Отныне и навеки: Петербург и Париж

Часть 1 ТИЛЬЗИТ

Глава I

Перемены требуют встречи на Немане

      Последние лучи солнца пробивались в окно комнаты, закутанной тьмой сумерек. Камин не трещал дровами, ведь стоял жаркий июнь. Во всей комнате стоял только один канделябр с тремя мерцающими свечами на рабочем столе.       На дубовой столешнице лежал лишь один пергамент, небрежно отброшенный в сторону. Очередное поражение. Русская армия не смогла противостоять Великой армии. Горечь поражения, безысходность и унижение становились невыносимыми. Ещё свежи были те раны, нанесённые корсиканцем под Аустерлицем.       Стоя у окна, император с силой бьёт деревянный подоконник. Но боль внутри так сильна, что саднящие от удара костяшки не в силах ее заглушить. Полувздох-полувсхлип срывается с императорских губ. Александр Павлович словно на ватных ногах подходит к креслу и падает в него, хватаясь ладонями за лицо.       Поражение под Фридландом после не менее громкого Аустерлица говорило красноречивее слов, хотя сие было понятно ещё несколько лет назад: пора прекратить воевать с Наполеоном, ибо обернётся это страшным кошмаром как для него — Александра, — так и для самой России. 2 июня 1807 года Наполеон Бонапарт вновь доказал, что тягаться с ним не может ни Австрия, ни бедная Пруссия, ни Россия. Говорить об Англии и нечего: англичане едва ли предоставят что-то помимо золота, а свою кровь лить не станут, пускай и будут плеваться ядом в сторону корсиканского выскочки. А вечером 3 июня молодой царь с ужасом понимал, что настаёт время перемен. Пугающих, но неизбежных.       Александр усмехается, уничтожая руками уложенные локоны. Англия обвила его шею с той самой ночи подобно шейному платку на шее покойного отца. Кровь стекала с венца все семь лет, услужливо напоминая о прошлом, о том, кто же дал ему этот венец. Романов воевал против Бонапарта, словно в самом деле поверив в чудовищность выскочки с Корсики, дорвавшегося до власти. А меж тем ни одна кампания не выиграна. В кровавой земле лежат поляки, австрийцы, пруссаки, русские, но не они — англичане. Альбион продолжает давать скудные субсидии, кровь льётся, а Бонапарт по-прежнему непобеждён и, кажется, только обретает силу.              Военным и политическим гением этого человека Александр восхищался давно. Он воевал против императора французов, но продолжал в тайне восторгаться, пока в России считали его антихристом.       Со смертью отца он несколько лет считал Наполеона врагом. Пришлось оставить юношеские мечты либерала. Понимание истины не всегда приходит сразу. Однако поражения под Аустерлицем и Фридландом буквально кричали Романову, что пора остановиться в своих стремлениях победить Бони. Сильного врага лучше иметь в друзьях. И глупо было считать иначе.       Всё менялось. Британская империя уже не казалась таким надёжным союзником, зато Франция была таковой.

***

      4 июня император Александр I отправил в ставку Наполеона с предложением начать мирные переговоры генерала Беннигсена и князя Лобанова-Ростовского. Члены делегации были очень удивлены, когда Бонапарт очень положительно отнёсся к этой инициативе со стороны побежденного русского царя. Более того, он заявил, что желает не просто мира с Александром, но и прочного союза. Давние убеждения Наполеона, по его собственным словам, состояли в том, что только Россия является его главным и единственно возможным стратегическим партнером в европейских делах. Однако практически всё то время, что с 1801 года на русском троне находился император Александр I, Россия и Франция находились в недостаточно дружественных отношениях, если не в открыто враждебных. Русский царь активным образом участвовал в антифранцузских коалициях. Хотя, к слову сказать, они были скорее антинаполеоновскими.       5 июня Наполеон для продолжения переговоров послал к Беннигсену генерала Дюрока. Убеждённый в праведных намерениях Наполеона Александр желал поскорее приступить к прямым переговорам. Предстоящая встреча с колоссом Европы приводила в трепет русского царя. От этого зависела дальнейшая судьба России. Встреча двух монархов была назначена на 13 июня.

***

      На реке Неман близ прусского города Тильзит был поставлен плот, а на нём шатёр. И хотя была договорённость ступить на него одновременно, своенравный правитель Франции уже был там и ждал, когда же с берега, на котором стояла русская армия, покажется российский император. — От этого мира зависит очень многое, мой дорогой Коленкур, — говорил Бонапарт, стоя на плоту. — Всё будет также зависеть от царя Александра. Ведь мир — это компромисс, Сир. А компромисс — уступка. Я слышал, русские отличаются завидным упрямством. И царь в этом весьма и весьма преуспел, — отвечал Арман. — Однако я полагаю, что сейчас он предпочтёт не показывать мне своего упрямства, — продолжал Наполеон. — Александр находится для этого в слишком неподходящем положении. Я рассчитываю, что он даст мне коснуться всех тех струн, что приведут в движение его душу, чтобы получить от России все то, что мне нужно. Я желал бы овладеть не только разумом, но и сердцем Александра. — Русский слывёт прекрасным дипломатом, Сир, — на лице маркиза появилась хитрая улыбка. — Не боитесь, что это Он коснётся всех тех струн, что приведут в движение Вашу душу? — Будет забавно, если мы оба будем пытаться влюбить в себя друг друга, — усмехнулся Наполеон, убирая руку в карман мундира. — Думаю, в случае, если Александр попробует привести в движение мою душу, то страх будет излишним. Скорее, это будет интересная игра, которая доставит мне удовольствие. И все-таки я намерен устоять перед его обаянием, о котором все говорят.       Бонапарт протянул руку в сторону противоположного берега Немана. — Это случайно ли не сам Александр в окружении свиты? — Что же, если верить описанию и его портретам, то это точно он, — хмыкнул Арман.       На том берегу и правда стоял Александр в окружении свиты. Одетый с иголочки, идеальный, как ему и подобает, Александр грациозной походкой шёл к лодке, которая должна была доставить его к плоту, где его уже ждал корсиканец. Русские солдаты и генералы недовольно косились на синие мундиры французов и недоверчиво поглядывали на корсиканского дьявола, к которому сейчас должен был отправиться их государь-батюшка, их ангел. — Костя, перестань так смотреть на Бонапарта! Не к дьяволу же я в преисподнюю иду, — осадил император младшего брата. — Если вы с ним договоритесь до того, что ты подпишешь отречение, а на русский трон он посадит кого-нибудь из своих братьев, то тебя предупредили, — фыркнул Константин и вместо Бонапарта уставился на Коленкура.       Император тихо вздохнул и перевёл свой взор на плот. Стоя уже на плоту, его дожидался Наполеон. Почему-то Александр был ничуть не удивлён, что Бонапарт уже был там. Он был наслышан о том, что корсиканец любил пренебрегать правилами и этикетом. Романов тихо вздыхает от досады: у него не было и никогда не будет такой возможности наплевать на правила.       Трепет и волнение разливается по его телу, но тот умело прячет их за маской хладнокровия. Нельзя было показать слабость перед Бонапартом. Пускай он проигравший, но держать лицо следовало так, словно русские одержали превосходство. Наполеон не должен заметить и доли волнения от того, что Франция будет диктовать правила России.       Наполеон издалека любовался Александром. Каждая деталь его образа и каждая чёрточка его лица были совершенны. Они ещё не встретились лицом к лицу, но французскому императору представилась возможность оценить лик русского, пусть и издалека. Воистину, русским достался самый лучший император, какой только мог быть — подобный Аполлону!       Лодка с русского берега Немана постепенно приближалась к плоту. Бонапарт совершил несколько шагов к его краю, с ласковой улыбкой взглянув на русского царя. Он бы соврал, если бы сказал, что не испытывает волнение, глядя на приближающегося императора. Гордо поднятый подбородок, этот взгляд холодных, как сама Россия, голубых глаз никоим образом не говорил о том, что русский царь тут был проигравшим. Напротив, этот взгляд источал уверенность и силу. — Должен заверить вас, Сир, что я точно также ненавижу англичан, как и вы, — заявил император Александр на чистом французском, которым не обладал и император французов.       Наполеона даже слегка озадачило подобное признание от императора всероссийского — от человека, который клялся перед гробом Фридриха Великого победить узурпатора, захватившего французский престол, который два года ожесточенно воевал с ним. Даже тон Александра показался Бонапарту удивительным: царь не ведёт себя, как проигравший, как ожидал Наполеон. — Тогда считайте, что мир мы уже заключили, — ответил корсиканец, неотрывно глядя в голубые глаза Александра. Бонапарт протянул руку Романову, чтобы помочь ему взойти на плот. Романов несколько смутился от такой «галантности» корсиканца, однако виду не подал, решая и дальше продолжать свою игру.       Едва Романов взошёл на плот, как два монарха тут же обнялись, расплываясь в улыбке. Солдаты на обоих берегах заликовали — это было началом мира. Где-то скривились русские офицеры и генералы вместе с Великим князем Константином. — Полагаю, нашу беседу лучше проводить без лишних глаз и ушей, не считаете? — сказал Александр, глядя сверху вниз на корсиканца.       Для Наполеона их разница в росте оказалась весьма ощутимой, однако он был слишком очарован представшим пред ним человеком. Летний ветерок трепал златые от летнего солнца локоны, которые прятались под двууголкой царя. Тугой мундир подчеркивал красоту и изящество русского правителя. Всё-то в нём было безукоризненно. Про таких ещё говорили: «Само совершенство!». Сразу видно — монарх по рождению. — Разумеется, — ответил император французов, отмерев от любования и мысленно дав себе оплеуху за то, что так глупо, возможно, выглядит перед русским императором. — Для этого мы и встретились, не так ли?       С этими словами Бонапарт сделал шаг в сторону и показал дорогу в шатёр, пропуская Романова вперёд. Царь вновь не подал виду, лишь молча кивнув. Они прошли в шатёр, а Коленкуру и лодке с русскими солдатами пришлось покинуть плот, дабы у монархов было уединение. Романов изящно сел в кресло, стоящее у стола. — Достаточно милое место, — отметил он, оглядываясь. Наконец и Бонапарт занял своё место. — Пожалуй, стоит начать с того, что этот мир должен… установить равновесие в Европе и прекратить эти бессмысленные войны за борьбу влияния Англии? Вы так не считаете, Сир?       Лукавые голубые глаза чуть блеснули, взглянув на корсиканца, а улыбка украсила лицо царя. Глядя на Романова, невольно (снова) расплылся в улыбке и Бонапарт. Иначе было невозможно смотреть на ласковое лицо Александра. — Я с вами согласен, брат мой, — кивнул Наполеон. В его голосе наконец прозвучали властные нотки. Здесь, в шатре, он снова чувствовал свою силу. — Я всегда стремился к миру с вами и я рад, что вы предложили мне эту встречу. Быть может, вам стоило сделать это раньше? — корсиканец улыбнулся, слегка склонив голову на бок.       Александр выдал сдержанную улыбку и с хитрым прищуром посмотрел на собеседника. О, этот ангел тот ещё льстец. Он очарует кого угодно! — Юн и слишком горделив был, — отвечал ему Романов. — А сейчас я рад, что вы считаете меня своим братом. Могу ли я вас считать также своим?       Александр не стал сразу же выливать на Бонапарта свои идеи, касательно мира. Они ещё успеют. И бедная Пруссия, и ее бедный король Фридрих Вильгельм подождут. Но нужно было по хотя бы войти в доверие к Наполеону. Ведь не просто так его называли дьяволом. И не зря же его предупреждали о нём. Наполеон также не спешил выдавать Александру все свои условия разом. Он наблюдал за этим северным сфинксом. — Более того, я почту это за честь, Александр.       Наполеон проговорил это медленно, чуть растягивая гласные и делая акцент на имени русского императора. С губ корсиканца не сходила улыбка. Интуитивно он чувствовал, что Александр играет, но пока не мог понять, в чем именно заключается его игра. — Надеюсь, вы сможете выбрать правильного союзника для блага вашей империи.       Император замолчал, с благосклонной улыбкой глядя на Романова и по привычке вложив руку в карман мундира. — Я уже его выбрал.       Царь наклонил голову и чуть склонился к столу. От этого его взгляд стал более кокетливым. Или Наполеону так могло казаться. Уже в который раз он ловит себя на любовании своим потенциальным союзником. Но нельзя пока давать слабину. — И считаю, этот выбор мне стоило сделать давно, — тихим голосом добавил Романов, из-за чего Бонапарту пришлось наклониться вперед.       Ангельски невинные глаза с искорками коварства, этот приятный кроткий голос, прелестно говоривший по-французски с едва уловимым русским акцентом, — всё это медленно, но верно расслабляло императора французов, делая беседу очень даже заманчивой и приятной. — Я рад слышать это от вас, — император французов также понизил голос, что сделало беседу более интимной. — Тем более, что я всегда видел в России партнёра, а не противника. Однако англичане встали между нами — им невыгодно усиление вашей империи. Их интриги отвернули вас от меня. Вам не кажется, что нам нечего делить, Александр?       Бонапарт снова обратился к Романову по имени. Для любого человека это самый приятный звук, и это должно было расслабить Александра и вызвать у него доверие к Наполеону. И безусловно ему это польстило, но раз он носит маски, то нужно идти до конца. — Разумеется, — с улыбкой ответил Романов. — Вы не станете делить на части Россию, а я — Францию. — Я думаю, вряд ли я позволил бы вам делить Францию на части, — ответил на шутку Наполеон. Он рассмеялся, при этом продолжая смотреть русскому императору прямо в глаза. — Двум великим державам нечего делить — нужно сосуществовать в мире и гармонии. Вы понимаете, о чём я.       Быть может, используй Романов своё очарование полностью, Бонапарт был бы у его ног давно. Но в том не было необходимости. Достаточно было небольшой лёгкой интриги и симпатии с первого взгляда — с этим император России справился на ура.       Предположение Наполеона сбывалось: попытки понять Александра, разгадать загадку этого сфинкса, узнать его доставляли ему несказанное удовольствие. Но Бонапарт все еще не сомневался в своей способности не попасть под действие очарования русского царя, в котором он сам только что убедился. Чем скорее он прервет этот поток лести и заверений во взаимной симпатии и поведёт разговор так, как выгодно ему, тем меньше у Александра будет возможностей мягко и плавно утверждать своё невидимое могущество. — Раз так, перейдем к делу, если вы не возражаете, Александр? — Бонапарт в третий раз обратился к Романову по имени, так как не смог увидеть его ответ на эту маленькую манипуляцию. — У нас полно времени, верно, Бонапарте? — император нарочно использовал итальянский вариант его фамилии, как бы поддевая. Наполеон едва заметно поджал губы. Он уже давно называл себя Бонапартом, на французский манер, и Александр не мог этого не знать. — Да и я ведь тут не только ради России, но и… Пруссии, которую вы изрядно побили.       К слову сказать, в этой войне более всех пострадала Пруссия, которую Наполеон, не скрывая, мечтал уничтожить, не считая за достойное государство в Европе. Будучи союзниками с королём Фридрихом Вильгельмом, Александр решил взяться и за судьбу прусского государства. И надо сказать, Фридрих возлагал на Александра большие надежды, ибо они поклялись у гроба Фридриха Великого. — Да, у нас предостаточно времени, но сейчас считаю нужным обсудить то, что будет с Россией, а не с Пруссией. Фридрих Вильгельм, в конце концов, может обговорить все со мной лично.       Бонапарта поражала широта добродетели императора. По-видимому, Александр решил заняться благотворительностью, раз на переговорах о мире в первую очередь ставит вопрос о будущем не себя, а своего соседа. Или же наоборот пытается обезопасить себя и сохранить союзника в лице Фридриха Вильгельма. Но Бонапарт сдержал себя, чтобы не выдать своих эмоций. — Знаете, я часто спал вдвоем, — серьезно отвечал император, — но втроем — никогда. Наполеон улыбнулся, едва приподняв кончики губ, наблюдая за реакцией Александра. Поначалу она была вполне удовлетворительной: в первые секунды он был страшно удивлён таким ответом, а ещё более смущён. Но он быстро сменил эти эмоции на маску. Романов рассмеялся в ответ на фразу Бонапарта. — Вы правы, в одной кровати с Фридрихом нам с вами будет и правда тесновато, — Александр улыбнулся и хитро посмотрел на оппонента, наклонив голову вниз.       Тут настала очередь слегка растеряться Наполеону. Русский царь умел отвечать. А ведь Арман предупреждал его. Бонапарт вместо ответа рассмеялся, пока Александр не успел заметить его замешательства. Бонапарт внимательно наблюдал за поведением Романова. Наполеон не ожидал, что русский царь так быстро найдётся, что ответить. Что же, тем интереснее. Переговоры переросли вскоре в самую настоящую игру двух императоров. Каждый вёл свою, что делало их беседу крайне интересной. Это не Франц и не Фридрих — русский царь был искусным и грозным противником и Бонапарту пришлось это признать. — Вот видите, вы разделяете моё мнение, — Наполеон слегка склонил голову вбок, с ухмылкой глядя в глаза Романову. — В постели, как и в политике, есть место только для двоих. Поэтому осмелюсь предложить вам… оставить Фридриха и заняться тем, что нас интересует, только вдвоем. Вы не будете против? — Нам предстоит решить множество вопросов. Нам предстоит стать друзьями. Моя первостепенная цель — обрести союз с Францией, обеспечив России будущее. Пруссия может и подождать. — Чрезвычайно рад, что наши взгляды совпадают, mon ami!              Первая встреча императоров продолжалась на протяжении пары часов. Ни один из них не стеснялся дарить комплементы и восторженно смотреть друг на друга. Каждый из них пытался очаровать другого, явно подозревая, что играет в игру. Правда была в том, что Наполеон ещё не догадывался, какие правила у игры русского царя.