Отныне и навеки: Петербург и Париж

Глава V

Театр

      В театре Александр и Наполеон должны были встретиться на постановке «Эдипа» Вольтера с самим Тальма в главной роли. Бонапарт не мог упустить шанса продемонстрировать русскому императору и его окружению достижения французской культуры.       За час до начала спектакля Наполеон вместе с Мюратом, Бертье и Коленкуром переправился на русский берег Немана, намереваясь лично забрать Александра с его свитой, чтобы приехать в театр вместе. — Сир, думаете, что Александр примет ваше предложение? — спросил Мюрат. — Думаю, что Александр будет рад, его же свита, напротив, будет недовольна таким поворотом событий, — предположил Бертье, сидящий рядом с Мюратом. — Я в этом даже не сомневаюсь, — отвечал Наполеон. На его губах повисла мечтательная улыбка — он представлял себе реакцию Александра. — Настроение его свиты же мало волнует меня. Вряд ли кто-то из русских генералов осмелится открыто выказать своё недовольство. Брат императора Александра — единственное затруднение. Но вы, господа, возьмёте его на себя.       Бонапарт оглядел своих генералов. Те в свою очередь переглянулись между собой. Лишь Коленкур оставался спокойным, решив не влезать в эту авантюру. Вскоре карета затормозила. Все вышли из неё. Как раз у крыльца дома стоял Великий князь Константин и прочие люди из свиты императора. Александр вышел из дома и знатно удивился, увидев Наполеона. Константин был удивлён не меньше. — Бонапарте? Не ожидал вас тут увидеть, зачем же вы приехали, если мы все направляемся в театр? — любезно улыбнувшись, спросил Романов, спустившись по крыльцу.       Наполеон, также улыбаясь, подошел ближе к Александру. На этот раз его фамилия, произнесённая Романовым на итальянский манер, не вызвала у него раздражения. — Да, все верно, мы отправляемся в театр, — кивнул Бонапарт. — И именно поэтому я здесь. Я подумал, что мы могли бы поехать туда вдвоем, в отдельном экипаже. Разумеется, если вы не будете возражать.       Романов ещё шире улыбнулся и подошёл ближе к Бонапарту. У младшего брата это вызвало немалое раздражение. Александр же был приятно удивлён приезду Наполеона. — Странно, что наши солдаты вас не задержали. Похоже, пока только я пытаюсь сдружиться с французами. Что же, я согласен ехать с вами.       Свита Александра пришла в ужас от услышанного, однако все присутствующие старались сдерживать эмоции. Один лишь Костя уже не выдерживал. Константин стоял рядом, когда происходило это ангажирование его брата. Еще чуть-чуть и он его в постель сломит, как последнюю девку.       «То же мне, Казанова какой нашёлся!» — подумал великий князь недовольно, словно ребёнок, поджимая надутую от гнева губу. Следовало бы вмешаться. — Уж извините, мсье Бонапарт! Константин любезно улыбнулся и подошел к нему. — Вы говорите о сегодняшнем представлении, верно? — Наполеон кивнул в ответ. - Можете, пожалуйста, и меня подбросить до театра, как не вовремя сломался мой экипаж, а по такой слякоти грех идти!       Вмешательство Константина взбесило Бонапарта. Но, к сожалению, нормы приличия не позволяли ему отказать в просьбе наследнику русского престола. Поэтому Наполеон едва заметно вздохнул, сожалея об упущенной возможности оказаться с Александром наедине, без свиты, и любезно улыбнулся великому князю: — Да, с радостью. Я думаю, и император Александр не будет против…       Александр, стоявший рядом, наблюдал этот фарс. Карета Кости была исправна, отчего тот опять что-то придумал? Если только… Если только Костя опять не выказывает своё недовольство Наполеоном. — Если позволите, Бонапарте, я поговорю со своим братом, буквально на минуту, — с улыбкой сказал Романов.       Не спрашивая Костю, он взял его под локоть и увёл подальше. Грубую хватку и нахмуренное лицо императора никто не заметил. Однако Наполеон внимательно проследил взглядом за братьями. От него не утаилось недовольство Александра. — Что, чёрт тебя подери, ты творишь?! — шёпотом шипел на брата Александр. — Какая карета? Все экипажи исправны! Что ты выдумал, Костя?       Костя улыбался, как воспитанный дурак с прекрасными манерами. Он делал вид, что не заметил ни руку, нещадно сжимающую его предплечье, ни злобный взгляд. - Ах, Саша! Да все с экипажем плохо — на нем повредилась бархатная обивка, а ты знаешь, я не могу ехать в театр, как крестьянин на старой телеге. Знаешь, я не хочу перед всем народом позориться.       Константин не скрывал своей иронии, выливающейся наружу из его гнусной души. — Иногда мне кажется, что на старой телеге тебе было бы полезно поездить, брат мой, — недовольно сказал Саша. — Полно врать, Костя! Для чего ты устроил перед Бонапартом это представление?       Саша оставался сдержанным, хотя поведение брата порядком выводило его из себя. Это же надо такое устроить перед французами! — Спасибо, но я уже в армейских обозах наездился.       Костя не ответил на последний вопрос Александра. Он наглым образом отвернул его руку, преграждавшую ему проход, и с любезной улыбкой подошел к Наполеону, уже залезавшего в подогнанный экипаж.       Константин, как водится у самых милых младших братьев, сел рядом с предполагаемым объектом обожания своего брата. — Ах, я думаю дождь собирается, как хорошо, что вы позволили мне, мсье Бонапарт, поехать с вами. А то клянусь, весь измок бы, — довольно говорил Константин, пока раздражённый Александр подходил к карете.       Бонапарт не сразу нашёлся, как отреагировать на столь вопиющую наглость, но заставил себя улыбнуться и ответить: — Вы могли бы сесть и в экипаж моего шурина, принца Мюрата, но… Разумеется, я не мог бы вам отказать.       Наполеон на секунду взглянул с мольбой на Александра, как бы прося о помощи. Тот как раз подошёл к карете. Безобразие брата царь терпеть не собирался. Этот антибонапартист мог ему испортить все переговоры! — Ах, Костя! — вдруг слишком весело воскликнул Саша. — Бонапарте, у меня хорошая новость: карета моего брата вполне исправна, всё не так плохо, как он говорил.       Саша видел неподдельную благодарность на лице Бонапарта. Тот был этому явно рад. — Костя, иди же, твой экипаж уже ждёт, — сказал Александр, пронзительно посмотрев на младшего брата. — Не заставляй нас ждать.       Наполеон с признательностью кивнул Александру и сделал вид, что очень удивлён. — Но ваше Величество…! — протяжно и очень огорченно сказал Константин, смотря на брата недовольными глазами. — Но мсье Бонапарт уже настроился провести эту поездку вместе с нами, любезно предложив мне проехаться в его экипаже. Но Наполеон его опередил: — Ах, в самом деле? — улыбнулся император новости Романова. — Ну, тогда проблема разом отпадает.       Костя еле скрыл гнев, вырывающийся у него наружу. Вот-вот и из его ушей пойдёт пар. Константину ничего не оставалось, как демонстративно выйти, высоко вздернув нос.       Александр довольный сел в карету рядом с Наполеоном. — Вы только представьте! Придумал про сломанную карету, лишь бы меня с вами одного не пускать! — рассмеялся Романов. — В пору думать, что это я тут младший, а не он. Благо, упрямства мне не занимать.       Бонапарт рассмеялся вслед за Романовым. Мысленно он согласился с тем, что Александру упрямства не занимать. — Боюсь представить, какого же он мнения обо мне, раз готов идти на такие представления ради того, чтобы только, не дай бог, не оставить нас наедине, — усмехнулся Наполеон. — Во многом я поспособствовал появлению его мнению о вас, — неловко сказал Романов, отводя взгляд. — Вы не были первым, — улыбнулся Наполеон. — Должен заметить, что европейцы в распространении ненависти ко мне оказались гораздо активнее русских. Возьмите хотя бы прусскую королеву или тех же англичан. — Все эти годы в России вас буквально считают исчадьем ада. Однако теперь я держусь мнения, что можно дружить и с дьяволом, Бонапарте. Теперь я хочу исправить свою ошибку. Русские и французы вполне могут быть друзьями.       Саша посмотрел на корсиканца. Наполеону вдруг показалось, что глаза русского источали неподдельную искренность. Врёт он, играет или говорит правду? Бонапарт наверняка не знал, однако очень хотел верить. — Сказать по правде, такая злоба начинает меня даже забавлять. Мне все равно, что думают обо мне европейские государи. Для меня куда важнее то, что думаете обо мне Вы, Александр. Как думаете, могли бы мы с вами стать друзьями?       Наполеон смотрел в глаза Александра с надеждой. Ему действительно было важно то, что Романов ответит. Царь же, видя эту самую надежду в глазах, отвёл взгляд, чуть прикрывая очи. Лицо рассекла лёгкая улыбка. — Знаете, сначала России все предлагают дружбу, а затем втыкают нож в спину. И так уже достаточно долгое время, — отвечал Александр. — Точно так же, как и любому крупному политическому игроку в Европе. Но я сейчас имею в виду не государственные интересы — Наполеон несколько напрягся, увидев, как этот сфинкс отводит глаза, но продолжал улыбаться. — Свою дружбу России я уже предложил, и вы ее приняли. Но я говорю о вас лично, Александр. Как о человеке, а не как о монархе.       Наконец он вновь посмотрел в глаза корсиканцу. — Ни в лице немцев, ни англичан я дружбы не нашёл. Время покажет и, быть может, мы с вами действительно станем очень близкими друзьями. — Я рад это слышать, — ответил Бонапарт. — Я желал бы быть вашим другом.       В ответ Романов лишь улыбнулся. Он подумал о том, как же хорошо было без Кости. Если бы рядом сидел Великий князь, атмосфера не была бы такой же тёплой, как сейчас.

***

      Через какое-то время карета затормозила. Костя вместе с Беннигсеном и маршалами Наполеона уже были там. Что-то бодро обсуждая, императоры вышли наружу, совершенно не желая обращать внимания на свою свиту.       После московских и петербургских театров местный театр не был таким завораживающем. Однако в присутствии Наполеона атмосфера становилась иной. — Вы снова обделили Фридриха своим присутствием. Его ложа явно будет подальше нашей, я ведь прав? — с усмешкой спросил Александр. — Я не думаю, что вы бы захотели делить с ним нашу ложу, не так ли?— Наполеон усмехнулся и повернул голову к Александру. В свете свечей цвет его голубых глаз стал необыкновенно ярким. В них хотелось смотреть, не отрываясь. — Будь моя воля, я бы избавился и от нашей свиты, однако ж не могу себе этого позволить. Так надолго меня оставить точно не смогут, — не переставая улыбаться, отвечал Романов. — К тому же, уверяю вас, Фридрих еще успеет вам наскучить в ближайшие несколько дней, — ухмыляясь, продолжил Наполеон.       Бонапарт издал смешок, наблюдая за реакцией Романова. Почему-то ему стало необыкновенно важно, какое впечатление он производит на русского императора. Весь сегодняшний вечер Наполеон хотел посвятить тому, чтобы подобраться ближе к душе Александра, стать более значимым для него, чем накануне. Тем более, что Бонапарт только что заявил о своем намерении быть другом Романову. Наполеон и Александр вскоре заняли свои места в ложе. Их сопровождающие сели сзади. — Я думаю, вам понравится французский драматический театр, — улыбнулся Бонапарт. — Сегодня сам Тальма в роли Эдипа. — Ах, я наслышан о нём и его таланте. Надеюсь, вы сможете меня поразить, Бонапарте? — переходя на шёпот, говорил Романов, отчего ему пришлось наклониться ближе к Наполеону.       Шёпот Романова оказался удивительно бархатным и приятным на слух. Такой тон его голоса как бы устанавливал более личные отношения между двумя императорами. — Мне казалось, я уже успел достаточно удивить вас, Александр, — с ухмылкой прошептал в ответ Наполеон. — Но я уверен, что вы останетесь под впечатлением от сегодняшнего вечера.       Даже присутствие лишних людей в ложе не помешало Бонапарту и Александру наслаждаться представлением. Блистательный Тальма и правда был хорош, как о нём говорили. Русский император был заворожён представлением. Если бы не события, предшествующие этому, можно было бы подумать, что они — Наполеон и Александр, — как старые добрые друзья сидели вот так и просто наслаждались обществом друг друга. Убеждая себя, остальных, ведя войну с Наполеоном, Александр внезапно для себя стал осознавать, насколько правильный выбор он сделал, предложив мир. Ни столько из-за поражения в войне, сколько из-за понимая неправильности собственных суждений. Страшное чудовище с Корсики вполне сходило за добродушного, но справедливого короля.       Пока Романов заворожённо смотрел представление, Бонапарт частенько поглядывал на него. И Саша это чувствовал. Наполеон был явно очарован его персоной. Впрочем, как и многие другие, кто знал русского царя. О его обаятельности говорили по всей Европе. — Я могу начать думать, что вы предпочли меня Тальма, — сказал вдруг Александр Наполеону, который начинал смотреть на него неприлично долго. Впрочем, Наполеона приличия порой мало волновали.       Наполеон, услышав это, не стал отводить взгляд. Напротив, он пристально посмотрел в глаза Александру, не собираясь скрывать, что все это время любовался им. Император французов улыбался, с интересом рассматривая ангельское лицо русского царя. — Это будет верная мысль. Мне доставляет удовольствие видеть то, как вы восхищаетесь «Комеди Франсез». У меня ведь получилось поразить вас, Александр? На этот раз Бонапарт сам склонился к Романову. — Говорят, что Тальма очень похож на меня, — прошептал корсиканец. Подобно кокетке-даме, Александр сдержанно посмеялся и хитро посмотрел на корсиканца. — Надо же! — с притворным удивлением воскликнул Романов. — У меня есть другие сведения: вы сравниваете меня с Тальма.       Романов сказал это едва слышно, наклонившись как можно ближе. Казалось, что теперь самое интересное происходило не на сцене, а в императорской ложе. — Да что вы говорите! — ухмыльнулся Бонапарт.       Манеры русского императора, его кокетство, его мелодичный смех, его загадочная улыбка, взгляд из-под опущенных светлых ресниц очаровывали его больше, чем ему бы хотелось. А Александр явно чувствовал это и продолжал разыгрывать свою роль ничуть не хуже актёров на сцене, на которую оба уже не смотрели. — По-вашему я актёр, подобно вашему Тальма? — также тихо спросил Саша. — Скажите, что вы знали обо мне, когда я предложил вам мир? — Вам неприятно подобное сравнение? — поинтересовался Наполеон. — Если бы мне сказали такое, я бы счёл это за комплимент. Каждый политик — актёр. Он обязан примерять разные маски и выстраивать определённые роли в зависимости от обстоятельств. Однако… Я убеждаюсь, что наши переговоры в Тильзите — исключение из этого правила.       Александр был приятно удивлён подобной откровенности. Он продолжительное время неотрывно смотрел на корсиканца, прежде чем вдруг изящно засмеяться. — Я не хочу, чтобы вы думали, что я играю с вами, — поправив выбившийся локон, он продолжил, — но я буду с вами откровенен. Я и сам порой не понимаю, играю я или такой, какой я есть. Я ношу маски всё то время, что помню. Возможно, одна из них уже слилась с моим лицом.       Романов вновь устремил свой взгляд на сцену. Огоньки смеха погасли, и взгляд его сделался несколько печальным. Наполеон с вниманием ловил каждую эмоцию Александра, наблюдая за изменениями в его поведении. Как только Романов перестал улыбаться, Бонапарт тут же сделался серьёзен. — Я вам верю, Александр, — тихо проговорил Наполеон. — И хочу также заверить вас в моей искренности. Я понимаю, о чем вы говорите, и предполагаю, чем это могло быть вызвано.       Александр повернулся к сцене, и то же был вынужден сделать Бонапарт. Теперь он посматривал на Романова изредка, осторожно, чтобы тот не заметил. Но, конечно, Саша замечал эти взгляды. Теперь Александр Наполеона волновал ещё сильнее. Корсиканец ему верил. По крайней мере, он ему об этом говорил.       Саша вдруг наклонился к Бонапарту и тихо прошептал: — Я готов поверить в искренность ваших слов.       Бонапарт тут же ожил и посмотрел на русского. — Готов, — продолжал он, — если мы останемся один на один. Я готов попытаться снять все свои маски. Ради нашей с вами дружбы, Бонапарте.       Наполеон замер, когда Александр наклонился к нему и заговорил с ним шепотом. Бонапарт повернулся к Романову и также приблизился к нему, тихо проговорив: — Ради того, чтобы вы поверили мне, чтобы вы раскрылись передо мной, я готов сбежать отсюда хоть сейчас. Мы могли бы выйти в парк перед театром. Сейчас достаточно поздно, так что не стоит опасаться, что нас кто-то увидит или станет подслушивать. Или вы предпочтете мою квартиру? — Чтобы Константин и прочие личности не помещали нам, лучше отправиться в вашу квартиру. Туда-то они точно не посмеют заявиться, — хитро улыбаясь, сказал Романов. — Не забудьте только передать Тальма мои восхищения, ведь мы так… сбегаем.       Ни слова ни говоря, двое императоров спешно покинули ложу, пока русские и французы переглядывались между собой, пытаясь понять, что эти двое задумали. Бонапарт и Романов быстрым шагом шли по пустому театру и вскоре вышли на улицу, где среди прочих экипажей стоял их собственный. Императоры сели в него и отправились прямиком к дому французского императора.