Отныне и навеки: Петербург и Париж

Глава IV

Упрямство императора не знает границ

      Переговоры между Александром и Наполеоном продолжились. Бонапарт лично пригласил Романова к себе в квартиру, чтобы уж точно без лишних ушей и в уютной обстановке всё обсудить.       Как и было оговорено, Александр прибыл к дому Наполеона. Без свиты царь поднялся на второй этаж, где его уже поджидал корсиканец. — Мой брат весь изведётся, зная, что я тут с вами, — с улыбкой сказал Романов, заходя в комнату.       Наполеон тут же подошел к Александру. — Не думаю, что у вашего брата должен возникнуть повод длябеспокойства, улыбнулся Бонапарт. — Хотя я искренне не понимаю, почему наши переговоры должны так изводить его. — Ах, ну как же! — очаровательно улыбнулся Александр. — Его Высочество полагает, что ужасный монстр с Корсики изведёт меня, пока рядом не будет моего бдительного младшего брата.       Оба императора рассмеялись. — Располагайтесь, Александр, я рад вас видеть. Быть может, вина? — Да, пожалуй. За бокалом французского вина разговор явно будет идти лучше, — Наполеон почти сразу же разлил вино по сосудам. С уст Бонапарта не сходила улыбка. Очаровательный смех русского императора не мог вызвать иной реакции. — За что же выпьем, брат мой? — спросил Романов, взяв бокал. — Я предлагаю выпить… За нас, — отвечал Наполеон. — За двух властителей мира, решивших заключить союз между собой. — Англичане с этим захотели бы поспорить. За нас!       Звякнули бокалы, и вино разлилось по горлу, согревая его. — Союз, который мы хотим заключить с вами, предполагает изменение расстановки сил в Европе. Не уверен, что в Лондоне нам дадут после спокойно жить.       Бонапарт сел напротив Александра, чтобы иметь возможность наблюдать за его поведением. — Как будто Лондон когда-то давал Европе спокойно жить! — Наполеон с улыбкой закатил глаза и рассмеялся. — Но англичан можно понять: никому не хочется терять своё могущество. Континентальная система, а в особенности, когда Россия войдёт в нее, способна значительно ослабить ее доминирование в мировой торговле. — Знаете, у меня есть своё мнение на сей счёт, — Романов откинулся в кресле и чуть расслабился. — Континентальная блокада, в которую я пообещал вступить, не будет столь эффективной. Хотя бы потому, что вашему новому союзнику в лице России будет очень тяжело переносить эту блокаду.       Александр приложил губы к бокалу, делая ещё один глоток. Наполеон заворожённо наблюдал за этим. — Уверяю вас, блокада не будет для вас очень обременительной. Она продлится недолго — Англия сломается раньше. — Мы можем сделать… несколько хитрее, — русский царь склонил голову и загадочно улыбнулся. — Если вы готовы, я изложу вам свои мысли.       Такой поворот несколько разочаровал Бонапарта. Русский царь сначала соглашается на его условия, а затем начинает предлагать что-то своё. — Я вас внимательно слушаю, Александр, — кивнул Наполеон. — Это сейчас будет звучать безумно, — с усмешкой сказал Романов. — Но… я думаю, это будет много лучше для нас в будущем, чем блокада. Итак, вы должны заключить мир с Англией.       Удивлению и шоку Наполеона не было пределов. Саша ожидал этого, но при этом сохранял совершенно спокойный вид, в время как французского императора одолевали эмоции. — Но вы, я надеюсь, понимаете, что это невозможно? — спросил Бонапарт.       Арман не зря предупреждал его. Александр вёл свою собственную игру и предлагал ему то, на что Франция не могла пойти. Но Наполеон очень постарался сохранить спокойствие, чтобы не сорвать переговоры. — Отчего же! — отвечал Романов. — Возможно, нужно лишь приложить определённую долю усилий и проявить терпение. — Премьер-министр Кавендиш ни за что на это не согласится. Как и народ Франции. Тем более, что блокада уже установлена, ее соблюдает практически вся Европа. И эта система гарантированно сломит экономику Англии, поскольку она потеряет свой контроль над европейской морской торговлей. Дипломатия же в отношении Лондона бессмысленна. Вспомните хотя бы те договоры, которые подписывал с англичанами император Павел.       Александр нахмурился на мгновение брови при упоминании отца. — Да, мне известны обстоятельства подписания. Мне так же известно, почему мой батюшка разорвал отношения с ними. Однако ж вы меня не дослушали, Бонапарте, — с ледяным спокойствием продолжал Александр. — Дипломатия лишь часть плана. С помощью этой дипломатии мы сможем получить от Англии гораздо больше. — Англичане все-таки не дураки. Они точно не пойдут на подписание очередного фиктивного договора, когда сохраняется угроза, по их мнению, исходящая от Франции, и теперь усиленная потерей союзника в лице России, — возразил Наполеон. Он обхватил рукой подлокотник стула, чтобы по возможности скрыть своё слишком явное неудовольствие от Александра, который совершенно невозмутимо продолжал говорить и объяснять подробности своего замысла.       Саша внутри довольствовался гаммой эмоций француза. Было сразу понятно, что Наполеон будет «в восторге» от идеи. — Франция сможет получать товары из Англии, передавать России, а… Россия, скажем, будет поставлять вам зерно, которого у нас в избытке. — Так и сама Франция может компенсировать вам недостаток товаров, производящихся в Англии. За это три года, что идёт война, французам пришлось самим замещать некоторые технологии и, скажу я вам, весьма успешно. Я полагаю, что торговля между Петербургом и Парижем напрямую, без Лондона, была бы более прибыльной. — И всё-таки нужно признать, что в некоторых вещах Лондон превосходит Париж, — настойчиво продолжал Александр. — Кавендиш не поддержит ваше предложение о мире. Однако, если я выступлю гарантом этого мира во имя мира в Европе, они могут и согласиться. Согласитесь, чтобы осуществить все наши будущие планы, нам нужно укрепить свои государства. А для этого нужно пойти на компромисс. В данном случае переступить через свою изрядную гордость и пойти на переговоры с Англией.       Наполеон был очень упрям. Казалось, одно только упоминание Англии разжигало в нём огонь ярости. Саша это прекрасно видел по серым глазам корсиканца. Но только Бонапарт ещё не представлял, насколько Романов был упрям. Быть может, намного больше его самого. — Значит, вы предлагаете выступить посредником между Францией и Англией? — Наполеон скептически изогнул бровь, не отводя глаз от Александра. — Тогда позвольте узнать, как вы хотите убедить Лондон даже просто согласиться на участие в этих переговорах? Вы понимаете, для тамошнего правительства пресловутый мир в Европе мало стоит, если это не принесёт ему выгоды. И что вы намерены делать, если заключить мир не получится? — Мир будет заключён. Это будет уже моя забота, что предложить Кавендишу, — с улыбкой ответил Романов. — Если согласитесь, я сумею найти подход к Лондону. Мир с Англией нужен, чтобы отдышаться после войн. Нет смысла противостоять Англии, если силы наши сейчас ослаблены. У вас нет причин не соглашаться.       Романов наклонился вперед, оказавшись близко к Бонапарту. — Только если вы мне не верите, — тихо сказал он. — А вы мне можете верить. — Я уже знаю, что вам можно верить, Александр, — улыбнулся Бонапарт, напротив, откидываясь на спинку стула, но при этом поддерживая зрительный контакт. — Однако… К континентальной системе Россия все равно должна присоединиться. Разумеется, если вы хотите убедить Лондон в прочности нашего союза.       Наполеон поднялся со своего места и сделал несколько шагов в сторону Александра, оказавшись за его спиной. — И в случае, если англичане все-таки откажут вам в посредничестве, вы незамедлительно объявите Лондону войну, — медленно проговорил император. — Это… Моё маленькое условие. — Маленькое условие, которое создаст России большие проблемы, — Александр чуть нахмурился. — Это условие является всего лишь следствием нашего оборонительного союза, — улыбнулся Бонапарт. — Я, право, не думал, что оно вызовет у вас такое удивление. По-моему, все вполне логично: вы обязуетесь поддерживать меня в войне против нашего общего врага в случае, если мирные переговоры не принесут результата, не так ли?       Однако Александр полагал, что сможет убедить Кавендиша заключить мир с Наполеоном. Или же по крайней мере начать переговоры. — Что же, однако я слишком уверен в своих силах, чтобы не рискнуть. Итак, я принимаю это маленькое условие, а вы соглашаетесь заключить мир с Англией. С моей стороны тоже будет условие: вследствие этого мира континентальная блокада должна будет пасть. А потому Россия присоединится к ней, но… временно.       Сколько упорства и хитрости было в этом русском. Извернётся, а своего всё равно добьётся. Сделает так, как нужно ему. Это и поражало. Наполеон согласился почти на всё, что предлагал ему Александр. Немыслимо. Ведь он должен был диктовать свою волю проигравшему монарху. Предсказания Армана и Констана сбывались. — И все-таки она к ней присоединится, — заключил Наполеон. — И я смею надеяться, что за то время, пока будет решаться вопрос с Англией, Россия добросовестно будет исполнять декрет о континентальной системе.       Императора французов определённо возмущал такой ход переговоров с русским царём. Складывалось ощущение, что Александр не осознаёт, что Россия — проигравшая сторона. Для Наполеона стало уже делом принципа исправить это положение в пользу Франции.       Но русский царь, казалось, игнорировал все попытки корсиканца сделать из себя проигравшего, коим он был. Дипломатом Александр был отменным, а потому каждый раз изворачивался, оставаясь при своём. Континентальную блокаду он принял, хотя и понимал, что даже на короткий срок это станет проблемой для России. А потому далее зашёл спор о том, как скоро нужно начать вести переговоры с англичанами. Сам же Наполеон пока слабо понимал, как русский царь сможет склонить Англию к миру с ним, однако ж почему-то решил положиться на Александра в этом вопросе, видимо, веря в его способности дипломата.       Через ещё пару часов беседы с Александром нервы Бонапарта начинали сдавать. У Романова силы спорить с корсиканцем также заканчивались. И потому было решено встретиться на спектакле, на коем они оба должны будут быть.