закрыл глаза. Неожиданное появление Светланы Николаевны лишь на короткое время отвлекло его от сильной боли, которая при каждом резком движении отдавалась в голове какими-то вспышками.       Просидев какое-то время без движения, Андрей поднял голову и слегка помассировал левый висок, который, как и прежде, болел сильнее. Он обратил взгляд в сторону. Суворова до сих пор не уехала, она стояла у открытого капота машины и что-то как будто искала там.       «Машина не заводится?..» — подумал Андрей. «Может быть помочь ей?» — с этой мыслью он вышел из своей Нивы и подошёл к ней.       — Добрый вечер, Светлана Николаевна, — воодушевлённо произнёс он, подойдя ближе.       Светлана на время замерла и подняла глаза на него. На её лице не было той грации и холодности, которые были тогда, когда Андрей увидел её в первый раз. Видно, что сейчас её переполняло простое человеческое отчаяние.       — Обнорский?.. — удивилась она, внимательно оглядев его.       — Вы, я вижу, запомнили меня.       — Вас пожалуй не запомнишь… Хотя кого-кого, а вас увидеть я ожидала меньше всего. Чем обязана? — тон её принял какую-то слегка раздражённую, не свойственную ей, окраску. — Вы готовы взять у меня интервью? Или у вас появились ещё какие-то вопросы? Кажется, сейчас не самое подходящее для этого время.       — Я не по поводу наших дел… Я мимо проезжал и увидел вас. Мне просто хотелось помочь вам. У вас ведь машина не заводится?       — Вы догадливы, но отчего вас это волнует?       — Давайте я вас домой отвезу.       — К чему это, Андрей Викторович? — она, с каким-то разочарованием, закрыла капот. — Я на метро доеду.       — Время позднее, а до станции вам одной нужно идти ещё. Давайте я всё-таки подвезу вас.       — Мне не впервой.       — Не доверяете? — усмехнулся он.       — Дело не в этом, однако разве при нашей жизни можно кому-то доверять?..       — Вы правы. Впрочем, я не навязываюсь, — ответил Андрей, слегка потерев висок пальцами, и направился обратно.       На что он вообще надеялся? Эта женщина слишком неприступна и горда.       — Постойте! — крикнула Суворова. — Ваше предложение ещё в силе?       Обнорский остановился и повернулся к ней. Он, слегка улыбнувшись, сказал:       — В силе, Светлана Николаевна.       Они вместе сели в его машину и поехали по адресу, который назвала Светлана.       Андрей остановил машину в тёмном дворе среди пятиэтажных домов.       — Здесь? — спросил он, осматриваясь. — Ну и темнотища…       — Да, благодарю вас, — Светлана взглянула на него. — Куда вы сейчас?       — Домой, но прежде я собирался заехать в издательство, — Андрей уже очень слабо верил в это, ведь боль не становилась меньше, а ему хотелось поскорее избавиться от неё.       — Может быть, для начала зайдёте ко мне, выпьете чаю, — кажется, его состояние уже даже было видно со стороны.       — Неудобно как-то… Да и к чему это? — спросил он.       «Может быть это очередная ловушка? А я ведь и повёлся с самого начала… Хотя она, наверняка, не связана с криминалом, к тому же Никита сам мне её посоветовал. У неё какие-то личные цели? Но какие же именно? Или я уже вижу подвох там, где его нет?..»       — И куда вы собрались ехать в таком состоянии? Вы рискуете своим здоровьем и жизнью.       «А ведь она в самом деле права», — подумал Андрей и, пригладив растрепавшиеся волосы, молча вышел из машины. Светлана тоже вышла.       — Куда идти?       — Идите за мной.       Обнорский был в полнейшем негодовании касаемо её поведения и мотивов, но отчего-то шёл за ней.       Они вошли в парадную, ещё более тёмную, чем двор. Там было очень неуютно: стены облупились, лампочки были разбиты, а дверь изнутри вымазана какой-то не то синей, не то зелёной краской. Около треснувшего окна стояли несколько молодых людей, на подоконнике сидела девушка. Все они о чём-то громко говорили и смеялись.       — Добрый вечер, Светлана Николаевна, — произнесла девушка и как-то поддельно рассмеялась.       — Добрый, — равнодушно ответила Светлана.       Она, даже не оглянувшись на них, прошла мимо, к лестнице. Андрей прошёл за ней, при этом внимательно оглядев молодёжь. Они же все как-то странно покосились на него.       — Вы одна не боитесь ходить по такой темноте? — спросил он, пытаясь не наступить мимо ступенек, которые он не видел.       — Я уже не думаю об этом, — ответила Суворова, — привыкла.       — А этих неужели никто не разгонит?       — Они постоянно тут, видимо, не мешают никому. У меня их не слышно.       Светлана шла первой, она остановилась на четвёртом этаже, где очень слабо горела одна лампочка, и, достав из сумки ключи, стала открывать дверь в квартиру.       — Ох, тут хоть немного светлее, — на выдохе сказал Андрей, всё ещё поднимаясь.       Они вошли в квартиру. Светлана, включив свет, сняла пальто и повесила его на вешалку.       — Проходите в комнату, а я сейчас чайник поставлю. Отдохните пока немного, можете свет включить. Я вас позову, — произнесла она, сняв сапоги, и прошла на кухню.       Андрей повесил свою куртку рядом с её пальто и, сняв обувь, прошёл в комнату.       Комната была небольшая, в ней был большой книжный шкаф со стеклянными дверцами, диван, тумбочка со старым советским телевизором и стол, весь заваленный какими-то бумагами. В комнате было тепло и уютно. В окно, сквозь серебристые полупрозрачные облака, смотрела яркая луна (точнее месяц).       Андрей подошёл к окну и, открыв форточку, взглянул вниз, отсюда было видно его машину. Он задёрнул шторы, отчего в помещении стало очень темно, и попытался включить светильник, стоявший на столе.       «Как же он включается? Или он вообще не работает?» — подумал Андрей, туда-сюда передвигая маленький выключатель. В какой-то момент он понял, в чём дело. «Вот оно что…» — Обнорский, взяв шнур и подключив его к розетке, ещё раз передвинул выключатель. Светильник включился.       Среди прочего на столе был радиоприёмник, а ещё Андрей заметил фотографию в рамке, он взял её в руки, чтобы рассмотреть. На ней были мужчина и женщина, по-видимому, муж и жена, их сын лет четырнадцати и дочь-выпускница с аттестатом в руках.       «Это она и её семья?»       Андрей, поставив фото на место, присел на диван и, откинувшись на мягкие подушки, прикрыл глаза.       «Значит, она живёт одна. А где же, интересно, её семья?» — подумал он.       Обнорский и не заметил, как задремал. В какой-то момент он почувствовал, что у него на коленях лежит что-то тёплое и мягкое — как будто живое. Андрей, от неожиданности вздрогнув, открыл глаза. У него на коленях лежала белая пушистая кошка.       «Нет, всё-таки не одна», — снова подумал он и осторожно погладил кошку. Она, подняв голову, уставила свои большие голубые глаза на него.       — Андрей Викторович, идёмте, — в дверях показалась Светлана Николаевна. — Вижу, вы очень понравились Бусинке, — добавила она, увидев свою кошку на коленях Андрея.       — Как вы это поняли?       — Она даже близко к людям не подходит, меня только не боится.       — И куда же её теперь?       — Положите на пол, она не будет сопротивляться.       Обнорский, убрав кошку, прошёл за Светланой на кухню и присел за стол. От резких движений его голову пронзил очередной сильный спазм, отчего Андрей зажмурился и прижал пальцы к виску. Боль сосредоточилась в одном месте и была очень сильной и какой-то пульсирующей.       Светлана, пока наливала чай, очень внимательно смотрела на него, хотя он этого и не замечал.       — У вас есть от головы что-нибудь? Анальгин или цитрамон хотя бы, — полушёпотом спросил Андрей и, устало вздохнув, с надеждой взглянул на неё.       — Есть, — она отставила чайник и, достав из шкафа пластинку анальгина, протянула её ему, после налила в кружку воду и поставила перед ним.       — Спасибо, — Андрей вытащил две таблетки и запил их водой. — У меня периодически бывает такое вот. Сколько лет уж…       — А что с вами случилось?       — Сначала осколком гранаты зацепило, а после из Макарова один «хороший» человек засадил по тому же месту.       Светлана, ничего не ответив, положила в чай пол ложки сахара и подвинула чашку к нему. Андрей не мог понять, что означает выражение её лица, казалось, что её не волновало всё это, но, с другой стороны, было в её глазах что-то такое, что явно говорило — она ему сопереживает, и он это чувствовал, пусть и очень слабо.       Андрей, взяв кружку дрожащими руками, сделал небольшой глоток горячего чаю. Вкус был чуть сладковатый — приятный и ненавязчивый.       «На работе она совершенно другой человек… И всё же зачем она меня позвала?» — подумал он, сделав ещё пару глотков.       Странно, но ему здесь было очень хорошо — так спокойно, вдали от всей его сумасшедшей жизни. Обстановка чем-то напоминала те моменты, когда Андрей был один у себя дома и отдыхал от людей и работы. Конечно, ему очень нравилось работать с людьми, но в последнее время, когда столько всего навалилось и столько произошло, не было никакого желания говорить с кем-то. Хотелось уехать куда-нибудь, где никто не потревожит.       Обнорский уже знал, что в издательство сегодня точно не поедет, как, скорее всего, и домой.       — Неужели вам совсем ничего не помогает? — спустя время молчания, с каким-то сочувствием в голосе, спросила Светлана, пристально наблюдая за каждым его движением.       Андрей отрицательно покачал головой. Ему было немного не по себе от того, как она прожигала его пристальным взглядом своих карих глаз.       Он наконец прямо спросил у неё:       — Зачем вы меня позвали? Вам что-то нужно от меня?       — Разве я не могу позвать вас просто так?       «Неужели всё так просто? Кажется, я заинтересовал её. Однако почему она отказывалась? Странная женщина, конечно…»       Она, больше не сказав ничего, быстро куда-то ушла, и Андрей остался на кухне один.       «Кажется, она обиделась на меня, вот придёт и выставит меня за дверь. Зачем же я так прямо спросил? Эта история с Антибиотиком скоро доведёт меня…» — от этих мыслей боль в голове почему-то резко усилилась.       Обнорский закрыл глаза и, помассировав левый висок, опустил голову на одну руку. Голова раскалывалась так, что просто хотелось лезть на стену и кричать от этой невыносимой боли.       В один момент он почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Андрей, вздрогнув, поднял голову. Светлана стояла рядом с ним, очень близко, так что их взгляды встретились.       — Ах, это вы… — он немного растерялся и опустил взгляд. — Простите меня за мою дерзость… В последнее время слишком много всего навалилось… Нервы уже сдают… — Обнорский говорил отрывисто, а на последних словах голос его вообще сорвался, и он, облокотившись левой рукой на стол, запустил пальцы в свои волосы и закрыл глаза. — Из меня сегодня никакой собеседник… Голова что-то никак не проходит… — тихо добавил Андрей, прикрыв глаза. В его голосе чувствовались нотки отчаяния, он уже не мог сосредоточиться ни на чём, кроме боли, и его уже не очень волновало то, что Суворова о нём подумает.       — Сильно болит? — мягко спросила Светлана, осторожно, как-то с любовью, погладив его по голове, на что он открыл глаза и обратил на неё свой измученный туманный взгляд. Во взгляде Серёгина было столько боли и какой-то беспомощности, что Светлане стало так жаль его, аж сердце кровью обливалось.       — Бывало и хуже, — Андрей отвернулся и, тяжело вздохнув, сомкнул потяжелевшие веки. — Вы, конечно, можете подумать, что я преувеличиваю…       — Совсем нет. Однако, знаете, нервы всё-таки нужно лечить, — она опустила руки ему на плечи, начав делать лёгкий массаж. — Вы ведь не возражаете?       — Нет, — ответил он, слегка откинувшись на спинку стула.       — Тогда расслабьтесь, — Светлана быстро перешла с его плеч на виски и стала аккуратно их массировать своими тонкими пальцами.       Андрей не помнил, чтобы когда-нибудь прежде ему было так хорошо, какое-то блаженство стало растекаться по его голове, а следом и по всему телу. Андрей чувствовал лёгкое приятное покалывание там, где Светлана прикасалась своими пальцами к его вискам. Всё это очень успокаивало, не хуже валерьянки, ведь эта ужасная боль, от которой не было никакого спасения, наконец стала утихать. Обнорский совсем забылся и полностью расслабился, все его тревоги и беспокойства как будто растворились.       Через несколько минут Светлана прекратила и убрала руки, что заставило Андрея неожиданно вернуться в действительность.       — Вам лучше? — спросила она.       — Гораздо лучше. Спасибо тебе… Т-то есть вам, Светлана Николаевна… — Андрей не совсем осознанно схватил её руку и прижал ладонь к своим губам. Ему отчего-то захотелось крепко обнять её, зарыться в её шёлковые волосы и забыть обо всём. Он как будто нашёл в ней какую-то негласную поддержку, в которой очень нуждался.       Ночь и тишина, данная на век…       — Первый вариант лучше, — ответила она, отдёрнув руку. — Можно просто Светлана.       — Тогда и я просто Андрей, — Обнорский, приобняв Светлану за талию, слегка подтянул её к себе и, закрыв глаза, прижался головой к ней. — А ты на самом деле совсем другая, нежели на работе, — прошептал он. В голове его всё ещё что-то ныло, хотя и не так сильно, а всё тело сотрясала слабая дрожь, оставшаяся от приступа.       — Оставь это всё, ложись, я постелила в комнате, — она отстранилась и отвернулась от него.       Андрей, слегка пошатнувшись из-за головокружения, встал и вышел из кухни. Он прошёл в комнату, разделся, оставив одежду на стуле, и лёг на диван. Серёгин очень устал сегодня, однако всяческие навязчивые мысли никак не давали ему уснуть. Он лежал и глядел в потолок, а сам всё думал, какие же цели всё-таки преследует Суворова и что ей нужно от него.       «А где же она?» — неожиданно эта мысль озарила его.       Андрей встал с дивана и прошёл на кухню.       Светлана сидела за столом, подставив одну руку под голову и облокотившись ею на стол. Веки её были закрыты, она спала. Сейчас она показалась Обнорскому такой небывало красивой. Её блестящие тёмные волосы, слегка прикрывавшие её красивое лицо в веснушках, лежали на плечах. Другая её рука просто висела и выдавала всё её изящество. На ней был светлый короткий халат. В такой позе и одежде Светлана казалась очень хрупкой и маленькой.       Андрей осторожно убрал волосы с её лица и пальцами провёл по её щеке. Светлана вздрогнула, но не проснулась.       Андрею стало приятно и одновременно неловко от того, что ради него она отдала в жертву свой комфортный сон. Ему захотелось отнести её на диван, но он не стал этого делать, ведь побоялся разбудить её.       Обнорский вернулся в комнату и лёг на диван. Он, со спокойной душой, заснул практически сразу.